По хрустящему льду мартовского шоссе, ранним, слегка морозным утром, довольно лихо двигался темно-зеленый УАЗ-Патриот, с тремя оперативниками ОБЭП ГУВД.
-Петрович, куда так летишь?! – сказал оперуполномоченный по особо важным делам Александр.
-Да ладно, не переживай, нормально едем, всё под контролем – улыбнувшись заверил водитель.
УАЗик действительно двигался очень быстро, но за рулем сидел реаьный спец – Зайцев Евгений Петрович, бывший сотрудник ГИБДД с двадцатилетним стажем, переведенный в ОБЭП, после сокращения последнего. Машину и дорогу он чувствовал так четко, как некоторые люди не чувствуют подушек своих пальцев.
Во время штурма затяжного подъема, внезапно, встречный лесовоз, спускающийся с горы в сотне метров от УАЗа, как-то странно начал двигаться наискосок, постепенно разворачиваясь поперек трассы.
-Э-э!!! Стой! Тормози! – истошно закричал Александр.
-Е….!!!!! – нецензурно закричал второй оперативник на заднем сиденье.
Но Евгений Петрович наоборот резко начал разгон, и когда лесовоз начал переворачиваться прямо на них, он каким-то чудом протиснулся по встречной отгрейдерованной бровке обрывистой обочины, задев зеркалом телегу грузовика, и миновав последнего через несколько метров остановился на краю шоссе.
Лесовоз завалился набок поперек, рассыпав по вниз раскатившиеся по всей трассе шестиметровые бревна.
Пока пассажиры УАЗика отходили от пережитого шока, Евгений Петрович уже вовсю помогал выбраться ошарашенному лесовозчику.
-Цел?! Ну-ка на меня посмотри! Вон-голову разбил. Сейчас перевяжем. Так ноги-руки так поделай! -командовал Петрович – как же ты так?!
-Тормоза отказали, - начал было оправдываться водитель.
-Да знаю, я ваши тормоза! У тебя перегруз в два раза больше положенного, вот тебя и стало заваливать. Я, брат, двадцать лет в ГАИ проработал, а ты мне тут про тормоза втираешь. Это хорошо, что внизу никого не оказалось! Считай, что это предупреждение свыше! Голова не кружится?!
-Нет, нормально.
Тут подошли пассажиры УАЗа.
-Петрович, ну что там?!
-Да нормально, живой гад. Вызовите наряд. А ты, Серега, вверх сбегай, знак выстави, - и он протянул ему коробку со знаком, которую достал из кабины грузовика – а я сейчас этого гаврика перевяжу…
Через полчаса прибыл форд ГИБДД.
-Вас то оформлять?! – спросил инспектор.
-Да не, у меня только зеркало сложилось… Смысл?! – отвечал Зайцев – да и торопимся мы, командировка у нас…
-Ну ладно, удачи – и инспекторы принялись оформлять ДТП.
Оперативники покурили на дорожку и двинулись дальше в путь. УАЗик продолжал так же лихо двигаться в своем направлении, но только уже никаких замечаний от старшего опергруппы не следовало.
-Ну ты, Петрович, молодец! – заговорил, слегка отошедший от стресса Александр – я уж было думал, всё, конец нам пришел.
- А я вообще думал, сейчас под брёвнами окажемся, - оживился второй, - как ты сумел так ловко просочиться?! Миллиметр в миллиметр! Это у тебя, что, резина шипованная?!
