КУНЬ ЮЙДЖИ БЕЙЦИ ЧИ, БИНЬ ХУНЧАО ДАО ГУЙЛУ.
ЕСТ ИЗ ЧАШКИ, А ГЛЯДИТ В КОТЁЛ
или
ОРДУСЬ ВОИНСТВУЮЩАЯ
(сценические картины в двух действиях)
Действующие лица
Иртышный Анастас Огузович – Верховный правитель Сибирского Улуса, командующий центральным направлением.
Маркел Иртышный – Его младший брат.
Осип – помощник Маркела Иртышного.
Советник Ли – учёный ханец с чином шаньши, присланный для наблюдения за ходом военных действий.
Волгин Никанор Ильич – генерал, командующий Первой Александрийской ратью.
Данилин – его начштаба.
Дервангер – немецкий генерал. Командует войсками, обороняющимися возле города Магнетау.
Фриц фон Дупель – капитан парашютистов.
Михельсон Яков Аронович (он же – Ганс Юденессен) – адъютант Иртышного и, по совместительству, шпион.
Беломышев Акакий Андреевич – начальник хранилища исторических свитков и драгоценных предметов, собранных со всего Александрийского улуса.
Марфа, Сюцай – Его сотрудники.
Лаврентий, Юсуп, Лука – стрельцы Александрийского улуса. Служат подле хранилища.
Бунчужный Сёмин.
Семикультурный гвардеец с нашивками.
Семикультурные гвардейцы, люди Маркела Иртышного, стрельцы Первой александрийской рати.
Действие происходит во время войны Великого Чжунго с ордами безвестно вторгшихся национал-фёлькишистов. В произведении использовались мотивы эссе Владимира Станковича «Что средний американец должен знать об Ордуси» и пьесы Корнейчука «Фронт».
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая
Рабочий курень в ставке оглана Иртышного. Зима, но видно, что погода хорошая. Просторная, комната залита светом из широких окон. Видны печь с изразцами, рабочий стол с телефонами, ещё один стол предназначен для гостей; два шкапа – простой, стеклянный и металлически – несгораемый, несколько высоких стульев. На стене большая карта. Возле неё стоит Иртышный и, качаясь с носка на пятку, напевает.
Иртышный. (чуть слышно) Ревела буря, дождь шуме-е-ел…. Во мраке молнии блистали….
Входит советник Ли
Советник Ли. Здравствуйте, Анастас Огузович! Я уезжаю. Сначала к Волгину, а потом в Ханбалык.
Иртышный. И беспрерывно гром греме…. Накрути ему хвост тама!
Советник Ли. Кому?
Иртышный. (смеётся) Ну не амператору же! Волгину накрути. Я уже накрутил, а ты ешшо накрути!
Советник Ли. Чего же?
Иртышный. Вольной больно! Вы ему всяко даёте, а он гордится начал! То ему не так, это не по его…. Авторитет начальства подрывает, однако!
Советник Ли. Авторитет благородного мужа стоится на добрых поступках.
Иртышный. Я ли не добрый-то? Приняли его рать, обогрели. В запас поставили, чтоб пожил ишшо. Технику его, любиму, даём…. Чего неймётся?
Советник Ли. Сожалеет о родном крае, который ныне в руках врага.
Иртышный. А не сожалеть, драться надо! О прошлом годе на Каме, я тумен ему послал. Лепота! Фёклы-то рот раззявили, их секут…. Раз, раз - только брызги летят! Пока броню не подвели – скоко наваляли!
Советник Ли. Великий Сунь Цзы рекомендовал иметь в войске не только мечи, но сочетать также лёгкие и тяжёлые колесницы. Под колесницами теперь следует понимать танки. Первые смело идут вперёд, вторые хороши для обороны.
Иртышный. Да кто ж спорит-то? Мечи это так…. Теперь у нас «Железный тигр», однако, «Стремительный дракон», этот, как его…. А! «Цветок огня»! Ведь тысячами делат-то! Через вас – тоже везут. Да только…. Не люблю я железо это голо! То ли дело – лошадка! Вот помню вразумительный поход. Двадцать лет назад! Впереди, на лихом-то коне! Бурка у меня чёрна-то - как крылья! Ра-аз, ра-аз! Эх, да чего там….
Входит Михельсон.
Михельсон. Анастас Огузович! Американец давешний, Шморос, дожидается. И брат ваш, Маркел, приехал.
Иртышный. Американец пусть посидит, а брата-то давай сюда. Вишь ты! Брательник-то мой! С прошлого лета не видал. (поворачивается к советнику, разводит широкие как у грузчика ладони) Хорошо-то как! Родна кровь!
Советник Ли. Крепость семьи завещана предками. Старший брат изливает на младшего любовь сродни священной, отцовской! Младший брат относится к старшему с сыновьей же почтительностью!
Иртышный. Во-во! У нас тоже так, по Кун-цзы, точно! Приобшшаемся, однако!
Советник кланяется и уходит. Слышатся быстрые шаги. Входит Маркел. Братья обнимаются и приветствуют друг - друга.
Иртышный. Иттить, твою мать! Ну медведь, чисто медведь!
Маркел. Да и ты, старшой, поправился.
Иртышный. Пушшай уважают! Хорошего человека всегда много!...
Усаживает брата за стол, сам идёт к шкапу и возвращается с подносом, на котором два стакана, коричневая бутылка и блюдце с нарезанным лимоном.
Иртышный. Вишь, что у меня? Армянский, из старых запасов! Где ж та Армения то наша?...
Маркел. Под туркой. (с наслаждением вытягивает ноги) Ух, долго летел! По сю пору гудят!
Иртышный. Ништо! Вот погоним фёклов и турков ихних погоним! Наша возьмёт, не долго осталось…. Ну, здрав будь, вздрогнули!
Пьют. Маркел заедает лимоном и косится на брата с некоторой хитрецой.
Маркел. Ладно, брательник, говори, чего звал. Я человек деловой, мне сразу знать надо.
Иртышный. (ещё подливает в стаканы) А ты не гони оленей. Всему своё время. Как там в Сверловске? Какой настрой?
Маркел. (пожимает плечами) Как везде. Работают.
Иртышный. Ага! А про Боголепа, князюшко-то бывшего, что говорят?
Маркел. Так князюшко-то не наш. Мы до разлива воинственности одну пятину ему должны были, да и теперь…. Улус-то фьють!...
Иртышный. Не свисти, денег не будет! Улус мы назад вернём. Он наш, законный! Все силы к тому!... (замолкает на секунду) Только Боголеп ему управитель был. И пострадал. Тут тонко дело! Народ-то наш страдальцев любит, ишшо….
Маркел. (хмыкает чуть презрительно) Народ у нас понятливый. Говорят: «дыма без огня не бывает». Преступная потеря бдительности! Дошманы проникли в наши ряды! А что, не так? Кто первым смотреть был должен? Сарай? Каракорум, может? Боголеп-то сам, на самом западном кончике своего улуса сидел! И профукал. Странно, что дело столько времени шло.
Иртышный. Да, но и покатилась-то теперь голова Боголепа-то с плахи…. (берёт стакан) Вместе с головой отца Иосифа покатилась!... Упокой господи его душу вместе с горийским салатом!
Пьют. Крестятся. Вздыхают.
Маркел. (задумчиво) Но без бритья подмышек.
Иртышный. (задумчиво) А ведь как старались…. (оживляется) Ну ничего. Они люди хороши были, и так славно! Нам в память о том, о заднице ихней позаботиться надо. Не пропадать же добру-то?
Маркел. А есть ещё добро?
Иртышный. Есть, есть, Маркелушка! Сейчас покажу.
Уходит к несгораемому шкапу, скрежещет ключами. Из грузного стального ящика появляется зелёный и, видимо, довольно увесистый чемодан, Иртышный закрывает дверцу, возвращается с чемоданом к столу и крутит в верхней его части колёсики настройки
Иртышный. Три-пять-семь. Девять-три-пять. Фу! Чуть не забыл! Гляди наследство-то како!
В чемодане папки с документами. Иртышный раскладывает их перед Маркелом и тот просматривает бумаги со всё возрастающим интересом. Взгляд его становится хищным. Он, то просматривает бумаги одну за другой, то хватает какой-нибудь уже отложенный лист и читает его снова. Часть документов падает на пол и оба бросаются подбирать, чуть не сталкиваясь лбами.
Маркел. Так ведь это же….
Иртышный. (потрясая бумагами) Правильно, Маркелушко, миллиарды тут! Один Мамаев Курган чего стоит! Бармы Боголеповы, крест Сысоев, шшепа Андрева! А камушков разных, облачений – до плечь и выше! Мы ведь и не знали даже, что они к Яманту всё заране свезли.
Маркел. (оглаживая бороду) Что за гора такая?
