Ч. II. Жертвенная дева. Гл. IV. Дух звездолёта

Всякая рождённая тобой мысль не нова.
Любая идея, что кажется новой,
на самом деле покрыта пылью веков.
То, что для тебя уникально и недостижимо,
для кого-то другого может оказаться рутиной,
не стоящей затраченных на неё усилий.
(Книга Истины пророков-близнецов)



Совещание Оргкомитета

– Сестра Антелькавада, может быть, вы присядете пока в это кресло, прежде чем принесут ваше?

– Благодарю, магистр, но не стоит утруждаться, я постою здесь. Мои подмастерья должны вот-вот подойти, я отпускала их с поручением.

– Простите, достойнейшая Антель, просто не понимаю, в чём ваша проблема...

– Досточтимый магистр, здесь многие соблюдают целибат в той или иной форме, и я не исключение. Я не могу ни возлечь на ложе, ни сесть на какое-либо место, ранее хоть однажды занимаемое мужчиной. Во всяком случае до той поры, пока не обрету благословенного супруга. А пока моим подмастерьям не составит существенного труда носить за мной моё непорочное сиденье.

– Благопочтенная мастер Антелькавада, истинно свидетельствую вам, что вся эта мебель каждый раз воссоздаётся сызнова, словно бы изготавливается умелыми столярами из новых материалов, так что на каждое заседание мы усаживаемся в совершенно новые кресла.

– Для меня принципиальна не новизна мебели, мэтр прецептор, а то обстоятельство, что это место когда-то занимал мужчина. На прошлом синклите, если помните, здесь сидел один наш общий знакомый.

– Мудрейшая сестра, вы могли бы перепоручить свой предмет мебели здешним службам, и тогда вашим андроидам не пришлось бы таскать его за вами в рюкзаках и каждый раз собирать и вновь разбирать. Он появлялся бы в уже собранном виде в удобном для вас месте по вашему желанию.

– Магистр, да не спорьте вы с мастером Антель. У каждого свои причуды: вот как наш уважаемый Председатель, тот вообще сидит обычно на подлокотнике... Проще найти нашей обворожительной коллеге достойного... простите, благословенного супруга, и проблема решится сама собой.

– И кто же, по-вашему, должен заняться этими поисками, досточтимый учёный консультант?

– Милейшая сестра, в посредниках тут нет нужды, вы и так достаточно неотразимы, чтобы перед вами никто не устоял. А если вы ещё попросите эориан вернуть вам молодость, женихи будут бегать за вами целыми толпами.

– Я же не светская дама, так к чему мне ваши толпы? Мне нужен всего один супруг, но не из тех, кого влечёт к женщине лишь похоть. Вот когда я найду себе мужа даже будучи старухой, тогда специально для новобрачного попрошу величайших магусов о молодом теле для себя... и для него.

– Не смотрите на меня так, благопочтенная сестра, вы меня смущаете!.. Постойте, уж не мою ли персону вы имели в виду? Впрочем, я бы с удовольствием.

– Не упустите свой шанс стать совершенно бесправным человеком, мэтр прецептор! Мужчины не в чести у зеленозвёздных сестёр.

– Оставьте, наконец, свои шутки, уважаемый консультант! Я слышал, что даже чёрный колдун, чьё истинное имя не произносят в приличном обществе, признавался Антелькаваде в нежных чувствах.

– Магистр, о каком признании вы говорите?! Ни в чём он мне не признавался, это всего лишь нелепые слухи! Это такой же вздор, как и обвинение меня в запретной некромантии на основании лишь того, что я использую в качестве подмастерий этих забавных магических кукол.

– Но вы же не будете отрицать, что почти постоянно пребываете со своими миссиями в Каменных Землях, владыка которых ныне вовсе не женат, и это при том, что он более чем видный мужчина... Уж я-то знаю, сколь многие женщины не прочь занять место рядом с красным троном.

– Мэтр прецептор, да вы ревнивец!.. Но вы ведь действительно знаете Мрачного Проктора не меньше моего. Любовь этого человека должна быть ужаснее ненависти, тогда как жизнь с ним – хуже смерти, ибо разум его страшнее безумия, власть его тягостнее рабства, а слава чёрного колдуна горше самого горького позора! Уж лучше я и правда выйду за вас.

– Всё, тихо! Пришёл Председатель...


– Коллеги! Все мы хотели бы поскорее закончить это совещание и наконец отдохнуть, поэтому я сразу перейду к первому вопросу. Речь о завтрашних наглядных опытах...

– Простите, достойнейший Бор Хиги, а вот и мои подмастерья. Прошу вас, не обращайте на нас внимание.

– Итак, как вы можете видеть на этой диаграмме, в отсутствие планидий развитие яйцевого кокона замедляется по экспоненте с отрицательным показателем степени, формирование полиэмбриональных капсул прерывается и жизненный цикл Шал Гур замораживается на стадии размножения. В данном случае необходимо и достаточно, чтобы первое поколение планидий не приступило к выполнению своей функции, и последующие поколения тогда просто не образуются.

– Многоуважаемый Председатель, позвольте прервать вас и усомниться в самой цели предстоящей демонстрации. Никто из приглашённых на факультет не владеет настолько совершенной техникой создания контратипов планет, тем более, методиками сепарации шалгурских фракций и перемещения их на эти контратипы, поэтому планируемый вами наглядный опыт продемонстрирует лишь ваши уникальные возможности. Также я полагаю, что главная проблема заключена в коконе как таковом, поэтому в первую очередь нам следует показать участникам факультета, как можно избавиться от кокона.

– Вынужден тут согласиться с нашим коллегой-учёным консультантом. Вы отправили всех планидий в привлечённый мир, а шалгурская оболочка всё равно осталась на месте, и она, как мы знаем, в итоге погубит биосферу.

– Драгоценные коллеги, в очередной раз призываю воздерживаться от реплик, пока докладчик не закончит своё сообщение, и особенно настоятельно я прошу об этом вас, уважаемый учёный консультант... Привлечённый под планидий двойник планеты призван показать одну из возможностей прерывания стадии размножения Шал Гур. Как видите, такая возможность имеется и она даёт выраженный эффект. На завтрашнем симпозиуме мы наглядно продемонстрируем другой вариант элиминации колонии Шал Гур, который и подразумевает деструкцию яйцевого кокона.

– Для этого вы разместили некие зловещие установки на орбите между планетой и звездой?

– В основу нами положен доступный метод облучения кокона электронно-протонной плазмой. Конкретно в данном опыте задействованы генераторы магнитных полей, как раз они и расположены сейчас на орбите звезды Гелиос. Генераторы уже спровоцировали локальное усиление корональных выбросов у этой звезды так, что облака плазмы вскоре окажутся непосредственно у подопытной планеты. Завтра мы будем наблюдать примерно следующее... Вот смотрите, коллеги: в районе магнитных полюсов сформируются ударные волны, которые затем схлопнутся у экватора. В результате кокон распадётся, а остатки его сгорят в планетарной атмосфере. Всё просто...

– Просто?.. Председатель, вы действительно собираетесь на глазах у всего факультета поместить обитаемую планету в звёздный протуберанец?!.

– А мне хотелось бы понять, как вы собираетесь предотвратить выпадение на поверхность Геи фрагментов кокона...

– Это же неминуемо приведёт к глобальной катастрофе! С такой энергией поток звёздного вещества наверняка уничтожит там всё живое...

– Ни в коей мере, коллеги, ни в коей мере! По нашим расчётам, фрагменты кокона будут представлять собой химически нейтральную дисперсную органику, а общая их масса по порядку величины не превысит годовой объём выпадающего на планету космического вещества. Что же до воздействия корональной плазмы, то здесь в качестве побочных эффектов мы предсказываем колебания магнитного поля и атмосферные аномалии, также принципиально не выходящие за пределы природных. Проще говоря, планета Гея в результате нашей демонстрации пострадает незначительно.

– Глубокочтимый Председатель, вам ли не знать, что такие манипуляции со звездой доступны далеко не всем, и даже для тех, кто способен управлять подобными процессами в звёздах, они чрезмерно затратны. Вы намекали на другую возможность, так в чём же она?

– Эту возможность как раз и продемонстрирует другой подготовленный нами опыт. Мы намерены представить его участникам факультета после обсуждения результатов первого. Во второй нашей демонстрации будет показано, как можно прервать сбывшуюся траекторию реальности, которая привела облигатных цивилизационных паразитов к фазе размножения.

– Прервать реальность? То есть вы хотите создать асинхронную альтернативную реальность, деструктивную для кокона, и разрушить его за счёт темпоростатического резонанса?..

– Магистр, при чём здесь кокон?.. Насколько я поняла, шалгурской оболочки к моменту второй демонстрации уже не будет.

– Вы совершенно правы, драгоценная Антель, но в данном случае это не принципиально, так как в результате второго опыта мы купируем траекторию реальности для Геи там, где кокон ещё не появился. Более того, где стадия размножения Шал Гур ещё не была инициирована.

– Ага! Значит, всё-таки, ретроградная деструкция...

– Изменить свершившуюся судьбу даже одного человека – задача, что под силу лишь выдающемуся из магов. Но переменить роковую судьбу целого мира, когда рок тот уже осуществился – посильно ли подобное даже богам?.. И как же вы собираетесь это сделать, мудрейший Бор Хиги? Неужели с помощью жертвенной девы?

– При всём моём уважении, мэтр прецептор, «жертвенная дева» это некорректный термин, я призываю вас воздержаться от его употребления. Мы пригласили для участия во втором опыте юную девушку, которая обладает подходящими нам параметрами. Она послужит в качестве субъекта в локализации системы координат, иначе говоря, она будет реперной точкой. Смотрите...

– И вы всерьёз полагаете, что для кого-то из участников факультета этот метод окажется проще и менее затратным, чем управление извержениями звёздной плазмы?

– Его простоту и доступность как раз и должна показать запланированная нами демонстрация, уважаемый учёный консультант. Хотя я не буду возражать, если оргкомитет решит поменять последовательность демонстрации – чтобы не затягивать дискуссию об этой самой доступности.

– То есть сначала жертв... простите, просто дева, изменит судьбу Геи, а после этого вы покажете нам, как спалить кокон?.. А так можно?

– Почему бы нет, коллега?.. Если все согласны, я вношу правки в завтрашнее расписание.

– Извините, но вы явно что-то скрываете от нас, мудрейший Председатель. Я думаю, всем здесь присутствующим хорошо известно, насколько могущественным должен быть подобный обряд, сиречь наглядный опыт.

– Многие из прибывших в Светлые Чертоги вчера ещё догадывались, что жертвенная дева величайших магусов, обретя божественную сущность, способна любой мир как ввергнуть в Хаос, так и отнести в Золотой Век. А теперь некоторые даже рассчитывают на это!

– Коллеги, коллеги!..

– Использование в ваших опытах невинной девочки также поднимает вопрос об их гуманности, досточтимый Бор Хиги. Мне вот представляется, что вы затягиваете нежную и чистую душу в грубый и безнравственный механизм своих магических изысканий.

– Благопочтенная сестра Антелькавада! Позвольте же я отвечу вместо Председателя и так разрешу ваше во всех смыслах справедливейшее сомнение по поводу употребления невинной девы в предстоящем обряде...

– Ну уж нет, мэтр, мне хотелось бы услышать, что ответит сам инициатор опыта.

– Мастер Антель, вы давно уже с нами сотрудничаете и вам хорошо знакома наша этика, в частности вы знаете, каких норм гуманизма мы придерживаемся. Что именно вас смущает в данном случае?

– Простите меня, любезнейший Председатель, но разве не вы с магистром Рамбуном ради показного обряда совершили насилие над разумом этой девочки, умножив её способности до несвойственного человеческой природе уровня? А когда она выполнит своё предназначение, разве не вы же намереваетесь просто бросить Виланку на произвол судьбы, лицемерно прикрыв своё безразличие лукавым пустословием о свободе личности? Вы привили невинному созданию разум гения, а вскоре вручите власть бога, только чтобы единовременно использовать подобное противоестественное существо в своих целях, а затем отберёте у несчастной жертвы и то, и другое. Каково живой душе пережить такое?

– Извините, не могу согласиться с вами, драгоценная Антель. Мы поступили с её разумом предельно деликатно, и лишь освободили и немного улучшили те способности, которые уже были заложены природой. И перестаньте, наконец, называть эту девочку жертвой! Её роль в предстоящем наглядном опыте, на мой взгляд, проста и прозрачна, хотя сама Виланка, очевидно, не осознаёт её в полной мере... потому что не так уж она умна и, тем более, могущественна, как многие тут думают.

– То есть вы подтверждаете, что она даже не понимает, на что соглашается?

– Для того, чтобы приблизить её понимание к уровню, который имеется вами в виду, мастер Антель, потребуется либо ещё больше форсировать её интеллект, либо неопределённо долгий период времени. Ни её сознание, ни  наши координаторы синхронизации с этим не справятся, и тогда человечество на Гее безвозвратно погибнет.

– Позвольте вас поддержать, многоуважаемый Председатель. Это же очевидно,  сестра: любое решение несёт в себе элемент компромисса. Конечно, мы... то есть учёные этого центра, во втором опыте сделали ставку на субъективный фактор, но без него решение данной задачи может оказаться не только чрезмерно затратным, но и как раз антигуманным.

– Вы бы хотели, милейшая Антель, чтобы горизонт мышления этой девочки сузился до уровня обычного обывателя? Или ваша позиция по этому вопросу вообще исключает участие людей как субъектов в любом научном опыте?..

– А я поддержу мастера Антелькаваду и позволю себе напомнить нашему премногоценимому Председателю и его сторонникам, что благопочтеннейшая сестра пользуется особым авторитетом у главы эорианского ордена Последствий...

– Это уже лишнее, мэтр прецептор, не стоит вам давить на нашего Председателя, тем более, от моего имени. Но, тем не менее, я оставляю за собой право бдительно приглядывать за Виланкой, к которой расположено моё сердце.

– Директор Орх Масс в курсе наших планов... Однако, коллеги, вернёмся к обсуждаемой теме. Вы хотели ещё что-то сказать, мэтр прецептор?

– Да вот, кстати, поскольку уж обсуждаемая нами жертв... вернее юная дева Виланка Пал Гея была найдена, приведена к доброму здравию и доставлена сюда досточтимым Рамбуном Рам Карапом, почему он лично не явился на это совещание?

– Я слышала, он сбежал столь поспешно, что оставил в гостиной свою знаменитую шляпу и даже этого ужасного крапчатого аспида.

– По моим данным, в связи с внезапно возникшими непреодолимыми обстоятельствами магистр Рамбун вернулся на Гею. Как я надеюсь, мы увидим его к началу завтрашних докладов.

– Он что, так вот запросто путешествует через барьер?.. Ну да ладно.

– Коллеги, уже поздно, мы не укладываемся в регламент! Если ни у кого больше нет принципиальных возражений по поводу запланированных демонстраций, предлагаю перейти к следующему вопросу...



Летопись Виланки.

На «Пикусе»

   Прямо с прозрачной галереи над залом заседаний мы попали на тот самый корабль-звездолёт, который называется «Пикус». Там мы встретили, считайте что мельком, мужчину и женщину – эорианских стражников, тех самых, которых называют штурмовиками. Штурмовики эти торопились покинуть звездолёт, по сути дела мы просто миновали друг друга и нас даже не представили. Мужчина ростом повыше и заметно более могучего атлетического сложения, чем профессор Хиги или Галш, а женщина примерно такая же, как Айка, только у неё длинные и густые волосы ярко-оранжевого цвета с жёлтыми пестринками – как вспышка пламени. Когда я увидела эту женщину-штурмовика, в моём воображении возник образ огненноволосой богини-воительницы, стоящей с мечом в руке посреди поля брани. Заклятый медальон показал мне эорианских стражников, конечно, без мечей, зато одетых в одежду, чем-то напоминающую лёгкие доспехи. Головы их окружены слабым сиянием, словно погружены в прозрачный светящийся шар, а на поясах у них можно разглядеть небольшие предметы, представляющие собой смертоносное оружие. Однако те двое, которых мы встретили на «Пикусе», одеты были примерно так же, как эориане, которых я видела в Чертогах. Штурмовики сыпали друг на друга и на окружающих малопонятными шутками и вообще вели себя примерно так, как, ведут себя люди подобных профессий, когда их наконец отпускают в увольнение после полной трудов и опасностей службы. Мужчину зовут Рад, а огненноволосую он называл «сестрёнка» (чуть позже узнала, что её имя Нисса, и она действительно его сестра), и этот Рад, я думаю, и есть то самый упомянутый Айкой «папин штурмовик» – хозяин звездолёта «Пикус». Увидев меня, он присел передо мной на одно колено и положил свои большие ладони мне на плечи. Я оторопела от неожиданности, а штурмовик сказал, глядя мне в глаза то ли с улыбкой, то ли с насмешкой:

– Ты и есть та самая девочка для калибровки нашего оборудования?.. У, какая ты серьёзная!

   И опять меня назвали девочкой... Я не обижаюсь, когда так называет меня профессор Хиги – всё-таки он, как объяснил мне досточтимый учитель Рамбун, несравнимо старше меня. Но Галшу с Айкой, а теперь этому штурмовику, который явно принял меня за ребёнка, мне очень хотелось возразить. Хорошо судить им, живущим сотни, а может быть, и тысячи лет, и уходящим и приходящим в свою жизнь, когда захочется. А в моём мире девушки становятся взрослыми в 13 лет, в 14 многие уже обзаводятся собственной семьёй, и большинство из нас не доживает до 40... Но я, конечно, ничего говорить не стала.
   Не обошёл штурмовик вниманием и долговязого Салинкара.

– Э, парень, тебе не помешало бы отрастить хоть какие-то волосы, помимо бровей! – заявил ему Рад со смешком и похлопал Матита прямо по обритой голове. Он ещё прибавил к сказанному потешную клятву вроде нашей «помяни меня Ардуг!» Надо ли говорить, что однокашник мой онемел и так и застыл с открытым ртом.

   Перед тем, как оба они исчезли, будто растворившись в полумраке, Нисса наигранно строгим тоном наказала нам: «Пикусика не перекармливайте!», а Рад ещё добавил, обращаясь к Айке: «Пусть он с вами там погуляет, а то его давно никто не выгуливал...» –  и они имели в виду, как оказалась, не какого-то домашнего питомца, а анака корабля-звездолёта «Пикус» – того самого жука.

   Хотя меня предупредили о нём заранее, едва увидев этого жука, я оторопела, и где-то в глубине моей души проснулся дремучий, первобытный ужас. Те большие жуки, которых я видела на Гее, были медлительны и неуклюжи, и легко разместились бы вчетвером на одной моей ладони. Пикусик же оказался не только огромным –  размером он больше самца фрагида – но к тому же невероятно подвижным, при этом его движения аккуратные и выверенные, но не такие плавные, как это бывает у кучина или другого ловкого зверя, а совсем иные – они похожи на стремительные и точные движения крохотного паука-охотника, что жил на нашем подоконнике в Фаоре. Анак «Пикуса» покрыт тёмно-серым блестящим панцирем, состоящим из нескольких поперечных сегментов – сегменты эти придают бронированному телу гибкость. В передней части сразу же замечаешь полураскрытые челюсти в форме огромных серпов. Глаза напоминают плафоны уличного фонаря – два больших и между ними два поменьше. Это глаза насекомого: в них нет зрачков, только видно разделение на крохотные выпуклые шестигранники. Не смотря на такую форму глаз, ты сразу чувствуешь, как он тебя ими разглядывает, но ему и этого мало: он ещё тянет к тебе свои членистые щупальца. Я чуть не взвизгнула, когда его щупальца до меня дотронулись – скользкие и холодные, как полированные лезвия мечей. Стоявшая за моей спиной Айка обняла меня и прижала к себе, сказав: «Ну надо же, Виланка! Пикусик, вообще-то, очень редко проявляет такой интерес к гостям. Похоже, ты ему понравилась.» И эти объятия и слова ангелоподобной эорианки меня немного успокоили. «Ну конечно, – подумала я, – разве может нанести мне вред анак дружественного корабля, пусть даже и такой необычный на вид?» Но прошло ещё довольно много времени и событий, прежде чем я окончательно привыкла к этому жуку, позывы первобытного страха во мне затихли и я начала относиться к анаку «Пикуса» так, как мне подсказывал здравый смысл.
Эориане, если судить по записям глубинных мудрецов об этом мире, вообще не держат при себе домашних животных, так же как не найдёшь у них зимних садов, оранжерей, аквариумов или декоративных прудов с рыбами и других подобных живых украшений, даже обычных комнатных цветов не видели ни я, и никто из посещавших этот мир и оставивших о нём письменные свидетельства. Зато к таким животным-анакам они относятся с большой теплотой и заботой.
   Я была удивлена, что Салинкар Матит, который по жизни довольно брезгливый и его не отнесёшь к отчаянным храбрецам, не только не испугался огромного жука но и, подойдя к нему, протянул руку и погладил первый из блестящих сегментов панциря. Наверное, – решила я тогда, – Мне далеко не всё ещё известно о карапах. Салинкар даже заметил то, что поначалу не заметила я – небольшие капли жидкости на серповидных челюстях анака. Про эти капли нам пояснил Галш Талеса:

– В родной среде обитания данный вид членистоногих ядовит, – сказал он. – Но у нашего экземпляра яда нет, точнее, его ядовитые железы немного изменены, чтобы вырабатывать биологически инертное вещество. Рад был против такой модификации, но директор Масс настоял...

