Бог мой... Месяц пролетел, как не было. Надо собраться... Эйфория успешно сданных экзаменов... Теперь апатия... Апатия ко всему происходящему... даже живописи...
Да, это экзамены... Долгие годы... И вот она - победа... Что дальше? - Новый Рубикон или бесконечные торосы... Надо собраться... так нельзя... собраться.
А как, если в голове пустота... Кроме въедливого мотива... "Художник, что рисует...". Черт, привязался же...
Первый смелый мазок - он определит все! Для первого мазка нужна цель... пусть смутная, но цель...
Шесть человек... как в подводной лодке... одно задание на всех, но каждый сам по себе... Пятеро вдохновенно пишут дождь... Кроме шестого... Пятеро видят одинаково - городской пейзаж... краски размыты, как у импрессионистов... тучи... лужи... косые стрелы дождя... У всех одно и то же... Дилетанты запрыгнули в первое такси... Шестой пропустил и первое и второе... А третье так и не пришло - словно в этом городе только две машины...
Такси придет, если ты не ремесленник... Если есть, что сказать людям... Если рожден, чтобы ТВОРИТЬ...
Надо просто встать и идти...
Стас поднялся, накинул куртку и вышел. Он не спрашивал себя, куда и зачем он идет - знал, что лёжа на диване ничего в голову не придет, надо встать и идти...
Спустившись по скрипучей лестнице, Стас заметил, что дверь во внутренний дворик приоткрыта. Может, хозяин решил выйти... Ни ручки, ни замочной скважины на двери не было. Молодой человек уперся ладонью в край, дверь поддалась, и в щель брызнул солнечный свет...
Это было странно, Стас был уверен, что сейчас поздний вечер. Распахнув дверь, он вышел, но не увидел, ни беседки, ни развесистой липы с веревочными качелями, которые каждый день наблюдал из окна.
Перед ним была узенькая кривая улочка незнакомого города. Незатейливые каменные домики то здесь, то там вылезали на мощеную камнем мостовую, а сколоченные из грубых досок навесы почти полностью скрывали ее от солнечного света. Стас стоял в нерешительности. Улочка казалась безлюдной, только где-то далеко слышался нестройный стук деревянных молоточков. Стас пошел на звук и увидел девочку в простеньком светлом платье и шевелюрой каштановых волос. Она шла, прижимая к груди глиняную крынку, пританцовывая и тихо напевая под аккомпанемент своих деревянных башмачков. Улыбка не сходила с ее губ, она была олицетворением деткой беззаботности и счастья.
- Привет, - завершая свой танец, она встала перед самым носом Стаса.
- Привет, - он не мог ни улыбнуться этой беззаботности.
- Ты такой смешной, опять посуду для молока забыл, - в ее синих глазах бегали чертики... - это тебя, наверно, старый Леннард по башке настучал, что ты такой пришибленный...
- Ты что, меня знаешь? - искренность этой девчушки не вызывала сомнений.
- А ты, опять решил меня разыграть, что ничего не помнишь? - улыбка не сходила с ее лица, только иногда замещалась веселым смехом, - Ладно уж, держи, а то твой старик совсем разозлится и в обучении откажет.
С этими словами девочка сунула в руки юноши крынку и побежала по улице, отбивая башмачками незатейливый ритм.
- Стой, - крикнул Стас, и сам испугался своего крика. Крик эхом вернулся обратно. Но не смолк и не затерялся... Через мгновенье уже с другой стороны улицы послышалось его отражение. Эхо металось по улочке как загнанный зверь и не могло затихнуть...
- Ты что, в детство впал? С Эхом решил поиграть. Совсем заучился...
- Зовут-то тебя как? - уже совсем тихо спросил Стас.
- Ну, точно пришибленный... - девочка еле сдерживала смех, - Илва меня зовут, Ил... ва! - и уже не оборачиваясь, побежала вниз по улочке.
Стас стоял посреди пустой улицы, не понимая, что с ним происходит. Нет, пора отсюда убираться. Он повернул назад и без труда нашел свой дом, его высокая крыша и здесь возвышалась над остальными. Но дверь в дом была закрыта. Стас поставил на землю крынку и стал стучать, но только в кровь разодрал костяшки; дверь, стены и даже окна были сплошным каменным монолитом. От бессилия Стас сел на приступок и сжал голову ладонями.
- Знал же, знал, что этим должно кончиться... Позарился на бесплатный сыр... - Стас вспомнил, как переглядывались старушки... Как хозяин, не торгуясь, согласился на мизерную оплату... Беспорядок в комнате, словно жилец внезапно исчез...
