Фото из Интернета.
Важность – почти самоуважение. Но не совсем. (А.Кювье)
Человек ни с того, ни с чего не приходит в этот бренный мир. Некие высшие силы рассчитывают на то, что запущен он в жизнь неспроста, с далеко идущими планами. Для этого в него и вложены те или иные способности, бывает изредка и талант какой никакой.
И лелеются надежды, что хоть как-то, с горем пополам, чаще всего, но каким-то образом удастся ему выполнить предназначенную миссию. Они же награждают его попутно, разнообразными качествами, дающими возможность не только выжить в бушующем море бытия, но при этом получить некоторый приятный минимум от жизни. Умом, хваткой, хитростью, любовью к ближним.
К себе, любимому. Последнее качество превалирует, как правило, в каждом индивиде. Здесь все мы схожи до одурения. Доходит просто до смешного. Сколько бы не ошибался человек, он всё равно упорно гнёт свою линию. Обычно маловразумительную. Но, может, в этом и наша сила? Возможность перенести невзгоды.
Одно из «достоинств», которым обладает человек, это важность, нередко переходящая в напыщенность; самолюбование. Ощущение своей необходимости на этом свете. Трудно сказать: даёт ли такая черта характера, хоть сколь ни будь полезного, но она присутствует во многих. И вышагивает народ по белу свету, раздув щёки, напуская на себя важный и недоступный вид.
Недаром родилось шутливое выражение: «Надутый, как индюк». В местах не столь отдалённых называли, не без остроумия, таких вот важных из себя: «пушистый». Меня, почему-то, сильно раздражают знакомые, которые здороваются с тобой за руку, глядя в сторону. При этом они воображают себя страшно занятыми неотложными делами, чем-то, нужным кому-то до слёз, ощущают свою острую востребованность.
Хотя, по жизни это крепкие пенсионеры, не представляющее ясно, на что бы убить время. Как правило, я спрашиваю таких вот, слишком занятых, не подвизались ли они комсоргами в армии или на производстве. «Нет, - отвечают вопрошаемые евреи, - никогда в жизни. Не припоминаем что-то».
«Может, профоргами избирались по рекомендации коллектива на общем профсоюзном собрании? Вспомните»? - любопытствую я дальше. «Да, нет, - уже с раздражением отвечают мне, - что, мы не помним». «Так чего ж ты руку подаёшь и в сторону отворачиваешься!? В глаза смотреть брезгуешь.
Тогда бы уже два пальца протянул, а я бы с почтением пожал», - выговариваюсь я и полностью теряю интерес к нему. Вроде пустяк, а о чём-то говорит. Было в нашем совковом прошлом у кого учиться взаимному неуважению. Этого не отнимешь. И подобные задатки прочно укоренились в нас.
Как-то рассказала мне зав. по кадрами киевского завода «Фотон» довольно забавный эпизод из её служебной практики. «Заходит в кабинет весьма вальяжный мужчина. Лет под пятьдесят. Запомнилось, что рыжий на всю голову. И интересуется, нужны ли нам водители. А где и кому в те времена не нужны были водители? Да, есть работа на грузовом автомобиле. Такие вот условия, такая зарплата. Хорошая зарплата, но не всегда. И вижу, что этот мужичок почувствовал свою нужность, востребованность.
По сути, это не так уж и плохо, но он начал диктовать свои условия. При этом расселся на стуле, ноги в стороны растопырил, и начал, как ваши таксисты говорят, «гнать волну». О своих достоинствах, уровне квалификации, местах прошлой работы и т.п. Ну, настоящий премьер-министр! И начинаю ясно понимать, что не сладится с ним.
Я подобных людей по первым фразам узнаю. А тот вдруг начал нести вообще что-то невразумительное, но каким-то образом связанное с сексуальными проблемами. Глазами играть начал, покоритель женских сердец. А смотреть, по большому счёту, не на что. И тут замечаю, что у него, скорее всего по забывчивости, гульфик не застёгнут.
Правда, «хозяйство» за трусами, слава Богу, осталось, но вид мужчины с расстёгнутой ширинкой не слишком украшает окрестный пейзаж. И вот в момент его разглагольствований о высоких материях, я ему громко намекаю, что неплохо и застегнуться бы, когда с женщиной беседуешь. На любую тему, даже о сексе. И всё! Вся спесь и важность слетели моментально. Даже жалко стало мужика. Его будто ветром сдуло.
