За окном вагона мелькал унылый зимний пейзаж, а душа Наташи пела и радовалась в ожидании встречи с изумительным городом, городом её мечты, городом, воспетым в массе литературных произведений. Городом Пушкина, Достоевского, Блока, городом Эрмитажа, Русского музея, Кунсткамеры, замечательных театров и прекрасных памятников. То, что этот город был ещё и колыбелью революции, её мало трогало.
Ну, была революция и была. Революции, как и политические деятели, приходят и уходят, а Красота остаётся. Потому что Красота вечна! И она, как и Любовь, главное в мире. Недаром Достоевский считал, что Красота спасёт мир. Она ехала сюда из своего далёкого Уральска на встречу с Красотой, предвкушала эту встречу, мечтала ускорить бег поезда, чтоб скорее оказаться на месте, и замереть от восторга.
Ей уже приходилось бывать в этом городе. Когда-то она, ещё школьницей, ездила по путёвке в Ленинград встречать Новый год. Тогда она влюбилась в город с первого взгляда, и стала мечтать о новой встрече. И вот теперь, спустя десять лет эта встреча должна состояться.
Наташа снова взглянула в окно. В неверном рассветном освещении проплывали голые кусты и деревья, чуть подальше чернели ели, земля была слегка прикрыта грязным снегом. Мимо пронеслась какая-то деревенька с чёрными покосившимися избами. Наташа невольно подумала, а была ли эта деревня во времена Пушкина? И вообще, что видел поэт из окошечка своей кибитки? Какой тогда была дорога? Сразу припомнились стихи, но не Пушкина, а Лермонтова:
Просёлочным путём люблю скакать в телеге,
И взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, мечтая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень…
Промелькнула ещё одна деревенька, в некоторых окнах горел свет.
Вагон потихоньку просыпался, и Наташа отвлеклась от своих раздумий, до города мечты оставалось ехать чуть более часа, пора было собираться, готовиться к долгожданной встрече.
Вообще-то конечной целью её путешествия был международный молодёжный лагерь под Нарвой в Эстонии. В Питере надо было сделать пересадку. Но она не могла просто проехать мимо, она должна была задержаться в этом городе, хотя бы на несколько дней. Проблема была в одном, где жить? Знакомых у неё не было, устроиться в гостиницу было совершенно нереально, но и упустить такую возможность она не могла. И она стала лихорадочно искать знакомых, у которых были бы знакомые в Ленинграде, и где можно было бы остановиться. И она всё-таки нашла таких.
Ей дали телефон и адрес уральской девушки, которая по лимиту работала в Ленинграде. Девушку звали Таней, Наташа не была с ней знакома, но разве это проблема? Она позвонила Тане, и та разрешила ей остановиться в общаге, где жила сама. И вот теперь Наташе надо было найти улицу Садовую, общежитие, спрятавшееся во дворе одного из домов, а ещё надеяться, что Таня окажется на месте, и она сразу обретёт временный приют.
Все эти сложности совершенно не пугали девушку, главное, встреча с городом состоится, и она сможет им полюбоваться, побродить по Эрмитажу и другим музеям, посетить квартиру Пушкина на Мойке, поклониться памятнику на Чёрной речке, снова полюбоваться Медным всадником и замечательными конями Аничкова моста.
За окном вагона уже мелькали городские постройки, поезд прибывал на Московский вокзал. Наташа вошла в здание вокзала и остановилась. Ей показалось, что она так и не выезжала из Москвы. Потом она вспомнила, что десять лет назад ей объяснили, что по замыслу архитектора и в Москве и в Петербурге были построены абсолютно одинаковые вокзалы, которые соединялись тонкой линией железнодорожного пути. Ещё раз полюбовавшись прекрасной постройкой, Наташа спустилась в метро.
Улицу Садовую и общежитие нашла быстро. Это было совсем рядом с Казанским собором и Гостиным Двором. Таня оказалась дома, а общежитие было просто большой комнатой в старом доме, где жили трое девчат. Всё было просто замечательно. Самый центр Питера! О таком можно было только мечтать.
Передохнув с дороги, Наташа пошла гулять по городу. Радостно узнавала запомнившиеся места, заглядывала в магазины, просто так, посмотреть, окунуться в атмосферу большого города, почувствовать его на вкус, проникнуться его жизнью. Встреча с Эрмитажем была намечена на следующий день. К такой встрече надо было внутренне подготовиться.
Утром пораньше она отправилась к знаменитому музею, чтоб успеть к открытию.
