Алекс проснулась, когда Ричард уже уехал на работу.
Она лежала и смотрела на проем окна, как на картину с морским пейзажем. Постепенно осознавая, какой решительный и необратимый сделала шаг.
Алекс уже сошла с родного берега и села на корабль под названием «Неизвестность». И, как бы не было жаль того, что оставляешь, надо плыть дальше. Навстречу новой жизни, новой любви, не смотря на страх и сомнения.
В сердце сидела заноза. Сострадание к Марку. Она переживала его боль вместе с ним.
Но жить одновременно с занозой и с Ричардом будет трудно. Значит, надо выдирать. Для начала, хотя бы отвлечься на что-то другое.
Она встала, обошла квартиру. Квартира, действительно, была прелестной. Надо поменять кое-какую мебель, докупить с пяток-десяток уютных деталей. Немного смягчить и добавить красок. Главным же акцентом в ней все-равно оставалась терраса с морем. Именно так. Они смотрелись вместе – как живая картина.
Алекс начала с того, что все отмыла. Ванную, кухню. В спальне просились воздушные шторы на окна. В гостиной хорошо бы полностью заменить мягкую мебель. Добавить света. Она совьет здесь уютное гнездышко.
Алекс раскрыла чемодан, потеснила в сторону дорогие рубашки Ричарда, рядом повесила свои шелка. Вешалок не хватало. В принципе, надо просто начать делать список необходимых покупок. Денег полно на счетах, последний приличный куш Марк перевел ей за дизайн тайландской квартиры. Всю косметику и крема – в ванную, для драгоценностей надо купить шкатулку.
Как здорово, оказывается, иметь немного вещей. В Европе в обоих домах у нее забиты два огромных платяных шкафа. И что? Она даже не помнила, что у нее было. И, как правило, надевала то, что первым подворачивалось под руку.
Несколько раз звонил Ричард.
Послушать любимый голос. Хотелось, чтоб она «поцеловала его в ухо». Алекс что-то говорила, а он обмирал, вслушиваясь во все нюансы и полутона. И желание, набирая силу, властно рвалось наружу. Казалось, он никогда ею не насытится.
Марк не шел из головы. Алекс ждала, что он перезвонит, будет что-то выяснять. И его молчание ее сильно тревожило. Но самой звонить совсем не хотелось. К чему все эти выяснения? Только раны бередить. Он, кстати, тоже их не любит, может потому и молчит. Как же ему, наверное, тошно сейчас. Хорошо, что она далеко, не видит его мучений. Что он там себе думает? Как вернуть ее? Или убить? Или самому...Нет-нет, он сильный. Скорее, для начала он уйдет в запой... Лучше вообще об этом не думать. Взял бы, и просто ее возненавидел, так было бы легче. Что делать, все уже случилось. Жизнь – не калейдоскоп. И не сменишь картинку легким движением руки.
Копилось весь день. И буквально за два часа до приезда Ричарда она, наконец, разрыдалась. По Марку, по оставленной любимой квартире, по всей своей прошлой жизни.
Но если бы ее спросили, хотела бы она вернуть все обратно, она бы твердо ответила: «Нет.»
2.
Ричард не ехал домой, он летел на крыльях.
По дороге накупил массу продуктов в супермаркете. Он давно уже начал готовить сам. Это оказалось безумно интересным занятием. Когда из всего разрозненного и цветного создавалось единое целое. И вкусное – пальчики оближешь. Он был знаком чуть ли не со всеми поварами в ресторанах, постигал секреты.
Сейчас ему хотелось удивлять и баловать Алекс.
Когда она открыла ему дверь, то сначала увидела охапку цветов.
- Ой, как мило. Спасибо, - она разулыбалась.
Алекс стояла перед ним вся свеженькая, пахучая, в чем-то шелковом и блестящем. Он бросил цветы и пакеты и блаженно обнял ее. Ткань была нежная и гладкая, как ее кожа. Он провел по ней руками. Собрал аккуратно волосы, скрутил их сзади. Придерживая одной рукой, обцеловал всю шею, встретился с губами – манящими, такими мягкими. Потом отпустил волосы и, медленно спускаясь, стал целовать ниже, через ткань. Соски, живот... Чувствуя, как она млеет от каждого его прикосновения, заводится...Он подхватил ее на руки.
- Ричард! Надо поставить цветы.
Но ему уже ничего не было важно. Он снова настойчиво и властно затягивал ее в штормящий океан наслаждения.
И только потом оценил отмытую квартиру.
- Какая ты умничка.
Распахнув шкаф, чтобы повесить брюки, увидел ее вещи, и сердце радостно отозвалось. В ванной стояли флаконы и баночки.
На полке для обуви тесным ровным рядом - ее обувь. В дом вошла женщина!
И уже расправляла розы в большой вазе на столе, прикасаясь к стеблям и бутонам легко и изящно, как бы невзначай. И они, вздрагивая, оживали под ее руками. Казалось, тянулись вслед, чтобы поцеловать ей пальчики. Он завороженно не сводил глаз с этого действа.
- Что? – удивилась она, заметив.
Ричард только покачал головой, улыбаясь.
И объявил:
- А сейчас я буду готовить ужин! – И обернулся к ней. – Ты хорошо готовишь?
- Я практически не умею готовить, - чуть пожала она плечами. Невинно и просто. Как будто не умела летать.
- Что? – не поверил он. – А кто у вас готовил?
- Марк. Или мы ели в ресторанах.
«Чего только не делал для нее Марк. Но в этом-то он меня вряд ли переплюнет.»
Он начал разгружать пакеты.
- На самом деле, это безумно интересно. Если хочешь, я буду учить тебя. Вставай рядом...
После ужина она поделилась своими планами насчет перемен в квартире.
- Алекс, милая. Это – чужая квартира. Мы не можем вводить здесь свои правила. Во всяком случае, не менять мебель, - добавил он, видя, что она расстроилась.
