Когда мы проживем жизнь, то поймем, что не было ни одной молитвы, которая не была бы услышана Богом.
Из проповеди отца Алексея.
- Вы в курсе, что отец Алексей через неделю уезжает во Францию навсегда? - сообщил мне по телефону знакомый священник-иезуит. - Зайдите в монастырь попрощаться.
Отцу Алексею почти сто лет. Настал момент, когда за ним потребовался профессиональный уход, и теперь его переводят в специальный дом престарелых пастырей. Да, Россия теряет одного из самых легендарных католических священников. Собственно, он и жил здесь эти годы в качестве не столько священника, сколько легенды. А легенда никуда не исчезнет.
Отец Алексей - первый и единственный иностранный(!) священник-иезуит(!), являющийся офицером Советской Армии(!).
Отец Алексей - автор самой полной монографии в мире про великого русского писателя Фонвизина.
Отец Алексей - первый выпускник Грегорианского университета в Риме.
Отец Алексей - партизан в Бельгии, участник антифашистского подпольного движения.
Отец Алексей - доктор филологии в Сорбонне.
Отец Алексей - преподаватель в детском колледже иезуитов в Медоне.
Отец Алексей - учитель русского языка у французских космонавтов.
Отец Алексей - участник подпольной молитвенной группы в Москве.
Хватило бы на пять жизней, но все это - об одном человеке, словацком иезуите по имени Алоиз Стричек.
Собственно, он давно уже не называет себя Алоизом, и даже родной словацкий язык напрочь позабыл, большую часть жизни прожив во Франции.
На его веку сменилось, кажется, семь Римских Пап, почти с каждым из которых ему довелось встретиться лично.
- Иду я по Парижу, вдруг - откуда ни возьмись - Папа! Кажется, это был ... Пий Двенадцатый... или нет, Одиннадцатый... Ну, в общем, я ему помахал.
И таких баек у него тьма тьмущая.
- ...А я встретила во дворе французского писателя, - похвасталась моя девятилетняя дочка, вернувшись с прогулки по монастырскому дворику в съемочный павильон.
(Католическая киностудия "Кана" располагается при монастыре иезуитов, и мы с мужем как раз начали сотрудничать с отцом Войцехом и братом Дамианом, первыми ее энтузиастами).
- Да ну, - не поверил Саша. - И на каком же языке вы разговаривали?
- На русском.
- Да это отец Алексей, - вмешался брат Дамиан.
- Он что, и правда французский писатель? - поинтересовались мы.
- Ну да, он написал книгу про Фонвизина.
- Интересную?
- Я не стал читать, скучно. Это для ученых - они такое любят.
- ...Отец Алексей сегодня за трапезой восхищался твоей дочкой, - сообщил мне брат Дамиан на следующий день. - Говорит, до чего умную девочку встретил сегодня, интересно, чья такая? А я ему говорю: знаете ли вы, что мама этой девочки тоже умная: она победила в журналистском конкурсе и в награду получила очень дорогую ручку "Паркер"! И знаешь, что он мне ответил?
- ?..
- Это хорошо, сказал он: не знает ли она, где можно купить чернил для "Паркера", а то в моем "Паркере" закончились!
Мы посмеялись, и я пообещала разузнать про чернила.
***
Всякий раз, когда я заходила в монастырский двор, я натыкалась на старого дворника в кроличьей ушанке, который ломом колол мерзлый лед. Но я и предположить не могла, что это вовсе не дворник, а тот самый "французский писатель".
Как мне объяснили, отец Алексей сам выбрал себе такое "послушание" - очищать двор от льда и снега: и дело нужное, и для здоровья полезно. При ближайшем рассмотрении из типично "дворницкого" образа выбивались дорогие ботинки из качественной мягкой кожи, а также брюки со стрелками.
Позже я увидела его на Мессе, в монастырской часовне. Он был низеньким, словно высохшим, с венчиком седых редких волос на голове, с лицом в конопушках, с близоруким взглядом выцветших глаз и доброй улыбкой. Невероятно обаятельный старичок, классический Божий Одуванчик.
Недаром его регулярно приглашали в детский приют Санта-Клаусом. Как тут и был.
Меня поразил его выговор: русские слова своим старческим тенорком он произносил безупречно, но с какой-то вышедшей из употребления интонацией, которую можно разыскать только у эмигрантов или в старых фильмах, где играют МХАТовские актеры. Наверное, это и был настоящий русский язык времен Бунина, Чехова, Толстого...
Проповеди у него были короткими, но емкими и мудрыми. Некоторые я вспоминаю до сих пор, вместе с этой его чудной неуловимой интонацией.
Гардероб отца Алексея сохранил следы былого парижского шика. Его осеннее пальто в черно-белую клетку было стареньким, но очень добротным, и по сей день смотрелось дорого и респектабельно.
- К нему еще прилагалась шляпа из того же материала, но я ее потерял в Париже, - беспечно поясняет отец Алексей.
