ДИАГНОЗ: ЖИЗНЬ...
ГЛАВА 3
ПРОШЛОЕ. СОЧЕЛЬНИК
Мороз сделал свое дело: наружная рама полностью покрылась белыми узорами. Танюшка прижалась лицом к стеклу в надежде хоть что-нибудь разглядеть сквозь затейливые мазки, но тщетно – даже копеечного просвета не осталось. «Ну, и зачем мы эту баночку с солью ставили? Все равно окно заморозилось. Вот если бы рама была одна, я бы ее согрела и увидела, что во дворе делается», - подумала девочка. Она вдруг вспомнила, как в последние тёплые осенние дни ставились эти самые рамы. Отец доставал их по одной с чердака, а она принимала снизу. Они были пыльные и в паутине. Танюшка обметала их веником и мыла теплой водой. А после того, как рамы пообсохли на солнышке, отец вставлял их в окна. Между рамами Танюшка с мамой клали по две половинки кирпича, обернутых белой бумагой. На кирпичах обязательно оставляли баночки с солью (чтобы стекла не замерзали) и посыпали поверхность разноцветными нитками – «мулине» («чтобы весело было» - думала Танюшка). Потом они с мамой конопатили щели ветошью, и заклеивали длинными белыми полосками бумаги, промазанными клейстером.
В комнате было темно, но Танюшка не включала лампу. Зато замороженные стекла, преломляя свет уличного фонаря, сверкали множеством разноцветных огоньков. «Как в сказке!» - подумала девочка, а в голове сами собой складывались строчки:
Ах, мир стекла волшебный, оконные кусты!
Не думаю, чтоб скоро растаяли мосты.
Мосты те ледяные к сверкающим дворцам,
Там рыцари в доспехах дежурят по часам.
А в башнях королевны прекрасные живут
И рыцарей любезных к себе на чай зовут.
В чащобе исполинской по тропке ледяной
гуляют чудо-Кони со снежной бородой.
Невиданные птицы висят вниз головой
И весело смеются над нами, над собой.
Ах, мир стекла волшебный, раскрашенный коллаж
Одною краской белой: этюд, офорт, пейзаж!
«Вот, именно, только снежные картинки. Больше ничего не видно»,- огорченно подумала Танюшка и отошла от окна. Девочка слонялась из угла в угол не зная, чем себя занять. Они ждали гостей, и отец пошел встречать их на станцию, а Танюшку не пустили по причине ее больного горла.
Она зашла в детскую, посмотрела на мерцающую елку, которая, несмотря на трехнедельное стояние в теплой комнате, была все еще пахучей и пушистой. «Молодец елочка, расправила свою челочку! Приедут гости - обязательно на тебя полюбуются», - похвалила вслух деревце девочка. Потом подошла к большому плюшевому мишке и прижала его к себе: «Скучно, Михря, скучно! Куда они все запропастились? А ведь сегодня сочельник! Какое вкусное слово! Со-чель-ник!» - произнесла она по слогам и, положив мишку на место, отправилась на кухню, откуда шел аппетитный запах горячих пончиков.
Она немного покрутилась возле матери, экспериментируя с сахарной пудрой, а потом вышла в прихожую и застыла перед зеркалом. «Интересно, какая я: красивая или нет?» - размышляла она про себя. «Но красота понятие временное. Значит, если я красивая, то совсем ненадолго. Ведь то, чем восхищались несколько лет назад, сегодня вызывает лишь улыбки. А что же будет завтра?» - она ужаснулась и попыталась представить себя взрослой женщиной, надув щеки и приподняв брови. - « Хотя… хотя, кажется, Суриков сказал, что красота это когда все сгармонировано… Пусть нос курносый, пусть скулы…»
Она пыталась вспомнить дальше слова великого художника, но за дверью послышались оживленные голоса. «Приехали!» - радостно закричала Танюшка, и в этот момент дверь распахнулась и в клубах морозного воздуха появились две невысокие женщины. Одна молодая, раскрасневшаяся кареглазая, а другая намного старше, солидней, но с такими же блестящими веселыми глазами. «Авдотья Никитична! Поленька! Что ж так долго? Мы изнервничались все»,- это уже мама вступила в разговор. «Люсенька, мы на вокзале больше двух часов прождали! Электрички то ли из-за морозов, то ли из-за ещё чего все поотменяли. Намерзлись! А уж как у вас тут из вагона вышли: красота! Деревья в инеи так и трещат, так и трещат… И под ногами снег хрустит, наче капуста свежая», - принялась рассказывать Авдотья Никитична, согревая руки у печки. А в это время Поленька, не без участия Танюшки, полностью распаковалась: размотала накрученный вокруг шеи шарф, сняла шубку, валенки, свитер… и теперь перед зеркалом поправляла растрепавшуюся русую косу в руку толщиной. «Какая ты хорошенькая! Как балеринка!» - с восхищением сказала Танюшка.