- А что мы можем? – спросила она, делая глоток красного вина.
- Так, по мелочам. Добавить, украсить. Тебе разве здесь не нравится? – он огляделся.
- Нравится. Но я бы хотела поменять мягкий уголок. На кожаный. Я не люблю ткань, в нее забивается пыль. А мы потом ею дышим.
- Окей, я поговорю с хозяином. Но, имей ввиду, это будут выброшенные деньги.
- Плевать. На то это и деньги. Чтобы их выбрасывать. Тем более, что они у меня есть.
- Что еще для тебя важно? – Он глотнул бакарди. Да, наверняка сейчас у нее денег больше, чем у него. Алекс невольно наступила острой шпилькой на мужское самолюбие. Потому что он считал, что должно быть наоборот.
- Я хочу на террасу столик с креслами.
- Нет проблем. – легко согласился он.
- Ну а все остальное – ерунда. –Дополнительный свет, детали, мелочи, - Ей хотелось прекратить этот разговор.
Но для Ричарда он не прошел даром.
У него появилась идея – фикс. У них должно быть свое жилье. В котором она сможет делать все, что ей заблагорассудится. И он вывернется наизнанку, чтобы его получить. Он пошел к шефу.
- Если это возможно, я хочу иметь как можно больше работы.
- Тебе не хватает денег?
- Я хочу купить жилье.
- Что, требовательная женщина попалась? – улыбнулся было он, но Ричард остановил его взглядом.
- Крис. У тебя есть свой дом?
- Есть. Да хорошо, хорошо! Кого-то из своих клиентов я могу перебрасывать на тебя. Но и самому придется покрутиться. Ищи возможности.
Ричард стал работать вдвое больше.
У Алекс будет квартира, это он себе обещает.
3.
Они зажили упоительной повседневностью.
Ричард вернулся к своему правилу бегать по утрам и вечерам.
Утрами Алекс спала, вечерами сидела на песке, дышала морем, смотрела вдаль. Было трудно оторвать глаза. Но она отрывала, искала фигуру Ричарда – крепкую и слаженную. Сердце таяло. «Никогда не думала, что смогу так любить», - только удивлялась она себе. С Марком она привыкла брать и брать. С Ричардом хотелось отдавать. Удивлять и радовать. И получать от этого неведомое до сих пор удовольствие. Было ощущение, что они даже соревновались в этом – кто больше доставит радости другому. Это было приятное и азартное занятие. Алекс полюбила делать сюрпризы и принимать их сама.
Порой вспоминала Марка. Даже плакала иногда, не сильно удивляясь своим слезам. Как-будто она покинула отчий дом, уйдя за своей Любовью. И скучала по Марку, как скучают по родственнику. И жалела его, и беспокоилась...Любовь к Ричарду не вытеснила из сердца чувство вины и сострадания.
Постепенно она привела квартиру в порядок.
Утрами сидела на террасе с кофе и фруктами и не сводила взгляда с моря. У нее была с ним какая-то особая, почти магнетическая связь. Может, в прошлой жизни она была рыбой? А, может, это просто его энергия. Как энергия любви. Питает силами и счастьем.
Потом ходила на пляж. Ей нравилось, что здесь почти не было людей, в этом доме жили, в основном, бизнесмены. Вода была совершенно прозрачной. Алекс видела дно, пальцы на ногах, пробегающих мимо крабов, через которых с визгом перепрыгивала. Однажды один из них ощутимо тяпнул ее за ногу, и она, подтянув ноги кверху, захохотала от неожиданности. Смешно, они оба боялись друг друга. Иногда, ныряя, встречалась с целым косяком мелких рыбешек. Они проплывали мимо, как мерцающее серебристое облако. Алекс плескалась и плавала до изнеможения. Ласкалась с морем, как с кем-то живым. А, может, живым оно и было...
Возвращалась и бралась за кисти. Ей хотелось писать. Идей было много, одна обгоняла другую. Она с трудом поспевала за ними. Но картины пока прятала от Ричарда. Покажет только ту, от которой у самой дух захватит...
К возвращению Ричарда с работы пыталась что-то приготовить из того, чему он ее научил. Даже купила кулинарную книгу. Порой мудрила что-то свое. Накрывала на стол красиво по привычке, с салфетками – искусно вкрученными в бокалы, со всеми приборами и свечами.
День проходил быстро. Она любила свое многочасовое одиночество, скрашенное ожиданием Ричарда.
Он врывался в дом молодой и сильный, как свежий ветер. Голодный во всех отношениях. Не знал, на кого вперед бросаться – на еду или на Алекс.
Боль по Марку постепенно утихла. Этому помогло еще и его молчание. Как просто и без боя он от нее отказался. Не прилетел, не вмазал – неважно ей или ему, не попытался вернуть. Ушла и ушла. А так любил!
Ричард тоже ждал реакции от Марка. Она могла быть какой угодно. Но интуиция в отношении благородства этого человека его не подвела.
Однажды шеф вызвал его в свой кабинет.
- Мне написал Марк. Он просит меня продать квартиру и переслать деньги на его счет. – Он помолчал. - Ты к этому имеешь какое-то отношение?
- Да.
- Отбил у него жену?
- Да.
- Молодец. Тебе что, баб здесь было мало?
- Баб много, она одна.
- Значит, любовь?
- Любовь.
- Завидую. – Шеф посмотрел на фотографию жены с сыном, почесал в затылке. - Ладно. Благодари Бога, что у тебя оказался такой клиент. Если бы разразился скандал, мне бы пришлось отказаться от твоих услуг. Как бы высоко я тебя не ценил.
- Понимаю. Спасибо.
4.
- Алекс! – крикнул Ричард с порога. – Где твой паспорт?
- А что? – насторожилась она.
- Ты помнишь, когда у тебя заканчивается виза?
- Нет, - она пошла за паспортом. Открыла, взглянула на штамп. Да, он вовремя спросил. Виза истекала буквально через несколько дней.