Иртышный. (складывая бумаги по порядку) К Челябе на подступах. Там рыли они. Тёмно дело. Вроде александрийцы в науке доки, дошли, как атомы дробить надо. Ну, на бумаге дошли, а на деле завод особый нужен. Вот они и начали под него копать. А тут грохнуло! Так они что прокопали, то под склад, сразу всё свезли, само ценно. Да нам под нос, оказывается! Вот и ясно теперь, что добро само в руки идёт. Улуса-то старого уже не будет. Начальство его в немилости, народ под подозрением. Вразумлять придётся. Сфендислейвом все уши опели. Да и сколько того народа-то осталось? Ханьцев миллионами на капусту повезут. О золотишке никто не спросит. Не по чину им ныне! И что ж нам при таком раскладе-то добро терять? Свой улус украсим!
Маркел. А Княж-регент? Смолчит?
Иртышный. (показывает кулак) Амур вот у меня где! Всё ж мне это и отдал. И пайцзу пропускну и всё! (оживляется) Не боись! Пока до Ханбалыка дойдёт, мы бумагу составим, золотишко у нас обсядется. В Тумене. Али у тебя в Сверловске. Али в Кашлыке родовом. Сам Император сказал: «Ордусь Сибирью прирастать будет»! Мы теперича самые верные. Политика нова теперь, в курсе?
Маркел. (деловито) О политике в курсе. Только кто поедет? От фронта это вроде близко….
Иртышный. Поедешь ты. Кому доверить, однако? А место там тихо, неудобь. Одна дорога. Все войска к югу дерутся, и наши и немцы.
Маркел. (задумчиво) Так…. Колонна-то у меня своя…. В Челябах как раз стоит. Люди, грузовозы, газолин…. Но бумаги все на тебе, брательник.
Иртышный. (разбирает на столе ещё что-то) Об чём речь! Михельсон тебе подорожну-то выпишет. В первый раз что ли? А перевод-то груза в наше казнохранилище Амур уже подписал. Во! (держит в руках широкий лист с подвешенной на шнурке печатью) Всё оно тут. С футляром, какой положено. А вот и списочек, заверенный, чего прибрать надо. Подлинники-то у меня, сам понимаешь.
Маркел. (весело) Ловок, брательник!
Иртышный. В нужном месте у меня регент этот! Только обернуться скоро надо. Оно с погодой – это раз, а ешшо…. Пока-то улусные их на птичьих правах – всё нормально. А вот коли, что накоплено, мы вперёд двинем и погоним фёклов-то, вот тогда на чистой земле как бы Амура-то не сменили….
Маркел. (деловито) Ништо! Восьмого мне в Улумуцы ехать, на съезд хлопководов, побалакать кое с кем, а до того…. Успеем!
Иртышный. (наливает) Ну, тогда давай. За дело. Чтоб пошло как по маслу!
Пьют. Громко крякают и заедают лимоном, при этом Маркел с удовольствием, а Иртышный кривится от отвращения.
Маркел. (поднимается со свитком в руках) Ну, я пошёл.
Иртышный. С богом!
Следует объятья и троекратные поцелуи. Маркел уходит. Иртышный несёт чемодан в хранилище, а поднос с бутылкой и блюдцем ставит в буфет. Садится к рабочему столу. Чуточку осоловевший расстёгивает ворот чекменя и сорочки.
Иртышный. Фух! (тихо) Дай-то, господи! Средства-то каки, однако!
Работать ему явно не хочется. Трёт голову, напевает, совершенно не попадая в ноты.
Иртышный. Ко сла-аве-е стра-а-астию дыш-а-а….
Входит Михельсон.
Михельсон. Мурза Пшенка с докладом. Просит принять.
Иртышный. (недовольно) Ох уж этот Пшенка! А американец тот?
Михельсон. Сидит. Дожидается.
Иртышный. Скажи ему, пусть в гостиницу-то идёт. Недосуг сегодня! (мечтательно) Эх, то ли дело впереди, на лихом-то коне….
Михельсон. Разрешите идти?
Иртышный. Да…. Нет! Стой! Пошли ему из наших запасов. И девку пошли. (оживляясь) Чего скучать-то человеку? Сам понимаешь – дипломатия!
Михельсон лихо щёлкает каблуками и, одновременно кивает смоляным чубом. Занавес. Но со сцены ещё некоторое время слышится пение Иртышного.
Иртышный. Ко сла-аве-е стра-а-астию дыш-а-а…. В ста-а-ане, суро-о-вой и угрюмой….
Картина вторая.
Штаб генерала Волгина. Уютная комната, далеко не такая просторная как у Иртышного, но тоже с печью и рабочим столом. На столе телефоны, прямо напротив дверь. В дверь входят Волгин, начштаба Данилин и Советник Ли.
Волгин. (подходит к печке и кладёт руки на цветные изразцы) Ух, морозище!
Данилин. С утра сорок с гаком было!
Волгин. А поточнее?
Данилин. Сорок три и пять десятых!
Волгин. (Советнику Ли ) Как ваши, семикультурные, не мёрзнут?
Советник Ли Не беспокойтесь, им такой мороз не в диковинку. Стужа и зной не препятствие для благородного мужа, заботящегося о своём долге.
Волгин. (отходя от печи и садясь за стол) Сказать по правде, я удивлён, какой порядок царит среди пополнения. Заболевших совсем мало. И многие даже знают по-русски.
Советник Ли. Мы прилагали большие усилия, чтобы подготовиться.
Волгин. Теперь, когда правящий император сменил девиз царствования и разлив воинственности объявлен по всем улусам, мы очень надеемся, что живая сила, машины и снабжение будут приходить регулярно.
Советник Ли. (кивает) Ваши стрельцы мне тоже понравились. Особенно броня и ертаул
Волгин. Да, Сёмин лихой человек, и в технике разбирается. (задумчиво) Только не всегда её дают с умом применять.
Советник Ли. (удивлённо) Кто же не даёт? Разве вы?
Волгин. (усмехаясь) Есть и другие. Кто за всё направление отвечает.
Советник Ли. Мне досадно ваше несогласие. Послушайте, что я скажу. В древности были царства У и Юэ. Их жители враждовали между собой. Но будучи застигнуты в одной лодке посреди реки во время бури, они начинали помогать друг другу, как левая рука помогает правой.
Волгин. Грести надо вместе, но не к водовороту.
Советник Ли. Оглан Иртышный – верховный правитель Сибирского Улуса. Враги заявили, что собираются подчинить всю Ордусь, от западных краёв до восточных земель. Значит, они угрожают и Сибири. Как в таких условиях он может отвергать борьбу и не стремиться к победе?
Волгин. К борьбе то он стремится. И человек опытный. (усмехаясь) Саблей махать. Но считает, что опыт вразумительного похода можно перенести на войну с сильным, подготовленным, оснащённым по последнему слову техники противником.
Советник Ли. Ордусь так велика, что несовершенство подданных всегда беспокоило нас значительно больше, чем внешние вторжения. Почти сто лет мы воздерживались от войн с сопредельными государствами, направляя мысли к внутреннему спокойствию и всеобщей гармонии. Где в таких условиях получить нужный вам опыт?
Волгин. (решительно) Здесь и прямо сейчас! За полтора с лишним года можно выработать новую тактику. Не ждать немцев на одной, заранее укреплённой позиции, которую они почему-то обходят. И не бросаться всей массой навстречу, дожидаясь ещё одного флангового удара!
Советник Ли. Тактику выбирают в соответствии со стратегией. А стратегия исходит из наличных условий. Это, во-первых, наше огромное численное превосходство, а во-вторых, завещанное Дэ Цзуном, попечительное отношение к окраинам. Сберегать земли Запада, опекать народы Запада – императорский род неукоснительно следует этому призыву.
Волгин. Призыв хорош, но исполнялся он слишком в лобовую! (с горечью) Надо смотреть правде в глаза! Мы очень плохо воюем. Оставлено три улуса. Три из семи! Ядовитая мошка…. Ну, мошка, по сути – отгрызла здоровенный кусок. Кто помог ей в этом?...
Советник Ли. Палата Высшей Гармонии, вместе с Палатой Наказаний ведёт нелицеприятный разбор. Восстановлены строжайшие членовредительные санкции….
Волгин. (делает нетерпеливый жест) Я не об этом! Хотя и об этом тоже…. Но сами, сами-то мы? Бросаем людей, как скот на убой, и оставляем…. Тоже для убоя….
Советник Ли. Вы бросаете себе упрёк. Совестливость – признак благородного мужа. Знайте, что действия фёлькишистов против людей смешанного происхождения и иных ваших соотечественников не останутся безнаказанными.
Волгин. Чтобы наказать врага в его логове, и не вводить людей в новый соблазн, надо как можно скорее восстановить границы. А значит нанести немцам несколько быстрых и сильных ударов.
Советник Ли. Первый такой удар планируется в ближайшие дни. В направлении вашего улуса, Никанор Ильич.
Волгин. План операции я вижу слишком старомодным.
Советник Ли. Почему же?
Волгин. Оглан Иртышный собирается бить по группировке, окопавшейся возле Магнетау.
Советник Ли. Важный город и рудники, которые мы обороняли с полным напряжением сил. Теперь фёлькишисты сами перешли к обороне.
