Ангелы в ассортименте. глава 3

Олларис
- А тут у тебя ничего, чистенько, - войдя в ворота местного кладбища городка Грейбург, Люк остановился. – Надеюсь, никто на меня тут не нападёт?

- Боисся? – хрипло посмеялся дед и легонько подтолкнул бородача. – Не пужайси, тут никто из могилок-то не подымается. Все хорошо прикопаны, да и плитами прижаты.

- Вообще-то я о собаках. Вдруг у тебя тут цепной пёс размером с лошадь?

- Сдох пес-то, фосфору наелси.

- Где ж он его достал-то?

- Дык я это... в обчем собаку енту, ну… Баскервильную из него делал, а то шляются тут бывает. Вот нализался пес-то и сдох, - попытался удивить гостя историей дед, но, видя, что Цветик не реагирует как обычные туристы, тут же сознался: - Да ладно не пужайся, шучу я. Тут самому есть иногда нечё, а псы… они заботу любят, - идя позади гостя, вещал сторож.

- Так всё любят, людям тоже нужны забота и любовь, - ответил Люк и тут же присвистнул. – Ох, ну ничего себе у вас тут обстановочка! Неужели для зазнобы своей накрывал? - молодой человек как раз дошёл до столика с выпивкой и закуской, за которым ещё недавно пировала престарелая парочка. – Вот ты разбойник! Похититель женских сердец! Даже тут, в святом месте, не гнушаешься дам спаивать! Хорошо, что пастор сюда не заглянул, а то разжаловал бы тебя и от веры отлучил, - засмеялся Люк и повернулся лицом к своему провожатому.

- А ты, как я гляну, на язык бойкий. Болтаешь чушь всякую. Одно слово – молодёжь необтёсанная, - вроде как обиделся дедок и, поправив свой треух, направился к тарелочкам-салфеточкам, которые оставила здесь Африкановна.

- Да ладно, ты не сердись, я ж просто так. Ты, и правда, крепкий дедок, вон как на пляже по пальмам лазил. Так что – не грех. Как говорят - любви все возрасты…

- Не мели чепуху. Кака така любовь? – хмыкнул дед и, собирая провизию в охапку, тут же приобщил и гостя: - А ну не стой как истукан, хватай чё могёшь и тащи в сторожку. Нечо тут глаза мозолить, мало ль кто на могилку придёт проведать. Не надь им это видеть.

Люк собрал то, что не уместилось в руках деда, и пошел следом в сторону сторожки. А войдя, даже удивился – мебели там практически не было, и куда пристроить продукты, он не знал. Но хозяин домика поставил бутылку на пол и свободной рукой отдёрнул занавесочку на стене - там обнаружилась ниша с полками. Разложив на них провизию, дедок снова повернулся и прошёл через комнату к какой-то куче, а когда стащил оттуда скомканное старое покрывало, то оказалось, что там спрятался небольшой стол на трёх ножках.

- А чего стол у тебя хромой? – поинтересовался гость и подошёл поближе, пошатав за столешницу странный предмет мебели. – Его бы починить или выкинуть.

- Я те выкину! Ишь, умник. А другой я де возьму? – нахмурился дед и, вытащив из-за печки недостающую ножку, ловко её пристроил на место. – Я ж не выпытываю, чавой-то ты в бороде букет носишь! Ну, малёхо парень не в себе, и чё с того? Не мешает никому - и то ладненько.

- А может, моя мечта... пчёл разводить, - Люк выдал первую пришедшую в голову версию и усмехнулся в бороду. Дед оказался потешным, и несмотря на то что вечно бурчал, говорить с ним было легко. – Вот и приманиваю.

- Хе-хе, приманивает он, - снова хмыкнул дед. – Бреши другим, а я ужо пожил, так шо вижу, кто чем дышит.

- Интересно, и что ты можешь обо мне сказать? Чем дышу-то?

Какое-то время дедок молчал. Он не спеша накрыл стол, выставив часть из оставленного своей поклонницей съестного, потом наконец-то снял свой треух и тулуп, повесив их на гвоздь, вбитый прямо в деревянную входную дверь. Затем, подтащив свой объёмный сундук поближе к столу, он примостился сам и кивнул гостю, чтобы тот тоже присоединялся. В такой же тишине молодой человек уселся рядом, но всё продолжал смотреть на хозяина сторожки. Тот, покряхтев, открыл бутыль и, сделав пару глотков, протянул гостю. Люк всё также в полном молчании взял предложенную бутылку и отхлебнул немного коньяка, который тут же горячим потоком опалил гортань и понёсся в желудок.