- Дай взглянуть, - крикнул он из гостиной. Она замерла. Сейчас он посмотрит на цифры – те, потом другие, и узнает, что она почти на три года его старше. Это невозможно. Может, он и сам догадывался. Но одно дело догадываться, и совсем другое – знать. Да, она выглядела великолепно, намного моложе своего возраста. Но знание убивает иллюзии. Тридцать шесть для мужчины и почти сорок для женщины – это не очень красивая разница.
- Алекс! Где ты пропала? – Ричард вырос на пороге. – В чем дело? Просрочена виза?
Алекс захлопнула паспорт.
- Нет, все порядке, еще есть почти неделя.
- Алекс, что с тобой, девочка моя? – он видел, что-то не так.
Сейчас она ему это скажет, и из девочки превратится в тетку.
Он мягко, но властно вытянул паспорт из ее рук, полистал. Потом посмотрел на нее и разулыбался.
- Глупая ты моя. Какая разница, сколько тебе лет, если ты выглядишь на двадцать пять?! – Он крепко прижал ее к себе. – Поверь мне, даже если бы я знал заранее, что тебе все пятьдесят, я бы все-равно влюбился по уши.
От души отлегло. Если он, конечно, не просто ее успокаивал. Тем не менее, пока, действительно, все прекрасно. А потом? А что потом? Потом, например, мы все умрем. Так что ж, прямо сейчас начинать горевать? Сейчас надо жить и радоваться. И помнить, что счастье моментно. И наслаждаться им всем существом.
За ужином Ричард сказал ей, что Марк попросил шефа продать тайландскую квартиру. Это было пощечиной. Таким образом, он ставил точку на отношениях с ней. Все правильно. А чего бы она хотела?
Продлить визу они съездили в Камбоджию.
Несколько часов в кондиционированном комфортабельном автобусе. Потом какой-то сноровистый таец забрал паспорта и на полдня предоставил их самим себе. Все разбрелись в разные стороны. Поглазеть на достопримечательности, накупить сувениров. Когда вернулись, им раздали паспорта с новенькими визами. Еще на три месяца. Еще целых три месяца можно жить и ни о чем не думать!
5.
Выходные они проводили дома. Практически не вылезая из постели.
Алекс просыпалась оттого, что Ричард всем телом теснился к ней горячими напряженными мускулами.
- Ты зубы почистил? – строго спрашивала она.
- И уши. И еще кое-что.
- Тогда моя очередь, - она срывалась с постели и исчезала в ванной. Алекс была маниакально чистоплотной. Он догадывался, почему. Она все воспринимала через запахи. Нюхала его тело, продукты, вино, блюда в ресторанах. Вообще в ней были хорошо развиты все чувства. Она любила красоту, краски природы, цветов, интерьеров. Любила прикосновения, ощущения и глубокий телесный контакт. Любила попробовать на вкус. И если нравилось, всегда прикрывала глаза, блаженствуя. Талантливо жила. Было чему поучиться.
Но многого в своей жизни она еще не испытала. И ему так хотелось, чтоб она прошла через все это вместе с ним.
-Алекс? – спросил он как-то. – Ты когда-нибудь ныряла с аквалангом?
- Нет-нет, - сразу отрезала она. – Ни за что в жизни! Я задохнусь от одной мысли, что воздух так далеко.
- Но все же продумано. Там есть специальные приспособления...
- Нет, Ричард, - категорически отказывалась она и загребалась к нему под мышку. Ей не хотелось его огорчать. – Я тонула в детстве, и это навсегда впечаталось в память. Тот ужас, когда нечем дышать.
- Хорошо, успокойся. – Смирялся Ричард и тут же предлагал альтернативное безумие. – А с парашютом ты прыгала?
- Ричард! – начинала хохотать Алекс. – Я женщина, а не испытатель.
- Многие женщины прыгают и им нравится.
Алекс замолчала. И он понял, что это сказал зря. Сейчас подумает, что каждую вторую он таскал за собой прыгать с парашютом.
- Алекс, - притянул он ее к себе. – Я с друзьями прыгаю.
- Да все в порядке, - говорила Алекс, тем не менее выскальзывая из его рук. Одна мысль о том, со скольким количеством таек (и не таек) он перебывал в постели, погружала ее в глубокий мрак. А то, что он умеет делать?! Не мама же его учила, в конце концов! Ревность росла в ней пропорционально росту любви. Она чувствовала, что начинает тихо ненавидеть всех этих экзотичных продажных женщин. Много о них уже наслушалась. И сама видела - они как пчелы вокруг медовых сотов, вились вокруг Ричарда. И кто-то из них, наверняка с ним когда-то спал!
Ричард выловил ее из какого-то угла.
- Давай поговорим, - предложил он. – Алекс. Это была моя жизнь. Но они ничего для меня не значили. Голый секс. – Сердце сжалось. Как –будто это не его, так любимое ею тело, занималось с ними «голым сексом»! Не он швырял их в волны блаженства! Наверное, еще и платил за это. Настроение испортилось вконец.
Ричард не знал, как исправить ситуацию. До чего странно устроены женщины! Для мужчины переспать с нелюбимой так же просто, как... В общем, короткое, через минуту забытое, удовольствие.
- А ты думаешь, я не ревную? – спросил он.
- Тебе не к чему ревновать.
- Как не к чему? Что, я не вижу, какие слюни при виде тебя распускают мужики?
- Это должно только тешить твое самолюбие.
- Правда. И тешит. Но при этом одна мысль сверлит мозги – а вдруг тебе кто-то понравится?
Алекс, наконец, разулыбалась.
- Но это же невозможно. Я же люблю тебя.
Он, сдерживая себя, чтобы не наброситься на нее с благодарностью, спокойно ответил:
- Так вот, представь, что это также невозможно для меня.
«Пока я нова» - подумала Алекс. Но тем не менее, облегченно вздохнула, сбрасывая с себя тяжкий груз.
