Русская фольклорная сказка. З-З

  Публикуются русские сказки, переработанные для озвучки.
    2450 сказок.
    Сказка фольклорная не писалась, а передавалась из уст в уста. Для лучшего их усвоения на земле, сказочники передавали сюжеты особым образом, с определённой ритмикой, а в некоторых местах и каким-то внутренним мотивом.
    Ритмический строй именно фольклорной сказки лучше чувствуют поэты. Они сразу чуют где литературно правильно выстроенная фраза, а где неправильный фольклор.

++++++++++++++++++++++

За волчьей падью, на Стожар Горе. Легенда. Миф. Сказка!!

     Приехал стрелец из дальних краёв наведать свояка, а в деревне бабы голосят, мужики затылки чешут.
     — О чем печаль? – стрелец спрашивает.
     — Да ночью опять, как о прошлогодье, по деревне Ховала бродил со своими слугами – разбойными молодцами. Унесли все, что плохо лежит. Сети рыболовные с шестов для просушки, упряжь конскую, что в конюшню убрать забыли. Мельницу-крупорушку ручную, что в амбар забыли отнести. Телят-жеребят-козлят увели, которых в хлев не заперли. Уволокли все подчистую!
     — А каков он, этот Ховала?
     — Да старик седобородый с клюкою. На голове корона, вокруг неё двенадцать глаз огненных: – ничто от них не скроется.
     — Что ж мужики-то ваши деревенские за добро своё не вступились? – удивляется стрелец.
     — Поди вступись, – свояк отвечает. ; Лучами из глаз своих Ховала так ослепит – потом три дня будешь незрячим ходить, молочком козьим глаза протирать. Нет управы на Ховалу, нет.
     Поразмыслил стрелец и спрашивает:
     — Как бы мне, свояк, того Ховалу разыскать?
     — И не помышляй. Хоромы его за Волчьей падью, на Стожар-горе. Туда ни пройти, ни проехать. Днём птицы с железными клювами заклёвывают неосторожного путника до смерти, ночью волки рыщут, добычу себе кровавую ищут.
     — Нам, стрельцам, бояться грех. Ладно, утро вечера мудрёнее. А к утру приготовь мне, свояк, три дюжины факелов смоляных, да шкуру толстую бычью в чане размочи, да латы железные со шлемом стальным кузнец пусть выкует. Авось найдём управу и на Ховалу, возвернём ваше добро!
     Всю ночь ковал деревенский кузнец латы со шлемом, а свояк стрельца факелы готовил да вымачивал в чане бычью шкуру.
     Утром облачился в доспехи стрелец, коня вместо попоны шкурою покрыл, факелы в мешок положил и к седлу приторочил.
     Простился со свояком и отправился в путь-дорогу. Вот подъезжает уже на закате дня к Волчьей пади.
     А в небесах-то темным-темно от страшных птиц, каких стрелец и видом не видывал.
     Кричат они, клюют чужаков носами железными, а поделать с ними ничего не могут: – конь бычачьей кожей защищён, от солнца затвердевшей, а на латах и шлеме стрельца клювы ломаются.
     Ночь настала. Волки вышли на охоту, глазами люто во тьме сверкают.
     Поджёг стрелец огнивом факел – звери-то и отпрянули: – боятся огня, как чёрт ладана.
     Так и ехал всю ночь по Волчьей пади отважный стрелец, так и остались они с конём целы и невредимы.
     Утром добрались до Стожар-горы, тут, у своих хором, встречает их сам Ховала.
     — Зачем припожаловал, гость непрошеный? – спрашивает.
     — Отдай добро, кое в позавчерашнюю ночь награбил, – отвечает стрелец, с коня не сходя. По-хорошему отдай. Не то саблей порублю, конём потопчу.
     Усмехнулся старик, заиграли, зажмурились двенадцать глаз вокруг его короны – и помутился в глазах стрелецких белый свет.
     А конь рухнул как подкошенный и всадника придавил.
     Очнулся стрелец в горнице, резьбою затейливой изукрашенной.
     Поднялся, выглянул в окно – батюшки-светы, на дворе уж осень, листья желтеют, паутина летает, журавли клином тянутся к югу.
     Тут входит в горницу Ховала и говорит с улыбкою:
     — Долгонько спал ты, гость непрошеный. Теперь понял, каково невежей быть, хозяину чести не оказывать?
     — Прости меня, старче, за горячность. Сам понимаешь: – мы, стрельцы, – лихие молодцы. Больно уж людишек деревенских, ограбленных, жалко мне стало!
     — Кого ты жалеешь, лихой молодец, жизнью своей понапрасну рискуя? Нерадивых, да нерачительных, да неосмотрительных, да непамятливых, да нехозяйственных. У хорошего-то хозяина все под присмотром, все под замком. А плохо лежащее – моя добыча. Вот я её и ховаю, прячу. Так предначертано небесами.
     Молчит стрелец, не знает, что сказать.
     — Ладно, повинную голову меч не сечёт, – сказал Ховала мирно. ; Верну пожитки деревенские, дабы тебе, храброму стрельцу – лихому молодцу, не краснеть перед людьми за напрасное путешествие. Так и быть!
     Вернулся стрелец в деревню с целым обозом разного добра: – сетями рыболовными, упряжью конской, мельницей-крупорушкой, телятами-жеребятами-козлятами.
     А деревенские уж и не чаяли увидеть его живым.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
За дурной головой ; ногам работа. Сказка!!
     Натопила баба печь и дыму в избу напустила – не продохнуть.
     — Надо попросить у соседей решето – дым из избы вынести, ; подумала баба и пошла к соседям, а дверь за сбой не прикрыла.
     Пришла к соседям. А те говорят:
     — Нет у нас решета. Догадаихе одолжили.
     Отправилась баба к Догадаихе, на край села, взяла у неё решето и пошла домой. Вошла в избу, а дыму в ней как не бывало.
     Смекнула тут баба, что, пока она ноги била, за решетом ходила, дым в дверь ушёл, и закорила сама себя:
     — За дурной головой – ногам работа!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
За лапоток ; курочку, за курочку ; гусочку. Сказка!!
     Шла лиса по дорожке и нашла лапоток, пришла к мужику и просится:
     — Хозяин, пусти меня ночевать.
     Он говорит:
     — Некуда, лисонька! Тесно!
     — Да много ли нужно мне места! Я сама на лавку, а хвост под лавку.
     Пустили её ночевать. Она и говорит:
     — Положите мой лапоток к вашим курочкам.
     Положили, а лисонька ночью встала и забросила свой лапоть. Поутру встают, она и спрашивает свой лапоть, а хозяева говорят;
     — Лисонька, ведь он пропал!
     — Ну, отдайте мне за него курочку.
     Взяла курочку, приходит в другой дом и просит, чтоб её курочку посадили к хозяйским гуськам.
     Ночью лиса припрятала курочку и получила за неё утром гуська.
     Приходит в новый дом, просится ночевать и говорит, чтоб её гуська посадили к барашкам. Опять схитрила, взяла за гуська барашка и пошла ещё в один дом. Осталась ночевать и просит посадить её барашка к хозяйским бычкам.
     Ночью лисонька украла и барашка, а поутру требует, чтобы за него отдали ей бычка.
     Всех – и курочку, и гуська, и барашка, и бычка – она передушила, мясо припрятала, а шкуру бычка набила соломой и поставила на дороге.
     Идёт медведь с волком, а лиса говорит:
     — Подите, украдите сани, да поедемте кататься.
     Вот они украли и сани, и хомут, впрягли бычка, сели все в сани. Лиса стала править и кричит:
     — Шню, шню, бычок, соломенный бочок! Сани чужие, хомут не свой, погоняй – не стой!
     Бычок найдёт. Она выпрыгнула из саней и закричала;
     — Оставайтесь, дураки! – а сама ушла.
     Медведь с волком обрадовались добыче и ну рвать бычка: – рвали, рвали, видят, что одна шкура да солома, покачали головами и разошлись по домам.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
За мужика заступился. Миф. Сказка!!
     Сошлась молодёжь на посиделки, а в деревне недавно старуха умерла.
     Один парень возьми, да и скажи, что покойников боится, так его приятели задразнили:
     — Ну-де, теперь тебе непременно мёртвая явится.
     Он разозлился, хлопнул дверью и ушёл домой.
     А на крыльце та самая старуха его уже поджидала – накликали молодые дурни неосторожными насмешками! Он от неё бежать, она за ним, вот-вот схватит.
     Тут на пути овин. Вбежал туда парень, взмолился:
     — Батюшка-овинник, не выдай, помилосердствуй!
     И вдруг из-под кучи снопов выбежал какой-то маленький, косматый, весь как бы в соломе и начал со старухой мёртвой драться.
     Дрались долго, чуть не заломала овинника покойница, а все же он парня не выдал.
     Прокричали петухи – и все исчезло.
     Парень едва живой домой побрёл, овинника благословляя.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
За овцу. Архангельск. Сказка!!
     Вечеринку мы сидели у старика.
     Девицы складыню задумали сделать. А старик и пришепнул им живу овцу у суседа унести.
     Тут проворны девки были, зашли в хлев без огня, овце шапку наложили, чтобы не блеяла и унесли к хозяину, он и освежил ей ночью, овцу-от.
     Утром хозяйка встаёт, овец много было, все белы, одна черно, той и нету. А у ей муж в карты играл и вино пил, она на его и сказала:
     — Это ты ночью овцу увёз, в карты проиграл?
     — Нет, зёрнышком виноват (зерно носил продавал), а овцу не трогал.
     Всё мужика клеплет. Так и закончилось дело. Наутро старик овцу и сварил.
     Сын у старика, годов девятнадцати, наутро удить пошёл на море, где перемёты стоят.
     Удил да был, все видели, да не в свою сторону, в Кянску сторону и пошёл. На удьбе люди были, кричат:
     — Мишко, Мишко, ты не туда идёшь, там суха вода-та!
     Покричали, прокричали, да и бросили, думают. Так пошёл. А Мишко так и потерялся.
     Его пошли искать, молебны служить, да так ничего не подействовало.
     О конец заговенья Филипова он потерялса, на весну самоедята приехали, одна самоедка его бралась искать в христовску ночь. В ту пору, когда под замок (с кресным ходом) идут, всякой покойной, всякой пропашшой к родительскому двору придёт и повалится ко крыльцу.
     Нужно, чтобы через порог в это время три раза перешагнула девица или жёнка в цвету, в кровях. Нехто не нашёлся, побоялись:
     — Сами себя вить уходим, ; побоялись.
     Да через пятнадцать годов в Кянды один (с лешим-то знается) говорит:
     — Я знаю Зотова, у лешего-то живёт.
     Он жене своей сказал, а жена эта и дальше рассказала, до родителей и дошло.
     Девка одна, сбегала и попроведала в Кянды к мужику тому, и говорит:
     — Он живёт от Кянды на полуволоке в стороне, в лесу, не видно фатеры, и у его четверо детей, борода большая уж. Тебе надь, дак я тебя свожу. ; Я домой схожу, у отца спрошу, тогда с им.
     Домой ушла, к мужу:
     — Пойдём сына смотреть. Мужик знаем, где находится, где живёт.
     Старик говорит:
     — Куда ты с ими пойдёшь, ещё три сына? Пусть там живёт в лесу, с лешовкой.
     Так и оступился. В тот год Святой дождались, старик ушёл в церковь, а старуха сидела дома.
     Когда пошли под замок кругом церкви, в избе-то так и брякнуло.
     Обижался видно, что не пошли его посмотреть.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
За своё злодейство пострадал. Кликуши. Сказка!!
     Жила на селе одна молодая женщина по имени Марьяна и вдруг ни с того ни с сего начала выкликать.
     Сделалась будто бесом одержимая! Как пойдёт с мужем в церковь, так её и бьёт, и корёжит.
     При звуках херувимской песни упадёт, землю грызёт, беснуется, ругань непристойную изрыгая.
     Дома тоскует, волнуется, а в Рождество и Пасху вовсе места себе не находит. Или начнёт бить её икота – едва баба не задохнётся! Уж и руки на себя наложить пыталась: – так бесы мучат.
     Священник брался отчитывать её молитвами Святому духу, а толку нет. А ведь раньше молодка была – на загляденье, и хозяйка лучше других. Что же с ней сделалось? Не испортили, часом?
     Пошёл Марьянкин муж Василий к колдуну деревенскому:
     — Не поправишь ли бабу?
     — Нет, говорит, не могу. Не в моих это силах.
     Тогда Василий поехал в соседнее село – большое, богатое, и отыскал тамошнего колдуна.
     Тот, старик глубокий, говорит:
     — Видимо, и впрямь испортили жену твою. Для начала надобно мне знать, кто сие содеял, а там поглядим, удастся ли её излечить. Я к тебе в дом приду под видом нищего странника, а ты смотри, никому о нашем уговоре не болтай, а если в дом придёт кто просить чего-нибудь, хоть соли щепотку! – ничего и никому не давай.
     Вернулся Василий малость повеселевший, и едва во двор вошёл, как идёт следом их деревенский колдун:
     — Соседушка, не разживусь ли я у тебя мучицею? Сам знаешь, живу бобылём, хозяйство без пригляду, вот весь припас и вышел.
     Вспомнил Василий совет и отшутился:
     — Христос с тобой, сосед, да я знать не знаю, где баба мучной припас держит, не мужицкое это дело, а жена моя не в себе. Уж прости, спроси у кого другого той муки.
     И осторожненько выпроводил гостя, как тот ни нудил и ни пытался задержаться.
     Через два дня под вечер постучался в ворота калика перехожий. Василий его впустил, двери за ним запер, окна ставнями закрыл, а детей в дальней комнате запер, чтоб не мешались.
     Странник велел Василию принести из конюшни хомут, надел его на Марьянку – та стала столбом и обмерла, – а потом грозным голосом спрашивает:
     — Клика-кликуша, икотница, а ну, скажи мне, силе громовой, кто твой отец?
     Молодайка задрожала вся и говорит гнусавым, не своим голосишком:
     — Селиван.
     — Как Селиван? – Изумился Василий. ; Отродясь ты Никитична по отчеству была. Неужто забыла?
     — Нет ли у вас в деревне Селивана? – спрашивает гость.
     — Как не быть? Есть. Сосед это наш, тот самый колдун, который не смог Марьянку отчитать.
     — Ах, не смог? – усмехнулся гость. ; Ну, где ему! Ведь ежели он отчитает ту порчу, которую сам на бабу наслал, сам и помрёт.
     — Как так – сам наслал?
     — А это тебе жена потом расскажет, когда я её отговорю.
     И вот начал он Марьянку врачевать, беса клику из неё изгонять. Василию слушать заклинания велено не было, он уши воском запечатал, а смотреть колдун позволил.
     И вот увидал мужик, как по телу жены вдруг прошла страшная судорога, потом большой палец на правой руке раздулся – и оттуда выскочила большая бесхвостая крыса, которая немедленно шмыгнула в подполье.
     Это и был сам нечистый дух!
     Марьяна тут же упала без памяти, а когда очнулась, рассказала, что сосед Селиван не раз и не два приставал к ней, пытаясь склонить на блудный грех, а когда она пригрозила рассказать мужу о Селивановых обольщеньях, отвязался, но, видать, разозлился и решил её испортить.
     Раз на свадьбе у Марьяниной двоюродной сестры поднёс он молодке стакан с квасом, и почудилось ей, будто она какую-то букашку в том квасе проглотила.
     С того все и началось, потому что был то не жучок, а напущенный бес клика.
     — Про меня известно, что я кликуш врачую, вот Селиван и встревожился, – пояснил гость. Если бы ты, Василий, дал ему хоть что-то из своих рук – муки, хлеба, хоть лучинку, – нипочём бы мне не отчитать твою жену. А теперь увидите, что с ним, злодеем, станется. Ведь нечистому духу, коего он Марьяне подселил, новое заделье понадобится.
     Расплатился Василий с колдуном, проводил его с честью – и стали они с женой жить лучше прежнего.
     Марьяна больше не выкликала, а вот Селивану и впрямь лихо пришлось. Для начала Василий его измордовал кулачищами, он ведь был мужик крепкий.
     И пригрозил, что убьёт, греха не побоится, если испортит Селиван ещё кого-нибудь.
     Долго колдун ходил с синячищами, а потом начал жаловаться, что одолели его какие-то бесхвостые крысы, развелось их-де в избе бессчётно, только вот странность: – незримы они были никому, кроме самого Селивана.
     А в один день он пропал бесследно: – либо сбежал, либо растерзали его нечистые.
     И поделом – пострадал он за своё злодейство.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Забава. Жигули. Самара. Сказка!!
     День за днём идёт, как трава растёт.
     Год за годом идёт, как вода течёт. Самые старые старики сказывали, будто в давних годах под тем вон горелым осокорем жил рыбак дорофейка с дочкой Забавушкой. Дорофейка рыбу ловил, дочку кормил.
     Забава пиво варила, портки на батю мыла да все на бережке посиживала – на воду глядела, воду слушала, казака-бурлака Игнашку поджидала.
     И такая-то ли гожая да голосистая девка росла, сокол спускался из-под облак слушать песню её, и осётры выплывали со дна реки зреть на её красоту.
     А за горами в шатре с золотой кистью жил татарский державец Чарчахан. Слыл он славой и богатством, лихой был аламанщик, не чаял ни коней своих изъездить, ни удаль свою размыкать, а вот как делу быть, и он попал в перетурку.
     Объезжал Чарчахан кобылу Подыми-Голову, и вынеси она его на Волгу.
     Увидал татарин Забаву – ахнул. И черти в горах Соколиных, передразнивая его, ахнули.
     Борода его, крашеная, от радости сразу начала в кольца завиваться.
     Хлестнул он кобылу, залился к своему кочевью и песню басурманскую залотошил.
     Наутро опять приехал:
     — Молодуха, дай испить.
     Девка ему и говорит:
     — Лакай, Волга большая, а ковша поганить тебе не дам.
     Сказала так-то, да и пошла. Поглядел ей Чарчахан вслед, крикнул:
     — Аида, баская, со мной! Будешь кумыс пить, салму и бешбармак ашать, меня целовать.
     — Тьфу!
     — Будешь жить со мной в хороше да в радости. Большой шатёр, золотые махры.
     — Тьфу!
     — Подарю тебе сапожки казанских козлов – окованный носок, серебряная подковка.
     — Тьфу!
     — Подарю бухарский кушак с кистями, как поток.
     Повела на него девка серым глазом и ещё плюнула.
     Урезал Чарчахан плетью кобылу свою Подыми-Голову и погнал её во всю ноздрю лошадиную, грива стоем встала. Не спится татарину, не лежится.
     Чуть заря занялась, как бурей понесло его опять на Волгу.
     — Во сне тебя видал, – говорит, а самого ровно бересту на огне ведёт. ; Во сне видал – смеялся, проснулся – заплакал.
     — Тьфу!
     — Снаряжу караван с товарами, и поедем мы с тобой из земли в землю. Ты будешь там, где буду я. И я буду там, где будешь ты. Ветра всех степей будут обдувать нас, будем пить воду из всех колодцев. Солнце поведёт нас через горы и пустыни, звезды будут указывать нам дорогу. На привале мокрым рукавом ты оботрёшь мне подмышки и пузо, разуешь меня, раскуришь кальян да ляжешь со мной.
     — Тьфу!
     — С тобой никакая беда не сокрушит меня, как ключ, бьющий из-под камня, не разрушает гору. Будешь пить со мной из одной чаши, есть от одного куска, дыхание своё мы будем смешивать в одно. Мои богатства – твои богатства. Последнее пшеничное зерно раскушу пополам и половину отдам тебе.
     Вспомнила Забава бурлака Игнашку, и заиграло в ней.
     — Ох, – говорит, – злее зла мне честь татарская! Откачнись, окаянный, не улещай! Мила мне моя сторона русская. Никуда я с Волги не пойду, не поеду.
     Раззадорился Чарчахан:
     — Подыму народы свои, велю рыть новое русло и Волгу, как верблюда за повод, поведу за собой в пески Монголии, и куда бы мы ни заехали – Волга, сверкая, покатится у наших ног.
     Много чего он сулил, не сдалась девка на его упросы. Уехал – туча тучей.
     Малое время спустя налетела на рыбачий стан татарва. Рыбака Дорофейку с камнем на шее метнули в омут раков ловить, а Забаву уволокли с собой.
     — Корись! – Говорит Чарчахан. – Корись, девка, силе и славе моей.
     Девка ухом не ведёт и отвечает:
     — За стыдное и за грех почитаю некрещёного любить.
     И стала она просить, чтоб отпустил её. Долго думал Чарчахан, наконец выдумал и говорит:
     — Пущу тебя на вольную волю, коли сделаешь, что велю.
     — Загадывай.
     — Видишь озеро! Перетаскай его вёдрами в Волгу, и тогда пущу тебя.
     Согласилась Забава.
     День за днём идёт, как земля гудёт. Год за годом идёт, как метель метёт.
     Бурлак Игнашка то ль в гульбу пошёл, то ль аркан азиятца увлёк его в дальнюю сторонку.
     Забава протоптала через гору тропку в человеческий рост. Птицы склёвывали её слезы, ветер раздувал тоску. Она стала старухой, пока таскала озеро.
     Чарчахан в те поры кочевал с ордой на Иргизе-реке. Ему сказали – не поверил. Приехал и, дивясь, зашёл в заросшее травой сухое озеро.
     И вот – каждому на рассужденье, кто хочет верит, а кто и нет – поднялись все слезы, выплаканные девкой, и в них утонул татарский державец.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Забытый на Новой Земле. Архангельск. Сказка!!
     Один промышленник остался по случаю (нечаянно) на Новой Земле. Судно ушло, стал он жить в балагане один и стал задумываться.
     Ему явилась девка, и стала она его часто посещать, и он с ней сознался и сделал ей брюхо.
     Так он жил до весны. Весной пришли суда, он переселился на суда.
     Жил на судах всё лето, и девка к нему каждой день ходила, а народ ей никто, кроме его, не видали.
     Настала осень, надо было промышленникам уходить домой, а эта девка его не спускала. Он им объяснился.
     Промышленники стали придумывать, как его увезти домой. Выдумали: выкатали якоря, завезли на берег тросы и наладились до попутного ветра.
     Только как задул попутной ветер, они тросы отдали и пошли домой.
     Откуль не взялась эта девка на берегу, тогда промышленники ей все увидали, с младенцем на руках.
     Девка взяла этого младеня, разорвала этого младеня напополам, одну половину бросила на судно, но младенец перелетел мимо, а на планцырь попала только одна капля крови.
     Планцырь пошёл в воду, и судно стало крениться на бок.
     Один старик тут догадалса, стесал с планцыря кровь, судно опрямилось, и благополучно промышленники ушли домой.
     Девка была нечиста сила.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заветное желание. Сказка!!
     Кaк-тo раз молодой птицелов с вечера навострил поставухи – сети на перепёлок, а утром отправился их проверять.
     Пришёл на конопляник, куда слеталось множество птиц, – и не поверил своим глазам: – в силках билась прекрасная девушка.
     Лик у неё был женский, а тело птичье.
     Потемнело в глазах юноши от её красоты.
     — Как зовут тебя – спрашивает.
     — Алконост, – отвечала она.
     Хотел было птицелов поцеловать пленницу, но дева закрылась руками-крыльями и принялась плакать и причитать, уверяя, что после того, как поцелует её человек, она навсегда утратит волшебную силу и больше никогда не сможет взлететь в небеса, а на земле ей придёт погибель.
     — Отпусти меня, – говорила птицедева, – а взамен проси, чего хочешь, исполню любое твоё желание!
     Задумался юноша:
     – Чего пожелать? Богатства? Оно иссякнет. Любви красавиц? Они изменят.
     — Хочу при жизни изведать райского блаженства! – Воскликнул наконец птицелов.
     В тот же миг зашумело в его ушах, потемнело в очах, земля ушла из-под ног и засвистел вокруг ветер.
     Через миг он увидел себя в светлой и необыкновенной стране. Это был Ирий – небесное царство по ту сторону облаков. В Ирии обитали крылатые души умерших. Кругом благоухали поющие цветы, струились ручьи с живой водой.
     Алконост пела сладкие песни, от которых на земле наступала ясная солнечная погода.
     Все кругом было прекрасно, и юноша понял, что достиг предела своих желаний.
     Однажды он задремал под деревом, но был разбужен Вороном.
     — Что ты делаешь в Ирии, бескрылый? Что ищешь среди мёртвых, живой? Ты ещё не изведал любви и счастья, которые отмеривает судьба полной мерою, зачем же поспешил добровольно проститься с радостями жизни? Немедленно возвращайся в родные края!
     Спохватился птицелов. Сказать по правде, безделье начинало ему надоедать, здешние летающие красавицы не обращали на него внимания, а яблочки райские уже приелись.
     Но ведь не станешь ловить в раю райских птиц, чтобы сварить себе похлёбку!
     — Я бы рад воротиться, – Сказал он робко. ; Но как отыскать дорогу обратно?
     — Так и быть, – ворчливо каркнул Ворон, – я тебя выведу в мир людей. В награду за то, что твой прапрадед – тоже прицелов – выпустил меня однажды из сетей.
     — Прапрадед? – Не поверил юноша. ; Но как же. Когда же. Быть того не может!
     — Может, может, – кивнула вещая птица. ; Разве ты не знаешь, что мы, Вороны, живём триста лет? Теперь закрой глаза и возьмись за мой хвост.
     Юноша зажмурился покрепче. Засвистели ветры вокруг него и через миг он ощутил под ногами твёрдую землю.
     Открыл глаза – и оказался на той же самой поляне, где перепёлки клевали коноплю.
     Он воротился домой, дожил до глубокой старости и лишь на исходе жизни рассказал внукам об Ирии – райской обители, куда его завлекла сладкими песнями птицедева Алконост.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заветный колос. Казаки. Легенда. Сказка!!
     Хутор наш на самом берегу Кубани-матушки стоит.
     Весной, когда идёт с гор вода, река под самые сады подходит. Тогда яблоньки наши колхозные прямо в воду смотрятся и роняют свой цвет в быстрые кубанские волны.
     И вот говорят самые древние деды, что есть у нас где-то на берегу Кубани особенное место. Кто на этом месте спать ляжет, к тому ночью выйдет из реки старик Урожай и подарит заветный колос.
     А колос этот будто из червонного золота выкован. Такой он большой и тяжёлый.
     Зёрна одно к одному: крупные – чуть поменьше горошины, тугие, со звоном, и в колосе их ровно сотня.
     Рассказывают, что когда-то на месте хутора и там, где сейчас поля колхозные раскинулись, шумел лес, такой густой, что через него и пробраться было трудно.
     И вот пришёл на это место казак Батог. Был он самый коренной казак – из Запорожской Сечи пришёл.
     Но пока ходил по Кубани в походы, атаманы да паны всю землю, которую пахать можно было, между собой разделили.
     Батогу и его товарищам, простым казакам, только и остались терновники да лесная чащоба – бери не надо! Посмотрели казаки на эту дичь да лесную глушь и закручинились: – видят, не поднять им эту землю.
     Кто послабее – к панам в батраки нанялись, кто посмелее – в горы пошёл искать свободные земли.
     А Батог ушёл из станицы, пробрался через чащобу к берегу Кубани и решил:
     — Здесь останусь! Здесь поле расчищу и курень построю!
     Променял он саблю свою добрую на топор и взялся за работу. Целыми днями колючий тёрн да дубы рубил и корни цепкие корчевал.
     Оборвался весь, одичал, но, знай, оселедцем трясёт и твердит:
     — Все равно своё возьму! Будет у меня поле!
     Расчистил он кусок земли сажен десять в длину и столько же в ширину, глубоко вскопал жирный чернозём и, завершив труд свой тяжёлый, лёг отдыхать под кустом на берегу Кубани.
     Проснулся утром, глядит, а вся его земля снова колючим тёрном покрылась, будто и не корчевал он его. Удивился казак, почесал потылицу, покрутил усы. А потом нахмурил густые брови, расправил широкие плечи и снова давай корчевать – только корни да кусты в разные стороны полетели.
     К вечеру опять поляна чистым чернозёмом дымилась. А на следующее утро снова не видно стало земли под густым терновником.
     — Что за бес мне все дело портит, чтоб ему на ежа сесть, – выругался Батог. ; Не бывать тому, чтобы казак бесу уступил! Будет у меня поле!
     И снова взялся он за работу. Очистил к вечеру опять всю поляну, а когда солнце зашло, лёг под кустом и решил:
     — Нет, сегодня я спать не буду! Дождусь, как черти придут на моё поле кусты втыкать, – повяжу проклятых хвостами да на дубу повешу!
     Долго ждал казак. Но потом не то с усталости, не то от плеска кубанских волн сморила его дремота.
     Только стал он носом клевать, вдруг слышит: – зашумела вода, будто сом возле берега плещется.
     Открыл Батог глаза и видит: – расступились кубанские волны и выходит на берег старик.
     Сам грузный, тяжёлый, плечи – косая сажень, бронзовая борода до колен спускается, жёлтые волосы сединой тронуты.
     Вышел он на берег, зашагал к казаку – земля загудела. Подошёл, поднял хмурые широкие брови и глянул на Батога.
     А глаза у старика ясные, зоркие, как у сокола.
     — Не спишь? – спросил он гулким могучим голосом. ; Полюбился ты мне, казаче! Не хотел я тебе сначала свою заповедную землю отдавать. Да вижу, что упорный ты и никакой работы не страшишься. Я таких люблю! Ладно, работай на земле, я тебе помогать буду!
     Тут поднял он руку, широкую, как лопата, дёрнул себя за бороду, вырвал клок и протянул казаку:
     — На, возьми на счастье. Будет у тебя теперь поле богатым да урожайным до тех пор, пока не разгневаешь ты меня ленью своей или ещё чем.
     Сунул старик что-то колючее в руку Батогу и пошёл обратно к воде.
     — Кто ты, диду? Как зовут тебя? – крикнул казак.
     Зашумели, расступились кубанские волны и скрылся в них старик, только голос его прогремел над рекой:
     — А звать меня Урожаем!
     Тут заснул Батог так крепко, что ничего больше не слыхал. Проснулся утром, когда лесные птицы запели, встречая зарю. Глянул на поле своё – лежит оно чёрное, чистое и парок над ним клубится.
     Расправил казак руку и видит: – лежит на ладони колос, тяжёлый, словно золотой, на сто наливных зёрен. В этот же день посеял Батог эти зерна на своей поляне.
     А когда дали они густые и сочные всходы, ещё старательнее стал казак ухаживать за своим полем.
     Каждую сорную травинку выдёргивал, любую птицу, что над всходами кружиться начинала, он отгонял, а в знойную, засушливую пору целыми ночами воду с Кубани носил, поливал пшеницу. И выросла эта пшеница на диво: – в рост человека, соломка крепкая да толстая, а колос – один к одному, каждый по сто зёрен. Начали золотиться колосья.
     И вот как-то сидит казак на берегу, полем своим любуется. Вдруг слышит голос:
     — Что за чудо?! Сколько на свете живу, такой пшеницы не видывал! Чудо, а не пшеница! Чья это такая?
     Вскочил казак на ноги и видит: – выходит из-за кустов сам пан атаман.
     Глаза у него от удивления выкатились, как у рака, усы вислые затряслись, а руки так к колосьям и тянутся.
     — Моя это пшеница, пан атаман, – сказал Батог.
     — Твоя?! Хорошая пшеничка! Продай мне её на корню! Добрую цену дам!
     — Нет, не продажная она. Я её на семена оставлю!
     Блеснул глазами атаман, но потом вдруг развёл добродушно руками и улыбнулся.
     — Ну, не хочешь – твоё дело! Я тебе же помочь хотел! Пшеничка, конечно, так себе. Не продашь – не надо. Я ведь к тебе не за пшеницей. В гости я пришёл тебя звать, по-соседски, значит. Что ты все один да один сидишь в своём лесу. Придём ко мне, горилки выпьем.
     Подумал Батог и решил:
     — Какая беда будет, если я у атамана горилки хлебну? Небось, не обеднеет он от этого. ; Спасибо вам, пан атаман, на вашей ласке. Как же можно от горилки отказываться.
     Привёл атаман казака в свой богатый курень, наставил на стол штофы и полштофы, пареное и жареное – и давай угощать.
     Очнулся Батог только на третий день под столом. Вылез оттуда, поблагодарил атамана и уходить собрался.
     — Постой, куда ты, казак? – Спрашивает атаман.
     — Пшеницу мою пора убирать! Пойду.
     Нахмурил тут брови атаман, затряс толстым брюхом и давай кричать:
     — Какую пшеницу? Нет у тебя пшеницы, продал ты мне её на корню, вместе с землёй. Вот и бумага, ты на ней собственной рукой крест поставил, пан есаул видел. И деньги у тебя в кармане.
     Полез казак в карман и достал оттуда горсть медяков. А атаман подошёл к нему и стал уговаривать:
     — Иди ко мне в батраки! Будешь других учить, как такую пшеницу растить. Я тебя не обижу. Курень тебе построю, кормить-одевать буду.
     Так и стал вольный казак батраком. К весне нагнал атаман в лес людей, раскорчевали они землю, посеяли заветную пшеницу.
     Все сделали так, как показывал Батог, а пшеница выросла обыкновенная, не больно рослая, с обычными колосками.
     Конечно, ухаживали они за полями не так, как казак Батог ухаживал за своей пашней – кому же охота все силы свои отдавать на пользу пану-мироеду.
     Тогда и построился наш хутор на берегу Кубани-матушки и поселил в нем атаман своих батраков.
     Сильно ругался пан, когда увидел, что и пшеница выросла обычная, и урожай не больно высокий.
     Не раз ходил Батог ночью на знакомое место – все думал, что снова к нему старик Урожай выйдет и колосьев заветных даст.
     Но так и не видел он больше старика, видать, прогневался на него Урожай за то, что не уберёг он своё поле или, может быть, не хотел для пана колосья давать.
     И умер Батог в своей бедной мазанке на старой соломе. Сын его, молодой Батог, тоже на панов батрачил до самой Октябрьской революции.
     А потом, когда образовался наш колхоз, все мечтал о том, чтобы достать для артели заветный колос.
     Сначала он все на берег Кубани спать ходил – искал то место, про которое ему отец рассказывал.
     Ходил, ходил, почитай, под всеми кустами ночевал, но так и не встретил старика Урожая.
     Потом стал он пробовать сеять на наших полях пшеницу разных сортов. И Украинку, и Кубанку, и Мелянопусы разные сеял.
     Часто снимали мы хорошие урожаи – по сто и сто двадцать пудов с гектара, но не получалось таких колосьев, чтобы в каждом по сотне зёрен было.
     А как подросла у Батога дочка, комсомолка Дуся, – она за поиски заветного колоса принялась.
     Стала она различные сроки посева пробовать, по-разному почву обрабатывать, всякие удобрения применять.
     Ей, конечно, легче было, чем отцу, который только три зимы в школе учился.
     Дуся наша среднюю школу закончила, а потом в Краснодаре специальные агрономические курсы прошла. Но и ей никак не удавалось заветный колос получить.
     Написала она тогда письмо в Москву, в один институт, что изучает зерновые.
     Приехали к нам в колхоз вскорости два московских учёных: – один весёлый, молодой, в вышитой рубашке, а другой постарше – худой, с бородкой клинышком, клетчатые штаны на коленях пузырями, а дальше в чулки запрятаны.
     Молодой сразу в степь отправился на полевые станы, а старший на хуторе остался.
     Стали мы его спрашивать:
     — Как, товарищ учёный, вывести такую пшеницу, чтобы в каждом колосе по сто зёрен было и по триста пудов с гектара снимать? Какие удобрения надо в почву вкладывать? Как землю обрабатывать?
     Блеснул на нас учёный круглыми очками и ответил:
     — Дело здесь не в удобрениях. Дело в хромосомах! Надо скрестить такие сорта, чтобы увеличить число хромосом. Тогда и колосья с сотней зёрен получатся. В общем, я вам выведу такую пшеницу.
     Удивились мы, зачем эти самые хромосомы считать.
     Предложили учёному счетовода нашего в помощники, но он отказался, сказал, что сам управится.
     За обедом, когда кушал приезжий учёный колхозного цыплака, рассказал ему Батог про заветный колос.
     Покрутил гость козлиной бородкой и заявил:
     — Сказки все это! Без хромосом это невозможно.
     Вскочила тут Дуся и сказала:
     — Думается мне, дорогой товарищ, что дело тут не в хромосомах, а в условиях, в которых будет расти пшеница. Да ещё сорта имеют значение. Мичурин так писал!
     Покрутил носом гость, строго взглянул на Дусю и ничего не ответил.
     А отец потом устроил девушке целый концерт за то, что берётся она спорить с учёным человеком.
     Но Дуся наша – не пугливого десятка. Посмотрела она на отца своими яркими глазами-васильками, косы русые поправила и ответила ласково, но твёрдо:
     — Напрасно вы меня ругаете, батя! Неправильно говорит этот самый приезжий товарищ!
     Сказала так Дуся и с попутной машиной в степь уехала – другого учёного разыскивать.
     А тот, что в штанах с пузырями, – на хуторе остался. Вечером заявил он нам, что привык спать на свежем воздухе, и улёгся под грушей на берегу Кубани.
     Наверно, хотел старика Урожая повидать, поспорить с ним насчёт своих хромосом, – потому что каждую ночь ложился он на новом месте, весь берег изъездил.
     Месяца два этот приезжий в нашем колхозе прожил – все хромосомы считал и цыплаков ел.
     Днём сидел в хате да таблицы составлял, а ночами на берегу Кубани похрапывал.
     Так и не встретил он старика Урожая, не вывел заветного стозёрного колоса, только насморк здоровый от кубанских туманов получил.
     Мы уже бояться начали, что гость всю нашу птицеферму съест, когда собрался он и укатил обратно в Москву.
     Уж потом в газете мы прочитали, что выгнали его из института, чтобы больше у него времени было счетоводством заниматься.
     А другой учёный иным человеком оказался. С месяц он по степи кочевал, все поля наши осмотрел: – то землю исследовал, то пшеницу изучал.
     А когда вернулся на хутор, загорелый с выцветшими от солнца бровями, то сразу колхозникам заявил:
     — Будет у вас заветный колос! И даст вам его не какой-нибудь чудесный старик, а Дуся. По правильному, мичуринскому пути она идёт. А я ей, в чём надо, помогу.
     Прожил он у нас ещё несколько месяцев и за это время обучил Дусю, как отбор лучших колосьев делать, как опыление производить, и другим полезным делам.
     А потом, когда уехал от нас, то стали они с Дусей переписываться: – та ему в Москву о своих опытах пишет, а он из Москвы ей нужные советы шлёт.
     По его советам Дуся на чудеса не рассчитывала и хромосомы не считала.
     Спала она в своей хате, а не на берегу Кубани. Да и спала-то девушка мало – с утренней зорьки до темноты в поле работала.
     А вечером засветит лампу и до поздней ночи над книгами сидит. Два года трудилась девушка на своём опытном участке, ночей не досыпала.
     Станем мы ей говорить:
     — Брось, Дуся! Урожаи у нас и так хорошие, до двухсот пудов с гектара доходит. А заветный колос все равно, видать, не вывести.
     А она сведёт черные брови, глянет строго васильковыми глазами, расправит плечи, как, должно быть, дед её делал, и ответит:
