Клички бывают разные: обидные, добрые, с некоторым оттенком юмора, интимные … Александр Борисович, преподаватель школьного педучилища, знал, что студентки между собой зовут его «Бизон». Впервые услышав, как его окрестили веселые девчонки, он непроизвольно примерил на себя образ дикого своенравного зверя: сильное, выносливое животное с могучей грудью и крепкими ногами. Неплохо! И решил - подходит. Александр Борисович чувствовал, что не только зрелым женщинам нравится его рост, широкие плечи, чуть удлиненный нос с небольшой горбинкой, ровные белые зубы и слегка тяжеловатый подбородок, молоденькие девчушки тоже с удовольствием кокетничают с ним. Но их милого заигрывания он старался не замечать, хотя это приятно будоражило воображение. Был строг, требователен, умел держать дистанцию, потому что каждое утро ему приходилось входить в спортивный зал, где его встречали стройные студентки в спортивных шортах и одинаковых футболках - учащиеся физкультурного отделения. Александр Борисович учил их не только вести уроки, но и прыгать, бегать, плавать; при необходимости, страховал, помогая отрабатывать сложные элементы на спортивных снарядах. В окружении жизнерадостных, а иной раз просто бесшабашных, девчонок он не ощущал, что ему уже за сорок, просто был старше, опытнее, сильнее.
Взаимоотношения же с коллегами он выстраивал по другим правилам: это были не простодушные девочки, а женщины с немалым жизненным опытом за плечами, умеющие отстаивать свою точку зрения, знающие себе цену и очень тщательно скрывающие ранимость. И разве что-нибудь сумеешь скрыть от их любопытных глаз? Никогда! Не ладились у него отношения с женой, давно каждый жил сам по себе, догадывался - знают. При этой мысли как-то ежился, старался держаться обособленно.
Сначала думал, что со временем с Катей все станет на свои места: сын подрастет, жена «кандидатскую» напишет. Умница ведь, ничего не скажешь! И хотя сын - уже выпускник столичного университета, а Екатерина давно «защитилась», ничего не менялось в их жизни: в раковине - посуда горой, постель постоянно не убрана, в прихожей - вся обувь, которая есть в доме. Там - халат, здесь - кофта, чтобы сесть в кресло, надо что-то переложить, отодвинуть. В доме - тесно, неуютно: какое-то нелепое нагромождение мебели... Жена все время куда-то спешит: на него ей никогда не хватает времени… Но Катю очень любили и его отец, и мачеха, Полина Львовна! Попробуй что-то скажи, сразу же наткнешься на полное непонимание: «Не пьет, не курит, не гуляет. У вас сын! Будь терпимее!» Он не один раз пытался раскрыть Екатерине душу. Вроде бы она и смотрит внимательно, но чувствовал: не слышит, взгляд - отсутствующий, вся в каких-то своих мыслях… Его милый Котенок (так он в молодости называл жену) поглядывает виновато своими васильковыми глазами, не кричит, не защищается, и сразу же становится неудобно ее в чем-то обвинять. Так и прошли годы… Был бы у нее любовник, легче было бы расстаться. Но любовника то как раз и не было: одна работа на уме! Сам же Александр Борисович не отказывал себе в приятных связях. Последняя его пассия - Тамара: симпатичная, доброжелательная, неплохая хозяйка! Правда, не очень разговорчивая, зато все «спорилось» в ее руках. Но ее дочь, Женя, открыто выражала свою ревность: не хотела делить мать с чужим мужиком. Работала Тамара мастером на производстве по сменному графику, поэтому у них получалось встречаться так, чтобы не травмировать девочку. Александра Борисовича такое положение вполне устраивало: он цеплялся за свою свободу.
В квартире, которую они получали еще вместе с женой, была у него отдельная комната с диваном, телевизором, кусочком «стенки» … и независимостью. Хотя что-то угнетающее витало вокруг. Ему все время казалось, что ходит где-то рядом та, единственная и необыкновенная, с которой душа, в конце концов, успокоится!
А вот машину свою он обожал. Это была его личная территория, где он мог на какое-то время расслабиться: послушать музыку, подумать, отключиться от неприятностей. Александр Борисович с любовью ухаживал за ней, и каждый подозрительный звук, исходивший откуда-то изнутри, вызывал тревогу. Ему нравилась езда, приятно было сливаться воедино со своей серебристой «девяткой». Машина экономила время, а еще (замечал не раз) - поднимала авторитет в глазах «безколесных» коллег и хорошеньких женщин…
Как-то после работы он не поехал домой, а решил навестить родных. Остановился у знакомого подъезда и поднялся на второй этаж. Дверь открыла сестра Света. «Ох, как же я давно не был в этом доме? А когда-то, в детстве, с таким нетерпением спешил сюда!» - молча упрекнул себя Александр Борисович.
