О книге «М.С. Знаменский. Воспоминания и дневники»
М. С. Знаменский. Воспоминания и дневники / Сост., подг. текста, предисловие, ком¬ментарии Л. П. Рощевской, сост., подг. иллюстр. Е. П. Швецовой. — Тобольск, 2013. 776 с.: ил.
________________________
Прежде чем начать разговор по заявленной теме, хотелось бы установить её место в общем ряду исследовательских научных работ Общественного благотворительного Фонда «Возрождение Тобольска».
Одним из направлений деятельности Фонда изначально являлась задача поиска и сохранения летописных памятников, исполнение которой требует собирания культурных и исторических ценностей, коими весьма богата наша страна. Однако хорошо известна и другая сторона российского менталитета – весьма бестрепетное отношение ко многим уникальным вещам и явлениям. Дескать, много у нас всего – если и потеряем что-то, не обеднеем. Отсюда и происходит недооценённость и как следствие – забвение великих трудов, которые могли бы составить славу не только России, но и всего человеческого сообщества.
Так почти ушли в небытие труды выдающегося художника, чертёжника, деятеля науки и культуры Сибири второй половины XVII – первой четверти XVIII в. Семёна Ульяновича Ремезова, прославившего своей многогранной и масштабной деятельностью Сибирский край и обогатившего русскую культуру. Ремезов жил в эпоху радикальных преобразований Петра 1. Для неотложных нужд Отечества в то время особенно требовались навыки и таланты творческих людей. Семён Ремезов неоднократно составлял карты окрестностей Тобольской губернии. Ремезовские карты высоко ценили его современники. Например, царь Петр 1 постоянно держал в кабинете огромную карту Сибири, рисованную для него Ремезовым. Картами Ремезова пользовались русские учёные и путешественники.
Однако в наше время шедевры его картографического искусства канули в забвение и неизвестность.
Неоценимой заслугой Фонда «Возрождение Тобольска» является воскрешение (буквально!) имени Семёна Ульяновича Ремезова и его великолепных работ. Благодаря большой исследовательской работе Аркадия Григорьевича Елфимова были найдены, получили новую жизнь и привнесены в научный оборот забытые шедевры С.У. Ремезова. Результатом этой скрупулёзной исследовательской работы явилось издание в 2006 г «Ремезовской летописи» и его «Служебной чертёжной книги», которые, помимо научной и исторической, имеют и художественную ценность.
Один из историков Сибири сказал, что «возвращение трудов Семена Ремезова для ученых равносильно открытию в русской литературе «Слова о полку Игореве»
И вот сейчас великолепно изданные труды великого художника и учёного Семёна Ульяновича Ремезова украшают сотни библиотек, научных и культурных центров России, умножая и в наше время славу Отечества, ибо не хлебом единым жив человек. Славная история, великая культура и люди, делавшие их – вот главные достопримечательности любой страны. Россия благодаря новым мыслителям и современным деятелям, а также таким грандиозным проектам как Фонд «Возрождение Тобольска», доказывает эту истину.
Достойным продолжением исторических исследований Фонда явилась работа по воссозданию уникального альбома «От Тобольска до Обдорска» тобольского художника Михаила Знаменского. Точно так же, как и труды Семёна Ремезова, названный альбом был погребён под тяжкой поступью веков – память о нём почти исчезла из истории Сибири. А между тем судьба его весьма примечательна. Идея создания графической серии «От Тобольска до Обдорска» родилась у художника в начале 1880-х годов – к 300-летнему юбилею со дня основания Тобольска. В процессе работы автор обращался к архивным источникам, древним хроникам, изучал обряды, легенды, предания народов, населявших Тобольскую губернию.
Графическая серия Михаила Знаменского была экспонирована в новом губернском музее, открытие которого состоялось 10 апреля 1859 года. Выставка получила множество восторженных откликов от посетителей. Но некоторые из них сожалели, что автор не сопроводил рисунки надписями, и поэтому многие картины не были поняты. После чего в газете «Сибирский вестник» появилась рецензия, приписываемая специалистами самому художнику, в которой он подробно и обстоятельно описывает все 33 произведения. Стоит привести хотя бы один из комментариев, чтобы ощутить оригинальность и свежесть образов художника. Вот надпись, относящаяся к выставочному экспонату №30: «Картина «Меновая торговля» как нельзя более рельефно передаёт нам, как обдувают наши торговцы остяков. На картине изображён остяк, продающий мамонтовый клык, за то количество водки, которое войдёт в клык. Водка, конечно, самого дурного качества».