     — Можно этого добиться, и я добьюсь!
     Упрямой натуры девушка. Если решила, так как сказала – ничем её не свернёшь!
     Чего она только не делала на своём опытном участке! И пахоту на тридцать сантиметров производила, и удобрения всякие пробовала, и пшеницу различных сортов скрещивала.
     А молодой московский учёный у нас в колхозе своим человеком стал – каждый год к нам приезжал и вместе с Дусей на опытном участке трудился.
     И вот как-то летом прибегает Дуся в правление колхоза, улыбается, глаза-васильки радостью горят.
     — Идёте, – говорит, – на мой опытный участок, я вам чудо покажу!
     Пошли мы с ней. Привела она нас к небольшой деляночке посередине поля, а на ней пшеница шумит выше роста человека.
     Колосья от тяжести перегибаются и червонным золотом горят.
     — Вот, – сказала Дуся, – заветные колосья!
     Подошли мы поближе, глянули – и дух захватило.
     Каждый колос в ладонь длиной, зерна – как горошины, стали считать их – со счета сбились, больше сотни в каждом колоске. А дивчина стоит, разрумянилась, как весенняя зорька, и улыбается радостно.
     На следующий год засеяли мы этой пшеничкой два гектара и получили с каждого гектара по триста шестьдесят пудов семян.
     Придёт весна – и на всех наших колхозных полях зашумят, зашепчутся заветные колосья.
     Дуся теперь Героем стала – золотая звёздочка горит у неё против сердца.
     Вот какие люди живут на кубанской земле – сказку обгоняют!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Завещание козла. Сказка!!
     Пошёл мужик лыко драть.
     Козла взял с собой. Козел холомок нашёл, стал бороть этот холмик, нашёл котелок золота. Раньше золото в землю клали старики. Козел стал блекотать, хозяина подзывать.
     — Что это козел блекочет?
     Подошёл, а там котелок золота.
     — Ай да козел, ну и козел у меня!
     Пошёл с этим золотом домой, а козел сзади. Приносит котелок золота.
     — Вот, жена, ; говорит, ; козел-то у нас нашёл холмок, стал бороть и выбрал котёлок золота.
     Мужичок стал богатеть, стал козла беречь.
     Года три прошло, козел околел. А хозяин очень разбогател. Хозяин и говорит:
     — Пойду козла зарою, отвезу в болото.
     — Нет, козла надо похоронить. Ступай возьми денег, подкупи дьякона, псаломщика – я козла зарывать не дам, – вот, баба, как!
     Приходит мужик к псаломщику:
     — Вот я с похоронами.
     — С какими?
     — Козла хоронить.
     — Дурак ты мужик!
     — Как козел околевал, вам двадцать пять рубличков давал.
     Псаломщик говорит:
     — Иди к дьякону!
     Пришёл.
     — Здравствуйте.
     — За чем?
     — За похоронами.
     — Кого?
     — Козла хоронить.
     — Дурак ты, мужик. Нешто козла можно?
     — А как козел околевал, вам пятьдесят рублей давал.
     — Ах, можно. Ступай к попу.
     — Батюшка, здравствуй!
     — За чем?
     — За похоронами.
     — Кого?
     — Козла хоронить.
     — Дурак, нешто козла можно?
     — Как козел околевал, сто рублей вам давал.
     — Ходи за дьяконом и псаломщиком.
     Козла привезли. Мужик зарыл его. Баба рада.
     — Вот так и надо. Мы чем разбогатели?
     Через несколько времени архиерею доложил кто-то, помещик, что мужик козла хоронил.
     Сейчас владыко посылает к попу весть:
     — Явиться туда – и мужичку, и попу.
     — Смотри, ; говорит баба, ; дед, бери больше! Архиерею дай тысячу рублей, чтобы покрыть это дело.
     Мужик взял денег много, поехали с попом.
     Так, сейчас, значит, требует владыко всех.
     — Ты, – говорит, – козла привозил хоронить?
     — Я, владыко. Как козел околевал, вам тысячу рублей давал.
     Владыко сказал:
     — Я, – говорит, – за то беспокоен, что мало трезвонили.
     И правда, богатые завсегда вывернутся!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Завещание. Сказка!!
     Жил-был мужик.
     Умирает у него отец и говорит:
     — Ты, мой сын, живи так: чтобы ты никому не кланялся, а тебе бы все кланялись, и калачи бы ел с мёдом!
     Умер отец.
     А этот мужик живёт год – прожил сто рублей: никому не кланялся и все калачи ел с мёдом.
     Живёт другой – прожил другую сотню. На третий год прожил третью сотню. И думает:
     — Что же это? Сотни у меня не прибавляются, а все убавляются!
     Приходит, рассказывает дяде.
     Дядя ему и сказал:
     — Эх, ты! Выезжай-ко ты раньше всех на пашню, никому и не будешь кланяться, а тебе все будут кланяться. А приезжай домой поздно, тебе калач-то будет казаться с мёдом.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Загадки Царя Смекала. Легенда. Миф. Сказка!!
     В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с тремя сыновьями.
     Старший и средний давно были женаты, а младший, Иван-царевич, все никак не мог найти себе невесту.
     Вот однажды приходит он к отцу и говорит:
     — Батюшко-царь! Слыхивал я, в тридевятом царстве, тридесятом государстве есть у царя Смекала, по прозвищу Числобог, единственная дочь, да такая красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И будто бы скликает Смекал царевичей со всего света белого – жениха достойного станет выбирать. Кто отгадает его загадки – тот станет его зятем. Дозволь мне пуститься в путь за царевной.
     — Отчего же царя Смекала ещё и Числобогом кличут? – спрашивает отец.
     — Оттого, батюшка, что никто на свете лучше его не владеет счётом. Глянет ночью на небо – сразу все звезды пересчитает. Посмотрит на дерево – мигом все листья перечтёт, до единого. Окинет взором вражью рать – тут же узнает, сколько народу.
     — Да, хитёр-мудёр твой Смекал, – со вздохом сказал царь. ; Но и мы не лыком шиты. Завтра же отправляйся в путь.
     Дальние проводы – лишние слезы.
     Долго ли, коротко ли, едет Иван-царевич дремучим лесом. Видит – медведь на дуб дуплистый взобрался, а над дуплом пчелы роятся в тревоге.
     Тут подлетает к царевичу одна пчела и жужжит:
     — Помоги нам, Иван-царевич, спаси от лохматого разбойника. Он не столько меду в дупле съест, сколько наших детушек загубит. Помоги, я тебе ещё пригожусь!
     Натянул Иван-царевич тугой лук и прострелил медведю кончик уха.
     Тот со страху сорвался с дуба и пустился наутёк. А Иван-царевич поехал своим путём. Вот приехал он в стольный град царя Смекала.
     Народу на площади – тьма-тьмущая, царевичи и королевичи со всего свету белого.
     Царь с царицею и дочкой-красавицей сидят на крыльце на раззолоченных тронах.
     — Кто отгадает мою загадку, – говорит царь Смекал, – тому отдам в жены царевну Миловзору и полцарства в придачу. А кто не отгадает, пойдёт ко мне в вечное услужение на конюшню.
     Первым вызвался царевич Ахмат.
     Вторым – царевич Свенельд.
     Третьим вышел Иван-царевич.
     И говорит Числобог:
     — Вот моя загадка. Летит по небу орёл. За ним двенадцать соколов. У иных соколов по тридцать перьев, у иных – на одно больше. В каждом пере две дюжины волосинок, в каждой волосинке на три дюжины больше пушинок. В каждой пушинке столько же пылинок. Что это такое?
     Ахмат-царевич за голову схватился. Свенельд-царевич нос ниже плеч повесил.
     — Нет, – говорят в один голос, – нипочём нам этой мудрости не разгадать.
     Ну что ж – повели обоих в вечное услужение на конюшню.
     Иван-царевич пока молчит, но тоже кручинный стоит.
     Вдруг слышит – пчела над ухом жужжит:
     — Не печалься, царевич. Загадка хоть и мудрёная, а мы, пчелы, все ж мудрёней. Орёл – это год. Соколы – двенадцать месяцев. Перья – сутки, либо тридцать суток в месяце, либо тридцать одни. Волосинки – часы, их двадцать четыре. Минут в часах – пушинок – на три дюжины больше: – шестьдесят. А пылинки – секунды: Их тоже шестьдесят.
     Так и ответствовал Иван-царевич царю Смекалу, по прозванью Числобог, и в тот же день сыграли его свадьбу с красавицей Миловзорой.
     А взамен полцарства попросил царевич, чтобы Смекал отпустил двух незадачливых женихов на все четыре стороны. Потом посадил Миловзору на коня и увёзв родимые края, на Святую Русь.
     Стали они жить-поживать да добра наживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Загадки. Близ большой дороги засевал мужик полянку. Сказка!!
     Близ большой дороги засевал мужик полянку.
     На то время ехал царь, остановился против мужика и сказал:
     — Бог помощь, мужичок!
     — Спасибо, добрый человек! – Мужик ответствует.
     — Много ли получаешь с той полянки пользы? – Спросил царь.
     — Да при хорошем урожае рублей с восемьдесят будет.
     — Куда же эти деньги деваешь?
     — Двадцать рублей в подать взношу, двадцать – долгу плачу, двадцать – взаймы даю да двадцать – за окно кидаю.
     — Растолкуй же, братец, какой ты долг платишь, кому взаймы даёшь и зачем за окно кидаешь?
     — Долг плачу – отца содержу, взаймы даю – сына кормлю, за окно кидаю – дочь питаю.
     — Правда твоя! – Сказал государь, дал ему горсть серебра, объявил себя, что он царь, и заповедал – без его лица никому тех речей не сказывать: – Кто бы ни спрашивал – никому не говори!
     Приехал царь в свою столицу и созвал бояр да генералов.
     — Разгадайте, ; говорит, ; мне загадку. Видел я по дороге мужика – засевал полянку. Спросил у него: – сколько он пользы получает и куда деньги девает? Мужичок мне отвечал: – при урожае восемьдесят рублей получаю. Двадцать – в подать взношу, двадцать – долгу плачу, двадцать – взаймы даю да двадцать – за окно кидаю. Кто из вас разгадает эту загадку, того больших наград, больших почестей удостою.
     Бояре и генералы думали-думали, не могли разгадать. Вот один боярин вздумал и отправился к тому мужику, с которым царь разговаривал.
     Насыпал ему целую груду серебряных рубликов и просит:
     — Объясни-де, растолкуй царскую загадку!
     Мужик позарился на деньги, взял да объявил про все боярину. А боярин воротился к царю и сейчас растолковал его загадку. Царь видит, что мужик не сдержал заповеди, приказал привести его к себе.
     Мужик явился к царю и с самого перва сознался, что это он рассказал боярину.
     — Ну, брат, пеняй на себя, я за такую провинность велю казнить тебя смертию!
     — Ваше величество! Я ничем не виновен, потому боярину рассказал я при вашем царском лице.
     Тут вынул мужик из кармана серебряный рублёвик с царской персоной и показал государю.
     — Правда твоя! – сказал государь. ; Это моя персона.
     Наградил щедро мужика и отпустил домой.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Загадки. Был-жил мужичок, у него был сын. Сказка!!
     Был-жил мужичок, у него был сын. Вот как померла его хозяйка, мужичок вздумал да женился на другой бабе, и прижил с нею ещё двух сыновей.
     И невзлюбила ж мачеха пасынка, ругала его и била, а после пристала к мужу:
     — Отдай-де его в солдаты!
     Нечего с злой бабою спорить, отдал мужик старшего сына в солдаты.
     Прослужил молодец несколько лет и отпросился домой на побывку. Явился к отцу. Мачеха видит, что из него вышел бравый солдат и что все к нему с почтением, озлобилась ещё пуще, сварила лютого зелья, налила в стакан и стала его потчевать.
     Только солдат каким-то манером про то проведал, взял стакан, выплеснул потихоньку зелье за окно и попал нечаянно на пару отцовских коней. В ту же минуту их словно порохом разорвало.
     Отец потужил-потужил и велел сыновьям свезти падаль в овраг. Там налетело шесть Ворон, нажрались падали и тут же все подохли.
     Солдат подобрал Ворон, ощипал перья, изрубил мясо и просит мачеху испечь ему пирогов на дорогу.
     А та и рада:
     — Пусть дурак Вороньё жрёт!
     Скоро пироги поспели. Солдат забрал их в сумку, распрощался с родичами и поехал в дремучий лес, где проживали разбойники.
     Приехал в разбойничий притон, когда из хозяев никого дома не случилося: – только одна старуха оставалась. Вошёл в хоромы, разложил на столе пироги, а сам на полати влез.
     Вдруг загикали, захлопали, прикатили на двор разбойники – всех их двенадцать было.
     Говорит атаману старуха:
     — Приехал без вас какой-то человек, вот и пироги его, а сам на полатях спит!
     — Ну что ж! Подавай вина. Вот мы выпьем да его пирогами закусим, а с ним ещё успеем разделаться.
     Выпили водки, закусили пирогами – и с той закуски все двенадцать на тот свет отправились.
     Солдат слез с полатей, забрал все разбойничье добро – серебро и золото, и воротился в полк.
     В то время прислал к православному царю басурманский король лист и требует, чтобы заганул ему белый царь загадку:
     — Если я не отгадаю – руби с меня голову и садись на моё царство, а коли отгадаю – то с тебя голову долой, и все твоё царство пусть мне достанется.
     Прочитал царь этот лист и созвал на совет своих думных людей и генералов. Сколько они ни думали, никто ничего не выдумал.
     Услыхал про то солдат и явился сам к царю:
     — Ваше величество, – говорит, – я пойду к басурманскому королю. Моей загадки ему в жизнь не разгадать!
     Царь отпустил его.
     Приезжает солдат к королю, а он сидит за своими волшебными книгами, и булатный меч перед ним на столе лежит.
     Солдат начал заганывать ему свою загадку, вспомнив, как, как от единого стакана две лошади пали, от двух лошадей шесть Ворон подохли, от шести Ворон двенадцать разбойников померли, и стал задавать загадку:
     — Один двоих, двое шестерых, а шестеро двенадцать!
     Король думал-думал, вертел-вертел свои книжки, так и не смог отгадать.
     Солдат взял булатный меч и отсек ему голову. Все басурманское царство досталось белому царю, который пожаловал солдата полковничьим чином и наградил большим имением.
     И был в те поры у нового полковника большой пир, на том пиру и я был, мёд-вино пил, по усу текло, в рот не попало. Кому подносили ковшом, а мне решетом.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Загадки. В некотором царстве, в некотором государстве. Сказка!!
     В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик. У него был сын.
     Ездили они по сёлам, по городам да торговали помаленьку.
     Раз поехал сын в окольные деревни торг вести.
     Ехал долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, приехал к избушке и попросился ночь ночевать.
     — Милости просим, – отвечала старуха, – только с тем уговором, чтоб ты загадал мне загадку неразгаданную.
     — Хорошо, бабушка!
     Вошёл в избушку. Она его накормила-напоила, в бане выпарила, на постель положила, а сама села возле и велела задавать загадку.
     — Погоди, бабушка. Дай подумаю!
     Пока купец думал, старуха уснула. Он тотчас собрался, и вон из избушки. Старуха услыхала шум, пробудилась – а гостя нет, выбежала на двор и подносит ему стакан с пойлом и говорит:
     — Выпей-ка посошок на дорожку!
     Купец не стал на дорогу пить, вылил пойло в кувшин, и съехал со двора.
     Ехал-ехал, и застигла его в поле тёмная ночь. Остановился ночевать где бог привёл – под открытым небом.
     Стал он думать да гадать, что такое поднесла ему старуха, взял кувшин, налил себе на ладонь, с той ладони помазал плеть, а той плетью ударил коня. Только ударил – коня вмиг разорвало!
     Поутру налетело на падаль тридцать Воронов. Наклевались-наелись, да тут же и переколели все.
     Купец посбирал мёртвых Воронов и развесил по деревьям.
     В то самое время ехал мимо караван с товарами. Увидали приказчики птиц на деревьях, взяли их – поснимали, изжарили и съели: – только съели – так мёртвые и попадали!
     Купец захватил караван и поехал домой.
     Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли – заехал опять к той же старухе ночь ночевать.
     Она его накормила-напоила, в бане выпарила, на постель положила и велит задавать загадку.
     — Хорошо, бабушка, скажу тебе загадку. Только уговор лучше денег: – коли отгадаешь – возьми у меня весь караван с товарами, а коли не отгадаешь – заплати мне столько деньгами, сколько стоит караван с товарами.
     Старуха согласилась.
     — Ну, вот тебе загадка: – из стакана в кувшин, из кувшина на ладонь, с ладони на плётку, с плётки на коня, из коня в тридцать Воронов, из Воронов в тридцать молодцев.
     Старуха маялась-маялась, так и не отгадала. Делать нечего, пришлось платить денежки.
     А купец воротился домой и с деньгами, и с товарами и стал себе жить-поживать, добра наживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Загадки. Лесная Архангельск. Загадка. Сказка!!
     Жил-был покойной мужичок, ходил он в кабачок и посещал бардачок.
     Женился он на двадцать первом году и заехал жёнке жить.
     И шла за сыном беду, за что назвали его Иван Голой, двор полой, скота не было, и запирать некого.
     Ехал мимо этой деревни барин, у Ивана Голого выпросился ночевать. Иван Голой говорит:
     — Я бы рад пустить, да у меня жена родила.
     — Дак ты возьми меня кумом.
     Иван согласился. Барин одержал хресника и уехал. Через несколько лет проезжает он мимо этой деревню и спрашивает у ребят:
     — Нет ли у этого Ивана Голого сына?
     Выходит мальчик:
     — А я.
     — А где твой отец?
     — А уехал сеять хлопок.
     — А мать ваша где?
     — А делает одного из двух.
     Крёсной не стал больше нечего спрашивать. Приезжает в гости к ним, а мать сидит шьёт.
     — Экой хресник, меня обманул, сказал: – Делает одного из двух, говорит.
     А она и отвечает:
     — Да, вот мой кафтанишко, да мужней балахонишко, сыну из их сюртук шью.
     — А где ваш муж?
     — А уехал репы сеять.
     — А хресник сказал: уехал сеять хлопок.
     — Да он сказал правду: когда репа вырастет, ребята станут воровать, а он станет хлопотать, как бы не украли.
     Крёсному хресник понравился, он и стал просить:
     — Дайте мне-ка его, я вам денег дам.
     Они отдали. Крёстной привёз хресника.
     Хресник стал большой, вдруг царь клич кличет:
     — Кто загадку загадает, а царская дочь не разгадает, за того царь дочь замуж отдаст.
     Вот Ивана Голого сын пошёл загадывать загадку. Взял с собой два яичка, приворотил на бойню ; там корову бьют, а в брюхе у ней телёнок. На куфне его сварил и съел.
     Приходит к царевне. Царевна спрашивает:
     — Зачем пришёл?
     — Пришёл загадку загадывать, да вас замуж брать.
     — Ну, говори.
     — А вот: заряжено, а на свет не спорожено, я был смел, взял изжарил, да и съел.
     Царевна этой загадки не могла разгадать. Она показала ему груди и спрашивает:
     — Которая отцова, которая материна?
     А он вынул из кармана два яйца и спрашивает:
     — Которое яйцо старой курицы, которой молодой?
     Она тоже не знает. Она опять спрашивает:
     — А что это: я на войне не была, а ранена?
     И сорочку присняла. А он и отвечает:
     — Да, у меня невелико ружье, да так в цель бьёт, что не разу мимо не пролетит.
     Взял, да и стрелил. Тогда она взяла его за руку и повела к отцу:
     — Вот, батюшка, мой суженый.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Загадки. Новелла. Пермь. Загадка.
     Один барин был. У него был лакей Алёшка.
     Раз барин был на ярманке и там заслушал, что какая-то девка выходит замуж. Она говорит:
     — Если мне три загадки заганут, а я не отгану, так я за него замуж пойду!
     Приходит барин домой и кричит:
     — Алёшка! Вот тебе три рубля. Ты ступай, купи мне лошадь!
     Тот получил деньги, спускается вниз с крыльца и говорит:
     — Барин, что-то у нас совсем денег мало!
     Побежал Алёшка. Бегал, бегал, лошадей нет. Раз ведут лошадь пропащую без малого. Купил её за трёшницу. Его спрашивают:
     — На что вы этаких покупаете?
     А Алёшка отвечает:
     — Собак кормить!
     Он домой приходит и кричит барина, чтобы вышел. Барин выходит и говорит:
     — Ну, вот лошадка так лошадка! Такую и надо! Ставь Алёшка в конюшню и корми, больше ни чё не надо!
     На второй день барин кричит:
     — Алёшка! Иди-ка сюда!
     Алёшка пришёл и спрашивает:
     — Что, барин угодно?
     — Вот тебе три рубля! Ступай, купи мне самого лучшего драпу на сюртук и на жилет, и на брюки!
     Алёшка приходит в один магазин и смеётся:
     — Чего-то, слышь, барин с ума сходит! Чего же я на три рубля куплю драпу?
     Торговый говорит:
     — На эти деньги и рогожи не купишь!
     Алёшка и говорит:
     — Верно! Надо идти рогож купить!
     Купил Алёшка рогож, завернул в салфетку и несёт барину. Принёс барину, кладёт. Барин посмотрел и говорит:
     — Ну, вот драп так драп! Лучше этого мне и не надо! ; Теперь найди мне портного! Был бы чтобы хороший, чтоб материю не извёл!
     Алёшка пошёл, портного хорошего привёл. Сшили, принесли. Он за работу тоже три рубля заплатил.
     Через неделю лошадь немножко отдохнула.
     Одевает барин своё рогоженное платье, садится на лошадь, отправляется и говорит:
     — А ты, Алёшка, айда за мной!
     Поехали. Пристигла ночь. Они остановились у озера ночевать. Барин утром встаёт, пошёл умываться. Умылся пеной, не водой, а утёрся этой лошади хвостом.
     Вот и говорит барин:
     — Смотри-ка, Алёшка, что я сделал! Ты за это получишь деньги!
     — За что, барин?
     — Я, слышь, умылся не водой и не росой, а утёрся полотенцем не тканым и не браным. Вот это первая загадка! Пущай она попробует!
     Поехали вперёд. Видят, как корова в хлебе ходит.
     — Алёшка, слышь-ка, сорви хлеба и добром выгони корову, тихонько! Теперь смотри, Алёшка, не забудь: – ты из добра и добром и выгнал! Это будет у нас вторая загадка!
     Опять отправились они вперёд. Видят, как змея через дорогу ползёт.
     — Алёшка! – Кричит барин. -- На-ка саблю, пересеки её напополам!
     Алёшка взял саблю, пересёк змею напополам. Говорит ему барин:
     — Вот, Алёшка, третья загадка: – Зело зелом убил! Пущай она попробует отгадает!
     Приезжают в тот город. Приехали. Встали в очередь, ещё очень до него человек с сотню есть. Их так много набилось, все загадывают ей заганывают. У всех отганывала. Вот подошла очередь барина. Девица, он и говорит:
     — Ты слышь что, рогожный барин? Загадывай! – А он в рогоже был.
     Начинает барин:
     — Я у озера ночевал. Умылся утром не водою и не росою, утёрся полотенцем не тканым и не браным.
     Она бегала, бегала, книжки свои смотрела, у всех спрашивала, отгадать не могла. Барин говорит:
     — Алёшка, скажи ей отгадку. Только тихо.
     Вот Алёшка объясняет девице тихонько отгадку. Бежит она и говорит:
     — Отгадала! Вот так и так!
     Кричит барин:
     — Нет, слышь-ка ты каналья! Это Алёшка тебе рассказал, сто рублей получил с тебя!
     Говорит девица:
     — Вторую загадывай, рогожный барин!
     Барин загадывает:
     — Из добра добром и выгнал. Что это?
     Бегала девица, бегала, отгадать тоже не могла.
     Алёшка ей сказал тихо. Деньги опять взял. Говорит девица:
     — Третью загадку говори, рогожный барин!
     Говорит барин:
     — Зело зелом убил.
     Она давай отгадывать по книгам, а Алёшка отгадку ей сказал и деньги взял. Она вышла, говорит:
     — Теперь все отгадала!
     — Нет, – Говорит барин. – Если бы Алёшка не сказал, триста рублей не нажил, так тебе бы сроду не отгадать!
     В силу необходимости вышла девица за него замуж.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Загадки. Царевич и Найдёныш. Новелла. Загадка. Пермь. Сказка!!
     Был-жил царь. Был он слепой.
     А жена у него пригуливала. Гулеваны прямо лезут друг за другом по лесенке к царице. Министер царский и думает:
     — Кабы он зрячий был, сейчас бы ссадил его, с ружьём.
     А у царице во чреве ребёнок уже был. Он и говорит:
     — ****ь по ****и каблук кроет!
     Царица рассердилась и ругается:
     — Как рожу его, так потреблю этого ребёнка!
     Как родила, так и говорит:
     — Лакей, изжарить этого ребёнка!
     Лакей понёс его. Спрашивает ребёнок:
     — Куда ты меня понёс?
     — Жарить. – Отвечает лакей.
     Говорит тогда ребёнок:
     — Возьми щенка, зажарь. Принесёшь, спотыкнись, собака подхватит. А меня к кузнецу в солому зарой!
     Зарыл лакей его в солому, щенка изжарил. Несёт и спотыкнулся. Собака схватила мясо. А царица и говорит:
     — Ай, собаке собачья и смерть!
     Кузнец стал рыть солому, чуть не запорол ребёнка. Увидал его и говорит:
     — Бог найдёныша мне дал!
     Взял его кузнец, начал его растить. Ребёнок растёт не по годам, а по часам. Начал он играть с товарищами. Стали играть в цари. Кузнецов сын говорит товарищам:
     — Кричите: – воротись, река, назад! У кого воротится, тот царь будет!
     Те кричат, кричат, а ничего. Он скричал, и река воротилась.
     Стали играть другой раз.
     — Кричите, -- говорит царевич, – приклонись к сырой земле, лес!
     Те кричат, кричат, а ничего нет. Он скричал, и лес приклонился. Он снова говорит:
     — Ну, во второй раз я царь!
     Стали играть третий раз. Говорит ребятишкам царевич:
     — Кричите: – утишись в лесе тварь.
     — Ну, ребята, я царь! Которого удушу, так суду нет! – говорит.
     Так они и расписались в том. Начали играть. Наладили коней. Один коня украл, потом другого. Царевич его и повесил. Дошло это дело до царя. Царь говорит кузнецу:
     — Ты, – говорит царь, – теперя дай-ка мне своего сына в чистое поле погулять!
     Взял царь сына кузнеца, поехал. Только кузнец дал царю сначала своего сына, не найдёныша. Поехали они по лесу. Сын кузнеца и говорит:
     — Устроить бы на этом поле кабан для углей в кузню!
     Царь и догадался, что не этот его сын, говорит:
     — Давай, кузнец, другого сына!
     Поехали с этим. Едут полем. Говорит царевич:
     — Эх, кабы на этом поле с царём повоевать!
     Тут узнал царь, что это царский сын. Начинает царь отбивать у кузнеца сына. Даёт царь кузнецу быка и приказывает:
     — Если в такое-то время бык у тебя не отелится, я у тебя сына отберу!
     Привели быка слуги, говорят:
     — На тебе, кузнец, быка!
     А сын всё воюет с мальчиками. Пришёл он домой, спрашивает:
     — Что ты, тятенька, печалишься?
     — Так и так, -- говорит кузнец, -- царь тебя хочет отбить!
     Усмехнулся царевич и говорит:
     — Давай, коли быка! Приедут царские посланники, ты сними штаны и притворись, что родить собираешься!
     Приходят лакеи, смотрят, что кузнец без штанов бегает, спрашивают:
     — Что это ты маешься?
     Отвечает им кузнец:
     — Не могу никак разрожаться.
     Засмеялись тут слуги:
     — Что ты говоришь? Где видано, чтобы мужик сына родил?
     Говорит кузнец:
     — А где вы взяли, чтобы бык телился?
     Те губу загнули, ушли. Объяснили царю. Задумался царь и говорит:
     — А это не его умысел, это сына моего умысел! Ладно, везите, – говорит царь, – везите ему варёных яиц, чтобы в такое-то время курица цыплят насидела!
     А яйца печёные. Приносят слуги яйца, говорят:
     — Не насидит курица твоя, отберём у тебя сына!
     Сын узнал и говорит:
     — Давай есть яйца!
     Съели. Учит царевич:
     — Придут царские лакеи, ты сиди, пшеницу вари! Спросят когда, на что ты их варишь, ты тогда отвечай, что сеять их будешь. Они скажут, что это нигде не слыхано, чтобы варёную пшеницу сеяли, то ты отвечай: - а вы где взяли, что печёные яйца курицы насиживают?
     Так и сделал отец. Лакеи ушли ни с чем.
     Вот в третий раз приходят и говорит:
     — Царь велит, чтобы ты, кузнец, приехал к нему не наг, не одет. И ехал чтобы не дорогой, не стороной. Вёл чтобы друга и недруга. Нёс гостинец и негостинец, и чтобы остановился у царя не на дворе и не на улице.
     И тут царевич научил своего отца-кузнеца. Кузнец взял с собой жену, взял собаку. Сын козла поймал, на козла отца посадил, бреднем его накрыл. Направил его по колеснице.
     Приезжает к царскому двору.
     Через подворотню переступил козел, остановился. Остановился не на улице, не на дворе.
     Привёз царю тетерю, отпустил его, она и улетела. Гостинец и негостинец.
     Собаке дал раз, хозяйке – два. Хозяйка убежала. Гаркал, гаркал, хозяйка не пришла (недруг).
     Так сын и остался у кузнеца. Задумал он жениться. Высватал жёнку.
     Та пожила, да убежала. Пошёл её разыскивать. Взял войско, мальчишек полки, с собой. Нашёл её у короля. Короля дома не было.
     Жена спрашивает:
     — Зачем сюда пришёл?
     Объяснил.
     — Садись в сундук пока, до моего короля!
     Пришёл король. Гулеванка его села на сундук и говорит:
     — Я на короле сижу, на короля гляжу!
     Подсмеивается.
     — Что ты смеёшься? – Спросил король.
     — А что бы было, если бы я старого мужа теперь привела сюда?
     — Голову бы снёс ему!
     Она и выпустила. Король хочет его убить. Царский сын говорит:
     — Не казни меня в дому, а при городе!
     Запряг король коня в ходок, посадил его на козлы, а сам сел в задок с женой.
     Он едет, да и говорит:
     — Ах, передние колёса лошадь везёт, а задние чёрт несёт!
     Ему забедно, что жена его сидит с гулеваном.
     Приехали в город. Взял король повесил релец, чтобы вешать царевича. Просит короля царевич:
     — Дай мне перед концом поиграть в рожок.
     Король позволил. Заиграл царской сын, у него сила-войско зашумела, идёт к нему.
     — Что это у тебя? – Спрашивает король.
     — Это у моего отца голубей много, летают. Дай мне ещё последний раз игорнуть.
     Жена и говорит:
     — Не давай, обманет.
     Смеётся король:
     — Что обмануть-то? Сейчас в петлю! Он в нашей воле!
     Заиграл царевич, сила его ещё пуще зашумела.
     — Что это? – Вспорыхнулся король.
     Отвечает царевич:
     — Это голуби ближе летят.
     Ещё раз попросил игорнуть. Заиграл, а тем временем у короля силу всю побили. Говорит царский сын:
     — Мои-то голуби всю твою пшеницу склевали!
     Тут и сила подошла. Приказывает ей царевич:
     — Давайте короля самого в петлю, а жену его на другую лышную петлю.
     Так и задавил царевич обоих. А сам стал королём вместо него.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Загони тепла. Матершина. Сказка!!
     Жил-был мужик. У него было три сына: – два умных, а третий дурак.
     Стал мужик их спрашивать:
     — Дети мои любезные! Чем вы меня под старость будете кормить?
     Старшие братья сказали:
     — Работою.
     А дурак по-дурацки и отвечал:
     — Чем тебя больше кормить, как не кукуем!
     На другой день старшой сын взял косу и пошёл косить сено. Идёт дорогою, попадается ему навстречу поп.
     — Куда идёшь? – спрашивает поп.
     — Ищу работы, где бы сена косить.
     — Поди ко мне, только с уговором: – я дам тебе сто рублей, если моя дочь не пересикнет того, что ты накосишь за день. А коли она пересикнет – не заплачу тебе ни копейки.
     — Где ей пересикнуть! – думает парень и согласился.
     Поп привёл его на полосу:
     — Вот здесь коси, работник!
     Парень сейчас же начал косить и к вечеру накосил такую кучу, что страшно посмотреть.
     Но поповна пришла и пересикнула. Пошёл он домой, как не солоно хлебал!
     С средним братом случилось то же самое.
     Наконец, пошёл и дурак.
     — Дай-ко, я пойду, поищу по своему курукую работы. – Говорит он
     Взял косу и идёт. Попадается ему навстречу тот же самой поп и зазвал его к себе работать с таким же уговором.
     Начал дурак косить. Прошёл одну линию, скинул портки и стал раком.
     Тут пришла старшая попова дочь и спрашивает:
     — Работник, что же ты не косишь?
     Работник отвечает:
     — Подожди, дай мне тепла в задницу загнать, чтоб зимою не мёрзнуть.
     Поповна старшая, а они все любопытные, то же захотела:
     — Загони, работник, и мне тепла, пожалуйста, а то мы зимой в гости ездим – всегда зябнем.
     Ей работник и предлагает:
     — Становись раком. Заодно загонять!
     Она стала раком, а дурак вздрочил махалку да как хватит ей в пупыську и давай загонять тепло: – до тех пор загонял, что с ней аж пот градом льёт.
     Как его забрало, работник и говорит:
     — Ну, будет с тебя! Хватит на одну зиму!
     Она побежала домой и сказала двум своим сёстрам:
     — Ах, душечки-сестрицы! Как славно мне работник тепла в жопу загонял, с него и с меня даже пот лил!
     И эти туда ж побежали. Дурак и им загнал тепла на зиму. А сена накосил он так, самую малость, только три раза прошёл.
     Вот приходит поп со старшой дочерью и хвастается:
     — Ступай, работник, лучше заранее домой. Моей дочери этого нетрудно пересикнуть!
     Ухмыльнулся работник:
     — А вот посмотрим!
     Поп велел своей дочке сикать: – она подняла подол, как сикнет, да прямо себе за чулки.
     — Вот видишь, – сказал дурак, – а тоже хвастаешь!
     Поп в досаде послал за меньшими дочерьми.
     — Коли и эти не пересикнут, – говорит поп, – то я даю тебе с кажной по сто рублей!
     — Хорошо. – Соглашается работник.
     Но и середняя и меньшая поповны только себя обоссали.
     Дурак сорвал с попа триста рублей, пришёл к отцу и говорит:
     — Вот вам курукуева работа! Посмотрите, сколько денег!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Зайкина избушка. Сказка!!
     Жили-были в лесу лисичка и зайка.
     Жили они неподалёку друг от друга. Пришла осень. Холодно стало в лесу. Решили они избушки на зиму построить.
     Лисичка построила себе избушку из сыпучего снежка, а зайчик – из сыпучего песка. Перезимовали они в новых избушках.
     Настала весна, пригрело солнце. Лисички-на избушка растаяла, а зайкина стоит, как стояла.
     Пришла лисица в зайкину избушку, выгнала зайку, а сама в его избушке осталась.
     Пошёл зайка со своего двора, сел под берёзкою и плачет.
     Идёт волк. Видит – зайка плачет.
     — Чего ты, зайка, плачешь? – Спрашивает волк.
     — Как же мне, зайке, не плакать? Жили мы с лисичкой близко друг возле друга. Построили мы себе избы: – я – из сыпучего песка, а она – из сыпучего снежка.
     Настала весна. Её избушка растаяла, а моя стоит, как стояла. Пришла лисичка, выгнала меня из моей избушки и сама в ней жить осталась. Вот я и сижу да плачу.
     — Не плачь, зайка. Пойдём, я тебе помогу, выгоню лисичку из твоей избы.
     Пошли они. Пришли. Волк стал на пороге зайкиной избушки и кричит на лисичку:
     — Ты зачем залезла в чужую избу? Слезай, лиса, с печи, а то сброшу, побью тебе плечи.
     Не испугалась лисичка, отвечает волку:
     — Ой, волк, берегись: – мой хвост что прут, – как дам, так и смерть тебе тут.
     Испугался волк да наутёк. И зайку покинул.
     Сел опять зайка под берёзкой и горько плачет. Идёт по лесу медведь. Видит – зайчик сидит под берёзкой и плачет.
     — Чего, зайка, плачешь? – Спрашивает медведь.
     — Как же мне, зайке, не плакать? Жили мы с лисичкой близко друг возле друга. Построили мы себе избы: – я – из сыпучего песка, а она – из сыпучего снежка. Настала весна. Её избушка растаяла, а моя стоит, как стояла. Пришла лисичка, выгнала меня из моей избушки и сама там жить осталась. Так вот я сижу и плачу.
     — Не плачь, зайка. Пойдём, я тебе помогу, выгоню лисичку из твоей избы.
     Пошли они. Пришли. Медведь стал на пороге зайкиной избушки и кричит на лисичку:
     — Зачем отняла у зайки избу? Слезай, лиса, с печи, а то сброшу, побью тебе плечи.
     Не испугалась лисичка, отвечает медведю:
     — Ох, медведь, берегись: – мой хвост что прут, ; как дам, так и смерть тебе тут.
     Испугался медведь да наутёк и зайку одного покинул.
     Опять пошёл зайка со своего двора, сел под берёзкою и горько плачет.
     Вдруг видит – идёт по лесу петух. Увидел зайчика, подошёл и спрашивает:
     — Чего, зайка, плачешь?
     — Да как же мне, зайке, не плакать? Жили мы с лисичкой близко друг возле друга. Построили мы себе избы: – я – из сыпучего песка, а она – из сыпучего снежка. Настала весна. Её избушка растаяла, а моя стоит, как стояла. Пришла лисичка, выгнала меня из моей избушки и сама там жить осталась. Вот я сижу да плачу.
     — Не плачь, зайка, я выгоню лису из твоей избушки.
     — Ой, петенька, ; плачет зайка, ; где тебе её выгнать? Волк гнал – не выгнал. Медведь гнал – не выгнал.
     — А вот я выгоню. Пойдём, ; говорит петух.
     Пошли. Вошёл петух в избушку, стал на пороге, кукарекнул, а потом как закричит:
    
     Я – петух-чебетух,
     Я – певун-лопотун,
     На коротких ногах,
     На высоких пятах.
     На плече косу несу,
     Лисе голову снесу.
     А лисичка лежит и говорит:
     — Ой, петух, берегись: – мой хвост что прут, ; как дам, так и смерть тебе тут.
     Прыгнул петушок с порога в избу и опять кричит:
    
     Я – петух-чебетух,
     Я – певун-лопотун,
     На коротких ногах,
     На высоких пятах.
     На плече косу несу,
     Лисе голову снесу.
     И тут прыг на печь к лисе. Клюнул лису в спину. Как подскочит лисица да как побежит вон из зайкиной избушки, а зайка и двери захлопнул за нею.
     И остался он жить в своей избушке вместе с петушком.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Зайцы и лягушки. Сказка.
     Сошлись раз зайцы и стали плакаться на свою жизнь:
     — И от людей, и от собак, и от орлов, и от прочих зверей погибаем. Уж лучше раз умереть, чем в страхе жить и мучиться, давайте утопимся!
     И поскакали зайцы на озеро топиться.
     Лягушки услыхали зайцев и забултыхали в воду.
     Один заяц и говорит:
     — Стойте, ребята! Подождём топиться: – вот лягушачье житье, видно, ещё хуже нашего: – они и нас боятся!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заклинание. Коровья смерть. Сказка!!
    
