Каном-Джин – так звали тайского кроху с хорошеньким озорным личиком. Длинное громоздкое имя явно было не по мальчику.
В британской общеобразовательной школе на острове Самуи в основном учатся дети метисов – мама тайка, папа фаранг, реже наоборот. Видимо, у Каном-Джина были богатые местные родители, которые могли позволить себе платить за международное обучение и даже за уроки музыки, аж по два раза в неделю.
И вот этот ребенок достался мне. Поначалу он просто колотил кулачками по клавиатуре пианино, совершенно игнорируя меня. Тогда я зажимала его ручонки в свои и взывала:
- Каном-Джин! Каном-Джин! Послушай меня!
Осознав, что никак не вырваться, парнишка замирал вопросительно смотрел на меня.
И вот тут-то мне предстояло чем-то его удивить. Я старалась, как могла.
Сначала его воображение потрясла песенка Твинкл-Твинкл: «Вау, я знаю эту мелодию! Как, как там? куда нажимать?»
И через десять минут Каном-Джин увлеченно настукивал одним пальцем песенку под мой аккомпанемент.
Затем он «заболел» песенкой Джингл Беллз, наконец, настал черед Собачьего вальса.
Я была страшно рада, что хоть как-то ухитрилась привлечь внимание этого малолетнего бандита. И тут допустила роковую ошибку.
- Давай пригласим твою маму и дадим ей маленький концерт, - предложила я ребенку.
Мама Каном-Джина – не слишком улыбчивая тайка среднего возраста, владелица китайского ресторана, обладательница дорогущей машины.
Она любезно согласилась снять достижения сына на смартфон. Неожиданно для самой себя женщина пришла в полнейший восторг. Собачий вальс поразил ее в самое сердце, и она тут же приняла решение: Каном-Джин должен стать пианистом.
Тайка принялась незамедлительно действовать. Выяснив у Кун Лек, нашей администраторши, кто из учителей здесь самый крутой, - та указала на Сашу, моего мужа, - мамаша тут же перевела свое чадо к Саше, к его неудовольствию.
- Да я не умею, не люблю, не хочу заниматься с малышами, - негодовал Саша.
- Эта женщина хочет тичера Алекса, - невозмутимо возражала Кун Лек.
Делать было нечего.
Отныне Саша отбывал повинность и страдал от безысходности. Научить чему-то Каном-Джина было невозможно, не век же выстукивать одним пальцем песенки с рук. Разве за это мы воевали?
- Я не знаю, что мне с ним делать, - жаловался Саша. – То лупит по клавишам, то носится по классу. Не слушается…
- А какая хоть музыка ему нравится, ты знаешь? Спроси!
Лучше бы Саша этого не спрашивал. Явившись домой в растрепанных чувствах, он с порога включил мне ролик на планшете.
- Вот, пожалуйста. Каном-Джин сказал, что ему нравится Гангнам-стайл. Ты должна это видеть.
Какой-то мерзкий толстый кореец безобразно крутил жирным телом и выкрикивал рэп.
- Вот это, говорит, мне нравится.
- Да уж. Куда мы катимся! – посочувствовала я от души.
-…А сегодня Каном-Джин весь урок пукал и махал ладошками в мою сторону с криком «Бэд смэлл, бэд смэлл!» - пожаловался Саша в следующий раз. – Стоило ради этого консерваторию заканчивать.
А все Собачий вальс виноват.