Рисунки у художника приобрел будущий император России цесаревич Николай Александрович, когда в 1891 году во время путешествия по Сибири посетил Тобольск. Из личного архива последнего русского царя альбом Знаменского попал в отдел редких книг Российской государственной библиотеки в Москве, и о нем знал лишь очень узкий круг специалистов.
И только благодаря усилиям Аркадия Григорьевича Елфимова, альбом был изъят из глубоких запасников, и появилась возможность сделать точные копии всех 32 акварельных работ тобольского художника. Теперь они введены в научный оборот и стали доступны широкому кругу исследователей, историков и краеведов.
Ценность этому изданию придаёт и факсимильное воспроизведение рукописи тобольского краеведа, историка, писателя, журналиста Капитона Голодникова «От Тобольска до Обдорска летом и зимой», которое стало весьма достойным и основательным литературным дополнением к картинам Михаила Знаменского.
Эта рукопись хранилась в государственном архиве литературы и искусства в Москве и в результате исследовательской и издательской работы Фонда «Возрождение Тобольска» впервые широко представлена читающей публике.
Произведения талантливых сибиряков благодаря подвижнической деятельности сотрудников Фонда переданы музеям и библиотекам Сибири.
Но на этом работа Фонда с забытым наследием иконописца и портретиста, карикатуриста и актёра-любителя, педагога и общественного деятеля, археолога и этнографа, библиофила и литератора Михаила Знаменского не закончилась. И вот тут мы уже обратимся к изначально заявленной теме, посвящённой основательному изданию Фонда (почти 800 страниц!) – книге, вышедшей в свет в 2013 году.
Вначале было Слово. Знаменитая библейская фраза возникает, словно творящая матрица, при чтении первых же страниц «Воспоминаний и дневников» Михаила Степановича Знаменского.
Исследователь его жизни и творчества Л.П. Рощевская пишет: «Михаил Знаменский – талантливый художник и литератор, историк и этнограф, был известен не только в Сибири, но и во всей России благодаря его участию в журналистике того времени. Некоторые работы М. С. Знаменского отдельными изданиями публиковались еще при его жизни. Великолепно выполненные художником иллюстрированные альбомы хранились в императорской коллекции, в домах сибирского начальства. Декабристы были его воспитателями и учителями в прямом смысле слова. В результате М. С. Знаменский стал человеком глубочайшей культуры, прекрасно образованным, с вполне прогрессивными взглядами».
Но вот эти скупые строки, коротким росчерком охватывающие, казалось бы, всю жизнь необычайно одарённого человека и сообщающие нам многое, всё-таки оставляют впечатление недоговорённости. И оно, это впечатление незаконченности, остаётся и после прочтения всего биографического очерка, предваряющего книгу. Зададимся вопросом – почему это происходит?
Ответ возникает тотчас, как только мы открываем первую страницу текста, написанного рукой самого мемуариста – Михаила Знаменского. И сразу в полной мере становится понятной начальная фраза Евангелия от Иоанна. Да, вот оно, то звено – слово, которое воскрешает давно прошедшее время и самого человека со всеми его живыми чувствами, движениями, энергией жизни и мысли.
Вот оно, то самое слово, из которого берёт начало жизнь вообще и жизнь конкретного человека – в особенности! Слово Михаила Степановича Знаменского – буквально воссоздаёт перед нами мальчика, пытливо вслушивающегося, всматривающегося в окружающее, в краски и звуки – во всё, что растёт, кипит своим тайным бытием, летящим из потока событий. Всё важно, каждая деталь имеет великий смысл и становится частью личного пространства:
«Позади дома, с огорода, начиналась гора. Ух, какая славная, высокая гора! Я сначала не любил ее, да потом товарищи моего брата объяснили мне, что все на пользу человека и что в этой глинистой горе очень удобно можно делать маленькие печи и даже топить их лучинками... ...К концу того лета, в которое я начал помнить себя, мои хозяйственные постройки в горе приняли огромные размеры: у меня уже были сараи, погреба, печки и комнаты. Только конюшни, к моему сожалению, оставались пустыми, после того как я похвастался своему отцу и он сказал мне, что мучить животных грех. Я распустил своих лошадей» (Прим.: Их роль играли пойманные во дворе тараканы).