     Смерть ты, Коровья Смерть!
     Выходи из нашего села,
     Из закутья, из двора!
     Мы тебя огнём сожжём,
     Кочергой загребём,
     Помелом заметём,
     И пеплом забьём!
     Не ходи в наше село,
     Чур наших коровушек,
     Чур наших бурёнушек!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заклятия. Сказка!!
     Один пригожий юноша презрел любовь ведьмы – и вскоре его постигло жестокое мщение.
     Раз поехал он за дровами, остановился в лесу, взялся за топор и только что замахнулся на дерево, как руки его превратились в волчьи лапы, а затем и весь он покрылся мохнатою шкурою
     Несчастный бросился к своим волам, но те в испуге шарахнулись в сторону. Хотел было остановить их своим голосом, но вместо людской речи раздался протяжный дикий вой.
     А другая ведьма оборотила волком своего соседа, который впоследствии, когда освободился от заклятия, рассказывал, что, будучи оборотнем, он подружился с настоящим волком, ходил с ним на добычу, и хотя чувствовал себя человеком, не мог выражать своих мыслей словами, а выл по-волчьи.
     Вообще узнать волка-оборотня легко по ногам: – они имеют колени, согнутые вперёд, как у человека.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заклятый царевич. Сказка!!
     Жил-был купец, у него было три дочери.
     Пришлось ему ехать в чужие земли за товарами, спрашивает он у дочерей:
     — Что вам привезти из-за моря?
     Старшая просит - обновку, середняя-то ж, а младшая взяла лист бумаги, нарисовала цветок и говорит:
     — Мне, батюшка, привези вот этакий цветок.
     Долго разъезжал купец по разным государствам, а такого цветка нигде не видал.
     Стал домой ворочаться и усмотрел на пути славный высокий дворец с теремами, башнями, с садом.
     Зашёл погулять в саду: – что тут всяких деревьев, что всяких цветов! Один цветок другого прекраснее!
     Смотрит, а вот и точно такой растёт, какой ему дочь нарисовала.
     — Дай, ; думает он, ; сорву да повезу любимой дочери. Кажись, никого нет, никто не увидит!
     Нагнулся и сорвал, и только сделал это - как в ту ж минуту поднялся буйный ветер, загремел гром и явилось перед ним страшное чудище - безобразный крылатый змей с тремя головами.
     — Как ты смел в моем саду хозяйничать? ; закричал змей на купца. ; Зачем цветок сорвал?
     Купец испугался, пал на колени и стал просить прощения.
     — Хорошо, ; говорит змей, ; пожалуй, я тебя прощу, только с тем условием: – кто тебя первый по приезде домой встретит, того мне на весь век отдай. А если обманешь, то не забудь, что от меня нигде не спрячешься. Везде тебя найду!
     Купец согласился. Подъезжает к своему дворцу, а меньшая дочь усмотрела его в окошечко и выбежала навстречу.
     Купец и голову повесил. Смотрит на свою любимую дочь и горькими слезами плачет.
     — Что с тобой? О чём плачешь, батюшка?
     Он отдал ей цветок и рассказал, что с ним случилося.
     — Не печалься, батюшка! ; говорит меньшая дочь. ; Бог даст, мне и там хорошо будет! Вези меня к змею.
     Отец отвёз её, оставил во дворце, попрощался и уехал домой.
     Вот красная девица, дочь купеческая, ходит по разным комнатам - везде золото да бархат, а никого не видать, ни единой души человеческой!
     А время идёт да идёт. Проголодалась красавица и думает:
     — Ах, как бы я теперь покушала!
     Не успела подумать, а уж перед нею стол стоит, а на столе и кушанья, и напитки, и сласти. Разве только птичьего молока нет! Села она за стол - напилась, наелась. Встала - и все исчезло! Вот и смерклось. Купеческая дочь вошла в спальню, хочет спать ложиться.
     Вдруг зашумел буйный ветер, и явился перед нею трёхглавый змей.
     — Здравствуй, красная девица! Постели-ка мне постель возле этой двери.
     Красная девица постлала ему постель возле двери, а сама легла на кроватке.
     Проснулась поутру, опять во всем доме не видать ни души. Одно хорошо: – чего бы ни пожелала она - все тотчас и явится!
     Вечером прилетает змей и приказывает:
     — Теперь, красная девица, постели мне постель рядом с твоею кроваткою.
     Она постлала ему рядом с своею кроваткою.
     Ночь прошла, девица проснулась - опять во дворце ни души!
     В третий раз прилетает змей вечером и говорит:
     — Ну, красная девица, теперь я с тобой на одной кровати лягу.
     Страшно было купеческой дочери спать на одной постели с таким безобразным чудищем, а делать нечего - скрепила своё сердце, легла с ним.
     Наутро говорит ей змей:
     — Если скучно тебе, красная девица, поезжай к отцу, к сёстрам, побудь с ними день, а к вечеру назад приезжай, да смотри - не опоздай: – если хоть минуту опоздаешь - я с горя помру!
     — Нет, не опоздаю! ; Говорит купеческая дочь.
     Вышла на крыльцо, а уж коляска давно готова. Села и в ту ж минуту очутилась на батюшкином дворе.
     Отец увидал, обнимает, целует её, расспрашивает:
     — Как тебя бог милует, дочка моя любимая? Хорошо ли тебе?
     — Хорошо, батюшка!
     Стала рассказывать, какое во дворце богатство, как её змей любит, как все, что только она задумает, тотчас исполняется.
     Сестры слушают и не знают, что делать от зависти.
     День на исходе. Красная девица назад собирается, с отцом, с сёстрами прощается:
     — Так и так, ; говорит, ; домой пора! Велено к сроку быть.
     Завистливые сестры натёрли себе глаза луком и будто плачут:
     — Не уезжай, сестрица! Останься до завтрева.
     Жалко ей стало сестёр, осталась до другого дня.
     Поутру простилась со всеми и уехала во дворец. Приезжает - во дворце пусто по-прежнему. Пошла в сад, смотрит, а змей мёртвый в пруде лежит: – с горя в воду бросился.
     — Ах, боже мой, что я сделала! ; Вскрикнула красная девица и залилась слезами.
     Прибежала к пруду, вытащила змея из воды, обняла одну голову и поцеловала крепко-крепко - змей встрепенулся и вмиг обратился в доброго молодца.
     — Спасибо тебе, красная девица! ; Говорит ей молодец. ; Ты меня избавила от великого несчастия. Я не змей, а заклятый царевич!
     И тут же обратился он в прекрасного молодца.
     Тотчас поехали они к купцу, перевенчались и стали жить-поживать да добра наживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заколдованная королевна. В некоем королевстве служил у короля солдат. Сказка!!
     В некоем королевстве служил у короля солдат в конной гвардии, прослужил двадцать пять лет верою и правдою. За его верную службу приказал король отпустить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на которой в полку ездил, с седлом и со всею сбруёю.
     Простился солдат с своими товарищами и поехал на родину. День едет, и другой, и третий.
     Вот и вся неделя прошла, и другая, и третья - не хватает у солдата денег, нечем кормить ни себя, ни лошадь, а до дому далеко - далеко!
     Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется. Стал по сторонам глазеть и увидел в стороне большой замок и думает:
     — Ну-ка, не заехать ли туда. Авось хоть на время в службу возьмут - что-нибудь да заработаю.
     Поворотил к замку, въехал на двор, лошадь на конюшню поставил и задал ей корму, а сам в палаты пошёл.
     В палатах стол накрыт, на столе еда, чего только душа хочет! Солдат наелся, напился. Думает:
     — Теперь и соснуть можно!
     Вдруг входит медведица:
     — Не бойся меня, добрый молодец, ты на добро сюда попал: – я не лютая медведица, а красная девица - заколдованная королевна. Если ты устоишь да переночуешь здесь три ночи, то колдовство рушится - я сделаюсь по - прежнему королевною и выйду за тебя замуж.
     Солдат согласился. Медведица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смотрел, а чем дальше - тем сильнее.
     На третьи сутки до того дошло, что решился солдат бросить всё и бежать из замка. Только как ни бился, как ни старался, да так не нашёл выхода.
     Нечего делать, поневоле пришлось оставаться. Переночевал и третью ночь. Поутру является к нему королевна красоты неописанной, благодарит его за услугу и велит к венцу снаряжаться.
     Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить.
     Через сколько-то времени вздумал солдат об своей родной стороне, захотел туда побывать. Королевна стала его отговаривать:
     — Оставайся, друг, не езди. Чего тебе здесь не хватает?
     Но, нет, не могла отговорить.
     Прощается она с мужем, даёт ему мешочек. Он сполна семечком насыпан, и говорит:
     — По какой дороге поедешь, по обеим сторонам кидай это семя: – где оно упадёт, там в ту же минуту деревья повырастут. На деревьях станут дорогие плоды красоваться, разные птицы песни петь, а заморские коты сказки сказывать.
     Сел добрый молодец на своего заслуженного коня и поехал в дорогу. Где ни едет, по обеим сторонам семя бросает, и следом за ним леса подымаются, так и ползут из сырой земли!
     Едет день, другой, третий и увидал: – в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котёл висит. Хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит.
     — Экое диво! ; Подумал солдат. ; Огня не видать, а варево в котле так и бьёт ключом. Дай поближе взгляну.
     Своротил коня в сторону, подъезжает к купцам:
     — Здравствуйте, господа честные!
     А того и невдомёк, что это не купцы, а все черти.
     — Хороша ваша штука: – котёл без огня кипит! Да у меня лучше есть.
     Вынул из мешка одно зёрнышко и бросил наземь, в ту же минуту выросло вековое дерево, на том дереве дорогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают.
     Тотчас узнали его черти.
     — Ах, ; говорят меж собой, ; да ведь это тот самый, что королевну избавил. Давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он полгода спит.
     Принялись его угощать и опоили волшебным зельем.
     Солдат упал на траву и заснул крепким, беспробудным сном, а купцы, караван и котёл вмиг исчезли.
     Вскоре после того вышла королевна в сад погулять. Смотрит, а на всех деревьях стали верхушки сохнуть.
     — Не к добру это, ; думает она. ; Видно, с мужем что худое приключилося! Три месяца прошло, пора бы ему назад вернуться, а его нет как нету!
     Собралась королевна и поехала его разыскивать.
     Едет по той дороге, по какой и солдат путь держал, по обеим сторонам леса растут, и птицы поют, и заморские коты сказки мурлыкают.
     Доезжает до того места, что деревьев не стало больше. Там извивается дорога по чистому полю, и думает:
     — Куда ж он девался? Не сквозь землю же провалился!
     Глядь, стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним её милый друг.
     Подбежала к нему и ну толкать, да будить, ан нет, не просыпается. Принялась щипать его, колоть под бока булавками, колола, колола - он и боли не чувствует, точно мёртвый лежит, не ворохнётся.
     Рассердилась королевна и с сердцов проклятье промолвила:
     — Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!
     Только успела вымолвить, как вдруг засвистали, да зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз королевны.
     Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна - одинёхонька.
     А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятое государство, и бросило на косе промеж двух морей. Упал он на самый узенький клинышек: – направо ли сонный оборотится, налево ли повернётся - тотчас в море свалится, и поминай как звали!
     Полгода проспал добрый молодец, ни пальцем не шевельнул. А как проснулся, сразу вскочил прямо на ноги, смотрит, а тут с обеих сторон волны подымаются, и конца не видать морю широкому. Стоит да в раздумье сам себя спрашивает:
     — Каким чудом я сюда попал? Кто меня затащил?
     Пошёл по косе и вышел на остров. На том острове - гора высокая да крутая, верхушкою до облаков хватает, а на горе лежит большой камень.
     Подходит к этой горе и видит, что три чёрта дерутся, клочья так и летят. Кричит он им:
     — Стойте, окаянные! За что вы дерётесь?
     Говорят черти:
     — Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи. Ковёр-самолёт, сапоги-скороходы да шапка - невидимка, так мы поделить не можем.
     Предлагает им солдат:
     — Эх вы! Из таких пустяков бой затеяли. Хотите, я вас разделю? Все будете довольны, никого не обижу.
     — А ну, земляк, раздели, пожалуйста!
     — Ладно, бегите скорей по сосновым лесам, наберите смолы по сто пудов и несите сюда.
     Черти бросились по сосновым лесам, набрали смолы триста пудов и принесли к солдату.
     — Теперь притащите из пекла самый большой котёл.
     Черти приволокли большущий котёл, бочек сорок войдёт! И поклали в него всю смолу.
     Солдат развёл огонь и, как только смола растаяла, приказал чертям тащить котёл на гору и поливать её сверху донизу.
     Черти мигом и это исполнили.
     — Ну-ка, ; говорит солдат, ; пихните теперь вон тот камень. Пусть он с горы катится, а вы трое за, ним вдогонку приударьте. Кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трёх диковинок. Кто второй догонит, тот из двух остальных бери, какая покажется. А затем последняя диковинка пусть достанется третьему.
     Черти пихнули камень, и покатился он с горы шибко-шибко. Бросились все трое вдогонку.
     Вот один чёрт нагнал, ухватился за камень, дак камень тотчас повернулся, подворотил его под себя и вогнал в смолу.
     Нагнал другой черт, а потом и третий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-накрепко к смоле.
     Солдат взял под мышку сапоги-скороходы да шапку - невидимку, сел на ковёр-самолёт и полетел искать своё царство.
     Долго ли, коротко ли, прилетает к избушке. Входит, а в избушке сидит баба-яга-костяная нога, старая, беззубая.
     — Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну?
     — Не знаю, голубчик! Видом её не видала, слыхом про неё не слыхала. Ступай ты за столько-то морей, за столько-то земель - там живёт моя средняя сестра, она знает больше моего. Может, она тебе скажет.
     Солдат сел на ковёр-самолёт и полетел. Долго пришлось ему по белу свету странствовать.
     Захочется ли ему есть - пить, сейчас наденет на себя шапку - невидимку, спустится в какой-нибудь город, зайдёт в лавки, наберёт - чего только душа пожелает, на ковёр и летит дальше.
     Прилетает к другой избушке, входит - там сидит баба-яга-костяная нога, старая, беззубая.
     — Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где найти мне прекрасную королевну?
     — Нет, голубчик, не знаю! Поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель - там живёт моя старшая сестра. Может, она ведает.
     — Эх ты, старая! Сколько лет на свете живёшь, все зубы повывалились, а доброго ничего не знаешь.
     Сел на ковёр-самолёт и полетел к старшей сестре.
     Долго-долго странствовал, много земель и много морей видел, наконец прилетел на край света.
     Стоит избушка, а дальше никакого ходу нет - одна тьма кромешная, ничего не видать!
     - Ну, ; думает солдат, ; коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!
     Входит в избушку, а там тоже сидит баба-яга-костяная нога, седая, беззубая.
     — Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?
     — Подожди немножко. Вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь проживает.
     Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом. Вдруг со всех сторон поднялись, повеяли ветры буйные, только изба трясётся!
     — Тише, тише! ; Кричит баба-яга.
     И как только собрались ветры, начала их спрашивать:
     — Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?
     — Нет, нигде не видали! ; Отвечают ветры в один голос.
     — Да все ли вы налицо?
     — Все, только южного ветра нет.
     Немного погодя прилетает южный ветер.
     Спрашивает его старуха:
     — Где ты пропадал до сих пор? Еле дождалась тебя!
     — Виноват, бабушка! Я зашёл в новое царство, где живёт прекрасная королевна. Муж у ней без вести пропал, так теперь сватают её разные цари и царевичи, короли и королевичи.
     — А сколь далеко до нового царства?
     — Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись. А я повею, дак в три часа доставлю.
     Солдат начал просить, чтобы южный ветер взял его и донёс в новое царство.
     — Пожалуй, ; говорит южный ветер, ; я тебя донесу, коли дашь мне вволю погулять в твоём царстве три дня и три ночи.
     — Гуляй хоть три недели! – Говорит солдат.
     — Ну хорошо. Вот я отдохну денька два - три, соберусь с силами, да тогда и в путь.
     Отдохнул южный ветер, собрался с силами и говорит солдату:
     — Ну, брат собирайся, сейчас отправимся, да смотри не бойся, цел будешь!
     Вдруг зашумел - засвистел сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна.
     Говорит ему южный ветер:
     — Прощай, добрый молодец! Жалеючи тебя, не хочу гулять в твоём царстве.
     — Что так? – Спрашивает солдат.
     — Потому, если я загуляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется: – всё вверх дном поставлю!
     — Ну прощай! Спасибо тебе! ; Сказал солдат, надел шапку-невидимку и пошёл в белокаменные палаты.
     Вот пока его не было в царстве, в саду все деревья стояли с сухими верхушками, а как он явился, тотчас ожили и начали цвесть.
     Входит он в большую комнату, а там сидят за столом разные цари и царевичи, короли и королевичи, что приехали за прекрасную королевну свататься, сидят да сладкими медами угощаются.
     Какой жених ни нальёт стакан, только к губам поднесёт, а солдат тотчас хвать кулаком по стакану и сразу вышибет.
     Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалася.
     — Верно, ; думает она, ; мой друг воротился!
     Посмотрела в окно, а в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гостям загадку загадывать:
     — Была у меня золотая нитка с золотой иголкой. Я ту иглу потеряла и найти не чаяла, а теперь та игла нашлась. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду.
     Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать никак не могли.
     Говорит королевна:
     — Покажись, мой милый друг!
     Солдат снял с себя шапку-невидимку, взял её за белые руки и стал целовать в уста сахарные.
     — Вот вам и разгадка! ; Сказала прекрасная королевна. ; Золотая нитка - это я, а золотая иголка - это мой верный муж. Куда иголочка - туда и ниточка.
     Пришлось женихам оглобли поворачивать, разъехались они по своим дворам, а королевна стала с своим мужем жить - поживать да добра наживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заколдованная королевна. В некотором царстве, в некотором государстве. Сказка!!
     В некотором царстве, в некотором государстве жил именитый купец. У него был сын Иван.
     Нагрузил купец свои корабли, дом и лавки приказал жене да сыну и отправился в дальний путь.
     Едет он морями месяц, и два, и три, пристаёт в земли чужестранные, закупает товары заморские, а свои по хорошей цене продаёт.
     Тем временем над Иваном купеческим сыном стряслась беда немалая. Озлобились на него все купцы и мещане:
     — Зачем-де он такой счастливый? Весь торг у нас отбил!
     Собрались целым обществом, написали челобитную, что такой-то купеческий сын – вор и гуляка, не достоин быть в нашем звании, и присудили отдать его в солдаты.
     Забрили ему, сердешному, лоб и отправили в полк. Служит Иван, горе мыкает не один годочек. Десять лет прошло, и вздумал он побывать на родине, записался в отпуск, взял билет на шесть месяцев и пошёл путём-дорогою.
     Отец и мать ему обрадовались. Прожил он, прогостил у них сколько надобно, а тут время и назад отправляться.
     Взял его купец, повёл в подвалы глубокие, златом-серебром насыпанные, и говорит ему:
     — Ну, любезный сын, бери себе денег, сколько душе хочется.
     Иван купеческий сын наложил карманы, принял от отца, от матери их родительское, навеки нерушимое благословение, простился с сродниками и поехал в полк. Отец-то ему важного коня купил!
     С той разлуки обуяла его, доброго молодца, грусть-тоска великая. Видит он, а на дороге кабак стоит, заехал с горя вина испить: – выпил косушку, мало показалось, выпил другую, тут опьянел и повалился спать.
     Отколь ни взялися ошары кабацкие, вынули у него деньги, все до единой копеечки.
     Иван купеческий сын проснулся, хвать, а нет ни копейки, потужил-потужил и пустился дальше.
     Пристигла его тёмная ночь в пустынных местах. Ехал-ехал, трактир стоит, возле трактира столб, на столбу написано: – кто ночевать заедет, с того сто рублей.
     Что тут делать? Не с голоду ж помирать. Стукнул в ворота, тут как раз выбегает мальчик, ведёт его в горницу, а коня на конюшню.
     Что только душа просит, всего подают Ивану купеческому сыну. Наелся-напился он, сел и призадумался.
     — О чем, господин служивый, призадумался? – Спрашивает хозяин. ; Али расплатиться нечем?
     Говорит солдат:
     — Не то, хозяин! Я у тебя сыт, а мой верный конь так стоит.
     — Нет, служивый! Хоть сам посмотри, у него и сена и овса вдоволь.
     — Да не в том дело! Наши лошади уж так привычны: – коли я сам буду возле коня, так он станет есть. А без меня и до корму не дотронется.
     Трактирщик побежал в конюшню, заглянул, так и есть: – конь стоит, повеся голову, на овёс и не смотрит.
     — Экая разумная лошадь! Знает своего господина, ; подумал трактирщик и велел для солдата изготовить постель в конюшне.
     Иван купеческий сын залёг там спать, да ровно в полночь, как все в доме заснули, встал, оседлал коня и ускакал со двора долой.
     На другой день к вечеру заехал он в трактир, где за одну ночь по двести рублей брали. Удалось ему и тут обмануть.
     На третий день попадается ему трактир ещё лучше прежних двух. На столбе написано:
     — Кто ночевать заедет, с того триста рублей.
     — Ну, – думает Иван, ; была не была, попробую и здесь удали!
     Заехал, важно наелся, напился, сел и призадумался.
     — О чем, служивый, призадумался? Али расплатиться нечем? – Спрашивает хозяин.
     — Нет, не угадал! Мне вот что думается: – сам-то я сыт, а мой верный конь так стоит.
     — Как можно! Я ему и сена наклал и овса насыпал, у него всего вдоволь.
     Говорит ему Иван:
     — Да наши лошади уж так привычны: – коли я сам возле коня буду, так он станет есть, а без меня и до корму не дотронется.
     — Ну что ж! Ложись в конюшне. – предлагает трактирщик.
     А у того трактирщика была жена-волшебница. Услышала она от мужа про необычного постояльца, кинулась смотреть в свои книги и тотчас узнала, что у солдата нет за душой ни копейки. Поставила тогда она у ворот работников и строго-накрепко приказала смотреть, чтобы как-нибудь солдат со двора не улизнул.
     В самую полночь встал Иван купеческий сын и собрался было тягу дать, смотрит, а работники на часах стоят. Лёг и заснул. Пробудился, а уж заря занимается, оседлал поскорей коня, сел и едет со двора.
     — Стой! – Закричали сторожа. ; Ты ещё с хозяином не расплатился. Подавай-ка деньги!
     — Какие деньги? Убирайтесь к черту! ; Отвечал Иван и хотел было проскочить мимо. Работники тотчас сгребли его и давай бить по загривку.
     Такой шум подняли, что весь дом сбежался.
     — Бей его, ребята, только не до смерти! Будет с него! – Говорит хозяин. — Оставьте его живого, пущай у нас три года проживёт да триста рублей заработает.
     Нечего делать, остался Иван купеческий сын жить в трактире. День живёт, и два, и три живёт.
     Говорит ему хозяин:
     — Что, господин служивый, чай умеешь из ружья стрелять?
     — Для чего не уметь? Нас тому в полку учат. – Отвечает Иван.
     — Ну так ступай, настреляй дичи. В наших местах и всякий зверь и всякая птица водится.
     Иван купеческий сын взял ружье и пошёл на охоту. Долго бродил по лесу, а ничего не попадается, уже к самому вечеру увидал зайца на опушке и только хотел прицелиться, а заяц вскочил и давай бог ноги!
     Охотник за ним бросился и выбежал на большой зеленей луг, на том лугу великолепный дворец стоит, из чистого мрамора выстроен, золотой крышею покрыт.
     Заяц на двор прыснул, и Иван туда ж. Смотрит туда-сюда, нет нигде зайца, его и след простыл! Решил Иван:
     – Ну, хоть на дворец посмотрю!
     Пошёл он в палаты. Ходил-ходил, во всех покоях убранство такое знатное, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. А в одном покое стол накрыт, на столе разные закуски и вина приготовлены, богатые приборы поставлены.
     Иван купеческий сын взял – изо всякой бутылочки выпил по рюмочке, со всякой тарелочки съел по кусочку, напился-наелся, сидит себе и в ус не дует!
     Вдруг подкатилась к крыльцу коляска, и приехала королевна – сама вся чёрная, и люди черные, и кони Вороные.
     Иван вспомнил военную выправку, вскочил и стал у дверей навытяжку. Входит королевна в комнату, он тотчас ей на караул сделал.
     — Здорово, служивый! – Приветила королевна. ; Как сюда зашёл, волею али неволею? От дела лытаешь али дела пытаешь? Садись-ка со мной рядом, потолкуем ладом.
     И просит его королевна:
     — Можешь ли сослужить мне службу великую? Сослужишь, дак счастлив будешь! Говорят, русские солдаты ничего не страшатся. А у меня вот этим дворцом нечистые завладели.
     — Ваше высочество! Рад вам до последней капли крови служить.
     — Ну так слушай: – до двенадцати часов пей и гуляй, а как двенадцать пробьёт – ложись на постель, что посреди большой палаты на ремнях висит, и что над тобой ни будет делаться, что тебе ни представится, дак ты не робей, лежи себе молча.
     Сказала королевна, попрощалась и уехала. А Иван купеческий сын начал пить-гулять, веселиться, и только полночь ударило – лёг на показанное место.
     Вдруг зашумела буря, раздался треск и гром, того и смотри все стены попадают, в тартарары провалятся. Полны палаты чертей набежало, завопили-закричали, пляс подняли. А как увидали гостя, стали напущать на него разные страсти.
     Вот откуда ни возьмись – прибегает фельдфебель:
     — Ох, Иван купеческий сын! Что ты задумал? Ведь тебя в бегах зачислили. Ступай скорей, а то плохо будет.
     За фельдфебелем бежит ротный командир, за ротным бежит батальонный, за батальонным летит полковой:
     — Что ты, подлец, тут делаешь? Видно, сквозь строй захотел прогуляться! Эй, принести сюда свежих палок!
     Принялись нечистые за работу и живо натаскали целые вороха палок, а Иван купеческий сын ни гу-гу, лежит да отмалчивается.
     — Ах, мерзавец какой! – Говорит полковой командир. ; Он палок-то совсем не боится. Должно быть, за свою службу больше этого видал! Прислать ко мне взвод солдат с заряженными ружьями, пусть его, негодяя, расстреляют!
     Словно из земли вырос, взвод солдат появился. Раздалась команда, солдаты прицелились.
     Вот-вот выпалят! Вдруг закричали петухи, и всё мигом исчезло: – нет ни солдат, ни командиров, ни палок.
     На другой день приезжает во дворец королевна, а у Ивана уже с головы по грудь белая стала, и люди её и лошади, тоже побелели.
     — Спасибо, служивый! – Говорит королевна. ; Видел ты страсть, а увидишь того больше. Смотри, не сробей, прослужи ещё две ночи, я тебя счастливым сделаю.
     Стали они вместе есть-пить, веселиться. После того королевна уехала, а Иван купеческий сын лёг на своё место.
     В полночь зашумела буря, раздался гром и треск, тут набежали нечистые, завопили, заплясали.
     — Ах, братцы! Солдат-то опять здесь, – закричал хромой, одноглазый чертёнок, вишь, повадился! Что ты, али хочешь у нас палаты отбить? Сейчас пойду скажу дедушке.
     А дедушка сам отзывается, приказывает чертям притащить кузницу да накалить железные прутья:
     — Теми прутьями горячими проймите его до самых костей, чтобы знал он да ведал, как в чужие палаты ходить!
     Не успели черти кузницу справить, как запели петухи – и все мигом пропало.
     На третий день приезжает во дворец королевна, смотрит Иван, да дивуется: – и сама королевна, и люди её, и лошади, а все до колен стали белые.
     — Спасибо служивый, за верную службу. Как тебя бог милует?
     — Пока жив и здоров, ваше высочество! – Отвечает Иван.
     — Ну, постарайся последнюю ночь. Да вот на тебе тулуп, надень на себя, а не то нечистые тебя когтями доймут. Теперь они страшно злы!
     Сели они вместе за стол, ели-пили, веселилися. После королевна попрощалась и уехала, а Иван купеческий сын натянул на себя тулуп, оградился крестом и лёг на своё прежнее место.
     Ударило полночь. И тут зашумела буря, от грома и треску весь дворец затрясся. Набежало чертей видимо-невидимо, и хромых, и кривых, и всякого роду.
     Бросились к Ивану купеческому сыну:
     — Берите его, подлеца! Хватайте, тащите! – И давай когтями цапать: – тот хватит, другой хватит, а когти все в тулупе остаются. — Нет, братцы! Видно, его так не проймёшь. Возьмёте-ка родного его отца с родной матерью да станем с них с живых кожи драть!
     В ту ж минуту притащили точь-в-точь Ивановых родителей и принялись их когтями драть. Они ревут:
     — Иван, голубчик! Смилуйся, сойди с своего места. За тебя с нас с живых кожи дерут.
     Иван купеческий сын лежит, и не ворохнётся, знай отмалчивается.
     Тут петухи запели, и разом все сгинуло, словно ничего и не бывало.
     Утром приезжает королевна, а лошади белые, люди белые, и сама вся чистая, да такая красавица, что и вообразить лучшей нельзя: – видно, как из косточки в косточку мозжечок переливается.
     — Видел страсть, – говорит Ивану королевна, – больше не будет! Спасибо тебе за службу. Теперь пойдём поскорей отсюда.
     — Нет, королевна! – Отвечает Иван купеческий сын. ; Надо бы отдохнуть часок-другой.
     — Что ты! Станешь отдыхать, дак совсем пропадёшь.
     Вышли они из дворца и пустились в путь-дорогу. Отойдя немного, говорит королевна:
     — Оглянись-ка, добрый молодец, что назади делается!
     Иван оглянулся, а от дворца и следов не осталось, сквозь землю провалился, а на том месте пламя пышет.
     — Вот так бы и мы пропали, если б замешкались! – Сказала королевна и подаёт ему кошелёк. ; Возьми, это кошелёк не простой, если понадобятся деньги, только тряхни – и тотчас червонцы посыплются, сколько душе угодно.
     Теперь ступай, расплатись с трактирщиком и приходи вот на такой-то остров к соборной церкви, я тебя ждать буду. Там отстоим мы обедню и обвенчаемся: – ты будешь мой муж, а я твоя жена. Да смотри не опоздай. Если сегодня не успеешь – завтра приходи, не придёшь завтра – приходи на третий день, а упустишь три дня, век меня не увидишь.
     Тут они распрощались. Королевна пошла направо, Иван купеческий сын – налево.
     Приходит он в трактир, тряхнул перед хозяином своим кошельком, золото так и посыпалось:
     — Что, брат! Ты думал, что у солдата денег нет, так его на три года закабалить можно. Ан врёшь! Отсчитывай, сколько надобно.
     Заплатил ему триста рублей, сел на коня и поехал, куда ему сказано.
     — Что за диво? Откуда у него деньги взялись? – Думает трактирщица, кинулась к своим волшебным книгам и увидела, что он избавил заклятую королевну, и та подарила ему такой кошелёк, что завсегда деньги будут.
     Сейчас она позвала мальчика, послала его в поле коров пасти и дала ему наговоренное яблоко:
     — Подойдёт к тебе солдат, попросит напиться. Ты ему скажи, что воды нету, а вот тебе яблочко наливное!
     Мальчик погнал коров в поле. Только успел пригнать, глядь, как раз едет Иван купеческий сын. Говорит ему Иван:
     — Ах, братец, нет ли у тебя водицы напиться? Страшно испить хочется!
     — Нет, служивый, вода далеко отсюда. А есть у меня яблочко наливное, коли хочешь, дак и скушай, авось освежишься!
     Иван купеческий сын взял яблочко, скушал, и напал на него крепкий-крепкий сон. Трое суток без просыпу спал.
     Понапрасну ожидала королевна своего жениха три дня сряду:
     — Видно, не судьба моя быть за ним замужем!
     Вздохнула, села в коляску и поехала. Видит она, мальчик коров пасёт:
     — Пастушок, пастушок! Не видал ли ты доброго молодца, русского солдата?
     Говорит пастушок:
     — Да вот он под дубом третьи сутки спит.
     Королевна глянула, а то он самый и есть! Стала его толкать, будить. Но сколько ни старалась, ничего не могла сделать, чтобы он проснулся.
     Взяла она листок бумаги, достала карандаш и написала такую записку:
     — Если ты не пойдёшь на такой-то перевоз, то не бывать тебе в тридесятом государстве, не называться моим мужем!
     Положила записку Ивану купеческому сыну в карман, поцеловала его сонного, заплакала горькими слезами и уехала далеко-далеко. Была, да и нет её!
     Вечером поздно проснулся Иван и не знает, что ему делать. А мальчик стал ему рассказывать:
     — Приезжала-де сюда красная девица, да такая нарядная! Будила тебя, будила, да не добудилась, написала записку и положила в твой карман, а сама села в коляску, да и с глаз пропала.
     Иван купеческий сын богу помолился, на все стороны поклонился и поскакал на перевоз.
     Долго ли, коротко ли, прискакал туда и кричит перевозчикам:
     — Эй, братцы! Перевезите меня как можно скорей на другую сторону. Вот вам и плата вперёд!
     Вынул кошелёк, начал встряхивать и насыпал им золота полную лодку.
     Перевозчики ажно ахнули, спрашивают:
     — Да тебе куда, служивый?
     Отвечает им Иван:
     — В тридесятое государство.
     — Ну, брат, в тридесятое государство кривой дорогой три года ехать, а прямой – три часа. Только прямо-то проезду нет!
     — Как же быть? – Печалится Иван.
     Почесали головы свои перевозчики и говорят:
     — А мы тебе вот что скажем: – прилетает сюда Гриб-птица. Собой словно гора великая, и хватает здесь всякую падаль да на тот берег носит. Так ты разрежь у своей лошади брюхо, вычисти и вымой. Мы тебя и зашьём в серёдку. Гриб-птица подхватит падаль, перенесёт в тридесятое государство и бросит своим детёнышам. Тут ты поскорей вылезай из лошадиного брюха и ступай, куда тебе надобно.
     Иван купеческий сын отрубил коню голову, разрезал брюхо, вычистил, вымыл и залез туда. Перевозчики зашили лошадиное брюхо, а сами ушли – спрятались.
     Вдруг Гриб-птица летит, как гора валит, подхватила падаль, понесла в тридесятое государство и бросила своим детёнышам, а сама полетела опять за добычею.
     Иван распорол лошадиное брюхо, вылез и пошёл к королю на службу проситься.
     А в том тридесятом государстве Гриб-птица много пакости делала. Каждый божий день принуждены были выставлять ей по единому человеку на съедение, чтоб только в конец царство не запустошила.
     Вот король думал-думал, куда деть этого странника. И приказал выставить его злой птице на съедение.
     Взяли его королевские воины, привели в сад, поставили возле яблони и говорят:
     — Карауль, чтоб не пропало ни одно яблочко!
     Стоит Иван купеческий сын, караулит. Вдруг Гриб-птица летит, как гора валит.
     — Здравствуй, добрый молодец! Я не знала, что ты в лошадином брюхе был. А то б давно тебя съела.
     Отвечает ей Иван:
     — Бог знает, либо съела, либо нет!
     Птица одну губу ведёт по земи, а другую крышей расставила, хочет съесть доброго молодца.
     Иван купеческий сын махнул штыком и приткнул ей нижнюю губу плотно к сырой земле, после выхватил тесак и давай рубить Гриб-птицу по чём попадя.
     — Ах, добрый молодец, – кричит птица, – не руби меня, я тебя богатырём сделаю. Возьми пузырёк из-под моего левого крыла да выпей, тогда и сам узнаешь!
     Иван купеческий сын взял пузырёк, выпил, почуял в себе великую силу и ещё бойчей на неё напал: – знай машет да рубит!
     — Ах, добрый молодец, не руби меня. Я тебе и другой пузырёк отдам, из-под правого крыла.
     Иван купеческий сын выпил и другой пузырёк, почуял ещё большую силу, а рубить все не перестаёт.
     — Ах, добрый молодец, не руби меня. Я тебя на счастье наведу: – есть тут зелёные луга, в тех лугах растут три высокие дуба, под теми дубами чугунные двери, за теми дверями – три богатырские коня. В некую пору они тебе пригодятся!
     Иван купеческий сын птицу слушать-то слушает, а рубить всё-таки рубит. Изрубил её на мелкие части и сложил в большущую кучу.
     Наутро король призывает к себе дежурного генерала, приказывает:
     — Поди,  вели прибрать кости Ивана купеческого сына. Хоть он из чужих земель, а все человечьим костям без погребения непригоже валяться.
     Дежурный генерал бросился в сад, смотрит, а Иван-то жив, а Гриб-птица на мелкие части изрублена. Доложил про то королю.
     Король сильно обрадовался, похвалил Ивана и дал ему своеручный открытый лист: – позволяется-де ему по всему государству ходить, во всех кабаках и трактирах пить-есть безденежно.
     Иван купеческий сын, получа открытый лист, пошёл в самый богатый трактир, хлопнул три ведра вина, три ковриги хлеба да полбыка на закуску пошло, воротился на королевскую конюшню и лёг спать.
     Вот так-то жил он у короля на конюшне круглых три года. А после того явилась королевна, она кривой дорогой ехала.
     Отец радёхонек, стал расспрашивать:
     — Кто тебя, дочь любезная, от горькой доли спас?
     Говорит ему дочька:
     — Такой-то солдат из купеческих детей.
     Обрадовался король:
     — Да ведь он сюда пришёл и мне большую радость сделал, он Гриб-птицу изрубил!
     Что долго думать-то? Обвенчали Ивана купеческого сына на королевне и сотворили пир на весь мир, и я там был, вино пил, по усам текло, во рту не было.
     В скором времени пишет к королю трёхглавый змей:
     — Отдай свою дочь, не то все королевство огнём сожгу, пеплом развею!
     Король запечалился, а Иван купеческий сын хлопнул три ведра вина, три ковриги хлеба да полбыка на закуску пошло, кинулся в зелёные луга, поднял чугунную дверь, вывел богатырского коня, надел на себя меч-кладенец да боевую палицу, сел на коня и поскакал сражаться.
     — Эх, добрый молодец, – говорит змей, – что ты задумал. Я тебя на одну руку посажу, другой прихлопну – только мокренько будет!
     — Не хвались, прежде богу помолись! – Отвечал Иван, махнул мечом-кладенцом и сшиб разом все три головы.
     После победил он шестиглавого змея, а вслед за тем и двенадцатиглавого и прославился своей силою и доблестью во всех землях.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заколдованная лошадь. Цыгане. Сказка!!
     Жил-был цыган-колдун.
     И была у этого колдуна заколдованная лошадь – чистокровный арабский рысак. Таких красивых лошадей нигде не сыщешь. На скачках эта лошадь всегда первые призы брала.
     Да и не только па скачках наживался колдун.
     Известное дело: – завистников у него было много, ведь цыгане часто лошадей уводили, а такую лошадь украсть, это есть почётное дело для цыгана.
     Эту лошадь у колдуна не меньше ста раз пытались увести, да только все было бесполезно.
     Вот украдут у колдуна лошадь, а он сразу по базарам да по ярмаркам ходить принимается – лошадь разыскивает. Уж её и красили, и перекрашивали, уж что только цыгане над ней не проделывали, чтобы её не отыскали, ничего не помогало.
     Стоит только колдуну на базаре появиться, как его заколдованная лошадь сразу на дыбы становилась и бегом к хозяину.
     — А ты почём знаешь, что это твоя лошадь, ведь твоя другой масти была? – Начинают накидываться на колдуна конокрады.
     А тот спокойно отвечает:
     — Есть у меня одна заметка своя.
     — Какая заметка? Зачем напраслину на нас возводишь? – С кулаками кидаются на колдуна конокрады, начинают себя в грудь бить, божиться, призывать свидетелей.
     А когда на шум подходил урядник, колдун спокойно вспарывал ножом кожу на шее лошади и доставал оттуда свой знак: три золотые монеты.
     Понятное дело: – конокрадов сейчас же в тюрьму отправляли, а колдун со своей лошадью домой уходил.
     Только так это по первоначалу было, а потом поумнели цыгане, ведь кому охота в тюрьме сидеть? Поймает их колдун, а они от него деньгами откупаются.
     Колдуну только этого и надо было.
     Поняли цыгане, что трудно украсть эту заколдованную лошадь, несчастье она им приносит, а все равно души цыганской не переделать: – тянет к заколдованной лошади.
     И год от года росла дурная слава об этой лошади и её хозяине.
     И вот наступил срок колдуну умирать.
     Прослышал об этом Граф, известный в округе вор-конокрад, и тут же к колдуну отправился:
     — Продай, колдун, мне свою лошадь, я тебе хорошо заплачу!
     Говорит ему колдун:
     — Зачем мне деньги, если я помирать собрался? А детей у меня нет! Нет, не продам я лошадь, никому она не достанется.
     Так и ушёл ни с чем Граф из дома колдуна. А на следующий день колдун умер. Колдуна ещё в гроб кладут, а Граф уже около конюший вертится. Вывел лошадь, в санки запряг и поехал.
     Да только не успела лошадь двух шагов ступить, а колдун приподнимается в гробу и кричит:
     — Не тронь мою лошадь, Граф! Если надо, иди в другое место лошадей воровать.
     Не послушал Граф колдуна и помчался себе. Едет он, едет, снег летит из-под копыт у лошади, полозья санок скрипят.
     Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с Графом мужичок какой-то объявился. Ещё минуту назад никого не было, а тут на тебе! Граф был не из пугливых, размахнулся да как даст тому мужику кулаком по шее.
     Глядь, а мужика-то и нет никакого. А у самого шея болит нестерпимо. А потом этот мужичок опять появился. Рассердился Граф да как хватит его кулаком в глаз. Смотрит, а и опять никого нет. А у самого синяк под глазом здоровенный, и глаз оплыл.
     В третий раз появился мужичок. Тут уж совсем Граф взбесился, думает:
     — Ну, сейчас я тебя прикончу! ; Со всего размаха как двинет мужика по зубам.
     Опять исчез мужик, а Граф от боли по саням принялся кататься. Пощупал пальцем, а у него двух зубов как не бывало. А тут за поворотом мостик показался. Только лошадь на мостик вступила, как мгновенно исчезла.
     Нет ни лошади, ни санок. Стоит Граф один на мосту и никак понять не может, что же произошло.
     — Что же это такое? – Подумал Граф вслух. ; Чертовщина какая-то. Не может же быть такого, чтобы от мертвеца лошадь нельзя было взять! От живого не могли цыгане-конокрады взять, так неужели и от мёртвого ничего не выйдет?
     Приходит Граф обратно во двор к колдуну, а лошадь эта, запряжённая в санки, как ни в чем не бывало стоит себе во дворе. И хомут тот же, и дышло.
     Опять вскочил Граф в сани и опять поехал, и все повторилось снова.
     И так три раза повторялось, пока не прибежал Граф во двор к колдуну и не вскричал:
     — Да будь ты проклята, дьявольское отродье, чтоб я ещё хоть раз к тебе подошёл!
     Плюнул Граф и ушёл ни с чем.
     А когда на следующий день похоронили колдуна и цыгане собрались в его дворе, чтобы решить, кому всё же заколдованная лошадь достанется, вышел Граф вперёд.
     — Чявалэ, ; сказал он, ; многим из вас эта лошадь несчастье принесла, и я от неё пострадал. Так пусть же она не достанется никому!
     С этими словами Граф взял ружье и выстрелил в заколдованную лошадь.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заколдованная Мать. Арысь-поле. Сказка!!
     У старика была дочь-красавица.
     Жил он с нею тихо и мирно, пока не женился на одной бабе.
     А та баба была злая ведьма. Невзлюбила она падчерицу, пристала к старику:
     — Прогони её из дому, чтобы я её и в глаза не видела!
     Старик взял, да и выдал свою дочку замуж за хорошего человека.
     Живёт она с мужем да радуется и родила ему мальчика. А ведьма ещё пуще злится, зависть ей покоя не даёт. Улучила она время, обратила свою падчерицу зверем Арысь-поле и выгнала её в дремучий лес.
     В падчерицино платье нарядила свою родную дочь и подставила её вместо настоящей жены. Всем глаза отвела, ведьма же во что хошь, в то и заставит людей поверить! – ни муж, ни люди, никто обмана не распознал.
     Ведьмина дочка к ребёнку и близко не подходила, не кормила его.
     Тут старая мамка одна и смекнула, что беда случилась. А сказать боится.
     С того самого дня, как только ребёнок проголодается, мамка понесёт его к лесу и запоёт:
     — Арысь-поле! Дитя кричит, дитя кричит, есть-пить просит.
     Арысь-поле прибежит, сбросит свою шкурку под колоду, возьмёт мальчика, накормит.
     После наденет опять шкурку и убежит в лес.
     — Куда это мамка с ребёнком ходит? – Думает муж.
     Стал за нею присматривать и увидел, как Арысь-поле прибежала, сбросила с себя шкурку и стала кормить малютку.
     Он подкрался из-за кустов, схватил шкурку и спалил её.
     — Ах, что-то дымом пахнет. Никак моя шкурка горит? – Говорит Арысь-поле.
     — Нет, это дровосеки лес подожгли, – отвечает мамка.
     Шкурка и сгорела. Арысь-поле приняла прежний вид и обо всем рассказала своему мужу.
     Тотчас собрались люди, схватили ведьму и сожгли её вместе с дочерью.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заколдованный баранчик. Цыгане. Сказка!!
     Давно это было.
     Стояла дождливая погода: – осень, слякоть.
     Выехал старый цыган в дорогу: – где поменять, где продать, чтобы денег скопить, а то поди зима на носу, надо и к дому прибиваться. Погрузил цыган на телегу свои пожитки, детей посадил, а сам уселся вожжами править.
     И жена рядышком сидит. Едут они, а тут и ночь подступает. Надо где-то деревню искать, чтобы переночевать остановиться.
     Смотрит цыган: – невдалеке ручеёк показался, мостик через ручей. Только цыган лошадь к мостику направил, чувствует, она спотыкаться начала, словно у неё в ногах кто-то путается.
     А перед самым мостиком и вовсе лошадь остановилась. Разозлился цыган, дал жене вожжи в руки, спрыгнул с телеги и говорит:
     — Подержи-ка, жена, лошадь, я вижу, она с ума сошла ну-ка я её сейчас кнутом.
     Жена ему говорит:
     — Погоди на лошадь злиться, зачем зря её трогать. А может, там что-нибудь есть, а может, она волков чует?
     Подошёл цыган к лошади и видит: – в ногах у неё маленький баранчик путается.
     Подивился цыган:
     — А ну-ка слезай, жена, посмотри, что я тут нашёл баранчик живой. Да ещё какой хороший.
     — И вправду баранчик. -- Жена говорит. -- Видать, заблудился.
     — Знаешь, жена, наверно, здесь деревня неподалёку давай-ка мы его возьмём, а завтра зарежем. Будет у нас и мясо, а можно и пироги испечь с начинкой. А вдруг до деревни ещё далеко, так мы хоть сыты будем.
     Только захотел цыган баранчика схватить, а тот прыг в сторону! И бежать. Отбежит немного, остановится и смотрит на цыгана. Цыган за ним, а баранчик от него.
     Сел цыган на телегу, стегнул коня и поскакал за баранчиком. Уж больно не терпелось ему поймать его.
     А баранчик в самую гущу леса поскакал, из леса выскочил и давай по болоту бежать.
     Как заехала лошадь в болото, так сразу по самое брюхо и увязла. Хлещет цыган лошадь кнутом, да все без толку. Ругался цыган, молитвы читал, а ничего не помогало.
     А баранчик стал неподалёку и блеет тихонечко, будто смеётся над цыганом.
     До утра промучился цыган, а утром, как только петухи пропели, пропал баранчик, словно его и не было.
     Взошло солнце, кое-как выбрался цыган из болота, глядь, а дорога-то рядом, и деревня вот она, рукой подать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Замахнись, а не ударь. Архангельск. Сказка!!
     Не в каком царствии, не в каком государствии жили царь и царица.
     У них было три сына. Одного они отделили, женили, и жил он со своей женой бедно очень.
     Вот жёнка отыскала маленько денег ему, послала его шёлку закупать. Сошила она ковёр, посылает мужика ковёр продавать мужа в город.
     Он приходит в город, и тут навстречу ему выскакивает купец с лавки, спрашивает его:
     — Ковёр отдажный у тебя, что возьмёшь за ковёр?
     — Сто рублей, ; мужик говорит.
     — Сто рублей ли возьмёшь, али слово?  -- Предлагает ему купец.
     Думал мужик, подумал и говорит:
     — Давай слово возьму.
     Купец говорит ему:
     — Без суда ни единый волос на тебе не гинет.
     Мужик и пошёл домой, приходит домой, жёнка его и ругает.
     Ну потом опять выискала деньжонок немножко, опять шёлку закупать послала и потом вышила другой ковёр, послала продавать его в город.
     Приехал мужик в город, приходит на базар, идёт опять мимо той лавки, снова купец выскочил опять из лавки, опять говорит ему:
     — Мужик, продай ковёр, что за ковёр? – спрашивает купец.
     — Двести рублей, ; говорит мужик.
     — Двести ль рублей возьмёшь, али слово опять, ; говорит ему купец этот.
     — Давай слово, ; говорит мужик.
     Тот и говорит:
     — Булат и железо дороже злата-серебра.
     Приходит домой, жёнка опять ругает его.
     Через несколько время опять деньжонок немножко складовила, шёлку закупать послала его. Он шёлку принёс, ковёр вышила опять, послала его опять продавать в город.
     Купец тот опять выскочил из лавки и спрашивает:
     — Что, мужик, возьмёшь за ковёр?
     — Триста рублей, ; говорит мужик.
     — Триста рублей возьмёшь, али слово.
     Мужик согласился на слово.
     — Замахнись, да не ударь, ; говорит купец и пропал, как и не было его.
     Не смеет мужик в этот раз домой идти, денег не наработал за ковёр свой. Пошёл к морю, а там нанимали как раз человека на корабль, он и нанялся.
     Выехали на море, плыли, плыли и корабль у них и задержало посередь того моря, требует морской хозяин кого-то из моряков отдать туда в море. Говорит капитан:
     — Кого мы отдадим туда в воду?
     Мужик тут как раз и подумал:
     — Дал купец ведь мни-ка слово, что ни единый волос не гинет с головы без суда.
     Он сам и вызвался в море уйти, спустили и в воду. Только он не потонул, а в той воде прибыл в царство, а вокруг царствия того всё штыки стоят и на каженном штыку по одной голове, на одном лишь штыке нету. Мужик и думает:
     — Верно, моей головке тут место быть.
     Приходит он в царство это. Смотрит, там вздорят царь и царица и спрашивают мужика:
     — Что мужичок булат ли железо дороже злата-серебра, или злато-серебро дороже железа-булата?
     Мужик отвечает:
     — Булат-железо дороже злата-серебра.
     Царица проспорила, царь царице голову и отрубил, да на штык последний и насадил. Мужика царь отпустил опять на корабль, который не отпущен ещё был, на месте стоял в море, где мужика в воду спустили. И бочку золота царь морской оттуда вслед мужику послал, ему награда, вишь.
     Товарищи его на корабле однако же позавидовали мужику. Они его самого обратно в море выкинули, а бочку с золотом себе забрали. Только мужик снова не потонул, по слову того купца, что без суда не умрёт. Его кит-рыбина подхватила, и проглотила. Мужик тот стал прорезывать дырку в животе у кита. Резал, резал ту рыбу и дырину прорезал в ней. В какое-то время рыбину эту бросило на берег, и мужик вылез из неё через дырку и вышел.
     Идёт он краем моря, видит дом стоит пребольшущий большой на краю моря. Вошёл он туда. Там нашёл чего поесть и пить в доме, а только нигде никого в доме нет.
     Поел, за печку сел и сидит за печкой до вечера там. В вечеру приходит девица и говорит:
     — Фу, фу, в избе русский дух. Аль, по Руси летала, русского духа нахватала.
     Потом села, поела она и спать легла, и спит. Где рука, где нога, ничего не чувствует.
     Выходит этот молодец с-за печки, её поцеловал, ещё кое-что сделал с ней, да и за печку опять.
     Утром она вставает и говорит:
     — Кто меня поцеловал? Аль так мне приснилось наверно.
     Потом поела и опять улетела. Он вышел с-за печки, поел, да опять за печку спрятался, тепло там.
     По вечеру опять прилетает эта девица и говорит:
     — Фу, фу, говорит, в избы русский дух, по Руси летала, русского духа нахватала.
     Села, поела, опять спать повалилася. Однако не спит теперь, лежит притворимшись.
     Выходит наш молодец с-за печки, её поцеловал. Тут она его и захватила и говорит:
     — Возьми меня теперь взамуж.
     Ну что же делать, взял мужик её замуж. Жили они пожили, она и понесла, родила сына.
     Сын растёт не по годам, а по часам и такой молодец в матерь весь вышел здоровый, мужичищо, большой. Отец стал сына боятся, что в матерь такой уродился. Вот и думает-раздумывает мужик сам себе:
     — Уйти надо мне, уехать отседова, хорошего не будет мне.
     А жена-то его бегает воевать, ездит всё в Русь. Стал мужик строить кораблик себе, а сын и спрашивает:
     — Что ты батюшко строишь себе?
     Мужик говорит:
     — Корабльлик строю.
     — Батюшко, ты, верно, думаешь от нас уехать? ; Сын говорит.
     — Сынок что ты, куда же я от вас. Это тебе кататься будем. ; Мужик говорит.
     Наконец он состроил кораблик, нагрузил три бочки пороху на кораблик и отъехал от берега. Сын говорит:
     — Ты отец уезжаешь, я крикну матушку.
     — Нет, ; говорит отец, ; я катаюсь, взад буду скоро.
     — Нет, батюшко, уезжаешь ты от нас.
     Голос-то у него богатырский, крикнул матушку. Матушка тут и налетела. Говорит она:
     — От нас-то муж мой ушёл, а вот от моего войска не уйдёшь.
     Свистнула она, так войско налетело на корабль. А мужик бочку пороху спустил, зажёг её, так всё войско и взорвалось.
     Тогда она ещё свистнула, налетело снова много войска её, что чёрное вороньё. Мужик две бочки спустил, зажёг их, всё войско её взорвалось, а что не взорвалось, то и сгорело.
     Говорит тогда она:
     — От нас ушёл муженёк, от моей цапли не уйдёшь. А от цапли уйдёшь, так от Лёва-зверя не уйдёшь.
     А мужик на своём корабле был уже далеко в море, не могла она его достать никак. Его несло, несло и вынесло на берег, бросило на берег. Выходит мужик на этот берег, и пошёл, куда голова несёт.
     Шёл он шёл, видит лежит цапля. Пожалел он ту цаплю, а она у него прильнула к мизёнку и тащит за собой, снова туда, откуда он корабле уехал, к жёнке его с сыном.
     Он этот мизёнок отрубил от себя, и цапля отпала, отцепилась от него.
     Снова мужик пошёл дальше. Идёт он идёт, глядит: стоит дуб, а в дубу том Лёва-зверя дети, озябли, пищат. Он тогда накрыл их своим кафтанишком. Да и сам выстал в дуб. Тут как раз и Лёва-зверя налетела и говорит:
     — Сутки ни едала, ни пивала. Выходи оттуль мужик, я съем тебя.
     Тут дети запищали:
     — Матушка, он избавил нас от стужи, а то бы мы замёрзли.
     — Выходи, мужик, оттуда, ; она говорит ему.
     Он и вышел, она ему в ноги и пала и говорит:
     — Прости, мужик, чем тебе за то послужить, что детей моих избавил от зябели?
     Говорит ей мужик:
     — Снеси меня в мою сторону, где мой дом стоит.
     — Садись на меня, ; говорит Лёва-Зверь.
     Понесла она его, несла, несла его, было очень далёко, устала. На гору золотую его принесла, свалилась отдохнуть, а мужик набрал себе там самоцветных каменьев в карман, пока Лёва-зверь спала.
     Отдохнула Лёва-зверя, встала, и понесла мужика опять к ихнему царству. Вот наконец и поднесла его туда, там и распростились они друг с другом. Сказала ему на прощание Лёва-зверя:
     — Ты меня не знай, и я тебя не знаю, и никогда меня не помни, иначе худо тебе будет. Никто в этой земле про меня знать не должен.
     Пошёл мужик к своей фатерке. Смотрит, а окошечки у его дома по край земли вросли. В окошечко посмотрел и видит, что спит там женщина, да ещё с ней два молодца по сторонам.
     Вынимает он тогда саблю, заходит в избу, хочет им всем голову отсечь. Думал, думал и подумал, что говорил ему купец:
     — Замахнись, а не ударь.
     Замахнулся, а не ударил. Разбудил жёнку со сна, она его не узнала. Он говорит:
     — Голубушка, какие это у тебя мужики?
     Она говорит:
     — А это у меня сынова.
     — А где же у тебя мужик? ; Спрашивает.
     Она и начала рассказывать, как было прежде, куда мужик ушёл. Вот она ему и рассказала, как было прежде-то.
     — Я от мужа беременна осталась, сыновей принесла.
     Тогда он ей и говорит:
     — Я и есть твой муж, ты моя жена.
     Как-то у отца царя сделался бал, и назвали гостей очень много. Приходит мужик к царю, на бал, камень самоцветный принёс. Царь его принял, как же, гостинца принёс, только ниже всех его посадил.
     Тут все стали хвастать, кто чего может, у кого чего такое есть. Мужик и говорит:
     — Тут хвастаете всё: а я вот на Лёва-звере езжал и то не хвастаю.
     Отгуляли все, отпировали, спать улеглися. Поутру царю докладают, что пришёл во царский двор Лёва-зверь, так и всю скотину приел. Да сидит ещё и просит человека какого-то себе на съедение.
     Выкинули жеребей, кому идти по жеребью: вышло мужику идти. Мужик попросил царя, чтобы бочку вина в поле отвезли и ещё одну с пивом, и к бочкам зеркала чтобы поделали, да ещё тюк верёвок туда чтобы принесли.
     Мужик бочку подставил против дуба с зеркалом. Сам выстал в дуб, сидит там и ждёт, когда Лева-зверь придёт. Приходит Лёва-зверь, смотрит в зеркало, и там, в зеркале видит он мужика.
     Лёва-зверь говорит:
     — Что ты меня беспокоил? Попал топеря?
     И лапой двинул по зеркалу, съехал лапой, да и отшатнулся от того зеркала.
     — Всё равно, ; говорит Лёва-зверь, ; ты не уйдёшь, а пока пиво с вином буду пить.
     Бочку вина выпила Лёва-зверь и заснула, спит себе. Мужик тогда выходит с дубу, Лёва-зверя верёвками связал крепко накрепко, что и не развязать.
     Спал Лёва-зверь трое суток, наконец проснулся, потянулся, хотел подняться, а не может никак. Начинает рычать:
     — Кто меня связал. Давай развяжи, боле не приду сюда.
     Мужик ему и говорит:
     — Если не тронешь меня, так развяжу.
     — Развяжи мужик, да хвастай мной сколько угодно, не трону, не приду больше.
     Друг другу они в ноги поклонились, да и распростились.
     Царь мужику полцарства за то дал, что он избавил всех от смерти. Топерь они живут хорошо.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Запечатано колдовской печатью. Градивник. Сказка!!
     Возвращался Алесь на склоне дня с покоса – полдник родителям относил.
     А на опушке леса, недалеко от села, увидал: – сорока вылетела из дупла в старом дубе.
     — Надо посмотреть, что она туда натаскала, – подумал малец. ; Не зря же называют сорок воровками, случалось, и кольца золотые находили в их гнёздах.
     Дупло оказалось просторным. Алесь легко разместился в нем. И хотя никаких драгоценностей не нашёл, горевать не стал. Устроился поудобнее и начал наблюдать, как дятел тюкает соседнее дерево. Незаметно для себя задремал.
     Очнулся от ударов грома. Полнеба заволокла иссиня-чёрная туча, она грозно надвигалась на село.
     Тем временем внизу, на проезжей дороге, заметил Алесь незнакомого мужичка в красной рубахе и с длинными волосами. Тот размахивал кулаками, будто отвешивал туче тумаки, и кричал в небо:
    