Волгин. И мы можем расправиться с угрозой. Но сделать это надо самым экономным способом. Сейчас предполагается прямо удар по фронту и рассечение немецких позиций.
Советник Ли. Совершенно верно.
Волгин. Я предлагал двинуться обходной дорогой. (Данилину) Подайте карту.
Данилин всё это время что-то писавший в записной книжке раскладывает на столе карту. Волгин показывает карандашом, движения его точны и уверенны.
Волгин. Здесь. Выдвижение через Учалы и Кузьелгу. Дальше удар по слабым немецким позициям и пересечение железной дороги здесь. Противник у Магнетау лишается удобного подвоза, что зимой смерти подобно.
Советник Ли. Великолепно! Атаковать там где не ждут, наступать там, где не подготовились! Великий Сунь Цзы говорил об этом! Но командующий направлением не согласился и привёл свои доводы.
Волгин. Конечно. Дорога. Всего одна. На горном участке. Петляющая, засыпанная снегом. Будто бы через неё нельзя протолкнуть достаточно войск.
Советник Ли. Но вы всё так же настаиваете на обратном?
Волгин. Вы видели моих лыжников? И новые танки с широкими гусеницами?
Советник Ли. Они пройдут?
Волгин. (горячо) В своих людях я уверен!
Советник Ли. Они для вас как дети. С ними вы можете отправиться хоть в самое глубокое ущелье. Но, между тем стоите на месте.
Волгин. Приказ командующего направлением. У него свои виды на александрийцев.
Советник Ли. Вы хотите обойти не только противника, но и решения вышестоящих. Допустимо ли это? Улусы у вас разные, но подчинение здесь одно.
Волгин. (трезво, по деловому) Хотел бы я подчиняться разумным приказам. Но смотрите, что будет через пару дней. Сибирские рати двинутся вперёд. Не спорю, дороги там лучше, к Магнетау их сходится немало. При этом немцы знают, что мы хотим отбросить их от города и встретят нас во всеоружии. Войска Иртышного, пусть даже имея шести, семикратное превосходство в живой силе, будет с неимоверным трудом прогрызать эти позиции. Им потребуется помощь. Помощь это я. Значит снова потери, ну, может быть, уже на следующей линии обороны. Тем временем немцы подтянут резервы, и наступление окончательно захлебнётся. В лучшем случае мы отодвинем противника на десяток – другой вёрст, но он сохранит армию и будет по-прежнему угрожать нам. И война снова затянется, вопреки нашим надеждам. Вот к чему приведёт однозначное подчинение.
Советник Ли. (задумчиво) Никогда еще не бывало, чтобы война продолжалась долго и это было бы выгодно государству…. Вы знаете, я отравляюсь в Ханбалык. Возможно, меня ожидает там одно важное известие, но я уже сейчас обеспокоен вашими словами. Знаю вас как мужественного человека и друга Цветущей Середины. Действуйте на своё усмотрение, а к чему это приведёт, мы посмотрим.
Волгин. Благодарю! Не желаете ли выпить чаю?
Советник Ли. Нет, спасибо. Я поужинаю в самолёте.
Встаёт и по очереди прощается с Волгиным и Данилиным. Выходит.
Волгин. (Данилину) Готовьте приказ о выдвижении войск по западной дороге!
Данилин снова садится писать. Занавес.
Картина третья.
Штаб генерала Дервангера в Сибае. Доносится рёв моторов, стук пишущих машинок, резкие выкрики на немецком языке. Обстановка выбрана с претензией: роскошный стол, стулья; печь, расписанная чёрными крестами, справа огромный портрет фолькс-фюрера Штыклера, слева вывешена карта со стрелками и значками. Дервангер за столом, курит сигару и перебирает бумаги. Печатая шаг, входит Фриц фон Дупель.
Дупель. (в точности как Михельсон щёлкая каблуками и вскидывая правую руку) Слава народу!
Дервангер. (лениво поднимая правую руку и не вынимая сигары изо рта) Народу слава!
Дупель. (громко, почти захлёбываясь) Прибыл по вашему приказанию! Готов к новым заданиям!
Дервангер (откладывая сигару) Вы знаете, что происходит на фронте?
Дупель. Никак нет! Я отсыпался после предыдущего задания!
Дервангер. (с иронией) Эти олухи небесного каана навалились на нас там, где мы и ожидали. Сибиро-китайцы идут прямо на наши пулемёты. Конницы, к счастью нет, но криков всё равно хватает. Представьте, они уже завалили первую линию окопов. Нашим приходится отстреливаться, из-за целой горы тел. Увы, мясо быстро твердеет на морозе и китайцам есть, где спрятаться от пуль. Идут волна за волной. Видимо, мы всё же лишимся нескольких передовых батальонов.
Дупель. (орёт, держа руки по швам) Мой генерал! Я хочу биться с азиатскими недочеловеками! Отправьте меня на передовую!
Дервангер (морщится) Могли бы и тише.... Нет, дорогой Фриц, сейчас есть дела и поважнее! У нас много смелых камрадов, но кончаются деньги для подкупа англичан. Поэтому я отправлю вас не на передовую, а за линию фронта.
Дупель. (с восторгом) Яволь, мой генерал!
Дервангер. Задание крайне важное и секретное.
Дупель. Яволь, мой генерал!
Дервангер. Тогда приступаем. Оказывается семилапый дракон ещё хранит в своих горах немало сокровищ. Мы должны забрать их. Слышали ли вы о Золоте Рейна?
Дупель. (выпятив подбородок) Вагнер – мой любимый композитор! Я преклоняюсь перед его патриотическим гением!
Дервангер. (вставая и подходя к карте) Тогда вы понимаете, о чём идёт речь. Взгляните сюда. У меня есть донесение, что в горе Ямантау проделан туннель, в котором собраны ценности завоёванного нами улуса! Вот эта гора. Там несколько миллиардов золотых марок! Цель достойная самого Зигфрида!
Дупель (следуя за генералом) О-о!!! Колоссаль!!!
Дервангер. (одобрительно, но со скрытой издёвкой) Мне нравится ваш подход. К сожалению ордынских частей там фактически нет. Ваши люди просто спустятся на парашютах в долину, очистят хранилище и вывезут всё что найдут на двух экспериментальных геликоптерах доктора Фокке. Эти машины будут специально приданы вашему подразделению. Но следует особо позаботится, о сохранности груза.
Дупель. Мои полномочия?
Дервангер. Можете расстрелять любого солдата, к рукам которого прилипнет хотя бы одна пылинка золота.
Дупель. Сколько времени даётся на подготовку?
Дервангер. Двенадцать часов. Ровно через двенадцать часов, вы, и ваши люди, должны начать погрузку здесь, на аэродроме Сибая!
Дупель. Разрешите исполнять?
Дервангер. Идите!
Дупель поворачивается на месте и, печатая шаг, выходит из комнаты. Снова слышны выкрики на немецком: «Ахтунг!», «Шнелль!» и проч. Дервангер возвращается к столу, берёт сигару и курит, мечтательно выпуская дым в потолок. Занавес.
Картина четвёртая.
Местность у подножия Ямантау. Всюду большие камни, ели тонут в высоких сугробах. В глубине сцены виден шлагбаум и грубый деревянный щит, закрывающий вход в туннель. На переднем плане внутренность небольшой сторожки. Здесь стол, круглая железная печь, на печи закопченный чайник. За столом Марта, на голове у неё красный головной платок с обтрёпанными краями.
Марфа. (напевает) В цвет синсина красит утро, стены древней Мо-о-осыке…. (обычным голосом) Забыть не могу, как уходили, а мамочка и говорит: «сохрани, Марфа этот платок, нашей мануфактуры товар, нигде краше не найти!». (туже затягивает концы платка, всхлипывает) Эх, мамочка, погубили тебя видно злые фёлькишисты! (протяжно) У-у, проклятые-е-е! (плачет, утирает слёзы и снова поёт) Я по кремлику гуляла, с малым пёсиком в руке….
Слышны голоса и звук работающих моторов. Марфа поднимается и смотрит в окно. Видно, как к шлагбауму выбегает боец в телогрейке и, навалившись на противовес, поднимает заставу. Входит Маркел в треухе и белом, овчинном полушубке. В руках у него футляр для свитков, через плечо ремень, на котором деревянная кобура с большим пистолетом. Его сопровождает несколько тепло одетых громил, поголовно вооружённых автоматами томпсона. Все идут к сторожке, Маркел поднимается внутрь, отряхивает снег с ишимов и озирается по сторонам.
Маркел. (видя Марфу) Здравствуй, девица!
Марфа. (отступая вглубь) Здравствуйте.
Маркел. Чего боишься, я не волк, чтобы кусаться….
Марфа. А я не боюсь.
Маркел. (посмеиваясь) Оно и видно! Совсем дошли со своей наукой! Давай, цзиньши своего зови! Скажи Маркел Иртышный приехал. Чуешь фамилию? Хватит в лесу жить. В город со мной поедите!