- Ничего себе - красиво жить не запретишь, - изумляемся мы.
- Одеваться - так одеваться, - назидательно говорит священник. - Мои парижские друзья перед каждым Рождеством возили меня в дорогой магазин и одевали в ног до головы. Это был их подарок к Рождеству.
- ...Не забудьте поздравить отца Алексея с Днем Победы, - ежегодно напоминал брат Дамиан. - И не вздумайте поздравлять с Днем Победы отца Иосифа, - следом предупреждал он.
Отец Иосиф - это другой пожилой иезуит, родившийся в Германии.
- Ольга, будьте добры, поднимитесь ко мне в комнату и заберите торт, - просит меня отец Алексей, которого я встретила во дворе монастыря. - Мне ко Дню Победы подарили два, а у меня диабет. Один я отдал иезуитам, а второй унесите в киностудию.
***
- Надо бы сделать фильм про отца Алексея, - размышлял Дамиан. - Такой человек, такая судьба... Но как это все передать?..
Действительно, задача не из простых: человек-эпоха, судьба-детектив, однако на пленке что?
- А пусть отец Алексей сам о себе расскажет, - предложила я.
- Говорящая голова - это еще не фильм, - возразил Дамиан. - Нужен хороший "экшен", а что взять с пожилого человека.
Рассказчиком отец Алексей был весьма специфичным.
Когда он перечислял имена своих друзей и знакомых, слушатели просто рты открывали: Набоков, Марина Влади, Виктор Некрасов, вдова Бунина, мелькали знаменитые фамилии типа Волконских, Оболенских, а среди его соучеников по Грегорианскому университету некоторые успели прославиться, как мученики Церкви. Однако как мы ни просили рассказать о том или ином, у отца Алексея всякий раз выходило, примерно как с Папой: "Я его увидел... Я ему помахал..."
Ну просто какие-то "парижские кусочки"...
"Может, отец Алексей уже помнит не столько события, сколько свои рассказы о них? - закралось как-то мне в голову. - Ведь забыл же он словацкий".
- Вы знаете, что в комнате отца Алексея в Париже давал концерт сам Булат Окуджава?
- Это правда, отец Алексей? Расскажите!!
- Да, народу ко мне набилась тьма. Позже его в Москве спросили: что больше всего понравилось в Париже? Он ответил: концерт у отца Алексея! Мне потом передали его слова.
***
- Первая акция - отец Алексей чистит снег во дворе, - предложила я Дамиану, и мы вместе набросали съемочный план. - С этого вообще можно начать.
Отец Алексей поет романс "Весна вернется".
Отец Алексей поливает розы.
Отец Алексей ведет в семинарии урок латинского языка.
Отец Алексей курит трубку.
Отец Алексей достает с библиотечной полки книгу Бунина, подписанную лично ему Верой Николаевной Муромцевой, его приятельницей.
Отец Алексей идет по заснеженной улице.
Отец Алексей служит Мессу в часовне в алтайской деревне.
Отец Алексей принимает у себя французскую семейную пару.
Но как показать в фильме его героическое партизанское прошлое?
***
...Вторая мировая война застала молодого иезуита Алоиза Стричека в Бельгии, которую оккупировали немецкие фашисты.
Однако на территории этой страны действовали советские партизаны. Это была знаменитая партизанская бригада "За Родину". Они вели подрывную деятельность и помогали бежать советским военнопленным из местного концлагеря. В качестве связного партизаны привлекли молодого католического священника, который хорошо говорил на всех языках, в том числе и на русском (русский тот выучил в Грегорианском институте, где готовили пастырей для Восточной Европы).
- Я ездил на велосипеде, в черной сутане, и никому из немцев не могло прийти в голову, что я помогаю партизанам, собираю информацию, передаю сообщения.
Об этом в России в период "оттепели" даже вышла книга "За Родину", которую тут же перевели на разные языки. Примерно в таком духе:
"- Я этого батю перетяну в нашу веру, - сказал Охрименко. - Семь языков знает, чертяка!"
В нашей стране ее больше не достать, зато на книжной полке отца Алексея хранится бельгийское издание, с качественными черно-белыми фотографиями. Что ж, можно снять на камеру документы, фотографии, ксерокопии книжных страниц.
- Вот наша бригада, это командир, это мальчик, советский мальчик, которого мы спасли.
- А это кто? - тычу я в молодого человека в черной сутане, в пенсне, немного похожего на Чехова.
- А это я, - улыбается отец Алексей.
Он достает из ящика письменного стола истрепанную пожелтевшую справку, выданную ему командиром бригады, которая удостоверяет в том, что иезуит Алексей Стричек является связным офицером советской партизанской бригады "За Родину", - и печать с пятиконечной звездой, все, как полагается. (С ума сойти! По-моему, такая справка - единственная в мире).
Дружба дружбой, тем не менее в Россию героического "товарища иезуита" не впустили.