     Сквозь сито просейся,
     На лес пролейся!
     Но только людей
     Градом не бей!
     Пшеницу, рожь
     Градом не трожь!
     Небесный змей,
     Улетай скорей!
     Хоть куда лети
     К селу нет пути!
     Туча меж тем все росла и вспухала.
     К мужичку подскакал чёрный всадник на чёрном коне и закричал:
     — Добром прошу: – дай граду волю! Видишь, как разбухло чрево тучи? Дай! Не то испепелю тебя молнией!
     — Ладно, даю волю. Сыпь в овраг и на реку. Но о селе и не помышляй: – запечатано моей колдовской печатью. Только в овраг и на реку! – прокричал в ответ краснорубашечник.
     Когда гроза стихла, Алесь со всех ног побежал домой и, перепуганный, рассказал обо всем деду.
     Старик усмехнулся в усы и говорит:
     — Ничего не бойся, внучек! То ж был градивник. Он оберегает наше село от губительного града. А чёрный всадник – посланец грозы. Мы стараемся задобрить градивника, закапываем в огороде скорлупу от куриных яиц и поросячьи косточки. Увидеть градивника, это большая редкость и удача. Такой счастливец станет отважным воином. Тебе повезло. А вон и отец твой с матерью с покоса спешат. Иди, встречай родителей, ратоборец!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заходи, гостем будешь. Лихо. Горе. Беда. Сказка!!
     Жил-был на свете один простоватый человек.
     Узнал он, что есть где-то какое-то Лихо, и решил увидеться с ним.
     Ни с кем не посоветовавшись, отправился в путь, долго шёл, видит – стоит у леса железный замок, кругом частокол из человеческих костей, утыканный черепами.
     Тут разобрало глупца любопытство:
     — Откуда такая диковина?
     Обошёл вокруг замка, на крыльцо поднялся, стучится в дверь и кричит:
     — Эй, не знаете, где Лихо живёт?
     — Заходи, гостем будешь.
     Вошёл человек в горницу, там лежит страшный слепой великан на ложе из человеческих костей.
     Это и было Лихо, а рядом стояли его приспешники, Злыдни и Журба. Глянул на них глупец – и наконец-то смекнул, что надо уносить отсюда ноги. Бочком, бочком к двери.
     Услышал Лихо, что пол скрипит:
     — Держите его!
     А гость уже на пороге. Толкнул Лихо дверь, но человек успел-таки выскочить, только пальцы железной дверью оторвало.
     Тут и было ему лихо! Ещё спасибо сказал, что живой ушёл.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заюшкина избушка. Сказка!!
     Жили-были лиса да заяц.
     У лисы избушка ледяная, а у зайца – лубяная. Вот лиса и дразнит зайца:
     — У меня избушка светлая, а у тебя тёмная! У меня светлая, а у тебя тёмная!
     Пришло лето, у лисы избушка растаяла. Лиса и просится к зайцу:
     — Пусти меня заюшка, хоть на дворик к себе!
     — Нет, лиска, не пущу: – зачем дразнилась?
     Стала лиса пуще упрашивать. Заяц и пустил её к себе на двор. На другой день лиса опять просится:
     — Пусти меня, заюшка, на крылечко.
     — Нет, не пущу: – зачем дразнилась?
     Упрашивала, упрашивала лиса, согласился заяц и пустил лису на крылечко. На третий день лиса опять просит:
     — Пусти меня, заюшка, в избушку.
     — Нет, не пущу: – зачем дразнилась?
     Просилась, просилась лиса, пустил её заяц в избушку. Сидит лиса на лавке, а зайчик – на печи. На четвёртый день лиса опять просит:
     — Заинька, заинька, пусти меня на печку к себе!
     — Нет, не пущу: – зачем дразнилась?
     Просила, просила лиса, да и выпросила – пустил её заяц и на печку. Прошёл день, другой – стала лиса зайца из избушки гнать:
     — Ступай вон, косой! Не хочу с тобой жить!
     Так и выгнала.
     Сидит заяц и плачет, горюет, лапками слёзы утирает. Бегут мимо собаки:
     — Тяф, тяф, тяф! О чём, заинька, плачешь?
     — Как же мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы ледяная. Пришла весна, избушка у лисы растаяла. Попросилась она ко мне, да меня же и выгнала.
     — Не плачь, зайчик, – говорят собаки, – мы её выгоним.
     — Нет, не выгоните! – Плачет заюшка.
     — Нет, выгоним! Говорят собаки.
     Пошли к избушке.
     — Тяф, тяф, тяф! Пойди, лиса, вон!
     А она им с печи:
     — Как выскочу, как выпрыгну, тут пойдут клочки по закоулочкам!
     Испугались собаки и убежали. Опять сидит зайчик и плачет. Идёт мимо волк:
     — О чём, заинька, плачешь?
     — Как же мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы ледяная. Пришла весна, избушка у лисы растаяла. Попросилась она ко мне, да меня же и выгнала.
     — Не плачь, зайчик, – говорит волк, – я её выгоню.
     — Нет, не выгонишь! Собаки гнали, гнали – не выгнали, и ты не выгонишь.
     — Нет, выгоню! – Хвастает волк.
     Пошёл волк к избе и завыл страшным голосом:
     — Уыыы… Уыыы… Ступай, лиса, вон!
     А она с печи:
     — Как выскочу, как выпрыгну – пойдут клочки по закоулочкам!
     Испугался волк и убежал. Вот заинька опять сидит и плачет. Идёт старый медведь:
     — О чём ты, заинька, плачешь?
     — Как же мне, медведушко, не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы ледяная. Пришла весна, избушка у лисы растаяла. Попросилась она ко мне, да меня же и выгнала.
     — Не плачь, зайчик, – говорит медведь, – я её выгоню.
     — Нет, не выгонишь! Собаки гнали, гнали – не выгнали, серый волк гнал, гнал – не выгнал. И ты не выгонишь.
     — Нет, выгоню! – Говорит медведь.
     Пошёл медведь к избушке и зарычал:
     — Рррр… ррр… Ступай, лиса, вон!
     А она с печи:
     — Как выскочу, как выпрыгну, так и пойдут клочки по закоулочкам!
     Испугался медведь и ушёл. Опять сидит заяц и плачет. Идёт петух, несёт косу.
     — Ку-ка-ре-ку! Заинька, о чём ты плачешь?
     — Как же мне, Петенька, не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы ледяная. Пришла весна, избушка у лисы растаяла. Попросилась она ко мне, да меня же и выгнала.
     — Не горюй, заинька, я тебе лису выгоню.
     — Нет, не выгонишь! Собаки гнали, гнали – не выгнали, серый волк гнал, гнал – не выгнал, старый медведь гнал, гнал – не выгнал. И ты не выгонишь.
     Пошёл петух к избушке:
     — Ку-ка-ре-ку! Иду на ногах, в красных сапогах, несу косу на плечах: – хочу лису посечи, пошла лиса с печи!
     Услыхала лиса, испугалась и говорит:
     — Одеваюсь…
     Петух опять:
     — Ку-ка-ре-ку! Иду на ногах, в красных сапогах, несу косу на плечах: – хочу лису посечи, пошла лиса с печи!
     А лиса говорит:
     — Шубу надеваю…
     Петух в третий раз:
     — Ку-ка-ре-ку! Иду на ногах, в красных сапогах, несу косу на плечах: – хочу лису посечи, пошла лиса с печи!
     Испугалась лиса, соскочила с печи – да бежать.
     А заюшка с петухом стали жить да поживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заяц и лисица. Лиса повитуха. Пермь. Сказка!!
     Жил-был зайчик да лисичка.
     У зайчика-то избушка лубяная, а у лисички-то ледяная. Вот пришла весна – у лисички-то избушка и растаяла. Она и пришла к зайчику проситься да и говорит:
     — Куманёк, куманёк, пусти-ка меня на порожек.
     Зайчик и говорит:
     — Лезь, кумушка.
     Вот она посидела, посидела на порожке-то да и говорит:
     — Куманёк, Куманёк, пусти-ка меня на приступочек.
     — Лезь, кумушка.
     Лисичка посидела, посидела да опять говорит:
     — Куманёк, Куманёк, пусти-ка меня на голбчик.
     — Лезь, кумушка.
     Вот она посидела, посидела да и говорит:
     — Куманёк, Куманёк, пусти-ка меня на полатцы-те.
     — Лезь, – говорит, – кумушка, лезь.
     Вот лисичка полезла на полатцы, легла спать да и говорит:
     — Куманёк, ты меня утром разбуди – меня бабиться станут звать.
     — Ладно, кумушка.
     Вот ночью лисичка и стучит хвостом: тук-тук-тук. Зайчик и говорит:
     — Чу! Кумушка, вставай: – тебя бабиться зовут.
     Лисичка соскочила да и побежала на вышку, масличко есть. У зайчика на вышке-то масличко было.
     Вот она почала масличко-то и пришла в избушку. Зайчик и спрашивает у неё:
     — Кого Бог дал?
     — Початышка. – Отвечает зайчик.
     На другу ночь лисичка наказывает опять зайчику:
     — Куманёк, ты меня разбуди – меня бабиться станут звать.
     — Ладно. – Говорит зайчик.
     Вот пришла ночь. Лисичка и стучит хвостом о полатцы: тук-тук-тук.
     — Чу! – Говорит зайчик. ; Вставай, кумушка: – тебя бабиться зовут.
     Лисичка соскочила и побежала опять на вышку, масличко есть. Вот поела и пошла в избушку.
     — Кого Бог дал? ; Спрашивает зайчик.
     — Серёдышка. – Говорит лисичка.
     На третью ночь лисичка опять наказывает зайчику:
     — Куманёк, ты меня утром разбуди: – меня бабиться станут звать.
     — Ладно, кумушка.
     Вот и опять ночью стучит лисичка хвостиком в полатцы: тук-тук-тук.
     — Чу! Кумушка, вставай – тебя бабиться зовут.
     Соскочила лисичка и убежала на вышку масличко есть. Вот поела и пришла в избушку.
     — Кого Бог дал? ; Спрашивает зайчик.
     — Заскребышка. – Отвечает лисичка.
     Вот по одно утро и сдумал зайчик оладышки изжарить да и говорит лисичке:
     — Кумушка, поди-ка сходи – где-то было масличко на вышке, дак принеси.
     Лисичка сбегала на вышку и говорит:
     — Нет, Куманёк, ничего нету на вышке-то.
     Удивился зайчик:
     — Как, кумушка, нету? Было! Дай-ка я сам схожу!
     Сходил зайчик да и говорит:
     — Ты, видно, кумушка, съела?
     — Нет, Куманёк, ты сам съел да и забыл.
     Зайчик и говорит:
     — Дай-ка, ляжем на шесток: – из кого вытопится масличко-то, тот и съел.
     — Ладно, Куманёк. – Соглашается лисичка.
     Вот и легли на шосток. Зайчика пригрело, он и уснул. Из лисички-то и вытопилось масличко. Она им вымазала зайчика, да и будит:
     — Куманёк, Куманёк! Смотри-ка: – ты ведь масличко-то съел!
     — Что же, кумушка, станем есть-то теперь? – Говорит зайчик.
     — Ну, Куманёк, промыслим что-ненабудь!
     Вот и побежала лисичка на дорогу. Видит: – обоз идёт с рыбкой. Вот и легла она, будто мёртвая.
     Увидел один мужик и закричал:
     — Ребята, лисица лежит!
     Взяли мужики эту лисицу и положили в воз с рыбой.
     Едут и ничего не знают. А лисица тихонько проела сани-те и выпущает на дорогу рыбку за рыбкой.
     Вот как высыпала весь воз-то, соскочила, да и убежала в избушку к зайчику.
     — Куманёк, Куманёк, пойдём рыбу собирать.
     Пошли лисичка да зайчик, собрали рыбку.
     И стали жить да поживать, да рыбку поедать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заяц Хваста. Сказка!!
     Жил-был заяц в лесу: – летом ему было хорошо, а зимой плохо, приходилось к крестьянам на гумно ходить, овёс воровать.
     Приходит он к одному крестьянину на гумно, а тут уж стадо зайцев. Вот он и начал им хвастать:
     — У меня не усы, а усищи, не лапы лапищи, не зубы, а зубищи. Я никого не боюсь.
     Зайцы и рассказали тётке Вороне про эту хвасту. Тётка Ворона пошла хвасту разыскивать и нашла его под кокориной.
     Заяц испугался:
     — Тётка Ворона, я больше не буду хвастать!
     — А как ты хвастал?
     — А у меня не усы, а усищи, не лапы лапищи, не зубы, а зубищи.
     Вот она его маленько и потрепала:
     — Более не хвастай!
     Раз сидела Ворона на заборе, собаки её подхватили и давай мять, а заяц это увидел.
     — Как бы Вороне помочь?
     Выскочил на горочку и сел. Собаки увидали зайца, бросили Ворону – да за ним, а Ворона опять на забор.
     А заяц от собак ушёл.
     Немного погодя Ворона опять встретила этого зайца и говорит ему:
     — Вот ты молодец, не хваста, а храбрец!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заяц, лиса и петух. Жили-были в лесу лисичка и зайка. Сказка!!
     Жили-были в лесу лисичка и зайка.
     Жили они неподалёку друг от друга. Пришла осень. Холодно стало в лесу. Решили они избушки на зиму построить.
     Лисичка построила себе избушку из сыпучего снежка, а зайчик смастерил из сыпучего песка.
     Перезимовали они в новых избушках. Настала весна, пригрело солнце. Лисички-на избушка растаяла, а зайкина стоит, как стояла.
     Пришла лисица в зайкину избушку, выгнала зайку, а сама в его избушке осталась. Пошёл зайка со своего двора, сел под берёзкою и плачет.
     Идёт волк. Видит, сидит зайка и плачет.
     — Чего ты, зайка, плачешь? – Спрашивает волк.
     — Как же мне, зайке, не плакать? Жили мы с лисичкой близко друг возле друга. Построили мы себе избы: я из сыпучего песка, а она из сыпучего снежка. Настала весна. Её избушка растаяла, а моя стоит, как стояла. Пришла лисичка, выгнала меня из моей избушки, и сама в ней жить осталась. Вот я и сижу да плачу.
     — Не плачь, зайка. Пойдём, я тебе помогу, выгоню лисичку из твоей избы.
     Пошли они. Пришли. Волк стал на пороге зайкиной избушки и кричит на лисичку:
     — Ты зачем залезла в чужую избу? Слезай, лиса, с печи, а то сброшу, побью тебе плечи.
     Не испугалась лисичка, отвечает волку:
     — Ой, волк, берегись: – мой хвост что прут, – как дам, так и смерть тебе тут.
     Испугался волк да наутёк. И зайку покинул.
     Сел опять зайка под берёзкой и горько плачет. Идёт по лесу медведь. Видит – зайчик сидит под берёзкой и плачет.
     — Чего, зайка, плачешь? – Спрашивает медведь.
     Отвечает зайка:
     — Как же мне, зайке, не плакать? Жили мы с лисичкой близко друг возле друга. Построили мы себе избы: я – из сыпучего песка, а она – из сыпучего снежка. Настала весна. Её избушка растаяла, а моя стоит, как стояла. Пришла лисичка, выгнала меня из моей избушки и сама там жить осталась. Так вот я сижу и плачу.
     — Не плачь, зайка. Пойдём, я тебе помогу, выгоню лисичку из твоей избы.
     Пошли они. Пришли.
     Медведь стал на пороге зайкиной избушки и кричит на лисичку:
     — Зачем отняла у зайки избу? Слезай, лиса, с печи, а то сброшу, побью тебе плечи.
     Не испугалась лисичка, отвечает медведю:
     — Ох, медведь, берегись: – мой хвост что прут, как дам, так и смерть тебе тут.
     Испугался медведь да наутёк и зайку одного покинул.
     Опять пошёл зайка со своего двора, сел под берёзкою и горько плачет.
     Вдруг видит, идёт по лесу петух. Увидел зайчика, подошёл и спрашивает:
     — Чего, зайка, плачешь?
     Плачет ему зайка:
     — Да как же мне, зайке, не плакать? Жили мы с лисичкой близко друг возле друга. Построили мы себе избы: я – из сыпучего песка, а она – из сыпучего снежка. Настала весна. Её избушка растаяла, а моя стоит, как стояла. Пришла лисичка, выгнала меня из моей избушки и сама там жить осталась. Вот я сижу да плачу.
     — Не плачь, зайка, я выгоню лису из твоей избушки.
     — Ой, петенька, ; плачет зайка, ; где тебе её выгнать? Волк гнал, дак не выгнал. Медведь гнал, то ж не выгнал.
     — А вот я выгоню. Пойдём, ; говорит петух.
     Пошли. Вошёл петух в избушку, стал на пороге, кукарекнул, а потом как закричит:
    
