На этот раз он путешествовал один. Сентябрь, волшебный Алтай, сезон окончен, случайные туристы в кадр не лезут, но краски просто головокружительные – листва, хвоя, камень. Сам себе водитель, никто не торопит, можно свернуть на любой проселок, выбрать самый красивый вид и дожидаться длинного закатного света, попивая отвар сахан-дали из мощного походного термоса.
В принципе, так он и провел этот вечер. Край земли, плоскогорье Кош-Агач. Звонкая речушка – если бы из воды делали сгущенку, ее цвет был бы именно таким. Обжигающее горное солнце, бурая степь, белые вершины. Космический, нереальный закат.
Внезапно - прохладный ветер. Неожиданно быстро стало темнеть. Он вздрогнул, огляделся. Не то чтобы тревожно – неуютно. Абсолютно один посреди степи, в сумерках… Вообще-то, ему было не привыкать, он даже любил это чувство. Словно первый человек на планете. Но сейчас он ощущал, что не один, что кто-то есть рядом. Вслух выругался - духов отпугнуть. Огляделся, быстро собрался, бегом с холма.
На трассе тревога отлегла. Час в пути, придорожная гостиница, древний караван-сарай среди пустыни, приют странников. Курортные отели создают общность, люди приезжают туда побыть вместе. Здесь, наоборот, каждый сам по себе. Ночлег – просто продолжение пути, дорога через ночь.
Он придвинул кровать к стене. Привычка с детства – засыпать без подушки, правую руку под голову, локоть согнут, кисть упирается в стенку, словно держится за нее. Только так, не иначе. И откуда взялось? Даже когда он спал не один, всегда ложился у стены. Жена часто посмеивалась, а потом они развелись, и смеяться стало некому.
Сны пролетали один за другим, невнятные и порывистые, как ветер на плоскогорье. Он проснулся за полчаса до будильника и лежал, вслушиваясь в чье-то дыхание за стеной, глубокое, взволнованное. А вот и звонок. Здравствуй, новый прекрасный день! Что может быть лучше нового дня в путешествии!
***
Он встретил рассвет в горах, вернулся к девяти. Довольный и снова голодный. Утром был туман, красиво лег между холмами, рельеф, объем потрясающий. Снимки – хоть на конкурс. Кстати, почему бы и нет, надо будет подумать по возвращению.
Сначала он снимал в путешествиях только для себя. Затем увлекся конкурсами, даже призы пару раз выигрывал. Потом вдруг решил, что красоту надо проживать непосредственно – чувствовать, запоминать. Три года не брал в руки камеру, и все три года крепло чувство - без фотографии наслаждение моментом неполное. Это как любоваться женщиной, не обладая. И он вернулся к своему увлечению, только теперь оно стало чем-то большим. Служением красоте, поклонением... Ритуалом, который дает мигу восхищения вечную жизнь.
…День набирал обороты, он двинулся в обратный путь. После недельного путешествия машина как обоз батьки Махно. Ладно, дома разгребем. Поехали не спеша. В понедельник на работу.
И вновь слева шикарный вид: степь, перелески, холмы, заснеженные вершины. Видишь – фотографируй. Не будет другого случая. Он свернул направо, на проселок, забраться повыше.
Дорога сошла на нет метров за семьсот до вершины холма. Он добрался до нее пешком и обмер от восторга.
Там, по другую сторону, была сказка. Холм круто уходил вниз гранитными выступами. Чуть поодаль – шикарный вид. Крутая гора, огромный бочонок, поросший лесом. Фантастический узор: светло-золотистые тополя, ярко-желтые березы, рыжая лиственница, мрачновато-зеленая сосна, победные флаги осин. Невесть откуда налетел ветер, все это великолепие пошло волнами, закружилось магическим калейдоскопом.
Он охнул, присел, затем принялся спускаться по скале, выбирая точку съемки. Прижался спиной к горячему камню, пара пробных кадров, вдох, прицелился. Затаил дыхание, выжидая… Есть! Секунда, взглянул на экран, убедился – тот самый кадр. Можно даже без дублей.
Экран погас. Внезапно в темном стекле - женский силуэт. Стройная, темноволосая, скуластая. Совсем рядом, за правым плечом.
Он чуть не выронил аппарат, спасли рефлексы. Отпрянул от скалы, обернулся, мурашки, крупная дрожь, озноб… Никого. Гранитная стена.
Новый порыв ветра, неестественная прохлада. Он быстрым шагом двинулся к машине. Все, хватит, это передозировка Алтая, нельзя столько красоты сразу, пора домой.
***
Останавливаться больше не хотелось, но инстинкт фотографа пересилил. В результате проехал меньше запланированного. Заночевал на Белом Боме на турбазе, оставил вещи в машине, добрался до номера, привычно передвинул кровать к стене и выключился.
Он проснулся около полуночи от звука дыхания… того самого, такого знакомого. Не открывая глаз, он понял, что рука, которая касается стены, касается вовсе не стены.
Окаменеть – оказывается, это вовсе не метафора. Остановилось сердце, остановилось дыхание, остановились мысли. Все, что он чувствовал – корни своих волос, седеющих секунда за секундой.