Марфа убегает. Маркел ходит по сторожке, заглядывает в чайник, чему-то усмехается и, подойдя к двери, высовывается наружу.
Маркел. (кричит) Осип! Эй, Осип! Возьми людей, продвинь машину! Гляди, чтоб в деревню не ходили!
На заднее плане видно какое-то шевеление. Урчит мотор. Со стороны деревянного щита к сторожке приближается Беломышев.
Беломышев. (заходя в сторожку и снимая шапку с лысой головы) Цзиньши Акакий Беломышев с вашего позволения. Чем могу служить?
Маркел. А! Моё вам здрасте! Распоряжение у меня. Княж-регент вам переехать велит. Нечего с медведями якшаться. Мы, сибирские, гостеприимные, принять вас желаем. Да и фронт близко, не ровен час….
Беломышев. Фронт нас вроде бы не беспокоит. Но, если хотите, я могу уделить вам толику внимания.
Маркел. Толику не получится, всё надо. (раскрывая футляр) Бумаги у меня с распоряжением на перевозку.
Беломышев. (садится к столу, одевает очки) Давайте посмотрю.
Маркел подсовывает бумаги и становится сзади. Беломышев тщательно изучает исписанные листы, а Маркел глядит на лысину учёного. Видно, что ему хочется ударить. Иногда он даже заносит руку, потом делает унылую гримасу и расслабляется. Беломышев, как ни в чём не бывало, листает документы, шевелит губами, вопросительно хмыкает. Наконец он выпрямляется и жестом подзывает Маркела.
Беломышев. Ну, что я могу сказать…. Не могу я фонды перевозить. Не в моей это власти.
Маркел. (забирает бороду в кулак) Так не о вашей-то власти речь. Печать – вот она, улусна. Подпись Княж-регента. Али не веришь?
Беломышев. Что ж не верить? Верю. Только не могу.
Маркел. Чего так?
Беломышев. Не указано куда двигать. Если в Александрию, или Тверь, или хотя бы Устюг Новый, тогда да, тогда я могу распоряжаться. А так нет. Описи, можете сверить, если Княж-регент волнуется, похвально это с его стороны, а ящики, извините, где были, там и останутся.
Маркел. (медленно нагибаясь с угрожающим видом) Ты, старик, это…. Не гони. Какой Устюг? Устюг под немцем. Сфендислейв там…. Или им золотишко отдать хочешь?...
Беломышев. Так о чём и говорю. Нельзя туда. И, простите, если вы свет мне не будете загораживать, то я постараюсь вам кое-что объяснить.
Маркел. Чего?...
Беломышев. Вот, смотрите! Ничего же не указано. «В мусеи Туменя, Сверловска или Кашлыка». Кто ж так пишет! Это разве выходные данные? Надо точно – что. Надо точно – куда. Например, Мамаев курган – в Сверловск, бармы в Кашлык. Не слышал о тамошнем мусее, да ладно, главное списаться с ними надо! Чтобы приняли по форме. Помещение подготовили. А где об этом? Подписи, сопроводительные где? Ничего нет. Так как я повезу? Куда мне в эту Сибирь трогаться? Эх, только зря печать государственную вынимали! Нет, не похвалил бы я официалов Амуровых за такую работу. Не похвалил! Поругал бы даже!
Маркел. Так чего же делать?
Беломышев. (сокрушённо) Не знаю. Но бумаги никуда не годные. (задумался, надевает шапку). Знаете что…. Я понимаю, вам обидно, вы далеко ехали, но право слово…. Отдохните немного и возвращайтесь. И скажите Княж-регенту, ну, чтобы не беспокоился так. Не надо уже. Не ровен час, погоним фёлькишистов обратно, восстановим улус, оно на прежнее место всё само и вернётся.
Маркел. (забирая свиток, укладывая в футляр и захлопнув крышку). Ладно, старик. Сейчас мы посмотрим, где у вас чего лежит, а люди пока в туннеле погреются. Наездились по морозу. Раз двадцать машины толкать пришлось….
Снаруже слышен нарастающий гул. В небе воют моторы. Беломышев вскакивает, громилы, заполняющие сцену начинают суетиться, крики «Воздух! Воздух!» Рёв нарастает, доходя до визга, трещат пулемёты. Занавес.
Картина пятая.
Курень стрельцов близ горы Ямантау. В глубине сколоченные из досок нары, на первом плане стол, на котором лежит разобранная на части винтовка. За столом Лаврентий и Лука. Юсуп немного сбоку, он чинит валенок и поёт.
Юсуп. (поёт) Ай былдылым, вай былдылым…. Акыдэльда тан ата!...
Лука. (грызёт сухарь и обращается к Лаврентию) Послужит ещё шавочка?
Лаврентий. (перебирая детали) Послужит. Рано её в запас вместе с хозяином угонять! Хромый ещё не слепой, голова на месте и руки действуют, нынче всем при деле быть надо!
Лука. А нога не болит?
Лаврентий. Что ей болеть, деревяшке?
Юсуп (пришивает заплату и поёт) Таннар ата осэла ясак…. Гырлата да элата….
Лаврентий (подмигивая Луке) Слушай, Юсуп, думаю, я думаю, а понять не могу. Чего у фёклов имена такие паршивые? Гадлер, Штыклер, Дервангер? Как специально давали. Вроде культурная была народность, любомудрие всякое разводили, книжки писали, а не только жгли, в техники сильны – тоже не отнять. А вот подишь-ты! Имена такие, что прям ножом пырнуть хочется. Гадость, некультурщина одна!
Юсуп. (говорит с сильным акцентом) Чыго с ных взят, Лаврэнтый? Варвары оны, врагы!
Лаврентий. А всё же? Вот был у нас боец – доброволец ***. Ну Хуй из Сучжоу – коротко и ясно! А тут «грос-адмирал фон Аршаффель цу Озелькопф»! Язык сломать можно пока прочитаешь!
Юсуп. Ты, Лаврэнтый, газэта чытай, а язык нэ ламай – нэ нада!
Лаврентий. Да оно понятно, только….
Лука. Десятник скоро будет?
Лаврентий. (просматривая ствол винтовки на просвет) Кто ж его знает? В Кузьелгу потопал.
Лука. А я вот думаю – провиант нам скоро подвезут?
Лаврентий. (вставляет затвор, весь сосредоточился на винтовке) Должны подвезти…. Куда без него….
Юсуп откладывает валенок, надевает полушубок, берёт скатанный в трубку коврик и выходит. Лука глядит ему вслед.
Лука. Время у него
Лаврентий. Чего?
Лука. Время молиться, говорю. Хорошо, когда человек в вере отцов крепок.
Лаврентий. Это верно. Такой и в деле не выдаст. И по жизни метаться не станет. И обычаев чужих не нарушит.
Лука. (вздыхает, мечтательно) А добрый какой после намаза…. Мухи не обидит.
Лаврентий. А вот фёлкишисты своё христианство на язычество сменили – и озверели. Зачем такое надо?
Лаврентий, закончив сборку, несёт винтовку на козлы. Лука, помогает ему, сворачивает лежащую на столе тряпицу, берёт метлу и начинает приборку. Входит Юсуп, с ним облепленный снегом Сюцай.
Юсуп. Из пэчэры бэгыт!
Лука. Кто?
Лаврентий. (приглядываясь) Сюцай местный, из хранилища.
Сюцай. (от усталости еле выговаривая слова) Приехали!... Помогите!...
Лаврентий. (удивлённо) Кто, приехал? Чем помогать то?
Сюцай. (всё ещё задыхаясь) Чалдоны!... Забирают…. Собрание…. Приказ пришёл…. Брат оглана, себе ….
Лаврентий. (начиная тревожиться) Толком говори! Как забирают? Наше забирают?
Сюцай. Колонна по дороге пришла…. Мы думали…. Ой, божечки!.... А там Маркел Иртышный! С пайцзой нашей, александрийской и бумагой, чтобы всё, что у нас в хранилище к ним в Сверловск перевести!... Бармы, щепу…. Улус обездолить хотят!
Юсуп. (с горячностью) О, шайтан, башка йок! Как так, Лаврэнтый?!
Лаврентий. (со скрытым ожесточением) Так, что у нас перед Ханбалыком заступников теперь нету. Видно самим надо….
Юсуп. Быги во второй курэнь, поднимай лудэй, да?
Лаврентий. Да! Боевую давай! По всей форме!
Юсуп выскакивает за дверь. Лаврентий набрасывает полушубок, хватает винтовку, патроны, и следует за Юсупом. Лука убегает к нарам, что-то делает там, возвращается с вещмешком.
Лука. На всякий случай!
Сюцай. (стоит в растерянности) Стрелять придётся, а я не умею….
Лука. Гранаты бери.
За сценой нарастает гул авиационных моторов. Отдалённый крик Лаврентия «Немцы! Немцы летят!»
Лука. Господи, помилуй! Всё сразу!
