Скорее всего, это некоторым образом исповедь. Почему вдруг по прошествии стольких лет я решилась приоткрыть завесу тайны?
Несколько дней назад, на улице Франкфурта, я столкнулась со своим прошлым. Внезапно мне показалось знакомым лицо женщины моего возраста, явно русской, ведь соотечественников узнаешь и за границей по каким-то просто мистическим признакам. Пока я неназойливо ее рассматривала, она вдруг неуверенно спросила:
- Лена?!
И тут же извинилась по-немецки,- извините, я обозналась.
И тут я вспомнила ее. Мы не виделись много лет, обе изменились, конечно. Бывшая сотрудница, друзьями мы не были, но отношения были хорошими.
Надо сказать, что у меня была лишь одна очень близкая подруга, коллега по работе и сокурсница, но это была не она, другая, Лиля. Я не особенно любила работать с женщинами, а приходилось. И женщины меня не то, что недолюбливали, но относились с некоторой опаской: я абсолютно не тщеславна, не честолюбива ( ну, не дано от рождения), и не корыстолюбива. Всех денег не заработаешь. Я просто любила свою работу.
Держалась я без высокомерия и гордости, не суетилась, сплетни выслушивала абсолютно спокойно, дальше их не передавала, но и слушать не отказывалась. Любопытно ведь. А уж что говорили обо мне, оставалось только догадываться.
Однажды одна из моих соседок, та самая Виолетта, которая знала об окружающих даже и то, что они и сами о себе не знали, сделав невинные глаза, спросила:
- Мы вот тут с соседками сидим на скамейке и думаем, за кого же вы все-таки в конечном итоге выйдете замуж? И почему никогда на скамейке не сидите?
- А что у меня большой выбор? И почему вы с соседками решили, что я собираюсь замуж?
- Ну, выбор у Вас большой, никогда бы не поверили, что у такой женщины нет любовника.
И она начала перечислять мужчин моего круга, кандидатов, так сказать. Я с изумлением, подняв одну бровь, слушала, как она перечисляла: по ее описанию, моего младшего брата, мужа моей подруги, моего племянника, которого моя кузина послала с каким-то поручением. Причем все они в той или иной степени были моложе меня.
Я рассмеялась.
- Вета, я польщена. Похоже вы знаете больше меня. А сидеть на скамейке, извините, просто времени нет.
Похоже именно моя скромность вызывала в окружающих женщинах неприятие, им казалось, что я гордячка. С мужчинами никогда и никаких проблем не возникало. Я не считаю, что они существуют на этой земле в качестве «дойных коров» и никогда не изображаю из себя «сладкую дурочку» с ротиком в виде буквы «О».
Мы зашли с Лилей в кафе и, заказав кофе со штруделем, принялись обмениваться впечатлениями, воспоминаниями и опытом жизни в Германии.
И вдруг она спросила:
- Слушай, дело давнее, если не хочешь, не рассказывай, но почему ты тогда вдруг так резко уволилась? Добро бы была несостоявшимся врачом, какой-нибудь скандал, «зарезала» больную», дала по морде высокопоставленному любовнику, который тебя гноить начал? Но ведь ни о чем таком никто не говорил.
- Да я и не уволилась, просто перешла на другую кафедру, я ушла из акушерства и гинекологии, что всем было трудно представить.
- Да я знаю, ты повздорила с шефиней, но не это же причина, чтобы покинуть свою специальность?
Значит все-таки сплетничали. Мне предлагали перейти на смежную кафедру. Я отказалась. Я вообще пошла вразнос, мне казалось, что все ополчились против меня. Меня с руками и ногами схватили на кафедре лечебной физкультуры и физиотерапии, реабилитации. Им позарез был нужен человек, который бы разбирался в физиологии и клинике разных болезней. Ведь, чтобы реабилитировать больного, надо знать, что реабилитировать, а у них на кафедре не было клиницистов, только теоретики. А я очень устала, и морально, и физически.
Видимо, придется рассказать, реабилитироваться, так сказать.