Голова у Стаса шла кругом, любая мысль выметалась накатившим отчаянием и беспомощностью... Сколько так просидел под дверью... Внезапная мысль пришла как спасение: "Ну, ведь живой же, даже не поцарапан. А прошел бы мимо двери, мог бы и под машину попасть... А так - мелочь, в другой город переехал..."
Успокоившись этой мыслью, Стас поднял с земли крынку и пошел вниз по улице, но улочка внезапно закончилась. Перед ним возвышалась не то стена, не то массивная арка с полукруглой железной калиткой. Юноша протиснулся в щель, за дверью находилась немноголюдная городская площадь. Редкие торговки продающие снедь, да пара ремесленников предлагающих услуги по ремонту утвари. Все были заняты своими делами, и только три девушки, уютно расположившись на скамейке в тени вяза, о чем-то сплетничали. Их светлые воздушные волосы и одежды живо напомнили юноше полотна Боттичелли.
- Доброго вечера, любезнейшие, не подскажите, как мне найти наставника Леннарда?
- Доброго... А ты случайно не подмастерьем его будешь? - отозвалась одна из девушек.
После этих слов образы прекрасных Граций тут же померкли, и в голову Стасу пришли воспоминания не столь радужные.
Да, он вспомнил... Вспомнил и попятился... Он уже удалялся, прибавляя шаг, оставив девушек в полном недоумении.
- Эй, ученичок, тебе на улицу Семи Ступеней, - услышал он за спиной голос девушки.
- Спасибо, - выкрикнул Стас, не оборачиваясь, и поспешил затеряться среди лотков со снедью.
Бог мой, да на них здесь целая сеть агентов работает... в каждом городе... Охотятся за студентами...
Стас прошелся по торговым рядам, пока ноги его не вынесли к узенькой кривой улочке, которая поднималась вверх по склону и начиналась она семью каменными ступеньками.
Юноша побрел по улочке, разглядывая дома и нехитрую утварь, которую хозяева беззаботно оставили возле своих жилищ. Брёл, пока не дошел до дома, на стене которого весела вывеска "Художник Леннард. Живопись и графика".
Осторожно заглянул в приоткрытую дверь и тут же встретился взглядом с хозяином мастерской - седым, бородатым мужчиной с растрепанными волосами.
- Что такой не смелый, - раздался густой бас Леннарда, - молоко принес или опять разбил по дороге?
- Принес, учитель, - и Стас протянул крынку.
Художник отпил маленький глоток и остался доволен:
- Хорошо снято, совсем без жира, - голос старика заметно потеплел, - закрепишь уголь, пока молоко не скисло, и тебе еще сегодня кобальт растереть...
Что означала эта фраза, Стас догадывался с трудом. С углем было более-менее понятно, угольные рисунки до сих пор многие закрепляют, сбрызгивая молоком, но "растирать кобальт". Только какие-то неясные и смутные воспоминания подсказывали, что все это уже с ним было, что это и есть его настоящая жизнь.
Не прошло и нескольких минут, а Стас уже освоился в новой мастерской. Расположившись в дальнем углу за столом, заваленным всевозможными разноцветными камнями и целой горой чашек. По цвету камней Стас определил, что все камни были тем или иным видом кобальта - желтым, пурпурным и всеми оттенками синего. Это была почти вся палитра.
Сейчас его новая работа не требовала никаких творческих усилий. Надо было откалывать от цветных камней кусочки и перетирать их пестиком. Только не прошло и получаса, а юноша уже набил мозоли на руках.
Боже, какое средневековье, что самому приходится растирать краски. Еще через несколько минут ему пришла в голову мысль, что картины старых мастеров сильно недооценены. Еще через пару минут, глядя на громадную бочку с сажей, стоящую в углу, у него родилась мысль, что полотна Рембранта должны стоить сущие гроши, поскольку писались исключительно в черных тонах.
Так в мыслях далеких от реальной живописи Стас приготовил первую порцию голубого пигмента и добавил в чашку льняного масла...
- Ты что натворил, бестолочь!!! - Стас аж подпрыгнул на лавке от такого окрика, - Сколько тебе повторять, кобальт - краска дождя, ее нельзя мешать ни с маслом, ни с воском...
Станислав хотел, было возразить, но Леннард уже схватил увесистую палку.
- Я все понял, учитель, я все исправлю, - протараторил юноша, ему как-то не очень хотелось выглядеть "пришибленным".
Продолжение http://www.proza.ru/2018/03/31/737