Узкая каменистая дорога отходила от шоссе незаметно – дорожные службы не удостоили отметить ее никаким указателем. Рассел лихо крутанул рулевое колесо вправо, и видавший виды джип нырнул по крутому склону вниз, выбросив колесами пару булыжников на асфальт главной дороги. Девочки на заднем сиденье в один голос взвизгнули, а Рассел и Бобби, переглянувшись, усмехнулись.
- Полегче, Рассел! – воскликнула Айрис. – не очень-то большое удовольствие биться головой о крышу этой развалюхи!
Она вполне вольготно расположилась на коленях подруг, поедала арахис, и крутой маневр водителя действительно заставил ее стукнуться макушкой об обивку крыши. Пыль вилась за машиной столбом, полно было ее и внутри салона.
- Ты в машине прибираешься хоть, Рассел? – вопрошала Одри.
- Вопрос не по адресу, крошка, - Рассел кивнул на Бобби.
- Так это твоя машина, Бобби? Вот до чего ты ее довел.
- Откройте-ка окно! – подала голос Кэт. – Я не могу глотать эту пыль!
- Стекло не спускается, - съязвила Айрис, - ни справа, ни слева!
- Не гони, Рассел! – вновь воскликнула Одри.
- И, правда, сбавь обороты, - обратился к лихачу Бобби. – Хоть она у нас и рабочая лошадка, но беречь ее стоит.
- Ладно, - с довольной улыбкой сделал одолжение Рассел, переключаясь на нижнюю передачу, - какие мы нежные, не можем потрястись пару километров.
- Бобби, подскажи, как все-таки спустить стекло? – не унималась Одри.
Бобби смущенно улыбнулся. Он испытывал некоторое стеснение перед этой блондинкой, которая появилась в их колледже три месяца назад и которая словно озарила своей яркой внешностью и раскованностью скучные будни учебы.
- Там на двери есть одна хитрость, - обернулся Бобби, - все дело в стопоре. Убери его, но придерживай стекло.
- Да, - покрутила головой Одри, спуская стекло согласно услышанной инструкции, - у тебя здесь на самом деле все хитро!
Бобби поймал на себе насмешливый взгляд, отвернулся, но через несколько секунд оживился, подался вперед:
- Эй! Камень впереди! – крикнул он. – Что ты прешь напрямую! Объехать нельзя?
Джип взбрыкнул и продолжал путь.
- Так я не пойму, эта тачка у тебя внедорожник или нет? Что ты так трясешься над железкой? – и Рассел жизнерадостно похлопал друга по плечу.
- Если я подавлюсь арахисом по твоей вине, Рассел, - заворчала Айрис, - я тебя задушу!
- Если ты подавишься, ты никому больше не причинишь вреда!
Раздался смех, а Айрис лишь скривилась в ответ на реплику Рассела.
- Гад ты, Рассел. Сволочь. Дурак. Обормот.
Рассел, привыкший к склочности Айрис, широко улыбался.
- И идея у тебя дурацкая! – продолжала Айрис. – почему нельзя было махнуть со всеми ребятами в Финикс! Походили бы по кафе, аттракционам…
- Не хнычь, Айрис. Может, тебя еще на чертовом колесе покатать?
- А хоть бы и на чертовом колесе, чем на это чертово озеро переть!
- Ты скучная, Айрис!
- Уймись, Айрис!
- Помолчи, Айрис!
Ей открыли новую упаковку с арахисом, и она на самом деле замолчала. Но выражение недовольства не покидало ее лица.
Дорога пошла на подъем. Вдали темнело полотно шоссе, вдоль которого с южной стороны зеленели орошаемые фермерские поля. Но холм, на который они взбирались, был скуден на растительность. Только на самой макушке росла молодая сосна, лиственница, местами попадалась и осина. Машина преодолела крутой склон. Тут вершина холма раздваивалась своеобразным коридором. Колея терялась в извилистом ущелье, и здесь Рассел вынужден был ехать тихо, лавируя между валунами. По обе стороны красовались бурые известняковые стены. Редкие деревца цеплялись оголенными корнями за отвесные склоны.
- Еще один поворот – и мы на месте, - нарушил тишину Рассел.
- А почему нельзя было добраться до озера, как все люди добираются? – спросила Кэт.
- На том берегу скучно. И мусор один – толком не поплаваешь. А с этой стороны глубина приличная и вода чище.
- А я слышала, - заговорила Таня, молчавшая до сих пор, - люди боятся этих мест. Говорят, с этой стороны у озера нет дна.
- Чепуха, - беззаботно изрек Рассел, - меня ничем не запугать. Тоже мне… без дна… разве такое может быть в природе, Одри?
- Почему ты спрашиваешь у меня?
- У кого «отлично» по географии?
- В природе много необъяснимого, - в некоторой задумчивости отвечала Одри.
- Ну вот, не хватало… - начала было Айрис, но Таня, на которую в большей степени приходилась тяжесть тела Айрис, дружески заткнула ей рот рукой.
Наконец, показалось озеро.
Джип остановился на желтовато-бурой гальке берега. Выпускники высыпали из машины. Озеро притягивало их. Небольшое, вытянутое, оно было зажато в тиски крутыми голыми склонами и украшало их, словно отшлифованный драгоценный камень. Вода в нем была соленая. Ярко-синяя, завораживающая гладь озера отражала такую же бездонную синь неба, на котором лучилось щедрое летнее солнце. У озера жара не ощущалась. В стоячем, лишенном всякого движения, воздухе струилось какое-то умиротворение.
- Красота… - сказала Одри. Никто не мог возразить ей. Все смотрели на озеро.
Потом Айрис обернулась и показала на заброшенную хижину.
- А здесь до нас были.
- Этой хижине лет сто, не меньше, - сказал Рассел.
На склоне горы над хижиной бледнели выцветшие надписи.
- Шон Айчито, - прочла, разобравшись, Таня.
- Те самые, - изрекла Кэт.
- Те самые? – спросила Одри, оглядев подруг. – кто они?
- Это парни, которые здесь пропали. Семь лет прошло… - ответил Бобби.- им, кстати, было почти столько же лет, сколько сейчас нам.
- Пропали? То есть утонули? – в голосе Одри послышалась тревога.
- Пропали и все.
- Мне все больше и больше не нравится эта дурацкая затея, - заявила Айрис.
- Да ладно вам, - взбодрился Рассел, - вижу, вас легко загрузить разными небылицами! Эй, народ, шевелись! Мы не для того приехали, чтобы пялиться на эти письмена! Марш! Марш!
Он растолкал Бобби и девушек, и его командный голос, действительно, вывел их из некоего ступора. Он резво пробежал к машине, включил музыку и принялся разгружать снаряжение, посекундно подгоняя остальных. Вскоре на берегу выросла палатка, появился складной столик на низких ножках, на столике – провизия и выпивка. Настроение неунывного Рассела передалось всем. Рассел открыл бутылку:
- Надеюсь, никто не откажется от коктейля? На текилу пока не зарьтесь – она припасена на потом, - он разлил по стаканам, - ну, за кем тост?
Это был рослый, жилистый парень .Проницательная хитринка сияла в его глазах. Балагур и хохмач, он тем не менее мог быть серьезен и убедителен.
- Эй, Айрис! Скоро этот арахис у тебя из ушей полезет. Лучше раскрой ротик и скажи нам всем что-нибудь хорошее.
Но Айрис вновь недовольно сморщила нос; на лицах остальных светились ублаготворенные улыбки.
- Таня?
Та скромно пожала плечами и отказалась.
- Ты не пьешь, что ли, Таня?
- Нет, - Таня покачала головой.
- Конечно, того, что ты перебрала до пятилетнего возраста, тебе еще надолго хватит.
Все засмеялись. Рассел ударился в подробности:
- Помню: лежит Таня в луже посреди улицы и песенки поет, то-то было представление. Я вытащил ее из лужи и довел до дому, но она вместо благодарности отвесила мне оплеуху. Ты тогда была бой-девочка, Таня.
Реакцией на этот экскурс в прошлое был новый взрыв смеха.
