Дача.
Осенью от тебя с радостью бежишь: ура! Отпахали.
Весной с надеждою приходишь: что в этом году будет, уродит ли, не обокрадут, сохраним ли?
Дом, хоть и дачный, но без человека скучает.
Внутри все промозгло и сыро, мышиный помет как бы, не в три слоя лежит.
Грязь, еще с осени комьями на полу осталась. Ох, уж эта осень! На все время хватает, только прибраться на зиму, никогда до дела не успеваем. Так, рассовали все по углам, что ценнее с собою уволокли.
Тимоха, домовенок, вместе с мышами с ума сходил, перевернули, что могли, семена раскидали по полу, будто сеяли.
Да оно и понятно – скучно.
Всего и дел что воров шугать, а они ведь не косяками идут.
Он еще с прошлого раза перестарался малость, теперь о домике худая слава среди воров пошла и, кто знает, сторонится.
- Что пришел, хозяин?
Знаю, попрощаться.
Сидел бы дома, что душу рвать и себе и мне? Ладно, здравствуй, коль пришел.
Извини за беспорядок, но тут и так не шибко чисто было.
Ничего, приберешь, ты это здорово умеешь.
С собою не зови, не пойду. Там, где ты будешь, своих хватает, а мне куда отсюда?
Ведь я здесь еще до войны жил, когда хутор был.
Иди, будущее твое знаю, но не скажу. Да ты и сам не спросишь.
Покой чувствуешь? Вот и понял, что все хорошо будет.
Нет, за сад не толкуй, не мое это дело.
За дом отвечаю, беречь буду и ни его, ни память твою поганить не позволю.
Да не скули ты, я тебя тоже люблю.
- Ладно, не буду, пойду на речку, пройдусь напоследок по любимым местам.
Вот и речка. Ручеек, какой то, воды, как осенью, почти нет.
Рыбы тоже нет, оно и понятно, куда же плыть, если вода уходит?
Это все наши рыбхозовцы вредят, пруды свои заполняют.
А, что рыбе на нерест идти некуда, то и хрен с ней, они карпа с рыбозавода мальком берут.
Солнце встает, яркое весеннее и все ближе к истинному Осту, но ветер северный ледяной и надеяться на тепло не приходится.
Ладно, червей в воду, может, кто и съест. Погулять бы по лугам, да холодно, руки коченеют, пойду в домик.
Здесь немногим теплее, ничего сейчас согреюсь…
Вот, теперь дров хватит и на ночевку и на завтра.
А, когда прибрано, поесть сготовлено, да еще и тепло, то чего человеку еще надо?
Вот, вот, либо общества, либо творчества.
Первое исключено, поскольку на ближайшие полтора километра никого в округе не чувствую.
Остается второе, но с этим тоже сложности.
Еще бы, сколько времени определено мне судьбой для решения всех вопросов связанных с кардинальным изменением моей жизни, мне не известно. Поэтому нет возможности оглядываться назад, невозможно загадывать вперед даже на день, и все силы только на здесь и сейчас.
А оно наполнено таким противодействием, что их хватает только на то, что бы сохранять целостность и не развалиться.
В таком положении не очень-то распишешься, разве что эти наброски, больше дневникового, чем художественного характера.
Уже темнеет, зажег свечу, но не знаю, хватит ли ее света, когда наступит ночь?
Интересно, как раньше писали при свечах, впрочем, свечи были помощнее, не то, что этот стеариновый эрзац.
Но я все равно люблю свечи, даже такие. Они придают совсем другой вид помещению, наступает некая таинственность, при которой просто неуместно быть несерьезным или, по крайней мере, не сосредоточенным.
Опять становится прохладно, домик весь промерзший и быстро выстужается, но это не беда, дров в достатке, сейчас растопим печурку, и все будет нормально.
Да, еще окошки надо завесить, дует из них – ужасно.
Так, порядок, все выполнил, и свеча работает сносно, только быстро тает, а может мне это кажется, да и вряд ли я буду писать дольше, чем она кончится. И вообще, тепло пошло, совсем разленился, лягу, поваляюсь, подумаю, о чем бы еще написать.
«Губатый» дует и сегодня, уже третий день, даже ночью не стихает. Придется пораньше выйти в путь, он, аккурат на встречу будет жать, и идти будет тяжелее.
Две ночи проспал, как удав, хорошо здесь, тихо.
В квартире никогда так не отдохнешь, там либо со своей заведешься, либо от соседей фон еще круче прет.
Пока согласуешь все, да успокоишься, но все равно напряженность остается.
Чай заварил, зеленый, купил по ошибке, когда собирался. Он, вроде и ничего, но непривычно как-то.
В небе жаворонок свиристит, кто его знает, как он при таком ветре умудряется на одном месте трепыхаться?
Вот и позавтракал в последний раз на своей даче.
Вернусь ли когда сюда?
Скорее всего, нет, что мне здесь делать?
Волей матери, белгородки, попал я в эти края, но родными они для меня так и не стали.
Много событий произошло за это время, но вспомнить с радостью хотя бы одно – не получается.
Я много ездил по стране, случалось, что попадал в места, где душа моя отдыхала, но судьба и обстоятельства гнали меня дальше, и вскоре я забывал о них.
Говорят, что человек всегда стремится умереть на родине, а у меня нет такого чувства.
Я как «Звездный мальчик» брожу по земле, не ведая, как я здесь оказался. Я даже не знаю родных своих родителей, впрочем, и не страдаю от этого.
Я отдаю людям все, что могу, но они постоянно требуют от меня большего, почему-то решив, что и жизнь моя тоже должна принадлежать им. Однако свою жизнь, никто мне в распоряжение не предлагал.
Что же, пойду дальше.
Куда, зачем? А, не все ли равно?
Пути судьбы не ведомы нам и стоит ли противиться ей, если никогда не знаешь, что ждет тебя за поворотом: клад или могила?
Прощай дача, прощай Тимофей. Храни вас Бог.
ОМ.
10/03-2002г.