Солнце вертится вокруг меня

Николай Алтынов
(глава первая)

Как не крути, а по всему получается, что я чертов эгоист и поделать с этим ничего не могу. Болезнь что ли такая или блажь (не соображу никак), но чувствую себя разбитым и больным.

Вокруг светит яркое, южное солнце, в зеленых зарослях кустарника и траве, копошится, шелестит, жужжит и чирикает разнообразная живность....

Знойное утро! Тропическая жара тяжелым африканским слоном легла на прибрежные Адриатические земли, придавила и не дает дышать в полную грудь.

Двери и окна в доме нараспашку. Лежу нагишом на широкой кровати, поверх покрывала и из-под локтя щурясь, поглядываю на яркое, утреннее, горячее  солнце.

У меня складывается ощущение, что солнце вертится вокруг меня или я им верчу, как хочу: оно то выглядывает из-под локтя правой руки слева, то с права, а то и вовсе исчезает.  Одним словом, вертится: и так, и сяк. Конечно, солнце вокруг меня, а не я, вокруг солнца, но мне безразлично, кто вокруг кого вертится, ибо знойное утро совсем расплавило мозги и даже не хочется соображать и думать.

Сон давно растаял, да и можно ли этот ночной обморок назвать сном? Так, не понятно что. Решаю   наконец, отползать с кровати и заняться делами.

Дел накопилось полно и их никто за меня не собирается делать, но аппатия и лень вцепились в тело клещами и не дают даже шевелиться.

Напрягаюсь, как водолаз перед погружением и с трудом поднимаю разомлевшее, потное тело, а затем тащу его в душевую комнату.

Под прохладной струей воды, оно ожило и задвигалось, в голове прояснилось. На втором этаже дома, слышны гулкие шаги, голоса,  двигают мебель, с треском и звоном роняют предметы.

Это моя родня развлекается. Две молодые, ленивые девчонки, осатаневшие от безделия,  отсутствия праздничного веселья и ухожеров.

У них своя жизнь, в которую лучше не лезть и не вмешиваться.  Можно помочь тем, кто помощи ждет и хочет, а кому на все наплевать, даже не стоит  пытаться это делать.

Выражаясь языком убогих, у молодежи сейчас в «тренде» иные понятия и «постулаты», на которые лучше не посягать. Иначе можно запросто превратиться в смертельного врага.

К примеру, смотришь: «сопля-соплей», птенец, едва вылупившийся из яйца. Ни летать, ни пищу добывать не может (только рот раскрывать и глотать), а уже с достоинством отвечает: 

-Жизнь моя и мне решать, как поступить и, что делать и никого это не касается.

-Забавно,-думаю я,- а может они действительно правы? Не стоит вмешиваться в чужую жизнь, а предоставить право каждому жить, как хочется и нравится?

Можно конечно, без особых проблем, но даже дикие животные учат детей и не только родных, добывать пропитание, выживать, защищать свою жизнь, жизнь родителей и соплеменников.

Тут же в голову лезет дурацкая аналогия: более двух тысяч лет Господь пасет паству, учит и поучает, буквально вдалбливает в дикий нрав человека священные заповеди, а результат нулевой.

Как был человек диким и агрессивным, так и им остался, ни на чуть-чуть не изменился.

Легкие струйки воды приятно щекочут тело, настроение улучшается, а нарождающаяся бодрость подбрасывает провокационные идеи.

Перед домом, на лужайке давно некошеная трава и уже начинает дубеть желтизной. Без частой поливки водой, она превращается в сухие, жесткие  стебли, которые потом трудно и не удобно будет косить.

Конечно же, давно пора с ней разобраться! Вдохновенно решаю, что сегодня обязательно это сделаю, даже несмотря на палящий зной.

Накину на голову широкую, тряпичную панаму и вжик, вжик, вжик: «убирай готовенького. Кто на новенького?».

Правда, бросив мимолетный взгляд на отмытые загорелые ноги понимаю, что придется надеть высокие резиновые сапоги, чтобы не покрыться зеленой коростой.