- Отличный выбор, Кэт! Тебе очень идут эти солнечные очки! Только сдается мне, ты все-таки отобрала их у миссис Араухо : « А ну отдай свои очки, старуха, я всю жизнь хотела такие и, черт побери, сегодня меня ничто не остановит!», - говоря это, Рассел живо изображал описываемую сценку; кругом уже до слез смеялись, у Айрис, наконец, просветлело лицо.
Рассел перевел глаза на Бобби и с умилением оглядел искусное сооружение на голове друга, а именно: замысловатое подобие ирокеза, особенно возвышавшееся на макушке .
- А теперь поздравьте нашего Бобби с новой прической. Или ты дружище, наконец, научился обращаться с гелем или твоя собака от души полизала тебе голову. Ну, Бобби, хоть на сегодня выкинь из своей головы коней и сподобься на коротенький спич.
Смех зазвенел с новой силой. Даже Айрис отложила в сторону вожделенный пакетик и улыбнулась. Бобби благодушно кривился.
-Кому бы ты, Бобби, предоставил слово?
- Пожалуй, мисс «высший балл»
- Мисс вышибал? – нарочито удивился Рассел.
- Мисс выс-ший балл, - произнес по слогам Бобби.
- Ого, Боб, тебя сегодня пробило на образность! Кто же это у нас мисс Выс-ший балл, а? хотя, догадываюсь: эта наша новенькая! Что ж, тогда начинать мисс Высший балл! – пафосно объявил Рассел.
Одри была польщена. глаза Кэт и Тани излучали радость, в них не было и тени зависти, добрым и немного грустным показался и взгляд Айрис; Одри посетила мысль, что они стали близки ей, что доброжелательность их искренна. Ей захотелось сказать им много хороших слов, и решение, пусть на вид и шутливое, мальчиков выделить именно ее, Одри, показалось несправедливым.
- Бобби, Рассел, - изрекла она привстав, - я признательна вам, конечно, за то, что вы меня нарекли так: «высший балл», - она звонко засмеялась, - Боже, доведется ли мне когда-нибудь удостоиться такого , скажем так, звания . спасибо, мне это реально льстит, мне нравится. Но остальным-то девчонкам вы тоже угодите…
Слово опять взял Рассел. С наигранной солидностью он начал:
-Чтобы Рассел кому-то угождал? Кхм, ну если вы хотите, девочки, чтоб Рассел снизошел разок до вас и похвалил , что ж… начнем с Тани: Таня – это мисс … «молчунья», Кэтти – это без сомнения мисс «Отвяжись-ка», ну а наша Айрис – это мисс «вселенская скорбь», ведь глядя на нее, можно и слезу пустить.
- Да пошел ты, Рассел! – взорвалась Айрис и в бешенстве вскочила на ноги. – Ты воображаешь себя невесть кем, звездой экрана, но шуточки у тебя, сказать начистоту, убогие, мальчик! Давно хотела довести до твоего сведения - ты полный отстой и только-то и можешь, как помыкать этим чурбаном Бобби да расфуфыриваться среди куриц безмозглых, дур – да! Дур! Что, ты не дура, да? – бросила она Одри. – Фу ты ну ты, фифочка городская, цаца приезжая, задрала она нос, моль белая!
Одри , быстро придя в себя, с достоинством возразила:
- Какая же я моль? На мне такой чудный загар!
- А ты! – Айрис перекинулась на Таню. – Лыбится себе как тронутая, ей палец покажи – а она за свое хи-хи! А ты? – настал черед Кэт. – Ты чего уставилась? Умничка тоже нашлась, юристом она хочет стать, да ни фига у тебя не выйдет, по тебе за версту видно – дерёвня!
- Ты чё, кобыла! – возмутилась Кэт. – Да я тебе сейчас рога поотшибаю!
- У кобыл рог не бывает, это у таких коровищ, как ты, рога на загляденье!
- Ты чё, а! – психанула Кэт, порываясь к обидчице.
- Чё-чё! Вот и всё твое красноречие? Больше сказать нечего, адвокатша хренова?
Айрис наводила ужас. Она была похожа на разбуженный вулкан. Ругательства извергались из ее рта со скоростью шестиствольного пулемёта. Обозленная, и не менее устрашающая Кэтти отвечала тяжеловесными крепкими выражениями.
Драка казалась неизбежной. Рассел с нескрываемым любопытством следил за словесной перепалкой девушек, но стать свидетелем девчоночьей свалки, с визгом, царапаньем и вырыванием волос, не пожелал. Бобби с риском для себя встал на пути Кэтти, и та, распаленная до красноты на лице, не замедлила запустить руки в вылощенную шевелюру миротворца. Рассел принялся утихомиривать Айрис, но та лягнула его, вывернулась и, продолжая браниться, побежала в сторону хижины. Тем временем Кэт уронила Бобби и в желании выместить на нем свою злость навострила коготки. Но Таня и Одри бросились на выручку бедолаге Бобби и вызволили его из цепких объятий Кэт, которую обнял Рассел.
- Не позавидуешь твоему будущему муженьку, Кэт, - объявил Рассел.
- Можешь не беспокоиться, умник, - буркнула, раздувая щеки и отходя от ярости, Кэт, - тебе это не грозит.
- Что не грозит?
- Ты не будешь моим мужем, вот что!
Кэт зло отошла в сторону, присела на корточки, подобрала камешек и отшвырнула в сторону.
- Премного благодарен, Кэтти, - продолжал паяцничать Рассел
Таня и Одри привели Бобби в порядок, под чутким присмотром Рассела поправили ему прическу, наложили лейкопластырь на скулу.
- бр-р-р, она побежала в эту хибару, - ужаснулась Одри
- ( Слушайте, я полагал, что хотя бы на сегодня Айрис малость припасется чувством юмора, но оно у нее начисто отсутствует.
- А у некоторых начисто отсутствует чувство такта, - изрекла с осуждением Одри
- Откровенный намек, я б сказал. Кхм, пожалуй, я действительно чуток с ней перебрал.
- Чуток? Мне бы тоже не понравилось, если бы меня назвали «мисс вселенская скорбь»
- И кстати, Рассел, я не пила в детстве водку! – заявила Таня.
- А что же ты делала в луже?
- Я лежала в луже и притворялась пьяной, чтобы на меня обратили внимание мои родители, чтоб они наконец перестали пить и ссориться! Но тут подошел один сопливец, которому вечно не сидится дома, и вытащил меня оттуда!
- Добро, чуваки, - примирительно развел руками Рассел, - давайте будем в наш выпускной вечер распускать сопли и хныкать. Давайте уподобимся Айрис. Любому есть что вспомнить и есть на что обидеться, так что вместо того, чтобы весело проводить время, будем лить слезы: «Ах это не так, то не так!» согласен, настроение оказалось малость подпорченным, но что делать, жизнь преподаст нам кучу еще не таких конфузов, и если впадать в депресняк по поводу любой ерунды, то мои вам соболезнования!
сейчас же не произошло ничего такого, чтобы адекватно напрягать нервные ресурсы; Айрис проявила себя в своем репертуаре, покричала и убежала – ну сколько раз так было, а? хорош киснуть, челы, - он обвёл пытливым взглядом друзей, стараясь выявить слабое звено, которое могло окончательно сойти с орбиты праздничного настроения. И чтоб приободрить павших духом , он пошел по проторенному пути.
- Прикиньте: Бобби часами торчал перед зеркалом и укладывал причесон на все лады, то разводил волосы с проборчиком, то завивал челку, то распрямлял ее, наконец выбрал этот ирокез – весьма неслабый – думал, как будет охмуревать то одну, то другую, то третью – и что же в итоге? Запускать руки в это творение искусства – это вандализм и дикость, леди,) это говорит о том, что вы нисколько не ощущаете величие сегодняшнего дня – а сегодня что? – правильно, выпускной! Который будет раз в жизни и после которого мы расстанемся. Разойдемся в разные стороны и перестанем надоедать друг другу. И что мы сохраним в памяти, чуваки? Возьмите себя в руки, точнее, расслабьтесь, релакс, перестаньте хоть на сегодня цепляться к мелочам, станьте выше суетных страстей, выше обид и болезненного самолюбия, - голос Рассела становился все проникновеннее и патетичнее , - сегодня мы – единое целое с природой, мы скинули бремя уроков и избавились от оков условностей, нам никто не пудрит мозги и не вешает лапшу на уши, сегодня каждый может заикаться, запинаться, пить или не пить, говорить невпопад, выговаривать все, что накипело, а самое главное веселиться! Барышни, вы все сегодня удивительно милы, Кэтти – ты прелесть, но была бы вдвойне прелестней если в знак примирения поцеловала Бобби!