   Попав на «Пикус», я увидела наконец, как выглядит эорианский корабль-звездолёт, если смотреть на него со стороны. Айка сама указала мне, что рядом с нами находится «Тай-Та», и я смогла её подробно разглядеть. Настаиваю, если у читающего мои записи есть такая возможность, то он непременно должен посмотреть изображение! Это потому, что словами данный корабль описать затруднительно, так как он не похож ни на что нам известное. Его внешняя форма не сложна и безусловно совершенна, но что за фигуры её составляют, я не могу сказать даже приблизительно, хотя и знакома с пространственными разделами геометрии. Весь эорианский звездолёт светится неярким и чистым светом, этот свет едва заметно играет оттенками, так, что поверхность корабля кажется перламутровой. Кому-то, наверное, его вид напомнит огромного светящегося менгакуна, каким-то чудом попавшего из тёмных глубин моря в чёрное пространство космоса, но это будет приблизительное и поверхностное сравнение. Увидев такой корабль воочию, искушённый мудростью смекнёт, что это не живое существо и не природное явление, а безупречный плод технического гения.
   И ещё я увидела, как это происходит! Как он действует. У звездолёта как бы отрастает конический хвост, такого же цвета, как и сам звездолёт, но немного ярче. Хвост этот они называют тяговый факел, но он похож не на факел ракетного двигателя, а скорее на огромный острый шип. После этого звездолёт остаётся на месте, но словно тает – становится постепенно всё прозрачнее, причём эта прозрачность нарастает не равномерно, а всё быстрее, и вот уже корабль становится совсем не видно – это значит, что он отправился в другое место или в иной мир. Так на моих глазаx вскоре исчез эорианский звездолёт «Тай-Та». Я не стала расспрашивать, куда же он отправился.
   Наши космические корабли, с появлением Смутного Купола сгоревшие в атмосфере или вообще пропавшие невесть где, могли только перелетать с орбиты Геи на орбиту Селены и обратно, да стыковаться со станциями, чтобы доставлять грузы, топливо и менять экипажи. Основные их задачи ограничивались их скромными возможностями и сводились к транспортным и ремонтным операциям, борьбе с космическим мусором, а в последнее время ещё и к уничтожению орбитальных объектов противника. Такой переделанный в военный транспортник снабжался скорострельной пушкой и средствами подавления электронных систем противника и назывался гордо – «боевой межпланетный корабль». Теперь у нас и этого нет: Смутный Купол и война, а вернее – стоящие за всем этим шалгуры – отбросили нас в докосмическую эру, и вряд ли кто-то скажет мне, сможем ли мы когда-то оправиться от этой беды...
   Светлых Чертогов отсюда не видно. Я хотела на них посмотреть со стороны, но Галш пустился в какие-то объяснения, состоявшие более чем наполовину из непонятных мне фраз, я же не настаивала и просто приняла, что не смогу их так увидеть.
   На «Пикусе» нас в итоге собралась следующая компания: мы с Айкой (я уже на второй день знакомства воспринимаю её как близкую подругу, и не представляю, как может быть иначе!), Галш с Салинкаром, и ощупавший всех нас своими скользкими усами жук Пикусик. Жука, конечно, зовут так же, как корабль-звездолёт, но обычно, хотя и не всегда, антиподы используют уменьшительно-ласкательную форму его имени. Вернее, её аналог в эорианском языке.

   Совсем скоро мне представился случай ещё раз убедиться в том, что хозяева Эоры любят и умеют насладиться изысканной пищей. В этом мире нельзя ни переесть, ни отравиться, и даже переваренная пища то ли полностью усваивается, то ли утилизируется неким волшебством... В общем, еда здесь – чистое удовольствие. А женщина-штурмовик с огненными волосами, по имени Нисса, покидая «Пикус», оставила нам угощение в виде роскошных сладостей и напитков, так что мы, прежде чем направиться к своей цели, ещё немного времени провели за столом. Я называю это «за столом», но на этом корабле нет мебели в привычном мне понимании. Точнее есть, но какая-то неявная (на самом деле трудно подобрать к ней верный эпитет): она лишь слегка обозначена в пространстве, не обладая очевидной вещественной формой. Как и в чертогах, она появляется по мере надобности из ниоткуда, а затем исчезает, когда нужды в ней нет. Впрочем, примерно такое же впечатление эфемерности оставляет всё на этом корабле, и к этому наваждению я постараюсь вернуться, когда буду описывать наше путешествие. Хотя бы немного хочу написать о самом угощении. Как и следовало ожидать, красота блюд этого сладкого обеда соперничала с их вкусом. Сладости были эорианскими, во всяком случае, про те из них, про которые я интересовалась, заклятый медальон именно так мне и сообщил. Там были удивительные лакомства: например, красивая узорчатая полоска, в которой охлаждённые слои чередовались с тёплыми, почти горячими. Когда она оказывается у вас во рту, вы испытываете невероятный каскад вкусовых ощущений. Сладость, оттенок вкуса и консистенция горячего и холодного подобраны удивительно тонко. Вы скажете, что вкусы мои и жителей этого мира должны бы существенно различаться, но в действительности это оказалось не так. Скорее всего, моё новое тело, специально приспособленное для этого мира, хорошо подходит также и для дегустации местных блюд... Но как же эти слои, при том, что они соприкасаются, сохраняют свою температуру? Это ещё одно эорианское чудо.
   Параллельно сладкому обеду происходила подготовка корабля к путешествию. Она не похожа на процедуру отправления большого судна в плаванье или дирижабля в дальний перелёт, потому что корабль-звездолёт сам себя подготавливает, хотя экипаж за этим следит, причём может это делать, как я убедилась, не отрываясь от трапезы. Поглощая оставленные Ниссой яства и запивая их различными (также необычайно приятными на вкус!) напитками, эориане при мне обменивались между собой фазами, в которых были слова-термины, относящиеся к технике путешествия на корабле-звездолёте, но это были не команды; скорее, это походило на обсуждение. Слова в основном такие (каждое упоминалось по нескольку раз): дефицит насыщения, рубеж загрузки, синхронизация, выброс, нечёткость выброса. Всё это я записываю в том переводе, который я услышала и который мне рекомендовал заклятый медальон, и в том порядке, в каком они впервые для меня прозвучали. Дефицит насыщения возрастает и может достигать разных значений, при которых звездолёт готов к путешествию, точнее, к перемещению в другое место во Вселенной или в другой обитаемый мир. Медальон рекомендует для такого перемещения математический термин проекция на гиперплоскость, но я совсем не понимаю, к чему здесь этот термин. Упоминая рубеж загрузки, эориане называли цифры, и говорили ещё что-то про нечёткость выброса, точнее, высказывали по этому поводу не то сомнение, не то недовольство какой-то сходимостью (кажется, это тоже математический термин). Корабль-звездолёт «Пикус» показывает не самую лучшую сходимость. Почему? Потому что «Пикусика надо чаще выгуливать» – так сказала Айка Масс. Впрочем, вполне возможно, что она так пошутила. В своё оправдание замечу, что я, конечно же, описываю это, как могу, тогда как для меня, как и следовало ожидать, всё это остаётся совершенно непонятным.
   Я тоже не молчала за этой трапезой, и как бы между делом, вкратце рассказала Айке о своей семье и о том, при каких обстоятельствах с ней разлучилась. После рассказа я в третий раз за сегодня затронула тему свидания с родными – обратившись теперь с такой просьбой к этой юной эорианке. Я не стала сразу же упоминать разговор с профессором и, тем более, с учителем Рамбуном. Я просто спросила, можно ли мне будет навестить моих родных, хотя бы ненадолго. Айка лишь поинтересовалась, смогу ли я показать место, так как она не знает их адреса. Это вышло легко, если не считать того, что они с Галшем как-то странно переглянулись – наверное, подумали о том, как к этому отнесётся профессор. Я тут же заверила их, что профессор мне это свидание разрешил. Но это моё замечание вызвало лишь новый обмен взглядами и загадочные улыбки. «Ну и ладно, пусть думают, что хотят, – решила я. – Главное, что они согласились.» Ещё я опасалась, что в это влезет долговязый Салинкар: ведь правилами Симбхалы ученикам с поверхности запрещены свидания и вообще какие-либо сношения с теми, кто остался в их прежнем мире. Но ему, похоже, мои желания и проблемы были совершенно безразличны, он даже не вслушивался в наш с Айкой разговор.

   Как и предсказал мой почтеннейший учитель, во время путешествия на «Пикусе» мне представился прекрасный случай понаблюдать жизнь эориан в естественной для них обстановке. Если Светлые Чертоги специально созданы и приспособлены для того, чтобы люди из разных миров чувствовали себя в них комфортно, то корабль-звездолёт «Пикус» никто для этого не приспосабливал. Он такой, каким им пользуются эориане. Если я верно поняла, что-то специально для нас с Салинкаром всё же было сделано, иначе бы мы вообще потерялись в чужеродном для нас окружении. Но  даже так я не могу отделаться от ощущения, что я здесь какая-то неуместная. Моя жизнь протекала в скромной обстановке в кругу моей семьи, и хотя мы несколько раз переезжали, у меня было не так уж много контактов с внешними миром и совсем не было постоянных друзей. Я всегда считала для себя, что это должно быть очень увлекательно – собраться с друзьями в дальнее путешествие, через таящий опасности океан, на надёжном и уютно обустроенном корабле. И вот я как раз попала в подобную ситуацию на борту «Пикуса», но пока ощущаю здесь лишь одиночество и растерянность. Поначалу я вообще чувствовала себя как маленькая девочка, которую забыли в далёком, непонятном и враждебном месте, душа моя замёрзла. В такие моменты я почему-то вспоминаю Адишу, и тогда на душе у меня становится чуть теплее. Но теперь меня согревает и тепло заботы, которую проявляет обо мне блистательная Айка Масс.
   Постараюсь передать обстановку корабля-звездолёта, но прошу и здесь не ждать исчерпывающего и ясного описания. Я не могу представить себе, как звездолёт «Пикус» устроен или действует, что в нём для чего служит, и как он внутри спланирован – всё это для меня непостижимо. Я даже не нахожу на «Пикусе» ничего явного – в привычном мне понимании яви, я боюсь потерять здесь чувство реальности, и я словно стою на тонкой жёрдочке безо всякой опоры и пытаюсь сохранить равновесие. В помещениях Светлых Чертогов обстановка исходно очень проста. В ней нет не только ничего лишнего, но также и того, что обычно имеется в присутственных местах на Гее: коридоры Чертогов совершенно пусты, так же, как и те помещения, которые не обустроены для гостей или по их желанию. Пуст и главный зал: мебель там появляется по необходимости, и когда эта необходимость проходит, скрывается из вида и мебель. Я не видела, как выглядят места для приёма пищи, но если исходить из прочитанных мной ещё в Симбхале описаний и моих собственных впечатлений, скорее всего, они обустроены примерно так же. В Чертогах встречаются подчас предметы странного вида архаичной обстановки: массивная, изготовленная простыми инструментами мебель, литые металлические подсвечники с толстыми восковыми свечами, причудливая, но очень красивая посуда, даже печи и камины с живым огнём – всё это упоминают и бывавшие в мире Эоры симбхальские мудрецы, и я видела что-то похожее, к примеру, на завтраке у Призрачного Рудокопа. Но всё это такое же преходящее, как и места для гостей в главном зале – существует лишь до тех пор, пока его используют. А потом опять – словно чистый белый лист. С кораблём-звездолётом всё обстоит ещё загадочнее! Я уже не беру в расчёт, что здесь нет каких-то корабельных помещений вроде кают, столовых или прогулочных палуб. Так, после того, как мы отведали угощение штурмовика Ниссы, стол и всё, что на нём оставалось – всё это незаметно куда-то делось, исчезло, а мы, не выходя из-за стола, оказались сидящими в креслах-ложах, окружённые звёздным небом. Этим «Пикус» заметно отличается от Светлых Чертогов: на этом корабле не нужно никуда ходить, его пространство это как бы несколько мест в одном, мест вполне зримых и осязаемых, но в то же время неопределённых и зыбких, а те изменения, что с ними происходят, они и вовсе за рамками здравого смысла. Мне приходится напрягать всю свою волю, чтобы видеть вокруг что-то понятное и хоть как-то этим пользоваться. Имеется здесь и подобие главного зала под куполом, какой мы видели в первый день на «Тай-Та», но на «Пикусе» это не купол, а особый простор вокруг нас, и не только его протяжённость, но даже форму определить я не могу. Звездолёт как будто вбирает в себя весь космос и помещает его рядом с нами. Эориане называют это панорамный экран. Участок экрана, на который я в данный момент обращаю внимание, словно бы оживает и слушается моих пожеланий: становится чётче, приближается или удаляется. И это не просто какое-то изображение, это похоже на уже знакомые мне живые образы воспоминаний, оно внутри моего сознания, и воспринимается настолько ясно, что кажется лучше самой действительности. Именно так я рассмотрела во всех подробностях звездолёт «Тай-Та». Очевидно, что панорамный экран позволяет эорианам сосредоточить внимание на самом важном, но лично меня приводит к потери ориентации в пространстве. Несколько раз у меня возникало чувство, будто тело моё исчезло и я даже не могу определить, где теперь верх, а где низ. И такое, должна заметить, ощущалось при том, что я сидела, а точнее полулежала, в кресле (похожем на то, что было у меня в зале заседаний Чертогов), и на меня действовала сила притяжения, которая на эорианских кораблях-звездолётах есть постоянно. Если и дальше сравнивать «Пикус» со Светлыми Чертогами, можно сказать, что на корабле-звездолёте на самом деле только одно помещение – вот это, с панорамным экраном. И в этом помещении или зале всегда присутствует огромный жук-анак: он как будто обозначает собой центр звездолёта, и обычно где-то рядом с ним располагается экипаж. Другие помещения только временно вытесняют этот зал, или как-то на него накладываются... Но при этом зал с анаком и панорамным экраном всё равно остаётся. Описать мне такое сложно, потому что всё это для меня в высшей степени необычно.
   Логика исполнения желаний на «Пикусе» другая. Когда меня вдруг начало клонить в сон, я рассудила, что если немного посплю, то, проснувшись, стану воспринимать окружающее гораздо лучше. Зал этот, очевидно, предназначен для наблюдения и управления кораблём, а не для отдыха, и я вообще не была уверена, что здесь уместны подобные занятия. Поскольку Айка с Галшем тогда о чём-то между собой говорили, я не стала их прерывать, а встала со своего места и ушла, решив, что если захочу попасть в отдельную каюту или спальню, корабль выполнит мою просьбу и переправит меня туда. Однако вместо помещения, подходящего для отдыха, я осталась на прежнем месте, а моё и без того пологое кресло окончательно приняло подобие ложа, даже с небольшим пледом или одеялом. При этом окружающая обстановка – панорамный экран, три других кресла и огромный жук-анак – как будто отодвинулись на дальний план, но не буквально, а лишь в моём сознании! Это меня совершенно смутило и мой сон как рукой сняло. Но я всё же легла, укрылась пледом, но про себя подумала, что спать теперь не буду. И тогда всё вернулось к прежнему состоянию: кресло опять стало больше походить на сиденье, и даже плед исчез. Чуть позже я мысленно, но уверенно и твёрдо, попросила попить, и тогда словно из воздуха передо мной появился даже не столик, а нечто похожее на прозрачную полку с отделениями, и в этих отделениях были разнообразные напитки, и не протянув ещё к ним руки, я знала, каков каждый из них на вкус – я как будто давно и часто их пробую и узнаю лишь по виду. Хорошо, хоть туалет в этом мире не обязательно посещать... Я, кажется, ещё не упоминала об этом очередном чуде эориан. О нём написано и в некоторых документах из библиотек Симбхалы. Там сказано, что по меньшей мере в Светлых Чертогах не найти отхожих мест, потребность в них заменена неким эорианским волшебством, и это весьма кстати, поскольку люди разных миров привыкли делать это по-разному, и многим из гостей введение соответствующих правил в этикет принесло бы дополнительные неудобства... В общем, корабль-звездолёт словно ненавязчиво подсказывает мне, чтобы я просто сидела на одном месте и не пыталась куда-то отправиться что-то искать – мне всё принесут и всё для меня сделают его невидимые прислужники.
   И ещё одно наблюдение – возможно, очень ценное или даже уникальное. Здесь, на борту «Пикуса», сами Айка и Галш преобразились, при том, что Салинкара Матита это никак не коснулось. Описать эту их метаморфозу ясно и достоверно я, наверное, не смогу, но всё же постараюсь, так как считаю своё наблюдение очень важным. Облик наших антиподов остался прежним, и в то же время он стал другим, под стать самому звездолёту. То есть внешняя их форма не изменилась, но я воспринимаю их совсем не так, как в Светлых Чертогах или на «Тай-Та», или как теперь вижу рядом с собой своего однокашника Салинкара. Эорианские ученики как будто бы переносилось из действительности в моё воображение и вдруг застряли где-то на полпути. Думаю, это отлично от призраков: призраки тоже воспринимаются где-то на грани между реальностью и грёзами, но, как утверждают видевшие их, они неосязаемы и едва уловимы чувствами. Эориане, как и весь их корабль, стали другой явью, очевидной, осязаемой, но непривычной мне,  совершенно чужой и даже пугающей, и нас с Салинкаром теперь затягивает туда, в это иное существование. Ощущение в чём-то схоже с боязнью высоты – акрофобией, только проникает в моё сознание гораздо глубже. Конечно, такое переживание не добавляет мне уверенности и я вообще чуть ли не в панику впадаю. И это в то время, когда сами Айка и Галш естественны и легки в общении, от них веет спокойствием и уютом, они с таким доверием и теплотой относятся к «Пикусу» – как к любимому родному дому.
   Кажется, Айка Масс понимает мою растерянность и всячески старается меня поддержать. Не оставляет своей заботой Салинкара Матита  и славный Галш Талеса. Я очень надеюсь, что с их помощью мы постепенно привыкнем, что душевное тепло ангелоподобных людей потихоньку нас согреет, и эта чужеродная явь в конце концов примет нас.

   Должна ещё описать свои ощущения от выброса. Медальон подобрал довольно точное слово, но я и подумать не могла, что выбрасывать-то будут меня! Возможно, такие же ощущения бывают у путешествующих на карапском корабле, но вчера я весь путь от Геи до Эоры проспала в саркофаге и не видела даже снов. Сегодня на «Пикусе» моё путешествие проходило в совершенном бдении и при обострённых чувствах, и хотя я была готова ко многому, тут я испытала такое, что, как мне кажется, чуть не рассталась со своей душой. Мне сложно будет передать словами и эти ощущения, но я попробую это сделать, прибегнув к аллегории. Представьте себе, будто вы летите в ракетном аэроплане, а ещё лучше (если сможете такое представить) – вас каким-то образом поместили в фугасный снаряд, которым затем выстрелили. На огромной скорости вы пролетели по тёмному каналу ствола, всё быстрее разгоняясь. И вот канал закончился, вас выбрасывает в бесконечное тёмное пространство, и тут же вместе со снарядом разрывает на мириады частиц, а частицы эти разносит по всему Мирозданию. Взрыв снаряда сопровождает яркая белая вспышка, которая просвечивает насквозь все ваши разлетающиеся частички,  на мгновение превращая вас во вселенское облако ослепительного белого света. Если вы представили это, значит, немного подошли к тем ощущениям, что испытала я! Тело моё при этом не чувствовало никаких перегрузок, все они пришлись на мою душу и, поверьте, это гораздо тяжелее пережить. Теперь я боюсь вновь испытать такое, а ведь придётся ещё раз, и очень скоро – на пути к Гее – мы достигнем её за два выброса, и ещё дважды – на обратном пути. Для долговязого Саликара, по всему видно, это не менее тяжкое испытание, но он, в отличие от меня, не постеснялся спросить про столь неприятные ощущения у Галша Талесы. Тут нужно отдать должное антиподам – они постарались смягчить наши страдания искренним сочувствием:

– Да, первые несколько раз это бывает неприятно для пассажиров, но не опасно, и вы потом привыкните, – ответил Салинкару эорианин. – К сожалению, здесь мало чем можно помочь... Хотя я могу, например, отключать на это время ваше сознание, но на такое обычно никто не соглашается.

– А вот мы от путешествий получаем одно только удовольствие, – добавила Айка Масс с лукавой улыбкой. – Можете нам завидовать...

   Антиподы опять говорят про синхронизацию и дефицит насыщения. Значит, сейчас мне придётся пережить те же неприятности. Но мысль о том, что мы скоро уже прибудем в мой родной мир, где я, возможно, встречусь с родными, воодушевляет меня. Даже краткое возвращение домой стоит этих и многих других переживаний, и с этой мыслью я готова к любым испытаниям.


Возвращение на Гею

   Наше путешествие в мир Геи подошло к концу и вскоре мы отправимся обратно в мир Эоры. Скорей бы!

