Агелев рассказывал, а воображение Роберта воспроизводило и дополняло бытовые подробности и сценки происшедшего два месяца назад, которые тот выразил в двух-трёх словах, или даже мельком, но они зацепились в памяти, вызывая нужные слова и образы.
Тёмные бревенчатые стены, грубый стол, сколоченный из двух широких досок. На нём керосиновая лампа. Оранжевый огонёк дрожит, коптит, бросает густые мохнатые тени от двоих, склонившихся над столом игроков в карты. Абелев с Махоркиным перекидывались в подкидного дурака, азартно шлёпая картами и громко обмениваясь непристойностями.
Оба так увлечены игрой, что не заметили как медленно открылась дверь и только когда под их ногами вздрогнули половицы, они повернули головы в сторону дверей. В избу ввалилось нечто двуглавое и четырёхрукое. Оба окаменели от неожиданности. Одна голова приподнялась и голосом Эрика просипела: - С-с-сни…мите.
Эрик упал на колени и они увидели на его спине тело Роберта Лопарёва. Голова его свесилась через плечо Эрика, а ноги вытянулись на полу. Оба вскочили, подхватили тело, но оно оказалось таким тяжёлым, что руки Абелева не выдержали и Роберт упал на пол вместе с Махоркиным.
Эрик на четвереньках пополз в угол и ткнулся ничком в матрац. Куртка его была в тёмных подтёках. Махоркин, чертыхаясь и матерясь, вылез из-под тела Роберта. Тот лежал на боку, не подавая признаков жизни. Голова его была в грязи и ощетинилась сосновыми иголками.
- Что с ним? Эрик? …Что с ним?- испуганно и просяще обратился к Шаргородскому Абелев. Эрик молчал. Он даже не шелохнулся, лежал в той же позе и казалось не дышал. Какая-то зловещая, мрачная тишина установилась в избе. Абелев впервые уловил вдруг едва различимое потрескивание горящего фитиля в лампе.
До этого он даже не подозревал, что лампа может издавать звуки. Он протянул руку, чтобы подкрутить изрядно коптящий фитиль и увидел, что его пальцы испачканы чем-то красным. Он повернул ладони к свету и вскрикнул:- Кровь!?-
Он ощупал ладонь другой рукой, но боли никакой не ощутил.
- Роберт?- прошептал он, пугаясь страшной догадке.-Эри-ик! –взвизгнул он.- Что с Робертом!?
Эрик не шевельнулся, но издал какие-то нечленораздельные звуки. Абелев дрожащей рукой коснулся шеи Роберта и ощутил слабое движение пульса.
- Живой! Юрка, он живой! Эрик, он живой!- радостно вопил Абелев.
Эрик вскочив на четвереньки, вдруг резко перевернулся, сел и упираясь ногами в матрац, задом попятился в угол.
- Нет!..Он мёртв!..Не может быть. Он мёртв,- бормотал он и лицо его на тёмном фоне стен выделялось белым пятном.
- Ты что- спятил? Он живой. Ты скажи, что случилось?- накинулся на него Абелев.
- Нет, он мёртв. Мёртв. Мёртв,- твердил он в исступлении, выползая из угла и опираясь на руки, как это делают безногие калеки.
- Что с ним? Почему он в крови? Что он - ранен?- не отставал от него Абелев.
- Да успокойся ты,- прервал его Махоркин.- Ты видишь он не в себе. Эрик, успокойся. Жив Роберт, жив. Ты объясни , что с ним?. Ему нужна помощь.. Он ранен?
Эрик дважды кивнул головой. Его взгляд буквально впился в лицо Роберта и вдруг его омертвелое, застывшая как гипсовая маска лицо исказилось в гримасе боли. Он ткнулся в собственные колени и как-то по-бабьи истерично разрыдался.
- Ну надо же,- почему-то обиделся Махоркин, - давай положим на спину. Осторожней.- Он расстегнул куртку Роберта, потом рубашку, задрал кверху майку. Живот и грудь его были чисты.
- Я подержу голову, а ты сними куртку.- командовал Махоркин.
Абелев стянул куртку. Она была мокрая и липкая от крови.