- Еще чего! – дулась Кэт.
Всем известно ничем не преодолимое упрямство апачей, и просить о чем-нибудь Кэт, к тому же все еще разгоряченной недавней свалкой, было равнозначно тому, чтобы пробовать вызвать дождь в пустыне Сонора. Но Рассел был не из тех, кто опускал руки. Он объявил:
- Тогда за тебя это сделают Одри и Таня, и тем самым покажут пример, как надо превозмогать обидчивость и становиться ближе к вселенскому разуму, а воплощением этого разума , как всегда, являюсь Я!
Девочки никогда не могли устоять перед игривой напыщенностью Рассела, очередное его самовосхваление воскресило смех. Кэтти присоединилась к подругам, как-то неловко посмеялась, борясь со стрессом . Она подошла к Бобби:
- Извини, Бобби, тебе досталось ни за что! Это было в первый и последний раз!
Она чмокнула Бобби в щечку, и все еще пунцовая отошла; Бобби смущенно поводил плечами. Одри и Таня хлопали в ладоши, а Рассел торжествовал:
- Итак, дети мои, вечер продолжается!
Динамики автомобиля. До этого молчавшие, зазвучали на полную громкость.
- Хотя… - Рассел тут же уменьшил звук. – Дадим же слово мисс «высший балл» да и всем остальным, присутствующим.
- Нет, сначала капитану.
- Ты хотела сказать - Богу? Ну, раз уж так, - он солидно кашлянул, - выпьем за наш уик-энд!
- Какое короткое Божье слово…
- Но в то же время убедительно и емко. Вообще-то, я не мастак по части толкать речь. А ну-ка пускай каждый произнесет речь, прежде чем мы опустошим наши стаканы!
И Рассел заставил каждого произнести тост. Завершала Одри. Ее слова были в меру пафосны и несколько волнительны, и аборигены искренне зааплодировали ей. Все выпили. После этого девушки расположились загорать, а деятельный Рассел потащил Бобби собирать дрова для ночного костра.
***
Гора, близ которой и была облюбована стоянка, была весьма примечательной. В сторону озера склон был крутым. Он обнажал наслоения разных оттенков: серых, кирпично-красных, бледно-желтых, местами ярко-оранжевых и представлял собой подобие ступеней с обвалившимися краями. На этом склоне пучками росли приземистые темно-зеленые кустарники и желтые цветы. Низкие сосны и лиственные деревья окаймляли край обрыва. В нескольких шагах за ними высилась совершенно засохшая лиственница. Посетителя этих мест всегда впечатлял вид мертвой великанши, стоявшей на камнях. Чем она питалась, когда была жива? Множество сухих веток лежало вокруг нее. Так что не составляло труда связать несколько охапок. Рассел и Бобби резво управились с делом.
- Рассел, что за живчик обосновался в тебе? – спросил Бобби, когда они присели отдохнуть.
- Завидуешь, Бобби? Да , я такой, спасибо предкам. Кровь во мне горячая. Я истинный апачи. Я парень не промах. Но и ты, Бобби, малый что надо. Только вот, слишком уж ты рассудительный, что ли. Не по-нашенски это как-то. А меня нрав не такой. Помнишь случай с Противогазом? Он угнал твой мотоцикл, а ты пустился с ним в душеспасительную беседу, как пастырь какой. Тут подошел я в двух словах объяснил Противогазу, как он был не прав.
- Да. Помню, - помолчав, Бобби, продолжал: - тебе нравится Одри?
- Спросил! Разумеется, мне чертовски нравится Белоснежка. Ты тоже сохнешь по ней.
- Я влюблен в нее, но знаю, шансов на ответные чувства у меня нет.
- Вот девиз неудачников: « у меня ничего не получится». Поверь, девяносто девять из ста девчонок и не взглянет на этакого рохлю. Ты их бабской сути не знаешь. Матушкой-природой в них заложена тяга к мужику, Мужику, понимаешь? Им нужен добытчик, брутальный зверь, завоеватель, если хочешь знать. Не исключено, порой они могут заслушаться стишками, им это тоже нравится, но до поры до времени. А когда придет момент истины, момент когда надо выбирать, они предпочтут неандертальца какому-нибудь отягощенному лишним IQ Ботанику.
С Эройкой ты был слишком обходителен. Цветочки, мороженое, охи-ахи и уси-пуси. Их это напрягает. Будь плохим. Наглость, цинизм и кидалово – вот что приводит баб в экстаз и перед чем они готовы преклоняться. Без перчинки им жизнь не жизнь.
- В чем-то ты прав, Рассел, а в чем-то нет.
- Молодцом, Бобби! Похвально, что у тебя есть собственное мнение!
- Так как, значит, подкатить к милахе Одри?
- Ого-го, как заговорил, - засмеялся Рассел, - легко схватываешь, хвалю! Как говоришь, подкатить? « Алло, крошка! А не пройтись ли нам по набережной?» Стоп! Что за дела? между прочим, у меня у самого сегодня виды на Одри!
- Ты мне друг?
Рассел задумался:
- Впрочем, и Кэт обворожительна… ладно, уступаю тебе Одри. Но смотри, даю только одну попытку, ха-ха! Слушай, а ведь Кэт тоже ничего себе?
- И в Тане тоже что-то есть.
- Она мне сестра, не забывайся.
- Троюродная.
- Без тебя знаю, что троюродная. Все равно… а как тебе Айрис?
- Айрис? Да ну ее, она настолько стервозна, тут внешность отходит на второй план.
- Ну, оцени ее внешность по отдельности от ее характера. Она же мексиканка. Дикая штучка.
- ну личиком Чисто внешне она достаточно-таки симпатична, я б сказал. Но эта кислая маска – она не сходит с ее лица и портит его.
- Впечатляющую сценку она сегодня закатила. А знаешь, в ней что-то есть, - выражение задумчивости на миг посетило лицо Рассела; он качнул головой и хлопнул однокашника по плечу и продолжал, - буду с тобой откровенен. Одри как ни крути человек из другого мира, она не наша. Не знаю, что за ветер занес ее к нам, но она мила с нами до поры до времени. А где-нибудь у себя на Пятой авеню пройдет мимо и не признает за своего. Таня … что она за человек, не понял до сих пор. Она угрюма. Кэт – эгоистка. Витает в облаках. А вот Айрис из таких гремучих особ, которых если укротить да приласкать, будут верны тебе до конца дней. Ну ладно, хватай дровишки, да побольше, давай спускаться.
Дрова с грохотом были скинуты близ палатки. Их должно было хватить на большой костер. Бобби взялся за приготовление бутербродов, а на предложение Рассела искупаться отказался.
- Зачем мы приехали на озеро, если не плавать? – усмехнулся Рассел. – Ладно, готовь хот-доги, таракан.
Он разделся и смело бросился в воды озерка. Мощными гребками он заплыл чуть ли не в самую середину водоема. Поминутно ныряя и выныривая, он громко звал к себе. Но Кэт и Таня плескались на мелководье. Айрис, ко всеобщему облегчению, выбралась из хижины в купальнике, прошла на берег, подложила полотенце и легла. Одри же предпочла забраться наверх, в углубление на крутом склоне и посидеть там, загорая. Оттуда на самом деле открывался великолепный вид. Глубокие цвета неба , четкие линии горизонта, очертания озера и насыщенные краски каньона способны были вызвать эстетический экстаз, пожалуй, даже у черствого обозревателя.