     Я – петух-чебетух,
     Я – певун-лопотун,
     На коротких ногах,
     На высоких пятах.
     На плече косу несу,
     Лисе голову снесу.
     А лисичка лежит и говорит:
     — Ой, петух, берегись: – мой хвост что прут, как дам, так и смерть тебе тут.
     Прыгнул петушок с порога в избу и опять кричит:
    
     Я – петух-чебетух,
     Я – певун-лопотун,
     На коротких ногах,
     На высоких пятах.
     На плече косу несу,
     Лисе голову снесу.
     И тут же прыг на печь к лисе. Клюнул лису в спину.
     Как подскочит лисица да как побежит вон из зайкиной избушки, а зайка и двери захлопнул за нею.
     И остался он жить в своей избушке вместе с петушком.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заяц, Лиса и Петух. Сказка!!
     Жили-были лиса да заяц.
     У лисицы была избёнка ледяная, а у зайчика лубяная. Пришла весна-красна, у лисицы избёнка растаяла, а у зайчика стоит по-старому.
     Лиса попросилась у зайчика погреться, да зайчика-то и выгнала.
     Идёт дорогой зайчик да плачет, а ему навстречу собаки;
     — Тяф, тяф, тяф! Про что, зайчик, плачешь?
     А зайчик говорит:
     — Отстаньте, собаки! Как мне не плакать? Была у меня избёнка лубяная, а у лисы ледяная, попросилась она ко мне, да меня и выгнала.
     — Не плачь, зайчик! – Говорят собаки. ; Мы её выгоним.
     — Нет, не выгоните! – Плачет зайчик.
     — Нет, выгоним! – Хвастают собаки.
     Подошли к избенке:
     — Тяф, тяф, тяф! Поди, лиса, вон!
     А она им с печи:
     — Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по заулочкам!
     Собаки испугались и ушли. Зайчик опять идёт да плачет. Ему навстречу медведь:
     — О чем, зайчик, плачешь?
     А зайчик говорит:
     — Отстань, медведь! Как мне не плакать? Была у меня избёнка лубяная, а у лисы ледяная. Попросилась она ко мне, да меня и выгнала.
     — Не плачь, зайчик! – Говорит медведь. ; Я выгоню её.
     — Нет, не выгонишь! Собаки гнали, дак не выгнали, и Ты не выгонишь.
     — Нет, выгоню! Пошли гнать. – Рычит медведь.
     Приходят к избушке, медведи и говорит:
     — Поди, лиса, вон!
     А она с печи:
     — Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по Заулочкам!
     Медведь испугался и ушёл. Идёт опять зайчик да плачет, а ему навстречу бык:
     — Про что, зайчик, плачешь?
     Плачется ему зайчик:
     — Отстань, бык! Как мне не плакать? Была у меня избёнка лубяная, а у лисы ледяная. Попросилась она ко мне, да меня и выгнала.
     — Пойдём, я её выгоню. – Говорит бык.
     — Нет, бык, не выгонишь! Собаки гнали – не выгнали, медведь гнал – не выгнал, и ты не выгонишь.
     — Нет, выгоню. – Мычит бык.
     Подошли к избёнке, мычит бык:
     — Поди, лиса, вон!
     А она с печи:
     — Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по заулочкам!
     Бык испугался и ушёл. Идёт опять зайчик да плачет, а ему навстречу петух с косой.
     — Кукуреку! О чём, зайчик, плачешь?
     — Отстань, петух! Как мне не плакать? Была у меня избёнка лубяная, а у лисы ледяная. Попросилась она ко мне, да меня и выгнала.
     — Пойдём, я выгоню. – Предлагает петух.
     — Нет, не выгонишь! Собаки гнали – не выгнали, медведь гнал – не выгнал, бык гнал – не выгнал, и ты не выгонишь!
     — Нет, выгоню!
     Подошли к избёнке:
     — Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!
     А она услыхала, испугалась, говорит:
     — Одеваюсь.
     Петух опять:
     — Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!
     А она говорит:
     — Шубу надеваю.
     Петух в третий раз:
     — Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!
     Лисица выбежала. Он её зарубил косой-то и стал с зайчиком жить да поживать да добра наживать.
     Вот тебе сказка, а мне кринка масла.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заяц. Бедный мужик шёл по чистому полю. Сказка!!
     Бедный мужик шёл по чистому полю, увидал под кустом зайца, И обрадовался и говорит:
     — Вот когда заживу домком-то! Возьму этого зайца, убью плетью да продам за четыре алтына. На те деньги куплю свинушку. Она принесёт мне двенадцать поросёночком. Поросятки вырастут, принесут ещё по двенадцати. Я всех приколю, амбар мяса накоплю. Мясо продам, а на денежки дом заведу да сам женюсь. Жена-то родит мне двух сыновей: Ваську да Ваньку. Детки станут пашню пахать, а я буду под окном сидеть да порядки наводить. Эй вы, ребятки, ; крикну, Васька да Ванька! Шибко людей на работе не подгоняйте, видно, сами бедно не живали!
     Да так-то громко крикнул мужик, что заяц испугался и убежал, а дом со всем богатством, с женой и с детьми пропал.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Заячий пастух. Матершина. Архангельск. Сказка!!
     Был барин, у барина было три дочери. Приходит к нему мужик и просит милостыню. Говорит барин:
     — Экой молодой, а просишь? Работал бы.
     — А что же я буду работать?  -- Спрашивает мужик.
     — А вот, возьмись у меня зайцев пасти, цена пятьдесять рублёв в лето, а не пригонишь, то и голова с плеч.
     Мужик взялся.
     Утром погонил заечей в лес, зайчики разбежались, мужик сел, заплакал.
     Тут как раз идёт мимо старичок и спрашивает:
     — О чём, доброй молодец, плачешь?
     — Как мне не плакать? Сегодня мне-ка посулена голова с плеч: взялся пасти заечей, а они разбежались.
     Старик и говорит:
     — Не плачь, зайчи прибежат.
     Дал ему дудку.
     — В эту дудку струби в неё, зайчики тебе прибежат.
     Мужик струбил, зайчики прибежали, он их и домой пригнал. И стал гонять каждой день зайцов.
     Барину показалось не выгодно, надь ему отказать, а не знает как. А жена догадливее была:
     — Вот что муж мой, пошлём мы одну-ту дочь, пущай она купит у его зайчика одного.
     Дали дочери сто рублей, послали. Дочь приходит.
     — Пастушок, продай зайца.
     Говорит пастух:
     — У меня заяц не продажной, а заветной.
     Интересуется дочь:
     — А велик-ле завет?
     — А сто рублей дашь, да дашь ещё пошерстить тебя, дак продам.
     Та туда-сюда, она и согласилась, отец приказал без зайца не приходить. Вот он ей отделал, деньги взял, зайца отдал.
     Та и пошла. А мужик как в дудку отрубит, заяц от ей выскочил и убежал опять к пастуху.
     Она пришла домой со слезами. Спрашивают дома:
     — Да вот, я купила зайца, да за мной побежали солдаты, я и отпустила.
     Вторая пошла, понесла двести рублей, третья дочь пошла, понесла триста рублей, а сама барыня четыреста рублей.
     Барыня мужу сказала всю правду, как было дело, и говорит:
     — Надо тебе самому ехать на кобыле.
     А барин и говорит:
     — Да на кобыле нельзя ехать, дрищщет она.
     Говорит жена:
     — Делать нечего, поезжай тогда тихонько.
     Вот барин сел и поехал, и спрашивает:
     — Что, пастушок, продашь зайца?
     — Нет, барин, у меня заяц не продажной, заветной.
     — А велик-ле завет?  -- Спрашивает барин.
     — А пятьсот рублей дашь, да у кобылы поцелуешь задницу, дак отдам.
     — Что ты, как можно, дурак. – Удивился барин.
     — Что делать, такой завет, а ты как хошь.
     Ну на это барин согласился. У кобылы под хвостом всё обдристано, взял носовой платок, подтёр и поцеловал, и деньги отдал, и зайца взял, и поехал.
     Пастух как в дудку отрубит, заяц от барина выскочил да к пастуху. Барин приехал не с чем.
     С женой дома думают, как нам сжить этого мужика, а деньги взять. Жена сдогадалася и придумала:
     — А пусть сказки сказывает, насказывает мешок сказок.
     Вечером пастух приходит, хозяин и говорит:
     — Времени нынче много свободного, ты бы по вечерам сказок посказывал.
     — А во что сказывать-то? – Спрашивает пастух.
     — А в мешок.
     Говорит пастух:
     — Ну, неси мешок покрепче.
     Пастух взял мешок и велел трём дочерям и барыне мешок за углы держать, а барина заставил сказки в мешок толкать, плотнее укладывать. И стал сказывать:
     — Живало-бывало, живал-бывал барин.
     И стал тут их всех стыдить, как они к пастуху ходили. Как про первую дочь стал сказывать, она и заговорила:
     — Ой, тяжело мне как-то!
     Потом и вторая убежала, и третья. Когда про барыню стал рассказывать, она говорит:
     — Довольно, полон уже мешок.
     А про барина когда стал рассказывать, он кричит:
     — Довольно, довольно, завязывай.
     Барыня с барином ушли в другую комлату и говорят:
     — Надо нам как-ле от его уехать. Он посидит тут один, да и сам уйдёт.
     Кучер стал повозку налаживать и пошёл за конями, а пастух в ту пору под переплёт и сел. Все сели и поехали. Гонили, гонили, барин велел кучеру постоять:
     — Не бежит-ле сзади?
     Остановились, а пастух и кричит из-под переплёта:
     — Барин, подожди, денег за пастушество не отдал.
     Опять барин велел кучеру гнать. На станцию приехали, только что барин вышел.
     А пастух из-под переплёта выскочил и бежит встречу, барин ему и остальные деньги за пастушество отдал.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Звёздные талеры. Сказка!!
     Жила-была маленькая девочка.
     Отец и мать у неё умерли, и была она такая бедная, что не было у неё даже каморки, где жить, и кроватки, где спать.
     Осталось у неё одно только платье и кусочек хлеба в руке. И оттого, что была она всем миром покинута, вышла она, полагаясь на волю господню, в поле. Встретился ей на дороге бедняк и говорит:
     — Ах, дай мне чего-нибудь поесть, я так проголодался.
     Она отдала ему последний кусочек хлеба и сказала:
     — На здоровье, – и пошла дальше.
     Шёл по дороге ребёнок, он жалобно плакал и сказал:
     — Холодно моей голове, подари мне что-нибудь, чем бы я мог её прикрыть.
     Сняла она свою шапочку и отдала ему. Прошла она ещё немного, и повстречался ей опять ребёнок. Не было на нём ничего, и весь он дрожал от холода – она отдала ему своё платье.
     А потом попросил у неё другой ребёнок юбочку, и отдала она ему юбочку.
     Наконец, пришла она в лес, а уже совсем стемнело. И явился ещё ребёнок, попросил у неё рубашечку. Добрая девочка подумала:
     — Ночь тёмная, меня никто не увидит, можно, пожалуй, отдать и рубашечку, – сняла она рубашку, отдала и её.
     Стоит она, и вдруг стали падать звёзды с неба, и были то не звёзды, а новёхонькие блестящие талеры, и хотя она отдала свою последнюю рубашку, но появилась на ней новая, да притом, из самого тонкого льна.
     Подобрала она в подол талеры, и хватило их ей на всю жизнь.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Звери в яме. Жил себе старик со старушкой. Сказка!!
     Жил себе старик со старушкой, и у них только и было именья, что один боров.
     Пошёл боров в лес жёлуди есть. Навстречу ему идёт волк.
     — Боров, боров, куда ты идёшь?
     — В лес, жёлуди есть.
     — Возьми меня с собою.
     — Я бы взял, ; говорит боров, ; тебя с собою, да там яма есть глубока, широка, ты не перепрыгнешь.
     — Ничего, ; говоритволк, ; перепрыгну.
     Вот и пошли. Шли, шли по лесу и пришли к этой яма.
     — Ну, ; говорит волк, ; прыгай.
     Боров прыгнул и перепрыгнул.
     Волк прыгнул, да прямо в яму. Боров наелся желудей и отправился домой. На другой день опять идёт боров в лес. Навстречу ему медведь.
     — Боров, боров, куда ты идёшь?
     — В лес, жёлуди есть.
     Говорит медведь:
     — Возьми меня с собою.
     — Я бы взял тебя, да там яма глубока, широка, ты не перепрыгнешь.
     — Небось перепрыгну, ; говорит медведь.
     Подошли к этой яме. Боров прыгнул и перепрыгнул. Медведь прыгнул, да и прямо в яму угодил. Боров наелся желудей, отправился домой. На третий день боров опять пошёл в лес жёлуди есть.
     Навстречу ему косой заяц.
     — Здравствуй, боров!
     — Здравствуй, косой заяц!
     — Куда ты идёшь?
     — В лес, жёлуди есть.
     — Возьми меня с собою.
     — Нет, косой, там яма есть широка, глубока, ты не перепрыгнешь.
     — Вот, не перепрыгну, как не перепрыгнуть! -- Хвастает косой.
     Пошли и пришли к яме. Боров прыгнул – перепрыгнул. Заяц прыгнул – попал в яму. Ну, боров наелся желудей, отправился домой. На четвёртый день идёт боров в лес жёлуди есть. Навстречу ему лисица. Тоже просится, чтоб взял её боров с собою.
     — Нет, ; говорит боров, ; там яма есть глубока, широка, ты не перепрыгнешь!
     — А-и перепрыгну! -- Говорит лисица
     Ну, и она попалась в яму. Вот их набралось там в яме четверо, и стали они горевать, как им еду добывать. Лисица и говорит:
     — Давайте-ка голос тянуть. Кто не встанет, того и есть станем.
     Вот начали тянуть голос. Один заяц отстал, а лисица всех перетянула. Взяли зайца, разорвали и съели. Проголодались и опять стали уговариваться голос тянуть:
     — Кто отстанет, чтоб того и есть.
     — Если я отстану, то и меня есть, все равно! ; Говорит лисица
     Начали тянуть. Только волк отстал, не мог тянуть голос. Лисица с медведем взяли его, разорвали и съели. Только лисица надула медведя: – дала ему немного мяса, а остальное припрятала от него и ест себе потихоньку. Вот медведь начинает опять голодать и говорит:
     — Кума, кума, где ты берёшь себе еду?
     — Экой ты, кум! Ты возьми-ка просунь себе лапу в ребра, зацепись за ребро – так и узнаешь, как есть.
     Медведь так и сделал, зацепил себя лапой за ребро, да и околел. Лисица осталась одна. После этого, убрамши медведя, начала лисица голодать. Над этой ямой стояло древо, на этом древе вил дрозд гнездо. Лисица сидела, сидела в яме, все на дрозда смотрела и говорит ему:
     — Дрозд, дрозд, что ты делаешь?
     — Гнездо вью.
     — Для чего ты вьёшь?
     — Детей выведу.
     — Дрозд, накорми меня, если не накормишь, я твоих детей поем.
     Дрозд горевать, дрозд тосковать, как лисицу ему накормить. Полетел в село, принёс ей курицу. Лисица курицу убрала и говорит опять:
     — Дрозд, дрозд, ты меня накормил?
     — Накормил.
     — Ну, напои ж меня.
     Дрозд горевать, дрозд тосковать, как лисицу напоить. Полетел в село, принёс ей воды. Напилась лисица и говорит:
     — Дрозд, дрозд, ты меня накормил?
     — Накормил.
     — Ты меня напоил?
     — Напоил.
     — Вытащи ж меня из ямы.
     Дрозд горевать, дрозд тосковать, как лисицу вынимать. Вот начал он палки в яму метать. Наметал так, что лисица выбралась по этим палкам на волю и возле самого древа легла – протянулась.
     — Ну что, накормил ты меня, дрозд? – Говорит лиса.
     — Накормил.
     — Напоил ты меня?
     — Напоил.
     — Вытащил ты меня из ямы?
     — Вытащил.
     — Ну, рассмеши ж меня теперь.
     Дрозд горевать, дрозд тосковать, как лисицу рассмешить.
     — Я, ; говорит дрозд, ; полечу, а ты, лиса, иди за мною.
     Вот хорошо – полетел дрозд в село, сел на ворота к богатому мужику, а лисица легла под воротами. Дрозд и начал кричать:
     — Бабка, бабка, принеси мне сала кусок! Бабка, бабка, принеси мне сала кусок!
     Выскочили собаки и разорвали лисицу.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Звери в яме. Жили-были петушок и курочка. Сказка!!
     Жили-были петушок и курочка.
     Вот пошёл град. Испугалась курочка и кричит:
     — Петушок, петушок! Беда! Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают! Бежим отсюда!
     И побежали. Бежали, бежали. Им навстречу заяц:
     — Куда, петушок, бежишь?
     — Ай, не спрашивай меня, спрашивай курочку!
     — Куда, курочка, бежишь?
     — Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают!
     — Возьмите меня!
     И побежали втроём. Им навстречу лиса:
     — Куда, зайчик, бежишь?
     — Не спрашивай меня, спрашивай петушка!
     — Куда, петушок, бежишь?
     — Ай, не спрашивай меня, спрашивай курочку!
     — Куда, курочка, бежишь?
     — Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают!
     — Возьмите меня!
     И побежали вчетвером. Им навстречу волк:
     — Куда, лиса, бежишь?
     — Не спрашивай меня, спрашивай зайца!
     — Куда, зайчик, бежишь?
     — Не спрашивай меня, спрашивай петушка!
     — Куда, петушок, бежишь?
     — Ай, не спрашивай меня, спрашивай курочку!
     — Куда, курочка, бежишь?
     — Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают!
     — Возьмите меня!
     И побежали впятером. Им навстречу медведь:
     — Куда, волк, бежишь?
     — Не спрашивай меня, спрашивай лису!
     — Куда, лисичка, бежишь?
     — Не спрашивай меня, спрашивай зайца!
     — Куда, зайчик, бежишь?
     — Не спрашивай меня, спрашивай петушка!
     — Куда, петушок, бежишь?
     — Ай, не спрашивай меня, спрашивай курочку!
     — Куда, курочка, бежишь?
     — Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают!
     — Возьмите меня!
     И побежали вшестером. Бежали, бежали да в глубокую яму и упали. Долго они в яме сидели, есть захотели, а выйти не могут. Вот лиса и говорит:
     — Давайте имена спрашивать! Чьё имя хуже, того и съедим.
     И запела лиса:
    
     Медведь-медведyхно – имечко хорошее.
     Лиса-олисaва – имечко хорошее.
     Волк-волчyхно – имечко хорошее.
     Заяц-зайчyхно – имечко хорошее.
     Петух-петушyхно – имечко хорошее.
     Кура-окурaва – имя худое!
     Тут курочку и съели. Прошло немного времени – опять есть хочется.
     Лиса запела:
    
     Медведь-медведyхно – имечко хорошее.
     Лиса-олисaва – имечко хорошее.
     Волк-волчyхно – имечко хорошее.
     Заяц-зайчyхно – имечко хорошее.
     Петух-петушyхно – имя худое!
     И съели петушка. Посидели – опять есть захотели. Лиса снова запела:
    
     Медведь-медведyхно – имечко хорошее.
     Лиса-олисaва – имечко хорошее.
     Волк-волчyхно – имечко хорошее.
     Заяц-зайчyхно – имя худое!
     Съели и зайца. Долго ли, коротко ли, опять есть захотели. Лиса запела:
    
     Медведь-медведyхно – имечко хорошее.
     Лиса-олисaва – имечко хорошее.
     Волк-волчyхно – имя худое!
     Разорвал медведь волка. Стали они с лисой есть. Лиса часть съела, а другую-то припрятала. Сидели-сидели, опять проголодались. Лиса потихоньку начала есть припрятанное, а медведь спрашивает:
     — Чем, лисанька, лакомишься?
     — Кишочки свои достаю и ем.
     — А как ты их достаёшь?
     — Распорола брюхо и достаю.
     Медведь поверил и распорол себе брюхо. Осталась лиса одна в яме. Прошло немного времени, летит мимо птичка-синичка. Лиса кричит ей:
     — Птичка-синичка, выручи меня из беды!
     — А как я тебя выручу?
     — Наноси в яму веток!
     Наносила птичка-синичка в яму веток, и выбралась лисица на волю.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Звери в яме. Шла свинья в Питер богу молиться. Сказка!!
     Шла свинья в Питер богу молиться. Попадается ей волк навстречу:
     — Свинья, свинья, куда идёшь?
     — В Питер, богу молиться.
     — Возьми и меня.
     — Пойдём, Куманёк!
     Шли-шли, попадается лиса навстречу:
     — Свинья, свинья, куда идёшь?
     — В Питер, богу молиться.
     — Возьми и меня.
     — Иди, кума!
     Шли они, шли, попадается им заяц:
     — Свинья, свинья, куда идёшь?
     — В Питер, богу молиться.
     — Возьми и меня с собой.
     — Ступай, косой!
     Потом выпросилась ещё белка, и вот они шли-шли.
     Глядь – на дороге яма глубокая и широкая. Свинья прыгнула и попала в яму, а за ней и волк, и лиса, и заяц, и белка. Долго они сидели, сильно проголодались – есть-то нечего. Лиса и придумала и говорит:
     — Давайте тянуть песенку: – кто всех тоньше запоёт, того и скушаем.
     Волк затянул толстым голосом:
     — О-о-о!
     Свинья немного помягче:
     — У-у-у!
     Лиса и того мягче:
     — Э-э-э!
     А заяц с белкою тонким голоском:
     — И-и-и!
     Тотчас разорвали звери зайца да белку и съели со всеми косточками. На другой день лиса опять говорит:
     — Кто толще всех запоёт, того и скушаем.
     Волк всех толще затянул:
     — О-о-о!
     Ну, его и съели.
     Лиса мясо скушала, а кишочки под себя спрятала.
     Дня через три сидит да ест себе кишочки. Свинья и спрашивает:
     — Что ты, кума, кушаешь? Дай-ка мне.
     — Эх, свинья! Ведь я свои кишочки таскаю. Разорви и ты своё брюхо, таскай кишочки и закусывай.
     Свинья то и сделала, разорвала своё брюхо и досталась лисе на обед.
     Осталась лиса одна-одинёхонька в яме. Вылезла ль она оттудова или и теперь там сидит, право, не ведаю.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Звериное молоко. В некотором царстве, не в нашем государстве. Сказка!!
     В некотором царстве, не в нашем государстве жил-был царь на царстве, король на королевстве, и были у него дети: – сын Иван-царевич и дочь Елена Прекрасная.
     Появился в его царстве медведь железная шерсть и начал его подданных есть. Ест медведь людей, а царь сидит да думает, как бы ему спасти детей своих.
     Велел он построить высокий столб, посадил на него Ивана-царевича и Елену Прекрасную и провизии им поклал туда на пять лет.
     Переел медведь всех людей, прибежал в царский дворец и стал с досады грызть веник.
     — Не грызи меня, медведь железная шерсть, – говорит ему веник, – а лучше ступай в поле, там увидишь ты столб, а на том столбу сидят Иван-царевич и Елена Прекрасная!
     Прибежал медведь к столбу и начал его раскачивать. Испугался Иван-царевич и бросил ему пищи, а медведь наелся, да и лёг спать.
     Спит медведь, а Иван-царевич и Елена Прекрасная бегут без оглядки… На дороге стоит конь.
     — Конь, конь! Спаси нас, – говорят они.
     Только что сели на коня, медведь их и догнал. Коня он разорвал на части, а их взял в пасть и принёс к столбу. Дали они ему пищи, он наелся и опять заснул.
     Спит медведь, а Иван-царевич и Елена Прекрасная бегут без оглядки…
     По дороге идут гуси.
     — Гуси, гуси, спасите нас.
     Сели они на гусей и полетели, а медведь проснулся, опалил гусей полымем и принёс их к столбу. Дали они ему снова пищи: – он наелся и опять заснул.
     Спит медведь, а Иван-царевич и Елена Прекрасная бегут без оглядки… На дороге стоит бычок-третьячок.
     — Бычок, бычок! Спаси нас: – за нами гонится медведь железная шерсть.
     — Садитесь на меня. Ты, Иван-царевич, сядь задом наперёд и как увидишь медведя, скажи мне.
     Только что догонит их медведь, бычок-третьячок дрыснет – да и залепит ему глаза. Три раза медведь догонял, три раза бычок залеплял ему глаза. Стали они переправляться через реку, медведь за ними – да и утонул.
     Захотели они есть, вот бычок им и говорит:
     — Зарежьте меня и съешьте, а косточки мои соберите и ударьте. Из них выйдет мужичок-кулачок – сам с ноготок, борода с локоток. Он для вас все сделает.
     Время идёт да идёт, съели они бычка и захотели опять есть. Ударили легонько по косточкам, и вышел мужичок-кулачок.
     Вот пошли они в лес, а в том лесу стоял дом, а дом тот был разбойничий. Кулачок убил и разбойников и атамана и запер их в одной комнате. А Елене не велел туда ходить.
     Только она не вытерпела, посмотрела и влюбилась в голову атамана. Попросила она Ивана-царевича достать ей живой и мёртвой воды.
     Как только он достал воды живой и мёртвой, царевна оживила атамана и сговорилась вместе с ним извести Ивана-царевича.
     Наперво согласились они послать его за волчьим молоком. Пошёл Иван-царевич с мужичком-кулачком. Находят волчицу и говорят:
     — Давай молока!
     Она просит их взять и волчонка, потому что он ****ун, ****ун, даром хлеб ест. Взявши молоко и волчонка, пошли к Елене Прекрасной. Молоко отдали Елене, а волчонка взяли себе.
     Этим не смогли его известь. Послали за медвежьим молоком.
     Пошёл Иван-царевич с мужичком-кулачком доставать медвежьего молока. Находят медведицу и говорят:
     — Давай молока!
     Она просит взять и медвежонка, потому что он пердун, даром хлеб ест. Опять, взявши молоко и медвежонка, пошли к Елене Прекрасной. Отдали ей молоко, а медвежонка взяли себе.
     И этим не смогли известь Ивана-царевича. Послали его за львиным молоком.
     Иван-царевич пошёл с мужичком-кулачком. Находят львицу, взяли молока. Она просит их взять и львёнка, потому что он бздун, даром хлеб ест. Воротились к Елене Прекрасной, отдали молоко, львёнка взяли себе.
     Потом атаман и Елена Прекрасная видят, что и этим нельзя известь Ивана-царевича. Послали его достать яиц жар-птицы.
     Отправился Иван-царевич с мужичком-кулачком доставать яйца.
     Нашли они жар-птицу, хотели было взять яйца, она рассердилась и проглотила мужичка-кулачка. А Иван-царевич пошёл без яиц домой.
     Приходит к Елене Прекрасной, рассказал ей, что не мог достать яиц и что жар-птица проглотила мужичка-кулачка.
     Елена Прекрасная с атаманом обрадовались и говорят, что теперь Иван-царевич без кулачка ничего не сделает. Велели его убить.
     Иван-царевич услыхал это и попросился у сестры помыться перед смертью в бане. Елена Прекрасная велела натопить баню.
     Иван-царевич пошёл в баню, а Елена Прекрасная послала к нему сказать, чтобы он скорее мылся. Иван-царевич её не послушал, все-таки мылся не спеша.
     Вдруг прибежали к нему волчонок, медвежонок и львёнок. Говорят ему, что мужичок-кулачок спасся от жар-птицы и сейчас придёт к нему.
     Иван-царевич приказал им лечь под порог в бане. А сам все-таки мылся.
     Елена Прекрасная посылает опять ему сказать, чтобы он скорее мылся, а если он не скоро выйдет, то она сама придёт.
     Иван-царевич все не слушал, не выходил из бани.
     Елена Прекрасная ждала-ждала, не могла дождаться и пошла с атаманом посмотреть, что он там делает. Приходит и видит, что он моется и не слушает приказания. Рассердилась, дала ему плюху.
     Откуда не возьмись мужичок-кулачок – велел волчонку, медвежонку и львёнку разорвать атамана на мелкие кусочки, а Елену взял, привязал голую к дереву, чтоб её тело съели комары да мухи. А сам отправился с Иваном-царевичем путём-дорогою.
     Завидели большие палаты. Говорит мужичок-кулачок:
     — Не хочешь ли, Иван-царевич, жениться? Вот в этом доме живёт богатырь-девка. Она ищет такого молодца, чтоб её одолел.
     Вот и пошли к тому дому. Не дошедчи немного, сел Иван-царевич на лошадь, а мужичок-кулачок сзади его, и начали вызывать богатырь-девку драться.
     Дрались-дрались. Богатырь-девка ударила Ивана-царевича в грудь – Иван-царевич чуть-чуть не упал, да его кулачок удержал.
     Потом Иван-царевич ударил богатырь-девку копьём – и она тотчас свалилась с коня.
     Как сшиб Иван-царевич богатырь-девку, она и говорит ему:
     — Ну, Иван-царевич, ты теперь можешь меня взять замуж.
     Скоро сказка сказывается, а не скоро дело делается.
     Иван-царевич женился на богатырь-девке.
     — Ну, Иван-царевич, – говорит мужичок-кулачок, – если на первую ночь сделается тебе дурно, то выходи ко мне. Я в беде помогу.
     Вот лёг Иван-царевич спать с богатырь-девкою. Вдруг богатырь-девка положила ему на грудь руку, Ивану-царевичу сделалось дурно. Начал он проситься выйти.
     Вышедчи, кликнул мужичка-кулачка, рассказал ему, что богатырь-девка его душит.
     Мужичок-кулачок пошёл к богатырь-девке, начал её бить да приговаривать:
     — Почитай мужа, почитай мужа!
     С того времени стали они жить да поживать да добра наживать.
     После начала богатырь-девка просить Ивана-царевича, чтоб отвязал Елену Прекрасную и взял бы её к себе жить.
     Он сейчас послал отвязать и привесть её к себе. Долго жила у него Елена Прекрасная.
     Один раз говорит она Ивану-царевичу:
     — Братец! Дай я тебе поищу.
     Начала искать ему и пустила в голову мёртвый зуб. Иван-царевич начал умирать.
     Львёнок видит, что Иван-царевич умирает, выдернул у него мёртвый зуб. Царевич стал оживать, а львёнок умирать.
     Медвежонок вырвал зуб. Львёнок начал оживать, а медвежонок умирать.
     Лисица видит, что он помирает, выдернула у него мёртвый зуб, и как она была хитрей всех, то, выдернувши, бросила зуб на сковороду, отчего зуб и рассыпался в куски.
     За это Иван-царевич велел Елену Прекрасную привязать к хвосту богатырского коня и размыкать по чистому полю.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Звериное молоко. Жил-был царь, у него были сын да дочь. Сказка!!
     Жил-был царь, у него были сын да дочь.
     В соседнем государстве случилась беда немалая – вымер весь народ. Просит Иван-царевич отца:
     — Батюшка! Благослови меня в то государство на житье ехать.
     Отец не согласен.
     — Коли так, я и сам пойду!
     Пошёл Иван-царевич, а сестра не захотела от него отстать, и сама пошла. Шли они несколько времени.
     Стоит в чистом поле избушка на куриных ножках и повертывается. Иван-царевич сказал:
     — Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила.
     Избушка остановилась, они взошли в неё, а там лежит баба-яга: – в одном углу ноги, в другом голова, губы на притолоке, нос в потолок уткнула. Спрашивает она Ивана-царевича:
     — Здравствуй, Иван-царевич! Что, дела пытаешь аль от дела лытаешь?
     Говорит Иван:
     — Где дела пытаю, а где от дела лытаю. В таком-то царстве народ вымер, иду туда на житье.
     Она ему говорит:
     — Сам бы туда шёл, а сестру напрасно взял. Она тебе много вреда сделает.
     Напоила их, накормила и спать положила. На другой день брат с сестрой собираются в дорогу. Баба-яга даёт Ивану-царевичу собаку да синий клубочек и говорит:
     — Куда клубочек покатится, туда и иди!
     Клубочек подкатился к другой избушке на куриных ножках. Говорит Иван:
     — Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила.
     Избушка остановилась, царевич с царевною взошли в неё, лежит баба-яга и спрашивает:
     — Что, Иван-царевич, от дела лытаешь али дела пытаешь?
     Он ей сказал, куда и зачем идёт. Отвечает ему баба-яга:
     — Сам бы туда шёл, а сестру напрасно взял. Она тебе много вреда сделает.
     Напоила их, накормила и спать положила. Наутро подарила Ивану-царевичу собаку и полотенце и говорит:
     — Будет у тебя на пути большая река, что перейти нельзя. Ты возьми это полотенце да махни одним концом – тотчас явится мост. А когда перейдёшь на ту сторону, махни другим концом – и мост пропадёт. Да смотри, махай украдкою, чтоб сестра не видела.
     Пошёл Иван-царевич с сестрою в путь-дорогу: – куда клубок катится, туда и идут. Подошли к широкой-широкой реке. Сестра говорит:
     — Братец! Сядем тут отдохнуть.
     Села и не видала, как царевич махнул полотенцем, тут тотчас мост явился. Говорит иван:
     — Пойдём, сестрица! Бог дал мост, чтобы перейти нам на ту сторону.
     Перешли за реку, царевич украдкой махнул другим концом полотенца – мост пропал, как не бывало! Приходят они в то самое царство, где народ вымер. Никого нет, везде пусто!
     Пообжилися немножко. Вздумалось брату пойти на охоту, и пошёл он со своими собаками бродить по лесам, по болотам.
     В это время прилетает к реке Змей Горыныч. Ударился о сыру землю и сделался таким молодцом да красавцем, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать.
     Зовёт к себе царевну и говорит:
     — Ты совсем меня измучила, тоской иссушила. Я без тебя жить не могу!
     Полюбился Змей Горыныч царевне, кричит ему:
     — Лети сюда через реку!
     Отвечает Змей:
     — Не могу перелететь.
     Печалится сестра:
     — А я что же сделаю?
     Кричит ей Змей:
     — У твоего брата есть полотенце, возьми его, принеси к реке и махни одним концом.
     — Он мне не даст!
     — Ну, обмани его, скажи, будто вымыть хочешь.
     Приходит царевна во дворец. На ту пору и брат её возвратился с охоты. Много всякой дичи принёс и отдаёт сестре, чтоб завтра к обеду приготовила. Она спрашивает:
     — Братец! Нет ли у вас чего вымыть из чёрного белья?
     — Сходи, сестрица, в мою комнату. Там найдёшь, – сказал Иван-царевич и совсем забыл о полотенце, что баба-яга подарила, да не велела царевне показывать.
     Царевна взяла полотенце. На другой день брат на охоту, она к реке, махнула одним концом полотенца, и в ту ж минуту мост явился.
     Змей перешёл по мосту. Стали они целоваться, миловаться. Потом пошли во дворец.
     — Как бы нам, – говорит змей, – твоего брата извести?
     — Придумай сам, а я не ведаю, – отвечает царевна.
     Подумал Змей и говорит:
     — Вот что: – притворись больною и пожелай волчьего молока. Он пойдёт молоко добывать, авось голову свернёт!
     Воротился брат, сестра лежит на постели, жалуется на болезнь свою и говорит:
     — Братец! Во сне я видела, будто от волчьего молока поздоровею. Нельзя ли где добыть? А то смерть моя приходит.
     Иван-царевич пошёл в лес, видит, там кормит волчиха волчонков, хотел её застрелить. Она говорит ему человеческим голосом:
     — Иван-царевич! Не стреляй, не губи меня, не делай моих детей сиротами. Лучше скажи: – что тебе надобно?
     Говорит ей Иван:
     — Мне нужно твоего молока.
     — Изволь, надои. Ещё дам в придачу волчонка. Он тебе станет верой-правдою служить.
     Царевич надоил молока, взял волчонка, идёт домой. Змей увидал, сказывает царевне:
     — Твой брат идёт, волчонка несёт, скажи ему, что тебе медвежьего молока хочется.
     Сказал и оборотился веником. Царевич вошёл в комнату. За ним следом собаки вбежали, услыхали нечистый дух и давай теребить веник – только прутья летят!
     — Что это такое, братец! – Закричала царевна. ; Уймите вашу охоту, а то завтра и подмести нечем будет!
     Иван-царевич унял свою охоту и отдал ей волчье молоко. Поутру спрашивает брат сестру:
     — Каково тебе, сестрица?
     — Немножко полегчило. Если б ты, братец, принёс ещё медвежьего молока – я бы совсем выздоровела.
     Пошёл царевич в лес, видит: – медведиха детей кормит, прицелился, хотел её застрелить. Взмолилась она человеческим голосом:
     — Не стреляй меня, Иван-царевич, не делай моих детей сиротами. Скажи: – Что тебе надобно?
     — Мне нужно твоего молока.
     — Изволь, ещё дам в придачу медвежонка.
     Царевич надоил молока, взял медвежонка, идёт назад. Змей увидал, говорит царевне:
     — Твой брат идёт, медвежонка несёт. Пожелай ещё львиного молока.
     Вымолвил и оборотился помелом. Она сунула его под печку. Вдруг прибежала охота Ивана-царевича, почуяла нечистый дух, бросилась под печку и давай тормошить помело.
     — Уймите, братец, вашу охоту, а то завтра нечем будет печки замести.
     Царевич прикрикнул на своих собак. Они улеглись под стол, а сами так и рычат. Наутро опять царевич спрашивает:
     — Каково тебе, сестрица?
     — Нет, не помогает, братец! А снилось мне нынешнюю ночь: – если б ты добыл молока от львицы – я бы вылечилась.
     Пошёл царевич в густой-густой лес, долго ходил – наконец увидел: – кормит львица малых львёнков, хотел её застрелить. Говорит она человеческим голосом:
     — Не стреляй меня, Иван-царевич, не делай моих детушек сиротами. Лучше скажи: – что тебе надобно?
     Отвечает Иван:
     — Мне нужно твоего молока.
     — Изволь, ещё одного львёнка в придачу дам.
     Царевич надоил молока, взял львёнка, идёт домой. Змей Горыныч увидал, говорит царевне:
     — Твой брат идёт, львёнка несёт, – и стал выдумывать, как бы его уморить.
     Думал-думал, наконец выдумал послать его в тридесятое государство. В том царстве есть мельница за двенадцатью дверями железными, раз в год отворяется – и то на короткое время. Не успеешь оглянуться, как двери захлопнутся. Говорит Змей:
     — Пусть-ка попробует, достанет из той мельницы мучной пыли!
     Вымолвил эти речи и оборотился ухватом. Царевна кинула его под печку. Иван-царевич вошёл в комнату, поздоровался и отдал сестре львиное молоко. Опять собаки почуяли змеиный дух, бросились под печку и начали ухват грызть.
     — Ах, братец, уймите вашу охоту. Ещё разобьют что-нибудь!
     Иван-царевич закричал на собак. Они улеглись под столом, а сами всё на ухват смотрят да злобно рычат.
     К утру расхворалась царевна пуще прежнего, охает, стонет.
     — Что с тобой, сестрица? – Спрашивает брат. ; Али нет от молока пользы?
     — Никакой, братец! – И стала его посылать на мельницу.
     Иван-царевич насушил сухарей, взял с собой и собак и зверей своих и пошёл на мельницу.
     Долго прождал он, пока время настало и растворились двенадцать железных дверей. Царевич взошёл внутрь, наскоро намёл мучной пыли и только что успел выйти, как вдруг двери за ним захлопнулись, и осталась охота его на мельнице взаперти.
     Иван-царевич заплакал:
     — Видно, смерть моя близко!
     Воротился домой. Змей увидал, что он один, без охоты идёт и говорит:
     — Ну, теперь его не боюсь!
     Выскочил к нему навстречу, разинул пасть и крикнул:
     — Долго я до тебя добирался, царевич! Уж и ждать надоело. А вот-таки добрался же – сейчас тебя съем!
     Говорит ему Иван:
     — Погоди меня есть, лучше вели в баню сходить да наперёд вымыться.
     Змей согласился и велел ему самому и воды натаскать, и дров нарубить, и баню истопить. Иван-царевич начал дрова рубить, воду таскать.
     Прилетает Ворон и каркает:
     — Кар-кар, Иван-царевич! Руби дрова, да не скоро. Твоя охота четверо дверей прогрызла.
     Он что нарубит, то в воду покидает. А время идёт да идёт. Нечего делать – надо баню топить. Ворон опять каркает:
     — Кар-кар, Иван-царевич! Топи баню, да не скоро. Твоя охота восемь дверей прогрызла.
     Истопил баню, начал мыться, а на уме одно держит:
     — Если б моя охота да ко времени подоспела!
     Вот прибегает собака. Он говорит:
     — Ну, двоим смерть не страшна!
     За той собакой и все прибежали. Змей Горыныч долго поджидал Ивана-царевича, не вытерпел и пошёл сам в баню. Выскочила на него вся охота и разорвала на мелкие кусочки.
     Иван-царевич собрал те кусочки в одно место, сжёг их огнём, а пепел развеял по чистому полю.
     Идёт со своею охотою во дворец, хочет сестре голову отрубить. Она пала перед ним на колени, начала плакать, упрашивать.
     Царевич не стал её казнить, а вывел на дорогу, посадил в каменный столб, возле положил вязанку сена да два чана поставил: – один с водою, другой – порожний. И говорит:
     — Если ты эту воду выпьешь, это сено съешь да наплачешь полон чан слез, тогда бог тебя простит, и я прощу.
     Оставил Иван-царевич сестру в каменном столбе и пошёл с своею охотою за тридевять земель. Шёл-шёл, приходит в большой, знатный город. Видит – половина народа веселится да песни поёт, а другая горючими слезами заливается.
     Попросился ночевать к одной старушке и спрашивает:
     — Скажи, бабушка, отчего у вас половина народа веселится, песни поёт, а другая навзрыд плачет?
     Отвечает ему старуха:
     — О-ох, батюшка! Поселился на нашем озере двенадцатиглавый змей, каждую ночь прилетает да людей поедает. Для того у нас очередь положена – с какого конца в какой день на съедение давать. Вот те, которые отбыли свою очередь, веселятся, а которые – нет, те рекой разливаются.
     Спрашивает Иван:
     — А теперь за кем очередь?
     — Да теперь выпал жребий на царскую дочь: – только одна и есть у отца, и ту отдавать приходится.
     Царь объявил, что если выищется кто да убьёт этого змея, так он пожалует его половиною царства и отдаст за него царевну замуж. Да где нынче богатыри-то? За наши грехи все перевелись!
     Иван-царевич тотчас собрал свою охоту и пошёл к озеру, а там уж стоит прекрасная царевна и горько плачет.
     — Не бойся, царевна, я твоя оборона!
     Вдруг озеро взволновалося-всколыхалося, появился двенадцатиглавый змей.
     — А, Иван-царевич, русский богатырь, ты сюда зачем пришёл? Драться али мириться хочешь?
     — Почто мириться? Русский богатырь не за тем ходит, – отвечал царевич и напустил на змея всю свою охоту: – двух собак, волка, медведя и льва.
     Звери вмиг его на клочки разорвали.
     Иван-царевич вырезал языки изо всех двенадцати змеиных голов, положил себе в карман, охоту гулять распустил, а сам лёг на колени к царевне и крепко заснул.
     Рано утром приехал водовоз с бочкою, смотрит – змей убит, а царевна жива, и у ней на коленях спит добрый молодец.
     Водовоз подбежал, выхватил меч и снёс Ивану-царевичу голову, а с царевны вымучил клятву, что она признает его своим избавителем.
     Потом собрал он змеиные головы и повёз их к царю. А того и не знал, что головы-то без языков были.
     Ни много, ни мало прошло времени, прибегает на то место охота Ивана-царевича. Царевич без головы лежит.
     Лев прикрыл его травою, а сам возле сел.
     Налетели Вороны с Воронятами мертвечины поклевать. Лев изловчился, поймал Воронёнка и хочет его надвое разорвать.
     Старый Ворон кричит:
     — Не губи моего детёнка. Он тебе ничего не сделал! Коли нужно что, приказывай – все исполню.
     — Мне нужно мёртвой и живой воды, – отвечает лев, – принеси, тогда и Воронёнка отдам.
     Ворон полетел, и солнце ещё не село – как воротился и принёс два пузырька, мёртвой и живой воды.
     Лев разорвал Воронёнка, спрыснул мёртвой водой – куски срослися, спрыснул живой водой – Воронёнок ожил и полетел вслед за старым Вороном.
     Тогда лев спрыснул мёртвою и живою водой Ивана-царевича. Он встал и говорит:
     — Как я долго спал!
     — Век бы тебе спать, кабы не я! – Отвечал ему лев и рассказал, как нашёл его убитым и как воротил к жизни.
     Приходит Иван-царевич в город. В городе все веселятся, обнимаются, целуются, песни поют.
     Спрашивает он старуху:
     — Скажи, бабушка, отчего у вас такое веселье?
     Отвечает старуха:
     — Да вишь, какой случай вышел: – водовоз повоевал змея и спас царевну. Царь выдаёт теперь за него свою дочь замуж.
     Говорит Иван:
     — А можно мне посмотреть на свадьбу?
     Отвечает старуха:
     — Коли умеешь на чем играть, так иди. Там теперь всех музыкантов примают.
     Уверяет её Иван:
     — Я умею на гуслях играть.
     — Ступай тогда, Иван! Царевна до смерти любит слушать, когда ей на гуслях играют.
     Иван-царевич купил себе гусли и пошёл во дворец. Заиграл – все слушают, удивляются: – откуда такой славный музыкант проявился? Царевна наливает рюмку вина и подносит ему из своих рук. Глянула и припомнила своего избавителя. Слезы из глаз так и посыпались.
     — О чём плачешь? ; Спрашивает её царь.
     Она говорит:
     — Вспомнила про своего избавителя.
     Тут Иван-царевич объявил себя царю, рассказал всё, как было, а в доказательство вынул из кармана змеиные языки.
     Водовоза подхватили под руки, повели и расстреляли, а Иван-царевич женился на прекрасной царевне.
     На радостях вспомнил он про свою сестру, поехал к каменному столбу – она сено съела, воду выпила, полон чан слез наплакала.
     Иван-царевич простил её и взял к себе. Стали все вместе жить-поживать, добра наживать, лиха избывать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Антон и Агафон. Присказка. Сказка!!
     Жили-были два крестьянина: – один – Антон, другой – Агафон.
     — Послушай, брат! – Говорит как-то Антон. ; Бедовая туча к нам несётся, а сам как лист трясётся.
     Спрашивает Агафон:
     — Ну что ж за беда!
     Отвечает Антон:
     — Да ведь град пойдёт, весь хлеб побьёт!
     — Какой град! Дождь будет. – Агафон ему.
     — Ан град! – Антон в ответ.
     — Ан дождь! – Агафон не уступает.
     — Не хочу говорить с дураком! – Сказал Антон да хвать соседа кулаком.
     Ни град, ни дождь найдёт, а у них из носов да ушей кровь льёт.
     Это ещё не сказка, а присказка. Сказка будет впереди – завтра после обеда, поевши мягкого хлеба.
    