- Дядя Саша приехал! - воскликнула племянница Оленька и, чмокнув его в щеку, упорхнула в зал.
- Раздевайся - и к столу! - принимая пакет с фруктами, поторопила сестра.
- У вас что - гости?
- Потом объясню, проходи.
Действительно, за столом сидела незнакомая женщина и молодой человек. Александр Борисович поздоровался, приобнял отца и улыбнулся Полине Львовне.
- Кира Сергеевна, а это мой брат, Саша.
- Александр, - представился он.
- Кира, - ненадолго задержав на нем взгляд, отозвалась женщина.
- Матвей, - кивнул светловолосый парень и продолжил разговор.
- Свое дело в России начать не так-то просто. Налоговая незамедлительно «обложит»! А взятки? И «крыша» немало стоит. Законы всем диктует криминал. Нужны деньги и хорошие связи. Рынок у нас - дикий, непредсказуемый. Задавят!
«Так, папа уже и гостей завел своей любимой темой - экономика и политика в России», - подумал Александр Борисович, увидев, как отец понимающе закивал головой, слушая молодого человека. Однако, Матвей довольно грамотно излагал сложившуюся экономическую обстановку в стране. «Серьезный паренек!» - отметил про себя Александр Борисович.
- Ну что это! Все политика да политика? Давайте о чем-то другом, - вмешалась Полина Львовна. - Матвей, как ты проводишь свободное время?
- Если б оно у меня было! - доброжелательно улыбнулся гость. - Работаю, пытаюсь получить второе «высшее». Люблю посидеть у компьютера…Иногда захожу в музей. Я ведь почти вырос там! Все экскурсии мама на мне отрабатывала: сколько я их выслушал за свою жизнь, - и, повернувшись к матери, с улыбкой продолжил дальше, - знаю многих художников, мне нравится с ними общаться!
- Мой ребенок хочет сказать, что у него совсем нет времени для личной жизни! Кроме работы, учебы и любимой компьютерной «мышки» - ничего интересного для него не существует. Матвей, сознайся, что ты просто живешь для своего удовольствия. Любящая мама всегда рядом - приготовит, постирает, погладит и не надо напрягаться! - улыбнулась женщина, и ее мимолетный взгляд, обращенный к сыну, тут же осветился нескрываемой нежностью. Скорее всего, ей самой нравилось быть рядом и обслуживать его.
«Наверное, если бы жива была моя мама, она с такой же любовью смотрела бы на меня! - с завистью подумал Александр Борисович. - Я ведь тоже кое-чего добился в жизни!»
Свою мать он знал только по фотографии: она умерла при родах, и новорожденному Саше ее заменила бабушка. Через некоторое время отец женился. А когда Саше исполнилось пять лет, у него появилась сестра Светлана: маленькая, болезненная, беззащитная.
Мальчик всегда ждал встречи с отцом, как большого праздника. Зная это, бабушка старалась использовать желание внука в своих педагогических целях: «Вот закончишь четверть без троек, проведешь каникулы у отца!». И он старался изо всех сил. Ему хотелось, чтобы папа гордился не только его спортивными успехами.
Дом отца, в основном, держался на Полине Львовне, которая во всем любила порядок. Худенькая, как тростиночка, Света смотрела на брата огромными доверчивыми глазами. И так же, как ее мать, старавшаяся никогда не перечить мужу, Светлана беспрекословно подчинялась Саше, когда он гостил у них. Однажды, по его инициативе, они тайно взяли отцовский старенький мотоцикл. Катались, конечно же, не на проезжей части (чтобы никто не увидел), а прыгали на колдобинах и кочках. И все это его сестренка мужественно переносила. В конце концов, не справившись с управлением, он заехал в болото. Стоя по колено в грязи, Светлана вместе с ним из последних сил толкала тяжелую машину. Не ныла, не жаловалась… И отцу не выдала! Постепенно их детская дружба все больше и больше крепла. Он, например, хорошо помнит, как, уже будучи дипломированным специалистом, ждал у двери аудитории, за которой Света писала сочинение, поступая на филологический факультет пединститута. Очень волновался! И все прикидывал, к кому обратится, если она не пройдет по конкурсу… Да много чего было хорошего между ними. А вот личная жизнь у сестры тоже не сложилась: свою дочь Ольгу воспитывала одна.
