Оля с Колей были самой красивой парой на курсе, их звали Оленька-Коленька, а иногда Коля-Ольчик, потому что звонкий голос Оленьки всегда был слышен издалека как Валдайский колокольчик. А где Оленька, там и Коленька. Поженились сразу после окончания университета. Оленьку как молодого подающего надежды преподавателя оставили на факультете, Коленька пустился в свободное плавание по бурным девяностым. Вместе с другом- юристом и другом- экономистом организовали свой таможенный бизнес, так сказать «сообразили на троих».
Таможенное дело оказалось весьма прибыльным, но о-о-очень неспокойным, временами даже опасным. Нервы, нервы, нервы. А как русские мужики нервы успокаивают? Правильно. Водкой. Вот и Коленька стал выпивать. Сначала на работе с ребятами после удачной сделки или потому, что в очередной раз удалось пули-подставы конкурентов избежать, потом просто для расслабления. Ещё друг-экономист такой заводной оказался – ночные клубы, сауны, девочки, казино. Всё по полной.
Оленька в то время только сына родила, и целиком в заботы о ребёнке погрузилась, муж любит, деньги зарабатывает, и немалые, дом полная чаша – что ещё надо. Опомнилась только, когда сыну три исполнилось, замечать стала, что мужу дома совсем не интересно, на её просьбы огрызается, дело прежде вообще немыслимое, с сыном в субботу-воскресенье побыть- поиграть в тягость. Всё к друзьям-товарищам, а там и застолье с выпивкой.
Пробовала поговорить, бесполезно. Не лезь в мои дела и всё, да ещё свекровь крестьянская подпевает «ты что на мужа зря наезжаешь, все мужики выпивают, Коленьке расслабиться нужно, работа сама знаешь какая нервная».
Серьёзно пришлось задуматься, когда они вместе с мужем и пятилетним сыном летом в Испанию на отдых собрались. Выбрали хороший отель, пришли оплачивать, а женщина в турагентстве говорит: «к сожалению, выбранный вами отель на стоп-листе (то есть мест нет, значит), поэтому предлагаю вам другой, чуть дороже, но гораздо лучше, и номера просторнее, и бассейн больше».
Оленька, конечно, с улыбкой согласилась, а Коленька вдруг на пустом месте такой скандал устроил, так кричал на всё турагентство, что они воры наглые и пусть ему другой отель не подсовывают. В общем, такой неадекват, что ей за мужа даже совестно стало. Дома Оленька и так и сяк мужа уговаривала в Испанию ехать, и умоляла, и плакала, и объяснила, что сыну после зимних насморков-кашлей морской отдых нужен. Ни в какую, езжай с ребёнком сама, если тебе так надобно, а я в Москве останусь, на даче спокойно побуду, хоть отдохну нормально.
Что такое «отдохну нормально», Оленька поняла, как только возвратилась в Москву. В аэропорту Коленька их не встретил, а примчавшись на дачу, она обнаружила мужа в стельку пьяным. «Сама виновата, - сказала свекровь. – Мужика одного бросила, на заграничные курорты укатила, вот и получай. Ещё спасибо скажи, что другую бабу не привёл, а просто напился».
- Я мальчика на море возила, сами знаете, Тёмочке врач после болезни на море отдохнуть посоветовал.
- Ну что, отдохнула? - злорадно сказала свекровь. – Теперь думай, как мужа к нормальной жизни возвращать.
«Возвращать мужа к нормальной жизни» оказалось совсем не просто, потому что Коленька никак от водки отказываться не хотел, стал пить дома каждый день, постоянно водочные дозы увеличивая.
Стал кричать на неё, обзываться – дрянь, тварь, сука. А ещё такими словами обидными матерными, которые здесь и написать никак невозможно. Ну как же так? Как жить–то так дальше, ведь сын подрастает, скоро в школу, а он такие крики-скандалы отца в доме видит. Она, конечно, старается терпеть как может, только и твердит «всё, Коленька, тихо-тихо, успокойся». Но от ребёнка же ничего не скроешь, дети всё видят.
И вот когда в шесть лет Тёмочка папе на 23 февраля такую картинку подарил с надписью «папа, будь харошим или умри», Оленька поняла – «всё, мальчика спасать надо, нельзя чтобы он такие «картины маслом» дома видел, придётся сына к свекрови на временное проживание отправлять, благо живёт рядом, в соседнем доме. Да без сына может и с мужем удастся пожёстче поговорить, а то совсем распустился.
Рано Оленька обрадовалась, с переездом сына Коленька совсем с катушек съехал, как будто последняя преграда перед его превращением в зверя исчезла, как околдовала водка проклятая. Что делать?
