Преступление и наказание?

Евгений Косенков
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ?

Старенький "ЛиАЗ" надрывался. Звук чихающего мотора сливался с монотонным гулом журчащей толпы пассажиров. Потные красные лица нависали друг над другом, ища свои сум¬ки, руки, ноги. Расстегивали еще оставшимися зубами огромные кошельки и как-то умудрялись передавать на билет зажатому между пассажирами, с минимальным доступом воздуха кондуктору.
Шел обычный, немного пасмурный день, скрипя суставами трамваев, трол¬лейбусов, автобусов, автомашин. Шел, не спеша, двигая стрелки часов на секунды, часы, годы. Озабоченные, серьезные лица "летели" по тротуарам, магазинам, очередям, работам. Все было как всегда...
Четыре довольно упитанные, но пожилые дамы с огромными ведрами, корзинами, рюкзаками были тесно прижаты к одиночному сиденью, где си¬дел парень лет двадцати. Довольно крепкий, с мужественными чертами лица.
- Ну и молодежь-то пошла, - вздохнула одна из дам.
- Не говори, Степанна, - подхватила другая. - Я намедни в трамвае чуть
сознание не потеряла, а мне даже место не уступили. Такой же дылда сидел.
Лицо отъел как наш сосед и сидит. Небось, дома махин две али три. Экономист. Бесплатно ездит. Пачпорт какой-то сунет кондухтору и поехали.
- А наш-то сосед, - вставила другая. - Машину купил. "Ихнямарка" называется. Так и здороваться уже перестал. Весь в кожах, в очках таких черных и ключиками на колечке бренчит.
- Ентот, наверно, из этой, как ее, махии. Ага, - высказалась четвертая, - Ишь
перчатки черные, куртка в кожах. Такой ни за что место не уступит. Нет.
- Что за женщины таких рожають?
- Да у него и хапли совести нету!
- Во! Будто не слышит! Отвернулся! Молодой, сильный, а нахлый!
- Махиозя.
- Рэквартир, наверно. Ишь, кулачищи, шо пудовый молот.
- Вот такие и храбят народ!- чуть ли не крича во весь голос, завизжала
четвертая дама и ткнула палкой парня в бок.
Парень не оглянулся. Встал, достал желтый костыль из-под сиденья и с большим трудом протиснулся к выходу. А вскоре за стеклом дамы вновь увидели его. Слегка прислонившись к фонарному столбу, он плакал, мрачно роняя слезы на единственную красную планку о боевом ранении...

27/09/93