- Хитрый ты. Но не глупый, - проговорил наконец-то дед и снова замолчал.

- И на том спасибо, - съёрничал Люк, но его тут же прервали грозным «Тих!»

В сторожке снова повисла тишина. Дедок сделал ещё пару глотков прямо из горла бутылки, наспех закусил, не глядя взяв что-то с тарелки, а потом уперся локтями в стол и продолжил рассматривать своего гостя. Молодой человек тоже закусил, зацепив своим раскладным ножом, который достал откуда-то из-под пончо, кусочек колбасы с тарелки. И тоже стал внимательно всматриваться в хозяина. И хотя в домике было скупое освещение, вполне можно было разглядеть довольно живые глаза старика.

- Ты приехал издалека, но зачем и сам пока не знаешь, - снова начал свой рассказ дед. – Но настырный и дойдёшь до цели. Странный ты лишь внешне, чтобы других отпугнуть. Верно? А значит, не очень любишь быть на виду. А это значит одно – прячешься ты от кого-то.

Какое-то время Люк молчал. Его не то чтобы как-то удивил «портрет» от незнакомого человека. Ведь угадать, ткнув пальцем в небо, может каждый второй, но вот не каждый в состоянии понять. Да и ещё одна мелочь бросилась ему в глаза, о чем молодой человек всё же рискнул спросить у хозяина сторожки. Не выгонит же тот его за интерес!

- Любопытно на тебя коньяк действует, дед, - пряча улыбку, проговорил Люк. Он отвёл глаза и начал изучать то, что лежало на тарелках, делая вид, что ему это очень интересно. Молодой человек всё тянул и тянул паузу, и когда уже дед толкнул его локтем, призывая всё же сказать, чего он там надумал, ответ всё же последовал: - Я о твоём языке.

- А чё? Язык разе заплетаться? Чавот я не пойму, - как-то наиграно безразлично пробормотал хозяин сторожки.

- Да нет, просто говор твой куда-то пропадает. Не знаешь куда? Может, под стол закатился? Или ты его ненароком проглотил? – откровенно издевался гость, развернувшись к деду уже всем корпусом и глядя на него в упор. – А может, и вовсе его не было…

- Шо ты мелешь, дуралей? – обиделся дед и тут же поднялся из-за стола, суетясь. – Всё, гости закончились, дедушке пора на боковую. Айда отседа, нечо засиживаться.

- Так ещё ж день на дворе! Куда гонишь? – искренне удивился Люк, но всё же поднялся. – Ты мне ещё прогулку по кладбищу обещал. А то в следующий раз с пастором приду.

- Не пужай меня, и так пужаные! Чё расселси? Дедушка старенький, ему отдохнуть надо, - бубнил старик и всё суетился, то тарелками двигая по столу, то бутылку закрывал-открывал, а потом и вовсе пошел к топчану и завалился на него, улегшись на бок спиной к гостю.

- Значит так, да? Сто лет прожил, а гостей принимать так и не научился? – уже совсем расслабился Люк. Ему было очевидно, что дед этот не так прост, как кажется. Конечно же, пытать старика никто не собирался, уважение к возрасту имелось, но то, что за ним было интересно наблюдать – факт.

- Болтай-болтай, - раздался голос хозяина, и он пошевелился, а потом, потянув на себя то самое покрывало, лежавшее недавно на столе, накрылся с головой и замер. Но через пару секунд он снова откинул край, чтобы сказать прощальное - «Я сплю!», и теперь уже окончательно накрылся с головой.

- Как хоть зовут тебя, дед? А то вроде в гостях у тебя нахожусь, даже еду твою ем, а как величать тебя, и не знаю. Мало ли, вдруг окочуришься, а приедет доктор, я даже имени твоего назвать не смогу. Так и закопают тебя безымянного, лишь на плите напишут: был старым и вредным.

Под покрывалом было слышно лишь сопение, но никаких движений Люк не заметил. Конечно, издеваться над стариком было нехорошо, но, проживая уже какое-то время в Грейбурге, он ни с кем толком не общался. А дед ведь прав, Люк сторонится людей и поэтому не пошёл искать жильё в домах, а обосновался на пляже. Но как ни крути, а одному человеку быть трудно, и почему-то только с этим отшельником Люк мог себе позволить быть более открытым. Что со старика возьмёшь? Да и он сам вряд ли был так уж интересен кладбищенскому сторожу. Просто раз так совпало, что именно сегодня волей случая и боженьки в лице местного пастора Люка привело сюда, то почему бы не поболтать с этим старичком? Но сам он, как оказалось, не очень на это был настроен.

