– Любезнейший, а с кем я разговариваю? – поинтересовался Рома, брезгливо оглядываясь по сторонам.
В его представлении тот свет выглядел совершенно иначе, а тут святая простота и удобства, извините, на улице.
– Архангел Гавриил к вашим услугам, Рома, – представился седобородый старец, одетый в просторные белые одежды. – Вопросы, жалобы, предложения?
– Вот что, Гавриил…
– Архангел Гавриил, – уточнил старец. – У нас не допускается панибратство. Ему, – он с доброй отеческой улыбкой указал пальцем в небо, – таковое не по нраву.
– Хорошо. Архангел Гавриил, – поморщившись, исправился Рома, – мне бы отдельный домик для важных персон. Там, – он со значением ткнул пальцем вниз, – я был весьма богатым человеком и достаточно щедро жертвовал на церковь. Считаю, что могу рассчитывать на соответствующее отношение и здесь.
– Ну, мил человек, рассчитывать каждый может, а вот получить – не каждому дано. На церковь ты жертвовал для себя, для услады своего самолюбия, для того, чтобы в обществе выглядеть благотворителем, для того, чтобы, в конце концов, получать дополнительные прибыли, то есть твоя доброта от корысти. Поэтому в зачет не идет.
– Позвольте, а футбольная команда? Спорт…
– А вот за это у нас сразу в ад, знаете ли – в подобном спорте нет ничего человеческого, больше животного, дьявольского, порочного. Вы серьезно считаете, что за это можно попасть в рай? Вы не выглядите наивным человеком, Рома!
– Но тогда… если не это… и не это… а вот… нет, тоже не то… тогда, почему я здесь?
– Правильный вопрос, Рома, своевременный! И причина находится в твоем далеком детстве, когда ты спас от смерти щенка, отобрав его у своих сверстников. Тебя при этом избили, но щенка ты утащил, спрятал и кормил несколько недель, пробираясь к его тайному укрытию каждый раз разными путями, чтобы тебя никто не мог выследить. Щенка все равно убили и ты сильно переживал по этому поводу, переживал искренне, по-человечески, глубоко, терзаясь душой и сердцем, что не смог спасти своего питомца.
– Щенок? Какой щенок? Я не помню никакого щенка, – Рома лихорадочно копался в памяти, надеясь понять, за какие такие добрые дела он попал в Рай.
– Это не важно, хотя и послужило отправной точкой для нескольких событий в будущем, о которых ты не знал, но был их причиной. Из пятерых человек, у которых ты отобрал щенка и которые избили тебя до полусмерти, но не смогли заставить тебя предать его, двое поступили в военное училище и впоследствии пали смертью храбрых, защищая Родину, как когда-то ты своего щенка. Третий стал ветеринаром, ему казалось, что именно он виноват в смерти того щенка. До конца своих дней он вспоминал твои глаза, Рома, когда ты прижимал к груди дрожащее тельце. Четвертый стал преступником, и не просто преступником, а вором в законе, но в трудный час между выгодой для братвы и человеческой судьбой, он выбрал последнее, чем обрек себя на мучительную смерть. Ну, а последний сейчас работает директором того самого детского дома, Рома, в котором ты сам когда-то воспитывался. И он частенько рассказывает воспитанникам о мальчике, который, не жалея самого себя, спас щенка.
– И это все, – Рома обвел рукой окружающие их райские кущи, – только из-за одного паршивого щенка? А деньги? Мои миллиарды фунтов стерлингов, неужто они совсем ничего не значат для вас? Я же трудился, как проклятый, чтобы их заработать!
– Нет, ничего не значат, Рома, – спокойно ответил архангел. – Твои деньги работали на тебя, а не на жизнь. Понимаешь, коммунизм на самом деле – это была его идея. Ему хотелось создать на Земле некое пространство, где заповеди его будут восприниматься буквально. Он даже разрешил их немного поправить – слова не имеют значения, если в твоем сердце есть добро, честь, совесть. Но такие как ты все разрушили, Рома. Жадность, корысть, бесчестие – эта кислота разъедает даже то, что создает ОН! Но, тем не менее, у тебя есть заслуги в жизни – мы ничего не забываем, Рома.
– Щенок, просто щенок, семьдесят лет тому назад! Если бы не щенок, гореть бы мне в аду, а я его даже вспомнить не могу, – Рома сидел на берегу пруда и чувствовал, как слезы помимо его воли стекают по щекам. – Прости меня, щенок, за все, что я не сделал!