Надо различать два вида мучений, малыш Оскар, - физическое страдание и страдание моральное. Физическое страдание - это испытание. Моральное страдание - это выбор.
Эрик-Эмманюэль Шмитт: «Нужно включить страдание в свою жизнь»
Эрик-Эмманюэль Шмитт пишет новеллы, романы, пьесы. Между тем, когда-то он был уверен, что крупный жанр не для него. «В прозе есть два автора, которых можно назвать настоящими киллерами потенциальных авторов романов — это Пруст и Достоевский. Когда в 18 лет я их прочитал, я решил, что романов писать не буду никогда», - признался он. Однако судьба расставила все по местам.
Писатель признается, что с помощью героинь своих произведений пытается убежать от себя.
Виктория Платова Виктория Платова: «Обожаю неудачников, которым есть, куда расти» Довольно часто центральной фигурой произведений Шмитта становится женщина. Автору удивительно точно удается передать мир женщин. Впрочем, делает это он в определенной степени из эгоистических соображений. «Писателем становишься для того, чтобы убежать от себя, вырваться из плена собственной внешности, стать другим. Женский персонаж в центре моих произведений потому, что я вижу мир по-другому. Написать роман — это прекрасный пример проведения операции по перемене пола, но, в отличие от операции, это дешевле и можно вернуться в обратное состояние», - говорит Шмитт.
Несмотря на столь интимные отношения с литературой, писатель признается, что отдал бы все свои произведения, если бы удалось написать менуэт Моцарта или вальс Штрауса. «Музыка обращается прямо к сердцу человека. Мне для того, чтобы добиться этой цели, нужно выстраивать сюжет, характеры. А композитор сыграл три ноты, и вы у него уже в кармане. Ненавижу композиторов, потому что безумно завидую», - шутит писатель.
Книга о Гитлере
В духе «наплевизма». Яков Гордин о роли литературы и «отрезанной провинции» В январе следующего года в России выйдет новая книга Шмитта «Доля другого» об Адольфе Гитлере. По словам автора, это одновременно исторический и утопический роман.
«Есть реальный Гитлер, тот, которого мы знаем, и гипотетический — каким бы он был, если бы он не срезался на вступительных экзаменах в Венскую академию художеств», - поясняет автор. По его словам, после написания этой книги он сам сильно изменился, и уверен, что каждый после прочтения этой книги не останется прежним. «Поднимаются очень важные вопросы: история XX века, какой она была, и история XX века, какой бы она была, если бы не случилось нацизма. И одновременно это история про каждого из нас: в какое чудовище мы можем превратиться, если не будем отсекать вовремя черные чувства», - комментирует Шмитт.
Искусство помогает многое показать и многому научить. И литература для Шмитта остается таким проводником. «Искусство учит нас находить лучшее, красивое, то, чем можно восхищаться, искусство примиряет нас с тяготами бытия. Читая Пруста, мы учимся ценить каждое мгновение прожитой жизни. В жизни есть столько поводов испытать восхищение, почувствовать присутствие чуда, не хватает только людей, готовых восхититься», - говорит он.
Восхищение и страдание
Шмитт убежден, что для русских музыка, театр, искусство вообще — это насущная необходимость, и относятся к этому в России с невероятной страстью. «Искусство для русских - это не только развлечение, как это воспринимают в европейских странах, а это возможность открыть пространство внутренней свободы», - отмечает писатель.
Сам же Шмитт в России не перестает восхищаться театром. По его мнению, он сильно отличается от других и остается неизменным. «Во Франции играют головой и сердцем, но мало телом. В Германии — головой и телом, но меньше сердцем. В России синтетический, всеобъемлющий подход. Надеюсь, в этом плане ничего в России не изменится», - вывел формулу Шмитт.
Литератор рассказал, что завидует композиторам.
Красно-белая иллюзия. Писатель Юрий Зобнин о Гумилеве и русской революции Вечный вопрос, должен ли художник создавать свои гениальные творения через страдания, французский писатель разрешает по-своему. «В современном мире у нас проблемы со страданием. Раньше физическая боль больше присутствовала в жизни человека. Благодаря прогрессу мы избавлены от значительной доли, которая выпадала нашим предкам», - отмечает он.
Например, родители Моцарта должны были родить семерых детей, чтобы в живых остались Моцарт и его сестра. А сам Моцарт, умерший довольно рано, также не отличался крепким здоровьем. Современный же человек старается вывести из своей жизни страдание, в итоге сформировалось мнение, что его и не должно быть вовсе. Однако Шмитт убежден, что не стоит с этим спешить. Нередко человек, привыкший справляться с физической болью с помощью одной таблетки, не может пережить душевную боль, и это приводит к самоубийству.
«Страдание не должно быть выключено, нужно включить его в свою жизнь и научиться преобразовывать его во что-то другое», - заключил писатель