Гости засобирались домой. Матвей подал матери пальто.
Повернувшись к окну, Александр Борисович увидел, как невысокая женщина держала под руку сына. Они шли не спеша, о чем-то разговаривая. И опять чувство зависти шевельнулось внутри. Наверно, мама так же держала бы его под руку и участливо вникала во все проблемы.
Отец не имел возможности уделять ему много времени. Сначала партийная должность, к которой он относился очень ответственно, потом руководство большим хозяйством… С работы приходил поздно. Полина Львовна кормила его ужином и негромко рассказывала о доме и детях. И, если дверь была неплотно прикрыта, Саша, всегда спавший в зале, улавливал долетающие до него из кухни фразы. Он уважал Полину Львовну, но мать она ему не заменила.
- Ну и по какому случаю у вас гости? - поинтересовался он у сестры, когда они остались одни.
- Компьютер завис. Матвей «чистил» его от вирусов. А ты знаешь, Саша…- пожала плечами сестра. - Я бы от такого зятя не отказалась: хорош собой, воспитан, не глуп! Посмотри вокруг на молодых людей: мат-перемат, пиво хлебнуть да «побалдеть» - и все интересы. Он иногда заходит в музей, я давно к нему присматриваюсь. Мне так нравятся их отношения с Кирой Сергеевной. Ольге моей уже двадцать первый год, а на уме - одни гулянки. А ее друзья? Только «пальцы гнуть»!
Киру Сергеевну он встретил еще раз и опять - таки у сестры: Матвей знакомил Ольгу с какой-то новой программой. Молодые люди сидели за компьютером в зале, а женщины в кухне пили чай. Александр Борисович подсел к ним и попытался попасть в струю разговора. Сотрудница сестры явно вызывала у него интерес. Хотя внешне ничего особенного в ней не было: пышные седеющие волосы схвачены заколкой, на лице - никакой косметики, одета неброско. Увидел бы на улице - не обернулся. Но Кира Сергеевна относилась к тем женщинам, к которым надо всего лишь присмотреться. В ее плавных движениях было столько очарования и женственности, которые, наверное, невозможно было бы уловить беглым равнодушным взглядом, а немного прищуренные зеленоватые глаза так откровенно выражали: «Говори, говори, но я вижу тебя насквозь…». Хотя это не отталкивало, даже вызывало некое любопытство.
Как и при первой встрече, Кира Сергеевна без особого вдохновения, скорее всего из вежливости, отвечала на его вопросы и, слегка пожимая плечами, давала понять, что не очень расположена к беседе.
Провожать их вышли все. Подошел рейсовый автобус. Женщина прошла в салон и села у окна. Автобус медленно тронулся с места. И вдруг, улыбнувшись, она легонько взмахнула рукой. «Может быть, это мне!», - подумал он, и сразу же стало теплее на душе.
- Как идут дела у Ольги? - поинтересовался Александр Борисович у сестры. - Ты до сих пор спишь и видишь в Матвее своего зятя?
- Чего юродствуешь, - пожала плечами сестра. - Это ничего не значащие отношения. Я прошу Киру Сергеевну, и она приводит сына. Хотя… у нее тоже есть свой интерес. Лет пять тому назад Матвей не очень удачно женился. Прожили они недолго: девчонка ушла к другому. По ее словам, сын замкнулся, никуда не ходит, и все свободное время посвящает Интернету. Это, конечно же, настораживает Киру Сергеевну. И, как любящая мать, она старается ненавязчиво изменить ситуацию.
- Вы думаете, что Ольга способна оказать ему психологическую помощь!?
- Да где уж! Но я рада их общению. Может, Оля все-таки сумеет сравнить своих так называемых «друзей» и Матвея, чтобы сделать какие-то выводы.
- Или, наоборот, придет к заключению, что у нее очень «продвинутые» друзья! До Матвея ей дорасти еще надо. А те, которые по твоим словам «гнут пальцы» для нее - знакомые, понятные, родные.
- Может и так! Саш, попробуй, пригласи специалиста? Это же все денег стоит! А так у нас взаимовыручка: мама выгуливает Матвея, а мы от вирусов избавляемся. И всем хорошо! - красноречиво пожала плечами Света.