- У нас есть еще что-нибудь выпить?
Он принес ей бокал вина и умиленно смотрел, как она внюхивается.
- Кстати, какое вино ты любишь? У тебя есть любимые названия? – Она качала головой. - Сорта винограда?
Алекс пожимала плечами.
Она разбиралась в шелках, мехах, бриллиантах – могла на глаз определить количество каратов и чистоту камня.
Но в вине она мало понимала. Приятное – не приятное. Кислое – сладкое. Нравится – не нравится. И все. Составных «букета» она не различала.
- Тогда будем исследовать. Это тебе нравится?
- Нравится.
- А я тебе нравлюсь? – вкрадчиво подсаживался он к ней поближе.
Она чувствовала, как внизу живота начинаются хороводы, улыбалась в невольном предвкушении.
- Ты же умная, Алекс, - ввинчивал Ричард последний болт в разговор. – Ты же наверняка знаешь, что это мужчины ревнуют к прошлому, а женщины – к будущему.
- А я ревную и к тому и к другому. – Призналась она и подумала, что сглупила, озвучив это.
Так вот, если тебя это как-то успокоит, то знай, что я тоже. И к прошлому и к будущему. И считаю, что это нормально.
6.
Друзья роптали.
- Ричард, не слишком ли твой медовый месяц затянулся?!
А как насчет того, чтобы встретиться с товарищами? Выпить по банке пива?
- Алекс, милая, - позвонил ей с работы Ричард. – Друзья требуют встречи. Говорят, я совсем их забросил. Ты не возражаешь, если я задержусь сегодня на часика два-три?
- Конечно, нет, - спокойно отозвалась Алекс.
- В холодильнике полно еды. Найдешь, чем заняться?
- Ну я же нахожу, чем заниматься днем. Все в порядке, развлекайся.
Как с ней легко.
- В крайнем случае, можешь посмотреть телевизор. Поучить тайский, - пошутил он.
Но почему-то не сиделось уже так, как раньше. Все посматривал на часы, думал, что она там делает. Даже начал скучать. Терпеливо ожидая встречи. Как ожидают торт на десерт.
А Алекс смотрела на экран телевизора с выключенным звуком, как на аквариум. Люди плавают, беззвучно разевают рты. В мире кипят какие-то страсти.
Все правильно. Мужчина и женщина любят по-разному, даже если одинаково сильно.
Если любит женщина, как правило, весь мир замыкается на нем. Как кольцо вокруг пальца.
Когда же любит мужчина, то это уже – не кольцо, а подковка. Есть выход. В другой мир – большой и свободный. И это совершенно нормально. Даже любимая женщина, являясь главной ценностью для мужчины, все-равно должна быть в порядке перечисления. Она не может ломать и перекраивать его мир. Иначе он – уже не мужчина, а подкаблучник. Будет сидеть и держаться за ее юбку. И ей самой, в первую очередь, станет неинтересен.
Другое дело, что надо бы и ей учиться так жить. Не зацикливаться на нем. Расширять границы своих интересов. Тоже выходить из дома. Без него. Заводить подруг, встречаться с ними, трепаться на разные вкусные темы. А потом, соскучившись, возвращаться в любимые руки.
Если бы она жила примерно там, где была их прошлая квартира - в центре, то, наверное, так бы и делала. Но месторасположение этой было не совсем удобным. Утром она еще могла выехать вместе с Ричардом. Побродить по магазинам, сделать массаж или педикюр, накупить продуктов, а потом взять обратно такси. Вечером отсюда было, практически, не выбраться. Разве что только с Ричардом, опять же.
Алекс сидела в глубине мягкой кожаной софы, подогнув под себя ноги, и думала, не купить ли ей машину. Тогда она будет свободной и независимой. Не птицей в клетке, поющей заученные песни, а вольной птахой.
Да, она привыкла днями жить без Ричарда и даже находила в своей относительной свободе удовольствие. Но вечером, когда солнце тонуло в море, было как-то неуютно и даже одиноко.
Алекс встала и сделала себе чаю.
Вот только хватит ли денег? И может ли она ими так разбрасываться? Надо будет проверить счета.
Ричард вернулся такой соскучившийся и пылкий, что вмиг рассеял ее тоску. Как порыв ветра рассеивает пыль. Какое счастье – этот мужчина. Через край бьет энергия, сила. Любовь.
Он обнял свою шелковую Алекс, прошелся руками по всем изгибам и выпуклостям и с наслаждением вдохнул ее запах.
- Как я истосковался по тебе, - признался он. – Посадил себе на колени. – Ну, рассказывай, чем ты тут занималась.
- Да так, ничем особенным. Позвонила, поболтала с парой любовников.
- Что-о?! – он опустил ее на диван, навис сверху. Глаза лучились счастьем. Потом стали темнеть понемногу. Алекс знала эту глубину. Она приходила с желанием. Которое сразу отзывалось в ней. Ричард нежно поцеловал ее в губы. В шею. Легко прошелся по груди. Ниже... Как качели раскачивал. Сильнее, сильнее, сильнее... И уже дух захватывало. И страшно было упасть. И хотелось падать! – в бескрайнюю бездну блаженства...
- Ричард! – сказала она утром следующего дня. Был выходной, они валялись в постели.- У меня появилась идея.
- Какая? – он лежал, разложив ее волосы на своей груди, и накручивал прядь на палец. – Как я тебе, кстати, с волосатой грудью?
- Я не люблю блондинов, - отрезала Алекс. И добавила. – Что, если мне купить машину?
Он резко сел в кровати.
- Ты шутишь?
- Нет. А что в этом такого? Чего ты так встревожился?
- Это – огромный риск.
- В чем именно? Ты же водишь.
- У меня восемнадцать лет стажа вождения. И здесь левостороннее движение. Я приехал из страны с таким же движением. Это не так легко, как кажется.