- Ладно, отец, не сердись. Раз гонишь – пойду. Сам прогуляюсь тут у тебя. Мало ли, вдруг кого знакомого увижу? – улыбнулся молодой человек и, вытянув по очереди все цветочки из своей бороды, оставил их крошечным букетиком на углу стола. – Передавай своей зазнобе привет. Меня, кстати, Люком звать. А тебя я буду называть… дед-сердцеед, - констатировал он и, хохотнув, вышел из сторожки.

Молодой человек и правда побродил некоторое время по старому кладбищу городка Грейбург. Не то чтобы он был любителем такого рода культурного отдыха. Просто здесь было так же тихо и безлюдно, как и на пляже. Но, несмотря на то что он предпочитал обитать в неком уединении от людей, сегодня ему выдался слишком уж насыщенный день. А ведь он так и знал, что стоит выйти в город и обязательно наткнёшься на кого-то, с кем придется вступать в контакт. Правда это не то, что контакт с инопланетянами, о которых сокрушалась пухлая женщина, посчитавшая его вором портмоне супруга. Но сейчас для Люка любая встреча или новое знакомство были сродни цивилизационному контакту, потому как сильно может сказаться на его дальнейшей жизни. Ну, хорошо, пусть, может, и не так глобально, но реально любой неверный шаг мог стать крахом всех планов. А планы, несмотря на внешнюю инфантильность молодого человека и полное, казалось бы, отрицание мирской суетливости, у него всё же были. И о них известно лишь Люку и тому, кто его, в общем-то, заставил их построить.

Как бы ни было хорошо бродить по тенистым аллеям старого кладбища, но нужно всё же не забывать и о мирских делах. По сути ведь он сделал эту вылазку в город лишь ради того, чтобы купить краску, необходимый инструмент и гвозди для ремонта лодки. А он, несмотря на день, клонящийся к закату, так и не дошёл до скобяной лавки. И чтобы доделать намеченное, молодой человек всё-таки направился в сторону центральной площади городка, чтобы найти наконец-то нужный магазинчик.

Дойдя до центрального фонтана на площади, Люк заметил непонятное оживление. Люди не просто прогуливались, а занимали все возможные горизонтальные поверхности, чтобы с комфортом усесться. Но Люк и так насиделся уже, вон как гостеприимно посидел у деда-сердцееда. Тот его и накормил, и напоил, и даже выгнать успел. От этих воспоминаний молодой человек улыбнулся. Смешной он, этот старик, и немного странный. Но тем лучше, значит, его все остальные таким же считают, и он ни с кем не будет говорить о самом Люке. А это уже хорошо. Молодому человеку не хотелось огласки. Считают его городским сумасшедшим – вот и чудесно. Так ему было намного спокойнее.

Пройдя через площадь, заполняющуюся потихоньку жителями и туристами городка, Люк свернул на улочку за костёлом, куда, собственно, он и собирался пойти с утра. И, как ни странно, буквально побродив минут десять, он таки наткнулся на магазинчик с вывеской «Скобяная лавка». Зайдя внутрь, он постарался как можно быстрее объяснить продавцу, что именно ему нужно, и как только тот отсыпал молодому человеку гвоздей, предварительно взвесив их на подвешенных к потолку коромысловых весах с чашами на цепях, и выложил на прилавок гвоздодёр, рубанок, стамеску и банку краски, Люк рассчитался за всё и тут же покинул магазинчик.

Уже на обратном пути, идя улочками в направлении морского побережья, Люк слышал, как из центра городка доносятся какие-то довольно громкие звуки, будто там дают концерт. Скорее всего, именно поэтому там и собирались люди, но молодому человеку уже было всё равно – он сделал то, что собирался, пусть и с огромным опозданием, и теперь можно наконец-то вернуться к себе, а уже завтра с утра он сможет заняться починкой своего ветхого судёнышка. И никто его не заставит снова появиться в городе без острой нужды. Хватило ему приключений, теперь только по надобности или в целях следования его секретному плану.