- А отец Матвея кто по специальности?
- Он умер несколько лет тому назад: сердце. Работал, если я не ошибаюсь, в конструкторском бюро.
- И с кем живет твоя Кира Сергеевна?
- Как с кем? С сыном!
- Да ты не поняла, мужчина у нее есть?
- Тебе что, баб мало?
- Да, в общем-то, хватает!
- Тогда чего спрашиваешь? Между прочим, мужского внимания у нас в музее достаточно! Художники, скульпторы, специализированная охрана, посетители, в конце концов…
- Тогда ты - то чего одна?
- Это, Саш, мужики - одноразового пользования! Им «ля-мур» для вдохновения нужен, а не для серьезных отношений.
- У-у-у, как вы о нас, ну никакой романтики! - улыбнулся брат.
- Зато у тебя этой романтики - хоть отбавляй! Еще с Катериной до конца не разобрался, а уже новые и новые отношения строишь…
- Дорогая Светочка, один из мудрейших поэтов изрек: «Не может человек жить в одиночестве. С древнейшими инстинктами в крови, он может жить без и-и-мени, без о-о-тчества, но никогда без ласки и любви!» И я - не могу!
Как-то случайно перелистывая телефонную книгу сестры, Александр Борисович в списке сотрудников музея наткнулся на домашний телефон Киры Сергеевны и записал его. Хотя еще до конца не знал, зачем ему это нужно. Просто записал и все.
Прошло несколько дней. Однажды он набрал ее номер. Трубку снял Матвей.
- Здравствуйте. Да, я узнал вас. Мамы нет дома. Что-нибудь передать?
- Пусть она мне перезвонит, - и продиктовал свой «сотовый».
Первые два дня он, поглядывая на телефон, обдумывал, с чего начнет разговор и что скажет ей. Хотелось быть оригинальным! Потом понял: «Не позвонит!» - и стало немножечко грустно. Хотя где-то еще теплилась мысль: «А, может, Матвей забыл или не передал мою просьбу из каких-то своих соображений!». К концу недели перестал ждать: «Действительно, вокруг столько красивых одиноких женщин, которых только стоит позвать!» И впервые без предварительной договоренности пришел к Тамаре.
Дверь ему открыла ее шестнадцатилетняя дочь Женя и сразу же холодно отрезала: «Кроме меня дома никого нет!»
- Здравствуй, Женя! Мне нужна твоя мама, я подожду.
И перешагнув через порог, снял куртку, сунул ноги в знакомые тапочки и устроился в кресле. Девушка с ехидной полуулыбкой села напротив, давая понять, что ждать они будут вместе.
- Как дела? - спросил он, чтобы оборвать затянувшуюся паузу.
- Нормально!
- Это хорошо, когда дела идут нормально. А вот у меня не всегда так получается. Но это тебе, конечно же, не интересно! А как с уроками. Много задают?
- Много, но справляюсь!
- А мама о своих планах ничего тебе не говорила: после работы она домой должна прийти или же куда-то зайдет?
- Не знаю, не спрашивала!
- Да…Ты знаешь, а меня ведь тоже дома никто не спрашивает, куда я иду и когда вернусь? - грустно признался Александр Борисович.
Потом, чтобы заполнить чем-то тишину, постучал по столу пальцами и, окидывая взглядом ухоженный зал, со вкусом расставленную мебель, волнистые складки бежевых штор, задумался. Ему всегда здесь было хорошо, тепло и уютно: рядом хлопотала Тамара, и время как будто бы останавливалось. Правда, говорили они между собой мало. Ему просто нравилось наблюдать за ней: она легко и быстро двигалась, умела ко всему подойти с какой-то своей фантазией.
- Послушай, Жень, ты мать-то любишь?
- Люблю! И она меня - любит!
- Люблю… хм! Понимаешь, через пару лет появится у тебя бой-френд, и мама тут же отойдет на «второй план». А ты когда-нибудь интересовалась, о чем она мечтает, как живет? Или думаешь, что в ее - то возрасте уже ничего не хочется? Твоей маме ведь еще и сорока нет.
- Да вы лучше своих студенток воспитывайте! А с ней мы и без вас разберемся.
- Жень, я ведь не ругаться пришел… У меня тоже есть взрослый сын. И у него - своя жизнь, в которой для меня почти нет места. Знаешь, он меня тоже никогда не спрашивает: «Как ты живешь, папа?» А порой так нужны эти простые слова близкого родного человека. Сын вырос, и семья наша как-то распалась… Не стало семьи, понимаешь!
