1.
– Ну дыши, дыши!.. Ты пойми, голова садовая, лекарств-то у нас нету, денег на ветеринара тоже, так что держись… Я – рядом, не дрейфь…
Петрович, подхватив с земли большую коробку от холодильника, отбитую утром у знакомого бомжа Лексеича, свернул картон в четыре раза и уложил в углу дворовой беседки; снял куртку и осторожно переложил на неё больного пса. Сам устроился рядом, чтобы укрыться от сквозного ветра пополам со снегом и дождём.
Зоя Валентиновна Притуляк, женщина, лет пятидесяти, легко откликалась на непритязательное имя «Зойка». Её принимали за хорошую знакомую местного бездомного народа по причине схожих жизненных обстоятельств. Она постучала ногами в старых мокрых сапогах о деревянную стойку и пошаркала по половицам, как будто собиралась войти в дом.
– Привет, Петрович! Ну чего, как он? Слышь, там, за углом, внутри магазина есть кафешка, так я попросила у девчонок пиццу, сказала – для голодного умирающего пса. Представляешь, сжалились… вот, держи пакет, там много кусков. И нам с тобой хватит пожевать. Боже мой, сколько ж ты с ним возишься! Старый он, наверное, кранты пришли…
– Ну ты молодец, подруга! Выручила... Я сейчас попробую его покормить, может, поест и – чем чёрт не шутит – глядишь, и выживет…
Петрович, пересиливая боль в спине, перетащил пса к себе на колени. «Фарт» – такую кличку он получил с тех пор как прибился к компании бомжей. Казалось, он уже не хотел оставаться в этом жестоком, злобном мире и готовился уйти на тот свет. Петрович прижался щекой к лохматой голове и зашептал что-то ободряющее.
Зойка, глядя на эту картину, умилилась в душе: «Вот, блин! Хоть бы меня кто-нибудь так приласкал», – и поправила платок, наползавший на лоб.
– Петрович, я схожу к мусоркам, может, там бутылку найду, да воды наберу… у него нос сухой, видать, температура, пить ему надо.
– Чего ты заладила: «Петрович, да Петрович»… Иди, я-то его оставить не могу.
От пакета тянулся головокружительный запах печёного. Петрович, сглотнув слюну, развернул плотную бумагу. Несколько свежих, местами надкусанных, кусков румяной пиццы дышали сытными ароматами, исходящими от колбасы, сыра и специй. Не открывая глаз, пёс слегка потянул носом.
– Вот-вот… правильно соображаешь, учуял вкуснятину… Ничего, не переживай, поживём ещё!
Фарт посмотрел через щёлки глаз, облизнулся и приподнял голову. Поднесённый к носу кусок сдобного теста мгновенно исчез в пасти голодного пса.
– Ну вот, ешь, значит, выкарабкаешься! – удовлетворённо произнёс Петрович и, стянув с себя длинный шарф, заботливо укутал шею и голову собаки.
Зойка уже стояла в проёме беседки, глядя на эту трогательную картину с удивлением и завистью. Она знала Петровича лет пять-шесть, питала к нему большую симпатию и каждый раз отмечала про себя редкие проявления его, не огрубевшей с возрастом, души.
Фарт начал дышать ровнее и вскоре заснул.
– Петрович, – шёпотом произнесла Зойка. – Давайте перебираться на ночёвку. Замёрзнем тут, да и вечереет уже.
2.
В подвале цокольного этажа многоквартирного дома, в небольшом помещении чувствовались сильная влажность и затхлый воздух; зато, не обращая внимания на неудобства, там можно устроиться у тёплых труб, которые спасали от холода. Три матраса лежали один на другом, школьная парта, перекочевавшая сюда из кучи выброшенных вещей, служила столом; банкетка, обитая гобеленовой, протёршейся по углам, тканью и два покосившихся стула – всё это убранство составляло «интерьер» небольшого тесного закутка.
В узком прямоугольном проёме стены, заделанном плотной полиэтиленовой плёнкой, заканчивался день.
