Настоящий писатель знает кто истинный Автор, и служит ему, а не стремится от него заработать, поскольку творчество это всегда самопожертвование, а не зарабатывание денег!
/Н.В.Кофырин "Убийство автора"/
Вот оно как! А я и не подозревала, что автор многостраничного сочинения "Странник" жертвует собой ради меня! А я всё мучилась, пытаясь понять, ДЛЯ ЧЕГО нужна в романе вся эта саморасчленёнка? А всё, оказывается, просто - автор выворачивал своё нутро из благих целей - научить меня (наивную читательницу) жить правильно, взяв за образец героя романа Дмитрия.
Вспоминаю несчастного и смешного Епиходова из чеховского "Вишнёвого Сада". В этом человеке была нарушена природная гармония, она же "золотая середина". Епиходова кренило в сторону негатива, поэтому он всегда попадал в неприятности, вплоть до того, что именно под ним ломался стул. По этой причине Епиходов получил прозвище "33 несчастья".
Так вот, Епиходов в сравнении с Дмитрием, героем романа Н.Кофырина "Странник", выглядит "аки агнец". Прозвище "33 несчастья" для Дмитрия слабо, его надо назвать покруче, например, "Человек-несчастье", потому что где бы он не находился, там обязательно случалась неприятность похлеще епиходовской.
Вот, например, тезисно записаные "приключения" Дмитрия на улицах Петербурга.
Женщина пытается бросить своего новорождённого ребёнка в реку.
Она же без ребёнка (успела утопить?) бросается под поезд.
Мать выталкивает из окна маленькую дочку.
Ещё одна женщина продаёт прохожим своего ребёнка.
Другая женщина сжигает себя на улице на глазах прохожих.
Девушка ест отбросы из мусорного бачка.
Кто-то пьёт пиво, а кто-то тут же мочится.
Рядом на скамейке распивают водку.
Нищий без ног, протягивая обрубок руки, просит подаяние.
Рядом из-за подаяния дерутся нищие.
Мужчина бьёт женщину и отбирает у неё брошенную на подаяние купюру.
И так далее и тому подобное.
Применительно к одной человеко-единице (Дмитрию) количество ужасов переходит границу возможного, но автору романа этого недостаточно. Он продолжает погружать своего героя (и меня вместе с ним) в самую пучину человеческих несчастий. Нагромождение негатива в романе "Странник" достигло такой плотности, что судьбы несчастных людей перестали меня волновать (сколько можно стращать?), и вскоре я уже просто морщилась, читая очередную страшилку.
А Дмитрий (человек-несчастье) продолжает заполнять страницы романа нескончаемыми описаниями самоанализа, а попросту - самоедства. Каждая страница прочитанного добавляет к характеристике Дмитрия штрихи не в его пользу. А ведь автор, наоборот, выдаёт негатив за достоинства. Это как раз понятно, любой автор любит своего героя и стремится, чтобы его полюбили и читатели.
На одной из улиц Дмитрий замечает памятник, укутанный занавесом. Он представляет, что это Пушкин (нет, это не тот Пушкин), и начинает с ним разговор. Он - вопрос, Пушкин – ответ. Этот диалог был мне интересен, пока ответами служили строчки из пушкинских стихов, но потом пошли цитаты из разнообразных источников, подобранных под вопросы (или наоборот, вопросы под ответы), и этот топорный приём не произвёл на меня впечатления. Вопросов и ответов было так много, что сразу утомили. Может, кому и интересно разговаривать с классиком чужими цитатами, а мне нет.
Автор опять забыл, что всё хорошо в меру. Обилие вопросов/ответов (столбиком на целую страницу) стало выглядеть, как допрос с пристрастием. Понимаю, автор не один день выписывал себе разные цитаты, но в романе он обрушил их на читателя все разом.
Для примера помещаю небольшой кусочек того длиннющего диалога: в нём чередуются как бы вопрос, и даётся на него как бы ответ:
- "Так верьте мне, мы спасены лишь верой".
- А может вера есть самообман?
- "Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман..."
- Всё кажется иллюзией, ошибкой...
- "И жизнь ничто, как сон пустой, насмешка неба над землёй?"
- Мой разум требует, а сердце не согласно.
- "Ум ищет божества, а сердце не находит..."
- Мне тошно, грустно отчего-то.
- "Душевных наших мук не стоит мир".
- Любили ль вы когда-нибудь?
- "Я знал любовь, не мрачною тоской, не безнадежным заблужденьем, я
знал любовь прелестною мечтой, очарованьем, упоеньем".
- Мне кажется, так искренне, так честно никто вас не любил.
- "Я верю: я любим, для сердца нужно верить".
- Любовь мне лишь мучения приносит.
Кто с кем разговаривает, о чём разговаривают, для чего это нужно - непонятно. Радует, что этот диалог (на две виртуальные страницы мелким шрифтом) замечательно заканчивается чьим-то воплем: "Хватит! Хватит! Не могу больше! Не могу! Надоело! Нет покоя, нет! На-до-е-ло!"
