ВСЕ БАБЫ – Б…
- Ты не забыл? – спросил Виктор.
Будто можно забыть детство и юность. Или задвинуть в такой дальний угол сознания, что почти невозможно докопаться.
Так поступают некоторые публичные деятели. И когда ссылаются на давние годы, то каждый раз заново переписывают былое. В зависимости от обстоятельств.
Жена моя поверила такому выдумщику. Отец его то слесарил на заводе, и семья ютилась в подвале, то дотошно изучал творчество великого поэта.
Одно не противоречит другому, хитроумно извернулся, когда указали на нестыковку, стремление к совершенству заложено в характере русского человека.
- Что за ерунда! – возмутился я.
- Необходимо отметиться, - напомнил Виктор.
Собрал нас и привел в несуществующий мирок детства. В крепость, которую давно мы покинули. И уже другие жители облюбовали заброшенные бастионы.
Подворотню перегородили надежными воротами. С кодовым замком на калитке, и если набрать ложную комбинацию, отчаянно взвоет ревун.
Из фургона высыпят бойцы в камуфляже. Заломят руки и пригнут к асфальту, ломая кости.
Он пригибает и ломает, пожаловался я.
Ты сам пригнулся и сломался, оттолкнула жена.
А когда я попытался возразить – спорить с женщинами, все равно, что мочиться против ветра, - отмела мои возражения.
Всю жизнь будешь горбатиться за жалкие копейки! безжалостно исказила действительность.
Не такие и жалкие, живем вполне достойно, не хуже других. Тем более не голодаем и не ходим в рванине. И даже, если немного умерим аппетит, накопим на машину.
Не в этом дело, если занимаешься своим делом, то живешь полной жизнью. Инженер – это не ругательство.
Слишком громкие и правильные слова, не решился защититься подобным образом.
Давай запишемся на курсы по вождению, отбился я.
И этим предложением разъярил ее.
Волосинки нацелились крошечными копьями.
Глаза расползлись по глазницам и нацелились смертельными стволами.
Кровь отлила от щек и от губ, кожа туго обтянула лицевые мускулы.
Надо немедленно оживить мертвое лицо.
Или прильнуть к телу.
Кровь не выплеснулась, но перелилась в грудь.
Чудные, но уже слегка увядшие эти холмы вдруг обрели былую упругость. Задорно встопорщились вершины.
Ткань лопнула под их напором.
Или я порвал и искромсал материю. Некогда расстегивать, да и не справиться неловким пальцам, шрапнелью разлетелись пуговицы. На стенах и на потолке остались пробоины.
Как на подводной лодке, и вода заливает отсек.
Или задохнулся, когда лицом зарылся в обильную плоть.
Плоть ее необъятна, гибель неминуема, ногти порвали спину.
Все сильнее вонзаются.
Колотит кулаками и пятками, кулаки и пятки перемалывают кости.
Зубы остры и безжалостны, перекусила вены и сухожилия.
Кровь наша смешалась и вскипела.
Адская взрывоопасная смесь, Земля содрогнулась в чудовищном взрыве.
От крика ее всполошились горожане.
Одни упали на пол и на асфальт и ладонями прикрыли затылок, другие рванули на груди рубаху. Некоторые укрылись за своими подругами, женщины выдюжат и выживут.
Растворились друг в друге, слились в одно целое, так не бывает, более такое не повторится.
Так ни с кем, никогда не будет, невнятно пробормотал я, с трудом заново освоив забытое искусство речи.
Жалкое подобие речи.
Не будет, согласилась она.
У тебя возраст перемен, как опасная болезнь, как колдовское наваждение, сказал я.
Перемены, выделила она ключевое слово.
Шалой волной взнесло его на вершину – не назвал по имени, имя его как ругательство, - но волна отхлынет, и он сверзнется в пропасть, предсказал я.
Заткнись, выругалась она.
А я тебя боготворил.
Лицевой нерв дергается это я лицевому нерву, нашла он пристойное объяснение.
Как она стремительно меняется, различил я.