В резиновых тяжелых сапогах в этот потный расхлябанный день, облачаться нет никакого желания и, словно воздушный шарик проткнутый вертлявой иглой, сдуваюсь в помыслах.

-Ладно,- решаю я,-еще успею. Впереди целый кусок, ублажающего тело вечера. Трава никуда не денется.

То что трава сама по себе никуда не денется хорошо знаю, она больше месяца никуда не девается, лишь досаждает затрапезным видом лужайка.

С Восточной стороны густая тень и еще не совсем просохший, выхожу на террасу, которая граничит с соседским заброшенным садом.

Мне хорошо! Хочется жить и шевелиться, жизнь вертится вокруг меня, а не я вокруг жизни. Как же это здорово!


Терраса на первом этаже и выходит к соседнему участку, где расположен канализационный колодец.

Слышу, как в канализационной трубе булькает и что-то ухает, превозмогая себя отправился посмотреть в чем дело.

Трубы канализации пластмассовые, с такой же заглушкой и подтекают. Рядом с заглушкой скопилась зловонная лужица это может свидетельствовать лишь о том, что у соседа забилась магистральная канализация. И теперь все, что я намыл и налил рвется наружу.

Спускаюсь с террасы и тупо смотрю на мутную канализационную воду. Солнце вертится вокруг меня и палит нещадно, но надо ползти к соседу и договариваться о чистке канализации, иначе дело добром не кончится, в нечистотах запросто можно утонуть.

Механизм очистки отработан годами. Забивается канализация, я прусь к соседу Райко мужику шестидесяти с гаком лет, кое-как растолковываю ему ситуацию и предлагаю вызвать сантехников.

Сантехник с «Водовода» приятный дядька по имени Ивица для него это работа и дополнительный заработок в 60 евро.

Прикатит на своем огромном, бочкообразном "Мерседесе" по первому зову и все поправит, главное плати.

Канализация у нас с Райкой на два дома, но он никогда не платит и считает, что лучше утонет в дерьме, но не выложит 30 евро. Не из-за того, что у него плохо с деньгами, а  так он устроен. Райко паталагически жаден, таким его создал Господь.

Хотя он и думает, что жизнь крутится вокруг него, но со стороны виднее и понятней, что это он крутится вокруг жизни.

Хитрит и выгадывает на мелочах, но как-то бестолково и пока не разбогател. Патологической скупостью совсем заездил жену и сына и они давно махнули на него рукой, в его дела уже не вникают и не вмешиваются, зная, что жадность давно убила в нем совесть.

Один я не теряю надежды образумить скупца и в таких случаях, настойчиво прусь договариваться с негодяем о совместной оплате общественных работ.

Догадываюсь, что моему соседу давно известно о проблеме. Не зря  с самого утра он вертелся вокруг канализационного колодца и цокал озадаченно языком, стараясь привлечь мое внимание.

У меня еще тогда мелькнула мысль, что не случайно все это, но утренняя жара мою сообразиловку, словно сдула зноем.

Райко прячется в своем доме - скале, огромном некрасивом, убогом строении в четыре этажа, напоминающим скорее неприступную крепость, чем жилое строение.

Прекрасно знаю, что где-нибудь в глубине дома он сейчас пристально следит за мной, но наружу нос не высовывает.

Он меня выстаивает. Райко черногорец, а я русский и ему обязательно, хоть в чем-то, хоть в мелочах, надо показать свое превосходство аборигена.

Я все понимаю и воспринимаю эти непростые уловки со снисходительной улыбкой, как известные мореплаватели, втюхивающие диким племенам стеклянные бусы.

Наконец, после настойчивого постукивания в стеклянную, пластмассовую дверь она распахивается и на пороге появляется сосед с распаренной, красной, небритой рожей.

Маленькие, серые глазки его хитровато бегают, верный признак того, что сейчас начнется лживое представление.

