С полуночи снова стояли на стене. Вглядываясь в ночь, видели только огненное море костров, разлившееся вокруг Рязани. Временами в городе начинали лаять собаки, фыркали кони в лагере противника. Клонило в сон. Вдруг до тонкого слуха гусляра ветер донёс голос одинокой флейты. Где-то на краю вражеского лагеря пела одинокая флейта. Голос был странным, лад чужеземный, непривычный для русского уха. Но в голосе чужого инструмента была понятная любому тоска. Гусляр невольно проникся уважением к мастерству незнакомца. Он хоть и враг, но мастер. О ком тосковал неизвестный музыкант? Из каких неведомых земель пригнали его под Рязань? Осталась ли у него дома мать или невеста? В грустной песне сквозило предчувствие скорой смерти. Так почудилось Сурияру.
Ему захотелось взять гусли и немедленно попробовать сыграть эти диковинные переливы песни. Но гусли остались в избе у Никодима, и уйти с поста было никак невозможно.
Чигирь-звезда склонилась к западу. Теперь она уже была не бледно-зеленоватой, а стала наливаться красным. Хвост её торчал вверх, будто капля крови стекала по небесному своду, оставляя за собой красную полосу.
Поутру на башне ударил колокол. Продрогшие, измученные ожиданием, защитники оживились. Осталось только дождаться смены, чтобы уйти в заветное тепло изб. Однако оживление и шум начинались и во вражьем стане.
Глянув в бойницу, Сурияр увидел, что прямо напротив него чужеземцы выкатывают какие-то машины, похожие на самострелы, только огромные, снаряжённые парой огромных цельно-деревянных колёс.
-Глянь-ко, Микуло, - толкнул он кузнеца. – Чего это поганые делают?
Кузнец приложился к бойнице.
-Скверно дело, - поморщился он. – Это пОроки. Машины такие, вроде самострела, только большие. Стрелять будут каменными ядрами. Чтобы стену сломать.
-А разве это возможно? – усомнился Сурияр. – Стена вон какая толстая. Впереди тын, за тыном срубы, наполненные землёй.
-Думаю, они не впервой это делают, - ответил кузнец, глядя, как вокруг выстроившихся в ряд машин суетятся тёмные фигурки людей в долгополых шубах.
Вдруг что-то щёлкнуло. Одна из хитроумных машин дёрнулась, подпрыгнула, и в воздухе послышался нарастающий свист. Чёрное небольшое ядро медленно описало в воздухе дугу и, не долетев, с глухим стуком врезалось в основание земляного вала.
Стена чуть дрогнула. С кольев тына посыпался иней.
Сейчас же тёмные фигурки засуетились вокруг машины, подкатывая её поближе к городским стенам.
Кто-то из горожан выпустил стрелу. Но для лука расстояние было великовато. Не пролетев и половины пути, стрела воткнулась в снег.
Снова камнемётная машина подпрыгнула. Засвистела чёрная клякса ядра, плавно описывая дугу. На этот раз ядро врезалось в частокол. Стена ощутимо вздрогнула под ногами. Из щелей между брёвнами пошла пыль. Глянув вниз, Сурияр увидел, что белый снег у основания стены покрылся жёлтыми щепками.
Между тем, к стене подходила вторая смена.
-Чего это? – спрашивали подошедшие мужики.
ПОроки бьют! – отвечали стоявшие на стене ратники. – Стену ломают.
-А вы чего не стреляете?
-Далеко. Из лука не дострелить.
Третье ядро, просвистев над головами, влетело в город и врезалось в крышу чьей-то избы. Испуганно заржала потревоженная лошадь в конюшне. Между тем, враги выдвигали вперёд всё новые камнемёты. Один за другим сыпались удары ядер. Иные ядра вязли в земляном валу, иные с громким грохотом сотрясали стену. Вздрагивали и кривились остроконечные брёвна частокола, принимая удары. Одно ядро разбило вершину тына, осыпав защитников щепками.
-Ну, нечего толпиться! – крикнул сотник, протискиваясь вдоль стены. Первая стража марш по домам. Двое на стену, остальные спуститься, укрыться за валом! Пока стена цела, на приступ они не пойдут.
Первая стража, выполняя приказание, пошла по домам. Благо идти было совсем близко. Людей по стенам расписывали нарочно так, чтобы ближе было идти от дома к своему пряслу стены.
По пути к скорняковой избе, кузнец нагнулся к лежавшему у дороги ядру. Ядро было чёрное с бурыми потёками. Когда кузнец его поднял, оно оказалось на удивление тяжёлым, будто не каменное, а железное.
-Что за камень такой тяжёлый? – вслух удивился кузнец. – И эти потёки больно уж на ржавчину похожи.
Повертев тяжелое ядро в руках, он вдруг заметил сварной шов.
– Вот те раз! Да оно литое! Это из какого же металла его отлили? Похоже на железо, только почему такое чёрное? Да и где это видано, чтобы из железа чего-нибудь отливали? Как поганым удалось создать такой сильный жар в горне, чтобы железо стало жидким? Это же не медь, чтобы лить. Железо можно только ковать! Это всякому известно.
Никодим прервал его размышления:
Хватит тебе эту каменюку в руках вертеть! Того гляди, другая в голову прилетит.. Все ядра, которые через стену перелетают, аккурат в это место ложатся. Только в самом центре города нет опасности и у стен.
Кузнец вынужден был согласиться с другом. Оба бегом покинули опасное место. Жители домов, оказавшихся под обстрелом, тоже спешили покинуть свои жилища. Они просились в дома вокруг площади, куда ядра не долетали, другие жались поближе к стене,
По возвращении наших ратников, женщины в слезах бросились мужьям на грудь, радуясь, что все целы–невредимы.
