Просыпаюсь опять в полшестого, все тот же рюкзак у двери – говорит мне о том, что не ново ничто, никогда... Не бери (с верхней полки) странные вещи, не помогай другим – все от того, что трещин не любят на рамах картин. Кошелек потряси – быть может, выпадет мелочь, – старую карту засунь, как весной хотела, в карман пиджака. Не тоскуй по тому, от чего без оглядки ты убегала, играя в прятки, стремясь угодить тому, кто даже не думал помочь разобраться (тогда он мог уж и постараться) в том, что не важно уже, слава богу, давно. В твоём шантаже есть изъян, как пятно – случайно ты причиняешь всем, похожим на меня, боль и страдаешь, бежишь от себя, но куда? Прямо за мной, мчишься туда, где мой покой. Оно мне не надо: беру рюкзак; тот самый. Рада выбросить – размяк (от дождей, снегопадов и слёз). Отправляюсь второпях в края забытых грёз. Вот мой шах – и мат, если угодно: бросая все, лететь туда, где чужеродно само дыхание дождя.
Где сон, и ночь, и жизнь, и я, где юность правит без нуля за цифрой энной возраста сухой вселенной; где края придумали люди, чтобы стиралась в пепел земля.
Где всё моё, и день, и ночь, и мир, и нет тебя.