Философский Детектив
по мотивам моей Поэмы
«7 апреля 1914 года в Санкт-Петербурге
на улице Гороховой в доме номер два»
Глава 7
Дверь открылась, в кабинет вошёл с заспанным лицом унтер-офицер Сидоров, всю ночь дежуривший в коридоре. Сидоров вытянулся по стойке смирно и хотел доложить о прибытии, но Берёзин его опередил.
- Господин Сидоров, если я правильно помню, Вы хорошо играете в шахматы?
От такого неожиданного вопроса не только у унтер-офицера Сидорова на какое-то время остановилось дыхание, но даже муха перестала жужжать.
Стрелки на часах показывали ещё только 8 часов 9 минут утра, но в кабинете было довольно жарко, а Сидорову – особенно!
Он лихорадочно перебирал в мозгу всех, кто мог его заложить, что он позавчера, когда спустился в подвал конторки Сытного рынка и увидел мужиков, играющих на деньги в шахматы, не только не разогнал их, но и сам уселся играть с ними и после нескольких побед унёс честно выигранных три целкОвых!
Кто же мог донести? Грех-то, какой! Чего доброго разжалуют, а то и переведут куда-нибудь в Тьму-Таракань...
Казалось, Сидоров заснул с открытыми глазами прямо стоя по стойке смирно.
Видя это, Берёзин пожалел унтера, что прямо после ночного дежурства вынужден расспрашивать его, поэтому повторил вопрос с более человечной интонацией.
- Господи Сидоров, братец, понимаю, что Вы после дежурства, но будьте любезны ответить мне, Вы хорошо играете в шахматы?
«Буду отпираться, сколько смогу,- решил Сидоров,- а может, и уведу разговор, куда подальше от Сытного рынка...»
Унтер-офицер собрал всё своё мужество и железным голосом чётко ответил.
- Никак нет! Я – слабый любитель!
- Но Вы слышали, что у нас в столице проводится какой-то шахматный турнир?
- Так точно! Международный шахматный турнир!
И не на Сытном рынке, а на Литейном проспекте!
Об этом только и говорят; сегодня у них – жеребьёвка, а завтра – первый тур.
- Это что же, братец, они сегодня со своими жеребцами приедут?
- Никак нет! На жеребьёвке каждый участник турнира определит свой номер, под которым он будет играть.
- А что это завтра за какой-то тур, да ещё первый?
- Тур – это день игры, когда в соответствии со своими номерами участники садятся за шахматные столики и начинают играть; завтра первый тур – начало турнира, в следующий день будет – второй тур и так далее, по расписанию.
- Надо же, сколько премудрости, братец; и сколько же у них этих самых туров будет?
- Одиннадцать участников, значит, десять туров, сам с собой шахматист не играет.
Но это только в Предварительном турнире;
кто займёт первые пять мест, тот переходит в следующий Основной турнир, а там уже каждый сыграет с каждым два раза: один раз белыми фигурами, другой раз – чёрными.
- Сколько же ты всего знаешь, братец!
- Рад стараться, господин штабс-ротмистр!
- Так и сколько же этих самых «туров», сколько дней они будут играть?
- Получается, ещё восемь туров, а с учётом Предварительного турнира, выходит – восемнадцать туров, то есть восемнадцать игровых дней, естественно, для той счастливой пятерки шахматистов, которая будет играть в Основном турнире; для оставшихся шести участников, турнир закончится с окончанием Предварительного турнира...
Иван Ильич изрядно утомился от всего этого перечня мало понятных ему мероприятий, но не прерывал Сидорова, в надежде услышать что-то ценное для ответа на телеграмму.
А унтер-офицер, довольный, что может в дОсталь высказаться, строчил как из пулемёта.
- МестА участников всего турнира будут определяться так,
для мест с шестого по одиннадцатое – в соответствии с местами Предварительного турнира, а для мест с первого по пятое - для каждого участника Основного турнира - суммированием очков набранных ими в двухкруговом Основном турнире и в Предварительном турнире.
По расписанию есть и дни отдыха...
Как гром среди ясного небо, прозвучала команда поручика Стругова:
«Молчать!»
Унтер-офицер Сидоров от неожиданности чуть не проглотил язык:
«Виноват, господин поручик!»
Поручика Стругова, до сих пор молча слушавшего всю эту галиматью, как ему казалось, от жары и от монотонной речи унтера так разморило, что он на какое-то мгновение не выдержал и, закрыв глаза, уснул.
Ему представилось, что он по-прежнему служит в Полевой Жандармерии, что он лежит в своей полевой палатке, плотный тент сдерживает палящие лучи солнца, а рядом стрекочет кузнечик, его стрекотание постепенно превращается в человеческую речь: «По расписанию есть и дни отдыха»...
Вот в этот момент поручик и открыл глаза и, увидев перед собой без умолку говорящего унтер-офицера, в гневе крикнул: «Молчать!», да так сильно крикнул, что не только сам испугался, а даже муха со страха чуть не угодила в паутину.
Окончательно проснувшись, он понял, что нарушил субординацию – перебил подчинённого, докладывающему старшему по званию, да не просто старшему по званию, а непосредственному его начальнику!
Поручик был в замешательстве! Что делать? Извиняться перед штабс-ротмистром в присутствии унтера?
А Иван Ильич, жалел о том, что так и не научился играть в шахматы, иначе бы сейчас не выслушивал бы эту занудную речь унтера...
Муха летала около паутины, проявляя к ней всё больший интерес, и жалела, что невнимательно слушала уроки Мамы-мухи, а ведь она что-то говорила и про паутину...
Продолжение следует
© Copyright: Сергей Владимирович Евдокимов, 2018
Свидетельство о публикации №118040110557