Продолжение
По моей же просьбе в Каунасе академик Ю. Бредикис прооперировал еще двоих маленьких пациентов из Молдавии. Я часто вспоминаю те времена, когда свобод¬но можно было поехать в любой уголок СССР проконсультироваться или освоить новую методику.
Тогда в Молдавии стали появляться больные со вшитым кардиостимулятором сердца, и возникла проблема описания ЭКГ у таких больных. Я созвонился с академиком Ю. Бредикисом и попросил провести в Каунасе с врачами по функциональной диагнос¬тике двухнедельный цикл лекций по электрокардиостимуляции сердца. Во время посещения этого цикла я имел возможность познакомиться с большими достижениями литовских ученых. Посетил клинику кардиохирургии в Вильнюсе, где профессор Марцинкявичус протезировал клапаны и многим моим пациентам. Эта клиника славилась тем, что брала самых запущенных больных, от которых отказывались в Киеве и Москве.
Приведу пример. Врач Е., 37 лет, страдающая ревматическими пороками сердца, находилась в крайне тяжелом состоянии, была декомпенсирована, а медикаментозная коррекция была уже неэффективна. От протезирования сразу трех клапанов отказались и в Киеве, и в Москве. По договоренности с профессором Марцинкявичусом была отправлена в Вильнюс. Операция прошла успешно, и наша коллега, считавшаяся безнадежной, на искусственных клапанах живет уже более 20 лет.
В Каунасе я побывал в кардиологической клинике у академика З. Янушкевичуса, человека особой культуры и интеллигентности, с которым познакомился сначала по его работам, а потом и лично на форумах СССР по кардиологии. Он показал мне раб амери¬канского аппарата по приему ЭКГ по телефону, купленного за валюту. Кстати, он был громоздким, занимал целую комнату. Замечу, что эту идею я осуществил на год раньше (1977 г.) на усовершенствованном мною болгарском малогабаритном передатчике ЭКГ «Телекард» по телефону. У нас состоялся очень интересный разговор о перспективах применения этого метода, особенно с целью ранней диагностики
инфаркта миокарда. Это была незабываемая встреча выдающегося кардиолога, академика и врача, не имеющего ученой степени, в отсутствие которой никто не верил.
В Каунасе я дважды присутствовал во время проведения исследования дополнительных проводящих путей сердца и наблюдал за виртуозной работой академика Ю. Бредикиса по их рассечению. Простота в этом человеке сочеталась с большим умом. На прощальной встрече он положительно охарактеризовал наши достижения в грамотном подборе больных для кардиостимуляции сердца и трактовке их ЭКГ. После чего сказал:
– Я удивлен глубокими познаниями в кардиологии доктора Пену, который ухитряется по простой ЭКГ установить дополнительные проводящие пути сердца. После его заключения я прооперировал трех больных с дополнительными проводящими путями сердца и впервые,по его настоянию, имплантировал кардиостимулятор больному с редким диагнозом – синдром слабости синусового узла – кстати, высмеянным в Кишиневе и Москве, и больной стал работоспособным. Передаю просьбу академика Янушкявичуса и мою: наша клиника сочла бы за честь, если бы доктор Пену принял приглашение перейти к нам на работу.
Последняя моя встреча с академиком Ю. Бредикисом состоялась в фойе гостиницы «Москва», где собрались делегаты IX Всемирного конгресса кардиологов, чтобы отправиться на банкет, который организовали по окончании. Академик Ю. Бредикис, обрадовавшись нашей встрече, спросил:
– Вы на банкет?
Я ответил утвердительно.
– В таком случае пойдем вместе.
Зашли мы в Колонный зал Дома Союзов, где было много приглашенных. К академику Бредикису подходили ученые из Германии, Англии, США и Франции. Меня представили им как профессора Пену, кардиолога с большой перспективой. Я уточнил, что я не профессор, я практический врач без ученой степени. А академик добавил, что скромность – это хорошая черта, но не надо дурачить ученых. Я промолчал. В дискуссию я вступал при помощи академика Ю. Бредикиса, который владел несколькими иностранными языками. Мы переходили от одной группы к другой, и Бредикис знакомил меня с мировой элитой в кардиологии. Хоть меня и представили как профессора, среди этих известных ученых я чувствовал себя маленьким человечком, и где-то в глубине души мне было больно.