По слогам на сербском пытаюсь растолковать ситуацию и договориться об оплате Ивице за работу: «Dinko, moramo popraviti kanalizaciju i platiti Ивице po 30 eura za posao, ina;e mi потонем u govno».

Сосед совсем сщурил глазки и делает вид, что не понимает мой сербский: «ni;ta ne razumijem, reci na srpskom; ni;ta ne razumijem, reci na srpskom» (не понимаю твой сербский).

Срываюсь и выдаю на русском: Что ж ты за мудозвон жадный Райко?! Новац (деньги) платити (платить) треба (надо), за канализацию.

Слово «мудозвон» он конечно не понял, но хорошо разобрал слова:«канализация и новац», однако продолжает по привычке «косить».

В сердцах плюнул и решил: солнце все равно вертится вокруг меня, как и жизнь, ибо я вокруг них вертеться не умею.

От жары хочется заползти в тень (какая уж там канализация), а рядом прекрасное заведение моей доброй знакомой Данницы.

Старуха Данница достает из холодильника домашний, кислый лимонад без шехера(сахара) и щедрой рукой наливает в высокий стакан.

Пью с жадностью, давлюсь, но пью, ибо от жары во рту совсем пересохло и дерет горло.

-Nemojte ;uriti Nikolaj nije oduzeta, a nije dovoljno dugo ;u jo; (Не торопись Николай не заберут, а не хватит дам еще).

Давлюсь и смеюсь: «Hvala baba dobra limunada (спасибо баба хороший лимонад).

Мудрая женщина меня всегда привечает с желанием. Мы с ней отзимовали ни один год в  ветрах и холоде.

Ее подпольная забегаловка спрятана от жадных глаз налоговиков в гараже, расположенном рядом с ее домом.

Гараж в одно окошко и широкими, распахнутыми воротами: летом лачуга прячет от солнца, а зимой спасает от ветра и холода.

Рядом с широким окошком в гараже стоит металлическая печь, которую я презентовал в свое время старухе.

Тогда год выдался с необычно холодной зимой, температура воздуха доходила до минус 10 градусов и это при влажных, ураганных ветрах и мокром снеге.

Согревались кто как мог. Данница грела гараж электрическим обогревателем, который лишь бешено поглощал струю (электроэнергию) не выдавая нормального тепла.

Я же, в своем доме соорудил металлическую печь на дровах. Но то ли мастера местные оказались безрукими, то ли я «хромым» хозяином только печь больше дымила, коптила, чем согревала.

Однажды, забыв ее угасить на ночь, я проснулся в страшном дыму и чаду, кое как выполз из комнаты наружу, короче спасся от угара чудом.

После этого случая уже боялся топить, так она сиротливо и стояла в комнате, пока мне не пришла в голову идея, подарить ее Даннице.

О такой печи старуха давно мечтала, но не могла себе позволить ее купить, с деньгами у нее совсем было худо, поэтому мой подарок приняла с удовольствием.

У Данницы два взрослых мастеровых сына, которые быстро наладили печь в гараже и зиму мы с ней прозимовали в тепле.

Каждое утро я прибегал к Даннице греться и она, в благодарность, поила меня горячем кофе,  отказываясь брать деньги за угощение.

Правда я нашел хитрый ход и потихоньку оставлял мелочь за кофе на столе, так, чтобы Данница сразу не могла их заметить. С дровами ей помогли сыновья.

Одним словом, выгода у нас случилась обоюдная и обоим пришлась впору.

С той мерзкой зимы прошло несколько лет, но печь и сейчас нас спасает в холода, а дружба стала  лишь крепче.

Давно все сказано и пересказано, поэтому мы оба  молчим и маленькими глотками потягиваем лимонад.

Я понимаю, что люблю женщин вообще. Хотя сейчас они являются для меня непостижимой загадкой.

Казалось бы чего проще: две ноги, две руки, голова или головка, глаза, яркие губы, в конце концов розовый язычок, длинные волосы, набор обыкновенных деталей в теле, почти все, как и у тебя самого, вроде бы понятно и объяснимо.