Быстро выходят. Гул нарастает, слышны пулемётные очереди. Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
Местность близ горы Ямантау. Камни, снег, несколько елей. Разбросано оружие, каски, патронташи. Трепещет слабое зарево, вдалеке повёрнутые боком шлагбаум и сторожка. Где-то вверху слышен гул моторов. Он, то нарастает, переходя в устрашающий визг, то удаляется и почти стихает. Зато автоматные очереди и одиночные выстрелы слышатся беспрерывно. Они раздаются то справа, то слева, создавая впечатление беспорядочно, но ожесточённой битвы. Пригибаясь, входят Лаврентий, Юсуп и Лука. Все с винтовками, а Лука ещё и по-походному с вещмешком.
Лаврентий. Где Сюцай?
Юсуп. Атстал. Как бы нэ убыли…. Вон лэжит сколко!...
Лука. Он гранаты взял.
Лаврентий. Зачем ему гранаты?
Снова приближается самолёт. Двигатель заходится рёвом и воем, как будто машина пикирует на наземную цель.
Лаврентий. Истребитель! Ложись!
Все падают. Слышен треск пулемётов и удаляющийся в сторону гул. Появляется новое зарево, на этот раз слева. Трое бойцов осторожно встают и перебираются за большой камень.
Лука. Грузовик горит.
Лаврентий. По нему ударил.
Юсуп. (Оглядываясь) И курэнь разбыл….
Лаврентий. Аж стропила торчат. Не ушли бы – убил к чертям!
Раздаётся странный пульсирующий звук, слитый со стрёкотом мотора. Словно вращается в воздухе что-то протяжное. Бойцы провожают глазами невидимый предмет.
Юсуп. У, шайтан! Чэго лэтыт!
Лаврентий. О двух винтах…. Вот так каракатица!
Лука. (с надеждой) Наша?
Лаврентий. Жди!
Юсуп. (поднимая винтовку) Сыйчас палну!
Лаврентий (с сомнением) Далеко уже.
Юсуп стреляет, передёргивает затвор и стреляет снова.
Лаврентий. Не трать патроны!
Бойцы отходят от камня и залегают на открытой местности. Автоматные очереди раздаются гуще, начинают посвистывать пули. Вдалеке появляется ещё одно световое пятно. Взлетает вверх и рассыпается зелёными искрами.
Лука. Ракеты пускает!
Зарево гаснет, но тут же вспыхивает вновь.
Лаврентий. Своих зовёт.
Юсуп. Командыр их, да?
Лаврентий. Кажись…. (приподымается с винтовкой) Спрятался, гад!
Стрельба нарастает, пули свистят гуще, слышны немецкие команды, крики: «хур-р-ра!», «бей!»
Юсуп. В наступ пошлы!
Лука. Ой, схлестнулись! Рукопашная!
Очереди, свист пуль прямо над головами.
Юсуп. (радостно) Бэгут фёклы!
Лука. К каракатице своей!
Непрерывная стрельба. Вспышка. Грохот взрыва.
Лаврентий. Вот так! Готова каракатица!
Лука. (вскакивает) Что, съели?!
Автоматная очередь. Лука хватается за грудь и падает.
Лаврентий. (кидается к нему, тормошит) Лука! Лука!
Юсуп. Убылы!
Лаврентий. (бросая Луку) Гляди, тот, здоровый, он ракеты пускал!
Юсуп. (с горячностью) У, шайтан, аннанэсэкым!
Поднимает винтовку, стреляет. Ответные очереди, свист пуль. Юсуп падает.
Лаврентий (с яростью) А-а-а!!!
С противоположной стороны вбегает, со шмайсером в руках, Дупель. Он и Лаврентий стреляют друг в друга одновременно. Дупель падает как подкошенный, Лаврентий медленно оседает на землю. Стрельба почти сразу идёт на убыль. Новый взрыв и долгое эхо. Гул моторов удаляется. Занавес.
Картина вторая
Ставка оглана Иртышного. Горница на жилой половине. В центре стол с самоваром, на скатерти серебряные приборы, всевозможные яства и цветные бутылки; напротив дверь, слева большая печь, в углу закрытый чехлом рояль, на стене висит гитара. За столом пятеро – сам Иртышный, Княж-регент Амур Челкашин, американский корреспондент Шморос, адъютант Михельсон и певец Лебедянский. Слышны голоса, гости по очереди наливают из самовара.
Иртышный. Ну, други, гляди, как поварня наша сибирска расстаралась-то! Медвежатинка копчёна, брусника мочёна, шаньги с сёмужкой! А сладка водочка, да наливочка? Выпьем, да закусим, чем бог послал, однако!
Амур. (поднимается с наполненным бокалом) Всегда-то у вас сидишь, будто в импереях. А сидеть то и нельзя! За здоровье оглана победного! За вас, Анастас Огузович!
Иртышный. Ты погодь за всё сразу пить! На потом не останется! Забыли что ли?! Сперва за победу пьём!
Амур. Ой и правда! За победу!
Иртышный. За нашу победу!
Иртышный кряжесто встаёт, чокается со всеми по очереди. Все пьют.
Иртышный. Х-хы! Крепка, варнак тя побери! Ты, Шморос, заедай брусничкой семидесятиградусную-то! Слабы вы, западники, на это дело!
Шморос. (поднимает кверху оттопыренный палец) Мне карашьо!
Иртышный. (подначивает) Смотри, как бы потом «плёхо» не было! (ко всем сразу) Так то други! Сейчас причапает ко мне Волгин, покажу ему, где на тех фёклов давить, что у Магнетау скопились, побьём их основну силу, и погоним эту сволочь обратно из семиулусья-то нашего!
Амур. (с вилкой в руке) И! Давно пора! Стосковалось сердце по родным просторам!
Иртышный. Чего ж мало пособляете-то? Вон, Волгин, один с ратью и все дела.
Амур. На него тож уповаем. Жалко силёнок маловато….
Иртышный. Конечно! Профукали-то силёнки! Ну, ничего…. Хань ему тоже подкинули…. Сделает Волгин наступ, где я скажу и додавим фёклов! Верно дело идёт! Там где надо, однако!
Гости накладывают себе в тарелки, едят. Стучат вилки, чиркают ножи, за окном начинает посвистывать метель.
Амур. Шаньги сегодня беда как хороши! Поистине, амброзическое нечто потребляешь!
Иртышный. Жри, жри! У себя когда тако-то найдёшь! Разве салат какой? Али вы кошек едите?
Лебедянский. (с набитым ртом) Кошек, это ханьцы. (глотает) Блюдо из кошки и змеи, «битва тигра с драконом. называется. Но на Руси покуда, я знаю, не прижилось.
Иртышный. От варнатчики-то! Истино нехрись, хоть и полезна! Ну да ладно! У нас, слава богу, други битвы! Побьём Дервангера-то, пудову свечку во храме поставлю! Сто молебнов закажу!
Амур. (крестится) Побьёте, побьёте! Бог даст…. Будете новый Субэдэй или Александр Македонский!
Иртышный. Ха-ха! Попробовал бы Македонский на таком-то морозе – голоручка, голоножка!
Амур. Климат строгий, а вера крепкая. И культура-то какая благоденствует! Голоса-то какие! Феатры! Да что там! Вон и служебник ваш военный на пианино играет. Не сыграете Яков Аронович?
Михельсон. (вздыхает с видимым сожалением) Не настроено…
Иртышный. Нашли чего! Кто ж поет после первой? Давай, наливай, для кого ставлено?!
Все тянутся к самовару и, как только бокалы наполнены, встают.
Лебедянский. За веру нашу православную!
Пьют. Закусывают. Видно, что спиртное начинает действовать. Гости сидят развалясь, расстёгивают халаты и рубахи.
Иртышный. Эй, янки, как ты там?
Шморос. Йес? Что, мистер оглан хотеть?...
Иртышный. Итить твою мать хотеть! Смотри-то не блевани у меня! Языком подтирать заставлю! Мне про караван-сарай рассказывали, как ты там!
Шморос. О! Я знат! Сибирь – интеллеженс сервис вери гуд!
Иртышный. От тож! Как книга твоя называется?
Шморос. Ху ис…. Шиит! Что эст средний америкэл знат…. Норд Евразианс….
Иртышный. Про нас, значит? Ну, и что узнал?
Шморос. (улыбается до ушей) Водка – карашо! Баба – карашо! Морос – бэд! Плёхо!
Иртышный. Ты дурочку-то не валяй! Это все, даже фёклы знают! Скажи, как живём на твой взгляд? Как воюем?
Шморос. О-о! Итц э вандэфул шоу! Интересэнт! Оглан Иртыш…. Итц э мирэклис чиф!...
Иртышный. Совсем не в дугу по-нашему! (поворачивается к адьютанту) Яков! Чего он бормочет-то?
Михельсон. (смеётся) Великолепное зрелище, говорит. А вы удивительный вождь. У американцев всё просто!
Иртышный. А он думал, мы тут любомудров изображаем? Дао на Кун-Цзы, да Мо Ди погоняет? Жди! Мы люди простые р-раз и в дамках!