Она задержала взгляд на Расселе. Хороший пловец. Она всегда завидовала тем, кто умел держаться на воде, не боялся её. Атлетическое тело Рассела белело среди светло-лазурных вод. Вдруг какая-то темная масса быстро всплыла с глубин озера и приблизилась к пловцу. Тот в это время в очередной раз нырнул и надолго исчез. Что это было? – От испуга у Одри часто забилось сердце. Она привстала и сняла очки. – Привиделось? Воды озерка были спокойны, ничего в них не темнело. Но где Рассел? Из груди девушки готово было вырваться тревожное восклицание, как ее опередила Кэтти. Она громко завопила от страха. К ней присоединилась Таня. Девочки опрометью бросились на берег, словно стали жертвой нападения. А из-под мелкой волны возник Рассел. Он встал, распластав руки в стороны, как Искупитель в Рио.
- Рассел! – визжала Кэтти. – Я убью тебя!
- Ты хотела сказать: я люблю тебя?
Так веселилась молодежь.
Одри вздохнула с облегчением. Да, Рассел изрядно щекочет нервы! Что ж , в этом есть какой-то драйв! Это лучше чем скука! Одри не замечала, что все это время на нее снизу вверх поглядывал Бобби, делавший вид, что готовит обед.
Он видел, как она, успокоившись после очередной выходки Рассела, уселась на нагретый солнцем камень и вновь стала озираться вокруг. Момент – лучше и не представить; Бобби деловито пробежал к джипу, открыл дверь, закрыл, помедлил, набираясь духу. Мысли роились в голове, подбирались и отбрасывались слова, а между тем Одри могла встать, пройти в воду и присоединиться к подругам. Бобби проклинал свою неуклюжесть и нерешительность.
Будь мужиком ! грозно звучали наставления в его ушах. Будь зверем и завоевателем! Решись же! Покончи с сомнениями прямо сейчас! Пусть она узнает, пусть засмеется, пусть реагирует как ей угодно. Ну же, если ты не сделаешь шаг, ты … ты … слабак!
И Бобби бросился в атаку. Он откровенно подбежал к скале и стал карабкаться на нее, предпочтя прямой, но отвесный, полный опасностей путь обходной тропинке. Сверху зазвенел чистый, столь волнительный смех Одри, которая принялась подбадривать своего отчаянного завоевателя.
- Ну же! Давай! Смелей! Смотри, не сорвись!
Кстати, Бобби действительно рисковал. К тому же он побаивался высоты. К тому же, он побаивался признаваться в этом – никто из апачей не понял бы его. Одри заметила, как сквозь решимость в глазах искателя приключений мелькнул на секунду испуг. Она склонилась и протянула руку. Поборов стыд, Бобби взялся за ее руку и был вытянут на вершину. «А она сильная,» - подумал он.
Он увидел вопрошающую улыбку, лукавый смех в глазах Одри и как ни бился над собой в этот момент, никак не мог в развязной манере обосновать свой поступок. Она молчала, готовая рассмеяться.
- Куда ты намерена ехать после? – спросил Бобби. Почему-то только это пришло ему в голову.
Она конечно же, сразу залилась громким смехом.
- Хорошее начало, - промурлыкала она. – что же, ради того, чтобы узнать, «куда я намерена ехать после», ты проделал столь опасный путь, а потому я с радостью отвечу тебе.. Знаешь, я не намерена куда-либо отсюда уезжать. Планета Земля – уникальное место во Вселенной, и любое место на Земле достойно того, чтобы на нем жить.
Она говорила, чуть зажмурив глаза и задрав подбородок. Когда она говорила, шевелила губами, кончик ее очаровательного носика мило колебался. Томный бархатец в ее голосе сводил с ума!
- Ты намерена остаться в индейской резервации, жить среди голых камней и сухих ветров?
- Чему ты так удивляешься? Что из того, что я не индианка? Я не нахожу ничего зазорного в том, чтобы жить на этих просторах, в этой тиши, вдали от суеты городов. Работа здесь найдется, выйду замуж за индейца, нарожу ему детишек…
Дыхание Бобби замерло, глаза воспламенились и недвижимо уставились на лицо Одри. Она откровенна с ним! Тут Одри открыла глаза, поймала боготворящий взгляд Бобби, заглянула в его приоткрытый рот и… рассмеялась.
- Ты поверил мне! ох, до чего же ты и наивный, Бобби!
- Да, да, я лох!
- Первая ошибка лузера, - Одри игриво погрозила пальчиком.
Бобби выжидающе замер.
- Признаваться, что ты лузер.
- Я простофиля.
- Ты не простофиля, Бобби, ты дельный мальчишка. Ну же, не распускай нюни.
- Это все наше пресловутое индейское простодушие. Оно позволило белым отобрать у нас лучшие земли, загнать нас в резервации и стать хозяевами на континенте, которому дали имя Америка.
- Ох, я знаю эту историю: коварные бледнолицые пользовались прямодушием индейцев, обманывали их, сеяли среди них вражду, и, наконец, благодаря преимуществу в оружии, сгоняли с нажитых мест.
- Индейцам никогда не забыть горечи жестоких поражений и притеснений. Ты белая, тебе легко говорить об этом с издевкой в голосе. Ты белая и гордишься этим.
- Да, я горжусь этим, - задрала нос Одри, - я горжусь, что я оса , белая англо-саксонская протестантка.
В напыщенности ее слов чувствовалась притворность, и Бобби старался подавить свою обиду. У него не получалось
- А я горжусь, что я апачи.
- Отлично. К чему эти мысли о прошлом, Бобби? Ты невыносимый бука, и как я тебя сейчас терплю, сама удивляюсь! Вот ты вдруг надулся на меня за то, что я белая. А мне, к примеру, никогда не приходило в голову дотошно копаться в своих корнях; что из того, что я наполовину франко-канадка, наполовину – англосаксонка? ( если: англосаксы и французы долго не могли ужиться ) ( Если верить истории) Тебе ли, любителю истории, не знать, как враждовали французы и англосаксы? То англосаксы били французов, то французы били англосаксов, то они мирились и заодно били кого-нибудь третьего, а потом снова ссорились. Вот одна моя часть англосаксонка, а другая – француженка, что, им теперь колотить друг друга? – она изобразила что-то наподобие самоистязания.
Бобби вдруг подумал, как бы Рассел отозвался на ее откровения. Тот бы, без сомнения, лукаво прищурился бы и спросил: «А груди у тебя больше французские или саксонские?»
Но Бобби только позавидовал жизнерадостности друга, а сам с упрямством продолжал в своем духе:
- Я знаю своих предков до четырнадцатого колена. Я происхожу из рода великих шаманов.
Одри озадаченно глянула на Бобби.
- И я знаю своих предков. У нас дома генеалогическое древо есть.
- Генеалогическое древо? Здорово. Расскажи об этом.
- Ох, это весьма утомительно.
- Одри, сегодня ты взялась быть со мной откровенной и терпеливой. Ну же, расскажи, хотя бы в общих чертах.
Одри все так же снисходительно смотрела на Бобби
- Давай лучше по очереди вспоминать предков, Бобби; я назову, потом ты, так, в конце концов, мы доберемся до нашего общего кенийского прародителя.
Шутка Одри возымела-таки действие на Бобби. Индеец улыбнулся и помолчал.
- Что это у тебя за камень, если не секрет?
Бобби решил переменить тему.
Одри выудила камешек из отворота футболки.
- Это обычный сапфир. Вернее, необычный. Он заряжен особой энергией. Он притягивает деньги.
- Притягивает деньги?
- Сказать по правде, этот камешек привлекает не сами деньги как таковые, а, как бы точнее выразиться, материю богатства. Этот амулет поможет обнаружить энергетическое русло, погрузиться в него, черпать оттуда всё, что понадобится. Понимаешь, эти потоки проходят и в пространстве и во времени. Это как реки. Некоторые из них могут изменить русло, могут помелеть и даже высохнуть. Но таких рек много! Важно всегда быть на плаву, знать, что богатство неисчерпаемо! - глаза Одри загадочно блеснули. Она сняла цепочку и любовно провела пальцами по овальным серебряным звеньям и камешку.
- Значит, с этим камешком ты не будешь знать забот? Деньги сами будут наполнять твой кошелек?
- Нет, конечно. Чтобы камешек не терял своей магической силы, мне, ее хозяйке, всегда надо быть на высоте и никогда не лениться, не бояться, не жадничать( точнее – не скупиться) и не быть на вторых ролях.