«А где же Федор?» - спросила мама. «Так ведь он с нами шел… Может что по хозяйству …», - предположила Авдотья Никитична . Мама нервно посмотрела в окно, но ничего не увидела и, накинув на голову шаль, хотела выйти. Но дверь сама распахнулась, и на пороге появился улыбающийся отец: «А вот догадайтесь, кого я вам еще привел!»
Все недоуменно переглянулись… Отец отступил на шаг назад и пропустил вперед молодого человека в пыжиковой шапке и меховом полушубке.
- Он, оказывается следом за нами шел. Как мы его на платформе не заметили!
- Господи! - всплеснула руками мама.- Рудик! Откуда ты? Бессовестный! Полгода ни письма, ни открытки… Хотя б строчку черкнул… Как снег на голову… Ну, здравствуй, здравствуй, милый мой! Раздевайся! Замерз? - мама стянула с юноши шапку и начала расстегивать пальто.
А Танюшка, оставив Поленьку в полном недоумении, с радостным визгом повисла на шее у Рудика и уткнулась носом в его холодную, пахнущую дорогим одеколоном щеку. Молодой человек стоял немного обескураженный и в ответ на все вопросы только улыбался.
-Прекрати улыбаться!- приказала мама.- Лучше объясни, как ты здесь?
- Люсьенчик, не будь такой сердитой! Я вам хотел сюрприз сделать. Думал, что успею на Танин день Рождения, но не получилось. Так что принимайте поволжского гостя на Крещение! - Рудик одной рукой обнял Танюшку, а другой Люсю и поочередно поцеловал их.
- Ты мне зубы-то не заговаривай, - продолжала мама, высвободившись из крепких объятий. – Ты, почему мне на работу не позвонил?
- Звонил, честное- пречестное, звонил! Сказали, что такая в районной больнице уже не работает!
- Конечно, не работаю. Уже год как не работаю. Ты хотя бы письма мои читал,- сердито сказала Люся.
- Люсьенчик, ты же знаешь, что меня дома почти не бывает… Мало ли где письмо затерялось.
- Конечно, конечно… У нас ведь то гастроли, то любовницы, а друзьям позвонить времени нет.
- Федя, спаси!- взмолился Рудик.- А то мы сейчас поссоримся!
- Хватит разговоры разговаривать! Все за стол! - твердо сказал Федор и стал раскладывать по тарелкам принесенные из погреба разносолы.
- Солёные грибочки – это что-то! Рекомендую! Ни в одном ресторане таких не попробуете, - улыбаясь, сказал Рудик и, повернувшись к Люсе, добавил: - Люсенька, ты же знаешь, что родней и ближе вас с Федором и Танюшкой у меня никого нет.
- Подлиза! Ну да ладно, прощаю,- миролюбиво сказала мама.
Гости и хозяева расселись за большим празднично накрытым обеденным столом.
- Люся, а это тот самый Рудольф о котором ты мне столько рассказывала? - спросила Авдотья Никитична, накалывая на вилку солёненький огурчик.
- Увы, это тот самый заморыш, с которым мы пережили и холод, и голод, и бомбежки, - грустно улыбаясь, сказала мама. – А теперь, посмотрите, какой стал: настоящий добрый молодец! Солист областной филармонии!
- Люся, а ведь ты меня так и не представила своим гостям,- заметил Рудик.
- Извини, а всё ты виноват. Как тебя увидела - обо всем забыла. С Авдотьей Никитичной мы вместе работаем. Она замечательная медсестра, воевала. Раненых из-под обстрела на себе вытаскивала. А её Поленька заканчивает Первый медицинский, подрабатывает на «скорой», мечтает быть хирургом. Они живут на территории клиники, где я сейчас работаю. Для человека, который два часа тратит на дорогу до работы – их дом настоящая палочка выручалочка.