   После второго выброса (я пережила его в ещё более отвратительных чувствах!) «Пикус» недолго повисел где-то здесь же – в пустоте неподалёку от моей родной планеты, которую я тогда не узнала. Гея выглядела, и выглядит теперь, бесцветным шаром; под лучами Гелиоса шар этот сверкает белизной, а теневая его сторона зияет как чёрный провал. После захватывающих видов Эоры, что я наблюдала из Светлых Чертогов, такое зрелище показалось мне удручающим, и если бы не Селена на панорамном экране, я бы подумала, что мы прибыли не туда.
   Там же, на панорамном экране, я увидела знакомый силуэт и «приблизила» его – это оказалась исследовательская станция в ближней точки либрации с Селеной.

– Теперь там никого нет, – объяснил мне Галш Талеса. – Ваши обитаемые станции все благополучно эвакуировались, никто там не остался и никто не погиб при возвращении – мы этому немного поспособствовали.

   После недолгого ожидания, во время которого эориане опять говорили про что-то для меня непонятное, корабль-звездолёт начал движение, и Гея на панорамном экране стала стремительно увеличиваться. Если издали кокон похож на гладкий белый шар, то вблизи его поверхность, как я успела разглядеть, напоминает масляную плёнку на воде: освещённая сторона переливается разноцветными разводами, вроде оптической интерференции, а на теневой вспыхивают и тут же гаснут разноцветные огни и блики. Ещё это похоже на гигантский мыльный пузырь, заполненный внутри белым дымом. Я не заметила там никаких предметов, тем более механизмов или какой-то техники. Если бы не зловещее предназначение шалгурской оболочки, я бы сказала, что она похожа на детский мячик или на сладкий десерт в рисовом тесте.
   «Пикус», казалось, собирался нырнуть прямо в шалгурский кокон, но, по-моему, он если и пролетел сквозь него, то сделал это мгновенно. Я не успела ещё толком рассмотреть поверхность кокона, как под нами уже открылась Гея. Вначале мы стремительно летели над океаном, а горизонт терялся в дымке Смутного Купола. Хотя не было видно ничего, кроме серой воды и серого неба, я вдруг со всей полнотой ощутила, что вернулась в свой мир, и невообразимая тоска обожгла мою душу. Я опять на родной планете, но живы ли мои дорогие и любимые? Найду ли я их? Смогу ли хотя бы увидеть? Мама, братик, Адиша. Боги, только бы они были живы! Если они ранены или больны, у Салинкара есть карапские снадобья, он никогда с ними не расстаётся и они у него, по-моему, припасены на все возможные случаи. А если он не захочет их отдать... я даже представила, как отнимаю у него эти снадобья силой, и почему-то решила, что Айку с Галшем такое моё поведение лишь развеселит... Но нет, это же полная чушь! Если понадобится такая помощь, я просто попрошу Айку Масс, и она мне не откажет – просто потому, что все эориане по природе несказанно отзывчивы и добры!.. Так я тогда думала. В общем, я волновалась, ждала этого, я приложила столько стараний, но в итоге мне не удалось встретиться с моими родными. Мне горько от этого, хотя надежда остаётся и эориане даже заверяют меня, что найдут их при следующем посещении Геи.
   Айка Масс, оказывается, планировала оставить меня погостить у матери, и пока я наслаждаюсь встречей с родными, слетать посмотреть на то, что должно было случиться с кораблём из её коллекции. Но мы ещё даже не приступили к поискам моего дома, когда сомнения начали терзать меня. Зачем я вообще слукавила сама себе, буквально выклянчив у добрейших эориан встречу с моей семьёй? Краткая встреча не утолит тоску расставания, а только усилит печаль и душевную боль. Хотя, наверное, лучше всё же так, чем безвестность, – думала я. Учитель Рамбун забрал меня из нашего дома в Фаоре так, что я не смогла попрощаться с теми, кого любила. Моя мама знала, что это может случиться: если мне станет совсем плохо, если мне будет грозить скорая смерть, карапский мудрец почувствует это и сразу же придёт за мной и унесёт неведомым путём в Симбхалу. Но, не смотря на то, что в последние дни мама почти не отходила от моей кровати и даже спала, склонившись ко мне и положив голову на мою подушку, ей необходимо было готовить еду, ухаживать за моим братиком и хотя бы иногда отлучаться из дома. Вот и в тот день она вышла, чтобы в очередной раз купить продукты и лекарства... Братику тоже говорили, что за мной могут придти в любой момент, но он, когда это случилось, испугался огромного и необычно одетого Рамбуна, и моему учителю пришлось его успокоить заклинанием. Я в тот момент пребывала в агонии и кричала от боли, а затем сознание оставило меня и вернулось лишь через несколько дней уже в Агарти. Учитель Рамбун рассказывал мне, как он вынужден был применить и защитное заклинание, потому что в дом неожиданно зашёл посторонний человек. Этот человек не хотел никому зла – скорее всего, это был армейский или городской служащий, предупреждавший жителей гигаполиса об опасности и помогающий в эвакуации – в Фаоре тогда, кажется, произошло землетрясение. Служащий мог помешать учителю, ведь перемещение на большие расстояния, которым владеют карапы, требует сильнейшей концентрации воли... Я покинула свой дом в роковой момент, и хотя добрейший Рамбун всегда заверял меня, что мои родные в порядке, подробностей он не знает или не говорит, и я всё это время очень волновалась за свою семью.
   Я отлично знаю географию и прекрасно представляю себе, где расположен Фаор. Конечно же, мне легко было разглядеть Асию, и на восточном её побережье указать эорианам место расположения этого гигаполиса. И план города я хорошо помню, поэтому показать, где мой квартал и где там стоит наш дом, мне не составило бы труда. «А вот смогут ли они найти Адишу?» – сомневалась я. Мне так этого хотелось, не меньше, чем найти маму с братом. Я надеялась, что у людей, создавших такие чудеса, как Светлые Чертоги и этот корабль-звездолёт, и которые могут не только записывать свои мысли, но и слышать чужие, будто их громко проговаривают вслух, я надеялась, что у эориан есть и способ так заглянуть в мои воспоминания, чтобы взять оттуда образ Адиши и с помощью какой-то чудесной техники отыскать моего любимого юношу... Но на этот раз чуда не случилось.
   Никем не замеченные, мы пролетели над Фаором, мы легко нашли район, где располагался мой квартал, но я его не узнала. Там больше не было домов, только обгоревшие обломки, среди которых суетились люди и машины, расчищавшие площадки под будущее строительство. Я даже не сразу сообразила, где то место, на котором стоял наш старый дом. Не стало ни его, ни дома дядюшки Дишмука, так же, как и всего квартала и соседнего с ним по нашей улице – всё выгорело до самой станции. Где теперь искать моих родных, мне неизвестно. Я тогда не смогла сдержаться и разрыдалась. Айка и Галш, и даже Салинкар, принялись меня успокаивать. Мне нелегко было понять тогда, в чём пытаются меня уверить эориане, что втолковать, я осознала это, лишь когда чуть не захлебнулась в тёмной пучине отчаяния... У них есть какой-то способ различать места массовых смертей. Галш объяснял мне, что в этом месте в последнее время никто не умирал, следовательно, жителей отсюда успели эвакуировать. Скорее всего, как успокаивали меня антиподы, мои родные живы, только где их теперь искать, они не представляют. И, главное (об этом тоже говорил мне Галш), если бы корабль у нас был более мощный, они смогли бы найти мою семью, используя меня как реперную точку. Что бы это ни было, но для «Пикуса» это слишком сложно. Найти моих родных на Гее можно со звездолётом Последствий, или используя «Тай-Та». С первым мог бы помочь отец Айки, а со второй – профессор Хиги, и кто-то из них обязательно меня выручит! Тревога моя улеглась, и я отложила желание встречи с родными в один из тайников своей души, и укутала его в заботу и уверенность моих эорианских друзей.

   После того, как меня таким образом успокоили, «Пикус» поспешил к айкиному коллекционному кораблю. Мы опять промчались над океаном, долетев всего за несколько минут от Фаора почти до побережья Пасифиды, и там перехватили этот корабль. Именовался он «Ураган Южных Вод» или «Смерч Тёплых Морей» или ещё как-то так, в общем, торжественно и красиво. Корабль военный, очень большой, такой тип известен как «джаггернауты», и при нём ещё шло сопровождение из нескольких боевых кораблей поменьше. Айка сказала, что эти корабли выполняют важную стратегическую миссию, но в этот раз их ждут засада и гибель. Сама эорианка не собиралась никак вмешиваться в судьбу «Урагана». Хотя она знала все параметры судна и даже имена многих членов его экипажа, какая из сторон в будущей битве представляет моих врагов, а какая – друзей, эорианка поначалу не имела понятия (ещё одно проявление парадоксальной наивности жителей Эоры!). Мне же несложно было догадаться, что в коллекцию Айки попал корабль флота Южного Альянса, и поток воспоминаний, окрашенный гневом, хлынул тогда в мою душу так, что я едва его уняла.
   Я спросила у юной эорианки, знает ли она, куда направляется и что собирается там делать этот огромный джаггернаут. Та охотно объяснила, что «Ураган» участвует в операции по захвату плацдарма на  северо-востоке Пасифиды. Но операция, скорее всего, сорвётся. И это хорошо, потому что план у военных стратегов не самый гуманный: они хотят отвлечь флот противника, то есть наш, атаковав наши базы дальше к западу, а «Ураган Южных Вод» между тем уничтожит береговые укрепления и откроет путь десанту, который должен высадиться прямо на территории большого города на северо-восточном побережье Пасифиды. Айка не упоминала его название, но я, конечно же, догадалась: это Тенгум, я бывала там в детстве и прекрасно этот город знаю. Малаянцы, неизменные в своей подлой тактике, собирались захватить нашу крупнейшую на том континенте базу снабжения и флотские склады, а население Тенгума использовать в качестве живого щита. Хотя город хорошо защищён от воздушных налётов, а подходы к нему – от десантов с моря, пушки джаггернаута и аэропланы, взлетевшие с авианосца сопровождения, без особого труда разрушат береговые укрепления, аэродромы и эллинги, при этом не заразив местность радиоактивными осадками.  А эсминцы и дирижабль-охотник, которые сопровождают «Ураган», уберегут джаггернаут от немногих оставшихся охранять город и базу кораблей береговой охраны. Основные силы наших должны быть к тому моменту далеко на западе. «Они не станут подвергать массированному обстрелу, тем более термоядерными зарядами, собственных гражданских – объяснила Айка, – Эти люди благородны, но в этом их слабость, которой нападающие и собираются воспользоваться.» Но вся затея Южного Альянса оказалась напрасной: конвой с «Ураганом Южных Вод» поджидала смертельная ловушка... Как конвой в неё попал – это мы и смогли вскоре увидеть.
   Хочу сказать в своё оправдание, что едва я справилась со своими переживаниями за родных, как энергично продолжила выяснять всё, что только можно, о подробностях и обстоятельствах эорианского увлечения коллекционированием. Я уточнила у Айки, каким именно образом она следит за кораблями, ведь её утренний рассказ был краток и не содержал никаких сведений про это. Оказывается, она использует некие устройства, неуязвимые и совершенно невидимые, с помощью которых и следит за кораблями. Называются они словом, более-менее точное значение которого не найти в нашем языке, так как у нас нет близких по назначению устройств. Наверное, они в чём-то схожи с моим медальоном: фиксируют то, что вокруг них происходит, только передают это на большие расстояния. Для их обозначения я выбрала одно из слов, предложенных моим крохотным советником: соглядатаи – так их и буду называть.
   Мне очень тяжело вновь это вспоминать и, тем более, описывать в подробностях, поэтому прошу прощения у любителей батальных сцен: я буду краткой.
   Мы некоторое время летели над «Ураганом Южных Вод» и сопровождавшей его группой кораблей. Там ещё был большой дирижабль, но «Пикус» летел ещё выше, он был невидим и недосягаем. Ждали мы недолго. Из-под воды вдруг начали выныривать маленькие юркие судёнышки, похожие сверху на одноглазых черепах: одна «черепаха» была большая – наверное, главная среди них. Я не сразу поняла, что это наши ныряющие экранопланы, так как даже вид таких судов это военная тайна и их не встретишь в хронике или на парадах, и все они базируются где-то далеко на севере. Едва появившись, они стали выпускать в сторону «Урагана» и сопровождавших его кораблей ракеты, за которыми тянулись длинные белые шлейфы. Нападение наших было столь неожиданным и стремительным, что охранение огромного корабля ничего не смогло поделать. После первой очень яркой вспышки образовалось облако пара, закрывшее собой центр поля боя, и с каждой новой вспышкой облако росло и густело, но мы видели сквозь него битву во всех подробностях. Соглядатаи совсем не страдали от взрывов и показывали нам эти подробности прямо на панорамном экране «Пикуса».
   Гибель «Урагана Южных Вод», и вообще вся эта морская битва, продолжавшаяся на моих глазах около получаса – всё это такой ужас! Тысячи людей погибли там, а точную цифру я не осмелилась спросить. Ракеты с термоядерными боеголовками – от них не укрыться даже за толстой бронёй военных кораблей, это жестоко даже для столкновения между военными, а ведь Альянс не раз применял такое оружие против нашего мирного населения! Те, кто не умер сразу, умирают затем в мучениях, и для многих мучения эти растягиваются надолго. Неожиданно мне пришло в голову, что где-то там, в самой гуще смертельной схватки кораблей, мог оказаться и мой Адиша-Вал, если бы он служил моряком на одной их этих одноглазых черепах, бесстрашно атакующих малаянскую эскадру... Все, кроме меня, смотрели на сражение с интересом, но я им всё испортила: едва прекратились приглушаемые туманом вспышки, как я не утерпела и слёзы хлынули из моих глаз и со мной случилась настоящая истерика, а Айка тогда не на шутку испугалась за меня. «Пикус» поспешно покинул место битвы, не дождавшись её конца. Хотя конец и так уже был ясен.
   Мы вновь миновали Смутный Купол и оказались на этот раз довольно далеко от планеты, и где-то в этой в пустоте эорианский звездолёт опять застыл в ожидании. Наверное, увидеть пожарище своего дома, а сразу вслед за этим жестокую морскую битву, оказалось для меня слишком сильным потрясением, точнее, последней каплей переживаний в нашем путешествии, и теперь я никак не могла придти в себя. Айка пыталась меня успокоить, даже попросила прощение. Галш укорял её, говоря, что, не смотря на форсированный интеллект, у меня неокрепшая психика и обращаться со мной следовало очень бережно. Долговязый Салинкар неожиданно протянул мне один из своих эликсиров, а заодно раскрыл секрет собственного спокойствия: оказывается, он сам глотнул такого сразу после того, как «Пикус» покинули штурмовики Рад и Нисса. Я думаю, у снадобья Салинкара примерно тот же состав, что у «Вод Леты», подаренных мне нашим высокочтимым учителем. Однако карапы привычны к непенте, она действует на них не так радикально, как на людей, и вообще, с тех пор, как я избавилась от опийной зависимости, мне неприятны любые зелья, влияющие на моё сознание, даже от вина или настоек, если позволяют обстоятельства, я стараюсь отказываться. Поэтому я пребывала в нерешительности: отпить всё-таки глоточек из поданного моим однокашником флакона, или же попытаться успокоиться самой. И тут Айка, видимо отчаявшись как-то иначе отвлечь меня от моей истерики, предложила мне поучиться управлять кораблём-звездолётом. Она сказала, что я могу сама переместить нас на Гею-дубликат, ту самую, без Смутного Купола и даже без людей. Девственную Гею, которую они хотят использовать в качестве натуры для съёмки красивых природных видов, заказанных моим учителем через профессора Хиги.

– Добраться туда несложно, стоит тебе лишь представить родной мир, как ты это обычно делаешь во время медитации, а затем обратиться к Пикусу с просьбой доставить нас на привлечённую Гею, – сказала мне Айка. – Не беспокойся, даже если тебе будет казаться, что твои представления о том мире не верны, мы туда всё равно попадём.

   Айка произнесла слово Пикус так, что было непонятно, имеет она в виду сам звездолёт или его анака. И ещё эорианка добавила:

– Пролетишь над Арктидой и Асией, поищешь там подходящие пейзажи и вообще, немного развеешься. Поверь мне, Виланка, это здорово, и это поможет тебе позабыть обо всех твоих волнениях!

   Хотя я даже смутно не представляла себе, как смогу всё это проделать, предложение Айки Масс подействовало на меня лучше любого успокоительного, даже карапского. Ведь предложение это означало, что кроме красивых видов я привезу своему почтеннейшему учителю то, что он хочет получить гораздо больше: подробные сведения об управлении эорианскими кораблями! Признаться, такая перспектива сильно меня воодушевила.

– А что мне нужно знать, чтобы управлять вашим кораблём? – задала я глупый, в общем-то, вопрос, понимая, что с таким же успехом могла спросить, к примеру: «что мне сделать, чтобы стать эорианкой?».

– Не думай об этом, просто попробуй, – неожиданно поддержал свою однокашницу Галш Талеса – Только, Виланка, я обязан тебя предупредить, что многие у нас возражают против того, чтобы передавать управление звездолётами посторонним. – Последние слова эорианин произнёс так, чтобы я поняла: в этот раз Айка затеяла нечто запретное.

– Славный Галш, не хочешь ли ты сказать, что, передав мне управление этим кораблём, вы так преступите свои законы?  – с трудом сглотнув слюну, спросила я. Во рту у меня вдруг пересохло. – А это не расстроит глубокочтимого Бора Хиги?

– Профессор наверняка будет ругаться, если что-то пойдёт не так, – с напускным простодушием призналась мне Айка. – Но ругать он будет нас, а не тебя. Главное, что в любом случае это никому не повредит и на предстоящие опыты не повлияет, так что профессор, я уверена, быстро остынет... А с папой, если что, я договорюсь.

   Так ослепительная эорианка намекнула, что о преступлении узнает даже её отец – могущественный директор Масс! Я тут же прикинула, что пассивная роль в преступлении – это тоже роль. Что бы ни говорила Айка, как бы ни заверяла меня в невинности предстоящего деяния, она явно предлагала мне преступить вместе с ней если не закон, то принятые правила, нарушить чьи-то запреты, и это очень плохо... Как после этого посмотрят на меня оба моих наставника?..
   Галш, увидев моё смущение, заявил уже с явной иронией:

– Считай, что мы приносим себя в жертву ради твоего спокойствия и душевного равновесия.

   Я прекрасно понимала, что для Галша с Айкой это не более чем шалость, и пройдёт она для них, скорее всего, без каких-либо взысканий... но чем это обернётся для меня? От моего расстройства, случившегося из-за несостоявшейся встречи с родными и зрелища морской битвы, к тому моменту мало что осталось: его вытеснило вначале желание воспользоваться невероятной возможностью и получить уникальные сведения, столь ценные для моего почтеннейшего учителя, а затем и это желание потеснил страх ввязаться в сомнительную авантюру антиподов. Так я терзалась про себя, но в итоге ответила, тоже попытавшись быть ироничной:

– Ладно, не всё же мне быть жертвенной девой, побудьте разок жертвами и вы.

   Я увидела на лице Галша лёгкую улыбку – а ведь улыбается он даже реже, чем профессор Хиги. Однако улыбка юного эорианина моих страхов не развеяла.
   Если меня сочтут здесь преступницей, мне навсегда будет заказан путь в Светлые Чертоги Эоры, а в Агарти, если меня там вообще оставят, я стану средоточием стыда и позора. В Симбхале не бывает таких преступников, как на моей родине. Там нет воров, мошенников, осквернителей, насильников или убийц. Конечно, люди и в Обители Просветлённых совершают предосудительные поступки или причиняют кому-то ущерб, но всё это для них не характерно и, как правило, вызвано роковым стечением обстоятельств. Судьёй и палачом для тех, кто совершил что-то неподобающее, в Симбхале является их же собственная совесть. Люди с исходно тёмными душами и нечистой совестью не могут там жить – на фоне остальных они выглядели бы, как чёрный камушек среди белой гальки. Я совсем не желала такой участи, и мне очень хотелось отказаться... «Как же жаль, что я не могу сейчас посоветоваться со своим учителем или с профессором!» – подумала я. Вслух я спросила у антиподов:

– Но мой учитель, досточтимый Рамбун, говорил мне, что такие, как мы не могут управлять вашими звездолётами.

– Вполне возможно, но что мешает попробовать? – пожала плечами Айка. – Тебе понравится! Начни с обычной медитации и не беспокойся ни о чём. Ты легко освоилась с «ментальным советником», поэтому, я уверена, всё у тебя получится и со звездолётом. А Пикусик пусть посидит рядом с тобой, – добавила ещё эорианка. – Так будет лучше – ты это сразу поймёшь.