- Вот почему ты всегда хочешь быть первой.
- Да.
- Ты хотел спросить о камне?
-Да. Что-то о магии денег. Помнишь, недавно приезжал к нам в школу один проповедник, втирал нам что-то там об экономии, о том, что ресурсы планеты на исходе, и что следует распоряжаться всем бережно. Особенно мне втерлись в память его слова о машине, типа купил ее, вот и езди на ней всю жизнь, а лучше всего вообще пешком ходить.
- Вот пускай сам пешком и ходит. А я намерена менять машины как перчатки, жить в роскоши и изобилии. Пусть экономят другие, а такие были, есть и будут всегда. Их большинство. Все они хотят денег, многим их вечно недостает, и в умах людей волей-неволей зарождается мысль, что все на земле ограничено .
- Вот это и озадачивает меня, что делает белая девушка, обеспеченная и красивая, в индейской резервации?
- Мой отец стал важным свидетелем по одному очень серьезному делу. Темная история… Он сам раньше был вхож в эту организацию, но когда ребята там стали готовить настоящий переворот, войну, решил сдать их. После этого, разумеется, мы не могли оставаться жить там, где жили. Отцу сделали пластическую операцию, и где он сейчас, я не знаю – точнее, пока не должна знать. Мама в Финиксе. Ей придумали неплохую легенду, и сейчас она работает в пиццерии. Я по условию программы должна пробыть здесь еще пару дней, получить документ об образовании и ехать туда, куда мне скажут. Я, правда, краем уха услышала что-то о Канаде, ну да ладно, можно жить и в Канаде.
- Выходит, Одри – не твое настоящее имя?
- Мне оно нравится, - улыбнулась девушка.
- Постой, а эта толстая бабка, с которой ты здесь живешь, кем она тебе приходится?
- Она неплохо справляется со своей ролью, не так ли?
- Я бы даже сказал, что вы похожи.
- Иногда меня посещают сложные мысли. Мне кажется, что существуют не четыре и не пять измерений, а миллиарды, вернее, бесчисленное количество измерений. Например, сейчас все мы находимся в одном измерении, а в другом, каком-нибудь параллельном измерении, ты завершаешь учебу не здесь, с нами, а у себя, в своем городе. Еще в одном измерении людей нет вовсе, динозавры продолжают жить, потому что та комета, которая сгубила их, в том измерении свернула на один градус в сторону и пролетела мимо Земли.
- Ох, как всё запущено, как всё сложно с тобой, Бобби! Тебе надо немедленно расслабиться! В нашем возрасте вредно быть философом. Не парься хей, чувак
- Так зачем же в школе нам вбивают в голову знания?
- А ты не позволяй себя морочить.
- Как же тебя зовут на самом деле?
- Не скажу…
Обстановка располагала девушку быть откровенной. Она оглядела горизонт небо. Всё казалось ей необыкновенным.
- Мы всю жизнь равнодушно проходим мимо красоты, - с вдохновением ( с притворным или настоящим) изрекла Одри, - не замечаем ее, ищем ее где-то далеко, а красота рядом, вот она: эти горы, это озеро, эти волшебные виды
Кэтти и Таня выбрались из воды на хрустящую гальку и принялись растираться полотенцами. Они немного продрогли.
- Не понимаю, как он плещется в такой холодрыге, - кивнула в сторону Рассела Кэт, - даже возле берега не так тепло.
- Плюхается как кит, - согласилась с улыбкой Таня.
- Оказался в своей стихии, - съязвила Кэт.
Они растерли хорошенько руки и плечи. Потом Кэт, словно решившись на какой-то отчаянный шаг, потянулась к ведерку со льдом и достала оттуда пузатую бутылку водки с ярко-красной наклейкой, открыла её .
- Давай, Таня, выпьем, а то нас оставили одних. Рассел вон всё ныряет, а эти заворковали на скале.
- А Бобби еще тот ухажер оказался, заинтересовал, кажется, бледнолицую, - захихикала Таня.
- Это он все время притворялся у нас скромненьким, до поры до времени, а сегодня, как Рассел говорит, его пробило.
- Пробило на героизм! – договорила Таня.
- Ну давай , подруга, выпьем!
И Катя разлила из бутылки по рюмкам до краев.
- Ты знаешь, Кэтти, я не пью.
- О Боже, Таня, ну не будь такой букой хоть сегодня! Релакс, расслабься, сегодня позволительно отойти от правил!
- Лады, выпью одну, но только одну - познакомлюсь со своим врагом поближе. Ну…
- За нас, Таня! – Кэтти капнула по обычаю из рюмки и чокнулась с подругой. – Пей разом, до дна!
И девушки выпили.
- Как тебе? – спросила Кэтти. – Ты жива?
- Почти… - просипела Таня, ставя на столик пустую рюмку.
Кэт с любопытством взирала на подругу. Страдальческая гримаса держалась на лице Тани недолго. Она пришла в себя, открыла глаза:
- Слушай, а как приятно стало… Голова чуток кружится, но так легко, свободно вдруг…
- А я что говорю, люди всегда расслаблялись так. А расслабляться, как уже сегодня было сказано, время от времени полезно! Давай по второй! Ты слышала : между первой и второй – перерывчик небольшой?!
И Кэтти, взбодренная переменой в настроении Тани, разлила по рюмкам. Водка весело булькала в горлышке.
- Теперь я понимаю предков, ха, - улыбнулась Таня, - они гнались за релаксом, они хотели вечного релакса.
- А чем больше заниматься здесь, Таня, чем? И хватит париться насчет родителей – не у тебя одной они любят выпивать.
- Послушай Кэтти, а алкоголь действительно развязывает язык, раскрепощает что ли. Послушай меня…
- Да, Таня, говори, я слушаю.
- Знаешь, Кэтти, как я боготворила в детстве своего отца? Он казался мне героем, красавцем, и самым лучшим в мире мужчиной! Он уезжал куда-то на заработки, привозил мне кое-какие подарки, хотя , взрослея, я стала понимать, что он дарит из года в год одни и те же куколки и игрушки. Но я всегда ждала его и встречала его с радостью, с чем бы он ни приехал. Затем, после приезда, он, конечно, отмечал свое явление домой, родители надолго переставали обращать на меня внимание, но в редкие минуты, когда отец усаживал меня на колени и начинал со мной разговаривать, я вновь чувствовала себя счастливой. А рассказчик он хороший! Он рассказывал мне, что работает в богатой компании, занимает там важное место, хорошо зарабатывает, но зарплату использует пока не всю - деньги он откладывает на счет в банке, чтобы потом, накопив, купить нам большой, красивый дом в городе! Он так и описывал этот дом: двухэтажный особняк, широкий двор с зеленым газоном, с двумя гаражами, бассейном. Я жила мечтой об этом доме, я жила мечтой о том дне, когда мы, наконец, распрощаемся с убогим нашим двором, обшарпанным домишкой, пыльной улицей, сядем в новенький папин минивен и поедем в новый дом, жить новой жизнью! Ничто не могло поколебать моей веры в мечту – ни насмешки в школе, ни мамины бурчания и колкие отзывы – я считала, что окружающие поступают так из-за зависти и злости. Но однажды я с дядей Ником поехала в Финикс и побывала на работе папы. Вот это, милая Кэтти, действительно был день крушения мечты! Какая-то захудалая автостоянка на окраине города, машины, ворота, будка, и вот в этой будке и работал мой отец! О, конечно, это очень престижная и денежная работа – целыми днями нажимать на две кнопки да полёживать на диванчике, когда выдавалось затишье! При мне какой-то толстый дядька в темных очках отчитал папу, и он выглядел таким жалким! Мне он как-то неловко улыбнулся, переговорил с дядей Ником и поплелся на свою работу, в свою будочку, дальше нажимать на эти чертовы кнопочки да слушать брань недовольных клиентов. Нет, любовь к отцу нисколько не отступила, она наоборот обострилась, но к ней тогда примешалась такая жалость… - Таня всхлипнула, - жалость до боли и недоумение. Зачем? Зачем добровольно обрекать себя на эту убогость? Зачем соглашаться быть маленьким человечком? Зачем лишать себя радости общения с семьей? Вместо того, чтобы жить пусть и бедно, но достойно, в окружении родных, просиживать днями в этой будочке? Приехав же домой, посвятить дни отдыха дурману?