- Федя, куда мы с тобой попали? Столько женщин – и все врачи! И за одним столом! Это слишком! – Рудик трагически вознес руки к небу. – Поля, вы действительно хотите стать хирургом?
Поленька кивнула.
- Не верю! Такая милая, нежная девушка и с окровавленным скальпелем в руке, бр-р-р! - Рудик шутливо съежился, но с интересом посмотрел на Полину.
Танюшка перехватила этот взгляд, и ей стало не по себе, что-то царапнуло внутри.
- Ну, почему же все! Я не врач! И не собираюсь им быть, - сказала Танюшка.
- А кем ты хочешь быть, Таня? – спросила Авдотья Никитична.
- Вообще- то, до окончания школы время есть. Планы, конечно, могут поменяться, но сейчас мы в Гнесинку собираемся, к репетитору ездим, по три часа в день занимаемся, - ответила за дочку мама.
- Танюшка, абрикосина моя! Зачем тебе учиться? Ты просто выйди на сцену, сядь на стул и ничего не делай. А зрители только за то, что на тебя смотреть будут, деньги заплатят. А еще лучше - выходи замуж, хотя б за меня. Я тебя обеспечу, - и Рудик картинно встал, прижав руку к сердцу.
- Перестань ерунду молоть, - осадила Рудика мама.- Не морочь девчонке голову. Какой ты муж! Смешно, честное слово! У тебя же ветер в голове!
- Люся, Люся успокойся! Давай, я в знак примирения поцелую всех присутствующих женщин? - и, не дожидаясь Люсиного разрешения, Рудик пошел по кругу, прикладываясь к щечке каждой дамы.
- А кстати, Люсьенчик, почему ты ушла из районной больницы? - спросил Рудик, вернувшись на место, - мало платят?
- И это тоже, - вставил свое слово Федор. – А на новой работе наобещали горы золотые: и квартиру, и зарплату… Хотя правду говорят: обещанного три года ждут! А пока могу сказать, что жену стал видеть мало и редко. Если так дело пойдет и дальше, придется разводиться.
- Не слушай ты его, - отмахнулась Люся. – Надоело мне в больнице. Все одно и тоже. А здесь - клиника, экспериментальная хирургия. А школа какая! У нас академики с мировым именем работают!
- А над чем работают?
- Слышал такое слово трансплантология?
- Люсьенчик, ну не такой уж я темный, хотя и провинциал. Газеты читаем, радио слушаем. А про пересадку сердца в ЮАР американским хирургом Кристианом Барнард вся пресса трубила.
- А вы знаете, что этот самый Барнард предварительно проходил стажировку у нашего Демихова. А Владимир Петрович еще в 1951 году пересадил донорское сердце собаке, - горячо сказала Поленька. – Транспланталогия – это наука будущего. А мы стоим у ее истоков.
- Браво, Поленька! Только вот вопрос: где же взять здоровые ткани и органы? – спросил Рудик.
- Ну, различаются разные виды трансплантации, - вступила в разговор Люся.- Это когда сам человек является донором для самого себя. В других случаях донором становится сто процентный генетически и иммунологически идентичный реципиенту близнец. И, наконец, донором может быть совершенно другой человеческий организм.
- Не заморачивайся, Рудя. У нас в стране, да и в мире происходит научно - техническая революция. Так что сделают тебе сердце из нейлона, почки из паралона, печень из капрона! И будешь как новенький! – добродушно сказал Федор.
- Что ты на это скажешь, Люсьен?
- До этого далеко. В ближайшие десятилетия основными каналами получения органов и тканей для пересадки будут органы от родственников или от умерших людей.
- Какой ужас! Уж лучше нейлоновое сердце, чем чье-то! Оно ведь будет помнить того другого человека!- сказала Танюшка.
- Таня, не говори о том, чего не знаешь и не понимаешь, - строго сказала мама.
- Действительно, Танюшка, что ж здесь такого? Человек уходит в мир иной, а части его тела продолжают жить в другом теле. Наоборот, надо провести пропагандистскую компанию среди населения, развесить везде лозунги типа: «Люди! Не берите свои органы на небо! Они пригодятся на земле!» - сказал Рудик.
