Тень

               
 Тень знала, что она одна единственная у него. Она очень не любила дружбу с другими тенями и старательно обходила их стороной в любое время года. Иногда Тени удавалось прочесть в книгах, которые ей встречались, что любая тень вездесуща, непокорна, капризна, почти не улыбается прохожим, которые встречаются на пути, никогда не уступит дорогу, даже если ей пройдут по голове и многое еще чего у нее есть, чего нет у других. Но она знала, что она навеки с ним и это было самое главное. Никогда, ни за что он не покинет ее. Она собиралась за ним даже в могилу. Правда, там нет солнца, но он сам светится особым светом и этого будет достаточно, чтобы ей быть рядом. Он создаст меня. Когда он шел медленно или сидел на скамейке в парке и думал о чем-то своем, Тень думала, что вот сейчас самое время объясниться с ним, дать ему понять, что они неразлучны и что она любит его. Но иногда он спохватывался, ускорял свой шаг, почти бежал, смотрел на часы, отмахивался от знакомых, кому-то звонил на ходу, слегка остановившись, и вновь припускал, так, что она едва поспевала за ним. Вот он юркнул в железную калитку, и пока плотно прикрывал ее, Тень оставалась в другом пространстве, за воротами. Но вот он стремительно бросился к парадному подъезду, и Тень устремилась за ним, зная, что у дверей он будет долго звонить, искать домашние туфли, будет причесывать свои волосы, которые растрепались от быстрой ходьбы, почти бега. Все это время она, прижавшись к стене дома, смотрела на него недоуменно и настороженно. Она знала, что дальше ей хода нет. Сейчас он, как только дверь откроется, нырнет в полумрак гостиной, где никогда не зажигают лампы и дальше взлетит по лестнице на второй этаж, в кабинет, где шторы так плотно закрыты, что не пробьется ни один дневной луч. Что там можно обсуждать в темноте? Ах, да! Там его друг, профессор и он болен, не выходит, не переносит солнце, такая болезнь. Абсолютно не переносит солнечный свет. Подождем – прошептала себе Тень и растворилась. Только бы успеть за ним, когда он выйдет. Она заметила, что ее стала опережать другая, совсем тощая и очень проворная. Если я не буду стоять возле дверей, они быстро проследуют и уж тогда будет посмешище – двойная тень. Но это, смотря, как долго они с профессором будут обсуждать свою тему преломления света в условиях двойных звезд.  Растворенная в солнечном свете, Тень отдыхала, будто перед этим у нее был напряженный день. Дальше все произошло очень быстро, почти стремительно и она не успела кинуться вслед за ним, когда он вылетел из дверей. Он остановил машину, почти впрыгнул в нее и умчался, оставив ее без движения. Она поняла, солнце перешло через крышу дома и стало готовиться к закату. Делать было нечего, Тень устроилась на деревянной скамейке, возле которой копошилась садовая птаха. Неожиданно она взлетела, услышав стук калитки. Тень насторожилась в ожидании, может быть,  он  уже  вернулся и она понадобится. Но нет,  это была машина скорой помощи, в которую быстро перенесли его друга, закутанного как мумию. Машина вскоре уехала,  и вокруг стало тихо, словно дом опустел, хотя в доме осталась горничная. К Тени вновь приблизилась птаха, будто что-то хотела рассказать, то, что совсем недавно случайно узнала. Но  приехал  он, голова его медленно двигалась над кустами. Он приблизился и упал на скамейку рядом с Тенью. Тень встрепенулась, ей хотелось обнять его. Она смотрела на него, как он устал, буквально за два - три часа. Его синие глаза, укрытые длинными темными ресницами, смотрели куда-то вдаль, Тень очень любила его глаза. Ей казалось, что это самые красивые глаза на свете. Иногда она ловила на себе его взгляд и это были мгновения ее счастья. Спустя время, словно бы очнувшись от забытья, он стал разговаривать по телефону со своей секретаршей. Он попросил отдать в срочную чистку два светлых костюма из шкафа в кабинете, заказать билет на утренний рейс в Лондон и сделать несколько копий доклада на английском языке. Он сделал еще звонок своему коллеге, с кем он любил обсуждать текущие дела. Он сказал, что профессора пришлось госпитализировать, а поездку оформили на него и завтра он вылетает в Хитроу. Конечно, там, как обычно, дождь, но ему все равно, главное доклад. И что он еще должен подняться наверх, посмотреть кое-какие расчеты, которые профессор сделал в последние дни и из-за которых у него случился приступ. Это открытие - спросил коллега. Нет, ответил он, но очень близко к истине. Но ты об этом не скажешь в докладе? Конечно, нет, но цифру я должен хорошо представлять.
Он стремительно поднялся и скрылся за дверью. Тут же выглянула горничная и плотно закрыла дверь, щелкнув замком. Теперь он там надолго, подумала Тень, может быть, только на рассвете выйдет, и я не успею за ним. Она насторожилась, напряглась, сжалась, почти превратилась в точку. В доме было тихо, но где-то что-то равномерно стучало, словно какой-то счетчик. Вдруг раздался его крик, и распахнулось окно на втором этаже. Он почти вывалился из окна и стал крутить головой во все стороны, как бы отыскивая что-то. Где, где – кричал он, куда оно делось?
Тут же, сидя на окне, он стал разговаривать с коллегой, называя его Юрочкой и, старался убедить его в том, что никто не хотел принимать за истину. Не стесняясь, он кричал на весь сад, что когда объект будет приближаться к другому источнику света, на мгновение он будет исчезать из жизни и первой исчезнет его тень, а потом уж все остальное. А затем начнется новая жизнь с новыми ее задачами. А если не двигаться в этой точке, то можно все переформатировать и все начать заново. Избежать ошибок, которые уже были ясны, но неотвратимы. Сейчас я рассчитаю этот период. Он слез с окна, углубился в комнату, затем ему принесли кофе, Тень почувствовала запах его любимого напитка. Перед рассветом за ним приехала машина, и он сразу отправился в аэропорт, где пройдя таможенный контроль, он устроился в глубоком кожаном кресле и стал перечитывать свой доклад, время от времени взглядывая вокруг себя, словно что-то отыскивая. Тень, уяснив, что в Лондоне дожди и там ей делать пока нечего, так и осталась на скамейке в профессорском саду. У нее завелась хорошая и любопытная соседка садовая птаха, которой до всего было дело, и она знала кучу интересных новостей. Обе они ждали.