Исчез и больше не появлялся» Я прекрасно понимаю этого водилу. Когда служил в армии, наблюдал, как мои сослуживцы, дабы не тратить время на расстёгивание перманентно ржавых пуговиц на галифе, просто оставляли их не застёгнутыми. А чтобы не заметно было вопиющее нарушение формы одежды, натягивали гимнастёрку как можно ниже. Кто его знает? Может, чувак навеки привык к подобному и продолжал поступать так и на гражданке. Или забыл застегнуться, проще говоря. Что так же нередко приходит с возрастом. Но в таком случае, нечего выдрыгиваться перед женщинами.
Народ не жалует такое поведение, но нередко попадает в ловушки, расставляемые любителями напустить на себя вид. Помните забавный эпизод из бессмертных «12 стульев», когда Остап Бендер, показав красную обложку от карманного зеркальца, ввёл в страх директора дома престарелых? И редкий человек потребует показать документ в развёрнутом виде. А вдруг предъявитель обидится и ещё больше напакостит.
Ведь хорошего от такого контингента не ожидает никто. В послевоенном Киеве, о других городах не знаю, контролёры городского трамвая и троллейбуса прикрепляли свои значки почему-то лицевой стороной вовнутрь. То есть на лацкане пиджака можно было узреть жёлтенькую плоскую гаечку, которой и прикручивался знак проверяющих органов. Стоит ли унижаться перед плебсом, раскрывая свои служебные тайны? Плебс особо не роптал. Но один из популярных послевоенных хохмачей города Киева, по фамилии Карцев, нанёс сокрушительный удар по представителям контроля.
Праздно шатающийся по городу шутник, для задуманных им целей отследил работу контролёров. Накрутив затем, гайкой вверх, естественно, значок ГТО-2, который был предметом некоторой гордости любителей спорта тех времён, он вошёл однажды в трамвай, бегавший по маршруту номер 13. «Контрактовая площадь – Вокзал». Как говорили тогда: «базар – вокзал». Битком набитый безбилетниками.
Обычно «зайцы» густо почковались в конце вагона, на выкрики кондуктора: «Задняя площадка, передавайте деньги за проезд» реагировали вяло, а переданную наивными людьми оплату могли, ненароком, и зажилить. Контролёры, дабы штрафануть большее количество нарушителей, нередко входили в заднюю дверь.
Потребовав у вагоновожатого властным голосом через весь вагон путевой лист, они начинали проверку. Карцев поступил точно так же. Запросив громовым голосом «путёвку», лже-контролёр начал исполнять свой необходимый государству и трамвайному управлению труд. При этом он напустил на себя такой внешний вид, по наблюдению восточных суданцев, что просто дрожь продирала по всему туловищу.
Но Карцев, в отличие от реальных проверяющих, не надрывал билетики, возвращая их после пассажирам, а забирал себе. На робкие вопросы самых отчаянных обилеченных, а почему он забирает документальные свидетельства об оплате проезда, авантюрист безапелляционно объявлял о новых инструкциях в городском транспорте. Народ понимающе глядел друг на друга и умолкал. Оставив без билетов вагон, он вышел.
Через пару остановок туда заканал настоящий контролёр. «Квод эрат дэмонстрандум» по меткому выражению на латыни. «Что и требовалось доказать». Карцев, который затаился в прицепном вагоне, зашёл с ним вместе, чтобы получить полновесный кайф от проделанной им раннее работы. И, скорее всего, получил. А ведь просто поинтересоваться, что за значок прикручен к пиджачку.
И всё это на фоне заклинаний о бдительности, проверке. Слоганам, типа: «Доверяй, но проверяй». Незабвенная соседка Циля когда-то рассказывала об одном пожарнике, проверявшем состояние противопожарных средств нашего дома. «Такой из себя важный мужчина. Пар из головы поднимался вверх от важности. Хорошо, что наш управдом Фишман положил ему на лапу кое-что.
Фишман ещё поинтересовался, чего тот пришёл в такую рань. А пожарник ему за пожары сказал. И управдом Фишман спросил ещё, за каких пожаров идёт разговор». Здесь соседка Циля ухнула в трудноизмеримые глубины русской грамматики, с которой у неё имелась постоянная напряжённость, и замолчала. Что случалось нечасто. Но какими аргументами можно возразить против логики всезнающей дамы?