- Но я могу взять пару уроков.
- Я сам бы тебя научил, дело не в этом. Они здесь водят, как сумасшедшие! И если что-то случится, и дай Бог, ты отделаешься лишь легкими ушибами, ситуация все-равно будет скверная. Потому что ты-белая, а он таец. И, скорей всего, тебе придется платить. За ремонт обеих машин. Даже если не ты будешь виновата.
- А страховка? – спросила Алекс.
- А чья-то жизнь? Я не говорю о твоей, об этом мне даже страшно думать. – Она блаженно улыбнулась. Но он серьезно продолжал. – Ты хоть представляешь себе, какие здесь тюрьмы? Это – ад на Земле. Без кондиционеров и с тараканами величиной в ладонь. Ты будешь спать на каменных плитах и работать, как проклятая. К тому же, из тебя сделают лесбиянку.
- А что, получишь обратно образованную лесбиянку. Разве ...
- Перестань шутить, - оборвал он ее. – Да не получу я тебя обратно! Ты – белая! Другая. Да еще какая! Такой лакомый кусочек. Тебя будет иметь любая грязная тайка. И не одна. Всем скопом. Ночи напролет. Пока не разорвут! И им за это ничего не будет. Даже срока не накрутят. – Ей показалось, что в глубине его глаз стояли слезы. – Я умоляю тебя, выкинь эти мысли из головы!
Она молчала, потрясенная.
- Я буду твоим шофером. В любое время. Когда ты только захочешь.
- Хорошо, хорошо. Успокойся. Иди ко мне. – Они обнялись.
- У любой медали есть две стороны. Тайланд – это не только парадиз. Не хотелось бы тебя расстраивать, но в какие-то вещи мне придется тебя посвятить. Чтобы ты была осторожнее.
- Ты меня пугаешь.
- Нечего пугаться. Просто нужно обходить подводные рифы. И я научу тебя это делать.
- А мотоцикл? – невинно спросила Алекс.
- Еще лучше! У тебя синяки еще не сошли! – Он шумно выдохнул. И добавил. - Пожалуйста, обещай мне, что ты не будешь больше заводить этих разговоров.
- Хорошо.
Он прижал ее к себе, обнял всем телом. Сказал тихо:
- Я так боюсь тебя потерять. – Как в сердце поцеловал.
7.
- Алекс, - сказал как-то Ричард за ужином. – Давай поженимся.
Она чем-то подавилась и долго откашливалась – ушла в ванную. Потом вернулась и спокойно спросила.
- А что, так тебе плохо? Брак как-то изменит наши отношения?
- Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей женой. Разве это не нормально?
- Но я же формально замужем. Чтобы развестись, мне нужно ждать год. Ты же знаешь, как это в Европе.
Ричард вышел и вернулся обратно с листом бумаги. Протянул Алекс. Это была копия прошения Марка о расторжении брака. Заверенная его подписью.
- Откуда у тебя это?
- Марк прислал факс в офис, шефу. Чтобы ты поставила свою подпись.
Алекс кивнула. Удивляясь тому, что почти ничего не чувствует. Так, легкое сожаление, как по уходящей весне.
- В любом случае, ждать еще год, - сказала она. - А год – это такой огромный срок!
- Но ты бы хотела быть моей женой? Или в чем-то сомневаешься? – И побоявшись ответа, сказал, - И потом, не придется каждые три месяца мотаться за визой.
- А что главнее? То, что ты меня любишь или чтоб не мотаться за визой?
- Сейчас ты ранишь меня, Алекс.
- Прости. – Она помолчала. – Просто я хочу как-то избежать этого разговора.
- Но бежать поздно. Мы уже говорим. Так в чем же дело?
- Дело в том, - Алекс тяжело вздохнула. Улыбнулась. – Дело в том, что ты такой молодой и ...замечательный. Ты можешь жениться на ком угодно, на каком-нибудь юном создании...
- Ты бредишь? – перебил ее Ричард.
- Нет...и у тебя может родиться прекрасный ребенок. Все.
Ричард долго молчал, вглядываясь ей в глаза.
- Ты не можешь иметь детей?
Она кивнула.
- Я это подозревал. А теперь послушай. Когда я оклемался после операции, я понял, что жизнь может быть коротка. Что она может оборваться в любой момент. Мой отец умер от инфаркта в сорок лет. У меня плохая наследственность. Чтобы рожать ребенка, нужно быть уверенным, что ты вырастишь его хотя бы до вменяемого возраста. У меня такой уверенности нет. И как бы это не звучало – мне не нужны дети, Алекс. Мне нужна ты.
8.
Как-то они поехали на вечеринку к друзьям Ричарда. Веселые молодые мужики, все – с тайскими сожительницами. Но одна была светлой. Знакомой породы. Алекс даже подумала, что она – русская. Оказалось – чешка, очень красивая. И молодая. Она видела, как Ричард на нее смотрел. У Алекс заныло сердце. Все начинается именно с этого – интереса. И физического влечения. Так начиналось и у них.
Ей стало так больно, что она даже почувствовала, что не может сохранить нормальное выражение лица. Алекс потихоньку выскользнула на террасу.
Было шумно. Пабов внизу, как грибов. И в сто раз больше здесь - соблазнов.
Она пыталась понять, что же ее так ранило? Она была уверена, что Ричард ее любит. Также знала, что засмотреться на красивую женщину – лежит в самой природе мужской. И эта пронзившая ее, как молния, такая острая и обжигающая ревность – вовсе не от заниженной самооценки, как люди говорят. Она знала себе цену. И никакие сравнения не волновали ее. Кроме, пожалуй, одного. Та – молодая. Вот оно.
И так будет всегда. И чем дальше, тем больнее. Сейчас он ослеплен страстью, а она-то видит, что время кладет на нее свои отметины. Как штампы ставит.