Шморос. Уоор ис э хэви лэйбори…. Трюдно ваша война понять!
Иртышный. (сидит развалясь, потом постепенно приходит в возбуждение, машет рукой, но к концу речи снова успокаивается) А чё тут понимать? Их мало, нас много. Ищи где фёклы и бей их! Бей в кость, бей в жилу, хрули гадов! Навались, быстрей кончатся! Ломи стеной, вали их! Лошадки, танки, айда вперёд! Через окоп скок – раз-раз и готово! Так-то, янки! И не больно-то сложно…. Только воля нужна. Себя не жалей…. И других – ни-ни! Кому под зад коленцем-то, кому дуло в затылок.… Вот мы сейчас в тепле сидим, а там люди сотнями на снег валятся. И только пульки – фиу-фиу! Смертушка гуляет! А пожалей я их – ничего не будет. Ни победы, ни улуса. Ничегошеньки!
Шморос. Вэри стрэндж!... Только ви так воеват!
Иртышный. А то! Есть опыт! Сашки-то всяки не в жисть не поймут! Техника, техника…. Воля (показывает кулак) Воля - вот что главное!
Шморос. Ви эст пауэр лидэр!
Иртышный. Чего?...
Шморос. Сильный чьэловэк!
Иртышный. Знамо, сильный! (садится прямее) Вот ты об этом, однако, в книге тоже чиркани. Пусть знают за океаном!...
Шморос. (увлечённо) Йес! Вэри вэлл! Ви там бить главный…. Централ файдже! О! Нэйшинал чиф, ин зе Сибир-Матушка!
Иртышный. (вскакивает, сжав кулаки, машет руками, в конце хватает тарелку и сминает её пополам) Не чих – Сибирь, а вот где держу!!! Улус – вот где! И не токмо этот! В Ханбалыке признают!... И без Ханбалыка…. Всё могу! Фирман какой? Шлёп тамгу – иди работай! Госдеп? Давай госдеп! Вась-вась, два слова – иди делай! Мы люди просты, неча крутить! Но если кто обманет….
Бросает тарелку в угол. Амур тревожно оглядывается и делает знаки гостям.
Амур. У меня есть тост. За багатура нашего, за нового Цезаря! С днём рождения вас, Анастас Огузович!
Иртышный. (набычась) Чего?... А?... Наливай!
Все наливают и пьют
Амур. О культуре вспомним, теперича…. Есть голоса великие…. Артист наш….
Иртышный. Пусть споёт….
Амур. (Лебедянскому) Не подкачай. Видишь, растревожился?
Лебедянский идёт на нетвёрдых ногах, снимает со стены гитару, возвращается, перебирая аккорды.
Лебедянский. (напевает) О соле! О со-о-олее ми-и-о!...
Иртышный. (возмущённо) И! Не надоть! Варнак, Бенитка! Не продал крейсер! Давай, Лебедь, нашу! Улусну!
Лебедянский. (играет, поёт) Во мра-а-аке сра-а-астию дыша-а-а!
Иртышный. Во! Давай, ходи!
Лебедянский. (поёт) В стра-ане су-уро-овой и угрюмой….
Иртышный. (подпевает страшным голосом) На диком бреге Иртыша-а-а-а!!!
Все. (поют) Кучу-ум сидел, объятый ду-у-мой!
Во время последней фразы открывается дверь. Входят восьмикультурные гвардейцы. Это всё рослые, как на подбор молодцы в степных шапках и тёплых синих халатах с красной каймой на обшлагах и застёжках. Среди них Советник Ли, на груди у которого золотая, пайцза. Двое гвардейцев подскакивают к Михельсону и заламывают ему руки за спину.
Михельсон. Это какая-то ошибка!
Советник Ли. Никакой ошибки.
Иртышный. (возмущённо, со злостью) Кто позволил?! Кто приказал?!
Советник Ли. (держит пайцзу двумя руками) Великий Цзяйсян Иофу Танжень! В Палате Высшей Гармонии получены неопровержимые сведения о шпионстве подданного Михельсона!
Лебедянский. Как?
Амур. Какие сведения?!
Иртышный. А ну, покаж сведеня!
Гвардеец с особыми нашивками подходит к роялю, снимает чехол и открывает крышку. Делает что-то внутри, при этом слышно как лопаются струны. Из рояля появляется большой серый ящик с длинными обрывками проводов.
Гвардеец. Рация!
Советник Ли. Вот видите?
Иртышный. (в крайнем возбуждении) Кака така рация?! У меня?... Здесь?... Михельсон?!...
Советник Ли. Никакой он не Михельсон, а Ганс Юденессен из города Биркенау. Матёрый шпион национал-фёлькишисткой разведки….
Михельсон. (перебивая) Это ошибка! Их бин ютай!
Советник Ли подходит и выдирает у Михельсона клок волос.
Михельсон. Ай!
Советник Ли. И даже не брюнет, если приглядеться. Уведите!
Шморос. Итц э бьютифул!...
Михельсона уводят. Немая сцена. Все стоят разинув рты, но видно, что Амур потихоньку отодвигается от Иртышного. Занавес.
Картина третья
Рабочий курень оглана Иртышного. Та же обстановка, но погода уже не такая хорошая. Мутно за окном, или вечереет. За столом для гостей сидят по диагонали Советник Ли и Амур. Иртышный ходит поодаль, затем приближается к столу и смотрит на Амура.
Иртышный. (советнику Ли) Он-то тут зачем?
Советник Ли. Пусть. Мы не забываем и о его улусе.
Иртышный смотрит на часы. Входит Волгин, козыряет и становится по стойке «смирно».
Волгин. (ледяным голосом) Господин оглан, генерал Волгин по вашему приказанию прибыл!
Советник Ли. Здравствуйте, Никанор Ильич.
Волгин. (советнику Ли с теплотой в голосе) Здраствуйте драгоценный преждерождённый единочаятель Ли!
Иртышный. (недовольно) Пошла церемоня!... Говори лучше, как думаешь возле Магнету ударить, чтобы к шестому числу Сибай-то взять?
Волгин. Считаю удар возле Магнетау неуместным.
Иртышный. Как неуместным? А приказ?
Волгин. А приказ ваш считаю абсурдным, и лезть в этот капкан не собираюсь.
Иртышный. (изумляясь) Как так? Ты чего это фигли-мигли разводишь? В европиях научились?! Да я тебя в зиндан, на хлеб со льдом посажу! И это только для начала! А потом….
Советник Ли. Анастас Огузович, надо выслушать человека. Возможно, у него есть чем подтвердить свою убеждённость.
Волгин. Да подтверждение есть. (достаёт из планшета лист бумаги) Донесение нашей авиаразведки. За двое суток наш воздухолётный отряд совершил девять вылетов на фотографирование позиций противника. Один «сикорс» пропал без вести. В полосе наступления второй сибирской рати….
Иртышный. (ехидно) А что это ваши делат в нашей-то полосе?
Волгин. Готовят возможность общего наступления.
Иртышный. (подходя к своему столу, садясь) Наш-то ертаул слепой, однако?
Советник Ли. (обращаясь к Иртышному) Полководец должен не только взвешивать, но и сопоставлять. Он должен рассчитывать войну семь раз, ибо это почва жизни и смерти. (Волгину) Продолжайте, Никанор Ильич.
Волгин. В полосе наступления второй сибирской рати нами обнаружено сто пятьдесят вражеских танков, в полосе четвёртой – не менее ста. Часть танков вкопана в грунт и замаскирована на второй линии обороны. По рокадной дороге непрерывное движение колонн с горючим и боеприпасами. На основании вышеуказанного становится ясно, что немцы постараются во что бы то ни стало задержать наше наступление, а потом используют свои броневые кулаки и нанесут ими удары там, где сочтут это необходимым.
Иртышный. Не слышал про такое-то….
Волгин. Сомневаюсь в эффективности вашей разведки. Особенно в её начальнике….
Иртышный. (распаляясь, сбивчиво от гнева) Да что ты понимаш, сопляк!... Я с ним…. На лихом коне…. Ты под стол пёхом ишшо, а мы….
Советник Ли. Анастас Огузович, вы доверяете только своим соплеменникам? Ордусь – великое государство, в котором совокупно стремятся к гармонии множество разных народов.
Иртышный. (огрызаясь) Сами говорили-то – народ, что семья! А семья – свято дело!
Советник Ли. Старший родственник всегда должен указать на ошибки младшему.
Волгин. (с намёком, глядя на Иртышного) Иногда и младший старшему.
Иртышный приподымается, хочет что-то сказать, но советник останавливает его, делая успокаивающий жест.
Советник Ли. Продолжайте, Никанор Ильич.
Волгин. В этих условиях считаю своё наступление на укреплённые позиции абсурдом. Вкопанные танки будут расстреливать мою технику на больших дистанциях. Прорвать оборону немцев на всю глубину и рассечь их фронт не удастся, а если это всё же произойдёт, то потери будут шесть седьмых от всей рати и наступление захлебнётся. Вместо этого я собираюсь обойти немцев по дороге на Учалы и Кузьелгу….
