Семейная жизнь с Ольгой окончательно развалилась и дальше невозможно было терпеть эту отчужденность и лавину обид и непонимания. Не хотелось больше бежать к ней скорее после работы, исчезла даже сама тайна, извечная спутница женщины и больше не влекла она Сашку. Причин для этого было слишком много, сейчас не хотелось рыться в них, выискивая первоисточник и тот момент, в который колымага семейных устоев развалилась окончательно и безнадежно. Ольга хранила ледяное равнодушие и безразличие к новым событиям, отрезая малейшие предпосылки и потуги к реанимации семьи.
Внешне все происходило спокойно и буднично, не похоже было, что в душе бывших любовников гремели бури и шторма. А может их там и не было вовсе, ведь ни чья сторона не выплеснула через край своих страстей, коих можно было от них ожидать в этот период.
Оставил Сашка домишко со всем скарбом, с Ольгой и дочкой. Взял электробритву с документами и подался в холостяцкий приют — рабочую общагу. Отпраздновал с мужиками обретение свободы недельным запоем, но не очень любя это дело отдался работе с новой силой и энергией.
Как никогда выручало любимое занятие охотой. Сарайчик в котором хранил снегоход и охотничье снаряжение оставил как часть неделимого имущества себе. Натопив печурку, часто засиживался здесь допоздна готовя «Буран» к поездке в угодья или снаряжал и проверял патроны и прочее охотничье барахло.
Вырвавшись на недельку в тайгу сразу же забывал о прошлой неудачной жизни. Азарт охоты перебивал все былые заботы и переживания. Начиналось великое соревнование с природой и вся энергия и мысли расходовались на борьбу за выживание и противостояние повадкам зверья.
Зверь был не страшный, но осторожный и хитрый. Переиграть лису или добыть юркого соболя было очень занятным делом, требовалось почти каждый раз находить новое оригинальное решение. Можно часами сидеть на морозе устанавливая ловушку на зверька в таком месте, где ему приходилось отвлекаться от чтения следа на преодоление неожиданного препятствия. Или осторожно вырезать слой снега под тропинкой и поставив под тонкой снежной перемычкой капкан, маскировать следы бурной деятельности.
Это тонкая, ювелирная работа промысловика требовала огромной самоотдачи с изобретательностью. Но самым приятным и торжественным моментом был проход по готовому путику, где уже все снасти были установлены и настороженны. Ожидание удачи, предвкушение добычи волновали и радовали едва не больше самого результата.
Каждому охотнику в районной администрации отводили участок согласно договора. На специальной топографической карте обозначали границы индивидуальных угодий и эта процедура имела теперь юридическую силу.
Впрочем к юридическим приемам не приходилось прибегать, как и самих поводов для того не возникало. Ведь соседние участки доставались твоим друзьям и знакомым, с которыми вместе и ездили, чтобы экономить горючее и моторесурс техники.
Шагая на лыжах по проторенному путику было так приятно сознавать, что ты один сейчас полноправный хозяин сотен и тысяч окрестных гектар тайги. Хотя владение и было условным, но сейчас эта бескрайняя даль принадлежит только тебе!
Так, что потешить самолюбие было где и чем. И даже цель визита в эти мгновения становилась менее значимой. Темными морозными вечерами, измаявшись и набегавшись как дикий зверь , вваливался в убогое зимовье, раскочегаривал докрасна печурку и садился за трапезу. И только душа истинного Робинзона находила в этом счастье и бесконечное наслаждение. Потом проваливался в первобытную бездну сна, став одним целым с природой матушкой.
Часа через четыре просыпался от холода, накидывал бушлат и выскакивал на улицу. Попрыгав и похлопав по бокам руками согревался и не спеша прятаться от сумасшедшей свежести и восторга долго любовался на небо . Небо здесь было совсем не такое как в поселке, оно было всегда прозрачнее и четче. И звезды были ближе и крупнее.
Волны гор казались застывшим океаном, густой ультрамарин ночи , подсвеченный лишь звездным небом, стирал все земное и обычное. Космос заполнял пространство. Космический холод, серебряный свет и бесконечность в которой негде остановить взгляд. Восторг и чудо наполняя душу переливались водопадом уже через край.
Приготовленная охапка сухих щепок мгновенно занималась трескучим пламенем, и металлические бока печурки охотно отдавая тепло, возвращали уют и радость земного существования. Только что пережитая космическая идиллия таяла как облачко пара , вырвавшееся из носика закопченного походного чайника.
И кружка свежего, крепкого чая окончательно стирала из памяти только что пережитую космическую иллюзию. Снова накатывала волна дремоты и тепла и до самого утра спал не чувствуя, что холод вновь пробрался в каждую щелчку первобытного жилища.
Теперь трудно найти подобных любителей романтики. Скорее нормальному человеку этот образ жизни покажется откровенным мазохизмом. Только Сашка и не был заурядным обывателем. Где то в глубине его существа метались гены его дедов — покорителей Сибири
и крайнего севера.
Жизнь не спеша катила дальше , без ропота и плача. Только дело молодое и не законченное. И встретил он новую подругу, с которой ему вновь стало тепло и уютно. Наталья хоть и не блистала красой, но женщина оказалась славная, добрая и во всех статьях подходящая. Даже любила на зорьку с ружьишком и Сашкой сбегать.