   Хотя меня не покинуло ощущение, будто я преступаю черту дозволенного, а антиподы что-то не договаривают, я просто не смогла не довериться им и послушно приняла позу глубокой молитвы. Кресло подо мной, как я и ожидала, изменило форму, чтобы я могла с удобством пребывать в таком положении. Очень скоро я погрузилась в медитацию, только, признаюсь, в этот раз я не смогла удержать свои мысли в положенных рамках. Медитация должна способствовать успокоению сознания и ровному течению мыслей, но мои воспоминания о жизни на Гее в этот раз сложились с недавними переживаниями и усилились свежими впечатлениями. Я родилась в Фаоре, но моя семья уехала оттуда вскоре после моего рождения, и тот период жизни в гигаполисе я совсем не помню. Поэтому я перебирала в памяти наши странствия по разным городам, где доводилось служить моему отцу, Избегающему Удара. Думала, конечно, о маме и братике, вспоминала, как узнала имя Адиши, а также первую встречу с добрейшим Рамбуном. Я до сих пор не могу разобраться в странных отношениях моей мамы с карапским магом. Как она с ним познакомилась? Меня ещё не было на свете, когда последние карапские колдуны посетили Теократию Хетхов, и мама каким-то образом оказалась среди тех, кто сопровождал эту зловещую делегацию. Она не любила говорить о том периоде своей жизни, она явно чего-то боялась или стеснялась. Почему Рамбун Рам Карап настолько расположен к нашей семье, что относится ко мне, как заботливый отец к родной дочери?.. А облик Адиши предстал в моей памяти как живой, и в моём сердце с новой силой вспыхнула любовь к этому юноше. На всё это у меня невольно накладывались впечатления от сгоревшего квартала в Фаоре и от морской битвы у Пасифиды. Я увидела вдруг, как горит наш дом, и вообразила, что в нём остались мои родные. Я отчаянно хотела броситься прямо в огонь, чтобы спасти маму и брата, вывести их из горящего дома, спрятать в безопасном месте, где тихо, спокойно и уютно и где нет пожаров и войны. Я вдруг ясно представила себе – настолько живо, будто и правда увидела – как на одном из кораблей-черепах, атаковавших огромный малаянский корабль термоядерными ракетами, служит офицером мой любимый Адиша. И, вообразив такое, я не на шутку испугалась за его жизнь. Морское сражение, ещё тогда наполнившее меня ужасом, теперь никак не хотело меня отпускать. Я вновь пережила то, что показали нам айкины соглядатаи, и мне захотелось взять всё это, зачерпнуть словно огромной горстью – и корабли, и их экипажи – и разбросать по пустому бескрайнему морю, чтобы они больше не нашли друг друга и не смогли причинить никому вреда. Во мне бушевала целая буря чувств, когда я, как и велела мне Айка, переключила своё внимание на сидящего рядом огромного жука и просила его отправить нас на другую Гею, созданную эорианами. Хотя такое прямое обращение к жуку оказалось не совсем правильным, пожалуй, именно с этого момента для меня всё и началось. В итоге я прикоснулась к одной из важных детерминант эорианской космонавтики.

   В очередной раз обращаю внимание читающего мою летопись, что в своих наблюдениях и оценках я могу быть многословной и занудной, равно как и непоследовательной и наивной, но исходя из того, что сказал мне учитель о важности именно этой темы («тут всякая подмеченная и при том достоверно описанная мелочь может оказаться многозначащей в постижении данного предмета»), я считаю своим долгом описать всё в возможных подробностях.
   Кто такой анак и какова его роль на корабле-звездолёте? В Симбхале нам говорили, что эорианский корабль для его владельца подобен храму для бога, и в такой аналогии анак – жрец этого храма. Анаком в нашем языке называют дух места. Мой «ментальный советник» предлагает разные варианты перевода: олицетворение, аватар, демон, симбионт и даже талисман. От заклятого медальона я узнала также, что для поиска подходящего анака создатели звездолётов нередко посещают удалённые от Эоры и весьма причудливые миры. Хотя это вовсе не обязательно, но существо из чужого далёкого мира предпочтительнее для такой роли. Жук Пикусик был подобран отцом Айки, таинственным начальником эорианских стражей-штурмовиков, в одном из путешествий на далёкий край Вселенной. Специально под этого жука Орх Масс создал звездолёт, а потом ещё настраивал их совместную конфигурацию. Таким образом, корабль-звездолёт как изделие – это воплощение замысла его создателя, анак же связывает корабль с высшим планом, превращает из изделия в существо. Но хотя конфигурация с анаком и придаёт кораблю множество полезных свойств, это вовсе не означает, что анаки необходимы эорианам для путешествий по Вселенной. Эориане могут перемещаться между мирами не только без анака, но даже без корабля. Например, у штурмовиков, двоих из которых я встретила, когда мы прибыли на «Пикус», есть такая тренировка или упражнение: их поодиночке отправляют в какой-нибудь случайный мир, и они должны самостоятельно вернуться в свой. На это у них имеется жёсткий норматив, и они его, представьте, выполняют, и даже не считают такое упражнение сложным. Однако все эти сведения не слишком-то приближали меня к пониманию роли анака. Я считала, что он представляет персону звездолёта, и для управления кораблём именно с ним следует установить ментальный контакт. Но оказалось, что это не совсем так. То, с чем следует взаимодействовать, чтобы управлять – это анак и звездолёт. Как единое целое. Представлять себе, что они – это одно, было поначалу слишком уж непривычным, но у меня всё же получилось: таким вот единым Пикус вошёл в моё сознание, и я стала улавливать малейшие колебания его мыслей, а он – моих. Так я начала непосредственно управлять эорианским кораблём-звездолётом.
   Попробую объяснить, как мне видится такой контакт. Не смотря на то, что огромный жук похож на простейшее создание, тем не менее, он имеет собственный, хотя и несложный рассудок, а также чувства –  всё это столь безхитростное, что понять его не сложнее, чем трёхмесячного щенка. Но поскольку такие анаки, как Пикусик, не обладают мышлением, близким к человеческому, для управления кораблём их явно недостаточно – очевидно, именно поэтому эорианский звездолёт имеет собственный разум, который можно назвать математическим или искусственным. В конфигурации анак и корабль представляют собой единое целое, обладающее как живой душой, так и совершенным разумом – поэтому для управления кораблём взаимодействовать следует не с анаком, а с тем, что называется конфигурацией. Даже после разрыва тесной взаимосвязи с кораблём-звездолётом и его воплощённым духом как с единым созданием, когда мы уже отправились в обратный путь, я всё равно чувствовала многое из того, что с ним тогда происходило.

   На что это было похоже? Ни на что мне известное. Наверное, Айка права: пользование «ментальным советником» раскрепостило меня должным образом, однако я напрасно ожидала, что звездолёт будет подчиняться моей воле примерно так же – всё оказалось совсем иначе!  Ещё никогда я не испытывала таких ощущений. Даже вспоминая их теперь, с помощью заклятого медальона, я понимаю, что это уже ушло, и я смогу почувствовать такое вновь, только если мне  ещё раз позволят управлять эорианским кораблём. Разум мой не сказать чтобы слился, но на каком-то невероятно высоком уровне соединился с разумом корабля-звездолёта. Яркие образы стали приходить ко мне, легко проникая в моё сознание, но это были не зрительные и не чувственные образы, но нечто совершенно иное и, хотя осознавались они мной очень ясно, поначалу я их не понимала. Образы сообщали мне о чём-то и к чему-то призывали, но я не улавливала смысла в этих сообщениях. Как если бы кто-то громко, горячо и членораздельно говорил мне нечто важное на совершенно незнакомом мне языке, причём говорил о предмете, о котором я не имею ни малейшего понятия. Так продолжалось какое-то время, скорее всего, несколько мгновений, в течение которых я отчаянно старалась вникнуть в смысл этих образов, а потом я просто сказала, даже крикнула – мысленно – тому же Пикусу, что не понимаю его, и в следующие несколько мгновений всё это для меня прояснилось, образы стали понятными и очевидными. Тогда я словно бы пробудилась и невероятно ясно увидела всё сущее со стороны, я вдруг стала всеобъемлющим, всевидящим и всемогущим существом, держащим в руках весь этот крохотный, хрупкий и такой простой мир, который изнутри казался мне огромным, несокрушимым и непостижимо сложным. Наверное, это было похоже на просветление сознания. И себя я видела как часть реальности, тоже можно сказать – со стороны: вся моя жизнь – и та, что я прожила на Гее, и моё пребывание и учёба в Симбхале, и эти недолгие, но такие насыщенные полтора дня, проведённые в мире Эоры, и даже прошлые и будущие мои воплощения, отрывочные и смутные образы которых посещали меня в мои детские годы, а теперь почти истёрлись из памяти – вся эта череда предстала передо мной светящейся стезёй. Её начало и конец виделись мне размытыми, но большая часть представлялась чёткой и ясной, и я поняла, что наблюдаю со стороны собственную судьбу. Путь, по которой пролегала моя судьба, был не единственным, на мгновение мне открылись мириады путей, словно бесчисленные ветви кроны огромного призрачного дерева. Окунувшись с головой в эту новую реальность, я стала воспринимать её, как родную, словно эорианский мир распахнул, наконец, передо мной свои двери, и я свободно прошла через них. Я ощутила всем своим существом, что могу теперь всё, что только захочу. И, конечно, я тут же, от всей души страстно пожелала, чтобы те, кого люблю, за кого беспокоюсь и о ком так болит моя душа,  были живы, в безопасности, и я пожелала ещё много всего другого, что теперь не могу припомнить даже с помощью медальона, и я вознамерилась немедленно осуществить эти свои желания... Но неожиданно нахлынувшее смущение остановило мой порыв: я вдруг остро почувствовала свою неготовность к такому всесилию, поняла, что не ведаю его границ и не в состоянии представить последствий его использования. В испуге я поняла, что, применив  нежданно обретённую безграничную власть, по неведению нанесу непоправимый вред – не только близким, но всему этому хрупкому миру, что держу теперь в своих руках. В памяти тогда всплыли слова Призрачного Рудокопа о ребёнке, ломающем музыкальную шкатулку. Да, я тогда действительно испугалась и попросилась обратно... Но меня отговорил Пикус. Он каким-то образом напомнил мне, что вся чудесная эорианская техника так же доброжелательна, как и её создатели, и она не позволит мне никого ненароком погубить. Тогда я наконец успокоилась, расслабилась и отдалась чувству свободы и всемогущества. Я вспомнила о своём задании и направилась к Гее, уже не сомневаясь, что приведу нас именно туда, куда следует, и на моих глазах маленький белый шарик Геи-пленницы Смутного Купола словно растворился, и на его месте возник очень красивый голубой с едва различимыми мазками облаков. Мой почтеннейший учитель иногда называет Гею Голубой Жемчужиной – вот такой она и стала. Я с замиранием сердца устремилась прямо к ней.
   Я не чувствовала, будто управляю чем-то, я как будто управляла тогда собой. Не скажу, что корабль стал частью меня, или я стала кораблём, но это было очень легко, гораздо проще, чем я управилась бы с собственным телом. Корабль-звездолёт был для меня совершенно прозрачным, но я понимала, что это круговая панорама вокруг него передаётся прямо в моё сознание, создавая ощущение, будто летит одна лишь моя душа. Я опять вспомнила Призрачного Рудокопа, его рассказ о летящем в покровах мрака светлячке человеческой души. Этот образ угнетал меня, он представлялся мне слишком мрачным и безысходным, но теперь я испытала полёт души, который перекликался с этим образом, но воспринимался совершенно по иному. Он мигом вернул мне и уверенность, и душевное равновесие и, как и обещала Айка, подарил невероятную радость! К этим чувствам вскоре прибавился и восторг от созерцания первозданной природы. Гелиос тогда как раз освещал Арктиду и большую часть Асии, облаков там было мало и почти на всём этом пространстве стояла прекрасная погода. Я начала со сверкающего снегами серпа Арктиды, а затем пересекла наискосок центральную и восточную части Асии. Раз уж эориане смогли создать копию родной планеты из своего далёкого прошлого, очевидно, они в совершенстве владеют искусством, которое называют привлечением миров, так и подо мной простиралась иная Гея – девственная, без следов деятельности людей. Материки, были хотя и узнаваемы, но в то же время выглядели какими-то другими – казалось, их очертания и рельеф изменились; тем не менее, я легко ориентировалась в географии. Я думаю, это была копия Геи из далёкого прошлого, может быть даже из тех времён, когда люди на ней ещё не появились. Одни области казались мне сверху пустынными, однообразными или просто не заслуживающими внимания и я пропускала их, стремительно пролетая мимо на большой высоте, и я с наслаждением ныряла вниз, когда мне казалось, что вот здесь можно увидеть что-то красивое. И я не ошибалась! Подобно стремительной птице я пролетала над увенчанными белоснежными пиками горными хребтами, живописными зелёными холмами, дремучими лесами, над речными долинами в обрамлении скал и заливных лугов, по которым текли блестящие извилистые русла рек, над дикими пляжами и изумрудными заливами, над похожими на зелёные пирожные на шоколадных блюдцах островами. Свежий воздух обдувал меня, я всем своим телом ощущала дуновения вольных ветров – тёплых и прохладных, сухих и влажных, насыщенных или едва разбавленных запахами той природы, которую они омывали, и я уверена, что это не было какой-то иллюзией – всё это было более, чем настоящее. До меня доносились шум ветвей деревьев, голоса зверей и птиц. Я слышала, как журчит вода, как плещутся о камни и шипят волны, накатываясь на прибрежный песок. Хотя я в своей жизни никогда не летала, уверена, что в тот раз было не так, как если бы я отправилась в полёт на дирижабле или аэроплане. Даже сравнение с птицей не передаёт этой свободы, лёгкости и ликования! Мне не нужно было заботиться о моём задании: я знала, что самые восхитительные виды – именно те, что больше всего мне понравились – Пикус запоминает для меня, и потом их можно будет представить во всей красе моему учителю. А мне тогда особенно приглянулась подёрнутая туманом долина с извилистым речным руслом. Вода реки блестела под утренними лучами как полированный металл, чуть дальше она разливалась в небольшое, почти круглое озеро, а за озером можно было разглядеть петляющие излучины, а ещё дальше – неровную линию то ли пляжей, то ли отмелей, за которой начиналась синь океана, простиравшаяся уже до самого прижатого облаками горизонта. Я подумала, что примерно так, наверное, выглядел Фаор до того, как там поселились люди... Я представляю теперь, как выглядит мой Элизиум: я живу в такой же прекрасной долине, в уютном доме на берегу спокойного озера, в воде которого по ночам отражаются звёзды, а в доме вместе со мной живут мои дети и Адиша-Вал, мой муж.
   Хотя привлечённая Гея по большей части и правда оказалась первозданной и дикой, изредка мне всё же встречались каменные строения, напоминающие древние сооружения великанов в Симбхале. Несколько таких я заметила и на берегу круглого озера. Но всё это были безлюдные и давно заросшие руины. В той же живописной долине, по берегам реки, я заметила и копошащееся среди растительности скопление шалгурских планидий, о которых говорила мне Айка, ещё когда мы встретились на прозрачной галерее. Если верно поняла антиподов и «ментального советника», эориане переправили на эту планету всех планидий, которые должны были появиться из яйцевого кокона на протяжении нескольких лет. Это как если бы из разных времён собрали в одном месте родителей, их детей, внуков, правнуков и праправнуков, причём таким образом, что все они оказались примерно одного возраста. Как такое можно сделать, я даже не спрашиваю, боясь усложнить непонятными объяснениями очередную недоступную моему пониманию загадку. А эти существа, с высоты напоминающие рой медленно ползающих насекомых, и правда были спокойны, словно не желали испортить мне впечатление от прекрасной девственной природы.
   В конце концов Гелиос позади меня подошёл к горизонту, небо там окрасилось в оранжевые и бордовые тона, а впереди уже наступили сумерки и я поняла, что пора заканчивать. В итоге то, ради чего мы покинули Светлые Чертоги, заняло (я справилась о времени у медальона) около двух часов, показавшихся мне считанными минутами. За это время  «Пикус» облетел огромную территорию двух материков. Страждущая душа моя насытилась тончайшим эфиром восхитительной благости, я ощутила такое удовлетворение, как будто исполнилась давняя и сокровенная моя мечта и теперь мне уже нечего больше желать. И тогда Пикус мягко отпустил меня...
   Я пришла в себя, точнее, ко мне вернулось моё обычное состояние, – примерно то, которое было до начала нашего путешествия. Только корабль-звездолёт не кажется мне больше чужим, наоборот, я стала чувствовать этот корабль так, будто сама стала его частичкой. И Пикусик больше не вызывает у меня страха, теперь я прониклась к этому жуку, наверное, теми же чувствами, что Айка или Галш – доверием и душевной теплотой.

   Мы направляемся к границе той самой Сферы (мы и ранее, на полдороге к Гее, где-то там останавливались), а потом «Пикус» устремится к Эоре, к легендарной планете хозяев Чертогов. Там Айка обещала угостить всех нас чем-то традиционно эорианским. Я пока не голодна, но жду этого с нетерпением! Галш в шутку напомнил ей, что анаку требуется прогулка, и ослепительная эорианка серьёзно ему ответила, что мы и жука возьмём с собой на эту заповедную планеты. Растёт дефицит насыщения – таинственная сила, которая пробивает барьер между мирами. Воплощённый дух-хранитель звездолёта, ещё недавно недвижно притаившийся в полумраке рядом со мной, зашевелился, перебирая членистыми ногами (их у него по пять с каждой стороны) и замахал огромными челюстями и длинными усами. Без своего корабля он просто огромный жук с разумом, может быть, какого-нибудь хмамая. Мне кажется, что ему тоже не терпится попасть на Эору – просто потому, что он чувствует: ему там позволят, наконец, погулять...


Встреча не границе

   Когда «Пикус» доставил нас к границе Сферы, почти сразу же на звёздном небе, точнее, на панорамном экране, среди звёзд появился малюсенький мигающий контур. Я тогда почувствовала, в придачу ко всем неприятностям выброса, словно в меня плеснули едкой чёрной смолой, отмыться от которой мне едва ли будет под силу. Хотя само это ощущение быстро прошло, оно всё же оставило в моей душе след смутной тревоги.

– Кто-то там расположился, похоже на сенсорную сеть – сообщил нам Галш Талеса. – Техногены что ли? – Галш как раз произнёс то самое слово, означающее представителей миров, которые гораздо ближе по своему техническому развитию к эорианам, чем к нам. – Вот этот корабль самый большой.

   На панорамном экране тут же появилось увеличенное изображение. Корабль выглядел довольно странно – как нагромождение отдельных и при том разнообразных глыб с прямоугольными выступами, все глыбы были матово-чёрными, из-за покрывавших их крохотных белых блёсток почти сливались со звёздным фоном, и смотрелось всё это настолько натурально, осязаемо, живо, что, казалось, корабль вплыл прямо в зал управления «Пикусом». Я тогда чуть было не вскрикнула от удивления.

– Профили соответствуют большому экспедиционному судну и крейсерам ов'каавтис, – добавил эорианин задумчиво, назвав какое-то человечество техногенов. Название прозвучало для меня заковыристо, в первый раз я не смогла бы воспроизвести его на слух, но при этом слово показалось мне смутно знакомым.

   Услышав его, Айка вдруг оживилась и воскликнула с нескрываемым восторгом:

– Как же мне повезло! Такие великолепные экземпляры! Галш, ты был прав: это построение типа «сеть», используется для поиска и перехвата различных объектов... Ну всё, я подключаю соглядатаев.

– Пополняешь коллекцию? – поинтересовался у неё Галш.

– Я давно хотела получить хотя бы один их крейсер, а здесь целый флот, да ещё с первоклассным искателем! Тётя Нисса теперь обзавидуется! – затем Айка добавила, обращаясь ко мне: – Виланка, ты приносишь мне удачу.

   С самого начала путешествия мы сидим в креслах-ложах в главном и, похоже, единственном помещении «Пикуса», кресла эти словно подвешены в пустоте в центре панорамного экрана, причём на немного разных уровнях, а где-то между ними в полумраке виднеется жук-анак. Может показаться, что жук этот оцепенел или дремлет, на самом деле это совсем не так. Не смотря на то, что я со своего места вижу и анака, и Салинкра, и обоих эориан, они нисколько не загораживют мне вид на усыпанное звёздами пространство. При этом моих соседей не назовёшь прозрачными или просвечивающими, моё зрение одновременно видит и их, и то, что расположено за ними, и что они должны бы собой загораживать... Так вот чудесно устроен обзор изнутри эорианского звездолёта.

– А насколько он большой, этот искатель? – спросила я у Айки. Не скажу, что меня и правда так уж заинтересовали его размеры, но я посчитала неловким промолчать.

– Сейчас увидишь в своей системе мер, – пообещала эорианка. – Смотри, если тебя такое устроит... – И ещё она добавила, обращаясь к Галшу: – Покажись им, а то как-то неприлично, будто мы подглядываем.

   Тем временем на панорамном экране «Пикуса», рядом со странным чёрным кораблём, возникло несколько строк – примерно как при мысленном касании в Светлых Чертогах – там было кое-что из известного на тот момент об этом искателе, включая его длину. Я без труда разобралась, что она составляет около тысячи стадиев – на мой неискушённый взгляд, это много даже для орбитального поселения, построенного высокоразвитой технической культурой. Там же было и название расы или мира техногенов, написанное рунами моего родного языка. И тогда я вспомнила, откуда оно мне известно. Я не узнала это слово сразу только потому, что эорианин произнёс его вслух, тогда как я в прошлый раз увидела его именно так – в форме рунной записи. Ов'каавтис – я впервые прочла это название на сегодняшнем симпозиуме, оно было в представлении Постигающего Уламиксона. Наверное, это слово особенно удобно произносить обладателю большого рыбьего рта – как раз такого, как у этого фиолетового школяра.