Иртышный. (обрывая) Неча вам на Кузьелгу шляться!
Волгин. Не доверяете, что пройдём, или есть другие причины?
Иртышный. (с подозрением, косит глазами на карту) Каки таки причины? Что там ловить в дебрях-то? А у Магнетау немцы как на блюдечке – навались и в дамках!
Волгин. Зато через Кузьелгу можно пройти на их слабый фланг и опрокинуть без лишних потерь.
Иртышный. (презрительно) Крови боишься? А мне для дела не жалко!
Волгин. (глядя на советника Ли) Избежание столкновения с большими силами свидетельствует не о трусости, а о мудрости, ибо принесение себя в жертву никогда и нигде не является преимуществом.
Иртышный. (усмехаясь) Ништо! Бабы новых нарОжат!
Волгин. (глядя на Советника Ли) Ханьские рожают исправно. (Иртышому, раздельно, но без всякой аффектации) А у меня калеки в строю. Безногие воюют. За весь улус крест несут.
Иртышный. (с издёвкой в голосе) Неси, неси, христосики! У вас там-то, есть за кого!
Волгин. (советнику Ли) Богохульства и оскорбления моего народа я не приемлю!
Советник Ли. (говорит с расстановкой, впервые слегка повысив голос) Господин, оглан! Вы, видимо, забываете, что политикой Великого Джунго является единокупное разлитие законов и охранение достоинства всех подданных. Пока не доказано наличие преступления, ни одна из семей, сколь бы мала и слаба она сейчас не была, не полежит наказанию!
Амур. (до того сидевший молча, но с усилием мысли, отражающемся на лице) Вот, истинно! И веру нашу, оглан, не тронь!
Иртышный. (в гневе) Ты ишшо?! Никшни, тля! Чей хлеб ядите!
Волгин. (взрываясь) А вы?! Не слишком ли много едите вы?!
Иртышный. (вскакивая из-за стола) И тебя-то сожру, с ратью твоей!!! Сашки, бездомны!… У тебя одна, а меня скоро пять будет!!!
Советник Ли. (спокойно) Цветущая Середина может прислать двадцать вразумляющих ратей.
Иртышный. (изумлённо) А?!...
Советник Ли. Наш спор ныне, противоречит манере благородных мужей. Довольно! Вспомним, что по канонам христианства александрийское воинство, искупило не только свои прегрешения, но и проступки множества оставшихся по ту сторону фронта родственников. Господин оглан позволил себе обвинения, позабыв завет собственного высокочтимого пророка. Не судите других, да не будете осуждены у подножия трона нефритового императора! Смею напомнить так же, что угроза войны против соседнего улуса сама по себе является тягчайшим преступлением!
Иртышный. (пугаясь) Да не грожу я! Наоборот! Кормлю, однако! Спасаю! Ценность всяку от немцев храню….
Амур. (с достоинством) Свои ценности мы сами хранить будем!
Советник Ли. Кажется, единочаятели не полностью введены в курс дела. Прискорбно, но это касается в первую очередь меня.
Волгин. Зато я понимаю! Вот, почему наступление по западной дороге оказалось под запретом. Чтоб под ногами не путались!
Иртышный. (вздыхая) Вот бы кое кому ноги-то повыдирать….
Советник Ли. Как при вражде сильных родов можно добиться, чтобы население процветало, и было довольным, чтобы его желание подчиняться не могло быть даже поставлено под сомнение?! В Ханбалыке я получил особый ярлык, выполнение которого оставлено на моё усмотрение. По нему я должен оценить нравственность, царящую при дворе сибирского правителя. Нахожу, что каноны человеколюбия нарушены и оглан Иртышный более не может занимать свои высокие должности. Анастас Огузович, ознакомьтесь с эдиктом!
Советник Ли вынимает из рукава халата свиток с золотой печатью и раскладывает его на столе, прижимая чернильницей. Иртышный склоняется и читает, держась за сердце. Его плечи опущены, бравая до поры, фигура изображает крайнюю степень уныния.
Иртышный. ( в полной растерянности) Как же теперь, а? И кто?...
Советник Ли. Полагаю, что пост командующего центральным направлением может занять генерал Волгин. Он молод, но приобрёл за время войны огромный опыт стратегических действий. Баскак же Новообска, с особым старанием насаждающий у себя науки и подобающие церемонии, мог бы распространить полезный опыт на прочую Сибирь и стать распорядителем обширнейшего улуса.
Иртышный. А мне?... Куда?... Или уже собираться?...
Советник Ли. (с лёгкой улыбкой) Бывало, что самые влиятельные сановники призревали собственное богатство и удалялись от двора для выращивания капусты…. Например, на просторы Тибетского нагорья.
Иртышный поворачивается и выходит, по-стариковски шаркая ногами.
Амур. (глядя вслед) Побегу, отменю свой указ о передаче ценностей. Он к Ямантау своих людей послал. Ещё выгребут, не спросясь!
Встаёт и быстро выходит в противоположном направлении.
Советник Ли. (глядя вслед) Когда дерево падает – обезьяны разбегаются. Возможно, и мне стоит наведаться к хранилищу. (Волгину) Большая ответственность на вас легла, Никанор Ильич! Направлением командовать – не шутка! Помните, что цель боёв для вас, не уничтожение противника любой ценой, а достижение результата с наименьшим риском и потерями.
Волгин. Да! Идти к победе, сколько можно избегая ущерба и всяческих бедствий!
Советник Ли. (воодушевляясь, громче обычного) Великий Сунь Цзы говорил, что победа приходит в пяти случаях: побеждают, если знают, когда можно сражаться и когда нельзя; побеждают, когда умеют пользоваться и большими и малыми силами; побеждают там, где высшие и низшие имеют одни и те же желания; побеждают тогда, когда сами осторожны и выжидают неосторожности противника; побеждают те, у кого полководец талантлив, а государь не руководит им. Эти пять положений и есть путь знания победы!
С той стороны, куда ушёл Иртышый раздаётся выстрел. Волгин и советник Ли тревожно оглядываются.
Волгин. Неужели?...
Выходят. Слышен посвист метели. Занавес.
Картина четвёртая
Сцена затемнена и представляет собой внутренность горной выработки, недалеко от входа. Свет едва пробивается через щели в деревянной загородке. Люди не столько видны, сколько угадываются – по шевелению во тьме, звяканью оружия и нервному покашливанию в то в одном, то в другом месте. Снаружи – с самого начала – удаляющийся гул моторов, потом тишина, перемежаемая отдельными выстрелами. Так проходит некоторое время. Наконец раздаётся отчётливый металлический бряк и вдоль щели скользит рослая фигура. Слышится голос Маркела:
Маркел. Уканали, вроде…. Осип, глянь, чего там? Есть живые, или что….
Калитка в щите отворяется, бросая отсвет на широкое помещение в котором навалены по краям кучи камней и стоят на рельсах брошенные вагонетки. Видно, что за ними прячутся люди с автоматами. Осип, держа свой наготове, выглядывает наружу, крутит головой и торопливо возвращается.
Осип. Нет никого! Только дохлые есть, однако!
Маркел. (стоит в середине сцены, рука на кобуре) Хорошо! Эй, там, свет давайте!
Слышны голоса: «свет, свет давай!». Из туннеля доноситтся рык запускаемого дизеля, под сводом пещеры, мигая, разгораются тусклые лампочки. Отовсюду вылезают люди Маркела, вздыхают, кашляют, поправляют автоматы. У входа становятся видны Марфа и Беломышев.
Марфа. Никак всё, Акакий Андреевич?
Беломышев. Всё не всё, а будем надеяться.
Марфа. Ох, и испугалась я! Как увидала парасольки – прям душа у пятки так и ухнула! Это ведь они, по нашу душу прилетали.
Беломышев. Широко размахнулись, да не выгорело.
Марфа. Надо пойти, стрельцов наших поискать. Может у них раненые есть.
Беломышев. И то правда! Возьми сумку, посмотри.
Маркел. (всё это время внимательно следит за ними) А ну стоять! Куда без приказу?
Беломышев. (удивлён) Э-э…. Мои сотрудники, они выполняют….
Маркел. (заканчивая чужую фразу) Мои распоряжения. Нет, старик, мы с тобой ещё не добалакали про жизнь-то! Ключи от камор где? Нам ценности прибрать надо!
Беломышев. Простите?...
Маркел. Не прощу, если не отдашь. Вишь, что творится? Сейчас всё грузить и в Сверловск. А лучше в Кашлык, он от фронта дальше.
Беломышев. (удивлённо) Туда никак нельзя. Что мы там делать будем?
Маркел. (презрительно) Что и здесь – пыль сдувать и чернилами пачкать.
Беломышев. Но это же нонсенс! Я понимаю, обстановка в городе благоприятней, но всё равно, мы будем там, а улусные ценности здесь, без присмотра. Что за нелепость! Княж-регент наложит на нас соответсвующие взыскания. И Ханбалык…. Вы знаете, как трепетно относится к культурным ценностям Ханбалык?!...