За семь прожитых в Германии лет так и не понял: а имеется ли институт «важняков» в этой стране. Но, когда звонят по телефону и, не внушающим никаких сомнений, голосом объявляют, что вам дико повезло, и на вашу несчастную голову свалился выигрыш на огромную денежную сумму, начинаешь колебаться. Жив курилка и здесь, думаешь с какой-то потаённой радостью. Вот она – наша школа для отставших в общем умственном развитии западников.
Мы ухитрились дать возможность прорасти махровым цветом своим самым худшим качествам. Причём напускается такая внешность, такое самоуважение. Когда-то в молодые годы я сам ходил без билетов на стадионы, используя метод «важного лица». Проще говоря, делал внешний вид и шёл прямиком на билетёров. В случае вопроса о предъявлении билета, уверенно двигал руку назад и произносил: «Сзади».
Конечно же, сзади у кого-то был билет. Для себя. Но спрашивать об этом проверяющему было практически бессмысленно. Мой след уже простывал. Не бежать же за мной, бросив свой пост? Помню, разговорился с одним тренером, который сейчас проживает в Гамбурге. Наш киевлянин. Он страшно огорчался, что не растёт у него…животик. «Никакого авторитета, - плакался он, - ученики не уважают совсем».
«Вася, - ответил ему я, немало поражённый таким оборотом дел, - тебе же завидует добрых две третьих человечества вместе со своими жировыми отложениями в области спины и живота. Посмотри вокруг»! Но Вася был безутешен. Ему не хватало авторитета и важности. Пару лет тому назад он приехал ко мне в гости. Спаррингуя по 8-10 часов на корте в качестве тренера, он похудел ещё больше. Об его авторитете среди окружающих я уже боялся спросить.
Китайские любители воздушных змеев и надувных шариков давно уже поняли, что, чем больше наполнишь воздухом шарик, тем меньше от него толку. «Внутри ничего нет. Чем больше надуешь, тем больше пустоты внутри, - не без юмора отмечали запускатели. Только свободное место занимает. И с большим шумом и треском лопаются. И в лохмотья превращаются.
Но, отметим, что без них, надувных шариков, трудно. Добавляют зрелищу авторитет и видимость». Азиатские товарищи, правда, не уточняют, видимость чего создают надутые предметы, но нам понятно и без перевода. Когда я отбывал срок в армии, нёс рядом совместную службу сержант Лёша Шивков. Исключительно противный тип. Остряки добавили к его фамилии букву «В».
В начале. Лёша гонял нас, рядовых, до посинения, особенно гордясь тем, что он всего-то с пятью классами, а мы, в основном, с десятилеткой за плечами. А по его приказу и полы драим, и туалеты выскрёбываем, и строевой шаг чеканим. Даже походку он себе самостоятельно пытался изобрести. Под влиянием коменданта нашего гарнизона, майора Клюева. Для важности и уважения окружающей среды к своей персоне. Пытался вышагивать Лёша, выдвигая вперёд одновременно правую руку и ногу, а следующий шаг, само собой, наоборот.
Но, как-то, в отличие от коменданта у него не шло дело с походкой. И если майор Клюев буквально воспарял над гарнизоном, то Лёха шкандыбал подобно герою популярной в своё время песенки. «Походка лёгкая, как у слона» - весело утверждалось в песне.
Но должен признаться, что и сам, к своему стыду, страдаю некоторой манией величия, демонстрируя невинным людям фотки с изображёнными за компанию со мной известными спортсменами. Вылавливал их и продолжаю заниматься этим в московском спортцентре «Олимпийский» и других спортивных аренах, принуждая чуть ли не силой к совместному фотографированию. А как хочется показать себя с гордым разворотом плеч и взглядом, устремлённым в невообразимое будущее.
В конце опуса расскажу об одном приятеле. Исключительно образованный и одарённый (подчеркну, так как образование ещё не признак одарённости) человек. Знаток поэзии и музыки. Практикует он публичное чтение тематических лекций об известных людях. В литературе, искусстве, музыке
. И вот две черты его характера мне непонятны. И не только мне. Как можно ухитриться, рассказывая о давно умершем выдающемся человеке, давать столько информации о себе? И второе: а стоит ли красоваться на подиуме во время выступления чуть ли не по три часа? Можно и самому себе надоесть. О слушателях умалчиваю.
Ян Подорожный. Любек.