- Руки шипованные! – горделиво ответил Зайцев…
Он действительно был весьма хвастлив и заносчив, но тем не менее очень пунктуален и исполнителен. Двадцать лет безупречной службы в дорожной инспекции сделали из него некое подобие биоробота-солдафона, хотя это не помешало ему оставаться живым и очень энергичным человеком. Самое странное было в нем то, что он, несмотря на свою кажущуюся прагматичность, слепо верил в инопланетный заговор, в существование самих инопланетян и в прочие паранормальные явления. Как он сам, порою, утверждал, он лично видел тарелку с пришельцами, когда в один летний дождливый день стоял на посту. Коллеги по ГИБДД постоянно подшучивали над ним по поводу этого, а он как бы и не замечал того. За время службы Зайцев не имел ни одного взыскания и даже имел пару наград. Одну из них за то, что в одиночку, будучи раненым, задержал четверых вооруженных автоматами бандитов. Из-за этого, когда начались сокращения в ГИБДД, у руководства не поднялась рука, чтобы сократить такого безупречно честного сотрудника, не взирая на его странные убеждения. Поэтому было принято решение перевести его в ОБЭП. “Пускай в осином улье шорох наведет” – смеясь, подшучивали в управлении. Ведь честность и исполнительность его мешала многим в его бывшем ведомстве. Он часто останавливал и нещадно лишал прав и богатых, и властьимущих. Подтянутый, спортивного телосложения, какое редко встречается среди пятидесятилетних, всегда гладко выбрит, наглажен, с вечно сверкающими, как и его лысина, ботинками, приветлив и весел. Кроме того, он никогда не выпивал и не курил. Коллеги часто смеялись: «Представляю, что будет, если Зайца напоить. Он трезвый пургу метет, а пьяный, по ходу, совсем с катушек слетит.» По карьере он далеко не продвинулся не только в следствие своей честности, но и в виду малообразованности и природной недалекости. В ОБЭПе его приняли недружественно, ведь все знали про его «репутацию», а часто лежащие на столе журналы по уфологии некоторые вообще принимали за некую форму прикрытия. Он понимал это, но не придавал этому ровно никакого значения, он не пытался кому-то понравиться или перед кем-то услужить, он просто нес свою службу, и четко следовал указаниям руководства, пытаясь что есть сил вникнуть в суть дел, что для него было весьма затруднительно. Начальство ОБЭПа вовремя оценило его умение водить машину, и в основном его использовали как водителя.
Они ехали уже более десяти часов, с той поры, как едва не столкнулись с лесовозом. Темнело. Долгое время молчали, но потом разговорились. Каждый рассказывал свои забавные истории из службы, травили анекдоты, и наконец, заговорили о геополитике. И тут, как говорится, Остапа понесло: Зайцев начал выдвигать свои нелепые теории вселенского заговора.
— Вот, смотри, Максимыч, - Зайцев пытался вразумить начавшего над ним посмеиваться Александра. – Вот куда весь алюминий делся?!
- Какой алюминий?! – оторопел от неожиданного вопроса Рыков.
- А вот такой! Ты же экономист, значит знаешь сколько в мире алюминия производится! В год? Сколько?
- Ну где-то сто миллионов тонн.
-Вот! Вот видишь! – Зайцев сам удивился этой цифре.
- Что вот то?!
- Где весь этот алюминий?
- Где?
— Это я тебя хочу спросить! – парировал Зайцев.
- Я-то тут при чем?
- Да не при чем! Просто сам посуди: столько алюминия производится, и где он?! Ведь это горы алюминия! Горы!
- Петрович, я не могу понять, к чему ты клонишь.
- К чему?! А вот к чему! Весь алюминий выкачивается с земли инопланетянами. Мы для них всего лишь сырьевой придаток!
Оперативники, рассмеялись, переглядываясь через салонное зеркало, а Евгений Петрович, нисколько не смутившись, продолжал рассуждать:
— Вот сам же говоришь, сто миллионов тонн в год! Куда столько!? Для землян миллиона тонн на сто лет бы хватило! Ведь он кроме авиации никуда не идет!
- Ну как, не идет?! – включился в полемику Сергей – более восьмидесяти процентов идет на упаковку, потом на нужды строительства и машиностроения.
- Да на какую такую упаковку?! – не унимался Зайцев. - что за упаковка?
- Ну как?! Пивные алюминиевые банки, фольга…
- Да фольга твоя граммы весит, а тут миллионы тонн!
Стало ясно, что спорить с заядлым уфологом бесполезно, и потому дальнейшая дискуссия плавно переплыла в глумливое выслушивание и издевательские вопросы.
У Зайцева была одна замечательная черта – он пропускал мимо ушей любые оскорбительные насмешки в свой адрес. Может, потому никто никогда и не подшучивал над ним более одного-двух раз.
-Пожрать бы! Весь день не ели! – прервал безостановочное повествование уфолога Рыков.
- Да вот, через пять километров кафе будет, - тут же, как ни в чем не бывало переключился Зайцев, словно это был уже совсем другой, более серьезный человек, - там и заночевать можно.
- Ну да, сегодня то, факт, не успеем.
Они остановились у придорожного кафе, и пошли ужинать.
-Надо бы наше второе день рождения отметить. Петрович, ты как на это смотришь?! – сказал старший группы.
- Да я-то что?! Бога ради!
-Ты с нами?!