За последующие шесть лет Оленька узнала об алкоголизме и способах его лечения всё, и в теории, и на практике, пройдя все круги ада, от трав- капелек до гипноза, кодирования, дорогой клиники и частного врача-нарколога.
После первого этапа бесполезных травок-капелек удалось уговорить мужа кодироваться. Три месяца спокойствия. Именно спокойствия, в не счастья, потому что муж превратился в занудную потерявшую интерес к жизни овцу. Глаза потухшие, куда поманишь, туда и идёт. Чужой.
Но хотя бы есть время для сына. Повезла десятилетнего сына в Лондон, в языковую школу, университетская подруга Таня, которая вышла замуж за англичанина, пригласила и всё устроила. Посмотрев на Танину семейную жизнь, на то, как её английский муж обожает, как у них всё здорово организовано - работа, спорт, отдых, рестораны, милые шуточки-подколки, как им вместе любо-дорого-весело, Оленька подумала: « вот если бы у меня хотя бы месяц такой жизни с Коленькой был, то я потом умереть могла бы спокойно».
После двух недель английского счастья, в Москве встретила разъярённая свекровь – «это ты виновата, что мой сыночек таким стал. Каким он всегда хорошим мальчиком был, спортсмен, отличник, это ты ему жизнь испортила. Мужа одного бросила, а сама по заграницам шастаешь».
- Я сына в языковую школу возила, у мальчика к языкам способности, вы же сами разрешили, обещали за Коленькой присмотреть.
- Разрешила- не разрешила, давай думай теперь, как мужа из запоя выводить.
Господи, в квартире – полный бедлам, мебель побита, посуда тоже, стены облёваны, хуже пожара. Всё отмыла-оттёрла, в том числе своего Коленьку.
Пошла в церковь. Батюшка сказал «бросай работу, у тебя муж погибает, самый главный в твоей жизни человек, а ты работа». Как же так? А она разве не человек? Только на работе себя человеком и чувствует: коллеги уважают, студенты любят, на её лекциях по творчеству Пушкина – аншлаг.
Никто лучше неё не читает «Если жизнь тебя обманет, не печалься, не сердись, в миг уныния смирись, день веселья верь, настанет». Ну что же ты Александр Сергеевич, что? Почему не помогаешь? Почему у неё миг уныния растянулся на столько лет, а день веселья никак не настанет и надежды уже никакой? Уже не веселья хочется, а просто покоя, покоя и воли.
Пошла к врачу-психиатру, доктору наук, в престижном медицинском центре. Уважаемый доктор, выслушав её историю, дал неожиданный совет:
- Судя по тому, что вы рассказали, случай безнадёжный. Есть такие люди, у которых запущенную алкоголем программу саморазрушения остановить очень трудно, практически невозможно. Так что мой вам совет – себя спасайте, сына в охапку и бегите от мужа подальше. Вы же тоже человек.
Вот оказывается как. Церковь и медицина советы прямо противоположные дают. Кого спасать? Себя, сына, мужа? Пока ещё есть силы – Коленьку, конечно, Коленьку.
В медцентре дали брошюру пансионата в Подмосковье, обещающую эффективное лечение от алкогольной и наркотической зависимости за 10 тысяч рублей в день. Начальный курс - 300 тысяч. Уговорила, заплатила, отправила. Муж возвратился через 10 дней – злой, обиженный, агрессивный. Как удалось из охраняемого пансионата уйти? Непонятно. Деньги за оставшиеся дни не вернули. Коленька превратился в монстра.
Теперь у него была одна тема – его любимая Оленька его предала – нагло, бессовестно, безжалостно закрыла в дорогой психушке, чтобы он там сгнил от всех этих уколов, таблеток и прочих капельниц. Идите вы все куда подальше, а он как пил, так и пить будет. Запойный уже? Подумаешь, запойный, на Руси запойный мужик – дело обычное. Ну запил, так потом сам же из запоя вышел и на работу пошёл.
А самому-то выйти уже не получается, да и здоровье хоть у мужа и богатырское, но не железное. Сердце, печень, суставы, а главное, язва. Услышав диагноз «язва», Оленька обрадовалась – «ну наконец-то Коленька остановится, ведь не хочет же он умереть от внутреннего кровотечения». Напрасно обрадовалась, водка сильнее страха смерти оказалась.
Нашла надёжного врача-нарколога, который стал регулярно приезжать на дом и выводить мужа их запоев – те же уколы, капельницы, таблетки, только дома. Глюкоза, феназепам, азалептин. Промежутки между запоями становились всё меньше, Коленька окончательно превратился в зверя, которого уже невозможно было ничем успокоить. Как-то когда она попыталась его остановить и спрятала бутылку, просто врезал ей по уху. Со всей дури. Отлетев в угол, Оленька поняла, что однажды муж может её убить. Запросто, в ней всего-то 47 кило, в нём – 90, почти в два раза больше, она не справится.
