Высокий, стройный, красивый Борис - муж моей тети Цили, врывался всегда как порыв весеннего ветра, заражая всех и вся своим безудержным оптимизмом, блеском голубых глаз и бесконечными инициативами.
Вторжение сопровождалось беспрерывным щелканьем его любимого фотоаппарата, с которым мой дядя не расставался, казалось, никогда.
Был он родом из Бричан - небольшого бессарабского местечка, что располагалось неподалеку от наших Сокирян и Липкан, находившихся на самой границе с Румынией.
Там, до войны, жили его многочисленные родственники, которых немцы, вместе со всеми евреями, расстреляли в первый же день войны.
Уцелели всего несколько близких, отправившихся с детками на выходные в Бричаны. Поехали они к Крейне и Берко Барашам - маме и папе маленького Бори. Затем, уже вместе, они прошли все последующие ужасы гетто.
После войны, Борис, как и все бессарабские еврейские дети, знавший только румынский и идиш, довольно быстро освоил русский. Меня всегда удивлял его богатый словарный запас, намного превосходивший тогдашние сокирянские уровни.
- Мне один человек в Бричанах посоветовал,- вспоминал Борис,- Возьми,- сказал он,- книгу Толстого " Война и Мир" и перепиши. Перепиши полностью.
Так я и сделал. С великим трудом, от корки до корки, я дважды переписал толстенную книгу, выучившись, и грамотно писать, и читать, и говорить.
Как только мы накопили денег на фотоаппарат, Борис, конечно же, был тут как тут. Посоветовав выбрать именно ФЭД-3 - Федю, как он его называл, дядя принял самое деятельное участие в тестовых испытаниях. Когда из универмага, на площади Конституции, уносили новенький фотоаппарат, взмыленный продавец, облегченно вытирая лоб, произнёс,
- Наконец-то! За все пять лет работы, я не видывал ещё покупателя, который бы так придирчиво рассматривал и выбирал
Затем Борис затащил к себе. В переулке Труда, располагавшемся недалеко от пединститута и тираспольского драмтеатра, он задарил меня бесчисленными ванночками, мензурками, мерными стаканчиками и бачками для проявления, закрепления и печатания. Битых два часа, он инструктировал по довольно сложным нюансам правильного подбора фотопленок, выдержек, диафрагм и дюжинам прочих секретов.
При том, что у Бориса с тётей Цилей родились прекрасные Жанна, близняшки Марина и Света, ему, видимо, очень не хватало мальчишки, с которым можно было бы щедро делиться своими мужскими умениями, задумками и развлечениями.
Дядя очень любил брать меня на футбол.
Что творилось на стадионе той славной поры. При встрече заклятых друзей - команд Тирасполя и соседних Бендер, Борис орал, свистел, прыгал, стучал соседей по головам и плечам.
Неистовство стадиона, когда диктор, через хрипучие громкоговорители, объявлял имя забившего гол героя, а звук, неравномерно доходя, повторял окончание фамилии по нескольку раз, просто зашкаливало.
Медленно-торжественный поворот фанерного табло с обновлёнными цифрами счета довершал торжество публики. Все вовлекало в бурный водоворот сильнейших эмоций и доставляло всем океаны радости и моря удовольствия.
Всю жизнь, Борис был одержим поиском родственников. Думаю, гибель близких, в жуткие времена гетто, настолько поразила чувствительную душу, что он изо всех сил старался находить и связывать воедино малейшие родственные ниточки.
Куда-куда он только не писал? - Израиль, Соединенные Штаты, Канада, Австралия. Во времена СССР, помнится , прибыла весточка из Бразилии. Да-да, именно из той Бразилии, где много диких обезьян и донов Педров.
В небольшой картонной коробке присутствовало несколько банок настоящего растворимого кофе и ,- О, Боже!, - цветной плакат с изображением чемпионов мира. Настоящей легендарной бразильской футбольной команды звёзд во главе с легендарным Пеле!
- А это?! Ты знаешь, Милик, кто это?! - Это сам Горинча! Горинча! Горинча!! ,- Борис захлебывался от восторга, глаза его светились неподдельным счастьем
Не ведая, что творит, дядя захватил драгоценный плакат в Одессу, куда мы, по устоявшейся летней традиции, отправились на приморские пляжи с настоящей туристской инспекцией
- Ну что ? - , покажем зазнайкам-одесситам, что и в нашем Тирасполе, есть кое-что за пазухой?,- заговорщически подмигнув, он достал плакат с бразильской сборной
В большом центральном парке, неподалеку от знаменитого большого фонтана, где, там и сям, кучковались, горя глазами, возбужденные группы фанатов, это было довольно опасно.