И всё же этот день принёс молодому человеку не только негативные эмоции, но и приятные. В их число входило и знакомство с девушкой Кэт, встреча с которой на сегодняшний момент была большим везением, поскольку девушка эта его заинтересовала. Также к хорошим моментам можно было отнести и знакомство с дедом-сердцеедом, который оказался хоть и противным, но вполне безвредным стариком. И вот под конец вечера, на подходе к набережной, практически на окраине жилого квартала, Люк получил ещё один неожиданный подарок. Кто-то выбросил на помойку вполне приличный, хоть и женский велосипед. Он был потёртый и с ободранным сиденьем, да и колесо одно имело вполне видимую «восьмёрку», но Люк всё равно обрадовался такой находке. Несмотря на корзинку над передним колесом и розовый цвет, молодой человек был очень рад находке, поэтому, забрав сиротливо прислонившееся у мусорных баков транспортное средство, он, совершенно счастливый, отправился к своему шалашу.

Зарождающийся вечер мягко парил над городом, покрывая крыши домов и застилая узкие улочки. В окнах домов включался свет, и жёлтые пятнышки света украсили городок как праздничные фонарики. Одним из таких «фонариков» было и окно комнаты, где после нескольких часов копания в упаковках разного размера и цвета, торжественных ахов новым вещам и вещичкам, а также бесконечного числа примерок вконец обессилевшая Кэт расселась на полу посреди невообразимого хаоса, прислонившись спиной к дивану. А вот котенок, напротив, полный сил и энергии, скакал и носился в полной эйфории. Столько чудесных коробок, пакетов, шуршащих бумажек, веревочек и прочего упаковочного мусора приводили его в восторг! Если где-то и существует кошачий рай, то он обязан выглядеть именно так.

Девушка прикрыла глаза. Мысли вихрем крутились в голове, никак не догнать, не поймать, не ухватить... Если её жизнь до недавнего времени была похожа на идеально точный чертёж тушью на белом листе, то сейчас всё это напоминало скорее сумасшедшую абстракцию всеми существующими красками одновременно. Это и пугало её, и приводило в восторг. Надо ли как-то стараться упорядочить свою новую жизнь? Составить план, обозначить цель, продумать шаги? Или… махнуть рукой, и будь что будет? Ведь такого раньше с ней никогда не случалось!

Ближе к вечеру разбор покупок и прочие домашние хлопоты порядком утомили Кэт. Жилище её наконец обрело приемлемый вид и желанный комфорт, но уже хотелось чего-то более интересного, чем уборка. Ведь она толком еще нигде и не была, и сам город видела лишь мельком.

- Пора все-таки познакомиться поближе с гостеприимным Грейбургом и, возможно, с его обитателями, - прохаживаясь по квартире, уговаривала себя девушка, пока руки сам собой расставляли последние мелочи по своим местам. Но в следующий миг она, резко остановившись посреди комнаты, вдруг выпалила: - Решено! Да здравствует большая прогулка!

Кэт быстро натянула на себя новенькую футболку – ярко-синюю, с забавным рисунком котика на животике, кеды с разноцветными зелено-розовыми шнурками и, схватив с вешалки куртку, не забыв сунуть ключ в карман, через пару секунд уже топала по улице в сторону центральной площади. Теперь она начала кое-как ориентироваться в этом новом для неё месте и, по крайней мере, дорогу к центру уже запомнила. Девушка никуда, в общем-то, не спешила, глазела по сторонам, рассматривая затейливые вывески, причудливые вазоны с яркими цветами, веселые зонтики крошечных уличных кафешек. Все приводило ее в восторг. Скоро Кэт заметила, что людей становится все больше, и все они двигаются к площади, словно притягиваемые магнитом. А оттуда уже неслись совершенно непривычные для тихого городка звуки: какое-то громкое, тяжелое уханье, от которого, казалось, вздрагивают стекла, а ещё до её ушек начали доноситься пронзительные взвизги. Там явно происходило что-то необычное и удивительное! И девушка невольно ускорила шаг, вливаясь в толпу таких же любопытствующих.

А происходило там вот что. В день прибытия поезда с туристами внимание многих людей привлекла группа весёлых, развязных парней с пивом и объемным багажом. Мэр городка не был бы мэром, если бы не проявил свойственную ему расторопность и хватку, выяснив, что на самом деле эти весельчаки - молодая, но уже весьма популярная сейчас команда музыкантов. У парней, оказывается, было множество поклонников по всей стране и даже за ее пределами. И у него мгновенно созрел амбициозный план! Концерт таких звезд в крохотном Грейбурге! Да это было бы великолепно!!! И довольно оперативно городской глава организовал переговоры с обильными возлияниями в лучшем городском пабе. И нужно заметить, провел их очень успешно. За полный пансион на все время пребывания в городе и открытый счет в этом самом пабе парни с удовольствием согласились выступить на главной площади города и, не откладывая надолго, организовали концерт.