- О кей, Таня, хватит соплей, - Кэт вновь разлила по рюмкам, - давай выпьем и закусим!
- Нет уж , Кэтти, позволь излить мне душу, мне станет легче!
- Сначала выпьем, - щеки Кэт алели, в глазах заплясали задорные огоньки, - пей!
Таня покорно выпила, морщась, Кэтти умело опрокинула рюмку и тут же поднесла, нет не себе, а подруге кусок пузырчатого желтого сыра и кусок бекона.
Еда показалась Тане необычайно вкусной, но ей хотелось выговориться
- Он мог бы заниматься здесь лошадьми, мог бы открыть мастерскую , да делать все что угодно, вести пусть и мелкие, но дела, которые приносили бы деньги семье. А если бы не пил, я уверена, мы бы жили богато, жили хорошо!
- Ты и сейчас живешь хорошо, подруга, над тобой мирное небо, светит доброе солнце, есть крыша над головой, ты не голодаешь – что еще надо?
- Знаю, это слова твоей бабушки, которая успокаивает тебя, когда и тебя припекает поныть!.. Пойми же, я не могу вытравить из души эту чрезмерную жалость! Жалость к родителям, к себе, к народу своему, в конце концов, я слишком чувствительная, я не приспособлена к самостоятельной жизни, я если честно боюсь, что со мной будет дальше? Смогу ли я обустроиться в дальнейшем, не повторю ли я судьбу родителей и не пойду ли по замкнутому кругу?
Кэтти улыбалась. Она торжественно разлила остатки алкогольного напитка. Это и бодрило и трогало Таню.
- Вот что я скажу тебе подруга. Не копайся в себе. Будь проще. Дыши полной грудью, расправь плечи и иди прямо вперед, не оглядываясь и не сомневаясь. Ты дочь великого племени, с тобой все будет хорошо! это говорю тебе я, внучка шаманки и сама шаманка!
- Ты так вдохновила меня, шаманка-адвокатша! У тебя тоже великое будущее!
Таня и Кэтти дружно и громко засмеявшись обнялись. Им хотелось продолжения.
- Слушай, а чего это Рассел так трясётся над своей текилой, а? – ()
- Давай опустошим и текилу! – предложила осмелевшая Таня.
- Давай! Мы разве виноваты, что к нам никто не желает присоединяться! Не будем никого ждать. Не обязаны…
Рассел, обтираясь полотенцем, подошел незаметно.
- Оппаньки!
Застигнутая врасплох, Кэт всё же быстро приняла вызывающий вид. У Тани это получилось не столь убедительно.
- Я впечатлен, браво, удивлён! – при сиих словах он выразительно глянул на Таню, которую выдавали пунцовые щечки. – Я приведён в замешательство! – картинно продолжал Рассел. - Не собираюсь читать нотаций, леди, но: вы посягнули на вещь, на которую я самолично наложил табу! Более того: вы кощунствуете над ней – ее так не пьют!
Кэтти , которой винные пары преувеличили бойцовский пыл, поднялась на ноги. Правда, ее чуть-чуть шатало.
- Не ругай нас, а не то узнаешь, каково будет моему будущему избраннику, если он посмеет огорчить меня! – в её глазах полыхнули опасные огоньки.
Рассел наигранно принял боевую стойку.
- Твоему муженьку, Кэтик, придется заниматься смешанными единоборствами, чтобы выжить с тобой. Ты взрывоопасная штучка.
- Ну так готовься! – было непонятно, заигрывает Кэт или поддается приступам гнева. Но судя по тому, как она замахнулась, стало понятно, что она больше сердита, чем влюблена. Однако Рассел предсказуемо легко уклонился от ее удара. Обхватив каратистку за бедра, он ловко ее поднял. Она повисла руками на его шее. Рассел был бережен с ней, и это ее пленяло. Злость ее улетучилась.
- Мне уйти что ли? – пьяно хихикнула Таня.
- Весьма поспешные умозаключения, - Рассел снисходительно улыбнулся Тане, - никуда уходить не надо, – он осторожно усадил Кэтти на подушки, а та в ответ ударила его по плечу, правда, вполсилы.
- Прошу не распускать руки, мисс! Итак, на чем я остановился? Ах да, на текиле! Хорошо хоть я застиг вас вовремя.
- Мы неправильно пьем, да, её?
- Я объясню вам, но подождем немного: к нам идет влюбленная парочка!
И на самом деле, к палатке приближались Бобби и Одри. Было заметно, что Бобби пытается взяться за руку девушки, но та не соглашалась на это.
- Вижу, уроки мои не прошли даром, - подмигнул Рассел и дружески хлопнул однокашника по плечу. Тот изобразил на лице недоумение.
- Вау, сегодня день открытий! – раскрепощенно подхватила Кэтти. – Бобби, не ожидала от тебя! Да ты просто мастер пикапа !
- Ты красавчик, Бобби! – поддержала подругу Таня.
Бобби, как ни старался, не мог скрыть смущения. Улыбка же Одри была непринужденной.
- По-моему, вы нас не так поняли, - она уселась и вытянула ноги, - мы просто побеседовали, а вы уже поспешили с выводами. Какие вы испорченные!
- Какие же выводы должны напрашиваться при виде двух воркующих голубков? – Кэтти стала вызывающе остра на язык.
- Прямо-таки воркующих и прямо-таки голубков? – отозвалась Одри. – А впрочем, завидуйте молча.
И она демонстративно подвинулась к Бобби.
- Сегодня день, дети мои, - взял слово Рассел, - когда все мы ведем себя естественно. А чтобы остатки стеснения покинули нас… друзья, сядьте ровнее, теснее, я разолью текилу и объясню, как с ней надо обращаться.
- О, текила! Нас, девчонки, окружают настоящие гуру! Один спец по соблазнениям, другой – по дорогим алкогольным напиткам! Сколько ты копил на текилу, Рассел, если не секрет? – иронизировала Одри.
- Не секрет – пришлось потратиться.
- Мы все внимательно слушаем гуру! Просвещай же…
Ловким движением, как заправский бармен, Рассел разлил напиток золотистого цвета по рюмкам.
- Дамы и господа, пожалуйста, по кусочку лимона, - он раздал дольки лимона, - а теперь вытяните все левую руку.
Все послушно протянули руки. Взяв солонку, Рассел посыпал соли им в ладошки.
- А теперь, лизните соли, выпейте залпом… и закусите лимоном.
Говоря это, предводитель показывал, как делать.
- Ты долго это репетировал?
Одри подумала немного и все же последовала примеру друзей, послушно выполнявших указания Рассела.
- Прочувствуйте, не шевелитесь несколько секунд хотя бы… кто пьет текилу, чтобы одурманиться, тот дикарь, друзья мои! Вы бесконечно задержитесь на первой стадии (опьянения), только эйфория и только блаженство! Никто не выпадет в осадок, этот напиток дарит необычный тонус. Вы обязаны быть бодры всю ночь!
И действительно, всем стало очень хорошо, спокойно. Кэтти и Таня, которые к этому времени были достаточно-таки перебравшими, вдруг почувствовали, как головокружение прошло. Бархатное вечернее тепло разлилось вокруг, оно дарило благость.
Тут Бобби воскликнул, кивнув в сторону:
- Смотрите!
Все обернулись туда, куда указывал Бобби. Это стоило посмотреть
Солнце торжественно уходило на покой. Его необычно большой ярко-жёлтый диск, плескаясь, отражался в водах озерка. Величавое светило медленно тонуло, погружалось в расплавленное красное марево заката.. Полоска неба у горизонта окрасилась на какой-то миг в сочные, глубокие темно-лиловые цвета . На ней зажглись первые звездочки. И вся эта захватывающая игра красок отображалась на поверхности озера. Отдыхающие, словно поклоняясь высшим силам, непроизвольно сели рядом, лицом к закату.
- Красота…
- Прощай, Солнце!