Но это лишь первый взгляд и слишком упрощенное восприятие образа. Обычно оно свойственно молодости и лишь с возрастом начинаешь понимать глубокое различие между женщиной и мужчиной.

Данница подливает мне в стакан лимонад, а я расслабленный и отрешенный витаю далеко в облаках воспоминаний.

После жуткой простуды, в разгар купального сезона, попал с плевритом в местную больницу. Казалось бы с чего? Где умудрился подцепить простудную болячку?

Хотя по большому счету догадывался где, как и что, но на расспросы доктора Марины, как югославский партизан, нагло верчу головой и сетую:

-Марина! -С удивлением переспрашиваю докторицу,- Вы говорите «плеврит», так откуда ж ему взяться в такую жару?!

Марина, мое недоумение приняла всерьез, с рассерженным лицом и грустной улыбкой, после чего принялась тыкать изящными перстами в рентгеновский снимок и терпеливо доказывать:
 
-Вот погляди НиколАш, в плевре у тебя снимок показывает жидкость. Откуда ей взяться?

Я бросаю рассеянный взгляд на огромный рентгеновский снимок и кроме костей скелета ничего не вижу.

Скелет и снимок мне явно не по душе: все в черно- белом варианте, оголтело, без ретуши и фотошопа.

А фотошоп мне сейчас как раз очень нужен, но не для костей, а для моей заросшей жесткой щетиной рожи.

Давно безнадежно влюблен в Марину, в эту высокую, стройную женщину с красивой улыбкой и копной рыжих волос, которая так изящно фонит на стерильной чистоте халата.

Руки невольно тянутся к пачке сигарет. Достал и, нервно покручивая ее в пальцах спрашиваю:

-Бог ты мой Марин, лучше скажи: выживу или как?

Женщина смеется, потом, слегка откинув голову, смотрит на меня добрыми карими глазами и произносит:

-Вот люблю Вас русских и сама не знаю за что...

-А уж я то Вас как....,-невольно срывается с губ, но вовремя умолкаю и прячу глаза.

Наступает неловкая пауза, но почти на физическом уровне чувствую, как в мое тело поддается радости, которую принимаю за светлое чувство.

Но вот мои мысли сбиваются и отступают, а взгляд проясняется.

В гараж зашел мой старый приятель Горан, он камши (сосед) Данницы. В свободное от работы время он частенько к ней забегает, чтобы выпить холодного пива или рюмку, вторую крепкой ракии.

Горан работает начальником охраны в городской больнице и хорошо знаком с Мариной. Встреча приятная и после недолгих распросов: как и что, он просит Данницу принести у ему бутылку пива.

Пьем молча. Я допиваю холодный лимонад, а Горан принялся за свое пиво. Жалуемся на жару и святотатствуем насчет яркоего, палящего солнца, которое вертится вокруг нас.

К теме «Марина» подкрадываюсь издалека и, как мне кажется, не оставляю приятелю малейшего шанса меня раскусить.

У Горана сегодня ночное дежурство и поэтому он вполне может позволить себе выпить бутылку, вторую пива.

-Как на работе дела, все ли в порядке? -начинаю задавать  осторожные вопросы.

-Все хорошо,- слышу в ответ,- твоя Марина взяла пару выходных, грядут какие-то церковные праздники, а она человек глубоко верующий.

-Здрасте,-с раздражением думаю я,- и словом про Марину не обмолвился, а он уже выложил и доложил. Неужели у меня все на роже написано и спрашивать лишний раз нечего?

Понимая, что моя хитрость не удалась отбрасываю условности и спрашиваю прямо:

-Ты можешь мне позвонить, когда Марина выйдет на работу?

-Без проблем,-отвечает приятель и дурашливо улыбаясь, посматривает на меня,-только бесполезно тебе звонить, потому что твоя дурацкая застенчивость не знает границ. Не приедешь, побоишься.