– Что ж, посмотрим, как они на нас отреагируют... – тут Галш, скорее всего, отдал какую-то мысленную команду звездолёту и, судя по всему, «Пикус» стал видимым для кораблей этой чёрной армады. Про некоторые события я могу писать лишь так – строя догадки. Не прошло и минуты, как большой корабль начал маневрировать с целью развернуться к нам одним концом и сблизиться с нами. Другие корабли, чьи изображения появились по всему пространству панорамного экрана «Пикуса», начали двигаться таким образом, что это и вправду выглядело, будто нас затягивают в невод. Лично мне ситуация в тот момент виделась довольно зловещей. –  Действительно, они целую сеть раскинули. – Галш был явно удивлён. – Это опасно...

– Опасно?!. – встревожился Салинкар Матит. – Кто они и что им нужно?

– Дружище, не беспокойся, опасно не для нас. Эти корабли может поглотить пространственная мозаика, – невозмутимо пояснил ему Галш. – Техногены исследуют Сферу на свой страх и риск, мы их неоднократно предупреждали, что помогать не будем.

– То есть сами они не представляют угрозы для вашего корабля? – захотел всё же уточнить Салинкар.

– Любая ситуация содержит в себе вероятность неблагоприятного исхода, – признался ему Галш. – Но пока что у нас данных маловато, чтобы говорить об угрозе... Хотя вот, смотрите: один крейсер нацелил на «Пикус» своё оружие, – добавил он спустя несколько мгновений.

   Я вспомнила про флот Призрачного Рудокопа, о котором говорили мне андроиды - подмастерья магини Антелькавады, и сообщила об этом антиподам, и ещё спросила, могут ли тут быть корабли чёрного колдуна. Мне тогда уже показалось, что Айку это известие обрадовало ещё больше.

– Флот колдуна?!. Нацелил оружие?!. – Голова долговязого Салинкара, и без того бледная от природы, прямо таки засветилась на тёмном фоне белым пятном. Наверное, действие непенты, принятой моим однокашником в начале путешествия, к тому моменту уже закончилось.

– Это такое дипломатическое давление, – всё так же невозмутимо пояснил ситуацию Галш. – Здесь не действуют договорённости вроде гостевого этикета, поэтому каждый поступает так, как считает нужным. К тому же, у некоторых техногенов бытует поверье, будто наши звездолёты уязвимы в момент прохождения барьера, то есть границы Сферы. И ты что-то неверно поняла, Виланка, или андроиды Антель тебе приврали. У владыки <...> нет космического флота.

– Ов'каавтис вряд ли собрались здесь из-за нас, – усомнилась ещё и Айка. – Они любознательны и, скорее всего, изучают именно Сферу, они фанатики этого грандиозного артефакта.

– Нет, драгоценная Айка, они фанатики не этого, во всяком случае, не Сферы как таковой, – возразил ей Галш, передразнивая манеру профессора Бора Хиги. – Ов'каавтис веками собирают сведения о той цивилизации, которая гипотетически создала Сферу. Даже их интерес к Шал Гур вызван в точности тем же: шалгуры несут в себе матрицу той культуры, в субстрате которой когда-то успешно размножились, а некоторые шалгуры могут оказаться с матрицей если не создателей Сферы, то их прямых потомков. Я думаю, и нашим юным гостям с Геи это будет любопытно, – Галш обратился ко мне и Салинкару: – Вряд ли во Вселенной есть что-либо другое, что хранило бы память о древнейших культурах лучше, чем эти паразиты. Поэтому ов'каавтис одними из первых подали заявку на наш факультет.

   Славный Галш в своих речах часто использует стиль, достойный наших клерикальных учёных, но обычно я хорошо понимаю то, что он хотел мне сказать. Как тут работает переложение смысла с языка на язык, это мне не совсем ясно, но я разговариваю с эорианами так, как общалась бы с мудрыми и благожелательными собеседниками на моей родине – то есть я пользуюсь разговорным родным языком, немного разбавленным словами из древнего языка – языка карапов, который я тоже очень хорошо знаю. И хотя сами эориане всё же произносят иногда термины мне незнакомые, соответствующие им слова всё равно берутся из этих двух языков, и если мне что-то бывает непонятно, я в любой момент могу обратиться за разъяснениями к заклятому медальону. Различные имена и названия мне также попадались здесь вполне внятные. Так, истинное имя Призрачного Рудокопа я могла бы написать рунами, если бы мой почтеннейший учитель этого не запретил.

– Виланка, а ты была права, – Галш наконец тоже сменил бесстрастное выражение лица на ухмылку. – Там у них сам владыка Каменных Земель. Только космического флота у него, конечно, нет, лишь один личный корабль, и его он, похоже, оставил где-то в другом месте. Странно, кто бы мог подумать, что ов'каавтис предоставят колдуну место на своём искателе...

– Кто бы мог подумать, что мне тут дважды подряд повезёт! –  перебила Галша всё ещё восторженная Айка. – Я и крейсер ов'каавтис сочла бы несомненной удачей, а тут я получила полноценную исследовательскую платформу, да ещё сцапала с поличным нахального колдуна! – последней фразой Айка явно намекала на своё намерение «поставить колдуна на место», но мне от таких её планов, откровенно говоря, было не по себе.

– Вы про Призрачного Рудокопа? – В голосе Салинкара слышались нотки паники, мне же стало жаль своего однокашника: я-то теперь знала возможности «Пикуса» – что даже самые грозные корабли техногенов для эорианского звездолёта, пусть и крохотного в сравнении с ними, не опаснее, чем москиты для летящей пули. Я ничуть не усомнилась в безусловном превосходстве «Пикуса», но мной тоже стало овладевать беспокойство – по совсем другой причине. Айка, конечно, тут же это почувствовала. Она идеальная подруга!

– Виланка, без сомнения, этот бесстыжий колдун опять тебя домогается, – сказала она мне. – Я понимаю, что ты его побаиваешься. Это нормально, ведь он многим неприятен. Но  у владыки <...> власть только в тех мирах, где живут по известной тебе энциклопедии полезных советов, и власть эта касается только его подданных. Впрочем, как видишь, у колдуна есть некоторое влияние и на тех, которых эта книга чем-то зацепила. – Айка тут явно имела в виду испуг Салинкара Матита, и я это отлично поняла. – А как тебе самой показался «Синий Кодекс»?

– Блистательная Айка, эта книга представляется мне достойным плодом великой мудрости, – ответила я эорианке, конечно же, совершенно откровенно. – Но изложенное в ней учение я не могу приложить к себе, мои духовные устремления в стороне от этого.

– Ну и отлично, поэтому и бояться тебе нечего, – заверила меня Айка. – Однако, согласись, это непростительное нахальство – продолжать преследовать тебя даже здесь! – я видела, как в её больших глазах опять разгорается нешуточный гнев.


– Вполне возможно, что он здесь из-за меня, и мне очень жаль, если я стала причиной таких неприятностей, – ответила я эорианке.

– Это мне жаль, что ты невольно послужила приманкой, на которую я поймала великолепный экземпляр исследовательского корабля ов'каавтис, – возразила мне ослепительная эорианка. – Опять я у тебя в долгу, бесценная ты моя подруга, и не сомневайся: я верну тебе все долги с лихвой!

   Так Айка Масс вновь обещала мне что-то, о чём я даже не могу догадываться. Имеет ли её обещание какое-то отношение к эорианской традиции обмена? В тот момент мне очень захотелось, чтобы эориане нашли того юного воина, что часто проходил под нашими окнами. Адишу-Вала. Но вправе ли я об этом их просить?
   В Симбхале меня научили тому, о чём я и так догадывалась: если тебе кто-то должен, но не желает отдавать должное, то не стоит не только напоминать ему об этом и что-то выпрашивать, но даже принимать вполне справедливую плату, если плательщик отдаёт её с большой неохотой, или же пытается как-то тебя обмануть – например, заплатить меньше обещанного. Хотя требование вернуть законный долг или плату совершенно нормально с позиций закона и справедливости, но с духовной точки зрения вынудить кого-то вернуть твои деньги это то же самое, что его ограбить. Если же тебе предлагают взамен что-то совершенно не нужное, а то и вовсе обременительное, но при этом человек делает это от души и почитая за справедливую и искреннюю компенсацию, ему не стоит отказывать. Другими словами, дух любой сделки имеет высший приоритет над материальным её выражением. Разумеется, ни один малаянец этого не поймёт и станет лишь насмехаться... Так они смеялись и над нами, до той поры, пока не столкнулись с неизбежными последствиями: мы отдавали предпочтение тем торговым сделкам, где выгода не надругалась над честью. Так как торговля с нами была очень выгодна для Великой Малайны, их гильдии быстро приспособились, выработав подходящий кодекс, и больше никто из малаянцев в сделках с нами не скупился и не пытался обмануть. Я имею дело с эорианами, которые торговлей не занимаются, точнее, материальная выгода их не интересует, а обмен является лишь способом установления и поддержания дружеских отношений. Многие мудрецы Обители Просветлённых склоняются к тому, что эориане абсолютно самодостаточны и им, скорее всего, вообще ничего от нас не нужно. Однако, как высшие существа, они считаю при этом своим долгом опекать младших по духу. Я, конечно же, не сделала для Айки Масс ничего такого, за что она действительно оказалась бы мне чем-то обязанной, все эти её обещания – лишь добрый знак её расположения. Как мне представляется, хозяева Светлых Чертогов просто очень любопытны, общительны и деятельны, и им было бы скучно и одиноко, замкнись они только на самих себя... В общем, как бы мне этого не хотелось, я не буду их просить не только об Адише, но и о чём-либо другом – пусть эориане сами, если захотят, вознаградят меня так, как посчитают нужным.

   Но вернусь к внезапно объявившемуся в столь неожиданном месте Призрачному Рудокопу. Каждому из нас, по мере того, как мы узнаём что-то новое даже о вещах нам хорошо знакомых, вещи эти видятся всё более интересными, а порой даже привлекательными. Примерно так же и с тем, что изначально нас пугало: по мере узнавания испуг проходит и зачастую его сменяет интерес. Можно сказать, что здесь я осознала эту истину во всей полноте, потому что к тому моменту, когда произошла встреча у границы Сферы, я не боялась Призрачного Рудокопа. Завтрак с ним, знакомство с «Синим Кодексом» и неоднократные увещевания мудрейшего профессора Хиги заставили меня в итоге отнестись к чёрному колдуну гораздо спокойнее. На самом деле не само появление Рудокопа у Сферы, а благодушное отношение моих наставников к его делам, в первую очередь, к его книге, которую Айка с известной долей презрения назвала «энциклопедией полезных советов», угнетало меня тогда. Как увязать наводящие ужас истории об этом чёрном колдуне, в немалом числе хранящиеся в библиотеках Симбхалы, созвучные им рассказы, что я там же слышала от знающих людей, да и явную неприязнь к Призрачному Рудокопу со стороны гостей Светлых Чертогов, представляющих чуть ли не тысячу разных миров, как увязать это с тем обстоятельством, что главную книгу его зловещего мира, само олицетворение духа Каменных Земель, многие при том почитают за благо и пользу?..
   Я решилась и прямо призналась Айке, что меня смущает не столько сам Призрачный Рудокоп, сколько его влияние на почтеннейшего моего учителя Рамбуна и на мудрейшего профессора Хиги. Ведь они оба с таким восхищением говорят о «Синем Кодексе», будто его апологетом является не закоренелый злодей, но благой подвижник!

– Ах, вот что... – вспыхнувший было гнев Айки утих и эорианка выглядела теперь виноватой. – Извини. Получается, это я тебя запугала. Не скажу за твоего учителя, а наш профессор к этой книге точно неравнодушен, и мне это тоже совсем не нравится. Но для тебя, подруга, это всё же не повод, чтобы расстраиваться. Просто постарайся понять его мотивацию. У профессора Хиги, как у любого учёного, есть приоритетные области интересов. Чтобы расширить свои знания в таких областях, он готов на многое, иногда даже на странные вещи... – при этих словах они с Галшем обменялись взглядами, за которыми было многое – похоже, такое, что мне не положено знать. – Тот самый пресловутый шифр для шестой главы «Синего Кодекса» – это называется метафизический код, и такие методы кодировки как раз в сфере интересов профессора. Конечно же, он при каждом удобном случае будет всем рекомендовать эту книгу, – заверила меня Айка, – А затем он обязательно предложит поучаствовать в исследованиях в самих Каменных Землях.

– На самом деле тебе это хорошо знакомо, – добавил к сказанному Галш. – Метафизический код это тот самый смысл, тот урок, что ты извлекаешь, к примеру, из народной сказки или легенды. Сказка – простейший случай. «Кодекс» всего лишь более сложный вариант...

– Поэтому профессор так оживился, когда речь у нас зашла о «Синем Кодексе»?.. – после объяснений антиподов я начала понимать своего нового наставника. Ведь я и сама готова на многое, если мне что-то очень интересно, да к тому же ещё насущно для моих занятий. И ещё я вспомнила Антония Превосходного – селенитского философа, утерянную книгу которого мы искали по библиотекам Симбхалы.  Учитель Рамбун пытался мне тогда что-то растолковать, но я его не понимала. Теперь я понимаю: искомый тест был зашифрован этим древним автором, и шифр этот не что иное, как метафизический код!

– Верно ли я понимаю, что в «Синем Кодексе» есть некий сакральные смысл, но не содержится никакого скрытого текста? – спросила я у Айки, решив всё же уточнить про отсутствующую в книге колдуна главу.

– Если ты про шестую главу, то даже сам владыка <...> не верит в её реальность, а тем более в то, что «Кодекс» приведёт его к богам, – усмехнулась в ответ эорианка.

– И сам Рудокоп? – удивилась я.

– Очевидно, что он не такой легковерный глупец.

– Но в Каменных Землях все верят в тайную главу и обретение божественности...

– Это не совсем так... Хотя, впрочем, а что им ещё остаётся? Как по мне, земли <...> – самое скучное и унылое место во Вселенной, лично я туда больше ни ногой, – призналась мне Айка. – Тем не менее, «Синий Кодекс» играет в их культуре ключевую роль. А профессора интересуют многие аспекты мировоззрения создавшей «Синий Кодекс» эзотерической школы – по причине того, что аспекты эти загадочным образом перекликаются с нашей древней культурой... Вообще-то, Виланка, я бы не хотела теперь забивать тебе голову конкретикой. Ты лучше поспрашивай Салинкара – ведь он провёл в Каменных Землях несколько дней и, конечно же, стал экспертом по учению Сумерек. – Последнюю фразу эорианка произнесла с лёгкой иронией.

   Долговязый Салинкар, с самого начала с интересом следивший за этим разговором, явно смутился такому предложению. Запинаясь, он выдал:

– Любезнейшая Айка, я с превеликим усердием донесу до  Виланки всё, что мне удалось узнать и увидеть в Каменных Землях, а также приложу все старания, чтобы удовлетворить любые её запросы по поводу учения Сумерек...

   Но я уже узнала о Каменных Землях и, тем более, о «Синем Кодексе» вполне достаточно для того, чтобы не приставать теперь с расспросами к Салинкару. Зато я пребывала в изрядном недоумении ещё и по поводу эорианского оружия, точнее по поводу договора о нём между профессором и чёрным колдуном, и хотела расспросить об этом Айку. Сегодня утром мне показалось, что глубокочтимый Бор Хиги слишком легко уступил давлению Рудокопа. Он поначалу пытался воспротивиться, но быстро сдался. К тому же, у меня из головы не выходили слова магини, переданные мне через её андроидов: «Колдун и все его адепты дружны со многими из здешних магов, а те в свою очередь не так светлы и добры, как может показаться неофиту», и ещё: «У них и у чёрных адептов Сумерек общие интересы и общие тайны, и во многих делах они действуют заодно». И я поделилась с Айкой своими сомнениями.

– Да колдун этот каждый раз что-нибудь выклянчивает, – заявила мне эорианка. – Я же говорила: наглый он. А то, что сделал профессор, это всего лишь одно из средств дипломатии. Каменные Земли служат образовательными полигонами для наших студентов, владыка <...> лично их опекает, нередко сам читает лекции и проводит экскурсии, поэтому приходится потакать его капризам, чтобы и дальше поддерживать хорошие отношения.

– Как видишь, владыка тоже преуспел в дипломатии, коль скоро смог заставить служить себе даже ов'каавтис... – прибавил к сказанному Галш Талеса. – Что же он им посулил, интересно?

– Не иначе, как пару экземпляров своей энциклопедии! – хихикнула Айка.

– Не думаю... – Айка была расположена шутить, а Галш, судя по всему, относился к этому серьёзно. – Ов'каавтис интересуются магией в том смысле, как её понимают люди вроде этого Рудокопа. Предполагаю, что присутствие колдуна на борту искателя как-то связано с его магическими методиками.

– Пожалуй, ты прав: вряд ли помешанные на точных науках техногены купились на миф о тайной главе и захотели побеседовать с богами, – шутливо сдалась Айка. – Наверное,  хитрый колдун не случайно уговорил их перехватить «Пикус» в таком опасном месте, возможно, он хочет как-то использовать нашу мнимую уязвимость, а взамен показать ов'каавтис один из своих фокусов. Иначе ради чего техногенам рисковать кораблями своего флота?

   «Хочет использовать» – Айка говорила про колдуна так же, как и профессор Хиги! Тем не менее, я плохо поняла, о чём они, однако уточнять не стала.

– Что же вы намерены делать? – нетерпеливо встрял в разговор антиподов долговязый Салинкар, которому было не до смеха.

   Он не получил ответа: Айка вообще его проигнорировала, потешаясь над Галшем, а сам Галш лишь пожал плечами, даже не посмотрев в сторону молодого карапа.

   Именно в этот момент, если я всё верно поняла, с одного из кораблей поменьше по нам  были выпущены заряды или лучи. На панорамном экране тот корабль было почти не различить, а выстрела я вообще не увидела, однако по появившимся и словно ожившим значкам вокруг корабля, а также по реакции эориан, я догадалась, что это произошло.

– Как интересно: ов'каавтис создали большой экспедиционный корабль, используя нелинейное масштабирование удачной схемы малого... А неплохой экземпляр получился! Хотя и уродливый... – Айка всё ещё пребывала в восторге от своего «приобретения», хотя стрельбу тоже заметила. – И зачем они по нам палят? – удивилась она. – Они что, не понимают...

– Всё они прекрасно понимают, – на этот раз прервал её Галш. –  Они выстрелили, только чтобы получить отклик «Пикуса» и по нему что-нибудь узнать о нас. Логичный ход, хотя тоже бесполезный.

– А Рудокоп может масштабировать то оружие, которое получит от профессора? – вырвался у меня очередной глупый вопрос.

– Скорее всего, профессор пообещал ему разрушитель, – ответил мне Галш, назвав род оружия, который у нас на Гее неизвестен (я использовала для него первое из предложенных медальоном слов-заменителей). – Нет, с разрушителем это не получится, тем более, у колдуна. Да и незачем такое с ним делать... Ладно, давай-ка поговорим с владыкой.

   Не представляю, что Галш для этого сделал, но на панорамном экране вдруг возникло крупное и очень натуральное изображение Призрачного Рудокопа, точнее, всего помещения, где он в тот момент находился. Скорее всего, это была командная рубка огромного чёрного корабля. Между нами началось что-то вроде двусторонней видеосвязи, потому что Рудокоп тоже увидел, но не всех нас, как показали дальнейшие события, а лишь эориан. Я думаю, эта связь стала результатом проникновения на корабль соглядатаев Айки. Вокруг Рудокопа располагались какие-то пульты или посты, а за ними, на небольших возвышениях, в подобиях механических гнёзд, сидели странные существа. В первый же момент существа эти показались мне смутно знакомыми. Они лишь отдалённо напоминали людей, и, хотя не выглядели устрашающими, подробно их разглядывать (я это делала уже по записи заклятого медальона) оказалось для меня далеко не самым приятным занятием. Впрочем, как ни разглядываю, я не в состоянии подробно описать такую внешность, в первую очередь потому, что сравнить мне её не с чем, хотя ещё тогда, буквально через несколько мгновений после того, как впервые их увидела, я поняла, что они из того же мира, что Постигающий Уламиксон. Я принялась было высматривать в рубке искателя этого школяра (я подумала, что он просто должен быть где-то на этом корабле) или его соплеменников, но тут Галш начал переговоры с Рудокопом, и мне стало не до этого.

– Что вы здесь делаете, блистательный владыка? – вежливо спросил у колдуна эорианский юноша.

   Удивительно, но сам Рудокоп восседал, держа величественную осанку, на таком же или на очень похожем троне, какой я видела в его приёмном зале в Светлых Чертогах, и так же за его спиной возвышалась фигура в устрашающих доспехах. На этот раз чёрный колун оказался одет в длинное красное одеяние, замысловатое и роскошное.

– Наши пособники любезно согласились доставить нас сюда, поскольку у нас здесь важная встреча, – высокомерно заявил в ответ колдун.

– Вообще-то, у границ Сферы довольно опасно, – заметил ему эорианин. – Ваша встреча может закончится тем, что все вы угодите в пространственную мозаику.