++++++++++++++++++++++++++++++
    
Звериное молоко. Жили-были два крестьянина. Сказка!!
     Жил мужик, у него было два сына, третья дочь. Один сын – умный, другой – дурак. Старший – женатый.
     Пришло время мужику умирать. Вот он большому сыну приказывает весь дом, и скот, и землю, а дураку с сестрой ничего.
     Дочь и говорит:
     — Что же ты, батюшка, приказываешь все старшему брату, а мне с дураком ничего?
     Старик взглянул на них и сказал:
     — А вам если даст старший брат баню, там живите, а не даст, так вон подите!
     — Хорошо батюшка, мы и тем довольны! ; Отвечали младший брат-дурак и сестрица.
     Вот помер мужик, отправили похороны, старший брат и говорит:
     — Дурак! Ступай с сестрой из дому вон.
     Просит младший брат:
     — Позволь, братец, нам хоть в бане пожить.
     — Ну, живите покамест! – Отвечает старший.
     Дурак стал ходить в лес работать, тем и кормились.
     Однажды дурак говорит:
     — Сестра! Дай мне плетушку. Идучи по лесу, грибов наберу.
     Она подала ему плетушку, он взял и пошёл. Ходил-бродил по лесу и заблудился.
     Стал искать дорогу, выбрался на луговину, глянул кругом: – на той луговине стоит большой каменный дом, в три этажа выстроен. Ворота заперты, ставни закрыты, только одно окно отворено, и к нему лестница приставлена.
     Дурак влез в дом, пооткрывал все окна, порастворял все двери, ходит по дому, посматривает и думает:
     — Не видать ни единой живой души, а добра-то, добра-то! Хоть лопатой греби! Золота, серебра, каменья самоцветного, парчой дорогих целые вороха навалены.
     В одной горнице стоит кадка с вином, и плавает в ней серебряный ковшик.
     Дурак взял стул, присел к кадке, вино пьёт да во все горло – долинушку ; поёт.
     Вдруг слышит шум: – едут двенадцать разбойников.
     — Братцы! – Говорит атаман. ; Чтой-то неладно у нас: – все окна открыты! Верно, кто-нибудь в гости пожаловал.
     И посылает одного разбойника ворота отпереть.
     — Не трудитесь, братцы! Я вам отопру, – кричит дурак.
     Вот они въехали во двор, убрали награбленное добро и приходят в горницу, берут по стулу и садятся все около дошника. Одному разбойнику недостало стула, подходит он к дураку, толкает его и кричит:
     — Пусти! Ты моё место занял.
     А тот упирается.
     Завелись тут не на шутку разбойники, кричат во всю глотку:
     — Беритесь-ка за него, товарищи! Как он смел в нашем доме ослушаться?
     Разбойники повскакивали с своих мест и начали дурака задирать: – то тот ударит, то другой прихлопнет.
     Тут дурак рассердился, схватил одного разбойника за ноги и начал им направо-налево помахивать, кого ни заденет – тотчас с ног долой!
     Атаман видит, что он шутит шутки нехорошие, припал в угол за бочки и там отсиделся.
     Дурак перебил всех разбойников, тела на двор выкинул. Потом насыпал плетушку золотом, дом запер и пошёл к сестре.
     Входит в баню и кричит:
     — Вот тебе плетушка грибов!
     На другой день сестра затопила печку, вздумала чистить грибы, взялась за плетушку – тяжела, не подымается. Что такое? Открыла – а она полна денег.
     — Сестра, – говорит дурак, – поди-ка в город, закупи и варёно и жарено. Надо по батюшке поминки сделать. А я пойду созывать в гости купцов, и мещан, и всяких крестьян.
     Сестра закупила, наставила на стол и питья и ествы, всего вдоволь, и побежала звать старшего брата с невесткою. А те смеются:
     — Ох, вы, голыши-горемыки! Чай, у вас хлеба нет, а не только поминки справлять! – Сказал старший брат и не захотел идти.
     Говорит сестра его жене:
     — Ну хоть ты, невестушка, приходи!
     — Да чего у вас есть-то? – Братова жена спрашивает.
     — Чем богаты, тем и рады! – Отвечает сестра.
     — Ну, – думает невестка, – пойду к ним, хоть посмеюся.
     Приходит и видит, что всего много. Стала спрашивать:
     — Где вы взяли?
     Дурак отвечает:
     — Вам батюшка дом и все хозяйство отказал, а нам плетушку денег оставил.
     Наедались гости досыта, напивались допьяна и пошли по домам. Воротилась в избу невестка и ну ругать мужа:
     — И сам-то он нехорош, и покойный отец его обидчик был – чтоб ему ни дна, ни покрышки! – умирал, а душой покривил: – отдал дураку целую плетушку золота!
     — Не бранись, я пойду и золото пополам разделю.
     Приходит к брату:
     — Раздели, дурак, плетушку золота, а то нам с женой обидно!
     Дурак отвечает ему:
     — Чем делить, бери лучше всю!
     А сам взял сестру за руку и говорит:
     — Пойдём, сестрица, из бани вон. Есть у меня свой дом.
     Вот они шли-шли, пришли в тот самый дом, где дурак перебил разбойников:
     — Ну, сестра, живи, хозяйничай, бери – не жалей все, что надобно. А я стану на охоту ходить, птиц-зверей бить.
     Брат пошёл на охоту, а сестра дома осталась. Начала горницы осматривать, увидала атамана, влюбилась в него, и стали вдвоём думу думать, как бы дурака извести?
     Атаман ей советует:
     — Притворись больной и проси дурака, чтоб принёс тебе из такого-то саду яблоков. Там ему не миновать смерти!
     Дурак воротился с охоты, видит – сестра лежит на кровати да охает.
     — Что с тобой, сестрица?
     — Больна, братец! ; И начала его просить: – Видела я сон, что в таком-то саду растут яблоки. Как только покушаю тех яблоков – сейчас выздоровлю.
     Дурак взял плетушку и отправился в путь-дорогу лесом. Идёт, а лес все чаще да чаще, все гуще да гуще. Дальше и ступить нельзя! Начал дурак деревья выдёргивать, дорогу прокладывать. Час-другой потрудился и вышел на гладкую, ровную поляну.
     На той на поляне стоит большой каменный дом, в пять этажей выстроен. Ворота заперты, ставни затворены, только одно окно открыто.
     Влез он туда по лестнице, пооткрывал все ставни, порастворял все двери: – куда ни посмотрит, куда ни заглянет – всюду богатства видимо-невидимо: – и золота, и серебра, и каменьев самоцветных, и парчой, и атласов дорогих.
     Позади дома сад растёт, яблоки так на солнышке и красуются. Побежал дурак в сад, нарвал полную котомку яблоков и хотел было домой идти, но после вздумал и говорит сам себе:
     — Нет, подожду хозяина и заплачу ему за яблоки, чтоб не считал меня за вора.
     Немного погодя послышался конский топот: – едут двадцать четыре разбойника и везут с собой красну девицу красоты неописанной.
     Вошли в дом, стали пить-есть, к красной девице приставать да разные насмешки над ней делать.
     Дурак смотрел-смотрел и говорит атаману:
     — За что вы её обижаете?
     Атаман рассердился и закричал:
     — Эй, ребята! Возьмите его, свяжите да хорошенько отдуйте!
     Разбойники сунулись было к дураку, а он ухватил одного из них за ноги и давай направо-налево помахивать. Всех перебил до единого.
     Взял красну девицу за белые руки и повёл к себе. Приходит домой и говорит:
     — Вот тебе, сестра, яблоки, ешь да выздоравливай. А ты, красная девица, будь нам названая сестрица, живи, да не скучай!
     На другой день дурак отправился на охоту. А родная сестра его побежала к атаману. Жалуется ему:
     — Ведь мой брат пришёл, да ещё красну девицу привёл! Что нам с ним делать?
     Атаман отвечает:
     — Посади ты его играть в карты и сделай такой уговор: – коли кто проиграет, тому назад руки вязать. Вот как он проиграет, дак ты притащи волосяной канат и скрути ему руки. Коли один канат сорвёт, то вяжи другим, другой сорвёт, то вяжи третьим. Авось с каким-нибудь да не справится! Тогда закричи мне, я прибегу с саблею и снесу ему голову.
     Эти злые речи подслушала названая сестрица и ждёт, что-то будет.
     Воротился дурак домой. Родная сестра села с ним в карты играть, а названая сняла со стены острую саблю и просит:
     — Братец! Подари мне эту саблю.
     Говорит ей брат:
     — Возьми, коли полюбилася.
     Вот родная сестра обыграла брата и связала ему руки волосяным канатом. Дурак потянулся, и канат разорвался.
     Принесла она новый канат, потолще прежнего, и опять связала ему руки. Дурак потянулся, каната как не бывало!
     Принесла она третий канат, потолще прежних двух, связала брату руки крепко-накрепко. Сколько он ни силился, так и не мог разорвать. Просит:
     — Развяжи, сестра! Руки режет!
     Смеётся сестра:
     — Сам развяжешь!
     Родная сестра пошла атамана звать, а названая у дверей стала: – только атаман в горницу вскочил, она размахнулась саблею и снесла ему голову.
     Брат страшно разгневался, изо всей силы понатужился, канат затрещал и лопнул. Тут он быстро схватил саблю острую, отрубил злой сестре голову и бросил труп её лесным зверям на съедение.
     Прошло ни много, ни мало времени и говорит названая сестра брату:
     — Братец! Поедем на мою родину.
     Спрашивает он:
     — А где твоя родина?
     — Моя родина далеко. Я царская дочь, ездили мы в иные государства. Напали на нас разбойники и меня отняли.
     Вот и поехали они. Приезжают они к её отцу. Царь обрадовался и выдал за того дурака свою дочь-царевну.
     Свадьбу сыграли, долго пировали.
     И я там был, наелся, напился, рот не раскрывался, а меня слуги мёдом-вином поили, мне по губам текло, в рот не попадало.
     Да на окошке оставил я ложку. Кто лёгок на ножку, тот сбегай по мою ложку!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Звериное молоко. Слыхали вы о Змее Змеевиче. Сказка!!
     Слыхали вы о Змее Змеевиче? Ежели слыхали, так вы знаете, каков он и видом и делом. А если нет, так я расскажу о нем сказку, как он, скинувшись молодым молодцом, удалым удальцом, хаживал к княгине-красавице.
     Правда, что княгиня была красавица, черноброва, да уж некстати спесива. Честным людям, бывало, слова не кинет, а простым к ней доступу не было. Только с Змеем Змеевичем ши-ши-ши! О чём? Кто их ведает!
     А супруг её, князь-княжевич Иван-королевич, по обычаю царскому, дворянскому, занимался охотой. И уж охота была, правду сказать, не нашим чета!
     Не только собаки да ястреба да сокола верой-правдой ему служили, но и лисицы, и зайцы, и всякие звери, и птицы свою дань приносили. Кто чем мастерил, тот тем ему и служил: – лисица хитростью, заяц прыткостью, орёл крылом, Ворон клёвом.
     Словом, князь-княжевич Иван-королевич с своею охотою был неодолим, страшен даже самому Змею Змеевичу. А он ли не был горазд на все, да нет!
     Сколько задумывал, сколько пытался он истребить князя и так и сяк – все не удалось! Да княгиня подсобила.
     Завела под лоб ясные глазки, опустила белые ручки, слегла больна. Муж испугался, всхлопотался:
     — Чем лечить-то?
     — Ничто меня не поднимет, – сказала она, – кроме волчьего молока. Надо мне им умыться и окатиться.
     Пошёл муж за волчьим молоком, взял с собой охоту. Попалась волчица, только что увидела князя-княжевича – в ноги ему повалилась, жалобным голосом взмолилась:
     — Князь-княжевич Иван-королевич, помилуй, прикажи что, дак всё сделаю!
     — Давай своего молока, -- приказывает ей Иван-Королевич.
     Тотчас она молока для него надоила и в благодарность ещё волчоночка подарила.
     Иван-королевич волчонка отдал в охоту, а молоко принёс к жене. А жена было надеялась:
     — Авось муж пропадёт!
     Пришёл, нечего делать, волчьим молоком умылась, окатилась и с постельки встала, как ничем не хворала. Муж обрадовался.
     Долго ли, коротко ли, слегла опять и стонет:
     — Ничем мне не пособишь. Надо за медвежьим молоком сходить.
     Иван-королевич взял охоту, пошёл искать медвежьего молока. Медведица зачуяла беду, в ноги повалилась, слёзно взмолилась:
     — Помилуй, что прикажешь, дак всё сделаю!
     Говорит ей Иван:
     — Хорошо, давай своего молока!
     Тотчас она молока надоила и в благодарность медвежонка подарила. Иван-королевич опять возвратился к жене цел и здоров.
     — Ну, мой милый! Сослужи ещё службу, в последний раз докажи свою дружбу, принеси мне львиного молока, и не стану я хворать, стану песни распевать и тебя всякий день забавлять.
     Захотелось княжевичу видеть жену здоровою, весёлою. Пошёл искать львицу. Дело было не лёгкое, зверь-то заморский.
     Взял он свою охоту. Волки, медведи рассыпались по горам, по долам, ястреба, сокола поднялись к небесам, разлетелись по кустам, по лесам, – и львица, как смиренная раба, припала к ногам Ивана-королевича.
     Иван-королевич принёс львиного молока. Жена поздоровела, повеселела, а его опять просит:
     — Друг мой, друг любимый! Теперь я и здорова, и весела, а ещё бы я красовитей была, если б ты потрудился достать для меня волшебной пыли: – лежит она за двенадцатью дверями, за двенадцатью замками, в двенадцати углах чёртовой мельницы.
     Князь пошёл, видно, его такая доля была! Пришёл к мельнице, замки сами размыкаются, двери растворяются. Набрал Иван-королевич пыли, идёт назад, а двери сами запираются, замки сами замыкаются. Он вышел, а охота вся осталась там.
     Рвётся охота, шумит, дерётся, кто зубами, кто когтями ломит двери. Постоял-постоял, подождал-подождал Иван-королевич и с горем воротился один домой. Тошно у него было на животе, холодно на сердце, пришёл домой – а в доме жена бегает и весела, и молода, на дворе Змей Змеевич хозяйничает:
     — Здорово, Иван-королевич! Вот тебе мой привет, на шейку шёлкова петля!
     — Погоди, Змей! – Сказал королевич. ; Я в твоей воле, а умирать горюном не хочу. Слушай, скажу три песни.
     Спел одну песенку. Змей заслушался. А Ворон, что мертвечину клевал, поэтому и в западню не попал, кричит Ивану:
     — Пой, пой, Иван-королевич! Твоя охота три двери прогрызла!
     Спел другую Иван. Ворон кричит:
     — Пой, пой, Иван, уже твоя охота девятую дверь прогрызает!
     — Довольно, кончай! – Зашипел Змей. — Протягивай шею, накидывай петлю!
     — Слушай третью, Змей Змеевич! Я пел её перед свадьбой, спою и перед могилой.
     Затянул третью песню, а Ворон кричит:
     — Пой, пой, Иван-королевич! Уже твоя охота последний замок ломает!
     Иван-королевич окончил песню, протянул шею и крикнул в последний раз:
     — Прощай, белый свет. Прощай, моя охота!
     А охота тут и есть, легка на помине, летит туча тучей, бежит полк полком!
     Змея звери в клочки расхватали, жену птицы мигом заклевали, и остался князь-княжевич Иван-королевич один с своею охотою век доживать, один горе горевать, а стоил бы лучшей доли.
     Говорят, в старину всё такие-то удальцы рожались, а нам от них только сказочки остались.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Зелёный Околыш. Цыгане. Сказка!!
     В некотором царстве, да не в том государстве, в котором мы живём, жил один человек.
     И был у этого человека единственный сын. Звали этого сына ну, скажем Ванюшкой.
     До двенадцати лет жил он с родителями. Баловали они его. Как откажешь единственному сыну? Вот он их и не слушал – ни мать, ни отца. Что они ни скажут, о чём ни попросят, ничего не выполнял.
     И вот как-то раз он им и говорит:
     — Вот что, мать, вот что, отец. Мне уже двенадцать лет, и хочу я поехать на мир посмотреть.
     Заплакали родители, зарыдали горькими слезами:
     — Не надо, Ванюшка, что ты, зачем?! Не уходи. Ведь, кроме тебя, нет у нас никого.
     А тот ни в какую, говорит:
     — Всё, благословите поеду, и не благословите тоже поеду.
     — Бог тебя благословит, сынок, – вздохнули с огорчением отец и мать. ; Поезжай с богом. Хочешь пешком иди, хочешь коня последнего возьми.
     Короче сказать, отправился этот Ванюшка в путь. Сколько он прошёл, сколько проехал, никто не знает, а только пристроился он к одному богатому человеку в работники. Может, к князю какому, а может, и к самому государю, врать не стану. Стал он у этого человека работать. А у того была одна-единственная дочь.
     Познакомились они с Ванюшкой и подружились так, что водой не разольёшь. И через эту их дружбу сам отец её полюбил Ванюшку, как родного сына. Так и стали жить как одна семья. Он её сестрой называет, а она его – братом.
     Живёт так Ванюшка год, живёт два. Обучился он грамоте и многие умные книжки прочитал.
     Стал он умным и достойным человеком, а красота ему ещё от родителей досталась.
     И вот исполнилось Ванюшке восемнадцать лет. В ту пору прошёл слух по России, что есть на свете такая красавица, девушка шестнадцати лет, что такой пригожей нет ни в одной державе и быть не должно.
     — Да неужели это судьба моя? – Подумал Ванюшка. ; Раз родители благословили меня, значит, я должен с этой красавицей сойтись.
     Стал он книжки свои умные разбирать, рассматривать, не написано ли в книжках про эту девушку.
     И нашёл. Фото нашёл и описание: – кто такая и где она живёт. И что оказалось? Живёт эта девушка в Румынии, румынского государя единственная дочь.
     Держит её отец взаперти, и до шестнадцати лет не видела она ни одного молодого человека.
     Для того он так её содержал, чтобы выдать замуж за самого богатого человека, неважно: старого или молодого.
     Вот и говорит Ванюшка отцу своему названому и сестричке:
     — Так ли вы любите меня, как об этом говорите?
     — Мы так любим тебя, – отвечают те, – что желаем видеть тебя хозяином всего нашего богатства.
     Отвечает Ванюшка:
     — Спасибо вам, но не этого я хочу.
     Говорят они:
     — Что же ты хочешь, сынок, скажи, я ничего для тебя не пожалею.
     Просит Иван:
     — Узнал я, что живёт на свете такая красавица, какой нет ни в одной державе. Так вот, отец, если любишь меня, то снаряди мне корабль, нагрузи его драгоценными товарами и отправь меня в Румынию. А ещё сделай для меня пир на весь мир и проводи в путь с пушками, пальбою и великою славою. И пусть слово твоё будет крепким.
     — Что ж, сынок, от слова своего я не отступлюсь, снаряжу тебе корабль, как ты просишь. Только какой срок дашь?
     Говорит Ванюшка:
     — А как быстро сумеешь обернуться, так и поеду.
     — Через две недели всё будет готово.
     Справили ему корабль с золотой мачтой, нагрузили тот корабль товарами драгоценными, шёлком, да не простым, а с шемаханским.
     Говорит старик:
     — Ну вот, все готово, сынок. Только скажи, один поедешь или с сестрой?
     Отвечает Ванюшка:
     — Нет, боюсь я с сестрою ехать. За себя не ручаюсь, а сестру погубить не хочу. Если вернусь один, ты с меня голову снимешь.
     Устроили прощальный пир и проводили Ванюшку в путь. Дал ему отец лучших своих капитанов-корабельщиков, пропалили им вслед пушки, и нет их.
     Это только сказка быстро говорится, а дело мешкотно творится.
     Явились они в Румынию, поставили корабль на мёртвый якорь и открыли торговлю. Говорит Ванюшка корабельщикам:
     — Продавайте товары только на золото, погружайте золото в трюмы, но без меня никуда не уезжайте. А сколько меня не будет, да что со мной будет, да как – ни мне, ни вам не известно.
     Очень уж хочется ему на румыночку посмотреть, да только не знает, с какого края подступить.
     Вот и задумался Ванюшка, куда ему пойти. Вот он и думает:
     — Зачем мне идти в дорогой ресторан? Чтобы себя показать? Чтобы люди посмотрели, мол, какой я хороший? Нет, пойду-ка я в самую последнюю бедную чайнушку.
     Пошёл он по городу искать самую захудалую чайную. Нашёл её на окраине города. Заходит.
     А там, боже мой, накурено, да наплёвано. И народ сидит, все убогие прохожие, такие, что хуже не найдёшь: – оборванные, грязные. Заказал Ванюшка себе стол.
     Принёс хозяин ему бутылку вина, кусок хлеба, селёдки хвостишко, грибы солёные – такую еду, которую он и не ел никогда.
     Да только в такой чайнушке лучшей еды и быть не может.
     Сидит Ванюшка и думает о своей румыночке, а через стол перед ним сидит солдат, фуражка – зелёный околыш.
     Сидит и смотрит на него.
     — Слушай, – говорит солдат, – молодой человек, разреши мне к тебе подсесть?
     — А почему нет, садись. Ты человек и я человек. Почему нам с тобой не поговорить?
     Подсаживается этот солдат к Ванюшке. Тот наливает ему стакан вина:
     — Пей!
     Выпил солдат вино, грибочком протолкнул, селёдочкой закусил и спрашивает:
     — Как зовут тебя?
     — Ванюшкой, а тебя?
     — Я человек служивый, русский солдат. А фамилия у меня Зелёный Околыш. Так прозвали меня за мою фуражку. Скажи мне, Ванюшка, отчего ты такой грустный сидишь?
     Отвечает ему Ванюшка:
     — А с чего ты интересуешься, Зелёный Околыш?
     Говорит ему Зелёный Околыш:
     — А ты мне скажи, может, я тебе в чём-то помогу.
     Выпили они ещё вина, закусили.
     — Хорошо, – говорит Ванюшка, – скажу тебе. Сначала слух прослышал, а потом в книжке нашёл фотографию одной красавицы-румыночки. Она – дочь румынского государя, и от роду ей шестнадцать лет. Кабы кто помог мне её хоть раз в глаза увидеть, наградил бы я того человека золотыми деньгами, дал бы столько, сколько он унести бы смог.
     — Эх, Ванюшка, опоздал ты! – Говорит Зелёный Околыш.
     — Как опоздал? – Всполошился Ванюшка.
     — Да так. Уже четыре дня, как обручена твоя румыночка с князем Блугмертом. Семидесятилетний старик этот князь, зато нет во всей Румынии человека богаче его.
     Опечалился Ванюшка от такой вести, голову повесил. А Зелёный Околыш говорит:
     — Не спеши горевать, раз приехал в такой дальний свет, значит, надо дело своё сделать. Я солдат, я так это понимаю.
     — А что же мне делать? – Спрашивает Ванюшка.
     Говорит Зелёный Околыш:
     — Для начала придётся тебе врачом поработать.
     — Да что ты, какой же из меня врач? – Удивился Ванюшка. ; Я же не знаю по этому делу ничего.
     — Сейчас не знаешь, зато потом знать будешь. Я тебя научу. Но если врачом тебе не побывать, то и румынки в глаза не видать. Нет пути к ней другого.
     Спрашивает Ванюшка:
     — Ну так как же мне быть?
     — С самого начала, – говорит Зелёный Околыш, – сними дом. Откроешь в этом доме аптеку, а на дверь прибьёшь такую надпись: Приехал российский врач, что такие болезни вылечивает, какие тринадцать лет покоя не дают. А потом увидим, что будет.
     Так Ванюшка и сделал: – снял дом под аптеку и табличку на нем прибил, как Зелёный Околыш посоветовал.
     А в этом городе у одного князя как раз жена болела, и как раз тринадцать лет эта болезнь её мучила.
     Уж где только она не лечилась: и в России, и в других державах, да не было от того лечения никакого толку.
     Этот князь знай богатство своё понапрасну кладёт, а жена его все равно сохнет день ото дня.
     Однажды прошёл он мимо Ванюшкиной аптеки, прочитал надпись на табличке и скорей домой. Пришёл и говорит:
     — Слушай, жена, что я тебе скажу. Тут приехал один врач из России, который нам нужен. Он как раз тринадцатилетние болезни вылечивает. Давай я тебя к нему отвезу. Глядишь, поправишься.
     Отвечает ему жена:
     — Эх, муж ты мой возлюбленный, уж у всех-то я врачей перелечилась, все-то лекарства перепила. Сам знаешь. Видать, осталась для тебя одна последняя забота, и одно только лекарство меня спасёт, три сосновых доски.
     Князь так любил свою жену, так жалел её, что от таких слов слезами облился. Говорит он ей:
     — Нет, давай собирайся, поедем к этому врачу, в последний раз попробуем.
     Велел князь запрячь тройку резвых и поехал с женой к аптеке. Приезжают. Обратился князь к Ванюшке:
     — Слушай, дорогой врач, если вылечишь мою жену, то все своё богатство тебе отпишу, все отдам тебе, а сам выйду от тебя, в чем одет.
     — Об этом потом говорить станем, – отвечает Ванюшка, – а пока подождите, я лекарство принесу.
     Зашёл Ванюшка в аптеку, а там Зелёный Околыш уже все приготовил. Вынес Ванюшка бутылочку с зельем и говорит:
     — Это настой из трав, да не из тех, что у вас растут, а из заморских. Дайте своей жене с ложечки выпить, а завтра ещё ко мне приезжайте. И так три дня. Эту болезнь я с трёх раз вылечиваю.
     Всё сказал Ванюшка, как его Зелёный Околыш заранее научил. На следующий день опять приехал князь с женой, опять дал Ванюшка ей того же лекарства, а на третий день вылечилась она, как будто заново родилась.
     И пошла с той поры про чудесного русского врача великая слава по всей Румынии.
     А князь своего слова переменить не может. Приехал он к Ванюшке, чтобы договориться о награде:
     — Бери, чем хочешь: – золотом, серебром и всем моим добром.
     А Зелёный Околыш заранее Ванюшку предупредил, чтобы тот никакой награды за лечение не брал. Так Ванюшка и сделал.
     — Нет, – говорит он князю, – не грабить людей я приехал, а лечить. Не надо меня обижать, не надо лишнего давать. За лекарство расплатись, а с остальным добром обратно воротись.
     Так тот и уехал. Короче сказать, вскоре приезжает к Ванюшке ещё один князь с больной женой, из другого города.
     Прослышал о русском враче и приехал. И эту женщину вылечил с помощью Зелёного Околыша Ванюшка. И так понемногу дошла слава о нем до государева дворца. Дошёл слух и до румыночки.
     Но не тем заинтересовалась она, что врач такой хороший, а тем, что красавец он, этот парень, каких давно в мире не видали. Очень захотелось ей на этого человека посмотреть.
     Вот она и говорит отцу:
     — Папочка, что-то я приболела. Говорят, что объявился в городе один врач из России, что любые болезни вылечивает.
     — Хорошо, я прикажу позвать его, – согласился отец.
     — Нет, папочка, врач, говорят, человек занятой, лучше я сама к нему приеду.
     Короче сказать, поехала румыночка на Ванюшку посмотреть. А взглянув на такого красавца, как Ванюшка, загорелась она красным огнём.
     Да и Ванюшка, как глянул на румыночку не на фото, а в живом виде, так полюбил её ещё сильнее прежнего.
     — Давно ты у меня на сердце лежишь, – сказал Ванюшка румыночке.
     Потом всё о себе рассказал, что на корабле сюда специально за ней приехал, что есть у него богатства несметные, что, бог даст, все справится.
     А ещё о друге своём рассказал, о Зелёном Околыше. Короче сказать, сговорились они.
     Да только шуточное ли это дело, ведь обручена румыночка! И не с каким-то бродягой, а с самим князем Блугмертом, самым богатым человеком в Румынии.
     Уехала румыночка. Приходит Зелёный Околыш и спрашивает:
     — Ну как дела? Видел?
     Говорит Ванюшка:
     — Видел. Приезжала ко мне румыночка. Да только что дальше? Как мне теперь быть с ней?
     — А вот как, – сказал Зелёный Околыш. ; От твоего дома до королевского дворца, до самой спальни румыночки, надо проделать подземный ход. Будешь к ней через этот ход ходить.
     — А как же мы с тобой этот ход сделаем? Ведь вдвоём нам не справиться.
     — А ты слушай меня. – Говорит Зелёный Околыш. -- Закупи сорокаведерную бочку вина и всякой закуски на сорок человек, а там уже моё дело, как быть.
     Долго ли с такого богатства купить все это? Как сказал Зелёный Околыш, так Ванюшка и сделал: – купил бочку-сороковку вина, закуски целый вагон и все выставил на улицу.
     И пошло возле этой аптеки еденье-питенье. Набежали со всего города прохожие люди, бродяги, солдаты-стрелки: – задаром же все это.
     А над всем этим еденьем-питеньем Зелёный Околыш хозяин.
     — Ешьте, пейте, – говорит он, – угощайтесь, пока есть.
     — А что случилось? – Удивляются прохожие. ; Отчего пир такой?
     — Вам-то какое дело? – Говорит Зелёный Околыш. ; Приехал добрый человек, пожелал угостить вас. Ничего за это он не спросит. А если хотите отблагодарить, то есть у него к вам дело. Но только чтобы никто не проговорился. Согласны?
     — Согласны, Зелёный Околыш.
     Рассказал он прохожим, что да как надо сделать, и началась работа. Может, день прошёл, а может, неделя, а только сделали они подземный ход, стенки и пол мрамором обложили, ступени сделали тоже из мрамора.
     А ещё Зелёный Околыш такой механизм придумал, что, как к спальне румыночки подойдёшь и рукой взмахнёшь, так дверь сама открывается.
     — Только ты, – говорит он Ванюшке, – идти к ней не торопись, узнай сначала, когда она одна в спальне остаётся.
     С той поры стал Ванюшка к этой румыночке тайком во дворец ходить.
     Что там у них было, это их дело и их счёт, нам об этом ни думать, ни гадать не надо, но только вскоре стали они друг друга мой возлюбленный муж и моя возлюбленная жена называть.
     А ещё в знак любви своей отдала румыночка Ванюшке своё кольцо обручальное, что ей князь Блугмерт подарил.
     И чуть не стоило это кольцо Ванюшке жизни. Вот как всё это произошло.
     Почувствовал князь Блугмерт, что румыночка с ним не так ласкова, как прежде, понял: – что-то здесь не то.
     Начал следить за румыночкой и заметил, что нет на её руке кольца, которое он ей подарил.
     Вот как-то раз устроил князь Блугмерт пир на весь мир, пригласил на этот пир всех самых богатых людей города и, конечно, Ванюшку, он-то у всех на виду, о нем слава великая идёт.
     На этом балу-пиру и заметил князь Блугмерт, что у этого самого русского врача на руке кольцо его именное надето. Вот встал князь Блугмерт и говорит:
     — Гости мои дорогие, хочу я вам что-то сказать.
     Гости притихли, стали на князя Блугмерта смотреть, что он им скажет.
     — Есть среди нас вор, и я могу на него показать.
     — Как так вор?! – Зашумели гости. — Покажи!
     Подошёл князь Блугмерт к Ванюшке и показывает всем кольцо на его руке:
     — Вот моё именное кольцо, он украл его у моей невесты, когда лечил её.
     Не мог же князь Блугмерт сказать всю правду, а то его бы на смех подняли, вот и придумал такую чёрную месть для Ванюшки. Стало кольцо по рукам ходить: – всем хочется на него посмотреть.
     И тут в суматохе, пока все кричали и спорили, Зелёный Околыш незаметно подхватил это кольцо, запрятал в карман и вышел вон.
     Где кольцо? Нет кольца. А князь Блугмерт не унимается.
     — На виселицу его! – Кричит. ; Судить его и казнить!
     Подхватили Ванюшку под бока и в тюрьму отправили.
     А Зелёный Околыш тем временем побежал к лучшим мастерам-ювелирам.
     — Ну-ка, мастера, справьте мне кольцо такое, чтобы не было с этим никакого различия, и сделайте надпись на кольце, мол, принадлежит это кольцо российскому врачу, сыну такого-то князя. Сделаете все так, как я сказал, тогда награжу вас по-царски.
     Сделали ювелиры Зелёному Околышу точно такое же кольцо, как и у князя Блугмерта.
     Ночью смастерил Зелёный Околыш голубя. Проверил его, он летает, крыльями машет, как настоящий.
     А наутро уже казнь Ванюшке назначили. Привели его на площадь, где людей казнят, а там уже и виселица готова и верёвка, и палач уже петлю ладит. Надели Ванюшке на шею петлю, приговор читать начали.
     А народ плачет, рыдает, жалко всем такого врача. И вдруг над площадью голубь появился, а на нем Зелёный Околыш сидит и в трубу кричит:
     — Православные! Не губите безвинную душу. Это кольцо ему не вами подарено, и не вам его за это судить! – И бросает на площадь то кольцо, что ему мастера-ювелиры сделали.
     Набежали люди, стали кольцо смотреть, стали надпись читать. Короче сказать, не допустили казни.
     А пока шум стоял да разбирались, кто прав, а кто виноват, Зелёный Околыш подземным ходом пробрался к румыночке в спальню и подбросил ей кольцо, подаренное князем Блугмертом.
     Сделал дело, вернулся, ждёт. Приходит Ванюшка.
     — Ну как? ; Спрашивает Зелёный Околыш.
     Говорит удивлённый Ванюшка:
     — Да так и так, так и так, прилетел ангел, крыльями помахал и велел не губить безвинную душу.
     — Да то не ангел, – засмеялся Зелёный Околыш, – то я тебе на помощь прилетал.
     Однако дело-то уже далеко зашло, уже и князь Блугмерт хоть и одурачили его, но он-то знает, в чём дело.
     Надо что-то делать, чтобы румыночку отсюда увезти.
     Вот и говорит Зелёный Околыш Ванюшке:
     — Ступай по подземному ходу к румыночке, скажи ей, чтобы к свадьбе готовилась и ни о чём не беспокоилась, мол, все я устрою, как надо, только возьми у неё платье подвенечное.
     Пошёл Ванюшка к своей возлюбленной румыночке, сказал ей, как Зелёный Околыш приказал, взял подвенечное платье, обратно воротился.
     — Принёс?
     — Принёс.
     Побежал Зелёный Околыш к портным:
     — Сделайте мне точно такое же платье, как это, чтоб рост в рост, складочка в складочку было, чтобы ни в чём не было разницы.
     Сшили портные платье. Так сшили, что самый зоркий глаз различить не сможет.
     Ладно. Побежал тогда Зелёный Околыш к мастерам-художникам. Говорит им:
     — Сделайте мне куклу, чтобы никто её от румыночки отличить не смог, чтобы умела эта кукла шевелиться и головой качать.
     Сделали художники так, как их Зелёный Околыш просил. Получилась чудесная кукла – точная копия румыночки. А заведешь эту куклу – она начинает головой качать, как живая.