- Расстели одеяло. ..Вот здесь. Рядом. ..Давай перевернём на живот. Не торопись. ..Вот так… О, боже! Кровище-то сколько!...Закатывай рубашку… Так. А теперь майку. Ну надо же, сколько крови потерял.
Из майки, скрученной в рулончик, выжимались струйки крови и стекали по рёбрам Роберта.
- Оп-па-а! Вот оно в чём дело.
Меж лопаток у самого позвоночника три узкие ранки сочились кровью.
- Беги к девчонкам… Вата, бинты, йод. Быстрей!
Абелев сломя голову выбежал из избы. Когда он вернулся с двумя девушками, Роберт уже лежал ничком на матраце. Махоркин лоскутом от рубашки Роберта и ладонью прикрывал раны. Эрик стоял на коленях и что-то кричал.
- Ты не веришь?!- и сразу осёкся, увидев вошедших.
Он сразу как-то сник, как бы уменьшился и вид у него был то ли испуганный, то ли растерянный, как у подростка, застигнутого на месте непристойного действия. Абелев ещё на первом курсе замечал, как Шаргородский меняется при появлении Светланы : то становится буквально пай мальчиком, то до не приличия разнузданным сутенёром.
Другая на её месте давно бы послала его подальше, но она была влюблена в него по уши и не скрывала этого. Перевязывая Роберта, Светлана то и дело бросала быстрый вопросительный взгляд на Эрика, но тот каждый раз опускал глаза, кусая нижнюю губу.
Все молчали, напряжённо следя за руками Светланы и круговым движением бинта. Закончив перевязку, она смахнула тыльной стороной ладони пот со лба и, обведя всех испуганным вопрошающим взглядом, тихо произнесла: -Кто?
Вопрос словно завис в напряжённой тишине.
-Кто, кто, кто!- молоточком стучало в уши Абелева. Только сейчас у него мелькнула мысль, что кровь и раны это не сами по себе, а кто-то виноват в этом, чьей-то рукой всё это сделано. Зачем? Почему?
- Берёзкин, возможно,- сказал Махоркин, но как-то неуверенно и таким же сомневающимся взглядом обведя всех присутствующих.
- Ты не веришь?! – Эрик вскочил, размахивая рукой.- Не веришь, потому что считаешь, что я допустил это. Так?! Я не успел, пойми, болван! Не успел! Всё так быстро. Неожиданно. Сначала Оболенского.
- Что!? И Марка?- в один голос вскрикнули Света с Асей. У Абелева мурашки пробежали по спине.
- Где Марк? Где Марк, Эрик!?- ещё надеясь на что-то с дрожью в голосе прокричала Ася.
- Там.- Эрик махнул рукой в сторону окна.- Ему уже не помочь. А эта сволочь, успел сбежать. Убью гада.! Убью!
Они вчетвером сидели на полу полукругом у неподвижного тела Лопарёва, потрясённые, перепуганные и совершенно беспомощные.
Холодок близкой смерти коснулся сердца Абелева и он впервые осознал с болезненной остротою как тонка ниточка человеческой жизни. Волна беспредельной жалости к сидящим возле него, и даже к Эрику стоящему со сжатыми кулаками, захлестнула его.
Ему вдруг страстно захотелось сказать им всем что-то обнадёживающе хорошее, ласковое, но в избу в это мгновение вбежали Король, Волчек и ещё кто-то, застрявший в дверях.
- Что? В чём дело? Что стряслось? Живой? Раненый?- посыпались вопросы. Все сразу оживились, зашевелились.
- Чего сидим?- возмутился Махоркин.- Его надо в больницу. Он же крови потерял немеренно.
- Где машина?- Спросил Король , обращаясь к Эрику.
- Там. Застряла…В трёхстах метрах от околицы.
- А Берёзкин?
- Сбежал твой Берёзкин. Паскуда! Убью!
- Объясните Королю по-человечески. Что и кто?
-Берёзкин убил Марка и…
- Что –о!?- У Короля, очевидно, подкосились ноги и он привалился спиной к стене.