В результате отец Алексей оказался в Париже, в качестве преподавателя у мальчиков, воспитанников колледжа иезуитов. Мальчики были русские, дети эмигрантов, поэтому католики весьма бережно относились к их православному происхождению.
- Я горжусь тем, что ни одного православного мальчика я не переманил в католицизм, - любил повторять отец Алексей. - Прозелитизм никогда не был моим любимым занятием.
Идеализированное преклонение перед православием отец Алексей пронес через всю жизнь, чему немало способствовало общение с русскими эмигрантами.
Так случилось, что его комната в Медонском монастыре стала центром эмигрантской тусовки.
- У меня камин, гости приносили мясо, жарили шашлыки, запивали вином, это было без конца, - вспоминает отец Алексей.
Среди его друзей и знакомых были известные писатели, артисты, кукольники. Звучали старинные цыганские романсы, русские народные песни, современные бардовские шансоны.
Попасть в Россию священник мечтал всю свою сознательную жизнь. Еще юношей он поступил в вновь открывшийся Грегорианский университет, где готовили священников для России, несмотря на то, что религиозная жизнь в стране на тот момент была полностью парализована. Теплилась надежда попасть в Советский Союз после войны, вместе с партизанской бригадой, однако ей не суждено было сбыться. Зато после того, как отец Алексей с блеском защитил в Сорбонне диссертацию по творчеству Фонвизина, его пригласили в страну в качестве ученого филолога. Парижанин оказался самым крупным специалистом по русскому автору.
- Фонвизин реформировал русский язык - не Новиков, не Ломоносов, а именно Фонвизин, - горячо доказывал отец Алексей при любом удобном случае, удивляя нас приверженностью к этому малоизвестному писателю, возможно, не до конца оцененному нами, неблагодарными потомками.
Параллельно отец Алексей основал в Москве христианский кружок.
Единомышленники из числа филологической интеллигенции тайно собирались на квартире, чтобы вместе читать и обсуждать Библию вместе со священником. Донес, как водится, один из своих... В результате отец Алексей надолго потерял допуск в Советский Союз.
Но вот началась перестройка. При первой же возможности священник прибыл в Москву, где тут же получил приглашение преподавать в Новосибирской семинарии. Так сбылась его мечта...
- Отец Алексей, а вы любите Россию? - это был самый частый вопрос, который ему здесь задавали.
(Полвека прожить в Париже - и переселиться в эту слякоть... - удивлялись наши).
- Безнравственно жить в стране, если ты ее не любишь, когда ты можешь избрать себе место жительства, - с пафосом отвечал отец Алексей тем, кто по сути лишен был права выбора.
Я заметила, что при большом скоплении публики отец Алексей просто великолепен в роли шоумена, заставляя остальных то и дело покатываться со смеху. Как в фильме передать обаяние личности старенького священника?
- Надо устроить во дворе шашлыки и пригласить семинаристов, - предложил Дамиан. - А Филипп пусть снимает все подряд.
Под воздействием красного вина отец Алексей вошел в нужную кондицию: он пел то украинские песни, то цыганские романсы, острил, рассказывал анекдоты, говорил на всех языках, которых еще не забыл, причем мастерски пародировал типичного носителя языка - агрессивного немца, "лающего" команды, чопорного англичанина с "мертвой", неподвижной верхней губой, оживленно гримасничающего француза.
- Да, он забыл больше языков, чем мы выучим за всю жизнь, - шутили семинаристы.
Комната отца Алексея была невероятно интересной, как лавка Алладина.
В ней витал аромат дорогого трубочного табака - отец Алексей курил трубку, и на столе лежал целый набор разных трубок, у каждой своя история. На стенах соседствовали подаренные парижские акварели - какой-нибудь залитый дождем дворик - и сибирские заснеженные пейзажи на березовой коре. Среди кучи книг на стеллаже велик шанс нарваться на какое-нибудь антикварное издание с буквой "ять", да еще подписанное автором.
А вот и дореволюционное издание Бунина:
"Дорогому отцу Алексею от Веры" - и подпись "Муромцева", вдова великого русского писателя(!).
Ничего себе.
Постепенно мы набирали достаточное количество съемочных планов.
По счастью, отца Алексея на месяц пригласили в Тальменку, заменить настоятеля в отпуске, и наша съемочная группа отправилась за ним.
Отец Алексей за околицей.
Отец Алексей на фоне подсолнухов.
Отец Алексей служит Мессу в сельской часовне.
Отец Алексей в окружении деревенских жителей.
Отец Алексей в деревянной избе вспоминает свою жизнь.
Все, можно монтировать. А казалось, снимать нечего!
Я сразу поняла, какую музыку подложу, - пусть это будут песни Окуджавы! Тем более что тенорок отца Алексея немного похож на голос известного барда.
...Ни один из моих фильмов не дорог мне так сильно, как этот.