Под веками оранжево-горячо. Тридцать лет назад, после ночного дежурства сил и энергии было еще столько, что хватало и на весь следующий день. Теперь выжатость, усталость и резь в глазах. Как хочется проспать ленивой медведицей пару месяцев... На душе пусто и муторно. Очередная мамочка собралась писать отказную от ребенка. У него родовая травма. Хотя Римма сто раз объяснила, что случай перспективный - при нормальном уходе все должно нормализоваться. Не слушали даже. И мамочка и муженек ее из племени "белоглазых" - таким ничего не стоит пнуть собаку, обидеть ребенка или старика. Для них прав всегда сильный. И раз ребенок не соответствует стандартам - не такой, как нужно - от него отказываются, как от бракованного миксера.
Римма уже сдала дежурство, но собираться домой не было сил. Шальная мысль вертелась в голове - усыновить малыша, но... Это, увы, невозможно. По закону - она одинокая пожилая, хоть и неплохо обеспеченная, но усыновить никого не может.
Она, наконец, собралась и вышла из отделения. Набрала в "Кулинарии" судочков - впереди выходной, а готовить не для кого, проехала на маршрутке пять остановок, вскарабкалась на свой пятый этаж ( лифт прохвосты никак не отремонтируют) и после душа завалилась спать. Она долго ворочалась, от усталости ныли мышцы, от тоски ныла душа. "Но почему, Господи? Вразуми их, Господи! Нельзя вот так просто зачеркнуть человека! Тем более - человек этот еще безвинный, слабый..." - она уже давно привыкла перед сном от одиночества и отчаянья, беседовать с Богом. Потом, от того, что опять вспомнила почти уже брошенного родителями малыша, поднялась, зажгла перед иконой свечку( на счастье - осталась последняя) и прочла две молитвы( больше она не знала). Абсолютно вымотанная легла в остывшую постель и уснула мгновенно. Во сне почему-то продолжался ее разговор с Богом. "Конечно, ты прав. Раз люди отказываются от своих детей, то зачем тебе с нами возиться? Хотя, ты ведь любишь всех своих детей! Даже самых распоследних подонков любишь. Оставляешь им шанс покаяться... И разве не честнее сделать аборт? И почему для Тебя убить страшнее, чем предать?! Я запуталась, Господи! Помоги мне..."
Играла музыка, какая-то очень знакомая мелодия пробивалась сквозь крепкий и совершенно беспробудный сон. Она потянулась рукой к тумбочке, не просыпаясь. Телефон рычал - вибрировал, выводил нежные трели. Высветился какой-то незнакомый номер, но Римма Ивановна никогда не отключала телефон и отвечала, даже если звонили с неизвестного номера. Она ответила, еле шевеля губами. Звонил белоглазый папаша. С трудом подбирая слова - так обычно разговаривают люди, которые привыкли выражаться матом постоянно, он опять стал выяснять у неё насколько велики шансы у малыша не остаться инвалидом, что с ним нужно делать, как лечить... Римма, боясь что-либо уточнять, непослушным языком объясняла все тонкости и нюансы. Потом папаша предложил Римме лично заниматься с малышом. Римма согласилась. На прощанье, он заверил, что сколько нужно денег, они заплатят, так как его начальник проникся и будет оказывать финансовую помощь в рамках "боготворительности" - так он произносил "благотворительности"... Римма после разговора уже не спала. Сперва она злилась на этого хама, потом поражалась - как эти белоглазые ловко устраиваются, всё им в жилу - даже болезнь ребенка... Потом Римма на дрожащих ногах подбежала к иконе и, глядя в печальные глаза Богоматери, прошептала: "Спасибо!"
"Отказной" бланк не заполнили, остальное пока не важно. Она не даст малыша в обиду, в крайнем случае - в рамках "боготворительности" заберет малыша к себе. Под веками разливалась оранжевая противная теплота - она проспала меньше двух часов, но радость перекрывала все эти мелочи - недосып и усталость и постоянную ноющую боль в спине... Римма надела халат и пошла на кухню - раз поспать не получилось - может получится хоть поесть.