     И вот настал день свадьбы. Весь дворец к празднику готовится.
     А Ванюшка пробрался тайком по подземному ходу к своей возлюбленной, поставил куклу, одетую в подвенечное платье, перед раскрытым окном, завёл её, а сам со своей румыночкой по подземному ходу из дворца выбрался и на корабль.
     Народ смотрит на окно невесты, видит, как она кланяется. Стали говорить между собой:
     — Вот счастливая какая, смотрите как радуется, как вам улыбается.
     А тут и князь Блугмерт в карете едет. Видит: – румыночка головой кивает. Вышел он из кареты, поклонился ей, подумал, что это она его приветствует.
     Идёт князь Блугмерт во дворец, в спальню к румыночке заходит. Подошёл он к кукле, обнял её, чувствует – холодная.
     — Ты, – говорит он, – не заболела ли случайно?
     А румыночка всё кивает и кивает головой. Спрашивает князь:
     — Может, тебе врача этого позвать?
     Румыночка опять головой покачала.
     Снова предлагает князь румыночке:
     — А может тебе в постель лучше лечь?
     Румыночка и на это согласна. Подхватил её князь Блугмерт на руки, но как увидел, что не человека, а куклу в руках держит, так замертво и упал.
     А Ванюшка, как только пришёл на свой корабль, простился с Зелёным Околышем, а в благодарность отдал ему все золото, что корабельщики наторговали.
     Натянули капитаны-корабельщики паруса, подняли якоря, и прощай Румыния!
     Встречали Ванюшку и его красавицу-румыночку с пушками-пальбою и с великою славою. Отец его названый и сестричка устроили по такому случаю бал-пир на весь мир.
     Женился Ванюшка на румыночке и стал государем. А потом и настоящих своих родителей вспомнил.
     Вот и стали они все вместе жить-поживать и добра наживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Земля золотая. Челябинск. Легенда. Сказка!!
     Давно это было. Так давно, что даже старики путаются во времени. Может, тысяча, а то и больше лет назад.
     Горы наши, которые Уралом зовём, состариться успели, а камень, известно, долго живёт.
     Но ещё дольше живёт молва. Всё может умереть: – и человек, и лес, и гора, а молва не исчезнет. Жить будет. Она-то и донесла до нас старый сказ о том, почему горы наши Уралом названы.
     У гор, высоких и скалистых, жило племя первых людей:
     — Жили люди вольно, не знали войн, пасли стада коз и баранов в горах, охотились в лесах, одевались в звериные шкуры.
     Горами не интересовались, не искали, что в них скрыто. Но вот родился у пастушки этого племени сын. Все дивились красоте и росту его, приходили к пастушке любоваться её сыном.
     Пришёл, наконец, и старейший из племени. Долго смотрел старец на мальчика, а потом так сказал людям:
     — Примета верна. Это он. Всё так и есть, как говорит предание: – Будет парень белокур, красив и строен с детства. И мать даст ему имя Ур, что значит Земля.
     — Пусть будет так, как говорит предание, – сказала мать.
     — Предание говорит, ; продолжал старейший из племени, – будет парень белокур и красив, но счастья ему не будет на земле. Он уйдёт в землю.
     — Он умрёт, мой сын! – Горестно воскликнула мать.
     — Нет, о смерти не говорит предание. Юноша будет ждать, пока проснётся Золотая девушка, что спит в этих горах.
     — Кто эта Золотая девушка? – Гневно вскрикнула мать.
     Говорит старейшина:
     — Никто её не видел, она спит ещё время её не пришло.
     — Она прекрасна? – Спрашивает мать.
     — И об этом не говорит древнее сказание. ; Ответил старец. ; Мы не знаем смысла слова – золотая. Другие люди узнают это слово. Они и скажут, прекрасна ли она.
     Сказав это, старец положил у колыбели Ура свирель, лук, стрелы и вышел.
     Подрос мальчик: – высок и гибок стан его. На лоб спадает прядь волос блестящих, как солнце, и кудрявых, как шерсть ягнёнка.
     Повесил он на шею свирель громкоголосую и певучую, через плечо лук да колчан со стрелами и стал пасти стада баранов и коз.
     Однажды ранним утром, как всегда, играл он на свирели и пел, а возле него шумел лес и паслось стадо.
     Вдруг вылетел из-за вершины самой высокой скалы могучий орёл, царь птиц, сложил крылья и камнем упал вниз, к стаду.
     Схватил орёл ягнёнка цепкими когтями и стал подниматься к своему гнезду. Вскочил на ноги, пастух бросил свирель, натянул упругую тетиву лука и пустил вслед птице стрелу.
     Метко стрелял сын Земли, стрела пронзила орлу шею. Выбиваясь из последних сил, добрался раненый царь птиц до вершины горы и упал там мёртвым на острые камни.
     Кинулся на гору Ур отобрать добычу у орла. Но путь до вершины оказался нелёгок.
     Все же достиг её юноша и увидел: – сидит возле убитого орла девушка и горько плачет.
     Удивился пастух. откуда на скале девушка?
     — Кто ты и чего плачешь? – Спросил он.
     Подняла девушка голову, и тут увидел Ур, что волосы у неё были не простые, а из тонких блестящих волокон. И одета она была в жёлтое, отчего слепило юноше глаза.
     — Я Золотая девушка! Как ты смеешь убивать моих гонцов? ;Гневно сказала девушка.
     Отвечает пастух:
     — Орёл унёс на скалу ягнёнка.
     — Ты говоришь неправду, пришелец! Он полетел искать среди людей юношу, которого я жду. Человека того зовут Ур. Не слыхал ли ты о нём?
     — Твой гонец привёл его к тебе. – Ответил юноша.
     — Так это ты, Ур? – Воскликнула девушка. ; Тогда пойдём. Я Покажу тебе богатства Земли, которое мы с отцом сторожим для людей.
     Юноша колебался, говорит тогда девушка:
     — Ты боишься? Знай, ты не уйдёшь отсюда, как я не могу уйти. Долго мы будем жить в горах, оберегая людское добро.
     Отвечает пастух:
     — Так давай отдадим это добро людям. Вон там, далеко внизу, в лощине, живёт мой народ. Откроем им богатства и уйдём жить вместе с ними.
     Качает головой девушка:
     — Нет, ещё не пришло время. Эти люди счастливы, что не знают о тайных кладах гор, пройдут долгие годы, пока люди узнают правду о земле, пока поймут, что такое богатство. А когда поймут, пойдут одиночки в горы искать его. Вот мы и должны оберегать от них богатство гор.
     Спрашивает Ур:
     — Зачем же? Добро принадлежит им.
     Отвечает девушка:
     — Тайные дары Земли принадлежат всем людям, а не избранным. А до того времени ещё далеко. Но придёт это время, и тогда мы откроем людям все богатства гор. Пошли же!
     Они прошли в горы, и девушка открыла Уру клады, оберегаемые ею до дней счастливого века.
     Юноша увидел прекрасные дворцы из жёлтого, как волосы девушки, блестящего камня, реки, протекающие по дну из разноцветных камней драгоценных.
     Путь им освещали тлеющие леса, сдавленные камнем и землёй.
     — Это тоже богатства, – указала девушка на раскалённые уголья, – И о них не знают пока люди. Смотри, вот здесь прошёл мой отец.
     В камне молнией пролегла жила из жёлтого камня.
     — Мой отец жёлтый змей Великий полоз. Где проползёт он, там остаётся золотой след.
     Спрашивает Ур:
     — А что такое золото? Почему тебя зовут Золотой?
     Отвечает девушка:
     — Золото есть камень, которого мало в земле. Я не знаю, как назовут этот камень люди, нашедшие его. Я из этого камня.
     Говорит ей Ур:
     — Я остаюсь здесь, с тобой, охранять добро народа. Дай мне кусок жёлтого камня, пойдём к убитому орлу.
     На скале возле мёртвой птицы юноша сделал на стрелу наконечник из жёлтого камня, натянул тетиву лука и послал весть о себе в стан племени.
     А потом, в последний раз взглянул на солнце, ушёл внутрь гор. Ушёл навсегда. В стане нашли стрелу Ура. Показали её старейшему из племени.
     Старик сказал:
     — Этот жёлтый камень и есть знак Золотой девушки. Остался парень у неё. На языке нашего народа камень этот будет называться – ал.
     С той поры и зовут люди эти горы Урал, что значит Земля Золотая. А стражей богатства так и не видели больше.
     Говорят, что живут они и сейчас в наших горах, помогают разные богатства в земле отыскивать: – золото, уголь, руды всякие, самоцветы.
     Старики-старатели рассказывают, будто ещё при царе кое-кому, кто победнее, приходилось их видать. Тому, будто, давали они в руки добро.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Земля со дна Океана. Миф. Сказка!!
     Давным-давно, когда Белбог боролся с Чернобогом за власть над миром, земли ещё не было: – всю её сплошь покрывала вода.
     Однажды ходил Белбог по воде, смотрит – навстречу ему плывёт Чернобог.
     И решили два врага на время примириться, чтобы создать в этом безбрежном океане хоть островок суши.
     Белбог мечтал основать царство добра, ну а Чернобог надеялся, что здесь будет царить только зло.
     Стали они по очереди нырять и наконец-то отыскали на глубине немного земли.
     Белбог нырял усердно, он поднял на поверхность много земли, а Чернобог скоро оставил эту затею и только сердито смотрел, как обрадованный Белбог начал разбрасывать землю, и всюду, куда она ни падала, возникали материки и острова.
     Но Чернобог часть земли затаил за щекой: – он по-прежнему хотел создать свой мир, где будет царить зло, и только и ждал, чтобы Белбог отвернулся.
     В это мгновение Белбог начал творить заклинания – и на всей земле стали появляться деревья, проклюнулись трава и цветы.
     Однако, повинуясь воле Белбога, начали прорастать растения и во рту Чернобога! Крепился он, крепился, надувал, надувал щеки, но наконец не выдержал – и начал выплёвывать спрятанную землю.
     Так и появились болота: – земля пополам с водой, корявые деревца и кусты, жесткая трава.
     А со временем здесь поселились болотники и болотницы, так же как в воде – водяные и водяницы, а в лесу – лешие и лесовунки.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Зимовье зверей. Сказка!!
     Шёл бык лесом – от зимы лета искать. Навстречу ему баран. Пошли вместе.
     Повстречали свинью, потом гуся и петуха – всех с собой взяли. Идут, а лета никак не могут найти. Предложил бык избу на зиму строить, но все отказались:
     — Нам-де и так тепло.
     Тогда бык сам построил себе избушку и живёт в ней.
     Пришла зима, звери по одному сбежались к быку – погреться, да так и поселились все вместе:
     — В тесноте, да не в обиде.
     Петух отогрелся и даже начал песенки распевать.
     Услышала это лиса, решила петушком полакомиться, да как его достать? Позвала на подмогу медведя и волка:
     — Мне-де петух, а вам баран и бык.
     Привела их к избушке.
     — Кум, – говорит лиса, – отворяй двери, а я прошмыгну да петуха съем.
     Медведь дверь отворил, а тут бык наготове. Приколол рогами лису, дак из неё и дух вон.
     — Что она там застряла – с петухом не может управиться? – Проворчал волк. А ну пусти, медведь, теперь я за своим бараном пойду.
     Волк в дверь, да и тоже попался быку на рога.
     Медведь ждал-ждал, обиделся:
     — Небось уже всех приели, мне не оставили!
     И попёр. Прямо на бычьи да бараньи рога.
     Так его прижали, что насилу вырвался и пустился бежать без оглядки!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Златогривый скакун. Казаки. Легенда. Сказка!!
     Ты, гость, любуешься на наших коней? Да, тут есть чем любоваться!
     Хоть все коневодческие колхозы объедешь, а лучший табун вряд ли найдёшь!
     Настоящие – щагди – железные кони, вскормленные не в конюшнях, а на горных пастбищах, где сердце становится крепким, где сходит жир и мускулы наливаются силой.
     Это не изнеженные арабские скакуны, которые способны проскакать только несколько часов, а потом слабеют и дышат, как прорванные кузнечные меха.
     Это не ленивые английские и немецкие кони, которые любят дремать в тёплых конюшнях и едят только овёс.
     Это – щагди. Их пища – свежие горные травы, их питье – студёная вода горных рек.
     Горы дают им силу, отвагу, выносливость. Они способны без отдыха сутками мчаться с седоком, не замедляя стремительного бега.
     Мы их готовим для наших пограничников. Сам маршал Будённый хвалит наших коней, а уж он в конях разбирается.
     Видишь, вон под дикой грушей стоит златогривый жеребец? Всмотрись в него.
     Погляди, как крепка его спина, как уверенно ставит он копыта, как играют стальные мускулы под тонкой золотистой кожей.
     Это – отец нашего табуна.
     Но никто не может сказать, откуда взялся этот красавец – щагди. Люди говорят, что сама адыгейская земля подарила его нам.
     Дело было в тот чёрный год, когда фашистские бандиты вторглись в нашу счастливую Адыгею.
     Стали они грабить колхозы, начали вновь воскрешать проклятую власть пши и орков – откуда только они нашли этих выходцев из могил!
     Наши колхозники – те, кто не был в это время в Советской Армии, – в партизаны ушли. В аулах только слабые женщины да древние старики остались.
     В нашем отряде прославился как бесстрашный разведчик комсомолец Аскер. Не раз пробирался он в самую пасть врага и доставлял нам ценные сведения. Но вот один раз случилось с Аскером несчастье.
     Опознали в нем фашисты партизана. Хотели поймать его, но успел Аскер добраться до леса. Здесь-то, на опушке, и достала его злая фашистская пуля.
     Кое-как перевязал Аскер раненую ногу. До отряда – шестьдесят километров, в аулах кругом фашистские гарнизоны, прислужники гитлеровские по лесам и кустарникам рыскают.
     Упал парень духом и подумал, что суждено ему, видимо, погибнуть в лесу, вдали от друзей-товарищей.
     А тут ещё фашистские офицеры организовали на раненого разведчика целую охоту – сели на лошадей, собак обученных пустили по его следу.
     Стал Аскер, прихрамывая, уходить в глубь леса.
     Но далеко ли может уйти раненый от собак и всадников?
     Ослабел он вскоре, помутилось у него в глазах, сердце стало, как молот, стучать в груди.
     Опустился парень на траву среди густых кустов, достал наган и решил умереть, как подобает комсомольцу-партизану: – шесть пуль для врага, седьмая – для себя.
     Но горько думать о смерти, когда за плечами всего пятнадцать лет, когда ярко светит осеннее солнце и в воздухе носятся серебристые паутинки.
     В эти минуты небо показалось Аскеру удивительно голубым, лес – таким красивым, каким никогда не был раньше, а жизнь особенно прекрасной.
     Он уже слышал, как рычали и взвизгивали собаки, идущие по следу, как трещали ветки под копытами вражеских лошадей.
     От земли поднимались такие свежие, бодрящие запахи, что не хотелось думать о смерти.
     Вспомнил Аскер о товарищах, о матери, которая ждёт его в родном ауле, о своей короткой жизни – и глаза его словно туманом застлало.
     Уткнулся он лицом в пахучую траву и прошептал:
     — О земля родная! Спаси меня! Укрой от врагов! За честь твою, за свободу и славу твою я сражаюсь!
     Вдруг совсем рядом захрустели ветки. Вздрогнул юноша, вытер ладонью глаза, стиснул зубы и поднял наган. Перед мим на полянке стоял золотистый длинногривый скакун.
     Седла на нем не было, но голову коня охватывала узда, только удила болтались около губы.
     Конь несколько раз ударил копытом землю, скосил огненные глаза и потянулся за кустиком свежей травы.
     Надежда пробудилась в сердце юноши – это чувство всегда идёт рядом с юностью. Он приподнялся и ласково, тонко присвистнул.
     Конь встрепенулся, вскинул голову, насторожил красивые уши и метнул на юношу быстрый взгляд. Аскер протянул руку.
     И вдруг конь доверчиво подошёл к человеку и всхрапнул, обдавая лицо Аскера тёплым дыханием.
     Партизан осторожно положил ладонь на вздрагивающий, нежный храп скакуна, потом вставил в рот коню удила.
     Лай собак, треск сучьев, громкие уверенные голоса раздавались все ближе.
     Аскер торопливо подвёл коня к пеньку и с трудом взобрался на золотистую гладкую спину скакуна.
     Из кустов выпрыгнула остроухая овчарка. Она зарычала и бросилась вперёд.
     Конь насторожился. Его тонкое острое копыто с силой ударило собаку в голову, и овчарка, судорожно извиваясь, покатилась по земле.
     — Вперёд! Вперёд, мой Златогривый! – сказал юноша, припадая к густой гриве коня.
     И конь помчался сквозь кустарники. Его сильные ноги, точно стальные пружины, легко отталкивались от земли. Его стройное тело словно плыло по воздуху.
     Когда на пути встречались низко нависавшие толстые ветки, конь огибал их, чтобы не сбить всадника.
     На пути попался шумливый горный ручей. Аскер направил коня через бурный поток, но скакун дёрнул головой и понёсся вверх по ручью, разбрызгивая воду и громыхая камнями.
     Юноша доверился коню. Лай собак, топот лошадей, крики преследователей доносились все глуше и наконец совсем смолкли.
     Грузные немецкие кони с трудом пробирались через кустарники, ветки деревьев хлестали фашистов по лицу.
     И когда один из офицеров был выбит из седла и плюхнулся прямо в заросли колючего терновника, враги прекратили преследование.
     Златогривый пошёл медленнее. Он выбрался из ручья и вдруг остановился, словно ожидая, куда направит его всадник.
     Аскер погладил бархатистую шею скакуна и почувствовал, что она совершенно сухая, точно не было нескольких часов бешеной скачки по зарослям кустарника и по лесу.
     Юноша осмотрелся по сторонам. Совсем близко он заметил синеватую вершину горы, напоминающей уснувшего верблюда.
     Там, между двумя горбами, размещался лагерь партизан. Аскер тронул поводья, и конь послушно пошёл в нужном направлении. Вскоре разведчика окликнули партизанские заставы.
     Прошло несколько месяцев. Рана Аскера зажила. Златогривый верно служил ему.
     Он быстро доставлял юношу до соседних отрядов, когда требовалось привезти донесение или эстафету. Он терпеливо ждал хозяина, когда тот ходил в разведку. Он легко уносил его от преследователей.
     Аскер горячо полюбил своего Златогривого и заботливо ухаживал за ним.
     И казалось, что скакун понимает каждое слово хозяина, настолько выразительным и умным был взгляд его горячих глаз.
     Стоило Аскеру только свистнуть тонко и протяжно, как Златогривый бежал к нему.
     Часто наблюдали партизаны, как умный конь подходил к хозяину, клал ему свою голову на плечо, и тёмные глаза его загорались ласковым светом.
     Тогда Аскер нежно гладил крутую шею своего друга и прижимался щекой к его мягким тёплым губам. Разведчик и его конь стали неразлучными друзьями.
     Но однажды, когда Аскер ушёл с друзьями в далёкую пешую разведку, партизанский лагерь окружили каратели.
     Они нагрянули совсем неожиданно, смяли партизанские заставы и все теснее сжимали огненное кольцо вокруг лагеря.
     Партизаны с трудом прорвались сквозь это кольцо и ушли на запасную базу. А Златогривый скакун попал в руки врагу. Он был привязан к дереву возле штабной землянки и его не успели отвязать.
     Когда Аскер, добравшись до базы, узнал, что его Златогривый захвачен врагом, он упал на траву и долго лежал недвижимым.
     Напрасно его успокаивали друзья, он не мог смириться с потерей друга.
     Вскоре в отряд пришла весть, что фашистский полковник – начальник одного из гарнизонов – ездит на чудесном коне, быстром, золотистой масти и страшно дикого, непокорного нрава.
     В тот же день Аскер пошёл к начальнику штаба и стал просить, чтобы ему разрешили попытаться выручить коня.
     Начальник штаба был городским человеком и не понял, как можно рисковать собой из-за скакуна.
     — Не могу разрешить! – Сказал он и пожал плечами. ; Ведь это же лошадь, животное. Разве стоит ради скотины рисковать собственной жизнью?
     Аскер побледнел, и глаза его стали злыми, колючими, точно шипы терновника.
     — Это не скотина, это мой друг! – Горячо проговорил он. ; А разве можно оставлять друга у врага?
     В разговор вмешался командир отряда – старый кавалерист-будённовец. Он внимательно, ласково посмотрел на юношу и сказал:
     — Да, хороший конь – это не скотина, а верный друг. А друга надо выручать! Иди, Аскер, но будь осторожен, сам не попадись!
     В горах уже кружились снежные вьюги. Ледяные ветры буйствовали на улицах аула. Ночами хрупкий ледок хрустел под ногами. Лошади стояли в колхозной конюшне. Фашисты тщательно охраняли её.
     Пять дней пролежал Аскер в густом кустарнике за аулом, тоскующими глазами всматриваясь вдаль.
     За это время он только дважды видел своего Златогривого: – один раз трое немецких солдат чистили его около коновязи, а другой раз – на нем проехал до школы и обратно, какой-то офицер.
     Конь бился под ним, становился на дыбы, бросался в сторону, и фашист усмирял его ударами плети и натянутыми поводьями.
     Целыми днями Аскер дрожал в кустарниках от пронизывающего зимнего ветра. Ночами он пробирался в аул к верным людям и утолял голод куском сыра и сухой кукурузной лепёшкой – жители аула сами голодали.
     Ночи он проводил в скирде старой соломы, в которой кишели мыши. На пятый день утром разведчик увидел, что к зданию школы солдаты подвели Златогривого и ещё шесть коней.
     Сердце юноши дрогнуло. Вскоре на коней вскочили фашисты. Всадники направились к узкой лесной дороге, ведущей в соседний аул. Впереди, неловко приседая в седле, на Златогривом скакал сухопарый офицер.
     Юноша бросился к дороге. Ветки кустов били его по лицу, колючки разрывали одежду и царапали тело, но он продолжал бежать.
     Возле дороги спрятаться было негде – кусты просвечивали, точно редкое кружево. Только дальше, где начинался дубовый лес, Аскер нашёл большой дуб с толстым стволом и ветками, низко склонившимися над дорогой.
     На дубе ещё шелестели сухие коричневые листья, а за стволом можно было укрыться от глаз врага.
     Аскер сам не знал, что он будет делать, но ему хотелось увидеть своего златогривого друга и как-то выручить его от врагов. Задыхаясь от бега, юноша прижался к корявому стволу.
     Первой по дороге промчалась приземистая бронемашина, вооружённая пулемётом. За ней, капризно выгибая голову, далеко опередив других лошадей, скакал Златогривый.
     Фашистский офицер держался в седле очень прямо и, как видно, не доверял коню. Конь неохотно слушался поводьев, бросался из стороны в сторону.
     Аскер облизнул обветренные губы и засвистел – ласково, протяжно, как он свистел раньше, подзывая своего друга.
     Златогривый вскинул голову, на мгновенье остановился. И вдруг, не обращая внимания на натянутые поводья, бросился прямо к дубу.
     Офицер ударился головой о ветку, вылетел из седла, тяжело плюхнулся на мёрзлую землю.
     Словно птица, Аскер взлетел на седло. Златогривый понёсся по кустарникам, ловко обходя препятствия, словно паря над землёй.
     Сзади защёлкали выстрелы, вокруг завизжали пули, затрещали подрезанные ими ветки дубов, но конь стремительно и мягко мчался вперёд.
     — Мой хороший! Мой любимый друг! – Шептал Аскер, ласково поглаживая крутую шею коня.
     И эта ласка словно ещё прибавила коню силы. Он нёсся все быстрее и быстрее.
     После освобождения Адыгеи Аскер со своим Златогривым пошёл служить в советскую кавалерию. Не хотели брать парня, говорили, что молод. Но он добился своего.
     Да, кроме слов, за него говорили орден и две медали, которыми был награждён разведчик.
     Дошёл Златогривый до немецкой земли. Потом носил своего хозяина по кручам хмурого Хынгана.
     Говорят, что наши друзья монголы все любовались этим конём. Две вражеские пули засели в крепком теле Златогривого, но Аскер выходил, вылечил его.
     После демобилизации Аскер и Златогривый вернулись в родной колхоз. Аскер теперь заведующим нашей конетоварной фермой работает.
     А Златогривый. Вон он стоит, Златогривый! Стоит и охраняет покой своего табуна.
     У этого коня было львиное сердце. Бывает, что волк пытается подобраться к табуну. Так Златогривый бросается прямо на врага и насмерть бьёт его копытами.
     Конечно, у нас в колхозе теперь все работы машины выполняют – и пашут, и сеют, и убирают машины.
     Но кони нам тоже нужны, и не только нам, но и нашей Родине.
     Особенно стремительные и неутомимые, как горный ветер, – щагди.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Злобный Каз-Бек. Казаки. Легенда. Сказка!!
     Давно это было.
     Так давно, что если считать годы, прошедшие с тех пор, как зерна на четках, то не хватит на счёт человеческой жизни. Ровной и гладкой была в то время наша земля. Там, где сейчас высятся горы, расстилалась тогда широкая равнина.
     Так же ласково светило в те древние годы солнце, такой же плодородной была земля, как сейчас сладки и холодны были кубанские воды.
     Но народы, жившие тогда на кубанской земле, забыли, что такое счастье жизни.
     И землю, и воды, и поля, и людей поработили великаны-нарты, жившие на каменной равнине, далеко-далеко, там, где восходит солнце.
     Суровые, закованные в железные доспехи, на огромных злых конях разъезжали нарты по земле, и головы их уходили в облака.
     Они ввели непреложный закон: – из тысячи початков кукурузы только один мог оставлять себе пахарь, из тысячи человек ежедневно забирали они себе одного, из тысячи гроздей винограда девятьсот девяносто девять шло в их бездонные хурджины.
     Вечерами останавливались великаны на ночлег, строили шалаши из тяжёлых каменных плит и варили похлёбку из кукурузы, быков и баранов – всего, что собирали за день.
     Беком у нартов был огромный свирепый великан. Когда он садился на своего гиганта-коня, то облака цеплялись за его золотые стремена.
     Голос у главного нарта был сиплый, свистящий, и когда он злился, то шипел, словно чудовищный гусь. И прозвали его люди – Гусь-князь – Каз-бек.
     Далеко простиралась власть великанов. Много народов работало на них и отдавало захватчикам свой хлеб и виноград, скот и кукурузу, своих сынов и дочерей.
     Не раз пытались народы свергнуть иго проклятых людоедов.
     Но что могли сделать люди с огромными нартами? Стрелы отскакивали от крепких железных доспехов нартов, копья, точно простые прутья, ломались о толстую кожу великанов-коней.
     А нарты только смеялись и давили конями смельчаков, решившихся выйти против них на бой.
     Нашлись и такие подлые люди, которые добровольно пошли в услужение к нартам, чтобы собирать крохи с их стола.
     Они, как трусливые шакалы, трепетали перед нартами, а с народом держались нагло и высокомерно.
     Этим презренным подлецам поручил главный нарт Казбек собирать дань с покоренных народов.
     Шли годы. Нарты все росли и жирели, а народ все работал на них и худел. И надоело великанам разъезжать по покорённым землям и трясти свой жир.
     Тогда главный великан Каз-бек и его воины согнали сотни тысяч людей на каменную равнину и велели строить дворец.
     Десятки лет днём и ночью работали люди, воздвигая каменные палаты.
     Когда дворец был готов, Казбек и его воины съели всех строителей и велели покорённым народам самим привозить к ним хлеб и виноград, скот и кукурузу, а покорная насильникам шакалья дружина, бряцая оружием, разъезжала по земле и заставляла людей высылать непосильную дань.
     Опять, как река, потекли годы. Горячее радостное солнце казалось людям тусклым и печальным, а кубанская вода горькой и невкусной.
     Впроголодь жили они, работая на великанов. От неизбывного горя плакали люди.
     И слезы их, сливаясь в потоки, стекали в низины, пока не заплескалось два моря – Каспийское и Чёрное. Великаны привольно жили в своём каменном дворце.
     Целыми днями они ели и пили, нагуливая жир, и стали такими тяжёлыми и огромными, что даже каменная равнина начала оседать под их телами.
     Так же жирели и тяжелели их огромные кони. Самый главный великан Каз-бек так растолстел и раздулся от гордости, что уже не мог говорить, а только пыжился, надувал толстую шею и шипел.
     Да и зачем было ему говорить, если покорная дружина людей-шакалов грабила народы и доставляла великанам обильную пищу?
     Но вот родился на земле отважный юноша. Халид было его имя. Он имел сердце большое и горячее, как солнце, а его черные глаза не хотели лить слез рабства.
     Он долго думал над горем родного народа и наконец сказал адыгейцам:
     — Довольно кормить жирных кровопийцев-нартов. Разве не для нас светит солнце? Разве не растит урожаи, земля, согретая нашими руками? Довольно плакать и стонать! Не будем больше отдавать великанам наших людей, наш хлеб и виноград, наш скот и нашу кукурузу! Побьём их, шакалов дружинников!
     — Тише! – закричали Халиду старики. ; Тише! А то нарты съедят всех нас.
     — Не боюсь я нартов! – Воскликнул юноша. ; Лучше один раз свободно взглянуть на солнце, чем всю жизнь видеть его сквозь тучи рабства!
     — Что можешь ты сделать с Каз-беком? Он так огромен, что ты меньше его ногтя! Может ли муравей бороться с медведем? – Зашумели старики.
     Но самый старый из них разгладил седую бороду и задумчиво сказал:
     — Когда я был молод, я видел, как медведь бежал от муравьёв. Он разорил их муравейник, и муравьи напали на него. Они заползли ему в шерсть, облепили его глаза и нос. Медведь тогда побежал от них. Их было очень много.
     — Ты сошёл с ума! – Закричали другие старики. ; Мы ничего не можем сделать с нартами.
     — Одни мы с ними ничего не сделаем! – Ответил седобородый. ; Но если все люди перестанут посылать великанам хлеб и скот, виноград и кукурузу, если все встанут против них, то нарты умрут с голоду. А с дружиной мы сумеем справиться, подлецы всегда трусливы.
     Старик задумчиво вдавил ногу в мягкую весеннюю землю и добавил:
     — Нарты стали очень тяжёлыми.
     Никто не понял, что сказал старик в конце своей речи. Но людей воодушевила надежда, и они точно впервые увидели, как ярко и радостно солнце, как прекрасны весенняя земля и чистое небо, когда слезы печали не застилают очей.
     И они решили послать Халида к другим народам, чтобы уговорить их вместе бороться с Казбеком и его нартами.
     Целый год объезжал Халид земли, покорённые великанами. Солнце жгло его, холодные дожди леденили тело, ветры бросали пылью в глаза, но юноша ехал все дальше и дальше. И везде истомлённые люди с робкой радостью и надеждой вслушивались в его речь.
     И жар его пламенного сердца согревал их охладевшие от нужды и горя сердца. Когда буйные весенние дожди смыли с земли последний снег, Халид вернулся на родину.
     — Отец! – Сказал он седобородому. ; Народы ждут сигнала, чтобы больше не посылать Каз-беку караванов, с хлебом и пленниками. Тысячи воинов острят оружие, чтобы бороться с нартами и их дружиной.
     Старик задумчиво посмотрел на землю и ответил:
     — Ещё не время, сын мой!
     Две недели лили весенние дожди. Две недели жадно пила влагу просыпающаяся земля.
     Каждый день старик, опираясь на палку выходил, а степь и долго задумчиво смотрел на мягкую землю.
     И однажды старик сказал Халиду:
     — Пора, мой сын! Давай сигнал!
     Самые смелые джигиты поскакали в разные стороны на самых быстрых конях.
     На сотнях курганов загорелись сигнальные костры, и их дым стлался над весенней степью.
     Тысячи воинов спешили к сборному пункту, пробираясь по размякшей весенней степи.
     Ни один караван не шёл больше в каменную страну нартов. Несколько дней шипел и злился великан Каз-бек, не получая пищи. Вместе с ним шипели от ярости и другие нарты.
     Огромные кони ржали от голода в своих каменных конюшнях.
     — Где эти презренные шакалы? Почему они не гонят к нам караваны? – прохрипел наконец Каз-бек.
     Но вдруг во дворец прискакали испуганные дружинники. Их кони задыхались от быстрого бега, сами они плакали от ран и бессильной ярости.
     — О, могущественные господа наши нарты! – Закричали дружинники. ; Люди прогнали нас! Они не хотят платить вам дань. Они уже вторглись в нашу страну и движутся сюда! О, защитите нас, доблестные господа нарты!
     Каз-бек был очень голоден и очень зол.
     — Презренные шакалы! – Захрипел он на испуганных предателей. ; О вы, поедатели крошек с нашего стола! Зачем вы нужны нам, если не можете справиться с жалкими людишками!
     Каз-бек сгрёб в пригоршню десяток дружинников и отправил их в свою огромную пасть.
     Остальные нарты последовали примеру своего предводителя. И в одно мгновение все предатели были съедены.
     Потом Каз-бек, с трудом встав на ожиревшие ноги, пошёл сам седлать своего коня Эль-Бруса. За ним заковыляли его воины, и горы жира, как студень, дрожали на их телах.
     Старые железные кольчуги лопались на толстых спинах нартов. Шлемы, украшенные полумесяцами, не налезали на головы.
     Охая и скрежеща зубами, великаны кое-как вскарабкались на своих коней, копыта которых глубоко ушли в камень.
