- Господин Бланк, почему Ваше имя значится на визитках нескольких румынских и американских компаний? Во всех Вы числитесь то Президентом, то Председателем Совета Директоров, то Генеральным Директором. Это все действительно Ваши компании?,- пронизывая холодно-подозрительным взглядом , спросил сухощавый подтянутый сербский капитан, дежуривший на границе Румынии и Сербии.
Вояка, смахивавший на заправского контрразведчика славных времён СМЕРША, неспешно набирал многочисленные номера своих начальников, скучным голосом сообщая одну и ту же , важную, по его мнению, информацию обо мне. Дело, наверное, могло продолжаться много часов, а могло и вовсе закончиться выразительным жестом, означавшим, что никакой предвоенной Сербии мне не видать и в помине.
- Зачем? Какого черта я взял с собою, вернее, позабыл в портфеле, визитки собственных американских компаний ? И это накануне возможных бомбардировок Белграда самолетами дядюшки Сэма.
Вместо Белграда, находящегося всего в часе неспешной езды от границы, придется, наверное, возвращаться обратно в Тимишоарэ - красивый румынский город, населенный большим количеством венгров.
Вполне осознавая унылое положение, в которое попал по собственному неразумению и без всякой надежды на благополучный исход, я стал стыдить бдительного капитана Комарова.
По фамилии он был тёзкой капитана, гонявшего нас - выпускников гидрофака, по знойным Николаевским степям. Воинское звание, голос и сухощавое лицо, холодный взгляд и агрессивное поведение ,- все это в одной купе, сделало его настолько похожим на предшественника, что глядел я на него, действительно, как на старого знакомца. Даже улыбнулся.
- Господин Бланк, скажите, мы прежде где-то встречались? ,- Вы смотрите на меня, черт побери, как давний знакомый - опытный контрразведчик встревожился не на шутку
- Если это именно Вы дали мне пять нарядов вне очереди за игру в карты на Николаевском танкодроме, то знакомы мы поболее, чем полтора десятка лет
- Невероятно! Именно в тех местах действительно служил мой дядька - родной брат отца!,- капитан неожиданно заулыбался мне, как родственнику. А что ты делал в Румынии ? Зачем хочешь в Белград?,- завертел он прежнюю пластинку.
Услышав, что я имел некоторое отношение к поставкам горючего, да ещё для армейских нужд , капитан преобразился.
- Так бы сразу и сказал! Я уж было решил ночку тебя в камере подержать, а с утреца, обратно, в продажную Румынию. Ваш Ельцин слил нашу Сербию за вагон курячих ножек. А мы до самого края не хотели этому верить.
- Если по дороге остановят, сошлись на Комарова. Меня все знают. Но держись осторожнее. У нас ведь военное положение, - на прощанье капитан щедро угостил чаем с бутербродами,- Ешь,ешь, Эмануил,- извини, если что. Сам понимаешь.Опасно сейчас.
- Как в воду глядел!,- После напряженной езды по совершенно пустынному широченному шоссе, в прежние времена до краев наполненному разноцветными авто, нас остановили двое здоровенных полицейских. Были они в касках, бронежилетах и вооружены автоматами Калашникова.
Поначалу, это принесло небольшое облегчение. Когда несёшься в полном одиночестве по широченной трассе , окружённой звенящим мертвящим безмолвием, становится не по себе. Страшно. Чудится, что остался во Вселенной совершенно один-одинёшенек. Начинает казаться, что тебя хладнокровно, с прощальным интересом, рассматривают сквозь циничный прицел снайперской оптики.
Предлагая «по хорошему» заплатить штраф в сотню марок за пустяковое отсутствие запасных лампочек, полицейские, вдруг, обозлились, побагровели и передернули затворы.А мы, только-только, заикнулись о небольшом снисхождении или скидке
- После того, как Вы нас продали, видеть русских на своей земле не хочется!,- грозно заявили они
Пришлось вспомнить о капитане Комарове. Его имя действительно стало настоящей охранной грамотой. Забыв о поборах, полицейские перестали хмуриться и заулыбались. Похлопав по плечу на прощанье, дали несколько бесплатных, но дельных советов, пригодившихся на следующих блок-постах.
