Время уже было вечернее. Я пошёл на станцию, а товарняк стоял уже был готов к отправлению. Я забрался на платформу, мешок под голову положил и лёг отдыхать. Приехали на станцию Нежеголь ночью. Вышел из поезда, пошёл по дороге в сторону Шебекино и вспомнил, что в лесу с поездов встречает приезжих банда и грабит. Я спустился ниже дороги на тропку и так шёл километра два. Когда пришёл домой, то обрадовался, что остался жив. И дома все обрадовались, что я вернулся, да ещё привёз зерна. Пришла сестра Малашка и её подруги. Они приехали раньше меня, мел в городе продали, и стали рассказывать, что Боровской, кавалер трёх царских орденов был убит в Белгороде и из него сварили студень. Мне сестра Ира говорит: «А тебе из военкомата пришла повестка на сборы на завтра».
Я прочитал повестку, пошёл к своим друзьям и узнал, что больше никому повесток не было. Ирка напекла мне в дорогу пирогов с фасолью и творогом. Пришёл в РВК. Там уже была группа: семь человек минёров. Старший сержант сказал: «Вам предстоит дальняя дорога. Нужно определиться, где мы сегодня будем ночевать. И ушёл, взяв с собой трёх человек. Нам сказал ждать. Мы ждём его, уже вечереет. У нас нервы не выдерживают. Мы расходимся по домам. Потом мы встретились с теми ребятами. Они из сёл Дмитревка и Яблочково. Тогда их заставили дрова колоть для полковника Шахрая и там они услышали, что нас хотели отправить в освобождённые страны Европы разминировать поля и города. Но побоялись Красного Креста, если узнают, что детей в Советском Союзе используют для разминирования. И военкомату не дали добро. Поэтому они нас не трогали. После этого случая больше не было повесток из РВК.
Ира мне говорит» «Сходи в Шебекино, отнеси материал, чтобы Люся сшила платье». Люся взяла и сказала: «Будет к субботе готово». Я вышел на улицу и пошёл. Как вдруг я услышал, что зовёт меня кто-то. Я увидел дядю Яшу. Стоит телега, он в ней сидит, а рядом полковник Шахрай, начальник РВК. Разговаривают о чём-то. Я подошёл к телеге. Дядя Яша спросил, куда я иду. «Домой». Он мне предложил сесть в телегу. Я обратил внимание, как у полковника изменилось лицо, оттого, что какого-то мальчишку сажают рядом с ним. Я думаю, что он догадался, что я родственник, потому что не было больше повесток, и мне пришла повестка на службу в Армии последнему. Всех моих друзей призвали в 1948 году, а меня в феврале 1949.
Наступила осень 1944 года. Поступило из правительства постановление обязать всех руководителей страны заняться лесозащитными полосами в городах и сельской местности чтобы увеличить на полях урожайность, а в городах экологические условия. Привезли из питомника к нам саженцы разных деревьев: липа, ясень, дуб, акация, тополь, ольха и т.д. Я пошёл на наше поле за огородами сажать саженцы по оврагам и вдоль дороги по улице с двух сторон. Этим мы занимались осенью и весной, а когда заканчивали уборочную компанию, устраивали общий обед посередине улицы с горькими напитками. Было весело и дружно. Не было драк и убийств.
