1. В прошлой главе мы остановились в момент, когда, согласно описанию Филона, еврейское посольство в Риме узнало о решении Калигулы поставить свою статую в Иерусалимском Храме. Это решение вызвало у них ужас, поскольку попытка римлян привести его в исполнение означало бы войну маленькой Иудеи с гигантской Империей. Результаты такой войны были легко предсказуемыми. Иудеи и сами понимали безнадежность своего положения. Оставалось только надеяться на непосредственное вмешательство Бога, как единственный способ мирного выхода из этой ситуации.
2. Калигула также хорошо понимал, что без войны такое решение неосуществимо и отдал приказ легату (наместнику) Сирии Публию Петронию готовить свои легионы к военной кампании. Вот что рассказывает о дальнейших событиях еврейский историк Иосиф Флавий.
«Разгневанный тем, что одни иудеи так презирают его, Гай послал в Сирию легата Петрония, преемника Вителлия. Он приказал ему с сильною ратью вторгнуться в Иудею и, если иудеи добровольно уступят, воздвигнуть в храме Господнем его статую, если же они окажут сопротивление, сделать это с оружием в руках. Приняв начальство над Сириею, Петроний поспешил исполнить поручение императора. Он собрал возможно больше союзнических войск, присоединил к ним два римских легиона и явился в Птолемаиду на зимовку, чтобы весною начать правильную войну. Об этих своих решениях он написал Гаю. Последний похвалил его за энергию и советовал не уступать, но неуклонно преследовать ослушников войною. Между тем толпы иудеев являлись к Петронию в Птолемаиду, моля его не побуждать их к противозаконным действиям и к нарушению древних установлений. "Если тебе уже безусловно необходимо воздвигнуть статую [императора],- говорили они,- то делай по-своему, но сначала перебей нас всех. Мы не в состоянии допустить вещь, запрещенную нам авторитетом законодателя нашего, а также нашими предками, которые в этом запрещении видели главное побуждение к добродетели".
Петроний, сдерживая гнев, ответил: "Если бы я был императором и постановил бы это самолично, то обращение ваше ко мне имело бы смысл. Теперь же я, как уполномоченный государя, обязан всеми силами исполнить его предначертания, чтобы ослушанием не навлекать на себя тяжкого наказания". "Так как, Петроний, таково твое решение,- сказали иудеи,- а именно не нарушать повеления Гая, то и мы сами не станем нарушать предписания закона, которому мы, повинуясь Предвечному и памятуя о добродетели и трудах наших предков, до сих пор оставались верны; мы не решимся на гнусное нарушение тех предписаний, которые, по постановлению Предвечного, должны принести нам счастие, и все это из страха перед смертью. Поэтому мы попытаем счастья в бою за соблюдение наших древних установлений и знаем, что, раз мы решились подвергнуться опасности, у нас будет надежда с помощью Божиею на победу во славу Его, особенно если мы ради Его рискнем на все это и подвергнемся военной судьбе. Если же мы послушаемся тебя, то навлечем на себя страшный позор трусости как по отношению к самому факту нарушения законов, так и особенно тем, что вызовем неудержимый гнев Предвечного, которого ведь и ты сам признаешь более могущественным, чем Гая".
3. Видя из этих слов непоколебимость иудеев и то, что ему без боя не удастся исполнить приказание Гая и воздвигнуть его статую придется лишь ценою страшной резни, Петроний решил в обществе своих приближенных и слуг отправиться в Тивериаду, чтобы ознакомиться с настроением тамошних иудеев. Сознавая всю опасность войны с римлянами, но считая гораздо более опасным и преступным нарушать законы, огромные толпы иудеев и здесь встретили Петрония по его прибытии в Тивериаду. Они умоляли его не доводить их до такой крайности и не осквернять города постановкою статуи. "Итак,- воскликнул Петроний,- вы желаете воевать с императором, не принимая во внимание его боевой готовности и своего собственного бессилия?" Иудеи отвечали: "Мы вовсе не желаем войны; мы охотнее умрем, чем нарушим законы". При этом они бросались наземь и открывали шеи, готовясь принять смертельные удары. Так поступали они в течение сорока дней. При этом они окончательно запустили свои занятия земледелием, несмотря на то, что было время посева. Они выказывали большую стойкость и полную готовность скорее умереть, чем допустить постановку статуи.