Участвуя в работе съездов, конференций и симпозиумов, я имел возможность встречаться с элитой советской науки. Знал в лицо всех выдающихся ученых, со многими налаживался контакт после моих революционных выступлений, которые почти всегда встречали с энтузиазмом. Особую любовь и уважение испытывал к академику Е.И. Чазову, я преклонялся перед его умом. Да и он меня выделял.
В Ереване во время работы Всесоюзной конференции по ишемической болезни и приобретенным порокам сердца я выступил с сообщением «Спироэргометрия у больных сахарным диабетом с целью выявления скрытой коронарной недостаточности». Мое выступление было встречено с интересом. Во
время закрытия конференции Е.И. Чазов сказал: «Мне очень понравились и заинтересовали данные, представленные в выступлении доктора Пену из города Катовице. Если он в зале, пусть встанет».
Я был в зале и сидел между профессором В.Н. Померанцевым, зав. кафедрой кардиологии из Москвы, у которого изучал методику спироэргометрии, и профессором Э. Халфеном из Саратова, одним из создателей пульта приема ЭКГ по телефону, усовершенствованного впоследствии мною. Я им сказал, что не встану, ибо поставлю Чазова в неловкое положение, потому что я из молдавского города Котовска, а не из польского Катовице. Они одобрили мое намерение.
Из Молдавии на банкете по окончании конференции были ректор Кишиневского мединститута профессор В.Х. Анестиади и сопровождавший его аспирант Вячеслав Гропа (мы звали его Славиком), высокий симпатичный блондин. Банкетный зал занимал целый этаж гостиницы. Столы были поставлены в два ряда. Первый занимали ученая элита советской кардиологии и ученые из других стран, а второй, параллельный, ряд – менее именитые ученые и практические врачи из разных регионов СССР.
Коллега из Благовещенска предложил пригласить за наш стол Е. И. Чазова. Осуществить эту идею взялся я. Посоветовал Славику Гропа (сейчас он профессор, зав. кафедрой неврологии, декан), который сидел рядом со мной, пойти потанцевать и освободить свое место для Е. И. Чазова. После окончания танца, когда Евгений Иванович усаживал на место даму (профессора из Болгарии), я подошел к нему и передал от имени практических врачей убедительную просьбу оказать нам высокую честь и уделить несколько минут. Усадил Чазова на стул Славика. На столе были заменены столовые приборы и приготовлена рюмка с водкой (мы заметили, что ничего другого он не пьет).
Первым заговорил я:
– Евгений Иванович, вы меня извините, это я тот доктор Пену, о котором вы упомянули в своем докладе и попросили встать. Я не встал потому, что я из молдавского Котовска, а не из Катовице. Просто не хотел ставить вас в неловкое положение, извините.
– Вам нечего извиняться, виноваты мои лоботрясы, которые неразборчиво написали. Но я повторяю, – сказал Е.И. Чазов, – ваша работа заслуживает внимания. Кстати, кажется, я вас хвалил и на кардиологической конференции в честь 100-летия Г.Ф. Ланга в Ленинграде. Передайте большой привет вашему министру К.А. Драганюку и обязательно расскажите, что вашу работу здесь хвалили.
Е. И. Чазов беседовал с нами около 40 минут. Удивительно, что этот великий ученый с мировым именем начинал как практический врач.
В последний раз я участвовал в работе третьего съезда Всесоюзного научного медико-технического общества, который проходил в Москве, в 1987 году. Я выступал четвертым, тема доклада: «Проблемы и перспективы внедрения новой медицинской техники в учреждениях сельского здравоохранения». Это выступление было отмечено как программное, организационно-революционное и встречено бурными аплодисментами. Конечно, было очень приятно, когда в перерыве подходили ученые, коллеги и поздравляли меня и министра Драганюка с хорошим выступлением, мы, по их словам, дали фору всем остальным. А я был рад и потому, что смог еще раз доказать завистникам, что не зря меня уважает министр и не зря считает своим близким другом.