Я не знаю, кто так возопил (Пушкин или Дмитрий), главное, что эта абракадабра закончилась. Далее идёт долгий разговор с незнакомой с женщиной, которая (почему-то?) среди ночи подсела к Дмитрию на скамейку и стала объяснять ему сущность женской любви.
А потом на его пути попадается секс-шоп. Дмитрий зашёл в него (разумеется, с благой целью). "Взглянув на продавщицу, он тут же привычно раздел её: "Скольких женщин за день я мысленно раздеваю, сколько раз в минуту я думаю о женщинах, сколько раз за день хочу их? Неужели это одно только лишь желание, и всё?.."
Интересненькое дело. Оказывается, автором ещё не охвачена тема физической любви! Ещё на первой странице Дмитрий показал, что умеет наслаждаться плотскими радостями; поэтому и в секс-шопе выглядит завсегдатаем, с которым можно пообсуждать запретные темы.
Дмитрий разговаривает с посетителями и с продавщицами-консультантами, выслушивает мнения о верности, неверности, прелюбодействе и ничтожности женщин, но сам высказывается как всегда возвышенно: "Мне не наслаждение нужно, а высвобождение, творчество, созидание, мне нужна женщина, которой я мог бы отдать себя, и она приняла бы меня в себя, вобрала мой дух, стала частью меня, восприняла и разделила мои духовные устремления, придала бы моей жизни цель и смысл."
Молодец Дмитрий, даже в магазине соблазнов остаётся верен своим христианским идеалам!
Молодец и автор, умеет красиво сказать о красивом: "- Мне нужна не женщина, мне нужна вселенная! Вселенная, с которой мы бы создали новый мир, сотворили человека, плоть от плоти моей, сделали его счастливым, передали духовный опыт, который он бы развил, и тем продолжил меня в вечности... Я от женщины хочу бессмертия!"
Хорошо-то хорошо, но только на словах. Воображение рисует Дмитрию красочную картину уличного насилия. Процесс победы над женщиной обрисован подробно и детально, и я верю, что не Дмитрий, а сам автор в этом деле мастер-класс!
Сцена с поверженной женщиной долгая, пока читаешь, уснёшь, но не от долготы происходящего, а от неправдоподобности. Даже не хочется об этом писать, потому что такого в жизни не бывает (униженная женщина в благодарность предлагает себя насильнику). Фантазий в романе через край, но это уже чересчур. Когда мужчина оправдывает насилие над женщиной поиском запредельной Любви (которая для него мечта), то это песня в пользу бедных (пой, ласточка, пой). Ни на грамм не верю таким оправданиям!
А тут вдруг возникает Елена Юрьевна (мама бывшего ученика со 2-ой стр.). Странная встреча, то ли Дмитрий бродит вокруг её дома, то ли она его выслеживает ... Они гуляют и о-очень долго (иначе в книге не бывает) разговаривают на темы отношений мужчины и женщины. У Елены Юрьевны есть муж и любовник, но ей хочется ещё и Дмитрия!
"Я взяла от мужа всё, что он мог мне дать, в плане саморазвития, и теперь он уже не может меня ничем удивить. Я его переросла. Попытки перевоспитать мужа ни к чему не привели. И когда я почувствовала, что он остановился в своём развитии, мне стало скучно."
Скучно? С Дмитрием не заскучаешь. Получите, Елена Юрьевна, его очередную инструкцию:
"Посмотрите на мир без шор привычных представлений, и вы тотчас перестанете бегать по кругу и направитесь к своей сути. Принять себя целиком гораздо труднее, нежели бороться с собой. Жизнь это не борьба, или борьба для тех, кто не замечает гармонии окружающего мира. "
Когда же закончится этот роман! Не чтение, а испытание на прочность!
Человек-несчастье, от которого ушла жена, который ненавидит сестру, мать, отца, которого ненавидит жена и дочь, которого избегают знакомые, а друзья называют полоумным, этот человек имеет наглость учить других, как им жить.
Вот она, демагогия!
Все его правильные слова имеют один подтекст, склонить Елену Юрьевну к сексу. А ей "и хочется, и колется, да мама не велит". В данном случае не мама, а женская особенность покочевряжиться перед окончательным "да". Кочевряжится Елена Юрьевна долго, как невинная девушка.
Так и хотелось подтолкнуть Дмитрия к решительному шагу: "Давай, жми, она сдаётся."
Нет, этот идиот не осмелился, хотя внутри уже изнывал от вожделения: "- Пять минут счастья меня не устроят, - осторожно, но твердо сказал Дмитрий."
Конечно, не устроят, ведь им ещё пару страниц надо наговориться о мужском и женском равноправии, зайти в церковь, опять поговорить, объясниться, отказаться, понадеяться, опять поговорить, посидеть рядом, стесняясь друг друга ... "- Я поступаю неправильно, - сказал он, целуя её руку. - Вы сумасшедший, - произнесла она, млея и закрывая глаза."