4. При таком положении дел Аристобул, брат царя Агриппы, и Хелкия Великий, в сопровождении прочих знатных членов семьи и главнейших представителей народа, обратились к Петронию с просьбою, так как он видит решимость народа, не доводить последнего до наступления, но написать Гаю, как толпа противится постановке статуи, как она бросила даже земледельческие занятия, как она не желает и не может вступить в войну, но охотнее соглашается умереть, чем преступить свои законы, и как по причине невозделанности почвы явятся разбои неизбежным следствием этого и невозможности платить повинности. Быть может, Гай при таких условиях оставит свою мысль о насильственном образе действий и не захочет погубить народ во время возмущения. Если же Гай все-таки будет настаивать на своем прежнем решении начать войну, то тогда и Петроний сможет приняться за это дело. Такими представлениями товарищи Аристобула старались уговорить Петрония. Видя, с одной стороны, столь серьезное отношение и настойчивые просьбы их, причем они не щадили средств убедить его, с другой же стороны, видя непоколебимость иудеев и считая большим грехом перед Всевышним пожертвовать жизнью стольких десятков тысяч людей в угоду сумасбродству Гая, Петроний, боясь также вечных угрызений совести, решил все-таки написать об этом Гаю - о невозможности исполнить его приказание, хотя и был уверен в страшном гневе императора за то, что не повиновался ему неотложно. Быть может, Петроний рассчитывал также уговорить императора, а в противном случае уже, если тот будет настаивать на своем безумном мнении, решил начать войну с иудеями. Даже если бы гнев императора обратился против него самого, Петроний готов был в силу своей доблести умереть за такое множество людей. Поэтому он решил послушаться иудеев, умолявших его.
5. Созвав иудеев в Тивериаду (куда явились несметные толпы их) и обратившись к ним с речью, Петроний сказал, что теперешний шаг он предпринимает не по собственному желанию, но по повелению императора, который приказал дать почувствовать его гнев немедленно всем тем, кто бы осмелился ослушаться его. Поэтому он, Петроний, который достиг такого почетного положения, считает своею обязанностью поступить вполне согласно повелению государя. "И тем не менее,- продолжал он,- я счел бы справедливым (в тексте русского перевода ошибка: «несправедливым», но такое чтение противоречит смыслу речи Петрония ЛБ) пожертвовать своею личною безопасностью и своим почетным положением ради вас, которых так много. Я преклоняюсь пред величием закона, который вы, благодаря его древности, считаете своею обязанностью отстаивать, и преклоняюсь главным образом пред величием и могуществом Всевышнего. Я не могу допустить, чтобы храм Его был осквернен дерзким святотатством правителя. Поэтому я посылаю Гаю донесение о вашем решении и по силе возможности поддержу вас, чтобы доказать вам, что я соглашаюсь с вашими, вполне правильными взглядами. Предвечный же, могущество которого выше всякого человеческого начинания и уменья, да поддержит вас в соблюдении вами древних законов и да предохранит его (Гая) от того, чтобы он в своих нечеловеческих требованиях не лишился окончательно того почета, к которому привык. Если же Гай выйдет из себя и направит против меня всю силу гнева, я готов идти на всякую опасность и подвергнуться всякому физическому и нравственному страданию скорее, чем видеть гибель вашу, гибель такого множества людей за столь славную идею. Теперь же пусть каждый отправится восвояси, к делам своим. Позаботьтесь о возделке земли. Сам я пошлю в Рим и не упущу ни лично, ни через друзей своих никакого случая, чтобы добиться для вас благоприятного результата".