- Не-е, я сок попью, - улыбнулся Зайцев.
Ребята сели за стол, и шустрая официантка в засаленном фартуке тут же принесла запотевшую холодную бутылку водки, рюмки и салаты.
- Ну, Петрович, за тебя! – поднял полную рюмку Александр.
- Да, молодец! Спас опергруппу! – поддержал его Сергей.
После того случая, ребята как-то подсознательно зауважали Зайцева. Они больше не подкалывали его на тему пришельцев, но в его отсутствии продолжали шутить, говоря друг другу: «Ну что, куда алюминий делся?!»
Им предстояла сложная командировка в один из крупнейших филиалов дорожной службы области, где счетная палата наковыряла много интересных вопросов, касаемо расходов гигантских сумм из федерального бюджета. Их ведомству отставать было нельзя, и во что бы то не стало нужно было выявить нарушения. Опытный Рыков прекрасно понимал, что это практически нереально, в таких конторах все шито-крыто, бухгалтеры такие профессионалы, что трудно за что-то серьезно зацепиться. Да и даже если найдешь чего, то дело наверняка закончится отказным. Начальник Рыкова это и сам понимал, но отправляя его в эту командировку, назидательно давал какие-то бессмысленные советы, дабы просто соблюсти формальность в общении с подчиненным.
Ночевать залегли в машине, и глядя в ясное ночное небо сквозь люк патриота, высоченный Рыков долго не мог уснуть, размышляя о предстоящем неприятном деле. Это был опер, как говорится, «от Бога», он такие дела подымал, что в пору об этом отдельно написать не один десяток книг. Но тем не менее и его заставила пообтесаться эта несовершенная коррумпированная система, где большая половина приходит хапнуть денег, под видом якобы борьбы с экономическими преступлениями, где надо выслуживаться и улыбаться неприятным тебе людям, где порою приходится поступаться своими принципами и убеждениями. Его отца, честного и доблестного оперативника, убили «оборотни в погонах» еще на заре девяностых, когда ему было всего семнадцать, после чего он твердо решил, кем будет. Поначалу он хотел поквитаться за смерть отца, но к тому моменту, когда он дослужился и получил доступ к нужной информации, судьба сама наказала убийц, которых поубивали члены одной из местных ОПГ. Так, незаметно для себя самого, он и сам стал винтиком этой ненавистной ему системы. Так же, равняясь на остальных, разбогател и имел крепкие связи, но в глубине его души все-таки тлела лампада правды и справедливости в память об убитом родителе. Потому ему так стал симпатичен этот придурковатый Зайцев, который храпел громче мотора УАЗика и уже давно видел десятый сон. Ведь он несмотря на то, что сам стал частью этой «ментовской триады», как называл он ее в узком кругу, не был похож на остальных, пришедших сюда тупо за деньгами, а подсознательно мечтал дослужиться до определенных высот и пересадить всех этих зажравшихся коллег-оборотней, а заодно и тех, кого они покрывают. Но чем дольше он служил, и чем выше поднимался по службе, тем яснее понимал, что и «на верху» бардак точно такой же, как и в рядовом составе, где каждый, защищающий закон, готов на любое преступление закона ради денег.