На площади, кажется, собрался весь город, включая стариков и младенцев. И вскоре Кэт уже не могла двинуться дальше. Перед ней находилась сплошная стена из спин зрителей. Протиснуться ближе к сцене не было никакой возможности, а из-за малого роста ей ничего, ну совсем ничего не было видно! Она вытягивала шею, вставая на цыпочки. Даже пару раз подпрыгнула, но - увы. И тогда девушка двинулась в сторону в поиске ну хоть какого-то возвышения и набрела на большую клумбу, обнесенную довольно узкими фигурными каменными бордюрами. Кое-как ей удалось встать на один из них, с трудом удерживая равновесие. Открывшаяся сцена приковала взгляд, музыка заводила мгновенно! И уже вся толпа зрителей представляла собой колышущееся в такт звукам море.

Внезапно Кэт почувствовала, что теряет равновесие, и, пытаясь удержаться от падения, судорожно ухватилась за что-то мягкое, подвернувшееся под руку. Устоять на ногах все же не получилось, она услышала треск раздираемой материи и плюхнулась пятой точкой прямехонько на хорошо взрыхленную и обильно политую клумбу.

Открыв глаза, девушка увидела прямо над собой разъяренное мужское лицо. В руке она крепко сжимала оторванный рукав его клетчатого пиджака, а подкладка оставалась на плече хозяина, и поэтому казалось, что Кэт держит этого молодого человека с холодными глазами на тряпичном поводке. Тот лишь беззвучно открывал рот, как свежевыловленная рыба, но, видимо, так и не смог подобрать подходящих слов. В следующий момент незнакомец в клетчатом костюме свободной рукой рванул со всей силой остатки своего рукава, освобождаясь от «привязи», и, оставив Кэт с ее добычей в руках, быстро зашагал прочь.

Девушка, словно очнувшись, поспешила выбраться из цветочной западни, вся в земле, и, не выпуская из рук клетчатой тряпицы, бросилась вдогонку за своей «жертвой».

- Мистер! Подождите! Простите, я не хотела! Я нечаянно! Извините! Я все исправлю! Подождите, куда же вы?! - кричала она вслед все ускоряющему шаги человеку в пиджаке с одним рукавом.

Свернув в полутемную боковую аллею парка, Кэт окончательно потеряла из виду мужчину. Погоня закончилась неудачно. Переводя дыхание, она уселась на ближайшую скамейку, в сердцах всхлипнув: «Да что ж такое?! Ну почему от меня всегда сплошные неприятности?! Да я просто опасна для окружающих людей! Я совершенно никчемное, самое бестолковое на свете существо».

Девчушка шмыгнула носом раз, другой. Заморгала глазами, пытаясь прогнать подступающие слезы, но было поздно. Острый приступ «себяжаления» накрыл её с головой. Продолжая всхлипывать и размазывать по щекам обильные слезы не очень чистыми ладошками, она заревела уже в голос.

- Я абсолютно не нужна никому на всем белом свете-е-е! Даже мой кот легко обойдется без меня-а-а-а! Я глупая, неуклюжая, некрасивая-а-а-а!!!

На самом деле Кэт не так уж сильно отстала от своей «жертвы», просто потеряла его из виду среди узких аллеек и густой зелени парка. И пока она рыдала на скамейке, пострадавший, сделав круг, сейчас возвращался к месту, где девушка закончила свое неудачное преследование. По пути он вполне успокоился, поняв, что чокнутая девчонка не может представлять никакой опасности. Просто его воображение слишком разыгралось.

Остатки злополучного пиджака полетели в урну. Расстегнув ворот и закатав рукава рубашки, молодой человек совсем расслабился и даже слегка усмехнулся, вспоминая случившееся совсем как сцену из кинокомедии. Он уже собирался пойти в сторону своего пристанища, но, услышав всхлипы и причитания, решительно направился к источнику странных звуков.

- Ну? Что за рыдания? – спросил мужчина в клетчатых костюмных брюках, тихонько подойдя к девушке.

Кэт вздрогнула от неожиданности, а увидев, кто с ней заговорил, зажмурилась и сжалась в комок, кажется, даже перестала дышать. И, конечно же, в голове у Кэт вихрем понеслись мысли: «Все! Сейчас он меня убьет! Это конец!» Но… прошла секунда, вторая, третья. И ничего не происходило. Поняв, что пока еще жива, Кэт, чуть приоткрыв глаза, покосилась на незнакомца. А тот уселся рядом, вальяжно откинувшись на спинку скамьи, и, вытянув ноги, смотрел на девчонку. Без злобы, скорее с усмешкой и некоторым любопытством он рассматривал Кэт. А она его: длинный, худощавый блондин с короткой стрижкой. Сейчас, улыбаясь, он показался ей гораздо моложе, чем тогда у клумбы. Но и не мальчишка. И мысли Кэт, немного успокоившись, подсказали девушке первую за вечер дельную идею: «Наверное, надо что-то сказать? Извиниться?» И она всё же попыталась это озвучить.

