ДИАГНОЗ: ЖИЗНЬ...
ГЛАВА 5
СНЫ
...Когда Он увидел её, огромная волна нежности захлестнула и подняла его. Она смотрела на него широко раскрытыми фиалковыми глазами с такой доверчивостью, чистотой и непосредственностью, что ему показалось, будто само небо с райскими кущами растворило свои врата! Этот мягкий овал лица, нежные черты вызывали в нём чувства ранее им не испытанные. "Возможно, так выглядят ангелы", -- думал он, -- "те ангелы, которые спускаются на землю, чтобы утешить людей и поведать им о чистой неземной любви". Он взял её на руки и почувствовал, как она обвила своими маленькими ручками его шею. Столько доверчивости и беззащитности было в этом жесте, что ему захотелось прижать её ещё сильнее к себе. Он коснулся губами ее ладошки и почувствовал ни с чем несравнимый запах детства. Он поднял её высоко над головой, и вдруг она залилась звонким смехом, похожим на перезвон серебряных колокольчиков.
- Я тебя умоляю, не надо её подкидывать! Танюшка только что поела, - женщина попыталась отобрать девочку. Но малышка так прижалась к нему, что взять её было довольно сложно.
- Видишь, Люся, она не хочет от меня уходить, и я не собираюсь ее отдавать…
...Алексеев проснулся с непонятным чувством. Что это? Сон или реальность? Грань, разделяющая эти состояния, была настолько тонкой, что ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Он открыл глаза и с удивлением стал рассматривать окружающие предметы. В первый момент он не смог бы дать отчёт о том, где сейчас находится. Но постепенно освобождаясь от ночных видений, он стал различать вещи, которые вызывали у него знакомые ассоциации.
Первое, что он увидел: картину Лиотара "Шоколадница". Она висела на противоположной стене. Картина очень нравилась отцу. Когда-то давно в журнале "Огонёк" старший Алексеев увидел её репродукцию и задался целью найти хорошую копию. Отец обегал половину Москвы, а когда достал "Шоколадницу", радовался словно ребенок.
Потом взгляд Дмитрия упал на настольную лампу под зелёным шелковым абажуром с китайскими иероглифами. Это был подарок от сотрудников на сорокалетний юбилей. Лиловые гардины на окне, брошенный в кресло махровый халат – да, это его вещи! Это его московская квартира, в которой он когда-то жил с родителями, а теперь остался один.
А что же происходило за минуту до пробуждения? Присутствие девочки было настолько реально, что он до сих пор чувствовал запах ее ладошек и слышал звон серебряных колокольчиков. Но неожиданно смех ребенка превратился в настойчивый телефонный звонок. Алексеев окончательно проснулся и поднял трубку. Звонила Полина.
- Дима, ты ещё спишь? А как же природа? Выгляни в окно лежебока! Последние солнечные деньки. Пятнадцать минут на сборы. Вставай немедленно!
- Naturlich, my General. Десять минут - и мой "бумер" у твоего подъезда!
- Да, уж! Будь любезен. К шефу опаздывать нельзя! Только, чур, за рулём буду я.
- Как вам будет угодно, сударыня.
***
Полина вела машину по-мужски уверенно, но с небольшой долей лихачества, получая удовольствие от вождения. Они мчались по Ярославскому шоссе подальше от города, от копоти, от выхлопных газов к синим озёрам, к полуобнажённым лесам, в тихую осеннюю благодать. Женщина всматривалась в знакомые перелески, рощи…
"А ведь отсюда совсем близко дом Фёдора и Люси", - подумала Полина. Когда она была у них последний раз? Наверное, лет пятнадцать назад: мама ещё была жива… После её смерти Полина почти не общалась со старыми друзьями. Их отношения обрушились словно карточный домик…
Полина незаметно посмотрела на спутника: Дмитрий выглядел совсем здоровым. Желтизна ушла, правда впалые щеки и сильная худоба ещё напоминали о перенесённой болезни и операции. Зато большие чёрные глаза излучали огромный поток жизненной энергии. Ах, как было бы хорошо всегда смотреть в эти глаза, чувствовать рядом надежное мужское плечо…
Машина остановилась перед двухэтажным каменным особняком. В раскрытых воротах стоял полный человек среднего роста с большими залысинами и характерным с горбинкой носом. Он развёл руки в стороны, как бы собираясь обнять приехавших гостей.
- Здравствуй, здравствуй Полина–джан! Ах, какая красавица! Проходи, дорогая!-
и, наклонившись к гостье, совсем тихо спросил, - Ты что машину поменяла или кавалера? А?
- Вагран Георгиевич, а я не одна,- сказала Полина, игнорируя вопрос хозяина и подталкивая Алексеева вперед.
- Здравствуй, дорогой! Молодец, что приехал! А то наша Поленька, что-то долго в девках засиделась. Теперь вижу не напрасно сидела,- хозяин подмигнул гостю и энергично пожал ему руку.
Они прошли по тропинке, выложенной битым кирпичом внутрь сада, откуда шёл аппетитный дымок. Многочисленные гости разбрелись по профессорской усадьбе. Их голоса были слышны то в одной, то в другой стороне. Полина остановилась поговорить с профессором, к ним стали подтягиваться коллеги.
Алексеев присел на деревянную скамейку и осмотрелся. Сад, если его можно было так назвать, скорее напоминал небольшую рощу, огороженную забором, в которой изредка попадались фруктовые деревья. С первого взгляда было заметно, что хозяевам не до урожая. Много яблок оставалось на деревьях, но ещё больше плодов лежало в поблекшей траве среди коричневых опавших листьев, и их жёлтые бока блестели на солнце.
Яблоневый сад! Алексеев всегда любил свежий осенний аромат сада, хрустящий морозный вкус яблок. А как красиво в таком саду весной! Когда жизненные соки переполняют деревья, и яблони покрываются нежно–розовыми и молочными соцветиями!
Алексееву вдруг привиделся совсем другой сад: весенний, цветущий! Алексеев спешит, почти бежит по утонувшей в ночном сумраке улице, видит дом с резными наличниками, перелезает через невысокий деревянный забор и идет по тропинке, выложенной битым кирпичом к знакомому крыльцу… В окне горит свет… Его ждут…
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2018/03/29/648
Фото в свободном доступе в интернете.