Зарубцевались и зажили раны и царапины, что остались после нашего соития. И почти невозможно разглядеть крошечные шрамики. Тело укрылось за полотняной броней. Глаза не видны на дне глубоких впадин. Разве что кровь не прилила к лицу – аристократическая бледность присуща высокородным дамам. Кольцами свернулись волосы.
А мои раны кровоточили. Кровь выплескивалась толчками и грязной лужей растекалась у ног.
В грязи копошились гады.
У тебя с ним не получится, прохрипел я.
Чтобы наполнить жизнь… необходимы перемены… последняя попытка…, сказала она.
Будто случайно выхватывала слова.
Роковые эти случайности ломают человека. Но я выстою и не сломаюсь.
- Мы не сломались, - сказал старинным друзьям.
Трое с одного двора.
Жизнь разбросала нас, но иногда мы сходились.
Я и Николай давно перебрались в другой район, но Виктор остался на прежнем месте.
С родителями жил в старинном доме, престарелая соседка не соглашалась на размен.
В это общежитие привел жену.
И сходился с ней глубокой ночью, когда засыпали родители.
От напряженного ожидания лопались нервы.
Чтобы не полопались, чтобы выжить, в укромных местах оставлял закладки.
На кухне за шкафчиком. Если просунуть ладонь, то удается нащупать. И осторожно подцепить двумя пальцами. Они соскальзывают со стекла. Можно, конечно, не так глубоко прятать, а стекло заменить пластиком, но тогда слюна не успеет заполнить горло, и первый глоток обожжет пищевод.
Ему не обжигал.
Или заложить в заброшенном дымоходе, в квартире давно поставили батареи.
Или на антресолях среди старого хлама.
На крайний случай в бачке в уборной.
Допотопная конструкция, бачок располагается под потолком, домочадцы не дотянутся.
А потом запах заесть едкой луковицей.
Жена морщилась, но терпела.
А куда деться? из деревни перебралась в город и маялась по съемным углам.
Виктор помимо основной деятельности занимался мотоспортом.
Она записалась в секцию, и когда он с ветерком прокатил ее по ночным улицам, послушно глотнула из бутылки.
В парке, где на памятнике матросы открыли кингстоны, и вода затопила трюм.
За грохотом водопада, он не услышал, как выплюнула отраву.
На стрелке Васильевского острова пришлось проглотить снадобье, едва сдержала рвотные позывы.
Следовала за ним в ночных странствиях, не настаивала и не упрекала.
Дорога эта привела к замужеству.
Впрочем, родители не долго досаждали, через пол года купили квартиру.
Родилась дочка, а вскоре умерла соседка.
Избавились от пригляда и непрошеных советов, свобода взбудоражила и захлестнула.
Виктор достойно отметил это событие, сутки не появлялся дома и на работе.
Николай к этому времени укоренился в банке. Отвечал за работу филиалов, мотался по городу.
И когда набирал сотрудников, пристрастно допрашивал их.
Особенно хорошеньких девочек, они скорее привлекут новых клиентов.
Обычно девочки соглашались.
Но тогда обошлись мы без них.
Стоит мне свистнуть…, предложил Николай.
Изобразил, но горло пересохло, так шипит потревоженная змея, на всякий случай я отшатнулся.
Так же отпрянул от начальника, когда тот завладел моими расчетами.
Говорят, он близок с хозяином, и не поздоровится, если будешь настаивать.
Выставят с черной меткой. С печатью неблагонадежности, и захлопнутся двери.
Голый и истерзанный очнешься на задворках, даже бродяги отвернутся.
Поэтому Николай не свистнул, только в мужской компании можно достойно отметить событие.
Мы и отметили на окраине в очередном еще не оборудованном филиале, очнулись на полу в пустой комнате.
Светлана, жена Виктора, обзвонила его друзей.
Нет, не знаю, не видел его, откликнулся я.
А голос тусклый спросонья, срочное задание, пришлось поработать ночью, оправдался перед женщиной.
Виктор заранее отключил телефон, а Николай поздно спохватился, и нацелился раздавить гадину.
