Когда перестраивали ратушную площадь в Риге и восстанавливали Дом братства Черноголовых, вырыли огромный котлован. Археологи торопились собрать все артефакты, их было много. Еще больше осталось в нижних культурных слоях. Наконец было разрешено начать земляные работы. Экскаваторы работали в две смены, ночи-то летом светлые. Вот и ворочали песок и обломки камней чуть не до полночи, пока ковши было видно.
Мой сосед Роланд тоже работал в этом котловане на мини-экскаваторе Bobcat. Лето было жарким, ночи теплые, и как-то после работы он выпил пару литров пива не отходя от своего «бобика». Да там же и уснул на куске картона.
И случилось все это в ночь Лиго, когда мир живых людей и мир душ умерших соприкасаются и порой проникают друг в друга. На короткое время души мертвых могут принять то обличье, которое имели при жизни. Правда, такие случаи очень редки.
Роланд спал и снилось ему теплое и мягкое плечо его тогдашней девушки, а потом и не только плечо.. И не одной девушки, а сразу трех. Они ласково гладили его, шептали что-то, прижимались и тормошили, обещая удовольствие. Он бы и досмотрел свой сон до сладостного момента, но пиво требовало свободы.
- Ох, смотрите, он встал!
- Нет, нет, Матильда, не трогай его, пусть облегчится!
- Матильда, Катарина, быстрее копайте. Угол уже виден.. Точно такой же железный и с гербом господина бургомистра...
Тем временем Роланд отошел в сторонку и, расстегнув штаны, неторопливо и сладостно одаривал и насыщал культурный слой какого-то замшелого века. Замечательное рижское пиво превратилось в молодом организме в полезные вещества, а побочными продуктами переработки он задумчиво удобрял древнюю землю ливов и куршей, покрытую обломками ливонского зодчества .
Когда он вернулся к своему «бобику», землеройные работы шли полным ходом. Женщины уже успели раскопать внушительную яму, в центре которой угловато и мрачно торчал сундук размером с гриль для дачных шашлыков. Роланд, конечно, удивился, но, пребывая в сладком пивном тумане, реагировал неадекватно. Цапнул одну девушку за грудь, другую шлепнул по заду и басом заурчал: «Ай, мои красавицы, давайте покувыркаемся.. У меня и пивко еще припасено, живое, адажское..»
Две девицы сразу же бросились к нему в объятия, наперебой крича нечто непонятное. Роланд расслышал только два слова – «бургомистр» и «Роланд» – собственное имя узнать не трудно, а «бургомистр» застрял в ушах на полдороге к сознанию.
Третья женщина даже не повернулась. В черном балахоне, со спутанными волосами, похожими на засохшие водоросли, она пыталась открыть скрюченными пальцами крышку сундука.
Девицы выскользнули из рук Роланда и бросились к сундуку. Совместными усилиями они вытащили его из земли и откинули тяжелую крышку. Сундук был доверху набит рулонами свернутых документов. Плотная бумага хорошо сохранилась.
Девицы стали доставать бумажные трубки, срывать с них печати и веревки. Все развернутые листы они передавали старшей в черном балахоне. Та быстро пробегала их глазами и отбрасывала листы в сторону со словами «не то, не то, ищите дальше..».
Роланд вытаращил глаза, пару раз сморгнул, посмотрел на светлое небо и вспомнил, что под сидением его «бобика» нежится пластиковая канистра со «свежим адажским». Черт с ними, с девками, никуда они не денутся, лучше хлебнуть пивка и завалиться спать – уже скоро набегут ребята из первой смены, а еще раньше припрётся начальник Агрис. Вот ведь пройдоха, всё выспрашивает, не находил ли кто монеты старинные или посуду какую старую – он, мол, все сдаст в музей, как настоящий патриот Латвии. Ага, «в музей», патриот хренов... Вон, Валдис из Цесиса рассказывал, что видел его с сумкой около магазина, где скупают всякие серебряные вещицы.. Да ладно, черт с ним, с чего этот Агрис в его голову забрался..
Роланд достал свою канистру, она была прохладной и влажной от ночной сырости. Неспеша отвинтил крышку и мощными глотками влил в себя благодатный напиток.
– Вот это! – вскрикнула та, в черном балахоне, откинула капюшон и присела на край открытого сундука. Она оказалась совсем не старой и даже очень привлекательной. Но в её глазах плескалась затаившаяся ярость. Разворачивая свиток, она искала что-то в тексте и шевелила губами. Наконец нашла и медленно стала читать вслух.
- Я, мельник Каспар Круминьш из Задвинья, свидетельствую перед высоким судом магистрата города Риги, что, будучи переполнен христианским смирением и заботой о чистоте своей души, намерен сообщить о страшных злодеяниях своей соседки, вдовы аптекаря Августуса Циклава, некоей Марте, по прозвищу Черная вдова...
Время от времени женщина поднимала голову и четко произносила одно и то же – «грязный ублюдок, отродье деревенской девки и гнилого шведского содата»
«.. злодеяния вышеупомянутой Марты начались в светлое Пасхальное воскресенье и продолжались до бесовского праздника Лиго. Из трех раскрашенных яиц, которые она коварным обманом оставила в моем доме, вылупились богопротивные твари и с дьявольским воем разлетелись по всему Задвинью. Потом этих тварей я нашел в своем огороде на кустах малины и в мешках с мукой, а через неделю они превратились в гусениц, которые сожрали весь мой урожай капусты и свеклы. Мешки с загаженной мукой пришлось продать за бесценок какому-то латгальцу.. Но самое ужасное злодеяние этой ведьмы превратило мою благонравную супружескую жизнь в ад через отравление меня и моей супруги настоем колдовской травы. Этот настой лишил меня моей мужественности, а у моей почтенной супруги обросли волосами ноги.. И все это устроила вышеупомянутая Марта, вдова аптекаря, чтобы отомстить мне за то, что я не прельстился ее ведьмиными чарами...»