Еще недолго. Страсть проходит. И однажды зажжется яркий свет и правда выйдет наружу. И единственное, что его сможет удержать рядом с ней – это любовь, если она еще останется, и сострадание. Что может быть мучительнее для женщины, привыкшей вызывать желание, восхищение...? Когда ей будет пятьдесят, он будет мужчиной в расцвете лет. Шикарным мужчиной, на которого будут вешаться молодые девочки. Она по себе помнит, как привлекает в молодости зрелая мужественность.
Да, так, скорее всего и будет. Но это был ее собственный выбор. Она выбрала любовь. А что может быть более неустойчивым в этом мире?
На террасу вышел Ричард, потерял Алекс.
- Вот ты где! Ты что здесь одна затаилась? – спросил он ее,
прижимая к себе, прошелся рукой по изгибам, внюхался в волосы. – Тебе не скучно?
- Нет-нет. Просто вышла подышать. – Никогда она больше не покажет ему своей ревности.
Алекс не знала, что Ричард, глядя тогда на чешку, просто подумал: «Красивая. Но куда ей до моей Алекс!» - и сердце его затопило нежностью.
Алекс была в море, когда вдруг хлынул ливень. Она даже задохнулась на миг – как кадку воды опрокинули на голову! Обманули тучки – выглядели так, будто прогуляться вышли. На невинную прогулку.
Вся живность в море встрепенулась. Обрадовалась. Стаи рыбешек летали через голову, даже большая рыбина выбрасывала свою чешуестую тушку под живительные струи. Может, им хотелось пресной воды?
Краски природы сгустились, стали ярче, наливаясь цветом и запахом. Алекс раскинула руки и, смеясь, бежала от берега к дому. Какое наслаждение – эти тропические ливни!
Сверху, с террасы на нее смотрел Ричард и улыбался.
Да, Бог, наверняка, был в отличном настроении, создавая эту женщину. Алекс махала ему рукой и смеялась.
Ричард быстро сбежал вниз. Принял ее хохочущую в свои руки, сорвал с нее все. Осталось только голое тело, мокрое, гладкое, сводящее с ума. Он коснулся ее мокрых губ. И все смешалось – вкус языков, дождя, моря. Хотелось взять ее здесь же, немедленно, под ливнем, на мокрой и мягкой траве. Он вошел в нее мощно и страстно, сходу запуская в неистовый пляс. И шум ливня заглушал стоны и крики. В этом было особое откровение. Все было в движении. Море, небо, живность, пробудившаяся растительность. Мужчина и женщина. Природа и ее дети.
Потом они сидели на террасе под надежной крышей и пили горячий кофе. Ливень шел сверху густой отвесной стеной. Смешение запахов опьяняло. Алекс уже накинула на себя что-то, но была по-прежнему возбуждена, он определял это всегда по напряженным соскам. Но сейчас не он ее возбуждал, а то, что творилось в природе.
И он ревновал ее к самой природе. Он поднял ее с кресла, вошел языком в ее рот, сладкий и горький от кофе, целовал долго и упоительно. Руки гуляли по шелковому телу, ему хотелось проникнуть в самую глубину, утонуть в ней на время, забыться. Но он оттягивал этот момент, держался, как мог, доводя ее до исступления, до бешенства. Пока она сама не набрасывалась на него. И тогда он отпускал себя, срывался с места и они встречались, как в поединке - в горячем и страстном бою, где каждый хотел победить. Но побеждали всегда оба.Выходные были только их днями. Мир переставал существовать. Время останавливалось.
С утра, пока Алекс спала, он собирался бегать.
Смотрел на ее разметавшиеся по подушке волосы, на нежный профиль, на голое плечо, с которого соскользнула простыня. На то, что под простыней - изгиб позвоночника, на выпуклые ягодицы, ноги.
Он осторожно потянул за конец, она не проснулась. Он начал целовать ее спину – легкими, едва касающимися поцелуями. Она вздрогнула. Пошел ниже на поясницу, на гладкую попку.
- Ричард! – возмутилась Алекс, и волна волос взметнулась на подушке. Сейчас будет выдираться в душ. Что за глупая стеснительность? Если б она знала, как ему хотелось попробовать ее на вкус. Ее, а не мыло и шампуни.
- Прошу тебя, полежи тихонько. Доверься мне.
Гладил тело губами, языком, слегка покусывал. Она вздрагивала легонько, повизгивала, когда было щекотно, постепенно начинала расслабляться.
Он положил обе руки на бедра и приподнял ее. Вот она – глубокая заводь. Та, в которой он постоянно почти теряет сознание. Он прислонился лицом, она вздрогнула. Открыл рот и встретился с ней губами. Алекс застонала. Он долго изучал языком ее раковину. Все глубины и выпуклости. Сначала нежно, едва касаясь, потом все настойчивее и глубже, все энергичнее... Пока она не начала стонать и кричать... И он лег сверху, с наслаждением чувствуя, как ходит под ним ее тело, целуя в пахучие волосы.
А потом, не давая ей встать, медленно и сладко входил в свое сокровище – разбуженное, влажное, жаждущее. И постепенно нарастающее блаженство отрывало его от земли, и он пропадал где-то во вселенной, между планет. И помнил только одно, что связывало его с землей – Алекс. Алекс. Но она была рядом, он видел ее лицо – освещенное любовью. Благодарное, мучительно любимое лицо...
Позже она приносила завтрак на террасу, смотрела, как он бегает по кромке моря. Как двигаются под кожей литые мышцы. И любила его до боли.
Ричард приходил, обмотавшись полотенцем, влажный после душа.
Смотрела, как он жадно ест, потратив, видимо, немало каллорий. Как красиво и мощно двигаются сильные челюсти. Не сводила завороженных глаз с его губ, бродила взглядом по крутому размаху плеч, рукам, гладкой коже.
Ждала. Томилась. Потом сдергивала с него полотенце, смотрела, как он наливается желанием.
- Что ты делаешь? – спрашивал он ее, глядя знакомым глубоким взглядом.