Шел к концу третий день безрезультатной проверки. Как и предполагал Рыков, все в филиале было «шито-крыто», на все были соответствующие накладные, наряды, распоряжения. То есть придраться было не к чему. Глядя на директора филиала Завацкого, он прекрасно понимал, а вернее чувствовал, что это редкостный хапуга, вор из воров, но подобрать ключи к которому не представлялось возможным. Заместитель директора Мамедов Аслан Алладинович, был у него в роде некоего серого кардинала, который заведовал всем материальным хозяйством. И эта преступная парочка настолько плотно сработалась, что на любой устный запрос Рыкова тотчас появлялась нужная бумажка, глядя на которую, все вопросы тут же отпадали. Утром первого дня, как только они приехали, поначалу их встретил улыбчивый и слащавый Завацкий. Он не лебезил и не пресмыкался, но по одним его манерам было четко видно, что это жулик. Ходил он, словно кот на мягких лапах, и постоянно воровато оглядывался. Так, при первой встрече с оперативниками он изначально проявил невиданную любезность и чудеса гостеприимства. «Завацкий Станислав Борисович…» - улыбаясь каждому, мурлыкал он,: «…директор филиала… А вы по какому вопросу?! А, ну да, ну да, мне звонил ваш начальник… Отобедать не желаете? Нет?! Ну смотрите, была бы честь предложена… Ну-с, с чего бы хотели начать?» Проходив полдня с оперативниками, Станислав Борисович, и поняв, что никакой серьезной угрозы эти ребята не несут, сослался на занятость и сев в свой двухсотый умчался «по важным делам». Взамен себя он представил своего зама Мамедова, который выглядел значительно суровее и круче. Аслан Алладинович, говорил со слабым кавказским акцентом, но всегда четко и по существу, без излишнего пафоса, в отличие от Завацкого. Глядя на его бриллиантовый перстень, дорогущие туфли и лексус последней модели, трудно было поверить, что этот человек получает тридцать пять тысяч рублей, как было отражено в расчетке. Но на вопрос об этом, Мамедов без зазрения совести ответил, что это сбережения по прошлому бизнесу. Рыков безуспешно пробовал подкопаться и со стороны рядовых служащих и рабочих, но те, как водится, не владели никакой информацией, и со стороны бухгалтерии, но там было все чисто. Он с тоской глядел, как его коллега Сергей, нехотя изучая бумаги, все больше висел в своем инстаграмме, и как Зайцев ходил по территории филиала, и как отвязанный пес все время что-то вынюхивал. Он не верил в успех данного дела…
Тут на территорию подскочил джип Завацкого. Тот вышел из машины, с двумя большими пакетами. Так же, следом за ним, нес такие же здоровые пакеты его водитель. Через несколько минут он был уже в приемной, где рядом с секретарем было выделено временное рабочее место для Рыкова.
- Ну, что, что нормально все у нас?! – издевательски спросил Завацкий у Рыкова.
- У нас, да… У вас, пока не знаю…- недовольно ответил тот.
- Я вот, что… Я вот тут… - он приподнял пакеты, - Тут у нас в городишке с ресторанами туго, а в кафе одна быдлятина… Не сочтите за грубость, я вот тут заказал нам с вами поужинать… Суши, коньячок, уточка…
В приемную зашел Сергей, и Завацкий умоляюще посмотрел на него. Возникла небольшая пауза.
- Ребят, я от всего сердца. Не обижайте! – снова затараторил директор.
- Ну, ежели от всего сердца, то, - неожиданно ответил Рыков, понимая, что это чуть ли не последний шанс в этой пустой и бесполезной командировке, - пожалуй посидим.
Довольный Завацкий скомандовал секретарше накрывать на стол в его кабинете.
-Ладно, Скрипач, поиграем в эти игры. – тихо, почти про себя, произнес Рыков, очень любивший цитировать советские фильмы, - Серега, иди Зайца зови!
Через пятнадцать минут оперативники сидели за столом, который буквально ломился от угощений.
Завацкий услужливо подливал коньячок, и усердно рассказывал про еще недавно орудовавшую в городе банду Молоткова, наводящую ужас на всю округу. Сергей усиленно поглощал суши, а Рыков пытался поддержать беседу. Зайцев, немного поев, налил себе чаю, и принялся очень внимательно слушать Завацкого.
- И вот у них в каждом дворе свой человек был! Если что, по команде все собирались! – взахлеб тарахтел Завацкий.
- Помню, помню! Как-то был я здесь, задерживал тут одного, - внезапно включился в разговор Зайцев, - одного задержал, и тут же на нас вся банда налетела. У напарника моего автомат отобрали, хотели у меня отобрать, но не вышло, всех тварей мордой в пол уложил.
Станислав Борисович, знал эту нашумевшую историю, но никак не ожидал, что это оказался именно тот герой-гаишник, который всю банду арестовал. Он и сам люто ненавидел «молотковцев» за то, что в шальные годы они его крепко взяли в оборот, и он им исправно платил. Может, потому он так радостно и повествовал всем о взлете и падении этих головорезов. А тут еще и такая живая легенда за столом оказалась!
- Простите, как вас?! – решил уточнить Завацкий.
- Да просто Петрович! Мы же с тобою примерно ровесники? Ты какого?
- 62-го.
- Ну и я 62-го!
-Ровесники! – констатировал Завацкий. За это надо выпить! – и он потянулся наливать Зайцеву.
- Не! Не! Не! Я – пас!
- Петрович, ты совсем не пьешь что-ли?!
- Спортивный режим, Борисыч!
- Заметно! Мы же с тобой вроде как ровесники, а ты выглядишь лет на двадцать меня моложе.