Начинаешь читать и уже невозможно оторваться! Текст полностью погружает читающего в себя. Может быть, не очень удачное выражение, но это именно так! Текст буквально обладает энергией притяжения. О чём бы ни шла речь, всегда происходит чудо – ты оказываешься свидетелем времени и воочию видишь тех людей, которых давно нет, но они есть, потому что слово перенесло тебя легко и просто туда, где продолжают жить их образы, навсегда оставшиеся во времени-пространстве. Михаил Знаменский владеет ключом, открывающим прошлое, настоящее и будущее, потому что его слово приводит к пониманию единства времени. Пришедший однажды в жизнь человек остаётся в ней навсегда – его неизгладимый отпечаток, личный след становится словом, то есть крупинкой Текста, Божьего замысла.
Вот перед нами совершенно живой, реально существующий образ, изъятый из общего плана Жизни с помощью универсального ключа – творчества:
«Странным свойством обладал этот доктор, а именно: стоило ему сесть куда-нибудь в угол или выйти из комнаты, и о нем забывали совершенно, так что каждое его появление вызывало восклицание неожиданности, словно он не¬жданно-негаданно возвратился с Луны, куда ездил экстренно для вскрытия мертвого, неизвестно кем подброшенного тела. Нет ничего удивительного, что жители Полуторовска хворали и умирали, ни разу не вспомнив, что есть у них Иван Павлович, который, угостив его какою-нибудь микстурой, спасет от смерти и возвратит им прежнее их здоровье, могущее выдерживать полуведерные попойки и полуторапудовые кулаки приятелей».
Так же полно, объёмно, зримо – во всей её реалистичности показана жизнь города и сам город Полуторовск, в который пришлось по долгу службы переехать родителям мальчика:
«На берегу этого озера, приютившись между деревьями, чернело старинное развалившееся здание с балконами и террасами, от которых точеные балясины поступили во владение молодого поколения соседней деревеньки Карнаушки и употреблялись им для сбивания городков. Неизвестно было, кому принадлежал этот дом, да никто этим и не интересовался: граждане Полуторовска, переспав томительный дневной жар и освежившись кваском, медком или чаем, предпочитали зеленой рамке светлого озерка зеленые столы».
Или вот такая деталь. История дала нам много свидетельств о жизни ссыльных декабристов. Но в воспоминаниях Михаила Степановича Знаменского мы встретим то, что не найдём ни в одном научном историческом очерке. Михаил Знаменский воскрешает буквально физически ощущаемое чувство несвободы, тюрьмы без решёток, в которой приходилось пребывать ссыльным:
«Солнце золотит уже верхушку колокольни, виднеющуюся в раскрытое окно. Тихий вечер, и в компании тихий ангел пролетел. Мурашев перебирает клавиши. В соседней комнате слышится звук от чайных стаканов и чашек. Каролина Карловна в отведенной для нее комнате достает из чемодана наброски пор¬третов (дело происходит во времена дофотографические). В это время в передней раздался чей-то посторонний голос, и Зоя вошла сказать, что квартальный спрашивает приезжую... – Что вам угодно? – сердито обратился к входящему Иван Матвеевич. Квартальный, окинув комнату осоловелы¬ми глазами, объявил, что надо-де ему приезжую, пусть-де забирает свой вид и отправляется с ним сию же минуту в полицию».
Не успела в доме появиться гостья, приехавшая издалека и не присевшая даже выпить чашку чая, как об этом уже становится известно в местном околотке. И гостью тотчас приказано доставить в полицию. Представьте себе вот такое тюремное существование, когда за каждым твоим движением наблюдают в некий невидимый, но весьма ощутимый бинокль.. Михаил Знаменский с такой же достоверностью воссоздаёт жизнь и в другие периоды своей биографии. Вот как описывает он Тобольск в то время, когда служил учителем живописи и иконописи в Тобольской духовной семинарии:
«Вряд ли где существует такая капризная природа, как в городе Тобольске и его окрестностях. Вчерашнего праздничного жаркого дня нет и в помине, взамен его серое небо, микроскопическая пыль — не то дождя, не то снегу — застилает воздух. Серенькие, невзрачные домики кажутся на этом фоне жалкими, жалкими до отвращения, такими жалкими, что их собственные крыши плачут от жалости, роняя крупные слезы на слизкую почву. Плачут их окна. Полуведерные бутыли, стоящие на них, с разными красными наливками при настоящих обстоятельствах выглядят сквозь затуманенные стекла красными заплаканными носами. По углам, на тротуарах, прикрыв себя и свой скудный товар заплатанными родительскими ризами, ежатся пронизываемые сыростью девочки и согреваются единственно только теплой надеждой сбыть своего товару хоть на грош лакомому прохожему».