- Догадайся, - улыбалась Алекс.
- Хочешь выжать из меня все соки?
- А это возможно? – удивленно спрашивала она, не сводя с него взгляда, и уже чувствуя, как он закипает.
- С тобой, думаю нет. – И он опять срывал ее с места. Молодой, горячий, неистовый. Какой подарок для женщины, - только успевала подумать Алекс, не зная радоваться этому или огорчаться. Но все определялось само собой, потому что радости откровения и познания не было предела.
Потом лежали, болтали о том, о сем.
- У тебя есть от меня тайны? – спросила она.
Он подумал.
- Таких, чтоб тебе не понравилось, надеюсь, нет.
- Вся твоя жизнь для меня это - тайна.
- Поверь, она не была интересной.
- Тебе даже не хочется вспоминать?
- Нет. Но я расскажу тебе однажды. Если ты очень захочешь. А у тебя? Есть от меня тайны? – спрашивал в свою очередь он.
- Полно.
Он улыбнулся.
- Да уж, не сомневаюсь. Никогда не знаешь, что в этой головке творится, - он целовал ее в волосы. Водил ее пальцем по своей груди, выписывая что-то непонятное.
- Что ты там пишешь? – спрашивала она.
- Догадайся.
- Уже догадалась.
- А ты? – спрашивал он.
- Я тоже.
- Что тоже? – настаивал он.
- Люблю.
Он крепко и благодарно обнимал ее.
Странно, говорят слова обесценивают любовь. Но как хочется их почему-то слышать. Даже если все и так знаешь. И говорить.
- А смерти ты не боишься? – вдруг спрашивала она.
- А чего ее бояться? Мы же не знаем, что это такое.
- Вдруг это страшно, больно.
- Разве в жизни мы испытываем мало боли? В смерти боятся не боли, а неизвестности. Именно потому, что не знаешь, как это будет. И что – потом. – Молчал, думал. И вдруг добавлял. - А может это просто оргазм?
- Ну ты мечтатель.
- Нет, просто я видел смерть. Агонию. Это похоже в чем-то на оргазм.
- Ты серьезно?
- Абсолютно. – Подумал. – А может, это что-то вроде глубокого наркоза. Из которого просто не выходишь. Тогда это совсем не страшно.– Он обнял ее. – Не бойся. Не бойся ничего. Это дает свободу и смелость жить. И умирать.
- С тобой мне ничего не страшно.
9.
Однажды утром Алекс встала вместе с Ричардом. Собралась с ним в центр.
- Тебе что-то нужно? Я могу купить по дороге домой.
- Да нет. Просто хочу прогуляться. Освежить стрижку. Посидеть в кафе, поглазеть на людей...
- На мужчин? – прищуривал он один глаз шутливо.
- И на них тоже. – Кобра опять невольно вскидывалась, вяло шипя.- Убедиться лишний раз, что у меня самый шикарный мужчина на свете. – Успокаивала его Алекс.
Он невольно улыбался.
Она всегда подкрашивалась, элегантно одевалась. С едва уловимым сексуальным вызовом. И, на самом деле, он ревновал. Хотя и понимал, что затмил для нее сейчас, наверное, весь мужской мир. Впрочем, как и она для него. Но, тем не менее, было приятнее оставлять ее дома – с морем, книгами и картинами. А потом возвращаться к ней – соскучившейся. Изголодавшимся самому.
В действительности, у Алекс было два дела в ценре. Стрижка – стрижкой, это больше для отвода глаз.
На самом деле, ей нужно было проверить счета и сделать еще одно важное дело, с которым она тянула не первый день.
Содержимое счетов начинало тревожить. Хорошо, что у нее все, собственно, было. Одежда, обувь, крема, косметика. И даже золото и бриллианты - часть она взяла с собой в Тайланд. Что, не исключено, в свое время может пригодиться. Сидеть на шее у Ричарда она не хотела. Алекс знала, как он крутится, чтобы обеспечить им нормальную жизнь. И еще откладывает на жилье. Так что продукты она, как покупала, так и будет покупать. И маленькие подарочки.
Он им радуется, как ребенок. И целует ей пальцы – один за другим, и так далее...Она покупала ему дорогой коньяк, виски, бакарди. Забавные мелочи, намекающие на ее любовь. А однажды принесла брелок для ключей – маленькую мягкую игрушку, совсем невинную на первый взгляд. Смешной бородач с голой попкой. А если заглянуть под длиннющую бороду - обнаружишь еще кое-что, что обычно прячут. Он так хохотал и радовался! И сразу нацепил на связку ключей, повеселить друзей.
А после тратил вдвое больше, чтобы тоже ее чем-то порадовать. Приносил огромные букеты цветов, всегда разных, кружки с сердечком или ее именем. Любимые вина, которые у нее, наконец, появились, благодаря ему. И стоили здесь так же, как в Европе, если не дороже. А однажды утром, когда она вышла на террасу, посмотреть где он там бежит, увидела на песке, выложенное гальками «I love you».
А потом она пошла в аптеку и купила тест на беременность.
У нее была многодневная задержка, которая начинала волновать. Теоретически, это было невозможно, она тщательно предохранялась. Но вдруг какой-то ушлый сперматозоид перехитрил науку и проник в нее, Алекс, не смотря ни на что? Чтобы закрепить в ней свое мужское «Я»
Она взяла такси и поехала домой.
Все подтвердилось – она была беременна!
Значит грудь налилась не перед месячными, как она надеялась. А начинала наполняться материнскими соками. У нее оставалось часа два, чтобы все обдумать перед приездом Ричарда.
Она ходила из комнаты в комнату, спускалась к морю – лучше думалось в движении.
Дело было даже не в том, что врачи когда-то ее сильно напугали. Она бы отважилась. Это было лет десять назад. Медицина ушла вперед. Хотя, конечно, страшно...