- Здоровый образ жизни, контроль питания, йога и ушу! – хвастался Зайцев.
- Ну да! Мне бы так! Да только вот работа, график! – жаловался Завацкий.
- На выпивку же время находишь!
- Ну а как еще стресс снимать?!
- Дыхание…
- Что?!
- Дыхание! Система дыхания! Пока на земле есть кислород, мы еще можем дышать! А скоро не будет!
- Да ну, как это не будет!? – улыбался Завацкий.
Оперативники, едва сдерживая смех, в это время переглянулись, в ожидании новой «зайцевской теории».
- А вот так! Вот смотри, Борисыч! Куда алюминий делся?!
- Какой алюминий?!
- Обыкновенный! Куда он делся?!
- Я… Я… Там… Там все по бартеру происходило. Просто бумаги… - стал заикаться Завацкий, - Бумаги не готовы…
Тут Рыков, как опытный рыбак, у которого рыба заглотила наживку и нужно моментально подсекать немедля ни секунды, заорал:
- Где, тебя спрашивают!? Куда дели?!
- Да это Алладиныч! Он сделку с какими-то ингушами заключил, а они нас кинули. Бумаги должны были дать, а в итоге… - Завацкий весь затрясся, он понял, что попал ногами в жир, и пытался выползти, - Они денег не дали…
- Ага, не дали?! Мы все уже про это знаем! Мамедов уже чистуху написал! – блефовал Рыков, - говорит, что все деньги у вас…
- Как?! – вздрогнул Станислав Борисович, - вот он сучара!
Рыков понял, что момент истины близок, но он даже отдаленно не знал, что за алюминий. У него было два варианта – свести все на шутку или давить, пока Завацкий, как говорят опера,«потек». Первый вариант конечно безопасный, можно было бы еще посидеть, выпить еще пару бутылочек, и уйти ночевать в проплаченный номер. Но второй вариант, представлялся ему сейчас как никогда ценным, хотя он прекрасно понимал, что в случае провала, то есть если он не расколет Завацкого, на кону стоит его карьера. В такие судьбоносные моменты счет идет на секунды и медлить нельзя! Он быстро достал бумагу и ручку и протянул ее трясущемуся Завацкому.
– Пиши!
- Что писать?! – жалобно запищал директор.
- Всё! Всё пиши!
Зайцев и Селезнев тоже догадались что произошло и стали подигрывать.
- А что там у нас с капремонтом техники?! – неожиданно для всех произнес Зайцев.
- В смысле? – недоуменно спросил Завацкий.
- Не делали вы никакой ремонт! Все запчасти старые стоят! А по бумагам новые, и наряды закрыты!
Завацкий попытался резко взять телефон, но его резко выхватил Селезнёв. Это был нокаут!
- Руки на стол! – заорал Рыков, доставая наручники, - Серёга, секретаршу тормози, чтобы не звонила никуда! Всем оставаться здесь! Петрович, пойдем со мной! Серега, следи за ними!
Рыков и недоумевающий от такого поворота событий Зайцев вышли в коридор.
- Ну ты, Петрович, молодчага! Как ловко ты его на понт взял!
- Да я если честно про алюминий рассказать хотел, а оно видишь, как вышло.
- А что про капремонт?! Правда?!
- Ну да! Я всю технику за три дня облазил, нигде ничего не сделано. Это я сто процентов проверил. А бумаги краем глаза у Селезнева посмотрел, там все закрыто, как выполненное.
- А что ж ты мне раньше то не сказал?!
- Да я, если честно, не знал, надо ли вам это. Просто насмотрелся за последнее время, - поморщился Зайцев, - Устал я от этого бардака вокруг.
- Петрович, да конечно надо! Я и сам устал от этого бардака! Наш начальник звонит и надо мною глумится, хотя я прекрасно знаю, что он «в теме» с Завацким.
- Я знаю. Я его крузак часто видел у нас в городе возле «Тополька», рядом с машиной шефа.
- Да ну! – удивился Рыков.
- Не да ну, а точно. Память на номера у меня – будь здоров!
И он без труда перечислил все номера машин, поведав Рыкову, что и Мамедов часто там бывает, и что у него есть машина с левыми номерами. И много-много еще интересного из своих наблюдений.
- Так, Селезнев! Вызывай опергруппу! – скомандовал Рыков, и тут же шепотом обратился к Зайцеву, - Петрович, езжай за Мамедовым, спроси, куда алюминий делся…