Наташа шла по большому залу и рассматривала античные рельефы. В прошлый приезд их сюда не приводили. Небольшие фрагменты – осколки некогда прекрасных фризов греческих храмов – были удивительно живыми. Мрамор от старости пожелтел и приобрел цвет теплого человеческого тела. Наташе очень хотелось потрогать эти фигуры, ей казалось, что они будут тёплыми. Но позволить себе такое она не могла. Она просто любовалась совершенством изваяний, и на её лице был написан такой восторг, такой непосредственное восхищение, что сторонний наблюдатель никак не смог бы пройти мимо.
Он и не прошёл. В зале, кроме Наташи, был только один посетитель – мужчина средних лет, с интеллигентной бородкой и добрым взглядом тёмных глаз. Его заинтересовало, что же могло вызвать такое восхищение девушки, и едва она отходила от экспоната, он подходил к нему, и начинал внимательно рассматривать. Впрочем, его интересовали не столько рельефы, сколько сама девушка, непосредственная и открытая, удивительно глубоко чувствующая искусство. Сам он был технарь, но искусство любил, а в Эрмитаже бывал довольно часто, каждый раз, когда приезжал из Москвы в командировку в этот замечательный город. И каждый раз открывал для себя здесь что-то новое.
Но в этот раз его не столько интересовал сам музей, сколько эта необычная посетительница, её восторг. Чаще ему приходилось видеть унылые скучающие лица экскурсантов, которых на хорошей скорости проводили по залам, и которые зачастую зевали перед вдохновенной леонардовской «Мадонной Литта». Эти люди приходили сюда только за тем, что бы, вернувшись восвояси, хвалиться соседям и знакомым, что побывали в царском дворце. Точно так же они могли хвалиться, что были в знаменитом ресторане. Только вот на знаменитые рестораны денег чаще всего не хватало, а вот музей был вполне доступен, к тому же входил в обязательную программу маршрутов для туристов.
То, что девушка приехала издалека, было понятно сразу. Нет, внешне она не была похожа на провинциалку. Элегантный костюм красиво подчёркивал ладную фигуру. Дело было в том самом непосредственном восхищении, искреннем восторге, на которые избалованные столичные эстетки уже давно не были способны.
Он шёл за нею из зала в зал, а девушка не замечала ничего. Она видела только Красоту, и не оглядывалась на окружающих. Казалось, они её не интересовали. Ему очень хотелось подойти к ней, заговорить, но он не решался. Ему казалось, что ничего умного, такого, что могло бы заинтересовать эту девушку, он не сможет сказать. Он любил искусство, но знал его не настолько, чтоб с умным видом рассуждать о нём, желая понравиться собеседнице.
И действительно, Наташа долго не замечала, что за ней постоянно идёт какой-то человек. Она стояла в зале и рассматривала античные камеи. На табличке было указано, что это резьба по сардониксу. Это слово ей ни о чём не говорило. Она не знала, что греческий сардоникс – это сердолик, да и каков сам по себе сердолик тоже не представляла. Она просто любовалась тонкостью работы, и удивлялась, как в маленькой камее смогли сочетать такие разные цвета: от коричневого до белого.
- Это вырезается из одного камня, он сам по себе многоцветный, - произнёс где-то сзади приятный мужской голос. – Мастер раскрывает его слои, создавая камею, видит в них свой сюжет.
Наташа оглянулась. Незнакомец будто прочитал её мысли, и объяснил, как это чудо сделано. Мужчина понравился ей с первого взгляда. Она смутилась.
- Спасибо, а я не знала, всё думала, как такие разные цвета в одно соединили. Теперь понятно. Но какое мастерство!
Дальше они пошли по музею вместе. Собеседник делал очень тонкие замечания по поводу экспонатов, Наташа тоже старалась блеснуть знаниями. А Эрмитаж давал массу тем для разговоров. Им было очень интересно вдвоём. Настолько интересно, что они забыли, что где-то есть буфеты, туалеты. Их питали искусство и взаимный интерес. И когда в малахитовом зале служительница предложила покинуть музей, поскольку время его работы закончилось, они оба очень удивились. День пролетел незаметно.
Из Эрмитажа они вышли вместе, прошли по набережной к Медному всаднику. Уже стемнело. Всё, что происходило в этот день, было настолько нереальным, что и памятник Петру Великому, казался сказкой. Не было ощущения, что всё это явь, а не сон. Ей надо было вернуться в явь, ощутить реальность происходящего, и она, перешагнув низкую ограду, подбежала к памятнику и обняла скалу пьедестала. Камень был шершавым, покрытым изморозью и очень холодным. И только тогда к Наташе пришло понимание, что всё это не сон, а прекрасная сказочная правда.
