Она позвонила через несколько дней. Я чувствовал этот звонок, я ждал его. Она не могла позвонить – я молил о ее звонке. От напряжения у меня вздулись вены на руках, так от радости я сжал кулаки. Вышел в коридор. Тетя Сима протянула трубку и улыбнулась: « Голос-то, какой, Сергей Николаевич»! - сказала она с восхищением, - не то, что твоя «гидра».
Я бережно взял трубку, боясь спугнуть нежный долгожданный голос.
- Дядя Сережа, здравствуйте, это я!
Она и впрямь еще девчонка, решила пошутить.
- Любаша, а почему дядя Сережа? Ничего не понимаю?
- Так надо. Я приду завтра к ресторану «У реки» к восьми вечера. Пока!
И она повесила трубку. Ничего не пойму! Бред какой-то, но, похоже, меня пригласили в ресторан; нужно денег занять.
- Серафима Ильинична, займите денег до получки.
- Сергей, что случилось?
- Ничего! Все прекрасно! Я иду с прекрасной незнакомкой в ресторан, а денег нет, - и я похлопал себя по карманам.
- Не нравиться мне это, рестораны всякие, - она замолчала, но тут же на ее лице отразилась улыбка. - Ну да ладно, первый раз ты у меня денег просишь, ну как не дать.
На встречу я приехал на своей машине. Немного посидев, вышел ровно в восемь и встал у крыльца ресторана. Вечер был чудесный: тихий, звездный, наполненный запахами осени, прелой листвы и мокрого асфальта.
Но, постояв немного, я почувствовал дрожь: то ли от ожидания, то ли от нетерпения, то ли от холода. Осень мела по дорожкам желтые листья, играла со старыми тополями и они, охая, скрипели на ветру. Стоять стало холодно, я прошел по дорожке и опять стал у ресторана.
Люба подошла неслышно и тихо произнесла: «Здравствуй»!
От неожиданности я вздрогнул и резко повернулся.
- Здравствуй!
Сразу стало тепло, даже жарко. Я взял ее за руку и легонько погладил ладонь. Ладошка была теплая и по-детски мягкая.
- Ну что, пойдем, - и я кивком головы указал на дверь ресторана.
- Нет, нам там делать нечего.
- Ну, а почему ты выбрала это место?
- Мне удобно здесь, остановка трамвая рядом. Я с занятий удрала. Ты не представляешь – нам атеизм преподают. Это-то в наше время, когда люди
поголовно в религию «ударились».
- Какая же ты, милая, сбежала с уроков – ну девчонка, да и все тут.
И так мне легко и просто стало с ней, словно я всю жизнь ее знаю. А она стояла передо мной и покачивалась на носочках белых кроссовок.
Одета она была скромно, но со вкусом: бежевая куртка, горчичного цвета узкие брючки и лихо сдвинутый на бок, белый беретик. Глаза ее озорно блестели, а губки улыбались; через плечо переброшен ремешок коричневой сумочки.
- Так куда же мы пойдем? – спросил я.
- Знаешь, я давно не была в церкви. Пойдем, здесь рядом. – Она взяла меня за руку и потянула вперед. Я сделал несколько шагов и остановился:
- Подожди, сейчас подам тебе карету.
- Карету? Это хорошо, но лучше пешком, быстрее будет, а то пока поймаем такси – время уйдет.
- А что если угоним эту, - и я кивнул на свою «лошадку».
- Здорово! – заговорческим голосом произнесла она. – Твоя? Господи, всю жизнь мечтала иметь машину, - мечтательно призналась она, усаживаясь на переднее сиденье. – Мечтала проехаться на красной машине по городу, остановиться у себя во дворе и так эффектно выйти - в белой шубке, белых туфельках на высоченных каблуках, и тряхнуть головой, чтоб волосы волной колыхнулись. Мол, смотрите – это я!
Да она совсем как ребенок и желания у нее такие же искренние и нехитрые. Господи сохрани ее. Нет в ней ни притворства, ни жеманности, так свойственные женщинам ее лет.
- Люба ты просто чудо! – вслух сказал я.
Мы подъехали к церкви. Люба бросила сумочку на заднее сиденье и зашагала к крыльцу.
- Пошли! – повернувшись ко мне, позвала она.
- Сейчас, только машину закрою.
