Вправе ли я называть прачкой женщину, в ведении которой была большая постирочная общежития МГУ? Но сначала разъясню, что такое постирочная.
Во всех эмгэушных общежитиях существовали эти, особенные, помещения. Устроены они были по-разному. В корпусах филиала на Мичуринском проспекте, например, в небольшой подвальной комнатке помимо раковин и кранов в распоряжении студентов была только пара столов, на которые они ставили собственные тазики и стирали свое белье и одежду, кто как умел. Иногда в этих же постирочных можно было обнаружить допотопную, по нынешним временам, стиральную машину-бочку с ручным отжимом. Чаще всего эта техника быстро выходила из строя. Ломалась и сушка – хитрое сооружение из деревянных «стеллажей» с перекладинами для белья, которые при особом усилии можно было задвигать в комнатушку с циркулирующим там горячим воздухом. Конечно, за всем этим был нужен присмотр, но должность «куратора» постирочной была предусмотрена только в общежитии Главного здания МГУ. И тамошняя постирочная была не чета описанным выше.
О наличии постирочной в здании на Ленинских горах можно было узнать либо случайно, либо от «старших товарищей». Если студент оказывался в подвале зоны В МГУ (почему в этом демократичном «дворце науки» принято было деление именно на зоны, а не на сектора, например, для меня загадка), его окружал целый мир бытуслуг, способный облегчить жизнь и высвободить время для учебы или досуга. В подвале была грандиозная столовая и несколько буфетов при ней. Кулинария. Продуктовый магазин. Кондитерская, единственное место, где мне довелось покупать сухое киевское варенье. Этот десерт только отдаленно напоминают современные цукаты. И пусть они сделаны из экзотических фруктов, варенье с его сухими сливами, абрикосами, вишнями, грушами, яблоками, изюмом заткнет их за пояс. Где-то рядом продавали и мололи кофе, а значит, запахи были соответствующие. Можно было найти в подвале и пошивочное ателье, и ремонт обуви. А в дальнем правом углу обнаруживалась постирочная, в неё время от времени входили разновозрастные студенты и аспиранты с объемными сумками, содержимое которых жаждало чистоты.
Помещение постирочной поражало и своими размерами, и функциональной продуманностью. В одном зале (именно зале, не меньше) на специальных козлах располагались большие оцинкованные стационарные корыта. К ним была подведена горячая и холодная вода, предусматривался и слив грязной воды. На полу у каждого «рабочего места» лежали деревянные решетки, они помогали и ноги не замочить, если где-то на пол проливалась вода, и делали процесс стирки более удобным. Корыто оказывалось как раз на таком уровне, что наклоняться к нему практически не приходилось.
Не была забыта и техника. Посетители постирочной пользовались стиральными машинами двух видов. Это были круглые «бочки» и более продвинутые «прямоугольные» машины, но, конечно, не автоматы и даже не полуавтоматы. Все содержалось в отличном состоянии благодаря усилиям нашей «прачки», которую постоянные «клиенты» называли между собой бабой Нюсей.
Общение бабы Нюси с посетителями постирочной было совершенно не навязчиво. Новичка она знакомила со своими владениями и только изредка поглядывала, справляется ли он с нехитрым постирочным делом. Но вот чего нельзя было сделать без прямого участия бабы Нюси, так это отжать выстиранное белье с помощью центрифуги. Да, да, в постирочной было такое устройство, о котором большинство из нас услышало еще в детстве, но никак не связало с процессом стирки.
Когда космические корабли не только стали бороздить ближайшие окрестности нашей планеты, но и вывезли на свои орбиты человека, к подготовке космонавтов возник огромный интерес. Тогда мы и узнали об использовании для тренировок центрифуги. Главным здесь было достижение каких-то больших ускорений, что как бы моделировало те нагрузки, которые придется испытать космонавту при взлете и посадке. При чем же здесь стирка? Думаю, мало кто из нас, детей, представлял, что центробежные силы могут разделять разные по плотности вещества, например, отделять воду от белья при стирке или сливки от обрата при сепарации молока. Наверное, сельские ребята и девчата, если их родители держали в хозяйстве коров, в этом вопросе могли дать фору городским.
Установлена центрифуга в подвале МГУ была, вероятно, еще при строительстве этого высотного здания, задолго до полетов в космос. Она напоминала невысокую, но большого диаметра (около метра) кастрюлю, зацементированную в пол. Баба Нюся снимала крышку центрифуги, помогала равномерно разложить вдоль её стенок постиранное белье, прикручивала крышку и включала аппарат. Никаких подрагиваний, подпрыгиваний не наблюдалось, шум был вполне приемлемый, о работе машины можно было судить по тонкому ручейку воды, вытекающему из специального отводка и исчезающего в сливном отверстии бетонного пола. Когда ручеек сходил на «нет», баба Нюся отключала машину, открывала крышку центрифуги, и процесс стирки завершался.
Теперь слегка влажное белье можно было быстренько подсушить на перекладинах тех самых сушилок, о которых я уже успела рассказать. Только здесь колесики «стеллажей», задвигаемых в жар сушильного помещения, всегда работали исправно, и обычно с агрегатом все легко справлялись. А дальше посетители либо складывали выстиранные сухие вещи и относили их в свои комнаты, либо задерживались в постирочной еще на некоторое время, так как в ней стояло несколько гладильных столов. На каждом столе электроутюг.
Именно в этой части постирочной баба Нюся проводила свое основное время. Это было её царство. Здесь она гладила. В репродукторе звучала музыка или дикторы читали мирные советские новости об урожаях и победителях соцсоревнования. Приятно пахло свежевыглаженным бельем.
Чьи заказы выполняла баба Нюся? Скорее всего, «возрастных» аспирантов, которые приезжали в МГУ после нескольких лет работы в своих периферийных институтах, а главное, после опыта проживания в семье с женами или матерями. К ухаживанию своих близких они настолько привыкали, что уже не мыслили начать самим себя обстирывать и обглаживать. Баба Нюся, вероятно, брала за свои услуги совсем немного. Но и пуговицу она могла пришить, и подштопать что-то. В общем, без дела она не сидела никогда.
Эта немногословная, грузная пожилая женщина, медленно передвигающаяся на отечных ногах по своим владениям, запомнилась мне своим трудолюбием, своим умением поддерживать исправную работу постирочного «учреждения». Результатом моих походов в постирочную были не только выстиранные и отглаженные вещи, но и удовольствие от налаженного там бабой Нюсей процесса создания чистоты.