Но передумал, иначе не докричишься и не позовешь.
Абонент недоступен, прохрипел в трубку.
Пора звать послушных девочек, обрадовал потрепанных соратников.
Жена догадается, всполошился я, но промолчал, кто его услышит?
Надо поправиться, предложил Виктор.
Хозяин неплохо обогатился с моими выкладками, невпопад вспомнил я.
Николай все же позвал; иногда, когда мир рушится, я вижу, как разлетаются осколки.
Вот две подруги, что снимают студию в этих же краях, собрались по вызову. Им повезло, приехали в город и нашли престижную работу.
Так торопились, что не нанесли боевую раскраску, на этот раз не нужны подобные ухищрения.
Но прихватили выпивку – еще один способ ублажить повелителей.
Совсем стало плохо, повинился я.
Пошатываясь, выбрался на улицу.
Услышал их поступь и отступил за угол.
Девчонки, которым положено порхать над Землей.
Когда-то порхали, но с каждым днем все явственнее проступали следы.
Шрамы и канавы на поверхности.
Я едва не переломал ноги, одолевая препятствия.
В тот раз не смог оправдаться.
Хозяин сведет с нужными людьми, объяснил жене.
Сначала кандидатская, потом докторская, ухватился за смутную надежду.
Так научили родители. Им повезло, светлые их годы пришлись на неизменный мир. А когда все рухнуло, не смогли разобраться.
Кому нужны замшелые звания? разобралась жена.
Когда-нибудь все вернется, придумал я.
Никогда! отринула она былое.
И есть только один способ доказать женщине.
В жестокой схватке переплести тела.
А я не оправдался и не доказал.
И все реже удается.
Так же тяжело приходилось друзьям.
Работа выматывает и опустошает.
Виктор руководил конструкторским отделом. Приходилось мотаться по начальству, согласовывать и доказывать.
Лишь ненадолго удавалось передохнуть в своей каморке. Воровато оглядываясь, открывал сейф.
Можно, конечно, запереть дверь, но тогда они догадаются.
Пусть подглядывают, кто не рискует, тот не пьет шампанское.
Он тоже не пил,, что толку от этой шипучки?
Есть исконно русские напитки, и традиционно заедал луковицей и занюхивал корочкой хлеба.
Чем больше приходилось общаться с начальством, тем чаще забегал в кабинетик.
Лишь зрачки едва заметно сходились к переносице, так действовала на него выпивка. И придирчивее изучал чертежи сотрудников.
Поэтому те предпочитали общаться с ним по утрам.
А потом и утром стало трудно разговаривать.
Домой уезжал на машине, давно забросил мотоцикл.
Но возвращался с соседней улицы, вдруг забыл запереть сейф или выключить свет?
На посошок, как принято.
Жена могла найти и перепрятать, не желал рисковать.
Как и выслушивать ее претензии.
Едва приласкав дочку, добирался до кровати.
И если пока ехал, машина ни разу не споткнулась, и так же твердо карабкался на свой этаж, разве что раскланивался с дверями квартир, путая их с жильцами, то силы покидали на пороге. Не сразу удавалось погладить ребенка, изображение мноэилось. И кровать взбрыкивала необъезженной кобылой.
Но справлялся с ребенком и с кроватью.
Работа виновата – будь она проклята.
А жена не верила.
Если бабушка – она воспитала ее – жаловалась в партком, и там разбирались и наказывали, то давно прошли те благословенные годы.
Директорские приспешники недоуменно переглянулись.
Но есть, есть высший суд! вспомнила она бессмертные строки.
Кто ее знает, на все способны взбалмошные бабы.
На всякий случай провели воспитательную беседу.
Арапником пробовал стегать? спросил бывший сельский житель.
Деньги ей не давай, будет как шелковая, посоветовал другой.
А третий скрюченными пальцами перехватил воображаемую шею. Так надавил, что прокусил верхнюю губу, выступили капли крови. Указательным пальцем размазал краску по щекам.
После этого Виктор дольше обычного задержался в своем кабинетике.