- У мамы подруги есть, кстати, очень веселые! Они устраивают «девичники», вместе проводят праздники. И мне с ними интересно! Это, скорее всего, вы сами нуждаетесь в том, чтобы вам оказывали внимание и заботу!
- Может, ты и права.
Александр Борисович подошел к окну и увидел Тамару, которая приближалась к подъезду с объемистой сумкой.
- Здравствуй, - удивленно кивнула она и, поставив пакет на пол, озабоченно спросила:
-Что-то случилось?
- Нет. Просто захотел тебя увидеть.
Тамара перевела настороженный взгляд на дочь. Та хмыкнула и скрылась в своей комнате.
- Пошли на кухню, - позвала она Александра Борисовича. - Почему ты не позвонил? - обратилась к нему Тамара, разбирая купленные продукты.
- Ну, сказал же! Просто захотелось тебя увидеть, соскучился.
- Но мы же договорились, Саша, что ты не приходишь без моего разрешения. Понимаешь, не готова еще Женя к нашим отношениям. Переходный возраст, две школы. Не обижайся, пожалуйста, впереди у нас с ней - выпускные экзамены!
- Да чего тут сложного, конечно, понятно, - пожав плечами, ответил он, не задумываясь. - В пятнадцать - переходный возраст. В семнадцать - выпускные экзамены! В восемнадцать - первая любовь, в двадцать - свадьба, потом - внуки и так далее, и так далее… - скороговоркой выпалил Александр Борисович. Ну, сколько можно быть «другом семьи, прибивающим в стенку гвоздь»? Она ведь уже взрослая, обо всем догадывается, - и после некоторого молчания грустно добавил, - это не она, а ты не готова к нашим отношениям.
- Ну, пожалуйста, не ворчи. Сейчас ужинать будем.
- Да нет, Тамара, я, наверное, пойду! Ты извини: мне действительно не надо было приходить.
- Саша!?
- Тома, не переживай - все нормально! - Он встал и направился к выходу.
- Я тебе позвоню, - закрывая за ним дверь, негромко сказала женщина и виновато улыбнулась.
Спускаясь по лестнице, Александр Борисович представлял себе, как торжествует Женя, уличая мать в чем-то непристойном, как оправдывается Тамара, и ругал себя: «Ну, зачем сунулся, дурак?» Ехидный взгляд девушки все маячил перед глазами, вызывая неприятное ощущение.
«Ох, как же девчонки ошибаются, называя меня «Бизоном». Не такой уж я сильный и решительный, как своенравный дикий зверь, который умеет жить свободно: дышать, есть, размножаться и ни о чем не думать!» - вздохнул Александр Борисович.
На улице было уже темно. На плечи редким прохожим медленно опускался снег. Домой, где его ждали дежурные пельмени и недочитанный детектив, возвращаться не хотелось. Слушая Владимира Высоцкого, он медленно ехал вдоль освещенной улицы. Вдруг впереди мелькнула знакомая фигура, женщина быстро шла по направлению к автобусной остановке.
- Кира! - приоткрыв дверь машины, позвал Александр Борисович. - Садитесь, подвезу. Откуда так поздно?
- Ну, допустим, еще не так поздно, - пожала плечами Кира Сергеевна. - После работы зашла к знакомой, посидели, чай попили. А вы?
- Я, вроде бы, тоже был в гостях. Но чаем не напоили! Кстати, я вам звонил. Матвей не говорил?
- Говорил и телефон передал!
- И вы так откровенно признаетесь в том, что не захотели со мной общаться.
- Саша, пожалуйста, не обижайтесь. А почему вы не спрашиваете, куда надо ехать?
- Потому что я знаю, где вы живете.
- Даже так!
- Кира, а все-таки можно узнать, почему вы не захотели позвонить? - вернулся он к своему вопросу.
- Можно! Мы ведь со Светланой давно вместе работаем. Я краем уха слышала, что у вас непростые отношения в семье…Психотерапевт из меня - никакой! Да и звонили - то вы, скорее всего, так - скуки ради, под настроение. Если бы было что-то серьезное, Света бы сказала.
- Оказывается все очень просто. Я даже и предположить не мог, что искусствоведы такие равнодушные люди! - с улыбкой возмутился Александр Борисович и покачал головой. - И женское любопытство не сработало?