- Эээ... Я это... Ну, как бы... – Но нет, вразумительная речь у нее категорически не получалась!

- Всё? Ты закончила с рыданиями на сегодня? - очень серьезно поинтересовался блондин и выжидающе посмотрел на пугливую, но в то же время очень эмоциональную девушку.

- Что?!

- Тебя нужно умыть. Видишь ли, слез было маловато. И ты сейчас смахиваешь на мелкое земляное привидение, - по-прежнему серьезно объяснил он.

- Я?! Кто?! Что?! Да кто ты такой вообще?! - От возмущения Кэт подскочила и вцепилась в свои растрёпанные сильнее, чем обычно, волосы.

- Кто я? – спокойно переспросил собеседник и, поднявшись со скамейки, вполне дружелюбно представился: - Разрешите представиться, мадемуазель, Анхель.

- Ангел?! Еще один?! - искренне возмутилась Кэт. - Я вообще еще на земле? Или уже на небесах, при чём сама не заметила, как там оказалась? И одни ангелы вокруг...

- Ну, если тебе так больше нравится, пусть будет Ангел, - усмехнулся парень и тут же скомандовал: - Пойдем!

- Кккуда? – отчего-то вдруг начав заикаться, переспросила девушка, автоматически ухватившись обеими руками за край лавочки.

- Что значит куда? Ты собираешься оставаться жить на этой скамейке? Отведу тебя домой. Юным особам не дело гулять по ночам в одиночестве, даже в таких райских местах. - С этими словами он решительно взял Кэт за руку и повел к выходу из парка. И почему-то Кэт покорно пошла рядом, не вырывая руки и ни капельки не возмущаясь такой бесцеремонностью, и адрес свой назвала без возражений.

Так они дошли до дома Кэт, держась за руки и молча. А вместо прощания Анхель развернул девчонку лицом ко входу и скомандовал: «Марш домой!» И ушел, ни разу не оглянувшись. Кэт же от эмоций просто разрывало изнутри на тысячу кусочков. Влетев в комнату, она с визгом прыгнула на диван, зарывшись головой в подушки. Вынырнула, поколотила одну из них кулачками и, обняв её же, наконец замерла, уставившись в стену невидящим взглядом и с совершенно идиотской улыбкой. Кот Марк внимательно наблюдал за её весьма подозрительными телодвижениями, но, убедившись, что опасность миновала, вернулся к своему важному делу - вылизыванию правой задней лапы. А позже, когда Кэт с мокрой головой и в пижаме устроилась на диване уже основательно, с чашкой свежего чая, конфетами и книжкой, кот очень удачно вписался в уютную картинку, свернувшись у неё под боком и включив свой мурлыко-генератор на полную мощность.

Проснулся дед ещё затемно, когда заря лишь тонкой красной линией окрасила горизонт над лесом. У него неожиданно появилось дело. Вчера, когда, можно сказать, навязанный ему пастором Шлёссером посетитель наконец ушёл, он поднялся, чтобы закрыть ворота и все же лечь спать пораньше. Заперев засов, сторож вернулся в домик, и тут его взгляд упал на лежащий на сундуке швейцарский нож, которым его гость накалывал колбасу и отправлял себе в рот. Деда тогда это еще очень повеселило. Нож был очень качественным, не дешевая подделка, и дед был уверен, что молодой человек непременно заявится снова, чтобы вернуть себе так необходимую живущему в «полевых» условиях ценную вещь. Но пожилому мужчине вовсе не хотелось вновь сталкиваться с этим человеком - странные вопросы и цепкий взгляд, продолжающий внимательно изучать его, даже когда мужчина шутил и улыбался, напрягали. Амадей чувствовал, что бородач с пляжа не так прост и явно не является тем «городским сумасшедшим» за которого себя выдаёт, и от него стоит держаться на расстоянии. Но нож необходимо было вернуть, пока вчерашний гость, возможно, не обнаружил потери. Потому дед и решил пораньше пойти к пляжу и, если удастся, незаметно подкинуть находку возле временной стоянки мужчины.