Переехал к давней знакомой, не простил предательство.
Николаю тоже не повезло с женой.
Ученые считают, что многие подвержены психическим заболеваниям.
К сожалению, лечебницы не вмещают всех страждущих.
Врачи не мучают больных, если те не угрожают окружающим.
Некоторые угрожают.
Одна из таких явилась к Николаю.
Не всегда процветали созданные им филиалы.
Некоторые девицы не справлялись с работой.
Их безжалостно изгоняли. Банк – не благотворительная организация.
Одна решила отомстить обидчику.
Существует множество способов.
Например, когда враг стоит на краю пропасти, надо незаметно подобраться. Или, если вскарабкаешься на крышу, сбросить кирпич. Или просочиться в ванну и утопить. В крайнем случае швырнуть в воду включенную настольную лампу.
Девица подобралась и сбросила, и швырнула.
Надя, так звали супругу Николая, приникла к дверному глазку. Увидела корочки с золотым тиснением.
( В пешеходном переходе пришелица приобрела самую яркую обложку. Чем ярче, тем надежнее, безошибочно определила она.)
Газовая инспекция! напугала хозяйку.
Взрыв грянул, когда ворвался инспектор.
Пришелица так долго копила боль и обиду, что могла одолеть любые препятствия.
Хозяйка отлетела к стене.
Николаю повезло, что в тот день задержался в очередном филиале.
Если бы амазонка застала обидчика…
И присяжные – в основном сердобольные пожилые дамы - оправдают ее. Так этим кабелям и надо, вынесут вердикт.
И хотя приговор не соответствует закону, неподкупный судья согласится с их мнением.
Пока хозяйка пыталась позвать на помощь, но обезножила и онемела, пришелица обыскала квартиру.
Не обнаружив врага, сокрушила его приспешницу.
Швырнула в лицо сокровенные снимки.
В разных позах и ракурсах.
Так, ей когда-то казалось, надежнее привяжет любовника.
Потом познакомилась с другими фантазерками.
Не передрались и не поубивали друг друга.
Но поклялись наказать врага.
А также постылую супружницу, которую якобы десятки и сотни раз готов был он бросить, просто ждал удобного момента.
Чтобы не возмутился директор банка, чтобы не покалечила ее мстительная родня, чтобы град не побил посевы, чтобы земля не потрескалась от засухи.
Момент настал.
Снимки рассыпались по полу.
Пришелица ухватила хозяйку за волосы – лопнула то ли материя, то ли сухожилия, – та охнула и согнулась.
И зажмурилась в наивной попытке избавиться.
Смотри! прохрипел палач.
А потом сильные пальцы раздвинули веки, слезы обожгли, но различила в тумане.
С детства увлекалась женскими романами.
Писательницы, что специализировались на этом, традиционно опускали момент свершения.
Но по крупицам овладела таинством
Вычитала у классика. Его героиня принимала мужа в плотной ночной сорочке, где на подоле была вырезана небольшая дыра.
Конечно, это чересчур, но скромность и самоограничение украшают человека, прочла между строк.
Поэтому не чаще, чем раз в неделю, и только ночью, и никаких изысков, а как положено природой.
Думала, что муж принял правила игры.
Настолько принял, что когда попыталась нарушить, муж несказанно удивился.
Вырывая волосы и калеча, пришелица затащила ее в комнату.
Компьютер был включен, одной рукой удерживая хозяйку, другой набрала адрес.
Смотри! продолжила пытать женщину.
Или себя, когда собирала обличительный материал, то порывалась уничтожить улики.
Пахло хлевом и конюшней, запах пропитал стены, одежду, кожу.
Когда пришелица угомонилась и выпустила жертву - а та рухнула на пол, - то тоже отравилась и ослабла.
Мимолетные подруги, но если одна погибла в крошечном своем мирке – напрасно надеялась отсидеться в коконе, - то другая, покинув развратный дом, умерла на улице. И мужики, что наблюдали агонию, не решались пристрелить загнанного зверя.
