Приехав в поселок, в котором вырос и пожив там неделю, я сделал вывод, что мой одноклассник Шурка Гвоздев по кличке Гвоздь не только в честь моего приезда напился в стельку. Жена рассказала, что пьет он практически каждый день на протяжении многих лет. При этом через день ходит на работу в школьную кочегарку, делает кое-что по дому, при мне забор починил, который соседский боров повалил, поливает грядки. Но без стопки он долго протянуть не может. Как у него происходит внутренний процесс, сказать сложно, но время от времени он должен добавить в этот самый свой «нутрь» чего-нибудь горячительного. Добавить того, что есть - вина, домашней браги, пива, водки. В общем, что попадется.
Когда-то Гвоздь был парнем с амбициями. Окончил техникум, отслужил в армии. Когда вернулся со службы, его несколько раз избирали председателем поселкового сельского совета. Но с годами водочка сделала свое дело. Лицо пожухло, глаза потухли, руки стали трястись. В свои неполные шестьдесят мой Шура-одноклассник выглядит настоящим дедом. Собственно, почти все его так и зовут.
- Дед, на рыбалку сегодня пойдешь? - Спрашивает соседский мальчуган.
- Не знаю пока.
- А можно я твои сапоги возьму тогда?
- Не, сапоги не дам. Порвешь еще, в чем я тогда буду рыбу ловить.
Мальчуган, похоже, и не ожидал, что получит сапоги, потому не отреагировав на отказ, побежал дальше.
- Это внук Коли Белобокова, - пояснил Шурка мне. - Не узнал?
- Да как же я его узнаю, если никогда не видел?
- Ну, так похож на Кольку.
Я хотел было сказать, что я и самого Колю за эти годы успел забыть, но Шурка подобрал свои сапоги, валяющиеся у крыльца, и пошел в огород, чтобы повесить их там на забор.
Мне давно известно, что пьянство — это заболевание, что его невозможно вылечить никакими беседами и проповедями, но тем не менее я задал вопрос, который крутился у меня на языке:
- Саша, вот ты каждый день поддаешь. Неужели тебе это так нравится?
Гвоздь почесал заросшую щеку, прищурившись, глянул поверх моей головы и, на миг задумавшись, сказал:
- А чё тут еще делать?
Окинув взглядом окружившие поселок горы, которые часто сравнивают со швейцарскими Альпами, я задумался. А что делаю я у себя в Москве? В театр не хожу. Кино смотрю по телевизору или компьютеру. Также, как Шурка, хожу на рыбалку, читаю книги, пишу рассказы, иногда выбираемся с женой в поездку по стране или за рубеж. Разве мои дела отличаются от дел Шурки? Нет. Но я не пью, а он проводит в пьяном угаре уже не первый десяток лет. И не он один, конечно.
Накануне мне рассказали историю про медсестру Любу Вощенкову, которую я хорошо помнил по школе. Кто ее надоумил, почему это произошло, неизвестно, но она вдруг взяла и закодировалась на год. Психотерапевт внушил ей, что если она выпьет хоть сто граммов, то умрет. Внутренний запал трезвости у нее быстро пропал, но тем не менее она не пила, чтобы не умереть. Не пила и считала дни, когда закончится срок вынужденной трезвости. За день до окончания срока она закупила пива, водки, сигарет и ходила, поглядывая на часы. Ровно в 12 часов ночи она открыла бутылку, налила полный стакан водки и с наслаждением выпила.
На следующий день она уже ходила по поселку навеселе.
- Люба, ты что, развязала? - Спрашивали ее знакомые.
- А че тут делать? - Радостно отвечала Люба.
Жаль, радовалась она совсем недолго. Примерно через неделю «веселой» жизни она выпила паленой водки и умерла. А че тут еще делать?
1 марта 2018 г.