Гер Бём хлебнул воды прямо из носика чайника, закинул в рот кусок вчерашней колбасы и отправился на пляж. Городок, когда он добрался до него, еще был почти пуст, лишь булочник уже поднимал металлические жалюзи на окнах своей лавки, да хозяйка молочного магазинчика на крыльце давала указания молодой девчонке разносчице, по каким адресам доставить свежее молоко и творог. Амадей с максимальной скоростью, какую он мог себе позволить в своем почтенном возрасте, двигался через город. И вдруг, когда он проходил по Цветочной улице, из открытого окна второго этажа аккуратного домика в викторианском стиле высунулась голова мадам Африкановны, которая громко закричала: «Амадей, дружочек! Вы верно идете ко мне, дабы объяснить, почему, когда я очнулась, причем в костёле, вас не было рядом?»

Дед скорбно вздохнул, он так надеялся, что вчерашнее приключение отобьёт у мадам охоту общаться с ним, но, как видно, просчитался, и встреча с ней сейчас, когда он так торопился, была очень некстати. Сторож уже собирался извиниться и пообещать, что расскажет всё позже, но резвая старушка уже выбежала из дома и схватила его под руку, с явным намерением сегодня точно не выпускать объект своей страсти из цепких лапок.

- Я по давней привычке собираюсь совершить утренний променад к морю. Слышала, что здесь чудесные восходы. Вы, Амадей, просто обязаны сопроводить меня, а заодно всё и расскажете, - сказала пожилая женщина и настойчиво потянула мужчину в сторону пляжа.

Старик в очередной раз тяжело вздохнул, но так как маршрут прогулки примерно соответствовал его планам, сильно не сопротивлялся и даже оставил мысль довольно грубо обойтись с пожилой женщиной, тем более что он надеялся в процессе их променада ускользнуть и осуществить задуманное.

- Итак, я вас слушаю, - произнесла женщина с таким выражением оскорбленной невинности, что дед чуть не прыснул.

- Мадам, вам совершенно нет причин быть обиженной на меня. Мои действия, как истинного джентльмена в третьем поколении, были направлены исключительно на сохранение вашего доброго имени, - высокопарно ответил дед. - И то, что я, да будут благословенны небеса за ту встречу, передал пастору заботу о вас, говорит лишь о моём безмерном к вам уважении. Представьте, что подумали бы жители, увидев, как вы, простите за грубость, в не совсем презентабельном виде лежите в тачке, которую везёт столь незначительная личность, как кладбищенский сторож.

- Ну что вы такое говорите, - смягчилась пожилая женщина. - Вы себя недооцениваете. Я сразу увидела в вас человека чуткого, с тонкой душевной организацией и настоящего рыцаря.

Дед в очередной раз хмыкнул, но промолчал. Конечно, было приятно слушать столь лестные определения в свой адрес, но от Африкановны нужно отделаться в срочном порядке. Он пару раз пытался ускользнуть, когда пожилая женщина теряла бдительность, вдруг увлекшись товарами в витринах магазинчиков, мимо которых они проходили, но всякий раз крепкая для старушки рука, хватая его за рукав, пресекала подобные попытки.

Так, медленно и с остановками, они достигли пляжа. Солнце уже встало над горизонтом, окрашивая горы и водную гладь в оттенки оранжевого. Восхищенная зрелищем мадам, скинув туфли и со смущенным «отвернитесь», задрав подол длинной юбки, стянула с ног чулки и как девчонка поскакала к медленно накатывающим на пляж волнам. У деда наконец появился шанс удрать - он как раз находился в паре метров от хоть и довольно отвесного, но вполне для него преодолимого склона скалы, окружающей пляж, в разломе которой как раз проходила одна из ведущих к нему тропок.

Не тратя понапрасну времени, Амадей ловко вскарабкался по склону, прячась за валунами, и быстро стал пробираться к месту, где находился шалаш его вчерашнего гостя. Это была, конечно, не увеселительная прогулка - незаметные трещины, в которые так и норовили попасть ноги, осыпающаяся порода, то и дело угрожавшая ему падением, узкие уступы, по которым можно пройти, лишь плотно прижавшись к скале и стоя на цыпочках. Медленно, но верно дед приближался к своей цели. И когда до очередного отлогого спуска, ведущего прямо к шалашу Люка, оставалась всего пара метров, он услышал громкое, с оттенком отчаянного разочарования: «Амадей!» От неожиданности его нога соскользнула с уступа, и он скатился вниз, довольно сильно приложившись ребрами и пятой точкой.