– Мы вольны заниматься здесь любым делом, каким только посчитаем нужным, поскольку не связаны с вашими магами договорами или обещаниями касательно этой Сферы, – лицо колдуна сделалось суровым. – Мы хотели бы знать, не при вас ли обретается дева, именем Виланка Пал Гея? Мы желали бы говорить с ней приватно.

   Призрачный Рудокоп произнёс это надменным ледяным тоном, и у меня внутри тоже всё похолодело. По его словам я поняла, что меня он не видит, но мне от этого комфортнее не стало. Мудрейший профессор Хиги упоминал, что чёрный колдун не привык ни в чём себе отказывать. Так оно, похоже, и есть... Я опять чувствовала себя одинокой и незащищённой.

– Она нам самим нужна, владыка, – ответил колдуну Галш.

– Виланка, похоже, за тобой выстроилась очередь, – сказала мне Айка, как обычно, хохотнув, но потом она ласково добавила: – Не бойся, мы тебя защитим.

   Я же, вспомнив все разговоры и наставления профессора, касавшиеся Призрачного Рудокопа, собралась с духом и ответила:

– Всё нормально. Я готова. Я встречусь с ним. Пусть он меня забирает.

– Он тебя? Ты серьёзно? – удивилась эорианка. – Прости, ну уж нет...

   Айка с Галшем вновь переглянулись и, как мне показалось, Галш едва заметно ей кивнул. В тот момент я как-то упустила из вида, что Айка Масс презирает чёрного колдуна и даже не воспринимает его всерьёз. В следующее мгновение кресла наши раздвинулись немного в стороны, и где-то между ними, но уровнем чуть ниже, возник Призрачный Рудокоп собственной персоной! Мы с Салинкаром не сдержались и сразу же вскочили со своих мест и приветствовали его как положено. Эориане тоже встали – вслед за нами – но держали себя так, будто делают всё нехотя. Сам колдун был ошеломлён таким поворотом, но ему потребовалась всего пара мгновений, чтобы прийти в себя и принять соответствующую его величию позу и выражение лица. Он важно осмотрелся, повернувшись по очереди к каждому из нас, а затем уверенно сел, а точнее возлёг, на едва обозначенное в пространстве кресло-ложе, которое услужливо появилось рядом с ним. По всему похоже было, что он нередкий гость и на эорианских звездолётах.

– Владыка, к сказанному ранее добавлю, что ваши транзитные союзники – ов'каавтис – позволили себе неосторожность потревожить звездолёт «Пикус», – сообщил колдуну Галш. – Если бы они разозлили вот это хищное членистоногое, – он показал на мирно дремлющего Пикусика, оказавшегося после перестановки в непосредственной близости от чёрного колдуна, – Со всеми вами уже случилось бы неотвратимое и непоправимое несчастье.

– К тому же, этим кораблём обычно пользуются штурмовики, и они могут вернуться сюда в любой момент, – ехидно вставила Айка. – Даже менее значительное действие легко спровоцирует их на грубость. С вашей стороны всё это крайне неосмотрительно.

– Мы полагались на нашу удачу и на вашу снисходительность, – с показным вздохом ответил им Рудокоп. Не смотря на граничащие с угрозами упрёки со стороны юных эориан, выражение его лица смягчилось, а лёд в голосе немного оттаял. Наверное, колдуну подобный тон разговора был привычен и даже комфортен. Хотя, справедливости ради замечу, что при упоминании штурмовиков еле заметная тень страха пробежала по его лицу.

   На панорамном экране «Пикуса» ненадолго появилось новое изображение – на этот раз явно одного из соплеменников Уламиксона, широконосого и губастого, одетого в форму, похожую на военную. Он начал говорить, обращаясь к нам, но при этом постоянно косился в сторону – на на кого-то или на что-то за пределами картинки, поэтому я хорошо рассмотрела его левое ухо-желе: оно было сплошь исписано белыми рунами. Человек в форме о чём-то настойчиво спрашивал эориан, но те не удостоили его вниманием, и даже Призрачный Рудокоп, казалось, его не заметил. Так и не дождавшись ответов, соплеменник Уламиксона исчез.

– Вы чуть было не дёрнули за хвосты пару эорианских драконов, – насмешливо улыбнулась колдуну Айка, как обычно, не желавшая униматься. – Этот борт не так давно покинули двое штурмовиков, причём имя одного из них, точнее одной, вам хорошо известно.

–  Уж не про ту ли драконицу ты говоришь, чьи волосы подобны пылающему погребальному костру?.. – В этот раз Призрачного Рудокопа откровенно передёрнуло, но он отчаянно пытался держаться спокойно и подчёркнуто учтиво и даже прибег к иронии, добавив: – Но мы не сомневаемся, что добрая, справедливая и не по годам мудрая Айка Масс, возлюбленная дочь самого могущественного боевого мага – того, кто начальствует над бессмертными воинами и воительницам, поможет нам избежать гнева пламенной драконицы.

– Ваша самонадеянность когда-нибудь доведёт вас до рокового исхода, – со злорадной ухмылкой покачала в ответ головой эорианка. – Как вы справедливо заметили, я дочь директора Последствий, так что поверьте мне, как эксперту: ни со штурмовиками ни, тем более, с пространственной мозаикой, не получится вот так просто прикинуться наивным дурачком или сослаться на важные знакомства. И то, и другое для вас – одинаково неумолимая стихия, и ни я, ни наш профессор, ни даже мой отец не успеем уберечь вашу драгоценную персону от неприятностей более фатальных, чем маникюр.

   Я, разумеется, не поняла, при чём тут маникюр, однако то, что и как говорила колдуну Айка, звучало оскорбительно и вызывающе. Колдун опять напрягся: можно было догадаться, что гнев в нём борется со страхом.

– И всё же наши отношения, как я надеюсь, не таковы, чтобы сходиться в схватке возмездия, – Сказал он наконец, взяв себя в руки и вернувшись к ледяному тону. – Так, присутствующие здесь юноши совсем недавно, будучи в наших владениях, незаконно приобрели ценнейшую реликвию, о которой даже мы почти ничего не знали. И юноши эти без спроса вывезли эту реликвию в Светлые Чертоги, и там её след для нас пока что затерялся. Мы могли бы стать инициатором жалобы, адресованной оргкомитету и лично досточтимому Председателю Бору Хиги, вследствие чего, очевидно, юноши понесли бы заслуженное наказание, впрочем, несравнимо более мягкое, чем то, что понесли её продавцы. Реликвия же была бы изъята и возвращена туда, откуда её похитили. Но мы не стали жаловаться. Мы простили вам это святотатство... Так же, уверен, и вы простите нам наше ничтожнейшее дерзновение.

 – Насколько ценна для вашего мира упомянутая вами реликвия, если это действительно так... в общем, мы об этом догадывались, но не подозревали, что она ворованная, – попытался оправдаться Галш. – Мы её просто купили, открыто и легально. Можете жаловаться, если хотите, только вряд ли она теперь вернётся обратно, так как её, скорее всего, уже съели.

   Речь, похоже, шла о той самой реликвии, которую искал мой почтеннейший учитель и которую в итоге ему вручил Салинкар Матит, то есть о «сбережённой части мудрейшего мага» – автора «Синего Кодекса» – «персте или ином фрагменте плоти, в виде засушенном или замаринованном». Но что на самом деле Салинкар с Галшем там натворили и что думали по поводу сказанного колдуном – об этом я могла только догадываться. Зато для меня было очевидно, что Рудокоп выиграл эту маленькую схватку. После небольшой паузы он сказал уже мягче:

– Мы хотим лишь короткого свидания наедине с этой девой. С самого утра мы безуспешно этого добиваемся, хотя такое свидание выгодно нам обоим, и ваш профессор Бор Хиги не возражает против него...

– Пожалуйста, как пожелаете, владыка, – внезапно поддавшись, пожал плечами Галш. – Она согласна, а нам тем более не жалко. Только имейте в виду, что мы здесь не на прогулке, и Виланка помогает нам в важном задании, так что, пока мы не закончим...

– Нет надобности ждать, о старательные юные маги, – перебил его Рудокоп. – Нас удовлетворит и свидание здесь, если вы соблаговолите ненадолго обеспечить нам с девой отсутствие свидетелей.

– Мы можем оставить вас с Виланкой одних с её согласия и на время, пока она этого хочет, – теперь согласилась и Айка.

   Рудокоп же ещё раз, на этот раз настоятельно, огласил своё условие нашего с ним свидания:

– Юные маги Эоры, даёте ли вы слово чести, что никто из вас не подслушает предстоящий разговор?

– Владыка, вы же знаете, что обманывать не в наших правилах, – ответил ему Галш Талеса.

– Разве что Пикусик всё услышит, – добавила, усмехнувшись, Айка Масс. – Но он  у нас разговаривать не умеет и не сможет выдать ваши зловещие секреты.

   Её слова фактически означали условие, что огромный жук останется при моём с Рудокопом разговоре. Впрочем, ему в любом случае некуда было деться. Я ожидала, что колдун чем-то ответит Айке, но он молча проглотил этот яд от ехидной эорианки. Возможно потому, что за её спиной колдуну виделись штурмовики бескомпромиссных Последствий во главе с их грозным директором.

– В таком случае, не будем терять ваше и наше время. Оставьте нас... вдвоём, – попросил Призрачный Рудокоп после небольшой паузы, во время которой он с недоверием разглядывал анака, точнее, его огромные серповидные челюсти с капельками подозрительной жидкости на остриях. Наверное, чёрный колдун представлял себе, каков этот жук в гневе.

   Айка напоследок всё же подошла и обняла меня, прикоснувшись щекой к моей щеке, словно поделившись частичкой своей жизнеутверждающей натуры. Как я ей благодарна! И я только тогда заметила, что всё это время продолжала стоять. Как это было глупо и неловко!

   Столь желанный Призрачным Рудокопом приватный разговор продолжался чуть больше получаса. Эориане и Салинкар просто растаяли в пространстве, и такой их уход вполне удовлетворил чёрного колдуна. Я наконец уселась в своё кресло-ложе, и оно сразу же развернулось так, чтобы мне удобно было наблюдать за собеседником. Анак Пикусик всё это время вёл себя совершенно безучастно: он оставался на месте, неподалёку от нас, и лишь изредка шевелил усами. Похоже, мы его не интересовали.

– Дева, я понимаю, что могу быть тебе неприятен, – сразу же заявил мне колдун, как и за завтраком с профессором, перейдя к тону и форме беседы, которые, наверное, искренне считал менее официальными или даже дружескими. – Но я давно привык к подобному отношению и обещал, что не причиню тебе никакого вреда. О принуждении или обмане тоже не может быть и речи, ведь даже если бы я того захотел, ты находишься под защитой магов, несравнимо более могущественных, чем я...

   Я не нашлась, что на это ответить, и промолчала.

– Поэтому уповаю на благопристойный и откровенный разговор между нами, – продолжил колдун, – Хотя и не сообщу сразу всех подробностей, чтобы не подвергать опасности намеченного мною. Вместе с тем, я рассчитываю на твою деликатность так же, как ты можешь положиться на мою...

   Тут я тем более не поняла, к чему он клонит, и вновь промолчала.

– Смею надеяться, что и мои, и твои тайны, после обмена ими, останутся лишь между нами и не выйдут за пределы этого приватного общения, – продолжал в том же духе Рудокоп, к тому моменту окончательно сбив меня с толку. Я не могла даже предположить, к чему он клонит, но тем не менее ответила, точнее, попыталась возразить Рудокопу:

– Какие бы ваши тайны я ни узнала, владыка, эориане легко прочтут мои мысли и тайны эти станут им известны. Они уже не раз понимали то, что я только собиралась или вовсе не смела сказать.

– Маги Эоры, а также все те, кто владеет подобным искусством, слышат только невысказанные тобой мысли, о которых ты сама им беззвучно говоришь. Например, когда ты собиралась что-то сказать, но промолчала, или когда ты желала бы ответить, но не смогла как-то выразить свой ответ – на самом деле они понимают твой ответ и без слов, – объяснил мне Призрачный Рудокоп. – Но слышать твои потаённые мысли, или когда ты безмятежно размышляешь о чём-то, такое им не дано.

   Чёрный колдун лишь подтвердил то, о чём я уже догадывалась (хоть какая-то от него польза!). И я теперь совершенно уверена, что эориане в разговорах между собой произносят слова больше для вида, во всяком случае, для общения звучащая речь им не нужна, они понимают друг друга почти мгновенно и без произнесённых слов. Наверное то, что они говорят друг другу вслух – это нечто вроде вербального излишества или даже украшения, тогда как изрядную часть смысла они передают друг другу беззвучно в виде мыслей. И это не слова и не образы вроде картин, это что-то ещё, какой-то невообразимый для меня вид общения. Меня они тоже понимают, когда я думаю о чём-то ясно и чётко, и адресую это им – такие мысли как бы светятся у меня внутри. Тем более они слышат мои мысли, причём издалека, если те полны сильного чувства и я их словно выкрикиваю – такой мысленный крик разносится, как оказалось, очень далеко... К сожалению, сколько ни силилась, мыслей эориан или содержания их беззвучных бесед мне уловить не удалось, однако я заметила, что при переводе звучащей эорианской речи в руны древнего языка фразы получаются длиннее, порой значительно, чем я воспринимаю их на слух. Связано это с лаконичностью эорианского языка или же с тем, что, помимо вербальной  речи, я всё же понимаю и их мысли?..
   Колдун продолжил объясняться на ту же тему:

– Искусство беседы включает в себя также и способность понимать мысли собеседника. Обращённые к тебе слова – лишь одна из масок, с помощью которой собеседник старается скрыть от твоего восприятия свои истинные мысли и намерения. Гораздо больше, чем слова, могут сказать мимика и жесты, но и они способны лгать – если твой собеседник обучен основам подобной лжи, или же если он из иного мира, и потому воспитан в чужеродных манерах, тебе неведомых. Прокторы обучают обладающих тонким чутьём зверей так, чтобы по запаху, исходящему от человека, те могли определить, болен он или здоров, спокоен или волнуется, уверен в себе или боится, скрывает что-то или же открыт и искренен, и подают хозяину соответствующий сигнал. Впрочем, изучив натуру людей в должной мере, и без посредства звериного чутья, одним лишь пристальным вниманием возможно понять многое из того, что твой собеседник недосказал или намеренно скрыл. Это понимание суть низшая ступень мантики.

– Не замечала, чтобы эориане во время беседы нюхали кого-то или наблюдали за собеседником слишком пристально, – с некоторой иронией возразила я Рудокопу.

– У величайших магов есть способ понять и самые сокровенные твои мысли, – даже те, которые ты сама ещё не осознала. Для этого они раздают гостям вот такие вещицы, называемые «ментальными советниками», – тут Рудокоп недвусмысленно глянул на мой медальон, впрочем, догадаться об истинном назначении этого украшения было несложно, – Которые на самом деле есть не что иное, как дистилляторы мыслей. Многие гости, зная об этом, не принимают от эориан подобных подарков, а для записей и заметок используют разнообразные подобия, хотя и не столь совершенные, но изготовленные мастерами в их собственных мирах или в мирах, которым они доверяют. Вручая тебе это устройство, эорианские маги соблазнили тебя тем, что их «советник» поможет быстрее и глубже познавать их мир, но на деле он же позволяет им ознакомиться с твоими мыслями во всех подробностях и тонкостях, осветить в твоём сознании всё самое потаённое, и сохранить это в своих анналах.

   Выдержав небольшую паузу, Рудокоп оставил, наконец, эту тему, и выдал мне следующее – вложив в свои слова больше чувства, чем обычно:

– Дева, очнись же, и осознай это: теперь ты стоишь на пороге безмерного могущества, которое способно дать тебе абсолютную свободу. При этом ты никому не обязана – ни карапу Рамбуну, ни эорианину Хиги. Ты сможешь сама построить себе такую судьбу, какую захочешь – и никто не дерзнёт тебе в этом воспрепятствовать!

   Я вспомнила, как совсем ещё недавно увидела  собственную судьбу в виде светящейся дорожки и при этом действительно сознавала, что могу сделать с ней всё, что захочу. Но это было лишь в то мгновение, когда я вошла в контакт с эорианских звездолётом, и это уже прошло, не говоря о том, что могло вообще мне лишь привидеться... И я продолжила защищаться от хитрых увещеваний чёрного колдуна, порой допуская даже некоторую грубость в обращении:

– Владыка, не думайте, будто я настолько наивна, что не вижу, как вы хотите перетянуть меня на свою сторону и использовать в собственных интересах. Неужели вы и вправду считаете, что это возможно?

– Да, примерно так я и считаю, – самодовольно ответил на это Рудокоп. В течение всей нашей беседы он не возражал против обращения к нему «владыка» – как это было утром за завтраком. – Хотя твои представления о моих намерениях не совсем верны, я сформулировал бы это иначе: я желаю, чтобы ты осознанно и искренне помогла мне в одном великом деле, которое является безусловным благом для моих подданных.

– Что же вы хотите получить от меня? – меня уже начала раздражать манера Рудокопа отвечать туманными недомолвками.

– Получить?.. – в притворном удивлении вздёрнул брови колдун. –  Абсолютно ничего!

– Но тогда о чём вы говорите и почему вы так настаивали на нашей приватной встрече? – спрашивая такое у Рудокопа напрямую я, пожалуй, поступала слишком смело, но это Пикусик, словно сидящий у моих ног грозный, но верный пёс, придавал мне храбрости. – И что вы хотите скрыть от других, какие такие секреты?

– Не столько свои секреты хотел бы я защитить от посторонних, сколько твои тайны, – ответил мне чёрный колдун.
 
   «Какие тайны могут быть у меня, чтобы скрывать их от эориан?» – удивилась про себя я. Вслух же я сказала:

– Владыка, у меня не может быть тайн от моих наставников, во всяком случае, я затруднилась бы припомнить что-то такое, что хотела бы скрыть от высокочтимых Рамбуна, профессора Хиги, или даже от моих друзей – Айки и Галша.

   Так я посмела прямо в глаза колдуну назвать Айку и Галша своими друзьями, и я надеюсь, что мне это простится.

– Друзей... – усмехнулся в ответ Призрачный Рудокоп. – Не существует никаких друзей, дева. Друзьями опрометчиво считают ближний круг, тех, кто на самом деле лишь мечтает, чтобы ты поскорее скорчилась в нищете и забвении, завидуя чёрной завистью им – богатым и прославленным. А твои наставники просто используют тебя, хотя и таким образом, который в итоге может оказаться тебе полезным. Не заблуждайся на счёт величайших магов. Там, откуда они, нет ни добра, ни зла, ни прошлого, ни будущего, ни жизни, ни смерти, поэтому они не почитают богов, не признают ничьей власти, а законы соблюдают лишь там, где сочтут это уместным для себя. Они могут сделать со мной или с тобой всё, что им заблагорассудится, и не станут особо радоваться или, тем более, сожалеть об итогах, будь те хоть благотворными, хоть губительными. Наши представления о справедливости или морали для них ничто. Пойми же, дева, они вовсе не те, кем тебе кажутся.

   Так Рудокоп сказал мне про эориан примерно то же, что и почтеннейшая Антелькавада донесла до меня через своих смешных близняшек-андроидов!

– Что до Айки и Галша, то я удивлён, что ты всё ещё не поняла того, – продолжал между тем колдун. – Эти двое всего лишь шкодливые, легкомысленные, не обременённые изысканными манерами отроки. Им нет дела до твоих тайн, ты для них лишь безобидная зверюшка, с которой они решили позабавиться. Тебе же самой будет отрадно, если твои секреты останутся при тебе.

   Здесь я опять промолчала, хотя меня и задело нелестное высказывание колдуна о моих антиподах.

– Виланка, то, как величайшие маги, построившие Светлые Чертоги, показывают нам себя и свой мир – это не более, нежели своеобразный театр теней, в котором мы – зрители, а они – невидимые за ширмой кукловоды. Истинного их лица никто не видел, об истинном мы лишь тщимся догадаться... Впрочем, те маги и не скрывают, что нарочно представляются в понятном нам образе.

   Я сразу вспомнила, как преобразились Айка и Галш во время нашего путешествия к Гее и обратно... Неужели я тогда заглянула за ширму? Я лихорадочно размышляла об этом, продолжая хранить молчание, в то время как колдун говорил:

– Я наблюдаю в тебе явные признаки высокого духа, дева, а также тонкого ума и безупречного воспитания, и я бесконечно ценю твою природную искренность и бесстрашную прямоту твоих суждений, которые неизменно держатся в рамках деликатности и скромности, – Мне показалось, что на фоне сказанных им слов мелькнула та самая лицемерная ухмылка, которую я уже видела раньше. – Но, возможно, ты позабыла об одной своей сердечной тайне, очень личной, а о другой ещё не ведаешь, или же не до конца осознала её.

   «Сердечной тайне! Только этого мне не хватало! – искренне смутившись, подумала я. – О чём он говорит? Что за сердечная тайна может быть у меня, да ещё известная чёрному колдуну и позабытая мной?..» Вслух я сказала:

– Прошу прощения, владыка, но теперь я совсем не понимаю, о чём вы говорите.