_______________
- Не до возврата долгов! Положение аховое! - ночью натовцы собираются бомбить Белград ,- Вы бы, лучше, убирались отсюда подобру-поздорову. А то, глядишь, как бы чего не вышло,- вяло убеждал меня смертельно усталый сербский полковник Генштаба. Внутри здания царил полный бардак, скорее напоминавший виденную прежде в журнале картину последних дней берлинской рейхсканцелярии.
- Хотите ? Мы за помощь Вам памятник в центре Белграда отгрохаем ? Мой друг отличный скульптор, - предложил и потрёпанный событиями генерал, лихорадочно спешивший к выходу
- А памятник в полный рост или на лошади ?,- пытаясь шутить, я прекрасно понимал, что " Все, плакали мои денежки"
- Памятник можно на лошади, можно на танке, например,- совершенно серьёзно, но рассеяно, заявил генерал, не поняв, либо не захотев принять моей иронии
- Если хотите поменять динары или продолжить разговор , то побежали со мной ,- спешно произнёс он, увлекая на оживленную улицу,- зарплату нам выдают сейчас трижды в день,- на бегу объяснил вояка. - Получив деньги, каждый бежит на центральную площадь менять их в американские доллары.- Динар падает на сотни процентов ежечасно.
Странно и страшно было наблюдать за десятками тысяч людей, прежде радостных и полных достоинства, живших до этой грязной войны получше многих европейцев. Теперь обезумевшая толпа, по нескольку раз в день неслась к площади спасать свои крохотные сбережения, исчезавшие прямо на глазах.
Пару месяцев назад генерал не был растерян. Как ветер ворвавшийся в мой Бухарестский офис в сопровождении военного атташе Сербии, он был бодр, энергичен и вызывающе весел.
- Эмануил, - панибратски обняв за плечо, генерал подвёл к окну, где расположился значительный экскорт военизированной охраны. На чистейшем русском языке, говорившем о долгих годах Московской учебы, он продолжил,- у Вашей конторы есть приличное количество топлива, которого нам так не хватает. Желая задушить Сербию блокадой, ООН иамериканцы объявили эмбарго. В стране не хватает ни продовольствия, ни лекарств, ни горючего! Россия с Вашим Ельциным нас предала. При этом, он так осуждающе посмотрел в глаза, что я - еврей , волею судеб, оказавшийся при распаде Союза на его задворках, в Молдавии, почувствовал себя виноватым и оскорбленным как русский человек.
- Аванс мы загодя внесли на счёт Вашей фирмы! В трубке , действительно, заплескался растерянный голос менеджера моего банковского счета, подтверждавший получение очень солидной суммы
- Вы делаете мне предложение, от которого невозможно отказаться ? ,- попытался съязвить я
- Да! Именно так! - бодро согласился Генерал, - выбора у Вас, по-моему, нет никакого! Либо соглашайтесь, либо...
- Либо, что..?
- Сами должны понимать,- смягчил свой тон генерал, - Контора у нас серьезная, а война, которая все спишет, бушует уже вовсю. Что такое Судьба отдельного человека, даже такого, как Вы, Эмануил, в таких глобальных процессах?
- Как Вы собираетесь переправить такие количества топлива через границы ? ,- поинтересовался я,- ведь, повсюду ООНовские конвои и охрана всего Дуная. Болгары, Македонцы , как и Румыны, продались американцам с потрохами.
- Это наша забота! Ваше дело продать топливо этой румынской компании,- генерал вручил мне реквизиты,- а дальше , дальше, мы сами
- Зачем же Вы рассказали ?,- удивился я,- Могли бы , просто, дать румынскую фирму-покупателя, и дело с концом. Тем более, что ваш аванс практически равен рыночной стоимости топлива. То, что Вы обещаете дополнительно, это необычно большой бонус
- Просто я очень хотел Вам, русским, в глаза посмотреть
Мы единственные, кто к Вам относился как к братьям всегда. Вот, Болгары, те только болтали и болтали слова , много слов: братишки, братушки, а продали и предали, сразу же, ни за понюшку табачку. Не буду вспоминать шипящих поляков, холодных прибалтов и жадных хохлов. Не удивляйся моему русскому. Много лет жил в Москве, учился в Академии. Представить себе не мог, что нас продадут русские. Вы хоть понимаете, что следующими будете именно Вы? Когда за Вами придут, Вы будете одни...
Обидно! Понимаешь? Понимаешь, по ком звонит колокол?