«Черт, не знал, что на море такая акустика. Наверное, у старушки и впрямь голосище», - подумал дед, но, выглянув из-за скудных кустов, в которые он умудрился угодить, увидел хоть и вдали, уверенно шествующую в его направлении мадам. Залезть в этом месте на скалу было невозможно, да и до шалаша оставались какие-то пять метров, правда, по незащищённой местности, но кладбищенский сторож решил рискнуть и побежал к непрочному жилищу. Он надеялся, что у старушки неважно со зрением, даже несмотря на сидящие на её носу очки. Только единственное, что не заметил Амадей, упражняясь в скалолазании, так это еще одну фигуру в длинном плаще на вершине скалы, очень внимательно следящую за всеми его действиями.

Почти добежав до шалаша, старик снова услышал: «Амаааадееей!» и, даже не задумываясь, что скажет на его вторжение в свое жилище его обитатель, в один прыжок достиг шалаша и ввалился внутрь. Убежище, конечно, ненадежное, но все же был шанс, что к незнакомцу, тем более слывущему сумасшедшим, старушка ворваться поостережется.

На удивление, в столь ранний час шалаш оказался пуст. Но, чуть поразмыслив, дед констатировал для себя, что молодой мужчина вполне мог развлекаться всю ночь с какой-нибудь местной девицей или симпатичной туристочкой, чему подтверждением было фото, выпавшее вместе с парой листков из тканевой сумки, лежащей внутри шалаша, когда дед потянул ее на себя, думая засунуть туда принесенный нож. Взяв в руки фотографию и увидев на ней знакомое лицо девицы, приходившей к нему послушать истории, дед ухмыльнулся: «И кто-то меня называл сердцеедом, а сам-то, смотрю, времени не теряет, уже успел охмурить туристочку, да так, что ему фото на память дарят».

Старик перевернул фото, уверенный, что увидит там какую-нибудь романтическую чушь из разряда "Люби меня, как я тебя", но на обратной стороне было написано лишь: «Катарина, 19 лет». Амадей, продолжая ухмыляться, засунул фото назад в сумку и потянулся за листами, намереваясь засунуть их туда же, но тут из поднятых бумаг выпал листок поменьше. При ближайшем рассмотрении бумажный прямоугольник оказался чеком на предъявителя на энную сумму, внизу которого стояла подпись: «Гарольд Скинкофф».

- Меня нашли… - тихо прошептал побледневший дед и выронил из рук листы. - Надо бежать из города, и быстро… - на несколько секунд он замер, но в груди бешено заколотилось сердце, словно у раненого зверя, почуявшего неизбежность скорого конца. - Через город сейчас идти нельзя - засвечусь, - судорожно размышлял Амадей. Его пальцы ощутимо дрожали, но глаза невидящим взглядом уставились в одну точку – в вензель заглавной буквы имени подписанта чека. - Через пляж тоже… Там мадам… Значит, снова по скале…

Дед неуклюже поднялся, выглянул из шалаша и, не увидев ничего подозрительного, кое-как на ставших ватными от потрясения ногах добрался до удобного подъема. Обратный путь сторож, подгоняемый страхом, проделал в два раза быстрее. Он пробрался по скале прямо на окраину города к дороге, ведущей на кладбище, и там уже припустил бегом, а добравшись до своего домика, ворвался внутрь, захлопнул дверь и, прислонившись к ней спиной, сполз вниз. Нужно было хотя бы пару минут дать себе передышку. Немного придя в себя, дед снял ставшую ненужной теперь старую одежду, отклеил бороду, подцепив пальцем, содрал со лба силиконовую накладку, имитирующую морщины, и стянул с головы седой парик, превращаясь из пожилого мужчины в молодого парня. Дышать стало на порядок легче, и Амадей засуетился.

- Черт, надо же так глупо попасться! Ведь я чувствовал, что с этим на пляже нужно держать ухо востро, - тихо чертыхался Амадей, пока натягивал узкие джинсы и свитер, торопливо кидая в небольшую дорожную сумку свои пожитки. Потом он достал из угла стремянку и полез наверх: там, на потолочной балке, была спрятана коробка с его документами. А когда он уже спускался, прижимая коробку к себе, дверь в домик с грохотом распахнулась, как будто ее открывали с ноги. И, обернувшись, парень увидел того, от кого хотелось сейчас быть как можно дальше. Городской сумасшедший с пляжа, в шалаше которого он совсем недавно хозяйничал, стоял в дверном проеме, расставив широко ноги и уперев руки в бока. По его лицу не было пока понятно – мужчина просто зол или в праведном гневе, но он какое-то время очень пристально разглядывал застывшего на стремянке испуганного парня.