Зажгли свечку. Петрович уложил пса ближе к трубе и накрыл его старой фуфайкой.
Зойка зашелестела пакетом:
– Сегодня у нас ужин царский! Я вот ещё и полбутылки колы нашла. Хватит, чтобы запить… сто лет пиццу не ела. Давай, Петрович, придвигайся.
– Эх, сто грамм неплохо бы под такую-то закусь, да и чайку горяченького.
– А чего, пиво разве вчера всё допили? – Зойка пошарила рукой под партой и выудила двухлитровую бутылку, в которой наполовину качалась тёмная жидкость.
– Это то, что надо, – Петрович впервые за день улыбнулся.
Поели сытно. Остатки пива разделили по двум пол-литровым банкам, выпили и разговорились, как обычно, не чувствуя ни желания сна, ни усталости. Разговоры, пожалуй, были единственным способом сближения этих двух, затерявшихся по жизни, людей.
Лишь после трёх лет общения Зоя узнала, что Петрович потерял семью в автомобильной аварии; долго лежал в больнице, вышел инвалидом. За время его двухмесячного отсутствия квартиру продали, ушли и финансовые накопления, которых едва хватило на погашение долгов. Рассчитаться пришлось сполна, так как он сам сидел за рулём и основательно повредил чужую крутую машину.
3.
Марина наполнила ванну, вдохнула обволакивающий запах воздушной пены и, сбросив надоевшие шмотки, погрузилась в блаженно-теплую воду.
«Интересно, как тогда всё это случилось?» Она задавала себе этот будоражащий сознание вопрос в миллионный раз. Помнила, как притормозила на своём внедорожнике возле автобусной остановки и приготовилась ждать в автомобильной пробке.
Шёл дождь. Люди бежали под навес. Марина, постукивая пальчиками по кожаной обшивке руля, осмотрелась и заметила высокого, сутулящегося мужчину. Он был одет очень скромно: старый поношенный пиджак, помятые брюки и потёртые туфли выдавали в нём человека, похожего на бомжа. Он поднялся со скамейки, подхватил матерчатую сумку и, с трудом присев на корточки, не обращая внимания на падающие с крыши навеса струи воды, протянул руку и поднял за шкирку сидящего в луже малюсенького котёнка, который дрожал и беспомощно озирался по сторонам.
Вторая встреча с незнакомцем произошла позднее, месяцев через пять… Сначала Марина заметила того самого, уже повзрослевшего котишку; он уютно растянулся на плечах хозяина и жмурился от яркого солнца; тут же узнала и мужчину с автобусной остановки. Он разговаривал с двумя бомжами, которые что-то громко и яростно ему доказывали. Марина наблюдала за этой компанией, испытывая странное волнующее чувство. Да, она почти наверняка знала, что увидит его ещё раз и ещё…
Марина не раз пыталась вспомнить этого человека; его ускользающий образ никак не укладывался в ясную понятную картину. Казалось, что примечательными в нём были лишь отдельные черты внешности: высокий лоб с залысинами, прямой нос, ироничная улыбка. Однако было ещё и что-то другое: бесплотное, влекущее, неосязаемое…
А дальше произошло немыслимое. Она поняла, что испытывает к нему тёплые искренние чувства и теперь пребывала в недоумении. А единственным способом проверить свои догадки, – это найти «человека с котом» и познакомиться. «Что это было? Каприз, блажь, прихоть?» – спрашивала она себя, но ответа не было. Утихомирить своё желание не получалось.
Шкаф, как правило, наряду с обновками забит вещами пяти-десятилетней давности. Выбросить жалко, а провести чистку – лень. Сортировка одежды и примерка заняли часа два: кофта с оторванной пуговкой, старого фасона юбка-плиссе, цветастый платок и туфли на низком каблуке. Марина сняла с лица косметику, собрала волосы на затылке в пучок и оглядела себя критическим взглядом. Осталось дать название этому «существу», напоминающему женщину. Так появилась Зоя Валентиновна Притуляк…
4.