Она вернулась к своему спутнику, который стоял за оградой и с доброй улыбкой следил за Наташей. Её непосредственность и ребячливость ему очень нравились, и он невольно любовался девушкой.
- Вам не кажется, что пора поужинать? Приглашаю Вас в ресторан.
- Пойдёмте, - не раздумывая согласилась Наташа. А сама удивилась своему согласию. С незнакомцами она в рестораны не ходила, но тут… Ей казалось, что они давным-давно знакомы, день в музее их необычайно сблизил, к тому же не хотелось прерывать этот чудный сон. Он привёл её в ресторан «Москва», в какую-то маленькую комнату всего на три столика, при этом два других были свободны. Это радовало, можно было спокойно поговорить. Из большого зала доносилась музыка, но здесь она не оглушала, а была просто фоном для разговора. Уже сделав заказ, они, наконец, познакомились. Его звали Алексеем. Кандидат технических наук, сотрудник одного из министерств, в Питере бывает часто по долгу службы.
- Можно, я буду называть тебя Ташей, - вдруг переходя на «ты», сказал Алексей.
- Хорошо. Но и я буду звать тебя Лёшей. Идёт?
- Идёт, - отозвался он.
Ужин с Алексеем стал для Наташи серьёзным испытанием. Она не умела пользоваться ножом, и так и норовила переложить вилку из левой руки в правую. При этом краснела, бледнела и отчаянно стеснялась своих промахов. Ей было очень неловко от своего неумения. Алексей прекрасно заметил неловкость девушки, но старался не показать виду, чтоб ненароком не обидеть её. Он рассказывал ей о своём житье-бытье, о поездке на Кубу, о Москве, удивлялся, что Наташа никогда не бывала в Москве, только проездом, приглашал в гости.
Наташа слушала его, как заворожённая, это был совсем другой мир, так не похожий на её тихое существование в Уральске. Мир, заполненный яркими красками, удивительными событиями, и необъяснимой поэзией и романтикой. Она во все глаза смотрела на своего собеседника, и он видел в них её искренний интерес и восторг.
На следующий день они встретились возле Казанского собора. Встреча была недолгой, Алексей торопился на поезд, ему пора было уезжать в Москву. Он дал Наташе номер телефона, и взял с неё клятвенное обещание, что на обратном пути она обязательно ему позвонит. Попросил, на всякий случай и её уральский адрес. Телефона у Наташи дома не было.
В лагере было весело и интересно. Вокруг девушки крутились молодые люди. Раньше она бы с удовольствием пококетничала и пофлиртовала с ними, но теперь решительно отметала ухаживания. Все её мысли были только об Алексее. И он никак не могла решить для себя: звонить или не звонить. Но в столовой усиленно тренировалась в обращении с ножом и вилкой. А ещё её сильно мучил вопрос: женат он или нет. А если женат? Он не говорил о своём семейном положении, а она из деликатности не задавала личные вопросы, считая, что человек сам скажет, что считает нужным.
В Москве она точно решила для себя, что не будет звонить. Пробилась к кассе, чтоб закомпостировать билет на вечерний поезд, но ей ответили, что уехать невозможно, только после Нового года. В предновогодние дни, а было 29 декабря, все стремились попасть на праздник домой, поезда шли переполненными. Устроиться в комнату отдыха или гостиницу было тоже невозможно, знакомых в Москве никого, только один заветный номер телефона. Оставалось одно – позвонить. Наташа сдала вещи в камеру хранения и поехала в центр города, там, нашла свободный автомат, и дрожащими руками набрала номер.
- Здравствуйте. Это Наташа. Я в Москве.
- Таша! Как я рад! Я так боялся, что Вы не позвоните! Вы где?
- Не знаю. Где-то в районе Красной площади. Тут вот какое-то бело-зелёное здание, какой-то научный институт.
- Понятно. Знаете что, спускайтесь в метро, там есть скамеечки, сидите и ждите меня, я сейчас подъеду.