-ранил Роберта, а сам сбежал. Тайга, Жора, ищи, свищи.- Махоркин безнадёжно махнул рукой.
- А за что? Почему?- шёпотом выронил Жорж, хватая Махоркина за плечи.
- Жора, не сейчас, по дороге расскажу. Берём топор, лопаты и дуем во все лопатки. За мной!
Они вышли. Абелев по-прежнему сидел у изголовья Роберта неподвижным истуканом. Он был просто раздавлен случившемся и пережитым за эти страшные полчаса. Убийство Марка. Раны. Кровь. Смерть. Он осязал её рядом.
Она дышала ему в затылок. Он плохо соображал, мысли обрывистые, порой нелепые, странные вертелись в его голове. Он всё пытался докопаться до какой-то правды, до какой-то ясности происшедшего и происходящего на его глазах, но какой-то шум из вне мешал ему и потому мысли не стыковались в одно целое, объяснимое, напротив, они несли в себе противоположное и, сталкиваясь, разлетались, расползались, оставляя в душе болезненное и пугающее то ли сомнение, то ли разочарование в чём-то, что не подлежало до этих горьких минут ни тому, ни другому.
Эрик и Роберт, кто из курса не знает, закадычные друзья. Не разлей вода. Эрик и Марк – идейные враги, все знают, но не столько же, чтобы… Толян Берёзкин, пусть алкаш, но он же добродушный малый. Чудаковатый. Поднять руку… Сразу двоих.. Как –то не вяжется.
А Эрик, Эрик, решительный, быстрый Эрик. Стоял и смотрел. Не верится. Роберт – мощный парень. Против этого худосочного слабака Толяна. Он одним пальцем собьёт его с ног. А потом – за что? В чём причина?
Какая же должна быть причина, чтобы пойти на убийство? Эрик? Он же там был, он всё знает.
Только он один. В голове Абелева словно просветлело и непомерная тяжесть неразрешимой дотоле неизвестности, спала с плеч и он облегчённо и глубоко вздохнул. Он открыл глаза и увидел Светлану и Эрика. Она сидела на полу на матраце, Эрик стоял, наклонившись к ней и что-то громко кричал.
Абелев вдруг догадался, что тот уже давно говорит, и что тот шум, который мешал ему сосредоточиться, шёл именно от Эрика, доказывающего что-то Светлане.
Абелев наконец пришёл в себя и обрёл слух.
-… забуксовала окончательно. И я тогда разозлился и сыпанул мешок зерна под колёса. И надо же тут появился этот гад.
Ну прости, вырвалось… Откуда он взялся? Сильно хромал. На сук опирался. Увидел сразу и ещё и в кузов заглянул, ищейка.
Украли? Да я вас, начал угрожать. Спрыгнул с колеса, да неудачно. Упал на четвереньки прямо к нам под ноги.
Я не видел как Берёзкин пырнул его ножом. Как раз в этот момент выскочила из кустов лошадь. А на ней Роберт. Я даже испугался. Подумал лось или медведь. Роберт соскочил и к нам. Оболенский вдруг растянулся подле меня. Я ещё не понял в чём дело.
Роберт нагнулся, приподнял Марка и как заорёт : - Кто-о?!- Берёзкин с перепугу замахал руками, потом перепрыгнул через Роберта и как побежит. Я ещё ничего не понял. Только вижу - Роберт навалился на Марка и стонет. Я к нему, перевернул на бок. А он хрипит и слышу: -Сева ..бился ..больницу.- И всё .Отключился полностью.
Только тогда до меня дошло. Я начал искать пульс. На руке, на шее. Не находил. Я понял, что это конец. Берёзкин, сука! Я вскочил. Бежать за ним . А куда? Темень, тайга. А его и след простыл.
На шее Марка чернела дыра. Я понял, что он готов. Вот тогда я взвалил Роберта на спину и понёс домой. Не оставлять же мокнуть. Я был уверен, что он мёртв. А он, слава богу, жив. У меня была истерика, стыдно перед ребятами.
- Ну что ты , милый, какой стыд. Такое горе и столько ты перенёс.
Она привлекла его к себе и он опустился на колени.
- Честное слово. я..