- Навсегда! – добавил кто-то вдруг.
Это был Бобби. Он сразу понял, что ляпнул лишнее.
- Типун на твой язык и вообще на всю твою бестолковую голову! – воскликнул Рассел. – Такую картину испортил!
- Не знаю, что это меня дернуло за язык…
- «Не знаю, не знаю…» , - передразнил Рассел. Затем встал на ноги и протянул руки к уходящему солнцу:
- О могучее солнце! Спокойной ночи! До встречи! Обещаем ждать тебя на рассвете! Ну! – он повернулся к остальным. – Повторяйте за мной! Обещаем ждать тебя на рассвете!
- Обещаем ждать тебя на рассвете! – хором издало племя. От этого всем стало спокойнее на душе, ведь слова Бобби не могли не напугать их.
И чтобы окончательно изгнать уныние, Рассел зажег костер. Пламя ярко полыхнуло в темноте. Громко зазвучала, запульсировала музыка. Рассел всё продумал: даже цветомузыка замелькала огоньками. Радостный задор, подпитываемый бодрящими напитками, завладел всеми безгранично. Выпускники плясали вокруг костра кто как мог. Звенел смех и раздавались праздничные восклицания.
- Это самый лучший уик-энд!
- Здесь реально круто. Ты крут, Рассел, что привез нас сюда. Здесь хорошо. Что мы не видели на этих аттракционах!
Музыка стихала ненадолго. За это время ребята подкреплялись и слушали байки Рассела.
- Эйни, наш умник, игнорирует гулянки. Он изобретатель, - говорил Рассел, - ну а Громила Бен и Цыгано не определились куда ехать, с нами или в Финикс. Вы знаете их – они любители спать допоздна. Как это они еще умудрились закончить школу!
Как только речь зашла о Бене, Кэтти попросила Рассела рассказать забавные историйки, связанные с ним.
- Расскажи нам о Бене. Расскажи!
- Расскажи, расскажи! – подхватили Кэтти окружающие.
Рассел вновь снизошел до просящих.
- Лады, вам захотелось послушать анекдотов? Только чур: всем смеяться очень громко, держась за животики. Ну так вот. Ездили мы как-то с Беном на его мотоцикле в Пайнтоп и что-то там случилось с его многострадальной техникой. Принялись мы за ремонт. А Бен, если честно, очень слаб в технике.
- Интересно, в чем-нибудь он силен? – спросила Одри
- В поедании пончиков, наверно, - предположила Таня.
- Прошу не перебивать , леди. Итак, Бен не очень силен в технике, а точнее будет сказать, в ней он ничегошеньки не соображает. Короче, злюсь я на него, потому что помощник он никакой и в сердцах выпалил: «Бен, ну нет, у тебя реально позднее зажигание!» Он промолчал. Устранили мы кое-как неисправность в мотоцикле, сели и поехали. Едем себе, едем, почти доезжаем до дома, как вдруг Бен наваливается на меня сзади своей изрядной тушей и кричит что есть мочи мне в ухо: «Сам ты тормоз, понял!»
Грянул смех. Рассел, что ни говори, был мастак смешить.
И вновь зазвучала на всю громкость музыка. Рассел принялся исполнять какие-то приседания и размашистые подскоки. Он, наверно, воображал себя вождем, сакральные телодвижения которого должны были повторяться остальными. Застенчивая Таня поначалу скромно перебирала ножками, но видя, как раскрепощённо извиваются Кэтти и Одри, стала брать пример с подруг. Бобби тоже поначалу мялся. Но вот он проникся музыкой, ударные ритмы заставили его двигаться энергичнее. В пульсирующий поток музыки влились щелканья кастаньет, вызвавшие возгласы торжества танцующих. Бобби приблизился к Одри, которая виляла бедрами, а руки то взвивала вверх, то водила по сторонам. Она была изящна и неподражаема в танце. Она призывно улыбнулась Бобби. Тому показалось, что они находятся в ночном клубе золотой молодёжи с тысячами веселящихся вокруг. Они где-нибудь на Ибице, Малибу или австралийском Лаки-Айленд… Скромная цветомузыка загорелась вдруг яркими красными, желтыми, синими вращающимися лучами…
Грандиозные посиделки и танцы при кострах продолжались почти до утра. Музыка звучала на всю громкость. Изобретательная Одри устраивала конкурсы и розыгрыши. Веселье било ключом, об усталости не могло быть и речи.
***
Это случилось внезапно.
Оборвалась музыка. Погасли огни на машине. Потух костер. Среди ночной тьмы раздался какой-то тихий, далекий свистящий звук.
Девочками овладел приступ страха и ужаса. Они разом завизжали, сбились в кучку и добравшись до машины, заскочили в него.. Находчивый Рассел включил фонарь.
- В чем дело, алло? – он силился быть спокойным, так как сам был смущен неожиданным оборотом дел. – Пойдем, Боб, покопаемся под капотом, может провода отошли.
Однако он понимал, что вряд ли удастся воскресить веселье. Он тоже чувствовал, что произошло нечто зловещее.
- Заводи машину, Рассел! Едем!
- Спокойно, детки, не паникуем!
Парни порылись под капотом.
Слабая половина компании слезливо причитала. Мужчины же старались не поддаваться безотчетной смутной тревоге.
Разобравшись, что к чему, они смогли завести машину. Затем собрали вещи.
- Едем домой, Рассел! – продолжали девочки.
- Стоп! Значит, ночевать здесь, как я понимаю , вы не собираетесь?
- Нет!
- Ладно, ладно. Допустим, что-то непонятное вас напугало, вы опять поддались какой-то мистике. Мы поедем, но вы забыли про Айрис!
- Едем, едем, Рассел, я тебя умоляю! Едем быстрее!
- Мне страшно!
- Не заходите туда за ней! Пусть остается!
- Да что вы такое говорите! Вы готовы бросить человека? Ну и ну… Пойдем, Боб!
Девочкам казалось, что страшная хижина не выпускает никого обратно. Они уже считали себя обреченными, а потому их страх усилился.
***
Дверь ожидаемо скрипнула, протяжно и тоскливо.
Рассел, освещая путь, шагнул в темноту.
- Айрис, где ты? Айрис, пора ехать!
Ни звука
- Айрис, хватит дурить!(Слушай, может она пропала, как Шон Айчито с компанией? Может, это какое-то такое место?) – Бобби
- Бобби, повторяю еще раз! Пока мы не найдем Айрис, не посадим ее в машину, никуда отсюда не поедем! – громко заявил Рассел, взбадривая этим в том числе и себя. – Я организовал эту поездку, и я в ответе за нее! Прикинь, что мы скажем ее тетке? Да она нас с потрохами съест за нее! Айрис! Да где она?
Жалкая дощатая каморка делилась на две половины. Половицы из досок разной толщины зловеще скрипели. На шатком пыльном, обтянутом паутиной столе красовалась пустая железная тарелка. На лежанке близ стены лежали лохмотья. Рассел резким движением скинул их. На лежанке никого не оказалось.
- Слышишь? – шепотом издал Бобби. – Дверь закрылась!
- От ветра, - успокоил Рассел. – Смотри под ноги. В полу щели.
Маленькая снаружи, приземистая, изнутри хибара казалась бесконечно длинной и с высоким потолком. Липкий страх нарастал с каждым шагом. Казалось, они безнадежно удаляются от спасительного выхода и ужасом ожидали неожиданной развязки. Наконец, они достигли перегородки. За ней был закуток, похожий на чулан. Луч света осторожно проскользнул туда. В углу, обняв колени и дрожа, сидела Айрис. Рассела проняла жуть. Как она сидела в этом страшном черном чулане все эти долгие часы!
- Айрис! – тихонько позвал Рассел. – Айрис, чего сидишь? Поехали!
- Езжайте, - ответила та.
То, что она сподобилась произнести хоть звук, взбодрило искателей.
- Езжайте, говорю, и не бойтесь насчет тетеньки! Она вас не съест, она спасибо вам скажет! – в ее голосе нарастала громкость и привычная истерика.
- Брось дурить… - начал было строго Бобби, но Рассел знаком показал, что с ней надо разговаривать по-другому.