Станция метро была близко. Наташа спустилась вниз, но никаких скамеечек не увидела, и пошла дальше. Сама того не подозревая, она перешла с одной станции на другую, потом на третью, и здесь на перроне нашла скамейки, села на одну из них, и задремала. Теперь она была спокойна и уверена, что её найдут. Время от времени она открывала глаза и смотрела на снующих мимо людей. Один раз ей даже показалось, что мимо прошёл Алексей, но он не посмотрел в её сторону, и она решила, что ошиблась.
Так прошёл час, другой. Наташа поняла, что её так и не нашли. Только сейчас ей пришло в голову, что надо было сказать Алексею о шубе. Она в Прибалтике купила себе шубу, а коричневое пальто, в котором была в Питере, отправила посылкой домой. «Он же искал коричневое пальто, а не чёрную шубу. Лицо сразу не разглядишь, сначала ищешь человека по одежде, а уже потом смотришь на лицо. Сама виновата, - грустно думала Наташа, - значит, не судьба. Сейчас заберу чемодан и пойду по вагонам, может, кто из проводников сжалится, довезёт до Уральска».
По Казанскому вокзалу навстречу друг другу двигались две плотных толпы. Наташа шла по внутреннему краю одной из них, и рассматривала лица встречных, и вдруг… Они одновременно увидели и узнали друг друга.
- Таша!
- Лёша!
Оба обрадовались встрече и обнялись. Алексей больше часа искал Наташу на всех трёх станциях. Ему очень не хотелось потерять эту девушку. И уже ни на что не надеясь, он поехал на Казанский вокзал. И тут толпа буквально вынесла их друг на друга. «Это судьба,- подумали оба одновременно, - Такое только в кино бывает, да и то не поверишь».
- Сейчас мы поедем ко мне домой.
- А это удобно? Как твои домашние отреагируют?
- Нормально. У меня понятливые родители. А с женой я давно разошёлся, - ответил Алексей на так и не высказанный вопрос.
Действительно, отец сразу разулыбался, когда Алексей представил гостью, а мать, хотя и смотрела с неодобрением, но ничего не сказала, только поздоровалась. Наташу поместили в комнате Алексея. Тот открыл бутылку любимого вина, включил проигрыватель. В квартире зазвучала музыка Вивальди. На ночь Алексей ушёл спать в комнаты родителей. Наташа была и рада этому, и огорчена. Ей хотелось продолжения, но поступок Алексея ещё больше расположил её к нему.
Новогодние дни в Москве были продолжением питерской сказки. На другой день Лёша повез её в центр. Они бродили по кривым переулкам, любовались церквушками Зарядья, рассматривали старинную кладку в подземном переходе в Китай-город, зашли в Собор Василия Блаженного. Внутри сохранились старинные фрески, но они были ещё не отреставрированы, и внутри собор не произвёл на Наташу никакого впечатления. Он поражал своей красотой снаружи. Постояли у Лобного места, и Наташа вспомнила отрывок из поэмы Евгения Евтушенко «Братская ГЭС»:
- …И на Место Лобное
внучка взобралась.
Где стоял ты, Стенька, возле палача,
Абитуриентка пляшет ча-ча-ча!
Она прочитала весь отрывок. Читала она хорошо, и Алексей с удовольствием слушал её. Вообще в этот день ей хотелось петь, читать стихи, ребячиться. Она любовалась Москвой, да и что греха таить, своим спутником тоже. Мощный душевный подъём делал её свободнее, раскованнее, и Алексей чувствовал её привлекательность и непосредственность. Ему хотелось поймать её в объятия и поцеловать, но он боялся спугнуть её восторженное состояние, прервать эту искреннюю радость, испугать девушку.
Вечером они снова слушали музыку. На сей раз Алексей выбрал пластинку с оркестром Поля Мориа и галантно пригласил Ташу на танец. Они танцевали вдвоём в маленькой комнате, и им обоим было удивительно хорошо и радостно. Однако, поцеловать Ташу Лёша так и не решился. Ночевал он снова у родителей.
Тридцать первого Алексей пришёл с огромным зелёным и колючим свёртком.
- Ёлка приехала, - радостно на всю квартиру закричала Таша и захлопала в ладоши. На шум из кухни вышла Мария Фёдоровна, а из спальни Виктор Петрович. Оба улыбались, лесная красавица была всем в радость. Алексей быстро установил ёлку, и они с Ташей стали её наряжать. Мария Фёдоровна весь день крутилась на кухне, там что-то шипело, скворчало, но когда Таша предложила ей свою помощь, выпроводила её из кухни, сказав, что сама со всем справится. И теперь Таша была рада, что хоть чем-то может помочь в подготовке к Новому году. Игрушками были одни шары. Наташе это было непривычно. У них дома игрушки были разными, и это многообразие доставляло ей особое удовольствие. Она с детства любила украшать ёлку. А сейчас она развешивала самые маленькие шарики ближе к верхушке, Лёша определял самые большие на крупные нижние ветки, а потом они вместе оформляли средними шарами середину ёлки. Девушке казалось, что ёлка получится скучной, но когда зажгли огоньки, она поняла, насколько элегантно выглядит такое оформление.