Будто тот может воспрянуть.
Пустая надежда.
Впрочем, отец оскорбленной и униженной женщины попытался разобраться.
Не везде приветствуется гласность, надоумил неосторожного зятя.
Тот не смог объяснить.
Видимо, Солнце в своих вечных странствиях вошло в опасную область вселенной. Где все тайное становится явным.
Девицы прознали и сговорились.
И пусть вся жизнь с женщинами и для женщин, но так и не смог досконально излучить их сущность.
Измена – когда бросаешь подругу ради другой претендентки. Но если способен всех удовлетворить, то какие могут быть претензии?
Женская душа – потемки, да и существует ли эта невидимая субстанция?
Отцу не удалось уговорить дочку.
Напрасно обездоленный муж все отрицал.
Фальшивки, мол при современном развитии техники…
Подумаешь знакомые отметины на теле.
Дырку на ночной рубашке надо было вырезать побольше! проклял придурковатую супругу.
Когда жена наябедничала на Виктора, то начальство лишь посмеялась над ее потугами, но обвинения в интернете доконали Николая.
Он перевелся в другой банк. Крошечный и едва сводивший концы с концами. Там ухватились за его связи.
Но если раньше ногой открывал он двери правительственных кабинетов, то теперь долго томился в прихожей. И секретарши неохотно замечали его.
Поэтому согласился пойти с Виктором.
Трое друзей после долгой разлуки.
Выросли в одном дворе. В те годы, когда рухнуло государство и еще не удалось собрать осколки.
И банды оголодавших горожан устремились на поиски добычи.
Металл, макулатура, пустые бутылки – все сгодится.
Взрослые как-то могли противостоять пришельцам, но малышня лишь презирала и ненавидела.
Чувства эти как отрава, которую редко удается вытравить с годами.
Может быть, поэтому не повезло нам с подругами.
Не повезло, не повезет, отчаялся я.
Ворота, которые не одолеть.
Это в старом и забытом фильме толпой наваливаются на створки, и те поддаются напору.
Поредела наша толпа.
- Лучше выпьем, - предложил я Виктору.
- Все они настырные и мстительные, - предупредил Николая.
Попытался остудить их охотничий пыл.
Огрызается даже смертельно раненый зверь, может ударить и покалечить.
Мы с Николаем пришли пешком, рядом станция подземки, Виктор приехал на машине. И зрачки заметно сошлись к переносице.
В дорожной сумке, которую перекинул через плечо, звякнуло стекло.
- Обязательно, надо создать базу, - согласился он.
Достал на треть опорожненную бутылку. Пробка не поддавалась, зубами вытащил ее.
Грозит беззубая старость, отмахнулся я от нелепой мысли.
Николай тревожно огляделся.
Будто подступили разъяренные женщины, вообразил я.
Демократичный выбор, никому не выказывал предпочтения. Утешал умных и дурочек, толстушек и худышек.
И теперь они изготовились покарать. Не соперниц, которые увели и отбили, но сам предмет былого заблуждения.
Я вгляделся в лицо смертника.
Щеки обвисли, под глазами морщинистые мешки, как можно позариться на такого?
Гражданка, что проходила мимо, замедлила шаги.
Еще бы – бутылка для отвода глаз, грабители и убийцы вышли на промысел.
Виктор глотнул из горлышка.
Я услышал, как выпивка провалилась в желудок. Будто в уборной спустили воду.
Как в квартире, откуда его выгнали, вода упала из бачка.
Николай попытался улыбнуться.
Женщина вжала голову в плечи и сгорбилась.
- Может, не надо, - предложил я.
А когда Виктор не ответил, тоже завладел бутылкой.
Все равно не одолеть полосу препятствий.
Калитка с кодовым замком, запертые двери подъезда. Изломаешь кучу бревен, вышибая крепостные ворота. Если прорвешься, сломаешь ноги на истертых ступеньках.
А когда просочишься в квартиру, там достойно встретят захватчиков. Женщины не могут в одиночку, бывшая наверняка нашла покровителя.
