Каменный храм со стопудовым колоколом охранял село от классовых волнений. Далёкие от политики крестьяне занимались своим делом, заботились о семьях.
Но телега истории, загруженная бедой, докатилась до этого места, и развернулись бои между «красными» и «белыми» русскими людьми. Из Омска наступали белогвардейцы, а из Тюмени - красные отряды. Село Богандинское Омской губернии стало границей боевых действий.
Отгремел в далёком центре октябрьский переворот, сменилась власть, начались захваты руководства на местах и варварская делёжка собственности. Железнодорожный мост на реке Пышме охраняла рота большевиков, которым молодые крестьяне жёстко объясняли, чья здесь земля. Солдаты примерным поведением не отличались и угрожали сельчанам, не признавшим новую власть. Революция вступила в свои права грабежом крестьян, усердным трудом добившихся благополучия своих многодетных семей. Не было погромов лишь в деревнях, находившихся под контролем белой гвардии К селу приблизился фронт. Богандинцы вынуждены были рыть окопы под угрозами красноармейцев. Пулемётчики заняли двухэтажные дома. Под наблюдательный пункт сеятели революции облюбовали колокольню. Храм принял свою судьбу в перестрелках и дал пристанище лошадям. Во время осады крестьян заставляли подвозить на запряжённых подводах снаряды и пулеметы, подбирать раненых и убитых, кормить и перевозить красноармейцев.
Богандинский фронт протянулся от Муллашевских юрт до села Червишево. Пожары накрыли дворы. Красноармейцы, захватив в заложники жителей, отступали в Тюмень, разрушая всё на своём пути. Власть поменялась с приходом войск Временного правительства в многострадальное село. Война не прекратилась. Осиротевший храм печально смотрел пустыми глазницами разбитых окон на разруху и поругание святынь. Свидетель жестокой бойни испытывал боль от града пуль, оставшихся в разрушенном углу и стеновых дырах. Истерзанная икона Богоматери не позволила разорваться снарядам, пронизавшим противоположные окна в храме. Вздрагивали Лики на фресках, провожая взглядами летевшую смерть.
Жестокость россиян, уничтожавших друг друга, была знамением новой власти. Молодые люди убивали, забыв заповедь «Не убий» и грабили, забыв заповедь «Не укради». Забывшие Бога, сыны Родины из враждующих сторон считали себя правыми и погибали. Ненависть нужна была тем, кто развязал войну – врагам России.
Израненный храм с тоской воспринял возвращение красных. Уходили священники, осиротела церковь, которую закрыли новые власти и забрали церковные ценности. Советская власть надругалась над храмом больше, чем грабёж и перестрелки. В его стенах гремела лесопилка, отравляли воздух удобрения, разъедала стены селитра, обжигала воздух кузница, давили пол трактора.
Церковь умирала в разрушении, крыша заросла от залётных семян, окна закрылись досками. На месте захоронений строители разрыли карьер. Большое село Богандинское опустело и превратилось в маленькую деревню Килки Тюменской области.
Перестроечные годы дали возможность восстановления святынь в тюменских сёлах. В Килках православные жители очистили святой храм, возвели леса. Сапёры извлекли снаряд из стены и взорвали в поле. Меценаты и простые селяне восстановили молчаливого свидетеля красно-белой трагедии.
...Небесно-синие шатры увенчались золотом луковок с крестами. На гранях купольного барабана воссияли медальоны со святыми ликами. Мраморные слова поясняли: «Русская православная церковь, Тобольско-Тюменская епархия, Храм пророка Божия Илии, с. Богандинское».