К вечеру пришла Лёшина сестра – Галя. Гостья ей явно не понравилась. Улучив минуту, когда они были одни в комнате, Галя сказала:
- Я не понимаю, как это можно, приехать к незнакомому мужику в дом, жить несколько дней… Стыдно же!
Таша промолчала. Она и сама не понимала, как такое возможно, и осудила бы любую подругу. Но сейчас ей не было стыдно. Всё, что происходило между ней и Лёшей, было настолько чисто, органично и естественно, просто иначе и не могло быть.
Ночью за столом была напряжённая обстановка, и едва поздравив всех с наступившим Новым годом, Лёша позвал Ташу в гости к своему другу. Таша схватилась за шубу, но Лёша мягко отобрал её и повесил назад. Его коллега и друг жил этажом выше.
У Виталия было весело. Приятели Лёши с явным одобрением встретили Ташу. Она очень смущалась в незнакомой компании, и все старались помочь ей освоиться. Её наперебой приглашали танцевать, изящно спаивали, наливая французский коньяк, который она запивала Советским шампанским. Скоро она почувствовала себя свободной и пьяной. Но пьянил не коньяк, а вся эта интересная дружеская обстановка, а больше всего присутствие Лёши. За столом много шутили, потом кому-то пришла идея залезть на крышу, посмотреть на огни Останкинской башни. С шумом и хохотом выбрались по узкой лестнице на крышу. Был туман, и огней Останкино не было видно, но это маленькое путешествие ещё больше подняло настроение всей компании. Замёрзшие, но довольные, они снова сели за стол, и стали усиленно «согреваться». «Голубой огонёк» уже заканчивался, и диктор объявил премьеру фильма «Ирония судьбы или с лёгким паром». (Шёл год первого показа впоследствии самого знаменитого и любимого новогоднего фильма).
Фильм захватил всех сразу, разговоры за столом стихли. Все с интересом следили за фантасмагоричным, и в то же время таким реальным действом на экране. Наташа смотрела затаив дыхание. История, рассказанная в фильме, сильно перекликалась с её собственной. И она, как герой фильма, оказалась в новогоднюю ночь в чужом городе, в чужой квартире, и здесь встретила свою любовь. Любовь?... Она впервые мысленно произнесла это слово и вдруг поняла, что влюбилась, неистово, страстно, безумно и бездумно. Она искоса взглянула на Лёшу. Тот внимательно смотрел на экран, но Наташе почему-то почудилось, что и он находит сходство ситуаций, и тоже чувствует, что влюбился. Лёша почувствовал её взгляд, и улыбнулся ей, тепло и радостно. А когда зазвучало стихотворение «С любимыми не расставайтесь…», она чуть не расплакалась, так не хотелось ей завтра, нет, уже сегодня, уезжать.
После фильма пошли на улицу, проветриться. Играли в снежки, гоняли ногами по двору какую-то консервную банку, катались на «пятой точке» с детских горок. Новогодняя ночь всех этих взрослых солидных людей превратила на время в маленьких детей, и это было здорово и прекрасно. Только около шести утра все отправились восвояси. Спать.
Перед выходом на вокзал Лёша подарил девушке большой кусок янтаря. Янтарь был отпилен от большого, спилы были ровные, толщина куска была около половины сантиметра, длина – сантиметров шесть, и высота примерно четыре. Таша была очень рада подарку. Янтарь она очень любила. Тёплый солнечный камень. Она стала горячо благодарить Лёшу.
- Подожди, это ещё не все. Я хочу тебе ещё один подарок сделать, - сказал Алексей и повесил на шею Наташе красивый кулон на серебристой цепочке. Сам кулон был из мельхиоровой проволоки, в изящных завитках которой покоился кусочек янтаря, а внутри камня проглядывало застывшее в смоле какое-то насекомое.
-Это чтоб ты всегда помнила наши новогодние дни.
Алексей проводил Наташу на вокзал, посадил в полупустой поезд, и только здесь, на перроне, решился впервые её поцеловать.