   Тогда Призрачный Рудокоп поднял вверх ладонь левой руки, примерно так же, как делал это, когда дарил мне «Синий Кодекс», только в этот раз над его ладонью возникла небольшая фигурка. Я сразу поняла, что это объёмное изображение мужчины с обнажённым торсом и обнажённым мечом в руке. Ниже пояса на мужчине была тропическая армейская форма – наша, а вот меч я сразу распознала как малаянский – у них и гарда, и сам клинок другой формы. В первый момент сердце моё остановила мысль, что это мой погибший отец. Чтобы разглядеть его подробно, я порывалась было встать и подойти вплотную к чёрному колдуну, но в итоге оказалось, что можно одним лишь желанием приблизить и увеличить эту фигуру так, что она встала передо мной почти в натуральный рост. Это оказался не мой отец, это был Адиша-Вал! Юноша плавно двигался, будто сражался с невидимым врагом. На его спине я заметила родовую татуировку – кажется, это была голова сиара – такие татуировки обычно и делают династические военные...

– Ты призывала этого юного воина в защитники, смутившись недопустимо вульгарным обращением со стороны моего секретаря, которого я послал к тебе с приглашением, – напомнил мне Призрачный Рудокоп. – О секретаре не беспокойся: он уже получил то, что заслужил. Но кто тебе этот воин? Он твой жених?..

   И опять я промолчала, на этот раз просто не в силах вымолвить ни слова.

– В любом случае, как и следовало ожидать, у тебя имеется юный защитник, храбрый и благородный, который тебе дорог, к которому ты расположена – видно по всему – даже больше, нежели к своему учителю-карапу. Возможно, это твой старший брат. Но я всё же склоняюсь к варианту, что он твой возлюбленный. Мне удалось лишь на короткое время установить с ним астральную связь...

   Всё моё существо будто зажали в столярные тиски – я не могла тогда ни пошевелиться, ни что-либо ответить. Колдун между тем продолжал:

– Можешь не отвечать, я вижу, что ты неравнодушна к этому юноше. Я знаю также, что он ещё жив, хотя подвергается смертельной опасности. Мне даже ведомо, где он сейчас. Я в силах сделать так, что он всегда будет рядом с тобой. Я могу одарить вас обширными и цветущими имениями, где вы заживёте в покое и счастье... А взамен прошу лишь о необременительной для тебя услуге.

– Вы хотите захватить капсулу Шал Гур? – смогла я выдавить из себя прямой вопрос, а перед глазами у меня бегали чёрные точки и голова моя кружилась – я готова была вот-вот упасть в обморок.

– Разве я мог побеспокоить тебя по столь ничтожному поводу?! – с негодованием, опять же явно притворным, воскликнул колдун. – Яйцо шалгуров я получу в любом случае, и ты мне для этого не нужна. Увы, твои представления о моих намерениях вновь оказались далёкими от действительности что, впрочем, и не удивительно.

– И всё-таки, владыка, вы совсем меня не знаете, если полагаете, будто меня можно чем-то подкупить, – в свою очередь возмутилась я, в то время как стоявший передо мной образ Адиши продолжал терзать мою душу. – Если я сочту вашу просьбу за благо, то помогу вам безо всяких условий и платы... И если, конечно, такая помощь вообще будет в моих силах.

–  Вот то, что воистину достойно не только моего удивления, но и сожаления – это что ты, дева, пребываешь в неведении относительно своих возможностей! – восклицая так, Рудокоп явно хотел польстить мне, но получилось это у него не сказать, чтобы удачно.

   К тому моменту я отчасти опомнилась, ко мне вернулась способность мыслить логически и я сообразила наконец, что в линии поведения колдуна имеются нестыковки: например, даже если поверить, что его секретарь или сам колдун способны так же понимать мои кричащие мысли, как это делают эориане, ни тот, ни другой не знали об Адише до того момента, когда я в панике воззвала к образу своего любимого. Значит, решив меня пригласить «для мирной беседы», Рудокоп не имел в своём арсенале этого средства давления на меня. На что же тогда он надеялся?.. Я не стала ходить вокруг да около, а прямо так и спросила:

– Простите, но когда вы посылали ко мне своего секретаря, вы не могли ничего знать о воине, которого мне теперь показываете. На что же вы тогда рассчитывали?
Призрачного Рудокопа такая моя прямота нисколько не смутила.

– В первый раз я позвал тебя, чтобы узнать поближе, подарить священную книгу, а также рассказать о подвластном мне мире, известном как Каменные Земли, и пригласить посетить этот мир, – объяснил он. – Мне искренне жаль, что я невольно послужил причиной твоего смущения. Я не собирался просить о чём-то сразу, я хотел лишь сблизиться, сделать первый шаг к взаимопониманию. Но события развиваются быстро и теперь расклад изменился: в мои планы ненароком или по умыслу вмешался сам Председатель Бор Хиги, также у меня появилось нечто безусловно ценное, что я могу тебе предложить взамен твоей услуги, а сверх того, близкий тебе человек провёл неделю в моих землях и мне более нет нужды утомлять тебя рассказами – ты и сама можешь расспросить о Каменных Землях Салинкара Матита. В этом раскладе Салинкар видится мне более подходящим для тебя свидетелем, поскольку, хотя и недолго прожил в моих владениях, пребывал там с опытным путешественником, каким безусловно является Галш Талеса, а в такой компании, я уверен, он набрался достаточно, чтобы стать интересным рассказчиком, которому ты, без сомнения, скорее доверишься.

   Всё сказанное выглядело вполне разумным и высказал мне свои оправдания колдун без запинки так, что я поверила ему. Тем более, что Айка Масс также советовала мне пообщаться с долговязым Салинкаром по поводу вотчины чёрного колдуна. Но у меня оставалось чем ещё прижать Призрачного Рудокопа..

– Владыка, меня несколько озадачило тогда то обстоятельство, что в подобных случаях положено приглашать на трапезу, а не «для беседы», – напомнила я ему. – Вы должны были, как подсказывают правила этикета, позвать меня на завтрак или обед.

– Я рассудил, что ты сочтёшь приглашение на завтрак за проявление моего коварства, – невозмутимо объяснил мне колдун. – Обо мне ходят всякие грязные слухи, какие-то из них могли дойти и до тебя, в том числе и что я дурманю и даже травлю своих гостей ядами... И тогда трапеза со мной обернулась бы тебе не изысканным удовольствием, но сущей мукой. А вышло в итоге лучше не придумаешь: ты смогла насладиться искусством моих кулинаров сполна... во всяком случае, я на это надеюсь.

   Объяснения Рудокопа выглядели искренними и, главное, логичными, поэтому вполне меня устроили. Но тут у меня возникло чёткое ощущение, что я перехватываю инициативу в нашем разговоре. Я очень этому обрадовалась и исполнилась решимости впредь эту инициативу не терять.

– Хорошо, я не сомневаюсь, что так оно и было, владыка, – заявила я колдуну, чувствуя, как во мне растёт уверенность в собственных силах. – Простите, что моё недоверие остаётся во всём, что касается других аспектов наших отношений. Например, я не представляю, как вы могли узнать, что я окажусь на борту эорианского корабля в это время и в этом месте.

– О, с этим было гораздо проще, чем с твоим сердечным другом-воином! – нарочито беспечным тоном заявил Рудокоп, однако мне стало ясно: он попался и готовится к обороне. – Хотя и здесь не обошлось без одного промаха, цели я всё же достиг. К тебе, дева, меня привели нехитрые рассуждения, основанные на условных умозаключениях. Сегодня за завтраком ты как раз упомянула, что отправляешься на Гею, а по вашей краткой беседе с Председателем мне несложно было понять,  что ты собиралась туда без досточтимого Бора Хиги. Разумеется, у меня возник вопрос: «А кто же тогда сопроводит тебя в твой мир?..» И вот, едва закончились выступления в главном зале, как я получил сведения от моих друзей в оргкомитете, что Рамбуна Рам Карапа нет ни в Светлых Чертогах, ни вообще где-либо в землях Эоры. «Куда же он мог отлучиться?» – подумал я, и ответ был очевиден: он мог лишь вернуться к себе, в тот же мир, куда и ты отправилась. Вполне логично было допустить, что вы вернулись на Гею вдвоём по каким-то общим надобностям.

   Колдун тут явно заблуждался насчёт моего высокочтимого учителя, но я не стала его поправлять.

– Сказанное вами, владыка, не объясняет, почему вы здесь, – возразила я ему. – Если следовать вашим рассуждениям, то завтра мне всё равно нужно быть на Гее, поэтому я скорее уж должна была там и остаться. С чего вы взяли, что я вернусь в мир Эоры, причём именно теперь, на эорианском звездолёте, и непременно окажусь в этом месте?

– Конечно, я не был уверен. Но я посчитал, что величайшие маги не оставят без присмотра столь важный элемент накануне столь ответственного ритуала. И они вряд ли понадеются на не слишком-то надёжный корабль твоего учителя и наставника, поэтому, если и отправят вас на Гею, то на своём корабле, а вскоре и вернут обратно на нём же. В любом случае, путь с Геи в мир Эоры проходит именно здесь, и перед ликом Сферы все останавливаются, дабы не подвергать себя излишней опасности. А если бы я ошибся в своих ожиданиях, мои друзья не возражали и против посещения вашего мира... Так что всё, как видишь, предельно просто.
Хотя ответ его выглядел логичным, я почувствовала, что колдун чего-то не договаривает. Я добила его простым вопросом:

– Как вы полагаете, владыка, все эти ваши объяснения удовлетворят моих друзей-эориан?

– Возможно, только если добавить ещё одно... – Рудокоп явно не хотел мне об этом говорить, но у него просто не осталось выбора – наверное, он боялся, что я его обвиню наконец во лжи и на этом прерву и разговор, и всякие отношения. –  Я обещал тебе, что буду откровенным, и я держу своё слово. – И далее он заявил мне тоном, полным притворного раскаяния: – Да, действительно, ещё я позволил себе заранее наложить на тебя нехитрое и безвредное заклятие, дабы проще было тебя разыскать в случае возникшей надобности.

   Фигура Адиши к тому моменту исчезла, перестав меня терзать, и хотя слова Рудокопа про «безвредное заклятие» подействовали на меня подобно разряду тока, мне всё же удалось сохранить внешнее спокойствие и я ответила колдуну так, как будто меня не шокировала эта его очередная подлость:

– Простите, владыка, о какого рода заклятье вы говорите и когда вы его на меня наложили?..

   На этот раз Призрачный Рудокоп обречённо вздохнул и гримаса поражения и разочарования проявилась на его бледном лице.

– Моё заклятье исходно содержалось в той сдобной выпечке, которой тебя угостил учёный неофит по имени Уламиксон, – признался он, но затем вновь принялся уводить меня от сути своего грязного поступка: – О, не беспокойся, это был не яд и не тёмное колдовство, а лишь безвредная, невидимая и неосязаемая метка, она уже века используется для благих целей, чтобы никто важный не мог потеряться и пропасть. Это заклятие столь легко и необременительно, что его действие обычно не замечают.

   Если, конечно, колдун мне не соврал, всё это было столь же странно, сколь и неприятно. Колдовство в Светлых Чертогах запрещено, и про этот запрет я неоднократно слышала и читала. Но я сама была свидетелем, как Призрачный Рудокоп наслал подавляющую волну или нечто подобное прямо на людей в большом зале для заседаний. Если ему такое удалось безнаказанно, то что могло ему помешать заколдовать меня, да ещё чужими руками и таким подлым способом? А я ведь хотела по возвращении в Чертоги заказать себе такие же сдобные колечки... Теперь они мне в горло не полезут. «Какая мерзость!» – подумала я с отвращением. Видимо, отвращение это отразилось и на моём лице, так как Рудокоп вновь принялся убеждать меня в невинности своего поступка:

– Право же, храбрейшая Виланка, не подобает тебе даже думать о подобных пустяках. Я не посмел бы сделать с тобой ничего предосудительного, тем более, зловредного, – нарочито беззаботным, разве что не игривым тоном увещевал меня он. Затем колдун попытался вернуть инициативу в разговоре, сменив тему и обратившись вновь к тому, о чём говорил несколько раньше: –  Я хотел лишь попросить тебя об услуге столь же ничтожной, какой была и эта метка. Макрас Салинкар Матит, которому ты должна доверять как своему соратнику, может поделиться с тобой впечатлениями от пребывания в моих владениях. Ты же, проникнувшись его рассказом, могла бы тогда уже решить, захочешь ли ты помочь погибающему в муках миру, если такое окажется в твоей власти и с учётом того, что тебе даже не придётся для этого ничем жертвовать.

   Намекал ли чёрный колдун последними словами этой тирады на «жертвенную деву», или просто случайно обмолвился?.. В любом случае он вновь чувствительно задел меня, и это в придачу к новости о том, что я была им помечена. Надо отдать ему должное: колдун бил по самым чувствительным местам моей души и всегда достигал цели. Однако, и я не собиралась отказываться от логики и ослаблять её разоблачающее давление на Рудокопа.

– Я не отвергаю вашу просьбу, владыка, но приму решение, лишь когда ясно пойму ваши замыслы. Вы сами признались, что только сегодня утром услышали о моём намерении посетить Гею. И первую половину дня вы провели в зале для заседаний в Светлых Чертогах. Простите, но что-то не верится, что вы смогли так скоро и легко договориться с ов'каавтис и всё это организовать. Очень похоже на то, что задумано всё это вами было гораздо раньше. Так будьте же откровенны до конца...

   Призрачный Рудокоп старше меня в 20 раз и, очевидно, в не меньшей степени превосходит в искусстве риторики. Но при этом мои обличительные вопросы заставляли его постоянно оправдываться и тем лишали возможности давить на собеседника. Признаться, это обстоятельство меня буквально окрыляло. Я видела, как тяжко ему отвечать на мои вопросы правдиво – не менее тяжко, чем выслушивать оскорбления Айки Масс – и это придавало мне сил. Однако желание колдуна что-то получить от меня, похоже, было велико...

– Дева, ты можешь справиться об этом как у своего учителя Рамбуна, так и у профессора Хиги, и они лишь подтвердят мои слова: ты с самого начала вызываешь живейший интерес у многих, и у многих же находишься под пристальным наблюдением, так как твоя персона представляется им несказанно многообещающей. Но большинство из таковых наблюдателей всё же довольствуется общедоступными сведениями, не пытаясь установить с тобой тесного контакта. Я же пытаюсь это сделать, причём честно и открыто, не скрываясь ни от тебя, ни от твоих учителей и наставников, и никто из них пока не возражал и не велел мне остановиться...

– Вы не рассказали, когда и как вам пришло в голову наложить на меня метку, – напомнила я Рудокопу, поняв, что он опять пытается увести меня от прямого ответа.

– О, конечно же, я задумал снабдить тебя этой необременительной и безвредной меткой, едва лишь узнал о той роли, которая тебе уготована величайшими магами, – с самым невинным видом ответил он. – Мои возможности в Светлых Чертогах невелики в плане стяжания полезных связей и нужных сведений, а чтобы обрести хотя бы самую скромную свободу дальних путешествий, мне необходимо было заключить договор с кем-то, кто обладает такими возможностями. И тогда я предложил этим деятельным и пытливым философам, которые, волнуясь о моей судьбе, ждут меня теперь неподалёку в своём огромном корабле, предложил обучить их нанесению и распознаванию моих безвредных меток, а взамен заручился их поддержкой в моих собственных надобностях... Однако в итоге всё обернулось иначе.

– О чём это вы, владыка? – опять не поняла я.

– Когда мы дождались, наконец, появления вашего столь малого, но столь могущественного корабля, то сколько ни силились, не смогли различить в нём каких-либо следов моего заклинания. Мои друзья даже позволили себе достаточно жёсткое воздействие, чтобы обнаружить такой след, но всё было напрасно. Моей метки нет на тебе и теперь. Полагаю, её сняли вскоре после того, как она была поставлена.

   «Допустим, метку сняли, – рассудила я. – Однако, как он меня тогда нашёл?»

– Простите, но мне в очередной раз...

– Не беспокойся, дева, я не намерен ничего утаивать и всё тебе растолкую. Да, не смотря на весьма досадную осечку, тем не менее, я не отступил и всё же смог догадаться, что ты находишься на борту этого корабля. Дело в том, что ты помечена ещё один раз, уже после содеянного неофитом Уламиксоном, и эта метка до сей поры пребывает с тобой. Более того, подобные метки мне хорошо знакомы, хотя и не имеют к моему искусству никакого отношения.

   «Вот так сюрприз, – подумала я уже без страха или отвращения, – Кто же успел сотворить это со мной во второй раз?»

– При тебе имеется некая безделушка, ещё один непрошеный подарок, – объяснил Рудокоп. – Возможно, конечно, что тебе эту безделушку подбросили, но скорее всё же подарили – открыто и с добрыми пожеланиями – так у них принято. Безделушка и есть та самая вторая метка.

   «Подарок магини Антелькавады! – осенило меня. – Пятиконечный смарагд в оправе!» – и рука моя невольно потянулась к поясу.
   Но я вновь усмотрела в словах колдуна странность. Если его метки на мне уже нет, зачем Рудокоп вообще о ней рассказал? Ему не было никакого смысла упоминать мне об этом своём злодеянии, и если бы он сразу сослался на подарок звёздной магини, он был бы лишь тем, кто удачно воспользовался чужой оплошностью. Если только... Тут я припомнила, как добрейший профессор Хиги, прощаясь со мной в зале заседаний, неожиданно и к моему большому смущению, провёл рукой по моим волосам, будто погладил щенка. Неужели этим простым жестом профессор удалил с меня метку колдуна? Если метку убрали эориане, и Рудокоп об этом догадывается, тогда становится понятной его чрезмерная откровенность. Что же до самой его просьбы, думаю, излишне упоминать, что я прекрасно осознаю разницу между помощью страждущим людям и удовлетворением бесстыдных амбиций чёрного колдуна. Но после всего, что я узнала из записей долговязого Салинкара, я всей душой желала помочь простым жителям Каменных Земель – помочь всем, что только будет в моих силах..
   Пока всё это обдумывала, я всё же достала кулон из кармашка на поясе и принялась рассеянно вертеть его в руках. Неожиданно я обнаружила (точнее нащупала), что он не цельный, а состоит из двух зеркальных половинок, соединённых нехитрым замком. Конечно же, я попыталась разъединить «безделушку», но с первой попытки сделать это у меня не получилось. Заметив, как я пытаюсь разъединить половинки кулона Антелькавады, Рудокоп буквально окаменел, по-моему, он даже перестал дышать – он словно увидел заряженный револьвер в шаловливых лапках обезьянки. Я не стала дразнить колдуна и убрала кулон обратно в кармашек. И тогда владыка Каменных Земель буквально выдохнул с явным облегчением! Что бы это значило?..

– Хорошо, владыка, при первой возможности я постараюсь переговорить с Салинкаром, – обещала я в итоге чёрному колдуну. Рудокоп вынудил меня не солгать, но слукавить, утаив часть правды, ведь я уже составила мнение о его вотчине, но при этом не говорила о ней со своим однокашником. – Однако мне всё ещё непонятно, что же вы от меня хотите в конечном итоге. Я даже близко не представляю, как или чем могу помочь вашему миру.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты использовала своё могущество во благо моих подданных. Я желаю, чтобы ты вернула в Каменные Земли наших богов, – заявил мне в ответ колдун. – Поверь, Виланка, я тебя к этому нисколько не принуждаю и даже не тороплю, однако в сложившихся обстоятельствах тебе это сделать гораздо проще, чем кому бы то ни было...

   Я просто онемела от такой просьбы, а Рудокоп между тем продолжал:

– Как люди боятся смерти, так боги боятся забвения. Поэтому даже в покинутые ими миры боги возвращаются, влекомые отчаянными призывами к ним, чтобы прочесть в душах людских сокровенное, понять, наставить и помочь. Ранее они не раз возвращались и в Каменные Земли – то в своих воплощениях, то в словах мудрецов и пророков. Они терпеливо учили людей земледелию и ремёслам, астрологии и медицине, оставляли нам свои пророчества, заветы и духовные наставления. Но в тот раз боги застали у нас такую мерзость, что решили: этот мир уже безнадёжен. Той мерзостью и были Шал Гур.

– Ваш мир тогда тоже погубил кокон? – спросила  я у колдуна.

– Да, но не всякий раз доходит до такого. Кокон и война нужны этим тварям лишь для того, чтобы продолжить свой паскудный род, но чтобы погубить мир – для этого довольно и их мерзостного засилья... Когда мою родину разорило Безликое Воинство, боги покинули её, рассеявшись по Вселенной. Но мы знали, что судьбы миров связаны между собой невидимыми стезями, поэтому сподвижники великого мага, в числе которых был и я, тогда ещё молодой неофит, пытались отыскать своих богов и вернуть их назад. Нам нужно было лишь по одной чистой душе из каждой связанной ойкумены... В конце концов, мы собрали необходимое и провели обряд, но всё оказалось тщетно.