Горан прав, конечно не приеду и не подарю Марине огромный огромный букет цветов. Хотя, как ни раз убеждал меня Горан, ему якобы, известно, что Марине было бы приятно получить цветы и почаще меня видеть.

Только, как верить лукавым черногорцам...

Кто такой я и кто Марина? Что я могу ей предложить кроме измотанного временем и болезнями тела и сомневающейся души.

В сущности полный банкрот и, как выясняется, дать женщине по сути нечего.

Какой раз твержу себе: Хорошо быть молодым! Ой хорошо!Молодость не заморачивается и часто за любовь принимает известные физические упражнения.

Только с возрастом начинаешь понимать, что не в упражнениях вовсе дело, а в состоянии души или чего-то еще...Только это: «чего еще» никто объяснить не может. Да и нужно ли объяснять?

Главное, что пока человек жив, любовь существует, никуда не исчезает и не девается!

Нет в мире ничего сильнее этого чувства! Даже ненависть и страх гаснут под напором любви. Это так просто и в тоже время неимоверно сложно понять.

После обеда жара несколько спадает, но не уходит, а мой лимит давно исчерпан и теперь, следует отправляться домой заниматься делами.

Звоню Ивице и прошу «направить» (проченить) канализацию. Обещает приехать, но по голосу слышу, как не просто далось ему это решение.

Хорошо его понимаю, ибо в такое пекло, ни за какие деньги, двигаться никуда не хочется. Солнце вертится вокруг меня, но этого совсем не замечаю. Главное вертится!

Глава вторая.

В столице не был несколько лет  и вот сподобился к  родне в гости заявился: по делам и повидаться.

Давно не посещал, ибо раньше жил на самом краю огромной страны откуда выбраться можно было самолетом (поезда не ходят).

Билеты запредельных денег стоят (какую пенсию государство платит известно, не полетаешь), да и перелет в несколько долгих, изнуряющих часов отбивает желание.

Как бы там не было, все же прилетел и даже проснулся на новом месте, но слишком рано (во времени запутался).

Рассвет чудесный! Лето! Солнце вертится вокруг меня! Окна в квартире нараспашку, все же шестой этаж и можно не бояться держать их ночью открытыми.

С улицы доносится легкий рокот автомобильных движков, вжиканье по асфальту металла, ритмичные скребки и ширканье метелок по асфальту.

Это дворники наводят порядок. Машинально глянул на часы и ужаснулся, показывают пять утра. Сна ни в одном глазу, а тело отдохнуло и готово к эксплуатации, конечно, по мере сил.

Вылезать из постели в такую рань непривычно, да и боязно родню потревожить. В отличие от меня пенсионера, они люди занятые и вскоре сами поднимутся, им на работу нестись.

Иногда наблюдаю за ними и на ум приходит невольное сравнение с белками, в том самом колесе или с цирковой лошадью, бегающей по  манежу.

Манеж, как известно, в форме круга и лошадь скачет в предсказуемом направлении. Все как обычно: иногда солнце вертится вокруг них, а иногда они вокруг солнца.

Часто мои родственники, бегают по кругу (мне так кажется): в том или ином  направлении. Утром, едва продрав глаза, умывшись, перекусив, бегут  на работу, до которой добираться два-три часа. Вечером в том же порядке, но только уже домой.

Добираются совсем обессилившие и выжатые до последней капли.

Впереди предстоит поздний ужин, который еще необходимо приготовить. Потом, просто так, без дела, посидеть в кресле и поглазеть телевизор, а уже за полночь надо ложиться спать.

На завтра все повторяется. И так, изо дня в день, из года в год, дни, как под копирку.

Честно говоря, я, испытываю к ним жалость (они мои близкие), но сделать ничего не могу, ибо эту жизнь они выбрали сами и другой не хотят.

-Гыр-гыр-гыр-гыыыр,- доносится со двора дома.

В такую рань слышимость превосходная. Этому: «гыр-тыр» вторит ответное: «гыр-гыр» и ни единого звука на русском языке.