- Вот ты смеешься, а ведь это очень серьезная проблема. И ее надо решать на законодательном уровне и на уровне каждого гражданина, - задумчиво сказала Люся.
- Завещание, что ли, написать? Так я готов! - Рудик встал и, возведя глаза к небу и сложив на груди руки, начал говорить:
- Любезный эскулап! Если ты абсолютно уверен, что моя душа и тело оставили друг друга, не медли, вызывай трансплантологов. Никого не слушай и не забудь выпить за меня!
Воцарилось неловкое молчание, которое прервал Федор:
- Рудик, садись, наконец. Мы сейчас выпьем за тебя, за твое здоровье!
- Действительно, хватит уже скоморошничать. Ты не в театре! – сказала мама. – Лучше спой нам что-нибудь, а Таня будет аккомпанировать.
- А если бы я был сапожником, ты бы меня при всех заставила сапоги тачать?- спросил Рудик.
- Нет, вы сегодня точно поругаетесь. Но я вам этого не позволю,- сказал Федор. – Танюшка подай гитару.
Федор взял несколько аккордов и запел: «Мишка, Мишка! Где твоя улыбка…» И вся компания подхватила известную песню.
***
- А ведь сегодня канун Крещения. В годы моей молодости мы в этот день обязательно гадали, - задумчиво произнесла Авдотья Никитична.
- Ну и как, сбывалось?- спросил Рудик.
- Да когда как… Я и не помню… Но весело было. Соберемся, бывало, с подружками и давай гадать да ворожить, - продолжала Авдотья Никитична.
- Это как у Жуковского: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали, за ворота башмачок, сняв с ноги, бросали»?- поинтересовалась Танюшка.
- Если вы свои башмаки за ворота у нас кинете, неделю ждать будете, когда их подберут. В нашем поселке зимой почти никто не живет, а вот на лето многие приезжают. Может на лето гадание перенесем? - лукаво улыбнулся отец.
- Почему обязательно с башмаками, можно на кольце ворожить.
- Как? Расскажите, расскажите, пожалуйста, Авдотья Никитична,- попросила Танюшка.
- Да, что рассказывать – то! Берешь кольцо, в церкви венчанное, кладешь в стакан стеклянный, наполовину водой наполненный. Ставишь стакан на золу, из печки вынутую и на блюдце просыпанную. Свечку зажигаешь и рядом ставишь…
- А дальше? – нетерпеливо спросила Танюшка.
- А дальше - все… Смотришь во внутрь кольца, а что увидишь, то судьба твоя.
- На всю жизнь? – с ужасом спросила Танюшка.
- На всю, не на всю, - уж не знаю… Как получится, - усмехнулась Авдотья Никитична .
- А что, Татьяна, пойдем, поворожим. Может, что и увидим, - сказала Полина, поднимаясь из-за стола.
- Страшно, Поленька, - поежилась Танюшка.
- Глупенькая, ты что в гадание веришь?
- Не то чтобы очень, но… верю…
- Девочки, чтобы вам не было страшно, я иду с вами и обязуюсь достать все необходимые артефакты для качественной ворожбы, - с готовностью сказал Рудик, направляясь за гадальщицами в детскую.
***
То ли от выпитого вина, то ли жарко натопленной печки, то ли от дурацкого гадания, как сказала Поленька, у нее разболелась голова, и ей понадобилось срочно выйти на улицу. Рудик вызвался составить ей компанию. Морозный воздух приятно холодил лицо. Горящие Полины щеки будто умыли ледяной водой. Она глубоко вздохнула и сладко потянулась.
- Маленькая, пушистая кисуля! Кэсэли! – улыбаясь, сказал Рудик. – А кошечка случайно не хочет сигарету?
- Смотря какую!
- «Ява» тебя устроит?
- Вполне…
Поленька грациозно взяла пальчиками сигарету и закурила.
- Все таки у меня в голове не укладывается: как такие божественные пальчики будут расчленять людей? Ковыряться в кишках! Фу… какая гадость! У них ведь совсем другое предназначение! - сказал Рудик.
- Какое же, по-твоему у них предназначение?- усмехнувшись, спросила Полина.
- Ну хотя бы ласкать того, кого они полюбят!
- Одно другому не мешает,- парировала девушка.
- Так не будем откладывать в долгий ящик то, что можно сделать сейчас, - лукаво сказал Рудик.