   Сказав так, Призрачный Рудокоп замолчал. Я увидела, как на его лицо легла тень тяжких воспоминаний: оно стало не просто задумчивым, а колдун словно завидел вдали нечто такое, о чём давно и глубоко сожалел. Помолчав немного, Рудокоп заговорил вновь:

– Поскольку мы тогда потерпели неудачу, наш мастер, великий маг, к числу первых адептов которого я себя отношу, отыскал иной способ, позволивший всё это время удерживать Каменные Земли от гибели. Воистину, мастер совершил беспримерный духовный подвиг: он собрал всё, чему когда-либо учили нас боги, привёл это в систему и облёк в книгу. Без малого три века книга эта служит опорой и утешением нашим душам, замещая собой тех, кто покинул высшие сферы нашего мира. Но даже такая книга не может заменять богов бесконечно, поэтому в ней оставлено потаённое обещание: если люди будут следовать написанному, то боги непременно вернутся, и тогда наш сумеречный мир вновь засияет. Но ждём мы, похоже, напрасно: проходят века, а мир наш неуклонно сползает к краю тьмы, за которым уже не будет ничего... У тебя теперь есть эта книга. Завтра ты станешь той, в чьей власти вернуть моему миру утраченный им высший дух.
Так вот что думает о тайной главе «Синего Кодекса» сам Призрачный Рудокоп!Разумеется, я такого не ожидала. У меня возникло новое сомнение в словах чёрного колдуна, смутное предчувствие, что он лукавит, или, даже скорее, сам заблуждается. И к тому моменту я уже оправилась от шока, вызванного на этот раз неожиданной и необычной его просьбой.

–  С чего вы вообще решили, владыка <...>, что я буду способна на такое? – спросила я у колдуна, сама не знаю почему вдруг назвав его истинным именем.

   Услышав своё имя, колдун зыркнул на меня так... Вновь всё моё существо словно бы пронзил разряд тока! Это был не взгляд разумного человека, обладающего свободной волей, это был полный ненасытной алчности и бездонной тоски взгляд голодного духа, в нём вспыхнули и лукавое бесстыдство, и мучительная зависимость от собственного зла. Я тут же вспомнила о том, что произнести истинное имя Призрачного Рудокопа значит навлечь на себя проклятье! Я вновь растерялась, смутилась и испугалась, и даже прижала ладони к бёдрам, справедливо опасаясь, что мои предательски затрясшиеся руки выдадут мои чувства, но так продолжалось лишь мгновение. Через это мгновение взор колдуна вновь потух и замёрз, перестав меня пугать. Колдун же тогда воскликнул в притворном возмущении:

– Разве ты ещё не поняла?! Конечно же, ведь они до поры скрыли это от тебя... Воистину, нет предела хитроумию величайших магов! Дева, ты нужна им не просто для того, чтобы убрать кокон с Геи. Тебя обучат, посвятят и наградят немыслимыми для смертного силами, сделают могущественным орудием в борьбе с шалгурами. Для этого маги Эоры поэтапно трансмутируют твою душу. Ведь ты всё равно была обречена, тебя не было в будущем Геи, гибнущей под коконом, тебя не должно быть там и впредь.

   Опять Рудокоп понёс какую-то чушь. Впрочем, я подумала, что он, возможно, намекает на ту вседозволенную свободу, которую я на краткие мгновения обрела, установив тесный контакт с Пикусом. Наверное, подобные возможности будут у меня и завтра, во время проведения наглядного опыта. Если так, то это многое объясняет. Но так ли это на самом деле?..

– Я всё же не уверена, что у меня появятся когда-нибудь такие возможности, впрочем, как и позволение делать что-либо подобное, – ответила я Рудокопу.

– Дева, я прошу тебя лишь заранее задуматься о верном выборе, чтобы ты потом не сожалела об упущенном шансе. Поскольку в тот момент, когда ты делаешь выбор, он почти не требует усилий, но после того, как он сделан, уже нельзя передумать и переиграть, хотя порой можно обратить сделанный выбор вспять ценою огромных жертв. Но если случится так, что тебе запретят возвращать нам исконных богов, или сами они не пожелают возвращаться, а ты не захочешь их принудить, тогда останется иной, даже более простой способ, который решит ту же самую проблему.

– Какой же? – спросила я, справедливо ожидая от колдуна очередной неожиданности.

– Ты можешь сделать богом меня.

   Я хотела немедленно возразить Призрачному Рудокопу, но так и застыла с открытым ртом, не в силах вымолвить ни слова. Я была потрясена! Как ловко и какими окольными путями Призрачный Рудокоп подвёл разговор к тому, что он на самом деле хотел от меня получить! Стать богом! Ничего себе у него амбиции!

   Возникшая в нашем общении пауза надолго не затянулась, так как очень скоро вокруг нас появились ещё три кресла, в которых к нам вернулись Айка Масс, Галш Талеса и Салинкар Матит.

– Мы просим прощения, владыка, но обстоятельства изменились, – сказал Рудокопу Галш. – <...> (тут эорианин назвал устройство, для которого медальон предложил слово прорицатель, но я сочла, что это уж слишком) прогнозирует угрозу. Ожидается всплеск активности пространственной мозаики, а с ней лучше шутки не шутить – вы рискуете сгинуть там вместе со всем этим флотом.

– Мы как раз только что закончили беседу, по поводу которой был наш уговор, так что нам остаётся лишь поблагодарить вас, юные маги, за понимание и содействие, и попрощаться.

   Яркую россыпь звёзд и туманностей вокруг нас вдруг словно начала закрашивать чёрной тушью невидимая исполинская кисть. И ещё это было похоже, как если бы по звёздному покрывалу хаотично разливалась чёрная краска, впитываясь в него и гася тем самым звёзды.

– А вы, друзья, полюбуйтесь, – нарочито зловещим тоном заявил Галш, обращаясь теперь ко мне и Салинкару. – Вот так выглядит пространственная мозаика.

   Эта мозаика быстро поглотила звёзды на доброй трети того, что называется у эориан панорамным экраном. На образовавшемся чёрном фоне вновь появился фиолетовокожий человек и, как в прошлый раз, едва начав что-то говорить, сразу исчез. Вслед за этим один из меньших кораблей окружившей нас армады вдруг начал приближаться к «Пикусу», быстро наращивая скорость, и вскоре стало ясно, что он намеревается или пролететь совсем рядом, или даже врезаться в нас. Рудокоп и эорианские школяры смотрели на всё это безучастно, а Салинкар, который чувствовал себя на протяжении всего путешествия явно неуютно (как я его понимаю!) при приближении корабля весь съёжился и зажмурил глаза так, что его рыжие брови легли прямо на бледные щёки: похоже, он ожидал катастрофического столкновения. Я же подумала, что корабль ов'каавтис просто не долетит до нас. Его либо разрушат, либо вовсе испепелят в прах мощные орудия, которые обязаны быть у любого эорианского звездолёта. Но корабль, насколько я поняла, просто пролетел сквозь нас и стремительно удалился в противоположную сторону. Это вызвало одновременно и изумление, и чувство облегчения у моего долговязого однокашника, а также поразило меня. Значит, мне не казалось всё это время: мы и в самом деле призраки!..

– Как видите, за вас уже беспокоятся, – заметила Рудокопу Айка Масс. – Так что вам пора... обратно на факультет. И прошу вас, владыка, впредь воздержитесь от визитов к границе Сферы, для вашего же блага, – прибавила она, как я поняла, без тени иронии.

   Рудокоп хотел что-то сказать или возразить, но вдруг, безо всяких прощальных церемоний, чёрный колдун пропал со своего места, а кресло, на котором он возлежал и которое и так едва было видно, окончательно растаяло в воздухе. Наблюдавший за этим Галш лишь покачал головой, с укоризной поглядев на ехидно улыбающуюся Айку.
   У меня же осталось ощущение, что наш разговор с колдуном лишь прервался, но не завершился. Я ведь так ничего конкретного и не обещала Рудокопу... Или обещала? В общем, мне просто необходимо посоветоваться по поводу этой просьбы чёрного колдуна с самим мудрейшим профессором Хиги. Я действительно хотела бы помочь несчастным жителям Каменных Земель, но могу ли я, позволительно ли мне и,  главное,  как мне это сделать?..

– Прости, что без спроса лишила тебя экскурсии по искателю, но поверь мне как эксперту, – тут Айка,очевидно, намекнула на недавнюю перепалку с Рудокопом, в которой тоже назвала себя экспертом, – Тебе бы там не понравилось.

   Почему именно мне бы там не понравилось, уточнять эорианка не стала.

– Нам не придётся догадываться, а ты можешь не говорить, о чём была ваша приватная беседа. Мы узнали у профессора, что именно владыка так настойчиво вожделеет, – сообщил мне Галш. – Но ему никак не захватить полиэмбриональную капсулу. Это невозможно, поскольку в этот раз до стадии размножения не дойдёт.

– И мы даже не хотим вытягивать из тебя, что этот колдун пообещал тебе за услуги, – добавила Айка. – Что бы это ни было, ты наверняка можешь получить это у нас. Только мы, в отличие от колдуна, не попросим ничего взамен.

   Я безгранично доверяю эорианам, а вот Рудокопу не доверяю совсем. Поэтому я не стала хранить его секреты, как не собиралась скрывать от антиподов свои.

– Капсула Шал Гур ему, возможно, и нужна, но я тут не при чём. Призрачный Рудокоп просил меня вернуть богов в Каменные Земли, – выложила я антиподам всё начистоту. – Он сказал, что боги покинули его мир, сочтя его безнадёжным, и теперь он рассчитывает, что я смогу собрать их и вернуть обратно. А если это у меня не получится, тогда он предлагает сделать богом его самого.

   Я ожидала, что моё сообщение по меньшей мере удивит эориан, но они отнеслись к нему, как к чему-то заурядному. Впрочем, это для них вообще характерно.

– Ну и задачку он тебе задал! – усмехнулась Айка. – Многие гости центра ищут, а кое-то даже требует от нас, божественную сущность, хотя ни один из них толком даже не может объяснить, что он под этим понимает и для чего это ему нужно – все их определения неточны и даже не логичны. Почему-то считается, что эту божественность можно выторговать, обрести силой, или заполучить, кого-то обманув. Теперь и владыка <...> туда же...

– Почему он решил, что ты окажешься именно здесь и в нашей компании? – спросил Галш не то меня, не то себя самого.

– Рудокоп сказал, что на мне колдовская метка Антелькавады, по ней он меня здесь и обнаружил, – объяснила я эорианину. Про метку самого Рудокопа я не стала упоминать.

– Опять эти фокусы с метками! – возмутилась Айка. – Какой вызывающе циничный поступок – использовать кулон мастера Антель, чтобы тебя найти. Его ещё не сделали богом, а он им уже себя возомнил! Рискну предположить, что <...> договорился с ов'каавтис о передаче им методики поиска и слежения за людьми, и именно на этой почве они сошлись.

– Постигающим было бы интересно отслеживать тебя по метке, в которой использована малопонятная им магическая техника, – пояснил мне Галш. – Только они, опять же, напрасно побеспокоились: перед завтрашним мероприятием все посторонние воздействия так и так с тебя снимут. Для чистоты опыта...

– А по поводу подарка Антель не беспокойся, – с улыбкой увещевала меня эорианка. – Пока он целый, это безделушка, просто значок ордена Предрассветной Звезды. Но если кулон разделить, то он наверняка отпугнёт от тебя таких, как этот колдун.

   Хотя и запоздало, я кое-что выяснила про кулон Антелькавады у его эорианского собрата – заклятого медальона. Как оказалось, украшение с пятиконечным смарагдом защищает своего носителя от зловредной магии. Для этого кулон нужно разделить на две одинаковые части (которые затем можно использовать, к примеру, как серьги), и в самый момент разделения он разорвёт связь своего хозяина с любым злом – если, конечно, такая связь имела место. Подарок звёздной магини оказался не просто отличительным знаком, но ещё и опотропом – амулетом, отвращающим зло!..

– Ты должна понять кое-что про этого Призрачного Рудокопа, – внезапно став серьёзной, заявила мне Айка. И далее она выдала мне нелицеприятную характеристику чёрного колдуна: – Он называет свою магию искусством, но единственное искусство, которое я готова за ним признать – это искусство создания проблем на пустом месте. Он хитрый и наглый, а в придачу к этому ещё трусливый и злопамятный тип, к тому же, зануда и волокита. Он считает себя избранным, потому что его мир среди немногих, где постоянно практикуют наши студенты. Он опасается связываться со штурмовиками, однако нас он не боится. Мы для него безобидны и предсказуемы, поскольку связаны обязательствами, которые налагает наше сотрудничество. Он уверен, что мы не можем ему навредить, и это близко к истине, ведь даже безобидные шутки тут против правил. Ты, подруга, совсем другое дело, ты никакими обязательствами вообще не связана, колдун считает тебя обычной девочкой из обычного мира, простушкой, которая с нашей помощью вскоре обретёт огромную власть и почти безграничные возможности. По его убогим представлениям, обретя эту власть, ты можешь как милостиво исполнить его сокровенные желания, так и, разозлившись, жестоко наказать его или даже убить. – Дальше Айка опять повеселела и в её тоне засквозил задор: – Представь, какой это соблазн для гордого владыки! По этой причине он, с одной стороны, жаждет лестью, уговорами и посулами добиться твоего расположения и заставить тебя сделать что-то для него полезное, а с другой он опасается вызвать твою неприязнь и навлечь на себя твой гнев. Он подбирается к тебе осторожно, окольными путями, он хочет узнать и понять тебя, расположить к себе или даже очаровать, но при этом он боится перегнуть палку. И на всё это у него не так уж много времени... Ситуация на самом деле смешная. Будь на твоём месте, я бы поиграла с ним, но тебе уж тут самой решать.

   Я сразу подумала, что на самом деле уже немного «поиграла» с Призрачным Рудокопом во время нашего приватного разговора. Я изрядно сбила с него спесь тем, что заставила признаться в постыдных поступках. Я не только недвусмысленно дала ему понять, что не намерена поддаваться его влиянию, я даже смогла перехватить инициативу и устроить чёрному колдуну настоящий допрос, чем вынудила его в итоге прервать общение со мной и до поры ретироваться. И пусть это будет выглядеть в чьи-то глазах суетным и хвастливым, но я этим горжусь, как заслуженной победой!

– Владыка <...> может быть подчёркнуто искренним, навязать доверительный разговор и даже раскрыть собеседнику какие-то из своих якобы сокровенных тайн, – добавил к словам Айки Галш Талеса. – Но пусть тебя не смущают его откровенные признания, они лишь излюбленный риторический приём колдуна, и многие этот его приём хорошо знают... и успешно игнорируют.

   Таким образом, антиподы дали мне понять, что показная правдивость и откровенность Рудокопа была вызвана лишь его желанием втереться ко мне в доверие.

– Блистательная Айка, а о каком маникюре ты говорила Призрачному Рудокопу? – решилась я всё-таки задать такой вопрос Айке Масс.

– Ах, Виланка, это была забавная история! – охотно принялась мне рассказывать юная эорианка. – Случилась она с одной из первых экспедиций центра в Каменные Земли. Колдун заманил двоих коллег нашего профессора в ловушку и пытался использовать как заложников, удерживая в своём Кровавом Дворце... И вообще, вёл себя по-хамски. Пришлось вмешаться Последствиям, и тётя Нисса тогда в одиночку обезвредила личную гвардию <...> и его отборных телохранителей. Чем, конечно, несказанно расстроила владыку...

– Не думаю, что колдуна тогда огорчило именно это, – поправил её рассказ Галш.

– Не столько это, столько как раз то, что Нисса обрезала один из символов власти и достоинства владыки Каменных Земель – его длиннейшие колдовские ногти – попутно прочитав небольшую лекцию о красоте и удобстве короткого маникюра... Про этот случай я и напомнила наглецу, – Айка рассмеялась.

– У каждого штурмовика есть свои особые шутливые выходки, фишки, они ими друг перед другом бравируют. Одна из фишек Ниссы... скажем так: она ратует за аккуратно подстриженные ногти, расчёсанные волосы, стриженные бороды и всё такое... И ещё, в качестве платы за столь сомнительную услугу, Нисса съела все сладкие деликатесы, что только нашлись на дворцовой кухне, – закончил Галш.

– Повара у <...>, конечно, отменные, но этот маникюр колдун ей никогда не простит, – резюмировала эорианка. – С той поры, чтобы задобрить, он угощает наших исследователей самыми изысканными блюдами, всегда коротко стрижёт свои ногти, и боится папиных штурмовиков гораздо больше, чем их же ненавидит... Впрочем, уже недостаточно боится, раз настолько обнаглел.

   То есть эорианская женщина-штурмовик захватила дворец чёрного колдуна и унизила его так, что тот до сих пор вздрагивает при упоминании её персоны. Я даже представить себе не могу, что чувствовал человек с такими амбициями и самомнением, как у Призрачного Рудокопа, когда его грозное и безопасное гнездо разорила одна-единственная женщина, да после этого ещё так дико поглумилась над его достоинством. Наверное, страх и ненависть могут образовывать в головах злодеев своеобразный коктейль или даже сплав... Интересно: а какая фишка у штурмовика по имени Рад?
   Раз уж зашла об этом речь, поделюсь небольшим наблюдением. У эориан ногти и правда короткие, да и на Гее не часто встретишь людей с длинными ногтями – всё же таковые требуют особенно тщательного ухода и неудобны как в работе, так и в быту. Длинные ухоженные ногти всё же не более, чем украшение. Хотя некоторые мои соотечественники порой отращивают какой-то из своих ногтей – обычно на указательном или среднем пальце – и используют в качестве писчего инструмента, но этот обычай уже давно считается старомодным. Ногти-стилосы попадаются теперь разве что у людей немолодых или же у тех, кому приходится часто писать. В Симбхале карапы предпочитают свои ногти накоротко срезать, однако многие живущие там же софои их специально отращивают, потому что считают символом созерцательной мудрости. Вспомнила ещё про Уламиксона: у него на месте ногтей какие-то кругляшки, вроде пуговиц...

   Корабли ов'каавтис поспешно покидали этот космос, устремившись прочь от огромного чёрного провала, образованного пространственной мозаикой. Айка с Галшем какое-то время продолжали обмениваться шутками в адрес колдуна, а затем принялись обсуждать уже знакомую мне подготовку «Пикуса» к выбросу. Здесь я должна, наверное, всё же поделиться важным наблюдением, поскольку другого случая может и не представиться. Если всё это окажется пустяком или заблуждением, я просто удалю эту часть своей летописи. Это случилось со мной уже дважды, причём во второй раз – когда «Пикус» совершил выброс к границе Сферы – это было совершенно ясно. Непосредственно перед тем, как «Пикусу» предстояло отправиться к следующей цели, разум его анака просыпался, и жук будто чуял отдалённый мир, у него возникало желание вроде тоски или ностальгии по месту назначения. Желание это в чём-то схоже с капризом малого дитя, и как в детском капризе, оно стремительно нарастало. Во второй раз я, кажется, догадалась: корабль-звездолёт реагирует на эту ностальгию своего анака и как-то перехватывает или усиливает её, превращая в могучую энергию. Похоже, именно эту энергию эориане называют дефицитом насыщения. Когда дефицит достигал критического значения – мне самой в этот момент казалось, что душа моя вот-вот вырвется из тела! – в тот самый миг и происходил выброс в мир, в который так желал попасть анак. Сам выброс, как я уже отмечала, крайне мне неприятен, зато сразу после него приходило совсем иное, отрадное чувство. Это чувство возникло у меня так же, как и у анака «Пикуса» – думаю, огромный жук помог мне испытать его в полной мере, и мы с ним сопереживали одно и то же – это чувство ликования от встречи с новым миром! Его можно сравнить с тем, что мне пришлось пережить несколько лет назад, ещё до войны, когда мы с мамой плыли с Пасифиды в Асию, на одну из береговых баз, куда немногим раньше направили служить моего отца. Огромный парусный катамаран был переполнен людьми, в основном семьями военнослужащих, и ближе к концу путешествия из-за шторма команде пришлось задраить все люки, ведущие на палубу. Шторм утих только на рассвете, когда катамаран подходил к порту назначения. Проведя ночь в затхлой тесноте и тусклом полумраке штормовой каюты, мы наконец вышли на палубу, и вместе с первым глотком свежего морского бриза увидели прямо по курсу освещённые утренними лучами приморский городок, сооружения военной базы, а также многочисленные корабли, стоящие на рейде и в порту. Когда я пришла в себя после выброса у Сферы, это было подобно тому утреннему глотку вольного морского воздуха, это полнокровное ощущение восторга от того, что всё плохое закончилось, и ты наконец, добралась до цели. Это истинное Первое удовольствие Хардуга!
   Я надеюсь, это наблюдение окажется важным для понимания эорианской навигации, а в ближайшем будущем получит подтверждение и развитие. Но лично для меня главным итогом сегодняшних событий является вовсе не это. В нашей приватной беседе Рудокоп сообщил мне нечто очень важное, но касается это только моих чувств и томлений моей души. Как независимый и непредвзятый свидетель, чёрный колдун подтвердил, что Адиша-Вал существует, что он жив и он – не плод моего воображения, а также то, что его можно найти. Если уж Рудокоп нашёл его, то эориане подавно отыщут.
   А ведь в моём представлении Адиша уже было покинул реальный мир, стал для меня далёким романтическим образом, недосягаемым плодом моих фантазий, воображаемым героем. И вот теперь Призрачный Рудокоп показал мне этот образ и я вновь ясно осознала, что юноша, в которого я влюблена, существует в действительности. Так порой злые намерения обращаются во благо, и хотя чёрный колдун, разумеется, даже и не помышлял так меня облагодетельствовать, я искренне ему благодарна.