Но, главное, Ричард. Какой будет его реакция? Не так давно он сказал, что ему не нужны дети. Тогда – делать аборт, и все дела.
Но Боже, это же Его ребенок! Любимого мужчины. Каким бы это было невероятным счастьем – если бы он захотел его. И если бы она выносила эту беременность, родила и не умерла бы сама. Как много «если»...
Ричард сразу понял, с Алекс что-то не так.
Она, как обычно, встретила его у порога, лучилась глазами, радовалась... Но что-то незримо дистанцировало ее от него. Он не мог понять, что. Не разлюбила же она его за один день? Может кто-то напел в уши? Про его былые подвиги. Может, какая-то из бывших влюбленных остановила на улице? Может, кто-то обидел? Тогда он защитит.
Что? Что может быть?!
Он едва дождался конца ужина.
Потом посадил ее напротив и сказал ласково, но властно:
- Рассказывай. Что с тобой приключилось?
- Не знаю, понравится тебе это или нет.
- Так говори. Я все выдержу. – Он настроился на самое худшее. Хотя плохо его себе представлял.
- Я беременна, Ричард, - сказала Алекс и посмотрела на него.
Он молчал. В глазах стояло недоумение.
- Ты же сказала, что не можешь иметь детей.
- Мне нельзя рожать. Но забеременеть я, как видишь, смогла.
Он помотал головой, как лошадь в упряжке. Ничего не понимая.
- Да, да. Я должна была сразу тебе все объяснить. Десять лет назад у меня были неудачные роды, ребенок умер, меня долго откачивали. Врачи сказали потом, что если я решусь на следующие, все может кончиться печально. Для обоих. Вот.
Ричард сглотнул. Встал, налил себе виски, хлебнул с пол бокала. Походил.
Алекс ждала.
Он снова сел напротив.
- Значит, сейчас у тебя в животе плод нашей любви. –Констатировал он.
Алекс невольно улыбнулась. У него не дрогнула бровь.
- Зародыш. – Продолжал Ричард. И снова отпил виски. – Мой ребенок.
Она кивнула. Он почему-то не столько спрашивал, сколько утверждал:
- Но если ты решишься его родить, вы оба можете умереть?
Алекс снова кивнула.
Он встал и вышел из комнаты.
Она пошла следом. И увидела его плачущим во второй раз. А она думала, сильные мужчины не плачут.
- Почему? – Только спросил он. – Почему?!
- Что ты имеешь ввиду? Я не понимаю. Ты не хочешь ребенка? Я сделаю аборт.
- Я хочу этого ребенка! – почти крикнул он. - Безумно хочу. Но ни за что в мире я не подставлю тебя под такой риск. Ты – моя жизнь, Алекс! – Потом добавил спокойно и твердо. – Я смогу жить без ребенка, которого никогда не видел в глаза. А без тебя...
- Успокойся, милый. Не нервничай так. Прости, может, не надо было тебе этого говорить. Я не знала, как правильнее поступить. Успокойся, я сделаю аборт. – Она обняла его. – И все будет, как прежде.
Он отрешенно молчал.
«Боже, что я наделала?», - думала Алекс в отчаянии.
В эту ночь, впервые за несколько месяцев они не занимались любовью. Хотя оба почти не спали...
Утром он разбудил ее.
- Алекс. Сколько, говоришь, лет прошло после всей этой истории?
- Лет десять.
- Ты знаешь, что было не так?
- Да. Есть такой медицинский термин – гестоз. У меня началось все это на последних неделях. Почему-то повысилось давление, стало прыгать. А потом начался весь этот кошмар.. Я сама мало что понимаю и помню. Тогда хотелось одного – все забыть, как страшный сон.
- А сейчас? - Ричард присел на кровать рядом с ней. Всмотрелся внимательно.
- Я хочу этого ребенка, - сказала Алекс. И увидела, как вспыхнули счастьем и надеждой его глаза
- Собирайся, - решительно сказал Ричард.
- Куда? - удивилась она.
- В больницу. Мы поедем обследоваться.
Так и сказал: «Мы»
По дороге позвонил на работу.
- Крис, привет. Я задержусь на пару часов, это очень важно. Придержи, если что, моих клиентов. Или возьми себе. Пока.
- Здесь прекрасный госпиталь,- сказал он Алекс.- Филиал Бангкокского. С великолепной диагностикой. В Тайланде хорошая медицина. Мы должны все выяснить. Прежде, чем отказываться от...- он замолчал.
А потом закрутилось. Один кабинет за другим, обследование за обследованием. Ричард только водил ее за руку. Везде заходил с ней, причем первым. Общался с врачами на тайском, на английском, в зависимости от того, какие попадались врачи. Она только видела, как лицо его постепенно светлеет, как спадает напряжение.
Когда все было закончено, он посадил ее в холле, попросил принести жасминовый чай. Сел напротив.
- Мы выплывем, дружок , - улыбнулся он, наконец. – Тебе нужно быть очень аккуратной во время беременности. Есть больше белков, меньше соли. Постоянно измерять давление – я куплю аппарат. В дальнейшем следить, чтобы не было отеков ног. У тебя будет прямой контактный телефон с врачом, на случай чего. Осмотр и анализы – каждые две, три недели. Месяца за два до предполагаемых родов ты ляжешь в больницу. Будешь под постоянным присмотром. Роды – только через кесарево. В окружении лучших врачей. Я буду все-время рядом. Все будет хорошо. Ничего не бойся.
Она улыбалась счастливо:
- Я с тобой ничего не боюсь. – Алекс взяла чашку с жасминовым чаем. - А почему не кофе? – спросила.
- А как ты думаешь? – Она снова улыбнулась. Сейчас начнется домашняя диктатура. Но как, оказывается, это приятно.
- Один нюанс, - добавил Ричард. – Понадобится куча денег. Большая куча. Так что, со своим жильем придется подождать.
- Нет проблем, - легко согласилась Алекс.- Я обожаю наше гнездышко.