Речка у нас была очень глубокая и длинная и делила село пополам. Называется она Короче и впадала в Северный Донец. Летом мы ловили рыбу удочкой и голыми руками. Идёшь вдоль берега и ногой ищешь дырки в крутом берегу и чувствуешь, там или рак, или сом, или налим. Ныряешь в воду и оттуда достаешь рака. А иногда он вырвется и оставит свою клешню, но она у него быстро отрастает. А когда сом попадет, хватаешь его за жабры, иначе он уплывёт. Хорошим ловцом стал после меня племянник Вася. Осенью ловил на крючок, ставил удочки на крутом берегу в реке. Вечером ставил на белого червя, утром проверял. Если проспишь, сом уходит, а рано идти – очень холодная вода, а идти нужно голыми ногами. Но я любил ловить рыбу осенью, когда ударят первые морозы. Сплету несколько верш из лозы в передней части, сплету конец с дыркой, чтобы рыба в него входила, а обратно не вышла, а в задней части тоже дырка – рыбу вытряхивать. На речке нахожу крутые берега, делаю прорубь, вдоль реки от берега загораживаю камыш, чтобы рыба не прошла, оставляю дырку для верши и снова загораживаю камышом. Ставлю вершу против течения, чтобы дырка верши находилась напротив оставленного проёма, и так у меня было три точки. Вечером иду проверять верши. Наберу ведро, а то и больше налимов, они в этот сезон начинают метать икру и идут вдоль берега и трутся о коренья. Но много было в деревне завистливых. Сами не хотят заниматься и вредят. Придёшь, смотришь, верши вытащены из воды и порублены. Я однажды увидел, как мужик трясёт вершу, побежал к нему, а их там оказалось пять человек и они меня крепко побили. Я перестал рыбу ловить, и ловил только ранней весной, когда лёд тронется по речке и рыба идёт потому, что лёд заставляет её двигаться, а она старается к берегу прибиться. Мы плели сачки, закидывали их в реку и тащили против течения. Много рыбы попадало, но в основном мелкой. После прохода крупного льда по речке, заканчивалась и рыбалка. Когда заканчивался ледоход, начинали ставить временные мосты для транспорта и пешеходов. Они связывали две части села. Я собирал по берегам сломанные брёвна. Потом вместе с Петром Хлыстовым стали пилить деревья для строительства, а ветки себе забирали на дрова. И так две недели.
Как-то я пошёл в лес, собрал все ветки, время уже позднее, а Петра всё нет. Я вернулся домой, зашёл к Петру, а мне говорят, что он повесился. Так закончилась моя работа в лесу. Пришлось идти в колхоз и проситься к Фёдору Яковлевичу Богачёву напарником, возить жом в колхоз с завода в Ржевке. Делали два рейса в день. У него было ранение в правую руку, кисть парализована, лопату с трудом держит и далеко жом кидать не может. В конце недели, в субботу, когда делали вторую ездку, заехали далеко в яму, загрузили сани, а только сдвинуть их нашим быкам было не под силу. На улице мороз за тридцать. Мы с ним все вымокли. Ведь в яме тепло и сыро. Попросили помочь нам вытащить сани из ямы. Впрягли ещё двух быков и вытащили. Вот тут мороз показал свою силу, ноги до колен в ледяных валенках оказались. Брюки замёрзли, фуфайка. Ехать так было нельзя. Фёдор говорит: «Заедем в село Ржевка к знакомым, отогреемся и поедем домой». Зашли к его знакомым. Хозяйка нас приняла хорошо. Раздела нас, дала белье чистое, посадила ужинать (налила по полстакана самогону) дала картошку печёную и огурцов солёных. После ужина легли спать на горячую печку. Спали так крепко, что хозяйка нас утром еле разбудила. Приехали домой, оставили сани в конюшне, а сами пошли домой досыпать.
Так мы, два Фёдора, и возили всю зиму жом.
Однажды собралось человек двадцать ребят около клуба. Клуб стоял на горе и освещался керосиновой лампой. Вокруг клуба огорожено: с одной стороны поставлен плетень до самой конюшни, с другой соседский огород, и двумя дорогами. Смотрим, телеги стоят в ряд. Взяли одну. Ребята в неё набились, как селёдки в бочку. Двое ребят взяли другую телегу и покатили вниз под горку. Один мальчик Миша вывалился из телеги и прямо под переднее колесо. Телега проехала через него и раздробила ему ступню, а ему на завтра повестка служить в армии. Повезли его утром в РВК на комиссию. Там его признали к строевой службе непригодным.