Автобиографическая проза
Из писем ко мне моих друзей
и мои ответы друзьям
(1982-1996 годы)
ЧАСТЬ 12 (ещё ДВЕ страницы)
* * *
Мой приятель - пианист в джазе, как-то сказал, что очень хочется выйти на сцену в валенках, нечёсаным и небритым, в телогрейке в знак протеста, что толпа ни бельмеса не смыслит в джазе. А мне казалось, что я в джазе что-то понимаю! Но ЛЮБИТЬ джаз - разве этого мало?!
* * *
У меня с двухлетним внуком полное взаимопонимание, которое выражается в следующем: то он объясняется бабушке в любви и спешит целоваться, то говорит: «Сейчас как дам палкой!» Я, делая большие глаза, пытаюсь в нём пробудить чувство неловкости от такой полярности чувств.
* * *
Название на обложке книги «Маков цвет» взято в круг цепей (компьютерный вариант, который ушёл в Братск в библиотеку В.Сербского). Будучи «Веркой Блюзиной», стала ещё и «Веркой-металлисткой». А цепь понадобилась как иллюстрация к «горячо любимому» своему стих-ю «Ах, какие цветы распустились в лесочке напротив...».
* * *
Пытаюсь дружить с ф-но с титаническим упорством. «Сурок» Бетховена не хочет мне поддаваться. Методы обучения игры на фортепиано у меня и у мужа разные. Я не могу долдонить. Учу на практике, ударяя не всегда по нужной клавише. Часто ссоримся по этому поводу. «Сквозь тернии к звёздам!» А как же иначе? Я как Чарли Паркер: сама зажгла огонь, сама смазала сковородку жиром и сама на ней жарю.
* * *
В редакции делаю полезное дело: украшаю газету для горожан стихами тех же горожан.
* * *
Из проезжающей детской коляски раздаётся плач, похожий на скрип несмазанной двери. Не успеваю посмотреть, что за родители, у которых дитя ТАК плачет? Тороплюсь...
* * *
В «Антологию русского верлибра» вошли 360 авторов, из них только 20 женщин. Ну как не согласиться с тем, что всё лучшее создаётся на этом свете мужчинами?!
* * *
У московского барда Сергея М. гитара о двенадцати струнах. Пели с женой Олей дуэтом моего любимого "Сокола" на стихи поэта Геннадия Ж. А песни и стихи самого С. открывают в моей душе такие раны, что лучше их не трогать. "Я забыл день рождения, имя и место, где жил..." - это о В.Т., о том, как он жил (вся песня о нём!).
* * *
Бесценный друг мой! Вы - такой занятой человек - сложили эти, дорогие мне, книги, вышли на улицу Вашего шумного, толкучего города, отправились на почту, там ждали, пока книги запакуют, писали мой адрес - и всё это кому? - совершенно Вам неизвестной N! И я подумала: «Ещё один ЧЕЛОВЕК в моей жизни! Достойное приобретение!» Как должна тогда выглядеть МОЯ благодарность?!
* * *
То, что переводчица Вера Маркова, сделавшая доступной японскую поэзию русскому читателю (я отвешиваю ей за это низкий поклон), не была ни разу в Японии - абсурд, чисто советский абсурд!
* * *
Что-то объясняю внуку. А он (чуть больше четырёх лет) с пафосом произносит: «Обойдусь без твоих претензий!». Спрашиваю: «Аркадий, ты хоть знаешь, что такое претензия?» С усердием подумал и ответил: «Замечание». Нарисовал меня в ужасном виде, что вызвало неудержимый смех. Но внук объяснил: «Посмотри, бабушка, ты у меня на картинке такая элегантная». Батюшки, думаю, мой ребёнок и это знает! Я в его возрасте и не подозревала о существовании таких слов!
* * *
Нужно было ехать в Москву в Дом художника на вечер авторской песни «Московские окна» (прислали бесплатный пригласительный билет, так как я прошла первый тур конкурса) - не поехала; в Дом учёных приезжал Ефим Шифрин - не пошла; Александр Дулов (знаменитый туристский бард) тоже меня в зале не увидел. Приближается концерт джаза с участие Кролла - тоже не хватит сил пойти... Всё! И не оттого, что перевпечатлялась, а оттого, что орган, которым впечатляются, атрофировался на время.
* * *
Давно никому не писала. Пропал эпистолярный кураж. А без него письма вялые. Едва живу на этом свете...
* * *
Никого не волнует, что почти 20 лет я окружена, заслонена, запружена своими и чужими стихами. «Сижу, клеймённая Поэзией, на всю оставшуюся жизнь».
* * *
Очередная книга о Чехове Г.Бердникова. Болезнь многих авторов таких книг в том, что они пишут как будто для тех, кто не прочёл ни одного произведения! Подробный их разбор занимает 9/10 книги, и только 1/10 о писателе-человеке. Смерть Чехова автор укладывает в один абзац: приводится давно известная предсмертная фраза «Как давно я не пил шампанского», а после неё - опять о творчестве. Это не биография, а анализ текстов для специалистов. Но в анонсе на титульном листе издатель клянётся, что это ПОДРОБНАЯ биография Антона Павловича. Пропуская десятками страницы о творчестве Чехова, которое знаю почти наизусть, я мало что добавила к образу Чехова-человека...
Андрэ Моруа, грешащий светскими сплетнями на основе реальных фактов, всё же писал именно биографии замечательных людей.
* * *
Муж помогает воспитывать внука. Но всё равно я - "главный няньК". Льстивый дед сочинил две строчки и напевает:
Арканя понимает, что к чему...
Бабуля нравится ему-у-у-у...
* * *
Снится сон: какой-то голос мне говорит:
- Пойдём, я научу тебя пользоваться самурайским мечом.
Куда-то идём. И вдруг я вижу лезвие самурайского меча (как он выглядит на самом деле, я понятия не имею), запакованное в целлофановый пакет. Лезвие всё изъедено ржавчиной. Так выглядит железо, долго лежавшее в мокрой земле. Это во сне проснулась во мне давняя любовь к Японии.
* * *
Откуда же пошёл слух, что поэт Геннадий Алексеев умер на улице? Посвящённое ему стих-е уже не переделать. Меня всегда ошеломляет чужая смерть вне дома.
* * *
Неприятна фетишизация книги, как таковой, и не текста в ней. Взявший почитать книгу из моей домашней библиотеки боится сделать в ней пометки! А пуркуа бы не па? Ведь интересно, что он думал по поводу прочитанного в отличие от меня. Когда прошу сообщать об этом на полях карандашом, жутко удивляются. А один читатель сказал, что лучше уж он ногтем пометку сделает. А вот этого я не люблю-ю-ю-ю! Такое могла бы простить только живущему в джунглях.
* * *
Бесценный друг мой! День 11 декабря 1988 года был счастливым (если счастье бывает в природе) - вернулся мой сынок из армии (стоял в дверях в ужасной солдатской шинели, чумазый, худой, небритый, но с букетом гвоздик для мамы) и - Ваше письмо!
* * *
Ну что я могла сказать двум свои молоденьким «адъютантам» перед концертом джаза, кроме:
- О, Луи! О, Элла!
Фамильярность моя - это не только словесная форма восхищения этими великими джазовыми мастерами. Я очень давно с ними знакома - они живут в моём доме в портретах, пластинках, магнитофонных кассетах...
Сыграл ли кто-нибудь лучше, чем Луи Армстронг, на трубе или спел блюз? И никто, как Элла Фицджеральд, не может заменить голосом любой музыкальный инструмент. Я пробовала, но куда там!