- Борис, ты хорошо подумал? ,- спросил я, нерешительно оглядываясь
Атомный взрыв на Дерибасовской или легендарном Привозе произвёл бы меньшее впечатление, чем видение цветного изображения Пеле в центре гигантской толпы возбужденных одесситов, сбежавшихся за одно мгновение
- Моня! Вы же штангист! Поставьте этого гражданина на постамент, шоб усе видели
- А скоко? Скоко капусты хочешь?,- спросил чей-то вкрадчивый шепелявый голос
- Какой-такой капусты?,- не понял Борис
- Ну, лавэ, бабок, фарша, филок!,- нетерпеливо и раздраженно пояснил визави
- Яша! Та обшманай и забери все есть у того Лоха малохольного, и дело с концом ! Эта овца стриженная совсем, таки, не ботает
Обстановка быстро накалялась и грозила стать неуправляемой. Неизвестно, чем бы все обернулось, если бы спасительный милицейский патруль на газике, не рванул к нам, прямо по пешеходной дорожке.
Отпрянув, толпа на мгновение отвлеклась, замешкалась, а мы показали рекордные результаты в коротком, но эффективном забеге к ближайшему трамваю, захлопнувшему двери, как раз, за нашими вмиг вспотевшими спинами.
Прошло несколько лет.
- Какой воздух!,- закрыв глаза, с блаженной улыбкой, Борис стоял у мраморной лестницы центрального здания Кишиневского сельхоза
- Двадцать лет назад, здесь, я учился! И как учился. Будто всего день прошёл. Отлично сдал вступительные экзамены, сказав, что школьный аттестат, которого не было и в помине, позабыл дома, в Бричанах,- он подмигнул и улыбнулся. Обещал, что привезу документ, когда на каникулы поеду
- Откуда было взяться тому аттестату? Сначала, война, потом гетто. Послевоенные годы, да ещё с таким голодом, что целые села вымирали полностью
В первый же год институтской учебы, втихаря, пришлось ещё и вечернюю школу закончить! Потом принёс свой аттестат к секретарю. Весь год тянул, говоря, что поехать домой не могу. Не получается из-за отсутствия денег. И знаешь? Все получилось. Надо было только, так как я, неистово хотеть выучиться
У стен родного института Борис расчувствовался. Все смахивал непрошеные слезы.
- Не думай! Даже не размышляй. Поступай только к нам, на родной гидрофак. Сможешь потом, и дома строить, и гидроэлектростанции, и каналы. Учёным хочешь стать? Пожалуйста. Нет проблем,- Уговаривая меня, он не в шутку разошелся.
- Сейчас, всего первое июля. За месяц, если передумаешь, можешь документы и в политех переподать, на твои любимые полупроводники. Хотя, чем они лучше воды и нашего гидротехнического факультета? Не понимаю.
______________
Через пять лет, с красным дипломом об отличном окончании гидрофака, а также своим первым авторским свидетельством на изобретение, я успешно поступил в Московскую аспирантуру. Размышлять о превратностях Сульбы, просто, не хватало времени.
Могу лишь с уверенностью заявить, что мало у кого в окружении, присутствовали такие посланцы небес. Интересно, что Борис с Цилей, как настоящие пионеры, с энергией и задором прокладывали первые и очень важные жизненные тропинки не только для нашей семьи.
Многие наши родственники и знакомые из Сокирян и даже из Сибири, куда их сослали в далеком сорок первом году, оказались, по их примеру, сначала, в прекрасном Тирасполе, затем в Израиле, а после, и в Торонто.
Сам Борис Борисыч, вот уже несколько лет, как навечно упокоился на чистеньком аккуратном зеленом еврейском кладбище Торонто. Хотя ему нравилось, и уютное кладбище маленького Нетивота, круглогодично наполненное пением райских птиц, и , конечно, сам Тирасполь, с его цветущими клумбами и толпами радостных земляков.
Думаю, что энергичная Душа дяди Бори, периодически навещает все места, где он оставил свой жизнерадостный свет и яркое солнечное излучение.
- Ну что, Милик?! Правильно я тогда советовал?!,- довольно улыбается он издалека,- как улыбался всегда, угощая каким-нибудь очередным, только-что придуманным, но, как всегда, гениальным кулинарным достижением
Ведь он, к слову, очень любил и умел замечательно готовить.
- Дорогой Борис. Твоё самое главное блюдо, под названием Жизнь, задалось на Славу. Вечная Память. Огромное-преогромное Спасибо...