6. С этими словами он отпустил иудеев, причем просил наиболее выдающихся из них принудить народ к занятию земледелием и успокоить его обещаниями всего лучшего в будущем. Так Петроний спешил ободрить народ. Предвечный в свою очередь явил Петронию свою помощь и заботливость во всем. Лишь только Петроний окончил разговор с иудеями, Всевышний ниспослал сильный дождь. Это было большою неожиданностью, потому что с самого утра этого страшно жаркого дня не было видно на небе ни одного облачка, да и жара в течение целого года отнимала у людей всякую надежду на дождь, хотя они иногда и видели на небе облачки. Когда поэтому теперь так неожиданно и внезапно полил сильный дождь, иудеи почерпнули в этом надежду, что и Петронию удастся его ходатайство за них. Сам Петроний поразился еще больше, видя воочию, насколько Предвечный заботится об иудеях и как он проявляет это; никто, даже если бы захотел, не мог бы утверждать противное. Поэтому все то, что Петроний написал Гаю, должно было побудить императора к перемене решения и заставить его отказаться от мысли довести до отчаяния столько тысяч человек. При этом Петроний поставлял на вид, что, если Гай распорядится перебить их всех (а по его мнению было ясно, что они без борьбы не допустят нарушения законов), он лишится доходов и подвергнет себя позору на вечные времена. Затем Петроний охарактеризовал Гаю могущество Бога, покровительствующего иудеям, как чрезвычайное, которое наверное не преминет вскоре же явить себя во всей своей силе. Таковы были доводы Петрония. (Иудейские древности 18. 8. )
2. Теперь попробуем осмыслить это свидетельство с помощью контекстного анализа. Публий Петроний, о котором кроме этого эпизода мы знаем очень мало, был, насколько можно судить, опытным, исполнительным и добросовестным администратором и генералом. Его назначение наместником Сирии, критически важной пограничной провинции, где всегда можно было ожидать войны с наиболее опасным противником Рима Парфянским царством, говорит само за себя.
3. Петроний начинает с роли послушного исполнителя (нижнее центральное контекстное поле работников/обьектов Н) приказов императора (верхнее центральное контекстное поле субьекта власти F и центральная инструментальная ось FH). Однако при этом Петроний все же исходит из того, что властная игра идет по правилам и эти правила должны так или иначе соотноситься с требованиями справедливости ( верхнее левое, а от наблждателя правое контекстное поле общих норм и принципов А и референциальная диагональ НА). Таким образом исходной парадигмой идентичности для Петрония является регуланомика FHA (от латинского regula правила).
4. Убедившись в том, что иудеи вовсе не рвутся воевать с Римом, а напротив отчаянно хотят избежать этого конфликта и выражают свою покорность римской власти, но вместе с тем готовы умереть за свой Закон, Петроний, который вообще уважает законы, правила и традиции, не может им не сочувствовать (контекстное поле “чужих” Е и полугоризонтальная ассоциативная диагональ СЕ), но самим фактом этого сочувствия он побуждается к тому, чтобы до известной степени выйти из роли беспрекословного исполнителя Н императорских решений и взять на себя роль автономной личности (нижнее правое контестное поле личности С), самой принимающей решения о том, как лучше действовать. Он и сам считает приказ Гая безответственной и беззаконной мерой. Конечно он понимает, что за неисполнение этого приказа его самого ждет смерть и поэтому под разными предлогами оттягивает установку статуи. И наконец он принимает решение, что лучше поставить на карту собственную жизнь и прямо написать письмо императору со своими возражениями против его распоряжения, чем погубить десятки и сотни тысяч жизней ни в чем не повинных людей.
5. Здесь речь идет таким образом о социономике САЕ, парадигме идентичности, включающей и ассоциативную линию СЕ сочувствия к “чужим” Е (т.е. в данном случае к иудеям) и нормативную диагональ СА, связывающую нижнее правое поле личности С с верхним левым полем А общих принципов справедливости и истины.
6. Однако помимо социономики САЕ Петроний, также как и иудеи, убежден в том, что Бог (верхнее центральное месономное контекстное поле Блага/смысловых соответствий J) может вмешаться в ход дела и воспрепятствовать несправедливому убийству еврейских подданных империи. И это убеждение означает, что его исходная служебная парадигма идентичности регуланомика НАF с одной стороны замещается социономикой САЕ, а с другой сама переходит в деонтономику HAJ. Деонтономика (от греческого та деонта то, что должно сделать должное ср. Деонтология) это смешанная экзистенциально месономная парадигма идентичности, которая делит общую центральную вертикаль HFJ с обозначенной в прошлой главе иудейской парадигмой безусловной веры фидеономикой НВJ. Таким образом и Петроний и иудеи, с которыми он должен, но отказывается воевать, в данном случае находят общий язык и ему временно удается успокоить еврейское населения, тем более что толпы расценивают внезапно и неожиданно пошедший дождь, как символ скорого божественного вмешательства в ситуацию.
7. По всей вероятности и самого Петрония и поверивших ему иудеев ожидала беспощадная месть Калигулы. Но в дело вмешался еще один влиятельный человек, а именно находившийся тогда в Риме друг Калигулы, еврейский царь Агриппа I. O нем и о его роли в этих событиях мы расскажем в следующей девятой главе.