А что еще более может сблизить и сроднить израненные жизнью души? Конечно детки! Наталья через год подарила Сашке сына. Счастья и радости не было конца-края. Даже про охоту и рыбалку забыл было. Не чает души Сашка в отпрыске своем у жены из рук его вырывает и нянчит и голубит его как мамка.
Наталья не нарадуется глядя на своих мужичков и от того расцветает она женской красотой своею ярче былого. Удалась семья на славу и радость. Жить да поживать им так до скончания веку. Вот на этом месте можно было и закончить мою повесть, если бы я ставил целью описать идиллию.
Устроена жизнь так, что нельзя расслабляться в радости и счастии, а следует держать ухо топориком. У всякого свой рецепт для жизни , так что здесь не буду особо умничать да судить. Лучше расскажу тому кто не знает, что было дальше.
Подрос сынишка, и уже отец его и на работу с собой таскает. Работа в поле , на тракторе. На этот раз на сенокосе. Подвесили к трактору сбоку косилку и ездит Сашка по лугам, помогает
косарям скорее план выполнить сезонный.
Трактор на широких болотных гусеницах, везде проедет, по любому кочкарнику. И косилка могучая — роторная. Можно даже кусты посшибать. Вот так день поработает Сашка с сыном
а вечером домой. Да однажды сорвалась косилка из транспортного положения и придавила ребенка своей стальной тяжестью. Гайка от тряски открутилась стопорная и упало все на сынишку.
Потемнело у Сашки в глазах от горя и гнева, да и медлить нельзя. Освободил ребенка из под железяки и не снимая с рук повез в поселок. Пацан стонет, хоть и живой и на живот показывает, где больно. Весь бледный и дрожит от озноба. Неизвестно какие последствия и повреждения.
Только через два часа добрались до районной больницы и сразу на стол к хирургам. Оказалось, что от удара разорвало печень и внутреннее кровотечение началось. Долго бились врачи над ребенком, но спасли жизнь.
Потрясение, которое пережила Наталья не берусь даже описывать. Сашка же стиснул зубы и
молчал неделю не проронив слова. Новость в поселке наделала шуму и Сашке заочно было, думаю посвящено не мало пожеланий. Но потом страсти улеглись
А когда ребенок вернулся из больницы и все увидел, что он ходит и даже бегает, совсем успокоились. Пронесло. Слава богу! У пацана то раны зарубцевались, а вот Сашкины только открываться стали. От нервного потрясения деформировалась его психика. Что то надломилось невозвратно в душе и началась прогрессия, вначале незаметная, но потом неотвратимо нарастающая.
Начал он рассказывать истории очень странные и не реальные. То про космос и пришельцев, то про предков своих знаменитых и богатых. А потом и вовсе стал настаивать, что он из графского рода. И хоть на Руси отродясь не было графского рода Пугачевых, он утверждал, что является наследником оных и ждут его богатства несметные и почести царские.
Применил старый целительный рецепт, в надежде отвлечься от напасти- уезжал на недели в тайгу. Но недуг и здесь доставал. Добрался до своих угодий, натопил печь, приготовил запас дровишек и поставил на печурку канистру с моторным маслом, подогретое слегка его легче долить в картер. Но оказалось, что перепутал канистры и на печи оказалась канистра с бензином.
Вышел из зимовья налегке, за очередной охапкой дров, а возвращаться уже было некуда. Пламя охватило жилище мгновенно и разливающийся на раскаленную печь бензин превратил все в адское пекло. Нехитрый охотничий скарб со всеми припасами и одеждой погибал на глазах.
Беспомощно и растеряно опустил руки. Потом, когда огонь стих и начал пробирать холод, ведь было только начало февраля, осознал трагизм положения. Шапка с рукавицами и вязанный свитер, все что оставил ему пожар. Бушлат и меховая куртка погибли безвозвратно.
А до дома тридцать километров и мороз, усиливающийся к ночи. Не очень сильный, но градусов около сорока наберется. Пол в прицепной нарте выслан войлоком, но надежно прикручен болтами. Ножом, с которым не расставался даже во сне, вырезал места крепления войлока и в этом сейчас видел единственную надежду на спасение.
Связал из кусков грязного войлока подобие кокона, и с трудом разместившись за рулем снегохода рванул в обратный путь. Раза три останавливался поправить доспехи и отогреть отмерзшие члены. Но часа через полтора был уже дома., перепугав Наталью своим видом и случившимся.
Ребята потом спрашивали, почему по пути не заехал к ним за помощью, но не мог понять и сам что его так гнало напролом. Наверное стресс отключил остатки логики, а может и хворь так давала так о себе знать.
Народ в поселке по разному реагировал на Сашкину болезнь. Кто смеялся и издевался откровенно, кто жалел и сочувствовал. Только возврата назад уже не было И пока не рухнуло все окончательно, Наталия решила ехать на Родину. Ведь жизнь наша на севере была почти у всех командировкой за длинным рублем.
Так и уехали втроем, а потом доходили слухи что Сашке становилось только хуже со временем. Пока не пришла весть о том, что он вовсе покинул юдоль мирскую.
.