- Айрис, все тебя ждут. Ну, пожалуйста, выходи, мы не поедем без тебя!
- Делайте, что хотите. Я отсюда не выйду. Вы прекрасно обходились без меня весь вечер! Пели, дурачились, танцевали, и знать не хотели ни о какой Айрис. Я никому не нужна! Никому! Я себе самой противна…
- Это ты чересчур! Себя надо любить, - неожиданно для самого себя Рассел обрел почти бетонное хладнокровие.
- Я себя ненавижу! И вас всех тоже! А тебя особенно, Рассел!
Рассел попробовал взяться за ее руку.
- Прости! Прости за все обиды. Извиняюсь за эти дурацкие слова!
- Дурацкие! – повысила голос Айрис. – Ты дурак, Рассел! Вечно хочешь производить впечатление.
- Да, я такой, Айрис. Прошу любить и жаловать. Может быть, дурак. Но, обрати внимание, дурак, который не бросает друзей в беде!
- Друзей? В том то и дело, что друзей. А я тебе не подруга! Сейчас ты просто рисуешься, врешь, а честен тогда, когда называешь меня «мисс вселенская скорбь»!
- Учти, я дурак. А дураки так признаются в любви!
- А до этого называл и мымрой, и черномазой, и обезьяной!
- Индеец обзывает мексиканку черной – это нелепо, согласен! На самом деле, ты красива, Айрис!
Айрис фыркнула.
- О да!
- Просто ты сама себе не позволяешь быть красивой! И не понимаешь из-за этого моих истинных чувств.
- Знаю, ты всё это говоришь, просто потому что хочешь вывести меня отсюда. Не верю тебе…
- Пойдем же отсюда, Айрис, Айрис - мисс Вселенная! Пойдем! – он уверенно протянул руку и дотронулся до плеча девушки. Та всхлипнула и молча подала свою руку, холодную и дрожащую.
- Я согласна на мисс Мексика! – тут Рассел впервые увидел, как ее лицо на миг озарилось искренней, доброй улыбкой.
- Нет! Для меня ты Мисс Вселенная! Ну же…
- Помоги мне, - всхлипнула она, - помоги, помоги! Меня как будто что-то не отпускает…
- Не бойся, я тебя легонько потяну, помогу подняться на ноги, и мы с Бобби уведем тебя.
Айрис оттолкнулась ногами, и ее торопливо подхватили под руки Рассел с Бобом. Как можно быстрее они прошли к двери. Бобби толкнул ее. Она не открывалась.
- Мы заперты!
- Споки, Боб! - и Рассел могучим пинком решил проблему. Хлипкая дверь слетела с петель. Спасатели, ведя Айрис, поспешили к машине. Несмотря на гнетущую обстановку вокруг, Рассел был доволен и горд собой за выдержку. Его спокойствие передавалось остальным. Девочки уже не плакали и не ныли. Они стыдились перед Айрис. Ее укрыли и налили ей чай из термоса. Рассел тем временем включил фары и тронулся.
- Айрис, ты же выходила из этой хибары, - обратилась к спасенной Кэт, - зачем ты туда опять вернулась?
- Я не выходила оттуда, - отвечала сникшая Айрис, - я как забежала туда, так и сидела там в углу, пока мальчики за мной не пришли.
- Ты не выходила? – ужаснулась Одри.
- Нет.
- Кто же тогда это был? – подхватила Кэтти. – Мы все видели , как ты выходила загорать, а потом снова ушла туда.
- Я не выходила, - всхлипнула Айрис.
- Мне сейчас станет плохо, - закатила глаза Одри. И ей действительно стало плохо. Рассел ощутил это на себе.
- Я прощаю это тебе только потому, что ты – мисс Высший балл, - позволил себе нескладную шутку Рассел, не отрывая глаз от дороги
- Извини, - издала Одри. Ей подали салфетку.
- Не понимаю, если честно, что такого случилось, и почему я вовлекся в этот кипеш? – продолжал капитан. – Танцевали, веселились, а потом? Подумаешь, погас свет и что-то там свистнуло где-то в стороне. Что из того? Это причина для паники? Вместо того, чтобы посмеяться, подбросить дровишек в костер и спокойно лечь спать, мы…
- О чем ты, Рассел? Я больше на это озеро ни ногой! – заявила Кэт.
- А что оно с вами сделало? Что? Вы сами себя невесть чем напугали, трусишки! Мне вообще непонятны причины нашего бегства! Может, вернемся?
- Меня сейчас опять стошнит… - жалобно протянула Одри.
- Вы не представляете , как смешно это выглядит со стороны! Просто смешно! Если об этом узнают в поселке, я провалюсь сквозь землю от стыда! Бояться неведомо чего, каких-то надуманных страшилок! Честное слово! И в этом постыдном драп марше участвую я! Подумайте, есть еще время успокоиться и вернуться.
- Нет! – в один голос возопили девчонки.
И тут машина заглохла на ходу, дернулась и остановилась. Свет фар и панели приборов погас.
По дороге джип заглох. Рассел и Бобби вновь принялись ковыряться под капотом, как послышался гул машины. Бобби инстинктивно выключил фонарь. Кругом сгустилась невероятная тьма. Было слышно, что резонатор машины или сильно пробит или вообще отсутствует. Но Рассела с Бобби насторожило больше то, что не было видно фар. Между тем, загадочное транспортное средство приближалось. Кто-то ехал в кромешной тьме без включенных фар и габаритных огней! И ехал, между прочим, на приличной скорости. Парни недоуменно переглянулись. Девочки от страха прижались друг к другу.
- Как это он без света едет?
Борясь со страхом, Бобби решил пошутить:
- Эта развалюха поди, оборудована приборами ночного видения.
- Ну навряд ли, - Рассел у которого внутри тоже нарастала тревога, говорил шепотом.
Вскоре рокот пробитого резонатора, сотрясая воздух указал, что машина оказалась рядом. Она сбавила скорость. Это означало, что тот, кто сидел за рулем, увидел джип Рассела и Бобби. Те, напрягая зрение, разглядели наконец в скупом свете мерцающих звезд черный силуэт седана. Машина остановилась, кашлянула, заглохла и застыла в ожидании. Скорее всего это был (старый Понтиак) свет фар так и не включился, никто из машины выходить словно и не собирался. Молчание, гнетущее и тревожное , повисло вокруг. Негласное лидерство обязывало Рассела действовать. Он взял из руки Бобби фонарь, включил его. Бодрясь и подавляя страх, Рассел двинулся к машине, в то время как Бобби, последовав за ним, прихватил с собой монтировку.
Рассел направил фонарь в салон видавшего виды Понтиака Феро. Он ожидал увидеть кого угодно, угонщиков, забулдыг, прыщавых юнцов, в конце концов, но то что ем предстало его глазам, привело вожака в состояние, близкое к обморочному. Впервые в жизни он ощутил на себе, что значило выражение «волосы дыбом от страха». Холодный пот прошиб тело, а душа устремилась куда-то. Рассел застыл с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами и только чувство прикрытого тыла и частичка мужества позволили ему сохранить лицо и не дать стрекача.
- Что это? – просипел он.
- Это приехали за мной! – ужасается Одри.
По пути, в темноте, им попадается машина без света фар. Эта встреча добавляет жути, но , к облегчению напуганных выпускников, оказалось что их друзья : Бен, Эйни и Цыгано в прямом смысле проворонили машину, которая уехала без них. Ну и ну. Вот это денек
Их поселок оказался пуст ( по пути они видят в стороне от дороге огромный костер)
После совещания они едут в Финикс
Меняется погода
Три дня в снежном плену
В городе
«шоппинг» в торговом центре
Выбор убежища
Жизнь обустраивается
Следы на снегу
Чужаки
В поисках оружия
В ролях :
Одри (Мишель) – Хайден Пенетьер
Бобби - Адам Бич
Кэтти – Мишель Уотерсон
Рассел – Вигго Мортенсен
Айрис - Селена Гомес
Таня - Стефани Леонидас
Громила Бен
Айкью Эйни
Джуниор Цыгано
Выдвигаются разные предположения : старики всегда запрещали ходить к озеру