Вот такой живой мостик из 1854 года перекинул в наше время Михаил Знаменский. Прочтите ещё раз это описание. Не напоминает ли оно вам что-то знакомое? Да! С одной лишь разницей, что сейчас пронизываемые сыростью и холодом предлагают товар в надежде сбыть хоть на грош не девочки, а бабушки. Наши бабушки, прикрыв свой скудный товар какой-нибудь накидкой, вот так же, как и сотни лет назад, стоят с протянутой рукой по городам и весям большой страны. Пишу это и боюсь – как бы кто не прочёл из начальствующих чинов да не издал приказ – убрать-де бабушек куда подальше. А ведь большинство из них торгуют не из желания постоять на виду, а по великой нужде – большая часть скудной пенсии уходит на уплату ЖКХ и лекарства. Торгуют, чтобы хоть что-то перепало на пропитание и одежду.
Много, много вот таких мостиков в сегодняшний день найдём мы в «Дневниках и воспоминаниях» Михаила Знаменского. Вот перед нами несколько строк, но из них, написанных более ста пятидесяти лет назад, проглядывает лик настоящего времени, да настолько точный, что только ахнуть и остаётся:
«Для этого нужно было ждать воскресенья, и я имел терпение дождаться этого дня и в раннее утро вступил на подъезд свистуновского дома, в котором Павел Сергеевич Пушкин занимал маленькую комнатку. В передней я застал пушкинских посетителей: на полу, на окне и на рундуке сидели крестьяне и крестьянки. Это были пациенты Павла Сергеевича, имевшие большую веру в его маленькие медикаменты. Сидели они в ожидании своей очереди рассказать ему про свои лихие болести».
Увы, вот эта «большая вера в чьи-то маленькие медикаменты», в чьи-то благонамеренные действия, направленные на сочувствие, справедливость, улучшение жизни, вера в светлое будущее – всё это живо и теперь. Народ так и пребывает в чудесной вере в силу «маленьких медикаментов».
Большая русская душа, неприкаянно ожидающая Царствия Божия на земле, опирающаяся на эфемерные крылья веры в лучшую жизнь, которая непременно придёт – одно из качеств, которые позволяют терпеливо переносить все (буквально все!) тяготы железного пресса действительности. Что это – сила или слабость? Однозначно, наверное, на этот вопрос не ответит никто. Но пока народ жив, Россия жива – значит и «большая вера в маленькие медикаменты» перетягивает чашу вселенских весов в сторону жизни, а не смерти.
«Дневники и воспоминания» Михаила Знаменского говорят нам о том, что человек, в сущности, во все века остаётся не только самым терпеливым, но и самым любознательным существом на планете. И сейчас, и тогда – в середине восемнадцатого века – одним из занятий интеллигенции были чтения вслух. Разница лишь в том, что во времена помещичьей России такие чтения проводились в домашнем кругу, а сейчас это делается на городском, областном или Российском культурном уровне. Но вот переход к большему масштабу чтений привёл и к потере интимности этого процесса. Массовость всегда снижает уровень личного восприятия. Мы же прекрасно понимаем отличие масскультуры, масслитературы от настоящей, истинной культуры и литературы. Массовость, как правило, становится причиной превращения любого события в некий лубок – элементы упрощенчества на этом пути неизбежны.
Чтобы избежать неизбежной примитивизации культуры и литературы, истории и философии – всего, что по природе своей должно быть сложным, и существует её величество Книга. Одной из таких книг является семисотстраничное издание Общественного благотворительного Фонда «Возрождение Тобольска» «Михаил Знаменский. Дневники и воспоминания».
Любая книга, а тем более дневники художника, писателя, мыслителя – позволяют войти в личное гиперпространство творца, соприкоснуться с ним не только виртуально, но и реально. Прикосновение к тексту, к страницам книги даёт неповторимый эффект твоего личного присутствия в жизни автора. И наоборот – его личного присутствия в твоей жизни. Ни одно из массовых мероприятий никогда не заменит твоего личного взаимодействия с книгой. Прикоснитесь через текст ко времени, к пространству, к духу тех событий, которые прошумели, пролетели и ушли как будто в небытие, и вы почувствуете, поймёте, увидите, как слово легко воскрешает ушедший мир и соединяет его с днём сегодняшним.
Книга совершает буквально евангельское чудо, которое принёс в мир тот, кого называли Сыном Божьим. Но разве человек не Его же сын? Человек пишущий, человек читающий и воспроизводящий слово в книге (издатель) – звенья одной исторической цепи, скрепляющей времена и жизнь человечества.
Людмила Козлова
(Бийск-Алтай)