Вино обожгло гортань и стенки пищевода.
- Подлые женщины, - согласился Николай.
Теперь он завладел бутылкой.
В отличие от нас сморщился и поперхнулся.
Не получилось одновременно пить и проклинать.
- Желанные женщины, - признался, отдышавшись.
Нелепая вылазка - как положено порядочному человеку, Виктор предупредил о своих намерениях.
Иду на вы, кто с мечем к нам придет…, заплутал я в мешанине патриотических фильмов и книг.
Так посоветовал ему заводской юрист.
Если долго не показываться, то выпишут из квартиры.
Коварная и постылая жена обязательно надругается, так истолковал ее намерения Николай, когда Виктор поделился с нами своей бедой.
Стоит на мгновения расслабиться…, сказал Николай.
И что? неосторожно поинтересовался я.
Обшарит карманы в поисках несуществующих улик, предупредил специалист.
Или в поисках более надежного покровителя, поддержал я его.
Я самый надежный, даже пустышек устраивал на работу.
Возжелала жить на вершине, осудил я жену.
Раздаривал себя щедрой рукой! то ли пожаловался, то ли похвалился Николай.
Зафиксировать свое посещение, посоветовал адвокат Виктору.
Привлечь журналистов, не забыть про общественность.
Виктор подсуетился.
Осторожно поставив на асфальт пустую бутылку, подступил к калитке.
- Не волнуйтесь, у меня много, - утешил нас.
И сподручнее было тоже поставить сумку, но не решился расстаться с хрупким грузом.
Николай достал цифровой фотоаппарат, я ограничился телефоном.
Камеры заработали.
Увидел как в замедленной съемке.
Пальцы тщательно и придирчиво изучили кнопки.
Когда человеку плохо, лицо его синеет. Синева безжалостно расползается по телу.
У него посинели пальцы.
И речь разладилась, как при замедленной съемке.
Я не сразу разобрался в этой каше.
- Некогда пришла с чемоданчиком, - кажется, сказал он.
Наверное, еще до этого отрепетировал обвинительную речь.
Подруга, у которой он обосновался, не перечила. Уже не требовалось прятать бутылки. Сама охотно прикладывалась.
И когда зачитал вердикт, забылась беспокойным сном.
Как противны пьяные бабы, осудил ее.
Кажется, повторил это, взламывая кодовый замок.
Ворота недавно покрасили, кнопки тоже забрызгали ядовитой зеленью. На некоторых цифрах краска была содрана.
Пальцы нащупали.
Иногда, мне казалось, что они живут самостоятельной жизнью. В магазине любовно поглаживали бутылку, надпись и рисунок на этикетке.
Настораживались, стоило наткнуть на шероховатость.
И напрасно отнекивался продавец.
Но когда попадал на чужую территорию…
Будто часто приходилось ему общаться с пьяными бабами.
- Не скажи, - не согласился Николай.- Стоит им немного принять…
Когда достал камеру и изобразил корреспондента, щеки еще больше обвисли, стали заметнее мешки под глазами.
Но воспрянул в знакомых угодьях.
- Главное не переборщить, - научил дилетантов. – Если отключится, то никакого удовольствия.
Пальцы нащупали нужные кнопки, калитка скрипуче отворилась.
Я последним проник в крепость, на всякий случай стер следы носовым платком.
За все нужно платить, придумал, как наказать свою бывшую. И заранее подготовился к свершению.
Не просто наказать, но чтобы обвинили ее покровителя. Настолько серьезные подозрения, что не спасет неподсудный статус.
Вызовусь сам наказать его. Напрасно он будет валяться в ногах и взывать к милосердию.
Указательный палец дернулся, беззвучный выстрел грянул.
У Николая уже не обвисали щеки и стали почти не видны мешки под глазами.
Прорвались через первую линию обороны, победу отметили очередными глотками.
Некоторые считают, что из горла пьют только пьяницы и бродяги. Не верьте досужим помыслам.
Когда пускаешь бутылку по кругу, укрепляется мужская дружба.
Как клятва на крови, теперь мы одной крови.