- Не бойся меня.
Голос был женский. Молодой, очень глубокий. Спокойный, нежный, чуть печальный.
- Я красивая. Я бы тебе понравилась.
- Не сомневаюсь.
Он сначала ответил, и лишь затем осознал, что опять способен говорить.
- Ты мне сразу приглянулся. Ты чувствуешь жизнь. Люди обычно уносят красоту в своих глазах, она живет там лишь до первых слез, и с ними вытекает. Ты же берешь ее сердцем, а в сердце красота держится дольше, до первой утраты.
- Кто ты?
- Я была дочерью шамана в твоем мире.
- Ты… мертва?
Он понял, что не будет открывать глаза, что бы ни происходило.
- Нет. Я просто в другом мире теперь. То, что для вас твердо, для нас как воздух, мы этим дышим. А ваш воздух для нас как камень. Все наоборот.
- А вода?
Вырвалось как-то само, мимо сознания. В ответ – изумленный возглас, почти стон:
- Какой ты умный! А я-то никак не могла придумать, как бы нам с тобой свидеться. Уже отчаялась. Да, я могу нырнуть в воду, как и ты. Задержать дыхание и нырнуть.
Он начал догадываться, к чему она клонит.
- Приезжай завтра на закате к Черному озеру. Там вода чистая, прозрачная, увидишь, как я красива. Обниму тебя в первый и последний раз, буду потом жить этим сотни лет, думать о тебе, удачи тебе желать. А ты домой поедешь. До встречи, любимый!
Ответа, видимо, не требовалось. Через пару секунд он осознал, что снова касается стены, всего лишь стены.
***
Остаток ночи он просидел в машине. Сначала хотел просто рвануть без остановок до самого города, но понял, поспать все равно должен. Мысли путались. Сквозь страх - любопытство. Эх, все-таки надо было открыть глаза! И фотоаппарат зря в машине оставил… Уже на рассвете он вернулся в номер, отодвинул кровать от стены, улегся прямо в одежде и уснул.
Проснулся он уже днем. Словно на середине недоговоренной фразы. Черное озеро. Караколь. Закат. Держась подальше от стен (хотя какой в этом смысл?), спустился, заварил чай. Уже поздновато, домой до ночи не дотянуть. А Караколь тут недалеко. Потом через Семинский перевал, а дальше сплошные турбазы. Переночевать и домой пораньше…
Стоп! Он поймал себя на мысли, что всерьез собирается на закате к озеру. Перестал метаться по кухне, сел, принялся рассуждать вслух.
- Допустим, мне все приснилось. Что я теряю, чем рискую? Одним днем в пути. Кто меня ждет? Никто. Или суббота в городе, или в красивом месте у Катуни, баньку закажу.
Так, а если это мне не приснилось? Если она существует? Окей, тогда я просто посмотрю на нее, и все. Нырять не стану, что я, дурак, что ли? Еще утащит на дно. Может, даже сфотать удастся – сенсация будет. Помашу ей рукой на прощание, и все дела.
Внезапно он замолчал. Зачем все эти слова? Ясно же, что в Караколь он поедет. В сердце иглами кололо любопытство… и что-то другое, сильное и глубокое.
***
Потом он полдня методично убивал время. Фотографировать не хотелось. Есть не хотелось. Не спеша доехал до национального парка, получил пропуск, лениво побродил по знаменитым скалам Писаницы. Древние петроглифы уже не казались чудом, загадкой. Настоящая загадка ждала его уже скоро.
Он оставил машину на кордоне, теперь час пешком. Навстречу туристы. Вот группа, сплошные женщины - йога-тур, не иначе. Лица эдакие одухотворенные, беседы возвышенные, под мышками коврики для медитаций.
А вот четыре немолодых уже мужика, верхом, словно четыре мушкетера. Едут, гогочут, перешучиваются, как подростки.
- Парни, привет! Как водичка?
Вырвалось само.
- Привет-привет! Бодрячком. Мы окунулись, отлично!
- Доброго пути!
- И тебе.
За километр до озера он понял, что остался совершенно один. Вокруг лес - невыразимая предзакатная красота. А вот и темная, идеально гладкая, зеркальная вода. Просто поглядеть с берега в ее глаза. Просто поглядеть, и все. Он же никогда себе не простит, если не увидит.
Стремительно опускалась тень, вода чернела, ничего не разглядеть. И только берег слева, там солнце. Крутой, сразу глубина. Сверху вниз - он увидит ее отчетливо.
Он вспомнил голос. «До встречи, любимый!» Искренне, уверенно. В своей жизни он раньше только раз верил таким словам. Он все потерял тогда, неужели теперь снова потеряет?
Солнце коснулось горизонта. Огромное, вот-вот взорвется. Словно его сердце.
Вдох застрял в груди. Она.
В глубине неясная тень, женский силуэт. Не зовет, не манит, не завораживает… она просто есть, существует, она настоящая, более настоящая, чем вся его жизнь, в один миг зазвеневшая мелкой монетой где-то вдали.
Вода была ледяная, но холода он не почувствовал.
- Здравствуй, любимая!