-Тятенька, что там творится? – донимал отца Юрка.
-Обычное дело, - степенно отвечал отец, - вороги стену ломают, хотят в град войти.
-А ну, как сломают, тогда что?
-Известно, что! На приступ пойдут.
-И что будет?
-Да ничего. Встретим в проломе и побьём их.
-Наши победят?
-Конечно, сыне. Наши всегда верх возьмут. Нам бы только до подхода князя Георгия продержаться. Тогда погоним поганых.
-А князь Георгий скоро придёт?
-Скоро. Как рати со всей земли русской соберёт, так и придёт.
-Скорей бы.
Бабы быстро накрыли стол. Скорняк принёс из погреба корчагу медовухи. С морозу выпили, пустив чашу по кругу. Потом принялись за щи.
После обеда продрогшие ратники завалились кто на печь, кто на запечные лавки. Только Сурияр, взяв гусли, тихонько касался струн.
Со стороны городской стены слышались частые глухие удары ядер, иногда прерываемые грохотом чьей-то разбитой крыши.
Юрка, видя, что гусляр не спит, подлез к нему под бок:
-Дядя Сурияр, а ты ворогов видал?
-Видал.
-А какие они?
-Обыкновенные люди, только одеты не по-нашему.
-А чего они на нас лезут? Чего им дома не сидится?
-Им царь велит, вот они и лезут. А кто не послушается, у того Батый семью погубит. Сам понимаешь, с бабой и ребятишками от царя далеко не убежишь. Вот они и слушаются.
-Они злые?
-Такие же, как мы – разные. Нынче ночью кто-то из них играл на дудочке, вроде нашей жалейки. Очень хорошо играл, и жалостливо так. Видать, они тоже знают, что такое горе.
-Как же так? – удивился Юрка. – Они пришли в нашу землю убивать и грабить, людей полонить. А мы их жалеть будем?
-Нет. Не будем мы их жалеть. И нас никто не пожалеет. Ты не бойся. Смерть, она не насовсем. Потом снова родишься. Так от Роду заведено. Это только перед битвой страшно. А уж когда мечи зазвенят, там не до страху.
-Вот бы мне на них поглядеть.
-Рано тебе. Мамку слушайся да сестру свою.
Сурьяна взяла вёдра. Война войной, а посуду мыть надо.
-Ты с ближнего колодца воду не бери, - наказывал ей Никодим. - Там ядра падают. Лучше с площади принеси.
-Я знаю, дяденька, не сумлевайтесь, - ответила Сурьяна, застёгивая свой ловко приталенный кожушок.
На улице было пусто. Редкие прохожие опасливо перебегали пространство, куда падали перелетевшие ядра. Мостовая во многих местах была повреждена, и острые обломки тесин торчали вокруг дыр.
Сурьяна поспешила к торгу, где толпилась княжья дружина. В нужный момент она должна была поспешить на подмогу туда, где будет наиболее трудно. Отроки, народ безусый и весёлый, изнывали без дела, ожидая своей очереди. Одни молчали, другие смеялись и хорохорились.
Такова война, - подумала Сурьяна. Долгое утомительное ожидание битвы, потом несколько времени ужаса, потом…
Тут красавица увидела первых убитых. Перед церковью прямо на земле лежало несколько окровавленных тел. Видать, попали под ядра. У одного не было головы. Баба без ноги лежала вся бледная в бисеринках пота. Над ней сидела девушка и гладила её по щекам, то и дело, вытирая слёзы.
Из церковных дверей выглянул поп:
-Следующего покойного заносите! А то до ночи не управимся!
Сурьяна заняла очередь у колодца.
-Сурьяна! – один из отроков подбежал к девушке.
-Миша! Брате!
Молодые люди обнялись и приложились ликами.
-Как тебе служится? – спросила Сурьяна.
-Обыкновенно, так же, как всем. Стоим вот. А вы-то как? Все наши успели в град уйти?
-Все ушли. Батюшка на стене слева от северных ворот стоит. Жив, здоров пока. Легкий инструмент с собой привёз, а большую наковальню прямо в кузне зарыл. Если вдруг чего случится с ним, ты должен знать. Кузню нашу сожгли. Но место ты найдёшь. Горн-то не сгорел. И шлак кучей лежит.
-Да ладно. Не накаркай. Где остановились-то?
-У скорняка Никодима.
-Эх, повидаться бы! Близко родители мои, да не уйдёшь, - вздохнул Миша.
-Ты гляди, не подставляй себя по-глупому. Вам бы парням всё удаль показывать, где надо и где не надо. А тебе дело тятино продолжать.
-Да ладно! Я, чай, не маленький. Чего ты меня учишь? Али наставницей по ратному делу стала?
-А ты не стой впереди всех. Стой позади!
-А если ворог с тылу нагрянет?
-Ну, тогда стой в середине войска.
-Куда воевода поставит, там и встану.
-Вот, возьми мой оберег. Он на первопряденной нитке.
-Да мне уж обереги девать некуда. Весь увешан.
-Тогда давай поменяемся оберегами.
-Кто оберегами меняется, тот судьбой меняется. Хочешь себе забрать смерть на ратном поле? А мне бабью дашь? От родов?
-Да, ну тебя! Как был упрямцем, так и остался.
-Вот и очередь твоя подошла. Давай ведро-то.
Миша помог сестре набрать воды.
-Ну, ступай, Сурьянушка, кланяйся родителям.
-Храни тебя Бог.
Тут раздался голос попа:
-Чьё тело? Где родичи? Ну, всё, отпел уже, забирайте!
Продолжение http://www.proza.ru/2018/04/02/1892