Случаи из врачебной практики
В практике каждого врача бывают пациенты, которые остаются в памяти на всю жизнь. Я до сих пор хорошо помню четырех...
Солдата звали Виктор. Он на спор с друзьями нырнул в речку, не зная ее глубины, ударился головой о каменистое дно и получил перелом седьмого шейного позвонка с разрывом спинного мозга. В результате тяжелые последствия – тетрапаралич, живой осталась только голова. Руки и ноги не работали. Полное нарушение тазовых функций.
Возились мы с ним вместе с начальником хирургического отделения майором медицинской службы Банниковым долго и безуспешно. Виктор мучился сам, мучил персонал. Уход за такими больными невероятно тяжелый.
Появились пролежни, а затем выраженные психические нарушения. Родственники от него отказались. Попытки перевести его в армейский госпиталь в город Уссурийск не удались.
Никто не хотел принимать полностью обездвиженного и абсолютно безнадежного больного. Где-то в центре Союза тогда существовало одно единственное лечебное учреждение для тяжелых спинальных больных, но удалось отправить туда Виктора или нет, я не знаю, так как вскоре меня перевели в Тамбов и я уехал из поселка Шкотово.
* * *
И еще один случай из того времени. Я дежурил по госпиталю. Кстати, мои дежурства по госпиталю почему-то редко когда проходили спокойно.
Часов в шесть вечера в приемное отделение госпиталя несколько пьяных ребят на одеяле принесли солдата, у которого слева в груди торчал штык от карабина.
Хорошо, что в хирургическом отделении все врачи еще были на месте. Солдата срочно взяли в операционную. Хирург Банников ушил ему рану сердца.
К счастью, ранение сердца оказалось не проникающим. Солдату повезло, что никто не вытащил нож из грудной клетки во время доставки его в госпиталь. В противном случае он мог погибнуть от кровотечения.
Потом нам рассказали, что солдат ушел в самовольную отлучку к своей подруге, где хорошо напился. Командир роты знал адрес этой девушки.
Он вызвал дневального по роте, приказал ему сходить к ней и «…доставить самовольщика в часть живым или мертвым».
Не помню, кто был по национальности дневальный, но, полученный от командира роты приказ он выполнил. Когда дневальный пришел по адресу и попытался увести солдата в часть, пьяная компания, которая была в доме, набросилась на него.
Дневальный, помня приказ командира роты, «…доставить живым или мертвым», ударил солдата штыком в грудь.
…Командир роты, отдавая приказ, просто не подумал, чем это все может закончится.
* * *
Дело было в Шимановске. Во время лыжного кросса солдат, съезжая с горки, упал и ударился поясницей о дерево. Самостоятельно добрался до финиша и пришел ко мне в медпункт.
Я осмотрел его, заставил сходить в туалет. Моча была с кровью. Сразу же повез его в городскую больницу на консультацию к хирургу.
После осмотра солдата хирург сказал мне, что ничего страшного он не видит. Дал обычные рекомендации – холод на поясницу, покой, наблюдение и т.д. Хорошо, что я взял медкнижку солдата, куда хирург записал данные осмотра.
Я остался в медпункте на всю ночь и к утру понял, что солдата надо срочно доставить в госпиталь. В моче было много крови. Везти его в районную больницу, учитывая вчерашнюю консультацию, я не стал. Потом я понял, что допустил серьезную ошибку, когда принимал это решение.
Ближайший госпиталь был в Белогорске, а это больше 130 км от Шимановска. Доехали мы до госпиталя нормально. Солдата положили в хирургическое отделение, а я возвратился в часть. На следующее утро в отряд пришла телефонограмма – «Врачу отряда срочно прибыть в госпиталь».
Когда я приехал в Белогорск начальник госпиталя, начальник медицинской части и начальник хирургического отделения устроили мне жуткий разнос.
Оказалось, что у солдата был разрыв почки и почечная артерия, как они сказали, «висела на волоске» и могла лопнуть в любую минуту.
Я пытался оправдываться, ссылался на запись хирурга городской больницы в медицинской книжке солдата, но все было напрасно.
Мне сказали (да я и сам тогда понял), что пациент был нетранспортабельный и его нельзя было везти в такую даль, а надо было срочно доставить в районную больницу и вызвать хирурга из госпиталя. Солдата спасла срочная операция, а я на всю жизнь запомнил этот урок.
* * *
После окончания факультета усовершенствования врачей меня назначили начальником неврологического отделения Алма-Атинского гарнизонного госпиталя. Госпиталь небольшой. Военных врачей мало. Дежурить по госпиталю приходилось два, а в отпускной сезон и три раза в неделю. Причем дежурили только офицеры. Служащих СА дежурными врачами назначали очень редко.
В городе и вблизи его дислоцировалось несколько воинских частей. За забором госпиталя стояла воинская часть ПВО. Дежурства редко были спокойными. Однажды во время моего дежурства часов в десять вечера или позже двое молодых мужчин принесли на руках в приемное отделение солдата без сознания с окровавленной головой. Рассказали мне, что нашли его на улице Фурманова в луже крови, около арыка напротив госпиталя.
После осмотра солдата (признаков алкогольного опьянения я не выявил) стало понятно, что без хирургического вмешательства и трепанации черепа не обойтись. Я диагностировал у него открытую черепно-мозговую травму, перелом лобной и, возможно, теменной кости. Срочно по телефону вызвал начальника хирургического отделения подполковника Михаила Викторовича Татаринского. Он жил недалеко от госпиталя. Операционные сестры дежурили круглосуточно.
Пока медсестра приемного отделения готовила и ставила капельницу, а санитарка переодевала солдата, я еще раз более детально опросил мужчин, доставивших его в приемное отделение. На всякий случай (для прокурора!) я записал их фамилии и домашние адреса. Дело в том, что о военнослужащих, поступивших в госпиталь с тяжелой травмой, обязательно сообщали в гарнизонную прокуратуру.
К приходу хирурга солдат уже лежал на каталке у операционного блока. Михаил Викторович сказал похвалил меня:
— Молодец. Все сделали правильно. Больше никого вызывать не будем. Время дорого… Ассистировать будешь ты. Предупреди медсестру приемного отделения, и идем мыться.
Так я снова встал к операционному столу, как когда-то давным-давно на лечебной практике в Корочанской больнице. Операция прошла успешно. Мы тщательно удалили все отломки лобной кости. Дефект черепа получился довольно большой. Оболочки и мозг, к счастью, не пострадали. Уже через несколько дней после операции Кинез (так звали солдата) улыбался.
Вспомнил при каких обстоятельствах он получил травму головы. Боясь опоздать из увольнения в часть, которая была за забором госпиталя, он бежал по улице и, прыгая в темноте через бетонный арык, оступился, упал и ударился головой о его острый край.
После лечения госпитальная военно-врачебная комиссия признала Кинеза не годным к военной службе. Жил он недалеко от Алма-Аты и через какое-то время приехал в госпиталь с просьбой закрыть дефект черепа. Местные врачи направляли его на операцию в республиканскую больницу, но он от этого предложения категорически отказался и очень хотел, чтобы дефект черепа закрыли военные врачи.
После увольнения из армии права на лечение в военном госпитале Кинез не имел. После ходатайства начальника нашего госпиталя начальник медицинской службы округа разрешил направить его для пластики черепа в нейрохирургическое отделение Ташкентского военного госпиталя.