Философский Детектив
по мотивам моей Поэмы
«7 апреля 1914 года в Санкт-Петербурге
на улице Гороховой в доме номер два»
Глава 11
Афанасий Фёдорович говорил...
Иван Ильич молча рылся в картотеке...
Молчание начальника, воспринимаемое Струговым за одобрение, было подобно смазки колёсам для телеги, которую только что толкнули вниз под гору, поэтому Стругов довольно быстро превратился из робкого офицера в наглого оратора.
Когда счастливый штабс-ротмистр наконец-таки нашёл нужную ему карточку и, выпрямившись, повернулся к поручику, то до его сознания стали доходить слова подчинённого:
«Это для того, чтобы раз и навсегда в корне прекратить подобное нарушение субординации, допущенное унтер-офицером Сидоровым!
И потом ещё, Иван Ильич, Вам следует позаботиться о нашем с Вами здоровье.
Вот у нас, в Полевой Жандармерии, в такую жару, вестовой мне в палатку приносил холодное молоко с мёдом из погреба.
А что у Вас, штабс-ротмистр, делается?
Рядом Нева, а Вы никого не пошлёте туда с бидончиком молока, чтобы подержали в холодной воде и потом на подносах в стаканчиках холодненькое молоко – к нам в кабинеты...»
То, что сейчас слышал Иван Ильич от своего подчинённого, казалось ему диким сном, его ушам не верилось в реальность происходящего, он даже потряс головой, закрыл и открыл глаза, но нравоучительная речь Афанасия Фёдоровича наращивала обороты:
«И потом, Иван Ильич, в Ваши годы носить погоны штабс-ротмистра - стыдно!
Да и какое у нас с Вами жалованье!
Напишите-ка Вы Заявление Обер-полицмейстеру, а я подпишу, о том, чтобы немедленно...»
Иван Ильич ужаснулся, с кем приходится работать!
На ум пришла теория Дарвина – одного из китов марксизма, что человек произошёл от обезьяны; вспомнил её он по той причине, что ему очень захотелось подрожать поручику, когда тот кричал на унтера: «Молчать!»,
но,
Иван Ильич, совладав с собой, остановился.
- Вот что, батенька, если я ещё раз услышу из Ваших уст что-то подобное, то немедленно напишу рапорт о необходимости Вашего перевода на новое место службы, куда-нибудь в непроходимые горы.
- Не губите, господин штабс-ротмистр!
Это точно-с, помутнение рассудка-с от жары-с!
Клянусь, больше никогда-с ничего-с подобного-с!
- Вы, батенька, говорили о Карьере, о денежном жалованье...
Меньше всего мои мысли заняты этакой безделицей, ведь я, как и Вы, Присягал самому Императору: за Веру, Царя и Отечество!
А Вы имеете наглость рассуждать тут о какой-то там карьере и деньгах?
Вы что, иноверец какой с Запада?
- Никак нет-с! Вот Вам истинный Крест! Православный я!
- Православный, говорите? А чего же несёте ересь?
У нас, Православных: «Бедность – не порок!»
Это там, на Западе кричат, что бедность Бог за грехи посылает...
А мы, Православные, так не думаем!
Мне стыдно за Вас, господин поручик!
- Каюсь, бес попутал, господин штабс-ротмистр!
Поручик Стругов хотел встать на колени, но Берёзин остановил его.
- Да полноте, батенька!
По мне лично, пусть с меня вообще снимут погоны, пусть обратят в нищету, лишив всех денег, но я буду делать всё, что в моих силах, чтобы не полилась снова кровь в моём Отечестве, чтобы не повторилась страшная революция 1905-го года!
И работа с этой телеграммой, что лежит у меня на столе, это одна из крохотных ступенек – к недопущению кровопролития в России!
- Умоляю простить меня, господин штабс-ротмистр!
- Бог простит, а Вы, садитесь!
Иван Ильич, с найденной карточкой из картотеки, сел за свой стол, а Афанасий Фёдорович, на цыпочках подошёл к креслу, напротив своего начальника и, задержав дыхание, медленно уселся.
«Классно,- подумал паук,- просто класс! Вроде и глядеть нечего на этого штабс-ротмистра, но как плетёт свою паутину! Любо-дорого посмотреть!»
Продолжение следует
© Copyright: Сергей Владимирович Евдокимов, 2018
Свидетельство о публикации №118040110714