Нет, секса не получилось. Дмитрий проявил твёрдость духа и мягкость отдельных частей тела. Ему даже не пришлось отрубать себе палец, как отцу Сергию, он просто проводил даму до дома и "долго стоял перед закрытой дверью, испытывая удовлетворение оттого, что ему удалось оставаться собой, и он не скатился в примитивный адюльтер."
Далее Дмитрий опять целую длинную страницу занимается любимым делом – самокопанием. Когда пришёл домой, он ещё пол-страницы "пытался забыться, но видел, слышал её, чувствовал её дыхание, и ему начинало казаться, что это она не даёт ему уснуть, и она не спит, и что трепет её сердца заставляет трепетать сердце его."
Читать про хорошую любовь всегда интересно, но здесь - было невыносимо скучно, и продолжала читать из чистого упрямства. Ну, какой сердечный трепет от того, что полночи Дмитрий пишет письмо несостоявшейся возлюбленной, пишет стихами (Онегина вспомнил?), ложится, встаёт, дописывает, ложится, страдает, снова встаёт и снова пишет о любви к Елене Юрьевне...
Тот ещё мазохист!
Елена Юрьевна: "- Вы мазохист?
Дмитрий: "- Просто привык. Без боли жизнь мне кажется скучной. Хотя боль эта от невозможности проявить любовь. Я люблю ненавидя, ненавижу любя".
Сочувствую тем читателям, которые попадутся на сладкий крючок романа г-на Кофырина. Если кому-то понравится эта словесная россыпь об эрзац-чувствах, то эти люди просто не читали настоящих произведений настоящих писателей.
Эта книга похожа на разноцветные круги бензина в луже. Сверху красивый узор, а под ним пустота.
"Возьми меня, войди, останься.
Я воспарить с тобой хочу.
Проникнуть в тайные пространства.
Ведь жить иначе не могу."
Вот такими виршами полна книга. Пропускаю по несколько страниц. Одно и тоже, долго, мучительно, занудно, однообразно и – повторяемо!
Кто сказал, что повторенье мать ученья? Не ученья, а мученья!
А вот и упоминание о страннике:
"- Я о вас только и думаю! - сказала Елена Юрьевна сквозь слёзы. – Кто вы?
- Странник.
- Да, вы человек из космоса."
А-ааа, вот почему, оказывается, роман называется "Странник! А я-то думала, что будет связь с библейскими персонажами, ан нет, странник по-кофырински всего лишь (хи-хи) пришелец из космоса. То есть не от мира сего. Пациент психиатра. Только до психиатра он ещё не дошёл, хотя без конца ходит по улицам.
Потом они слушают музыку. Чья музыка неизвестно, но явно классика. Разумеется, наш герой начинает привычное философствование, но - размышления Дмитрия под музыку похожи на истерику. В тексте одни восклицательные знаки и многоточия ... Показной надрыв и фальшивые слёзы.
Не могу вынести эту экзальтацию и перелистываю страницу ... А там опять разговоры о том же: о сущности женщины, о любви мужчины, о предательстве и верности, о жертвенности и желания неземной любви. И никакого действия, одни слова, слова, слова, только меняются места их произнесения.
У меня от чтения этой книги началась аллергия на слова. После такой массовой словесной бомбардировки (десятками, сотнями, пачками) я жалею, что людоедка Эллочка не стала писательницей. Её лексикон из 30-ти слов сейчас лёг бы бальзамом на сердце.
Привычное дело для мазохиста – поковыряться в своей болячке. Дмитрий расковырял себя уже до крови и всё никак не уймётся. Назвать этот роман пошлостью было бы неверно, хотя верно то, что он из серии дешёвых бульварных романов, что продаются в киосках.
Теперь я знаю, кому будет по душе эта книга, тем дамам, что рыдают над любовными историями и мыльными сериалами. Именно для них написан этот роман, а не для серьёзного читателя.
Странник Дмитрий - это ненормальный герой очень странного романа, в котором он то любит, то не любит, то ненавидит, то прощает!
"Ненавижу женщин! Ненавижу! Потому что ненавижу жену, и готов им всем мстить. Нет, нет! Я хочу любить их невероятным образом, любить, втайне ненавидя, любить не любя, при этом страстно желая, однако не в силах, потому что люблю жену, которая не любит меня, и которую, наверное, в её нынешнем состоянии, сам уже не люблю".
Остановись, Дмитрий, ты об этом уже сто раз говорил, не страдаешь ли ты амнезией на почве вселенской любви? Или попал в День сурка? А может, бежишь по кольцу Мёбиуса? Плохо твоё дело, но я тебе не сочувствую, потому что ты мне неприятен.
Несколько слов для автора.
Когда мучает расстройство желудка, принимают лекарство.
От словесного недержания лекарства нет.