Такое ущущение, что приехал в чужую страну, чужой город, где по русски никто «ни бельмеса» (не разговаривает). 

В соседней комнате просыпается дочь, ей надо успеть на маршрутку, потом пересесть на автобус, затем на электричку, после которой снова автобус и, наконец, работа, где в опостылевшем, душном кабинете проведет несколько часов.

Правда, иногда ей везет. Работает юристом в какой-то замысловатой, полугосударственной конторе и, если в производстве есть судебные дела, то удается побегать.

Город огромный, суды разбросаны  по разным местам. Пока до иного доберется, то по пути может слегка расслабиться: забежать в магазин или кафешку, но не более того.

Заслышав с улицы очередное «гыр-тыр», смотрю  вопросительно на дочь. Поняв мой взгляд, она пренебрежительно машет рукой:

-Честно говоря, мы сами порой не поймем, где живем: то ли в Средней Азии, то ли на Кавказе, то ли в Африке. Город контрастов, кто в нем только не проживает....

-Не до такой же степени,-перебиваю ее,- помню при советах, дворники в столице говорили  на русском.

Хотя, по книжным воспоминаниям о прошедших годах, по национальности многие  из них были  татары.

-Ну,,,так это когда было?! Сейчас не выгодно нанимать в дворники своих граждан, ибо им придется нормально платить.

Бесправным мигрантам, платят гораздо меньше или вовсе не платят.

Никто и слова не скажет и в тюрьму за воровство не посадит. А если кто-то из работников возмутиться наглым обманом, то, как наш Президент ни раз говаривал: «замучаются пыль глотать: по судам и полициям бегать».

-Странно,-удивился я,-так зачем же они едут, коль здесь их на каждом шагу дурят и платят копейки?

-Наверное, за тем, что у них в стране еще хуже, чем здесь.  Прутся же русские в Европу, Америку или еще куда в поисках лучшей доли, где на них откровенно плют и часто вытирают ноги.

С трудом, но доходит, что  дочь «подколола», намекнув на то, что я несколько лет прожил в одной из Балканских стран.

Довод убедительный, замолчал, а что можно возразить?

Население во многих странах мигрантов не жалует и есть за что. Конкуренцию создают и сильно отличаются: поведением, традициями, обычаями и часто, верой.

Квартирка в две комнаты, небольшая. Моя родня ее снимают. От центра города и их работы она находится далеко, зато аренда гораздо дешевле.

Туалет в квартире один. С утра приспичило, но не могу в него попасть, там засел зять, которому бежать на работу, потом наступила очередь дочери, а после, очередь пронырливого внука, который спешит на занятия в универ.

Все как обычно: когда чего-то сильно хочется, приходится долго ждать. Совсем извелся, но ничего поделать не могу, терплю из последних сил.

Остается лишь проклинать проектировщиков, которые придумали эти типовые, квартирные дома с одним туалетом.

Ладно бы туалет или ванную комнату спроектировали по размерам и потребностям человека, а не какой-нибудь мухи.

Тесные закуточки, подобие встроенных шкафов, в которых габаритному человеку, невозможно лишний раз шевельнуться, уже не говорю о том, что повернуться

Это как же надо людей не любить, чтобы такое сообразить?

Впрочем, скорее всего дело здесь не в ненависти, а в культуре. Для русского человека туалет никогда не являлся атрибутом первой необходимости и не был столь важен.

В старые времена, обходились и вовсе без него, а если и сооружали, то подальше от дома.

К счастью, я, не обладаю  выдающимися габаритами и в нужнике помещаюсь свободно. Одним словом не застреваю, но и особо развернуться не могу, тесновато.

Как говорят, хоть и не жмет, но впритык. Таких отхожих мест в квартире, в которой будут жить три-четыре человека, можно было бы спроектировать, как минимум, пару.

Наконец, вдоволь наворчавшись, выползаю из дома. Надо зайти в аптеку за лекарствами и в магазин за сигаретами, который расположен тут же, на первом этаже дома.