Мы поднялись по ступенькам, и зашли в темный коридорчик; тут распахнулась дверь, и я увидел чудо: откуда-то лился мерцающий свет, впереди горели свечи, и язычки пламени от дуновения танцевали в разные стороны. Посередине зала была расстелена домотканая дорожка. Я встал на нее.
- Не нужно! – в полголоса произнесла Люба и отвела меня в сторону. Она засунула руки в карманы; сжала губы и наморщила лоб. – У тебя деньги есть?
Я достал десятку и протянул Любе. – Хватит?
Она взяла деньги и куда-то ушла, но вскоре вернулась, держа в руках две свечки.
- Давай помолимся! – наклонившись ко мне, предложила она.
- Я не умею. - Смущенно ответил я
- Я тоже. Поставь зажженную свечу и попроси чего хочешь, – тихо и вкрадчиво проронила она.
Любаша взяла одну свечу, подержала ее над горящими свечами и вставила в свободную чашечку. Я сделал то же самое.
Люба встала перед свечками, за которыми на стене была икона какой-то святой, покрытая тонкой позолотой. Люба что-то зашептала, а я принялся рассматривать церквушку. Все стены были оформлены сюжетами из библии; краска кое-где пооблупилась, но все равно было очень красиво, особенно мне понравилась роспись на стене. Я остановился у стены и заворожено стал рассматривать иконы. Они были небольшие и разместили их так, что они образовали сплошную стену, посередине которой были встроены золотые воротца.
- Как красиво! – заметил я. Запрокинув голову вверх, я посмотрел на фрески украшающие купол, и меня изумила его высота. – Метров тридцать, - решил я. А мне всегда казалось, что церквушка маленькая, ведь я не раз проезжал мимо нее на машине. – Вот так эффект!
Я уже хотел отойти, как до меня донесся тихий голос: «Прости меня, господи! Не забирай у меня последнюю радость. Помоги мне выстоять в этой жизни, пошли мне чуточку сил. Дай мне Господи, счастья глоточек, счастья на завтра».
Я не мог спокойно это слушать, повернул Любу к себе: глаза ее блестели от слез, губы подрагивали; я подтянул ее к себе, прижал и сразу почувствовал, как она дрожит. Я потянулся и поцеловал ее в соленые губы.
- Здесь нельзя, молодые люди. Грех. – Сказала стоящая неподалеку старушка, которая наблюдала за нами, как только мы переступили порог церкви.
Люба повернулась и зашагала к выходу. На крыльце она остановилась, подождала пока я подойду; протянула руки, положила мне на плечи и приблизила свои губы к моим.
Поцелуй обжег нас обоих. Мы слились в один жаркий комок. Губы были влажные, желанные и воспламеняющие; тело ее поддалось, она прижалась ко мне, и я обхватил ее еще крепче, впился в ее губы и почувствовал не только блаженство, но и страсть и чувство нескончаемой радости.
- Хватит, - она легонько оттолкнула меня, а я подхватил ее на руки и понес к машине. В порыве страсти я даже не почувствовал ее веса – для меня она была как букет полевых цветов: легкая, желанная и с ароматом ландышей.
- Я хочу тебя! – зашептал я нежно ей на ушко.
Но она, похоже, и не слышала меня. Она гладила меня по волосам и все повторяла: «Сережа. Сереженька»
В машине я предложил заехать ко мне – она молчала. Я стал ее умолять. Люба видно поняла меня и почувствовала, каким я загорелся желанием. Она наклонила голову и положила мне на плечо, провела пальцами по губам, как бы отчерчивая контур.
- Нет, отвези меня домой, где мы первый раз встретились. Уже поздно, меня дома ждут.
- Люба! – попробовал я еще раз начать разговор, но она закрыла мне рот ладонью. – Домой!
- Скажи адрес, я тебя до подъезда довезу.
- Нет! Не надо! Не хочу лишних разговоров, меня все в доме знают. Будут спрашивать кто, да что? А ты возьмешь да и пропадешь.
- Я не пропаду, обещаю, - твердо пообещал я.
Мы доехали до нового микрорайона, и на углу многоэтажки она попросила остановить машину.
Открыв дверь, она уже собиралась выйти, но я задержал ее за руку.
- Ты позвонишь мне?
- Позвоню, когда соскучусь, и не обижайся, что я тебя дядей Сережей назвала. На работе телефон в коридоре, целый день сотрудники шастают. Не хочу лишних разговоров – женщины ведь.
Она наклонилась, забрала сумку и ушла в темноту.
(продолжение в главе 9)