Маркел. (с холодной угрозой) Я из тебя не балык, я икру сделаю! Понял?! Давай ключи и сам катись куда хошь. Хошь на небо! (хлопает по пистолету) Могу помочь….
Беломышев. (глубокомысленно) А золото александрийское себе возьмёте?
Маркел. Возьму.
Беломышев. И щепу от креста, апостола первозванного?
Маркел. (смеётся) У нас самих дерева полно. Ты ковчег давай!
Беломышев. (щурится) И ярлык взамен, уже не предлагаете?
Маркел. (показывая на людей с автоматами) Вот мой ярлык.
Марфа. (изумлённо) Ограбить хочет….
Маркел. А тебя точно в Кашлык возьму. Мне старые жёны надоели.
Беломышев. (страстно) Ничего ты не получишь, захватчик! Ни креста Сысоева, не щепы той, благоуханной, что мы из ризницы патриаршей спасли! Не быть им в руках варварских! Вот, ужо, выгоним немцев из улуса, тогда и за Сибирь единокровную примемся! С божьей помощью, да Ханбалыка, всю пену грязную, что там накопилась, сведём!
Маркел подскакивает к Беломышеву и, размахнувшись, бьёт его по лицу. Беломышев падает. Марфа бросается к Беломышеву.
Марфа. Акакий Андреевич!
Осип хватает Марфу, она вырывается.
Марфа. Пусти, негодный! Люди добрые, помогите!!!
Распахивается калитка и в пещеру вбегает Сюцай. Он растрёпан, без шапки, но в руках гранаты.
Сюцай. (поднимая гранаты над головой) А ну оставь, а то взорву!
Маркел. (Осипу) Брось её!
Осип выпускает Марфу. Та подбегает к Беломышеву, становится на колени, плачет.
Марфа. Акакий Андреевич…. Что они с тобой сделали….
Сюцай. (делая несколько шагов вперёд) Клади оружие, гады!
Маркел. Тебе сколько платят, парень? (делает знаки Осипу, тот постепенно заходит Сюцаю за спину)
Сюцай. (в глазах ужас, но в голосе непоколебимая решимость) Клади, взорву!!!
Маркел. Ну, ничего не поделаешь. (снимает пистолет) Клади, ребята….
Осип бросается на Сюцая и перехватывает ему руки. Падают на пол, борются. Одна из гранат выпадает и катится по земле.
Маркел. (не своим голосом) Ложись!!!
Все валятся на землю, стараясь заползти, за какое-нибудь укрытие. Маркела отталкивают его же сотрудники. Марфа тоненько визжит и прикрывает Беломышева своим телом. Сюцай и Осип продолжают бороться. Проходит несколько секунд, но взрыва нет. Осип прижимает Сюцая к земле, наносит ему несколько ударов и вынимает из руки вторую гранату. Маркел поднимается, отряхивая полушубок, подходит к Сюцаю, бьёт его ногой в бок. Сюцай лежит неподвижно
Маркел. Варнак! Чеку не выдернул. (своим) Кончай комедю! Всех кто там ещё внутри загнать и запереть! Подходит к Беломышеву, рывком откидывает Марфу, роется в карманах у начальника хранилища. Беломышев начинает шевелиться и стонет.
Маркел. Жив старик? Ничего. На мороз-то выведем, водицей обольём, будешь им статуя, на память!
Осип. (указывая на Марту) А с этой что?
Маркел. Запри пока отдельно.
Слышен нарастает рёв моторов и приближается лязг гусениц. Маркел прячет в карман найденные у Беломышева ключи и выглядывает в щель между досок.
Маркел. Сашки! Принесла нелёгка! (своим людям, указывая на Беломышева и лежащего в прежней позе Сюцая) Убрать этих! В туннель волоките!
Двое людей подхватывают Беломышева, двое Сюцая и уносят их со сцены. Осип грубо выталкивает Марфу. Входят Сёмин и несколько бойцов в телогрейках. С ними Лаврентий. Голова его перевязана, но в руках привычная винтовка.
Сёмин. Здравия желаю!
Маркел. (с неестественной улыбкой на лице) Здорово, служивый!
Сёмин. Бунчужный Сёмин, ертаул Первой александрийской рати! А вы кто?
Маркел. (с той же улыбкой) Научники мы, сибирски. Присланы по просьбе княж-регента вашего. Цзяньши Беломышеву в работе помогаем.
Лаврентий. А не Маркел Иртышный вас зовут?
Маркел. (торопливо) Чего-то ты обознался, стрелец!
Лаврентий. Как же! Вот помню, вы ещё валенки нам привозили. Милостыньку-то сибирску! (смеётся) С гнильцой та милостынька была, однако!
Маркел. (сквозь зубы) Уйми своего, бунчужный!
Сёмин. Не мой он, местный, при хранилище стояли. Немцев побили, но и сами почти все легли. Раненые вот есть…. Чего не помогаете?
Маркел. Недосуг нам. Мы ценности охраням. А ну как немцы бы сюда-то ворвались?
Лаврентий. Они и без немцев всё себе забрать хотели. Воры! Улус наш бездолят!
Маркел. Говорю – уйми стрельца! Али досаду на всю рать свою хочешь?
Сёмин. (усмехаясь) С Дервангером поспорите, мол кто для александрийцев вредней? (зло) А ну, говори, зачем приехали?!
Маркел. (пыжась) Не знашь, с кем дело имеешь, бунчужный! Полномочия при мне! (достаёт пайцзу) Всадника видишь? У многих такая?...
Сёмин. (в некоторой растерянности) И вправду княжья! (оборачиваясь к Лаврентию) Так всё по закону, вроде….
Маркел. А я об чём! (Лаврентию) Охальник ты, ну да ладно…. (Сёмину) Забирай стрельца, и иди куда приказано!
Сёмин в раздумье. Лаврентий глядит по сторонам и хватается за винтовку.
Лаврентий. Господин бунчужный! В проходе ноги торчат! Никак убили кого! Велите обыскать!
Маркел. (с пистолетом в руках) Не велено чужим в сокровищницу ходить!
Люди Маркела и стрельцы направляют друг на друга автоматы. Входит советник Ли и его семикультурные гвардейцы.
Советник Ли. (с чувством) Так и есть вовремя! Подданные, немедленно опустите оружие!
Все подчиняются. Последним, нехотя, опускает пистолет Маркел.
Советник Ли. (гвардейцам) Обеспечьте безопасность хранилища!
Гвардейцы расходятся, вставая во всех углах и проходах.
Советник Ли. (всем остальным) Спор, я думаю, идёт о местоположении александрийских ценностей?
Маркел. (следя за гвардейцами) Ценности здесь.
Советник Ли. Тут и останутся. Княж-регент Амур Челкашин отменил свой приказ.
Маркел. (тихо) Сволочь!
Советник Ли. Зато он учитывает политический курс. Знаете ли вы, Маркел Иртышный, что ваш брат более не командует Центральным направлением? Что он больше не правитель Сибирского улуса? Не вынеся своей безнравственности, он пытался застрелиться….
Маркел. (в ужасе) Как?!
Советник Ли. Если это вас успокоит, то пока неудачно. Врачи борются за его жизнь. Но вашей гениальной деловитости пришёл конец. Смирение перед лицом закона облегчит вашу участь, сдайте оружие и ожидайте дальнейших указаний!
Маркел и его люди безропотно подчиняются. Семикультурные заходят в туннель и возвращаются, ведя под руки Беломышева. Следом выбегает Марфа.
Беломышев. (указывая на Маркела) Это он, он!
Марфа. (тоже обращаясь к Маркелу) А сюцайчик то наш живой! Ничего у вас не вышло, проклятых!
Советник Ли. Не беспокойтесь. Преступные замыслы обезврежены. Скоро все наши враги узнают мощь и свойственную нам неукротимую твёрдость! Они проклянут тот день, когда варварская прожорливость толкнула их покуситься на наш необъятный котёл!
Лаврентий. (ударяя прикладом) Правильно!
Сёмин. Верно! Дадим им земли откушать!
Беломышев. Снега зимой! У нас его много!...
Маркел. (умоляюще) Могу ли я искупить своей кровью….
Советник Ли. Суд решит, Иртышный! А бойцов у нас много. (указывает на Сёмина, его людей и стоящего рядом Лаврентия) Герои! Честные, самоотверженные, скромные. Вот она наша Ордусь! Воинствующая, непобедимая сила! Будьте храбры как Чжуань Чжу и Цао Куй! Бейте врага, гоните его с нашей земли!
Сёмин. Разрешите идти, исполнять приказ?
Советник Ли. Идите!
Сёмин и его люди строятся и уходят. Прочие (кроме Маркела и его людей) машут им вслед. Слышна бодрая музыка, которая постепенно нарастает и обращается победным маршем. Вместе с нею неторопливо опускается занавес.
КОНЕЦ