Рядом с моим подъездом два дворника в оранжевых жилетах поверх рабочего комбеза, волокут в подвал добычу: кем-то выброшенные на помойку пластиковые окна и двери.

По внешнему виду дворники: таджики или узбеки.

В магазине  распахнуто приемное окно, через которое, из фургона  «Газели» два джигита, выгружают товар.

Картонные коробки у них принимает бойкий азербайджанец с круглой, упитанной рожей и наглыми, черными глазками.

На своем тарабарском языке он покрикивает на грузчиков, принимает товар и умудряется еще говорить по телефону. Ни слова на русском.

В магазине, за кассой пухловатая женщина, с приятными ямочками на щеках. Она приехала  с Украины.

Несколько дней назад, когда покупателей было не так много, мы с ней поговорили и я узнал, что работает она месяц через месяц или как-то так.

На время работы снимает квартиру, а по окончанию вахты отъезжает домой.

Квартиру они арендуют на несколько человек, чтобы за нее меньше платить. Это конечно не очень здорово, но все же лучше, чем дома за гривны трудиться, которых даже на еду не хватает.

Хозяин магазина платит небольшие деньги, но на жизнь хватает. Плохо только то, что мучает разными штрафами, порой нагло и в сущности, по мелочам.

Спорить себе дороже, торговлю в районе оккупировала  азербайджанская диаспора и если с ними поскандалить, то потом на работу никуда не возьмут. Одним словом, «куда не кинь, везде клин».

У меня есть совесть и я люблю свою страну, но жить в ней не получается. Словом, как в известном анекдоте попугай отвечает старому еврею: «согласен отъехать хоть тушкой, но лишь бы из этой страны», так и я хочу себе сказать: «Согласен хоть тушкой...»

Часто спрашиваю себя: почему так происходит? Что не так? Наверное, нет сил жить по понятиям, а не по закону, в окружении всеобщей лжи и оголтелого лицемерия.

Ни что так не растлевает человека, как наглый обман. Здесь дома, вокруг меня вертится солнце, вертится жизнь, но я это слабо ощущаю, ибо разум давно не сопротивляется и почил.

В этой стране меня запугали ответственностью: за детей, за моих родственников и друзей, за олигархов, которых пытается обобрать чужая власть, а не своя, за президента и его свиту, без которых страна якобы, может пропасть, ответственностью за бедных, униженных и оскорбленных.

Такое странное ощущение, что куда не глянь ты всюду оказываешься виноват и эта вина неподъемным камнем лежит на твоей совести, если конечно, она в тебе еще жива.

Внимательно наблюдаю, как молодой восточного типа парень, старательно орудает метлой, сгребает мусор и думаю, что не для «метлы» же он в самом деле родился? Хотя, как знать.

В той чужой стране где я жил и где, как меня убеждают, царит демократия и справедливость, приходилось не раз видеть, как вполне нормальные с вида граждане, копаются в поисках отбросов в мусорных баках или стоят с протянутой рукой около супермаркетов в надежде на подаяние.

Так в чем же разница? Наверное в том, что бывают разные трудные жизненные ситуации и такие вот убогие там скорее исключение из правил, а не основа жизни.

Даже у мусорного цыганенка есть шанс стать другим, а в моей стране нет ни единого шанса.

Наши глаза  на секунду встретились и в этом стыдливо-больном взгляде чужестранного дворника, или мне только показалось, я вдруг обрел родственную душу.

Он стал мне гораздо ближе лощенных, лживых дядек из телевизора, которые изощренной чумой двадцать первого века шныряют  в поисках добычи по моей необъятной стране и между воровством и  делом, растлевают,  уничтожают нормальных людей.

В душе вдруг  появляется вера, что ты не одинок и обязательно наступит время, когда честные люди объединятся и в едином порыве сотворят то, что веками не удавалось сделать.

Все же жизнь вертится вокруг меня,  а не я вокруг жизни и это слегка утешает.

(Конец второй главы)