Часть 6: Расстроенное пианино.
Через два дня мы поехали к Нине в гости. Она жила одна. Ее муж летчик-вертолетчик уже умер. Его рано уволили в запас, на гражданке поменял много мест работы, стал пить. И быстро «сгорел». Сын ее вырос, закончил речное училище, а теперь успешно плавал на судах по Волге.
Нина поменяла свою квартиру в новом микрорайоне на центр города. Сейчас жила в старом здании, окно ее комнаты выходило прямо на Волковский драмтеатр. Я спросила:
- Часто ходишь в театр? Теперь он рядом.
- Нет, ответила она. – Так ни разу и не была, как переехала. А надоело жить на отшибе. Захотелось пожить в центре. Вот и театр рядом…
- ???
Еще больше меня удивило, что в комнате стояло пианино. Не помню, чтобы она играла на каком-либо инструменте. Я спросила:
- Сын играет?
- Нет. Просто купила. Появились как-то лишние деньги, сын прислал. И купила вот пианино. А пусть стоит. Может, кто и будет играть.
Моя дочка тогда училась в 5 классе музыкальной школы, и я попросила ее что-нибудь проиграть.
Она села, пробежала по клавишам и сказала, что пианино сильно расстроенное, на нем ничего хорошо не сыграть.
Но Нина, услышав, что ее пианино «ожило», стала умолять мою дочку поиграть. И та, морщась на каждом пассаже, сыграла Бетховена «К Элизе».
Боже! Как радовалась Нина.
С каким обожанием она смотрела на мою дочку. А мне сказала:
- А ты говорила, зачем я купила пианино.
- Я этого не говорила.
- Все равно! Я знала, что пригодится…
- ???
Когда на другой день расставались, то надеялись до нашего отъезда еще встретиться.
Но не получилось…
Так мы больше с Ниной не встретились.
Часть 7: Послесловие.
В тот приезд я встретилась еще с одной заводской подругой – Инной Гузановой (я вспоминала ее в рассказе «Стиляги»). Она закончила университет, историк. После завода до пенсии работала в обкомовской библиотеке. Вышла замуж за художника, имевшего дворянские корни. Родила и воспитала двух хороших сыновей. Я благодарна ей и ее мужу за книги, которые они мне высылали и которые очень помогали в моей работе в районе.
Мы вспомнили всех своих старых друзей. Вспомнили мы и наших незабываемых «боевых подруг» (я писала о них в рассказе «Стиляга».: директора завода Нину Александровну Тихомирову и Александру Ивановну Богородскую. Вспоминали, как однажды они решили весь наш комитет комсомола завода сделать молодыми коммунистами.
Не знаю, чья это была идея или очередная разнарядка сверху к какому-то съезду партии, но прессинг был очень сильный… И небезуспешный: четверо наших ребят вступили в партию. Кстати Инна в том числе.
Удивительно. Но я эту «осаду» выдержала с честью. Не купилась ни на какие обещания. Я понимала, что мои возражения и аргументы будут бессильны против такой «убедительной» агитации: «Я еще молода… Я еще не готова…»
Инка до сих пор не могла вспомнить без смеха: - Нет, вы только ее видели (это она про меня). ЕЕ зовут в передовую партию мира, а она, как девка навыданьи, повторяла своим «нежеланным сватам»: «Я еще молода… Я еще не готова…» И снова хохотала до икоты.
Но мы много говорили и о Нине. Говорили о том, удалась ли Нине жизнь. Инна считала, что Нина не реализовалась в жизни, что ее природными задатками, способностями, с ее достоинствами, она могла бы добиться лучшей участи: получить хорошее образование, сделать в чем-то карьеру.
А мне подумалось, что Нина, наоборот, счастливее нас многих. Она никогда никому не завидовала, не создавала себе кумиров. Она всегда была сама по себе. Свободная! Она никогда никому не позволяла себя ломать, как и сама себя ни в чем не ломала. И прожила жизнь в согласии с собой, в гармонии с совестью и душой. А ведь такое далеко не всем удается.