- Ты яснее выражайся, а то чего-то не понятно, - улыбнулась Полина.
- Виноват, мадмуазель, исправлюсь!
И Рудик, распахнув свой полушубок, прижал девушку к себе и, наклонившись, крепко поцеловал.
- Сумасшедший, кто же целуется на таком морозе! – Полина с деланным ужасом отстранилась.- Примерзнем друг к другу!
- А что, давай попробуем! – и он повторил свой поцелуй…
- Ты придешь ко мне завтра на концерт?- спросил Рудик между поцелуями.
- Нет, я дежурю. Лучше ты приезжай ко мне послезавтра с утра… Я буду одна.
***
Танюшка взобралась с ногами на кресло и, наклонившись над столом, сосредоточено смотрела в середину кольца. Она никак не могла взять в толк: почему Поленька что-то там рассмотрела, а она нет. «Вот Поленька видела то ли муху, то ли сову**, но все - таки видела, - размышляла девочка. - А я - с какой стороны не сяду - только золу и отблеск от свечки вижу». Она попробовала повернуть стакан вокруг оси, но результат оказался нулевым. Тогда девочка решила переставить свечку и передвинуть тарелку поближе к себе. И тут ей показалось, что в преломленном луче на дне стакана что-то появилось. Она наклонилась еще ниже и неожиданно для себя различила разрисованное мужское лицо, похожее на североамериканского индейца или шамана, который держал что-то ярко – красное. Танюшка чуть повернула стакан и увидела две фотографии с неразборчивыми чертами лица. «Что за ерунда?» - подумала девочка. Она попыталась опять поменять ракурс, но картинка словно приклеилась ко дну. Танюшка взяла тарелку и встряхнула ее. Сюжет поменялся, теперь вместо шамана появилась сгорбленная старуха с палкой, а рядом - молодой мужчина в белом. Танюшке стало тревожно и неуютно. Она решила отложить гадание и пойти спросить у Поленьки, что все это значит. Девочка заглянула на кухню – никого. Отец с матерью и Авдотьей Никитичной смотрели телевизор в гостиной. В прихожей и спальне – тоже пусто. «Куда же они подевались? Неужели на улице?» - подумала девочка. Она накинула на себя первую попавшуюся на вешалке курточку, и потихоньку, чтобы не слышали родители, выскользнула на крыльцо и… завороженно остановилась.
Полная луна, словно громадный прожектор, освещала белый сад и узкую тропинку от крыльца к калитке. Деревья, наполовину утонувшие в сугробах, отбрасывали легкую тень на сверкающий снег. Ни шороха, ни звука, ни движения! Ледяным покоем дышало звездное небо. А седой лес, начинавшийся сразу за забором, казалось, сторожил колдовскую тишину и эту январскую ночь.
Танюшка восхищенно огляделась вокруг и неожиданно для себя на углу дома увидела две темные фигуры. Она уже было спустилась с крыльца и хотела окликнуть их, но остановилась и прижалась к стене. Ей вдруг послышался ласковый шепот и звук поцелуев. Сердце Танюшки бешено застучало, ей стало нечем дышать. «Как он может? Как он может? - повторяла она. – Как он может обнимать ее и целовать, когда я рядом? Почему она ведет себя с ним так, будто имеет на него право!» У Танюшки путались мысли: «А я имею право его ревновать? Почему я обвиняю его? Потому что, потому что… люблю… Но это не дает мне права… И он, он всегда говорил мне всякие нежности… Мало ли что говорил, он просто дамский угодник… А я глупая- преглупая!...» Танюшка взяла горсть снега и прижала к разгоряченному лицу. Ей вдруг почудилось, что Рудик и Поля направляются к ней, и она, стремглав взбежав по ступенькам, влетела в прихожую. «Таня, это ты?» - спросила мама, не отрываясь от телевизора. «Да, – ответила Танюшка, еле справляясь с комком в горле. – Я, наверное, спать пойду. Спокойной ночи!» И только оказавшись в своей комнате, Таня дала волю слезам. Она слышала, как спустя некоторое время, тихо вошла Полина и окликнула Танюшку, но девочка притворилась спящей.
**) видеть сову - к одиночеству (гадальная книга)
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2018/03/28/718
Фото в свободном доступе в интернете.