- Хмельной крови, - вспомнил я былые мальчишники.
- Повзрослели и поумнели, - откликнулся Виктор.
- Если недопьют, тоже беда, - вспомнил Николай. – Становятся излишне подозрительными и осторожными.
Глаза его высветились, будто в голове зажегся и разгорелся огонек.
Женщина, что обратила на нас внимание, недоуменно огляделась. Наверное, что-то обронила, вернулась к воротам.
Я так старательно протер кнопки, что содрал краску, не смогла проникнуть.
Показалось, отмахнулась от наваждения.
Надо приманить бывшую.
Крепкая мужская дружба, друзья помогут.
Выследил и выяснил.
Утром машина увозит депутата на заседание.
А потом она выходит погулять с собачонкой.
Та еще шавка, тоненькие ножки подгибаются. Тогда прижимает ее к груди.
Прижимает и обнимает, зациклился я.
Невыносимо это.
Подложить взрывчатку в автомобиль.
А псу подсыпать отраву.
И тот зубами вопьется в грудь и разорвет ее когтистыми лапами.
Подложил, подсыпал, истерзал и порвал.
Поэтому удалось без потерь прорваться через очередную линию обороны. На этот раз они отгородились переговорным устройством.
Локтем подтолкнул Николая, тот не оплошал.
Я не только обретал внутреннее зрение в минуты боли и отчаяния, но делился этим колдовством с подельниками.
Николай увидел, как ведьма проникла в его крепость. Прикинулась простушкой и взмолилась.
Сослалась на призрачную газовую службу.
Потом в первобытной ярости отбросила пустую обманку.
Предъявила фальшивые снимки, и жена поверила оговору.
Николай наугад позвонил в квартиру.
Назовется аварийщиком, загадал я.
Всемирная авария, когда нас бросают женщины.
Так не положено, напрасно вы пытаетесь играть по своим правилам, за это примерно накажут.
Чтобы было не повадно другим.
Виктор толкнул, дверь отворилась.
Заманивают в ловушку, надеясь спастись и выжить.
Смертный дом, скоро его снесут, или рухнут перекрытия.
Некоторые уже покинули гиблое место. Перебрались в запасное убежище.
Власть маячками укрепила потрескавшиеся стены.
Женщина, что опрометчиво отворила входную дверь, разобрала неверные наши шаги.
Загородилась вешалкой и старой тумбочкой.
Будто можно пережить катастрофу.
Здание еще не рухнуло, но пыль уже запорошила глаза.
Вскарабкались на лестничную площадку, задохнулись и обессилели.
Ведьмы постарались.
Не существует белых колдуний, все они сумрачны. И если выручают, то для того, чтобы продлить мучения.
Былое не вернуть, а они настаивают.
Бесполезно противиться злому их умыслу.
Но не позвонить и не позвать, разрядился телефон..
Поэтому мы облюбовали пустующую квартиру на втором этаже.
Двери были крест накрест заколочены досками.
Тем лучше, они не найдут и не прорвутся.
Когда отдирали доски, то от скрипа заложило уши.
Они насторожились, надо укрыться пока ни уничтожили.
Я придумал оторвать рукав рубашки.
Рванул, но лишь обломал ногти.
- Помогите, - попросил друзей.
Однажды ошиблись, теперь расплачиваемся за ошибку.
Когда сошлись в пустом филиале, Николай пригласил очередных претенденток. Как положено, проверил их на соответствие профессии.
Я задохнулся и выбрался на улицу.
Но далеко не ушел, протер пыльное стекло и вгляделся.
- Помогите оторвать рукав, - попросил я.
В очередной раз глотнули.
Обеими руками ухватился за горлышко, чтобы не выскользнула бутылка..
Виктор уперся мне в грудь и дернул.
Материя поддалась.
- Даже за металлом, за броней не укрыться, - сказал Николай.
- Стереть следы, тогда не найдут убийцу, - придумал я.
- Пригласил на собеседование, а они невесть что вообразили, - осудил он претенденток.