Женщина в черном балахоне замолчала и продолжала молча проглядывать свиток, быстро прокручивая его гибкими пальцами. По ее презрительно изогнутым губам пробегала саркастическая ухмылка и пару раз она принималась хохотать, но быстро замолкала и вновь погружалась в текст доноса.
Прочитав свиток до конца, она покачала головой и прошептала, – подлый похотливый козёл, клеветник и доносчик.. а ведь ему поверили эти господа из инквизиции и судьи магистрата. Ненавижу!
– Эй, Марта! Посмотри, вот это про нас? – Матильда и Катарина бросились к ней и сунули несколько почерневших свитков. Марта мельком взглянула на первые строки и небрежно отбросила их в сторону.
– Нет, подружки, это подлые доносы на целую ливскую семью, они были удачливыми рыбаками. И кто-то решил, что у них сети заколдованы, вот и написали донос. А вы-то сами из какого края?
Девицы переглянулись и хором ответили «Венденские мы, служанки с хутора Цирулиши».
– А за что вас судили? Тоже за колдовство?
Девицы переглянулись и старшая, Матильда, крикнула «Да не знаю я никакого колдовства! Я подсыпала хозяину сонного порошка в пиво, чтоб он заснул и не мучил мою сестру Катаринку, она совсем уже без сил была. А вместо этого он всю ночь под себя ходил. Ну и вонь стояла на весь хутор, постель его наутро сожгли всю как есть, вместе с лавкой..».
Тут девицы захихикали и замахали руками друг на друга.
– Ну, а потом что было?
– А потом приехали стражники и нас забрали.
– И вы признались?
– Конечно. Только я сказала, что не хотела ему такого.. а они не стали меня слушать, связали нам руки и ноги и бросили в замковый пруд. Сказали, что мы ведьмы, если не потонем.. и тогда нас сожгут. А если потонем, то нет нашей вины и колдовства не было. И мы утонули, как камни, обе враз и пошли ко дну. Пруд там глубокий.
Сестры обнялись и горько заплакали.
– Ну, хватит лить слезы! В этом мире все давно прошло и все забыто.. Нет здесь ни вашего хозяина, ни судей, да и вас тоже нет. И зачем вы сюда явились?
– А как же! Чтоб отомстить! Мы ведь не виноваты!
– Дурехи деревенские! Кому мстить собрались-то? Все ваши обидчики в вашем мире, там и ищите.
– А ты сама зачем сюда явилась?
– Я? – Марта усмехнулась, – я хотела найти документ и узнать имя того ублюдка, который написал на меня донос. И теперь я знаю его. Она вновь развернула лист и медленно произнесла, – мельник Каспар Круминьш из Задвинья. И теперь я найду его там, у нас, и отомщу ему и его жене. А здесь всем его потомкам, которые остались еще в живых. Жаль, что ночь уже кончается. Теперь придется год ждать.
Девицы притихли и робко посмотрели на Марту.
– А святой Роланд нам поможет?
– Этот, что ли? – Марта кинула взгляд на Роланда, который в этот момент скрылся за корпусом своего «бобика» и оттуда раздалось журчание тугой струи. Адажское пиво в ночь Лиго обладает особой мощью.
– Ну да..., он же Роланд, защитник всех обиженных! Так нам сказали...
– Глупые гусыни вы, сестрицы! Ну какой же он святой? Святой Роланд был рыцарем с мечом, защитник и покровитель Риги, а этот.. пивная бочка без затычки.
Роланд расслышал последние слова Марты, но ему было лень двигаться и хотелось только одного – забраться в кабину своего экскаватора и подремать часок. Так он и сделал.
А когда золотой петух на башне церкви Петра поймал своим хвостом первый луч солнца, Роланд проснулся оттого, что затекла шея. Он спрыгнул на землю и чертыхнулся.
В центре котлована валялся пустой сундук, а вокруг него утренний ветерок шевелил бумажные свитки. Скоро приедет этот чертов Агрис и навешает ему гранат на шею.. Роланд быстро собрал разбросанные бумаги, запихал их все в сундук и захлопнул крышку. Потом забрался в кабину «бобика» и ковшом аккуратно перенес артефакт к стене котлована. Пусть Агрис сам вызывает историков, архивистов и вообще всех этих умников. А он, Роланд, сделал все по инструкции. А все же интересный сон ему приснился, надо будет ребятам рассказать.
Утром в новостях сообщили о дорожных авариях, несчастных случаях и пожарах. Как и всегда, в ночь Лиго их бывает гораздо больше, чем в обычные дни. А как же – колдовская ночь, пиво, костры и поиски цветка папоротника.
И никто не обратил внимания, что в Риге у одного Круминьша сгорел сарай для дров, у другого в Цесисе – машина, а третий, на хуторе в Алуксне сам обгорел, прыгая через костер. Его вовремя доставили в больницу Страдыня в Риге. Еще два Круминьша сломали себе руки, пытаясь найти цветок папоротника в Ботаническом саду, а самый неудачливый вообще утонул в Даугаве.
Да, месть оскорбленной женщины иногда переживает века и достигает седьмого колена.