- Саша, ну какой интерес может появиться у мужчины, у которого не все ладится в личной жизни? С кем бы сначала успокоить душу… ну а там - как карта ляжет.
- Кира, нельзя же быть таким прагматиком! Может, я вам хотел предложить дружбу? Вы ведь человек, занимающийся искусством. Я слушал вашего сына и, честно признаюсь, завидовал ему!
- В моем возрасте все можно! А дружба…- пожала она плечами, - я не очень верю в дружеские отношения между мужчиной и женщиной: они все время куда-то скатываются не в ту сторону. Ну а насчет «интересного человека», ваша сестра, Светлана - такой же искусствовед, ее речь искрит юмором, она оригинально мыслит, эмоциональна. Я сама с большим удовольствием с ней общаюсь. Так что далеко ходить не надо! Спасибо, что подвезли.
- Да, кстати, долг - платежом красен. Неужели я на чай не заработал?
- Однако, Александр Борисович, вы - нахал! Только что предлагали мне бескорыстную дружбу, а сами… Ну, что ж: идемте.
В прихожей Кира Сергеевна поставила перед ним мужские тапочки.
- Одевайте, это у нас «гостевые».
- И часто «гостевыми» тапочками пользуются мужчины?
- Думайте так, как вам удобно, - снисходительно разрешила хозяйка.
- Матвей, - позвала она сына, - у нас гости. Кушать с нами будешь?
Матвей вышел, пожал Александру Борисовичу руку, но от ужина отказался.
Войдя на кухню, Кира Сергеевна сразу же повязала фартук, что-то достала из холодильника, зажгла газ и поставила в микроволновку яркое керамическое блюдо. Двигалась она быстро, уверенно. Вскоре на столе появился салат, нарезанная колбаса, хлеб и две тарелки с горячими котлетами и гречкой.
- У меня все готово. Мойте руки, - и, увидев растерянность на его лице, добавила, - сами напросились. Чай будет немного позже, не переживайте!
- Спасибо! - весело отозвался Александр Борисович. - Значит, дежурные пельмени в моей одинокой «хижине» на сегодня отменяются.
За ужином он рассказывал какие-то смешные анекдоты, и она весело смеялась. Ему приятно было слышать негромкий раскатистый смех, хотелось все больше и больше нравиться этой женщине. Однако, заметив, как ее беглый взгляд задержался на часах, понял, что всему есть предел. Нехотя поднимаясь со стула, он все-таки спросил:
- Кира, можно мне еще раз прийти в гости?
- Не обижайтесь, Саша. В услугах мужчин я не нуждаюсь, потому что живу с сыном: и мебель передвинет, и лампочку вкрутит. А для дружбы найдете себе кого-нибудь помоложе.
- Ну, зачем вы так, разница - то каких-то семь лет!
- Допустим, не семь, а почти восемь!
- Дело только в возрасте? Это же смешно!
- Саша, я сказала «нет», и все, это больше не обсуждается.
- Хорошо, я сейчас уйду… Но, приоткрыв кухонную дверь, задержался. - Еще минутку… Я вспомнил одну легенду - и загадочно улыбнувшись, продолжил. - Слушайте. Шли по пустыне две розы, красная и белая. Было очень жарко, их мучила жажда. И вдруг они увидели колодец. Первой к нему подошла красная роза и попросила: «Колодец, колодец, я умираю от жары, дай мне напиться!». «Брось вниз лепесток, и взамен получишь воду», - ответил колодец. Пожалела лепесток красная роза и пошла дальше, все больше и больше увядая по дороге. Приблизилась к колодцу белая роза и тоже попросила воды. Не задумываясь, бросила она вниз свой легкий, нежный лепесток и, напившись вдоволь, пошла дальше - ароматная, белоснежная, красивая... - И пожав плечами, Александр Борисович добавил - Стоит ли повторять чьи-то ошибки?
- А вы, однако, еще и коварный Дон-Жуан! - ухмыльнулась Кира Сергеевна. Однако каждый собой распоряжается сам.
Открывая дверцу своей серебристой «девятки», он, подняв глаза вверх, увидел сквозь полупрозрачные шторы женский силуэт. Кира Сергеевна, двигаясь от стола к раковине, убирала посуду. Прогревая машину, Александр Борисович уже точно знал, что завтра поедет на рынок, купит там самую большую, самую красивую белую розу и подарит ей. Просто так, ни на что не надеясь…