Но мы ошиблись еще до этого.
При самом придирчивом осмотре не углядели их сущность.
Какая у него маленькая сумка, как стремительно убывают бутылки.
Неправда, что при совместном существовании они сумели раздобыть оружие.
Заранее заготовили его.
С милым рай в шалаше, обманула меня, а я поверил.
Шалаш ее обернулся огромной квартирой, где можно запросто заблудиться.
И другая попыталась бы выбраться.
А она бродила бесконечными залами и не могла насытиться.
Вскарабкалась на вершину, но человеку не выжить на голой скале.
Никогда тебе не насытиться, мысленно проклял ее.
Чтобы не отринула проклятие, надо замести следы. Для этого оторвал рукав.
Когда Виктор потянул, то другой рукой уперся в грудь.
Когти впились и порвали.
Ее когти, различил я.
Напоследок искалечила и растоптала.
Чтобы навеки запомнил.
Но я сотру следы и забуду.
Еще одна пустая бутылка отлетела к стене. И разбилась о батарею. Говорят, осколки стекла блестят на свету.
Прежде, чем окончательно уничтожить, подобрался к окну и кулаком протер пыльное стекло. Как в том филиале. Чтобы солнце осветило, чтобы не погибнуть в потемках.
Двор-колодец, солнце никогда не заглядывает.
- Допьем и уйдем, - сказал Виктор, - Все равно она не поймет.
Присел перед дальней дорогой. Подтянул к груди колени, сложил на них голову.
Не только руки, но и лицо отдает синевой.
Сумеречное освещение, не зря убрался он из мрачного колодца.
Я вспомнил о следах, направился к двери.
Гиблый дом, и хотя стены укрепили маячками, ему не выстоять. Половицы вздыбились. Словно насторожили капканы на двуногую дичь. Щепки безжалостно вонзились.
- Не женщина, а холодная рыбина, - вспомнил Николай. – Если бы она была хоть каплю теплокровной…
Его лицо позеленело. Словно утопленник, почудилось мне, неправда, мы еще побарахтаемся.
Ошиблись не в филиале, а гораздо раньше.
В свадебном марше, в поздравлениях заждавшихся гостей, в показном поцелуе, от которого перехватывает дыхание.
В первой брачной ночи, которая давно уже не первая, и давно сбились со счета.
В дне сотворения мира, когда Творец в угаре созидания выломал ребро у мужчины.
Ему бы опомниться.
Вставить ребро на место, а на рану наложить повязку. Пусть останется метка, шрамы только украшают нас.
Я пощупал.
Вырезали ребро, а не опухоль.
Если вместе восстанем…
- Ну! – обратился я к верным друзьям.
Только вместе можно одолеть и справиться.
Виктор приподнял тяжелую голову.
- Не понимает…Никогда не понимала… Пришла с чемоданчиком в мой дом…Я ушел с чемоданчиком, - выругался он.
Лицо еще больше посинело.
Я с трудом вырвался из очередного капкана и на крошечный шажок приблизился к цели.
- Еще, - попросил друзей.
- Не женщина, а всемирное оледенение, - вспомнил Николай.
Прилег отдохнуть перед дальней дорогой. Пустую сумку подложил под голову. Брезент заледенел.
Дополз до двери.
Уперся головой и приоткрыл.
На площадке остались следы.
Полосы на кафельной плитке. Где проволокли тела. Ищейками отыщут беглецов.
Если не затереть следы…
Ползал и затирал. Так убирают неверные записи на старинном пергаменте.
Чтобы начать с чистого листа.
Беспристрастным судьей выслушал неопровержимые доказательства.
Обвинения, которые невозможно опровергнуть.
Слов не хватит для описания их сущности.
Слова эти сложил в окончательный приговор.
Вполз в убежище и изобразил среди праха.
Все бабы…, вывел в пыли.
А потом жирной чертой потянулся к заключительному слову.
Душа моя изливалась из ран.
Все бабы – б…, изобразил перед тем, как забыться.
Как долго продлится забвение?
…………………………….
Март 2018.