Разложив на скамейке с десяток старых книг и журналов, Зоя выискивала глазами потенциального покупателя.
Подъехал мальчик на велосипеде.
– Тёть, да кто это твои книжки купит? Сейчас всю инфу в компе можно найти и книжки – в электронном виде… зря ты тут паришься.
– Давай, мальчик, проезжай мимо; не перевелись ещё люди, которые настоящую книжку ценят и не нужны им ваши компы, да планшеты…
Когда, спустя недели три, ОН остановился возле Зоиной «торговой точки» она от неожиданности не смогла вымолвить ни слова. Он взял в руки второй том Жюля Верна из подписного издания и спросил:
– И сколько ж просите за такую ценность? Может, в комиссионку лучше отнести? Что-нибудь да выручите…а так, покупателей здесь вы вряд ли найдёте.
Зоя не знала, что сказать и лихорадочно тасовала в голове варианты ответов.
– Юрий Петрович. А вас как величать? – легко разрядил затянувшуюся паузу новый знакомый.
Марина постоянно мучилась сомнениями в правильности принятого решения в надежде что-либо поменять в своей жизни: настолько сумасшедшей казалась сама идея перевоплощения.
Расставшись с мужем семь лет назад и получив внушительную финансовую долю отступных, не имея детей и близких родственников, она пребывала в состояния душевного анабиоза. Материальное благополучие позволяло ей не работать, поэтому полученные когда-то в институте знания по экономике постепенно утратили актуальность. Деньги никогда не были для неё самоцелью. Одно время она даже хотела заняться благотворительностью, но только на одном желании дело и застопорилось.
Знакомство с Петровичем, как к нему обращалось большинство местного люда, перевернуло жизнь Марины не только с ног на голову, но и внешне, изнутри, вдоль и поперёк, сверху вниз… От Марины не осталось практически ничего…Зоя Притуляк училась жить заново. Она находила для себя всевозможные отговорки, оправдания, причины, доводы, чтобы принять в душу эту осознанную ложь, которая позволила ей ощутить способность радоваться, помогать тем, кому плохо, одиноко, горько. Не будучи обделённой природой внешними данными, обладая очаровательным обаянием, умением быть общительной, убедительной и позитивной, она слыла своей в компании людей, особо нуждающихся не столько в материальной поддержке, сколько в добром слове и участии.
– Петрович! Ты где? Я с утра на рынок ходила, вот, нам с тобой на халяву яблочек перепало… – сказала Зоя, вешая тяжёлый пакет на спинку стула.
– Фартушка, а где же наш хозяин?
Пёс положил голову на лапы и виновато заскулил. Зоя разделась, прошла к столу и только тут заметила написанное карандашом письмо. Руки задрожали, и строчки поплыли перед глазами.
«Дорогая Зоя! Я всегда был честным с тобой, хочу сказать правду и сейчас. Ты действительно стала для меня дорогим человеком, и я был счастлив, насколько можно быть счастливым в условиях нашего существования. Жизнью-то назвать не получается. Я тебе рассказывал про мою сестру Юлю, которая успешно занималась бизнесом, проживая с сыном на Алтае. После случившегося, я не мог обременять её фактом своего ничтожного инвалидного прозябания. Я ей об этом не написал. Вчера получил письмо от племянника, в котором тот сообщил, что его мамы-Юли не стало после тяжёлой болезни. Он остался один.
Кому как не тебе известно, что деньги в судьбе каждого человека не всегда играют решающую роль. Мы много с тобой говорили об этом. Деньги – всего лишь средство, чтобы прожить жизнь полно, радостно и достойно. Важнее, - не подличать, никого не унижать и не предавать…а это можно и без денег.
Я уезжаю. Ты замечательный, добрейшей души человек. Я верю, ты встретишь мужчину, который смог бы заботиться о тебе и, главное, стать для тебя любимым… Прощай. Ю.П.»
Фарт подошёл к Марине и положил морду на её колени. "Дыши!" - читалось в его глазах...