Как ни странно, от этой мысли ей стало спокойнее. И хорошо, если убьёт. Его посадят в тюрьму, а в тюрьме доступа к водке нет. Вот там он и излечится, она даже читала как-то про то, что в тюрьме многие преступники от алкоголизма вылечиваются.
Врач-нарколог, пожилой опытный дядька, ещё советской закалки, добросовестно продолжал выводить мужа из запоев, попутно объясняя, что у того произошло «разрушение тонких слоёв психики», иначе говоря, что Коленьку больше не интересуют ни жена, ни сын, ни работа, ни футбол с хоккеем, ничего кроме водки. Вообще ничего. Есть водка - есть жизнь, нет водки – жизни нет. Он рассказал, что водка уже начала участвовать в обменных процессах и зависимость у мужа уже не только психологическая, но и физиологическая. А Оленьку он очень жалел и называл «созависимая», но ей от этой жалости было только хуже, потому что она понимала, что с ней тоже что-то ужасное необратимое происходит.
Весной стало совсем плохо. Днём она работала, вечером шла к свекрови побыть с сыном школьные уроки-задания проверить, а ночью было хуже всего: Коленька не давал ей спать. Из гостиной (они уже давно спали в разных комнатах) постоянно слышались пьяные вопли – «Оля, дай водки, дрянь, тварь, сука, водки налей, иначе убью». И так без конца. После трёх бессонных ночей подряд у неё наступило «состояние изменённого сознания». Оленька не хотела уже ничего, - ни выздоровления мужа, ни счастья, ни радости, только спать. Одно единственное непреодолимое желание – спать, спать, спать.
Нет сил больше бороться, объяснять- уговаривать, что нельзя водку с феназепамом мешать, и такую смесь ещё обезболивающими закусывать, что от всего этого желудочное кровотечение открыться может. И если он будет так продолжать, то наверняка откроется. Но нет больше сил, никаких сил нет, кончились её силы, только спать. Поэтому, если хочешь смертельный коктейль: водка- феназепам – диклофенак – найз, - получай. Не хватило? Ещё порцию? Давай ещё.
В час ночи Коленька успокоился, Оленька, не раздеваясь, рухнула на постель и провалилась в спасительный сон. Утром проснулась от солнечных зайчиков и радостного звона колоколов, доносившихся из церкви напротив. Со светлым вас Днём Пасхи.
В квартире стояла непривычная тишина. Она прошла в гостиную взглянуть на спящего мужа. На спокойном разгладившемся лице Коленьки сияла благостная умиротворённая улыбка. Как будто муж наконец-то скинул ужасное обличье монстра и превратился обратно в её любимого Коленьку. Она тронула его за плечо, тело было непривычно прохладным. Боже, что же она наделала, это она виновата. Дала ему смертельный коктейль – водка-феназепан-обезболивающее. Она виновата, она убийца.
На похоронах собрались друзья, родственники, коллеги по таможне, бывшие сокурсники. Всё прошло достойно, все говорили о Коленьке тёплые слова, «каким он парнем был» - красавец, спортсмен, умница, бизнесмен. И никто не подозревал, как она эти последние шесть лет жила, что ей на самом деле пережить пришлось. Ей всё удалось, удалось «не выносить сор из избы», чтобы в памяти всех её Коленька остался таким, каким он и был на самом деле без водки – умным, красивым, любящим. Двенадцатилетний сын заплакал:
- Мама, мамочка, прости, это я виноват, я виноват в том, что папа умер.
- Господи, Тёмочка, да что ты говоришь, ты ни в чём не виноват, папа от болезни умер.
- Нет, это я виноват, я знаю. Помнишь, я в шесть лет ту картинку нарисовал «будь харошим или умри» и папе на 23 февраля подарил? Папа не смог стать хорошим, вот и умер. Это я виноват.
- Ни в чём ты не виноват, сыночек, просто так получилось, это ты меня прости.
Придётся Тёмочке ещё месяц у свекрови пожить, пока в квартире ремонт делается, после водочного беспредела всё в порядок привести нужно. Похоронив мужа, Оленька две ночи спала как убитая, а на третью проснулась от того, что из гостиной ясно услышала его голос:
- «Оля, дай водки, дрянь, тварь, сука, водки налей, иначе убью».
«Ну, здравствуй, Коленька, - с облегчением подумала она. - Я знала, что ты меня не оставишь, останешься навсегда в моём сердце. Острым шипом, кровавой раной, саднящим напоминанием – «это ты виновата, ты виновата, ты».