     Каз-бек тронулся в путь. Справа и слева от него тяжело застучали копытами по камню кони его воинов. От каждого шага тяжёлых коней в земле получались глубокие ямы. Целую ночь ехали нарты. А когда взошло золотое солнце, далеко впереди увидели они чёрные движущиеся точки.
     — Что это там за бусины? – Прохрипел Каз-бек.
     — Это люди! В руках у них маленькие сабли! Эти букашки вздумали войной идти на нас, – ответил самый зоркий великан.
     — Сомнём их! Раздавим их копытами наших коней, – зашипел, раздуваясь от злобы, Каз-бек.
     Великаны ударили своих коней. Ржание громом прокатилось над равниной. А тысячи людей натянули поводья, изготовили луки и копья.
     — Не торопитесь! – Проговорил мудрый старик. ; Я думаю, что родная земля сама поможет нам победить насильников!
     Нарты всё приближались. Эль-Брус сделал скачок с каменной равнины. Мягкая весенняя земля расступилась под его тяжестью, и конь по самую спину погрузился в землю. Каз-бек вылетел из седла и тоже по плечи ушёл в грязь.
     За своим вождём ринулись остальные великаны. Мягкая влажная земля затягивала их, и они медленно погружались в глубину. Только головы да седла кое-где выступали на поверхности.
     Тяжело забились кони и нарты. Степь дрожала от их усилий. Потоки грязи выплескивались наружу, заливая головы всадников и коней. Земля душила великанов. Яркое солнце сушило грязь, и она застывала плотной корой.
     Люди в степи видели, как все реже и реже шевелились нарты и их кони.
     — Они погибли! Они больше никогда не выберутся из своей могилы, – радостно закричал Халид.
     — Я это знал, – улыбнулся старик. ; Нарты стали очень тяжёлыми, а весенняя земля мягка и податлива.
     С тех пор на равнине остались только окаменевшие головы нартов и их коней.
     Из земли выступает голова и плечи Каз-бека, высокое седло его коня Эль-Бруса, головы других воинов-великанов и их коней.
     С того дня исчезли злобные нарты на земле.
     А люди узнали, что храбрость, мудрость и единство всегда побеждают злобу и насилие.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Злой глаз. Еретница. Легенда. Миф. Сказка!!
     Умерла у одного крестьянина дочь, и он попросил кума вырыть для неё могилу.
     Тот был с глубокого похмелья, но все же побрёл на кладбище. А был он к тому же ленив.
     — Зачем, – думает он, – новую яму копать, надрываться? И так голова болит.
     Нашёл старый могильный провал, опустился в него и налёг на лопату. Раз копнул, два копнул – и вдруг лопата стукнула о чей-то гроб. Выпал гнилой сучок, и кум увидал: – злобно смотрит на него чей-то глаз, да моргает, как живой.
     — Да ведь это, не иначе, еретница! – Подумал кум.
     Выскочил из могилы, сам не свой от страха, кинулся домой да поскорее на печь залез.
     Глядь, а там еретница лежит и смотрит на него злым глазом.
     Опрометью мужик из дому, в коровник, в ясли прятаться. Добежал – ан и там еретница лежит, злым глазом поглядывает да заливается демонским хохотом.
     С той поры кум стал сохнуть, и ни молебны, ни святая вода обманщику не помогли – так и умер.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Змеи Мстительницы. Легенда. Сказка!!
     Жила-была одна девушка.
     Полюбила она парня и загуляла с ним, а потом родила втайне от всех дитя, задушила и похоронила в лесу.
     Снова начала любиться с парнем, и снова родила дитя. И его погубила, и третьего своего ребёночка.
     Только хотела идти домой с третьей могилки, как вдруг ноги её точно бы приросли к земле и почудилось, будто что-то холодное поползло вверх по её телу.
     Девица чуть не сошла с ума от ужаса, когда увидела, что по ней ползают три змеи.
     Две присосались к грудям, а третья обвилась вокруг шеи, словно тяжёлое ожерелье, и никакими силами снять их было нельзя.
     Что она только ни делала – змеи жили отныне при ней неотлучно.
     Только в бане сваливались с её тела, но стерегли каждый шаг, пока злодейка мылась, а потом снова опутывали её своими кольцами.
     Не передать, какая тоска брала её в те минуты, когда змеи принимались сосать её молоко! Легче казалось умереть, чем перенести это.
     От тоски и постоянного угрюмства скоро утратила она прежнюю красоту, сделалась нелюдима и безобразна.
     Поселилась на краю деревни, в покосившейся избушке, и всяк норовил обойти её дом стороной.
     Как-то заметили люди, что она слишком долго не появлялась в деревне. Затревожились: – не померла ли? Самые храбрые заглянули в дом и увидели старую-престарую одежду, в которой всегда ходила хозяйка.
     На кучке ветоши лежали три змеи, а самой её нигде не было. Так и сгинула она.
     Правда, рассказывали, что случалось кое-кому встречать её в лесу. Бегала она там голая, страшная, горбатая, с растрёпанными волосами и злым, свирепым лицом.
     Когда в деревне рождалось дитя, она подкрадывалась под окна и норовила поглядеть на ребёнка, до смерти пугая молодых матерей.
     Говорили, что она стала богинкой за свои грехи, и теперь от неё надо беречь младенцев, чтобы не украла их, не подменила суковатым поленом.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Змей и цыган. Сказка!!
     В старые годы стояла одна деревушка, повадился в ту деревушку змей летать, людей пожирать.
     Всех поел. Остался всего-навсего один мужик.
     В те поры приходит туда цыган. Дело было поздним вечером. Куда ни заглянет, а везде пусто! Зашёл, наконец, в последнюю избушку. Там сидит да плачется остальный мужик.
     — Здравствуй, добрый человек! Чего плачешься. – Спрашивает цыган.
     — Ты зачем, цыган сюда пришёл? Верно, жизнь тебе надоела? – Говорит мужик.
     — А что?
     Говорит мужик ему:
     — Да ведь сюда повадился змей летать, людей пожирать. Всех поел, меня одного до утра оставил, а завтра прилетит ; и меня сожрёт, да и тебе несдобровать.
     Ухмыльнулся цыган:
     — Разом двух съест! А может, подавится! Дай-ка я с тобой переночую да посмотрю завтра: какой-такой змей к вам летает?
     Переночевали. Утром поднялась вдруг сильная буря, затряслась изба, прилетает змей:
     — Ага! – Говорит Змей. ; Прибыль есть! Оставил одного мужика, а нашёл двух. Будет чем позавтракать!
     — Будто и вправду съешь? ; Спрашивает цыган.
     — Да таки съем! – Шипит Змей.
     Кричит ему цыган:
     — Брешешь, чёртова образина! Подавишься!
     Говорит Змей:
     — Что ж, ты разве сильнее меня?
     Отвечает ему цыган:
     — Ещё бы! Чай, сам знаешь, что у меня сила больше твоей.
     — А ну, давай попробуем: кто кого сильнее? – Змей говорит цыгану.
     — Давай! – Цыган отвечает.
     Змей достал из жерновов камень:
     — Смотри, цыган! Я этот камень одной рукой раздавлю.
     — Ладно, посмотрю!
     Змей взял камень в горсть и стиснул так крепко, что он в мелкий песок обратился: искры так и посыпались!
     — Экое диво! ; Говорит цыган. ; А ты так сожми камень, чтоб из него вода потекла. Гляди, как я сожму!
     А на столе лежал узелок творогу. Цыган схватил его и ну давить ; сыворотка и потекла наземь. Говорит цыган:
     — Что, видел? У кого силы больше?
     — Правда, рука у тебя сильнее моей. А вот попробуем: кто из нас крепче свистнет?
     — Ну, свистни! – Предлагает цыган.
     Змей как свистнул, тут как раз со всех деревьев лист осыпался.
     — Хорошо, брат, свистишь, а все не лучше моего, ; сказал цыган. — Завяжи-ка наперёд свои бельмы, а то как я свистну, дак они у тебя изо лба повыскочат!
     Змей поверил и завязал платком свои глаза и шипит:
     — А ну, свисти, цыган!
     Цыган взял дубину да как свистнет змея по башке, тот во все горло закричал:
     — Полно, полно, цыган! Не свисти больше, и с одного разу немного глаза не вылезли.
     — Как знаешь, а я, пожалуй, готов и ещё разок-другой свистнуть.
     — Нет, не надо, не хочу больше спорить. Давай лучше с тобой побратаемся: ты будь старший брат, а я меньшой.
     — Пожалуй!
     — Ну, брат, ; говорит змей, ; ступай, там на степи пасётся стадо волов. Выбери самого жирного, возьми за хвост и тащи на обед.
     Нечего делать, пошёл цыган в степь. Видит, а там пасётся большой гурт волов, давай их ловить да друг к дружке за хвосты связывать.
     Змей ждал-ждал, не выдержал и побежал сам, шипит по дороге:
     — Что так долго?
     Говорит ему цыган:
     — А вот постой, Змей, навяжу штук пятьдесят, да за один раз и поволоку всех домой, чтоб на целый месяц хватило!
     — Экой ты, цыган! Нешто нам здесь век вековать? Будет и одного.
     Тут змей ухватил самого жирного вола за хвост, сдёрнул с него шкуру, мясо взвалил на плечи и потащил домой.
     — Как же, брат Змей, -- говорит цыган, -- я столько штук навязал, неужли ж так бросить?
     — Ну, брось. – змей ему.
     Пришли в избу, наклали два котла говядины, а воды нету.
     — На тебе воловью шкуру, ; говорит цыгану змей, ; ступай, набери полную воды и неси сюда. Станем обед варить.
     Цыган взял шкуру, потащил к колодезю, еле-еле порожнюю тащит, не то что с водою.
     Пришёл и давай окапывать кругом колодезь. Змей опять ждал-ждал, не выдержал и побежал сам:
     — Что ты, брат, делаешь?
     — Хочу колодезь кругом окопать, говорит ему цыган, -- да весь в избу притащить, чтоб не нужно было ходить по воду.
     — Экой ты! Много затеваешь! Чтоб окопать, надо много времени.
     Опустил змей в колодезь шкуру, набрал полную воды, вытащил и понёс домой.
     — А ты, брат, ; говорит Змей цыгану, ; ступай пока в лес, выбери сухой дуб и волоки в избу. Пора огонь разводить!
     Цыган пошёл в лес, начал лыки драть да верёвки вить. Свил длинную-длинную верёвку и принялся дубы опутывать.
     Змей ждал-ждал, не выдержал, побежал сам:
     — Что так мешкаешь, цыган?
     — Да вот хочу зараз дубов двадцать зацепить верёвкой, да и тащить все с кореньями, чтобы надолго дров хватило!
     — Экой ты! Все по-своему делаешь, ; сказал змей, вырвал с корнем самый толстый дуб и поволок в избу.
     Цыган притворился, что крепко сердит, надул губы и сидит молча.
     Змей наварил говядины, зовёт его обедать, а цыган с сердцем отвечает:
     — Не хочу!
     Вот змей сожрал целого вола, выпил воловью шкуру воды и стал цыгана допрашивать:
     — Скажи, брат, за что сердишься?
     Отвечает цыган:
     — А за то: что я ни сделаю, всё тебе не так, все не по-твоему!
     — Ну, не сердись, помиримся! – Говорит Змей.
     — Коли хочешь со мной помириться, поедем ко мне в гости. – Предлагает Змею цыган.
     — Изволь. Готов, брат!
     Тотчас достал Змей повозку, запряг тройку что ни есть лучших коней, и поехали вдвоём в цыганский табор.
     Стали подъезжать. Увидали цыганята своего батька, бегут к нему навстречу голые да во все горло кричат:
     — Батько приехал. Змея привёз!
     Змей испугался, спрашивает цыгана:
     — Кто это?
     Говорит ему цыган:
     — А то мои дети! Чай, голодны теперь. Смотри, как за тебя примутся!
     Змей из повозки, да бежать. А цыган продал тройку лошадей вместе с повозкой и зажил себе припеваючи.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Змея и рыбак. Некрасовские казаки. Легенда. Сказка!!
     Жили по соседству двое рыбаков.
     Ловили они на мope рыбу, продавали, а потом нет рыбы и нет, а жить-то надо. Ну, жены им и говорят:
     — Пойдите наймитесь в работники.
     Послухались они жён и пошли работу искать. День они ходили, другой и третий. Надоело ходить, а работы нет. Искали-искали, так и не нашли.
     Пришли они в один хутор, переночевали и ушли. Идут они по степу, день жаркий, пить захотелось. Видят они речку, подошли, напились и дальше пошли. Солнце на полудне было.
     Устали они и есть захотели.
     — Устал я, дальше итить не могу, ; говорит один. ; Давай отдохнём.
     Другой ему отвечает:
     — Ну, ты отдохни, а я пойду в хутор хлеба просить.
     Пошёл в хутор один рыбак просить, а другой остался. Видит он камень и сел на него. А под камнем, значит, змея лежит.
     Он и прижал её. Сидит и слышит: – из-под камня кто-то говорит:
     — Отпусти меня, рыбак.
     Мужик пожалел змею. Встал, поднял камень, змея выползла - и на шею ему. Хотела кусать его, а он просит:
     — Что же ты, змея? Люди за добро добром платят, а ты злом хочешь платить за добро? Не кусай меня.
     Тогда сползла змея на землю и говорит:
     — Пойдём, мужик, кого встретим – спросим: – чем за добро платят.
     Согласился мужик, и пошли они вдвоём. Идут, а им навстречу бык. Рыбак спрашивает:
     — Скажи нам, чем люди платят за добро?
     Бык отвечает:
     — Злом платят за добро люди. Я своему хозяину землю пашу, и всю посею, и воды навожу. Время придёт - хозяин зарежет меня, мясо сварит, шкуру снимет, расстелет и по мне ходить будет.
     Змея и говорит:
     — Ну давай, рыбак, я тебя укушу.
     — Нет, змея, пойдём дальше.
     Идут они и встречают коня. Рыбак спрашивает:
     — Скажи нам, конь, чем люди за добро платят? Поспорили мы со змеем: – я говорю - люди добром за добро платят, а змея говорит, что за добро люди платят злом.
     Конь послухал, послухал да и отвечает:
     — Я вот двадцать лет работал на хозяина, стар стал, а он меня не кормит да грозится зарезать и шкуру содрать. Нет, злом за добро люди платят.
     Змея говорит:
     — Вот слышишь, рыбак, что конь сказал? Пойдём, я тебя укушу.
     — Нет, змея, пойдём и в третий раз спросим.
     Идут они, а навстречу им ишак. Они и спрашивают его:
     — Скажи, ишак, чем люди за добро платят?
     Ишак им отвечает:
     — Злом за добро платят.
     Рыбак и говорит змее:
     — Кусай тепереча меня.
     А змея ему отвечает:
     — Поверю тебе, рыбак. Буду платить тебе добром за твоё добро.
     Привела его змея до того камня, залезла под камень, дала мужику немного золота и наказала ему:
     — Приходи ко мне каждый раз, как деньги нужны будут.
     Взял золото рыбак и ушёл. С того золота стал жить, работу забросил. Прожил золото рыбак и идёт до змеи, а змея ещё дала денег.
     И эти деньги прожил он, и в третий раз он идёт до змеи. Змея ещё дала ему. Прожил он эти деньги и идёт до змеи. Идёт и думает про себя:
     — Чего это она даёт помалу, пойду я до неё и убью, да все деньги заберу, будет у меня много золота и заживу хорошо.
     Подумал он, а змея-то слыхала его мысли. Пришёл рыбак к змее, а та его укусила.
     Рыбак и помер.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Змея Северная. Легенда. Сказка!!
     Как-то раз прошёл по земле славянской страшный слух: – летит из мрачных, холодных северных стран крылатая змея Аспид, и нету от неё пощады ни старому, ни малому: – кого когтями не укогтит, того клювом склюёт, а кого ядом не отравит, того огнём сожжёт.
     Собрались славянские вожди и стали думать, как беду избыть. Решили выставить могучее войско, но волхв-обаянник, которого пригласили на совет, только головой покачал:
     — Что огненной змее кожаные или деревянные щиты? Они только против стрел хороши, а гореть будут, как дрова. Нет, тут нужно что-то похитрее придумать. Дайте мне три дня и три ночи, а если не найду решения, принесите меня в жертву Чернобогу. Не иначе, Аспида на нас он наслал, может, умилостивит его моя смерть.
     Думал обаянник три дня и три ночи, испрашивал совета у богов. Молчали боги.
     Никто не верил, что возможно спастись от Аспида! Жрецы на черном капище уже вострить ножи начали, кровь во имя Чернобога пролить.
     Но вот приходит обаянник к вождям и говорит:
     — Созовите всех кузнецов и отдайте им приказ выковать десять медных труб и сто железных клещей. И дайте мне в подмогу самых сильных силачей и умелых трубачей. Открыли мне добрые боги три тайны и указали, как от Аспида спастись.
     Приказал обаянник выкопать на подступах к селениям глубокую и широкую яму, обмазать её суглинком и накрыть тяжёлыми камнями. На дне в железном чане разложили костёр, а среди брёвен оставили малое отверстие. А сам волхв с силачами и трубачами-помощниками залез в эту яму и притаился.
     И вот задрожала земля, пригнулись к земле леса – летит Аспид. Завидев вдали селения, издал Аспид радостный шип, как вдруг из-под земли громко, оглушительно затрубили трубы.
     А первая тайна, которую боги открыли обаяннику, была такая: – боится Аспид только гласу трубного. И тут уж теряет он всякий разум и готов на все, чтобы истребить трубачей и заставить трубы замолчать.
     Почуял Аспид, что звук раздаётся из ямы, заложенной брёвнами, сел на них и ну совать голову в щель.
     А оттуда раскалённые щипцы высунулись – и вцепились ему в шею, в лапы, в крылья. Одни щипцы остынут – помощники обаянника накаляют другие. И снова и снова.
     Это и была вторая тайна, которую открыли волхву добрые боги: – Аспид никогда не сядет на голую землю – только на камень.
     Третья же тайна: – чудовище это никак нельзя истребить иначе, как только сжечь.
     Так оно и произошло.
     С тех пор Аспид более никогда не тревожил славянские земли!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Знатный дядюшка. Казаки. Легенда. Сказка!!
     Думается мне, что земля не знала более вредного человека, чем Тихон Лихолуп, который когда-то атаманствовал в нашей станице.
     Собой он был маленький, хлипкий, тонконогий, только глаза у него всегда горели, как у волка.
     А характер у Тихона был паучий – всю станицу и наш Заречный хутор своими сетями оплёл, со всех кровь сосал.
     Так всегда оказывалось, что все казаки, которые победней, не вылезали из долгов, и делал Лихолуп с ними все, что захочет.
     Когда наступала пора выбирать станичного атамана, надевал Лихолуп на себя черкеску с урядницкими погонами, кубанку мелкого, чёрного курпея – и шёл по хатам.
     Войдёт в хату и тоненьким, скрипучим своим голосом начинает требовать у хозяина:
     — Когда же ты мне долг отдашь? Или ждёшь, чтобы я худобу твою описал да надел забрал?
     — Погоди немного, Тихон Антонович! – начинал просить хозяин. ; Вот тебе крест, отдавать сейчас нечем.
     — Погоди, погоди! – Ворчал атаман. ; Как брать, так сразу давай, а как отдавать – так погоди! Ну, да что с тобой поделаешь! Сердце у меня мягкое до своего брата-казака. Только вот сход скоро, атамана выбирать будем. Так ты того, помни, кто тебе благодетельство оказывает.
     Ну, ясно на сходе вновь выбирали его атаманом – кому же интересно последнего достояния лишаться, по миру идти!
     И ещё любил атаман Лихолуп прихвастнуть. То о своих боевых подвигах начнёт рассказывать, как турок рубил да рабочих усмирял.
     Все знали, что брешет господин атаман, как самый настоящий станичный кобель, – всю действительную он отбыл на кухне у одного полковника, в денщиках. Там и чин урядника выслужил.
     То начнёт он хвастать, какой он приятель господину отдельскому атаману, да как его в Екатеринодаре начальство уважает.
     А дочка у него – не дивчина, а солнышко красное! Румяная, черноглазая, брови густые, точно два крыла над тонким прямым носиком сходятся.
     И характер у неё был простой, весёлый, приветливый. Многие хлопцы по дочке атамановой сохли.
     Но полюбила Галя Лихолуп простого казака Ивана Перебийнос, жившего на Заречном хуторе.
     Правда, был Иван – хлопец, хоть картинку с него рисуй.
     Высокий, тонкий в поясе, но широкоплечий, глаза – карие, ласковые, запоёт – за сердце хватает его мягкий голос.
     Встречались Галя и Иван то на гулянках, на станичной улице, то под вербами над светлой Лабой, то в садах.
     И так захватила их любовь, что поняли они – не жить им друг без друга.
     Пошли они к атаману, упали ему – ноги и рассказали о своей любви. Тихон Лихолуп сначала даже онемел от их речей.
     А потом как соскочит с лавки и давай визжать, как порося под ножом:
     — Ах ты, голодранец! Собачий ты сын! Да как ты смел мою, атаманскую, дочку с пути сбивать? Как ты решился на неё глаза поднять, байстрюк ты этакий! Да знаешь ли ты, что весь ваш хутор у меня в кулаке, все вы в долгу, как в шёлку, и я наделы и худобу у вас думаю отбирать? Да помнишь ли ты, что я не кто-нибудь, а господин станичный атаман, господин урядник, что меня все начальство жалует и даже сам господин полковник, отдельский атаман, за стол с собой сажает! Да я тебя свободно могу упечь туда, куда Макар телят не гонял!
     Галя слушает отца и все ниже к земле клонится, слезами обливается.
     А Иван слушал, слушал да вдруг поднялся, подбоченился, и спокойно так говорит Лихолупу:
     — Хотел я с вами, Тихон Антонович, попросту, по-душевному договориться. Не хотите, дак воля ваша. В таком разе отбиваю я сегодня телеграмму моему дядюшке в Катеринодар, пускай он сам приезжает Галю сватать. Да и на дела ваши пускай посмотрит, куда, скажем, сено с общественных лугов идёт.
     — Что?! – Задохнулся от злости атаман. ; Да ты забываешь, с кем говоришь!
     — Нет, помню, – спокойно отвечает Иван и подбоченился. ; Невелика птица, урядник. А вам известно, что дядюшка мой, как ни есть генерал, помощник атамана всей Кубанской области?
     — К-как?! – Удивился Лихолуп.
     — А вот так! – Пожал широкими плечами хлопец. ; Попрошу дядюшку, пускай он приедет.
     Тут наш атаман сразу тон сбавил. Но не больно поверил он Ивану, хотя и сказал ему:
     — Ладно! Пиши своему дядюшке! Если они и вправду генерал, то, конечно, за честь почту.
     Иван тряхнул смоляным чубом и вышел из хаты.
     И вскоре дошли до атамана Лихолупа чудесные новости: – Иван Перебийнос снял для своего дяди своего генерала дом у местного богатея.
     За неделю постоя обещал уплатить двадцать пять целковых, а ночью, когда уже совсем стемнело, пронеслась по станице лихая тройка с бубенцами и остановилась возле снятой Иваном квартиры.
     Станичные бабы видели, как из тачанки незнакомые казаки под руки вывели низенького старичка седобородого, в генеральском мундире.
     Перевели они его через широкую улицу, почтительно препроводили в хату и закрыли ставни в горнице.
     Тут у нашего атамана затряслись и руки, и ноги. Надел он праздничную черкеску с урядницкими погонами и вприпрыжку побежал к тому дому, где остановился генерал.
     А у ворот встретил атамана Иван Перебийнос.
     — Ив-ва-нушка! – Ласково так заговорил атаман. ; Говорят, дядюшка ваш прибыл. Так я хочу ему лапорт по всей форме отдать, от вверенной мне станицы.
     — Никак невозможно это сейчас, Тихон Антонович, – покачал головой Иван. ; дядюшка мой с дороги утомился, старенький он. И гневен он сегодня очень.
     — А чего же они изволят гневаться?
     — Жалобы разные ему поступили. Написал кто-то, что вы сено с общественных лугов продали, а денежки себе в карман положили. И ещё довели до его сведения, что тыждневые у вас не в правлении дежурят, а на вашем огороде капусту полют.
     Атаман от страху даже покачнулся. Если бы Иван не поддержал его, то рухнул бы он на землю.
     — Ив-ва-ва-нушка! С-сыночек! – Чуть справившись со страхом, заговорил атаман. ; да ведь мы – родственники, можно сказать. Да я всегда любил тебя, как родного. Что же теперь делать?
     — Идите, папаша, к вам, там все вопросы решим!
     Взял Иван атамана под руку и заботливо провёл его до самой хаты. Там заперлись они в отдельной горнице и стали вести разговор.
     — Я, папаша, конечно, могу вас спасти, – прямо сказал Иван Перебийнос. ; Хоть очень гневается на вас дядюшка, а родича своего не тронет. И вот есть у меня до вас такое предложение: – сейчас поедем до попа – нехай он нас с Галей окрутит.
     — Да как же это, сразу так? – Всплеснул руками атаман.
     — Нужно так, папаша! Проснётся завтра дядюшка, а тут вы к нему: – моё почтение, родич! Прошу вас до меня, к свадебному столу! Ну он и смягчит свой гнев.
     Прикинул атаман умишком, да и согласился, говорит:
     — Ладно уж!
     — Конечно, и приданое надо дать за Галей подходящее, – продолжал Иван. ; Это ведь не какая-нибудь бесприданница, а атаманская дочка! Многого я с вас не спрошу. Но коровёнку там, тройку коней, пару волов да тысячи три деньгами дать придётся.
     — Ой! Да где же я возьму три тысячи? – Затрясся атаман.
     — Ладно, папаша! Деньгами вы мне сейчас дадите полторы тысячи. А остальное дадите расписками, что наши заречные казаки вам дали за свои долги. Я сам с них все получу.
     — Хорошо! – Прошептал атаман.
     — Конечно, приданое всё вы выдадите сейчас же, чтобы утром можно было сказать дядюшке, что дело, моё, ещё до вашего приезда было, решено! Он тогда и копаться в этих жалобах не будет.
     В эту ночь полстаницы не спало.
     Поднял атаман баб приготовить к утру пареное да варёное для свадебного пира. Казаки оружие чистили, к параду готовились. Работники атамана повезли на хутор приданое, погнали волов и корову.
     На утренней зорьке обвенчали Ивана с Галей. В церкви народу было – не пройдёшь. После венчания осыпали молодых хмелем да кубанской пшеницей.
     А потом Иван и говорит Тихону Антоновичу:
     — Очень я вами доволен, батюшка! Можете не сомневаться, всё для вас будет в полном порядке. Сейчас я с жёнушкой своей любимой домой к себе на хутор, за родителями поеду. А вы готовьте столы. Как солнце к полдню повернёт, мы все к вам приедем. А вы к этой поре дядюшке представитесь, на свадьбу его пригласите!
     Усадил тут Иван свою молодую жену на тачанку и разобрал поводья.
     — Да как звать-то твоего дядюшку? Как его по имени-отчеству величать? – опросил атаман.
     — Звать его Василием, величать Васильевичем! – Ответил Иван и щёлкнул вожжами.
     Рванулись застоявшиеся кони, помчались по улице, играя лентами и бубенцами. Только пыль заклубилась за тачанкой.
     В полдень собрал атаман самых богатых стариков и пошёл звать генерала на свадьбу. И старые, и малые – вся станица столпилась возле генеральской квартиры. А в ней все тихо, вроде и нет никого.
     Заглянул атаман украдкой в окно и зажмурился: – видит, висит на спинке стула около кровати генеральский мундир.
     А в кровати лежит кто-то под одеялом, голова платком повязана, седая борода клинышком торчит.
     Поправил черкеску атаман, окинул строгим взглядом стариков и первым вошёл в дом.
     Смотрит, что в передней нет никого, а дверь в генеральскую спальню открыта. На цыпочках вошли старики и атаман в спальню. Темновато в ней, потому что все окна, кроме одного, ставнями прикрыты.
     Видно только, что шевелится над одеялом седая бородка да глаза поблескивают.
     — Здравия желаю, ваше превосходительство! – Гаркнул Лихолуп. ; Честь имею представиться, урядник Лихолуп, станичный атаман. Во вверенной мне станице все, значит, в полном порядке! Прошу вас пожаловать на свадьбу племянника вашего, Ивана Перебийноса!
     Тут генерал что-то вымолвил слабым дрожащим голосом, не то благодарю, не то мо-ло-дец! Тут Атаман повеселел и крикнул в сенцы:
     — А ну, открыть ставни в спальной его превосходительства!
     Сразу загрохотали болты, застучали ставни, и яркий солнечный свет хлынул в спальню.
     — Ой, да шо ж це таке? – Выкрикнул кто-то из стариков.
     А атаман Лихолуп раскрыл рот, выкатил глаза и словно онемел.
     Перед кроватью, на спинке стула, висел блестящий генеральский мундир. А из-под одеяла высовывалась голова старого станичного козла Васьки. Козел испуганно тряс бородой, алый платок, которым была перевязана его голова, сбился на сторону.
     Наконец атаман опомнился. Он подскочил к кровати и сорвал с неё одеяло. Точно, под одеялом лежал козел. Ноги его были крепко связаны верёвками.
     Он закрутил головой и простонал:
     — Бэ-э-э-з!
     — Ах, он подлец! Ах, он охальник! – Закричал атаман. ; Да я его в Сибирь загоню! Да меня сам отдельский атаман.
     Взглянул он на улыбающихся стариков и поперхнулся.
     — Да ведь всё они видели, что я козлу лапорт отдавал! – Подумал он. ; И все знают, что Иван Перебийнос на дочке моей оженився. И приданое я им дал. Да ведь если это дойдёт до господина отдельского атамана.
     И вдруг Лихолуп залился тоненьким, булькающим смехом:
     — Хи-хи-хи! А что, старики, какую мы с зятьком моим шутку учудили! Хороша шуточка, а? Добрая шутка, весёлая! А теперь прошу вас всех к столу, шоб горилка не простыла да жареное градусы не потеряло! А того подлеца, что по правленческой конюшне дневалил и козла упустил – на три дня в холодную! Верно, господа старики?
     В этот день атаман был как никогда весёлым, приветливым и хлебосольным. Вся станица гуляла у него.
     К вечеру, по приглашению атамана, приехали вместе с молодыми и казаки с Заречного хутора.
     Им было особенно весело, Иван Перебийнос ещё утром собрал их и в клочки разорвал все долговые расписки.
     До следующего утра пили и гуляли у атамана. И все славили удальца, Ивана и красавицу Галю. И желали им многих лет счастья. И кричали, горько.
     И атаман, улыбаясь, чокался чаркой со своим зятьком, обнимал и целовал его.
     Только иногда лицо атамана становилось недовольным, кислым, точно он пил не сладкое вино, а уксус.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Знахарь Жучок, Продувной мужичок. Жил бедный да продувной мужичок. Сказка!!
     Жил бедный да продувной мужичок, по прозванью Жучок. Украл у бабы холстину и спрятал в омёте соломы, а сам расхвастался, что ворожить мастер.
     Пришла к нему баба и просит погадать. Мужик спрашивает:
     — А что за работу дашь?
     Баб говорит:
     — Пуд муки да фунт масла.
     — Ладно! Давай гадать буду.
     Стал гадать. Погадал-погадал и сказал ей, где холст спрятан.
     Дня через два, через три пропал у барина жеребец. Он же, плут, его и увёл да привязал в лесу к дереву.
     Посылает барин за этим мужиком. Стал мужик гадать и говорит:
     — Ступайте скорей, жеребец в лесу, к дереву привязан.
     Привели жеребца из лесу. Дал барин знахарю сто рублёв, и пошла об нем слава по всему царству.
     Вот, на беду, пропало у царя его венчальное кольцо. Искать-искать - нет нигде! Послал царь за знахарем, чтобы как можно скорей во дворец его привезли.
     Взяли его, посадили в повозку и привезли к царю.
     Вот когда попал-то, ; думает мужик, ; как мне узнать, где девалось кольцо? Ну как царь опалится да туда зашлёт, куда Макар и телят не гонял!
     — Здравствуй, мужичок, ; говорит царь, ; поворожи-ка мне. Отгадаешь, дак деньгами награжу, а коли нет, то мой меч, твоя голова с плеч!
     Тотчас приказал отвести знахарю особую комнату:
     — Пускай-де целую ночь ворожит, чтоб к утру ответ был готов.
     Знахарь сидит в той комнате да думает:
     — Какой ответ дам я царю? Лучше дождусь глухой полночи да убегу куда глаза глядят. Вот как пропоют третьи петухи, сейчас и задам тягу!
     А кольцо-то царское стащили три дворовых человека: лакей, кучер да повар.
     — Что, братцы, ; говорят они меж собой, ; как этот ворожейка да узнает нас? Ведь тогда нам смерть неминучая. Давайте-ка подслушивать у дверей: Коли он ничего - и мы молчок. А коли узнает нас, так уж делать нечего, то станем просить его, чтоб царю-то не доказывал.
     Пошёл лакей подслушивать. Вдруг петухи запели, мужик и промолвил:
     — Слава тебе господи? Один уже есть, остаётся двух ждать!
     У лакея душа в пятки ушла. Прибежал он к своим товарищам:
     — Ах, братцы, ведь меня узнал. Только я к двери, а он кричит: один уже есть, остаётся двух ждать!
     — Постой, я пойду! ; Сказал кучер. Пошёл подслушивать.
     Запели вторые петухи, а мужик:
     — Слава тебе господи, и два есть, остаётся одного ждать.
     — Эх, братцы, и меня узнал. – Кучер говорит.
     Повар теперь говорит:
     — Ну, если и меня узнает, так пойдём прямо к нему, бросимся в ноги и станем упрашивать.
     Пошёл подслушивать повар. Третьи петухи запели, мужик перекрестился:
     — Слава богу, все три есть!
     Повар поскорей в двери, бежать хочет. А воры к нему навстречу, пали в ноги и просят и молят:
     — Не погуби, не сказывай царю. Вот тебе кольцо!
     Говорит им мужик:
     — Ну, так и быть, прощаю вас!
     Взял мужик кольцо, поднял половицу и бросил его под пол. Наутро царь спрашивает:
     — Что, мужичок, как твои дела?
     — Выворожил, Ваше Величество. Кольцо укатилось под эту половицу.
     Подняли половицу и достали кольцо. Царь щедро наградил знахаря деньгами и велел накормить-напоить его до отвала, а сам пошёл в сад гулять.
     Идёт по дорожке, увидал жука, поднял его и воротился к знахарю:
     — Ну, коли ты знахарь, так узнай, что у меня в руке?
     Мужик испугался и говорит сам себе:
     — Что, попался, Жучок, царю в руки!
     — Так, так, твоя правда! ; Сказал царь, ещё больше его наградил и с честью домой отпустил.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотая гора. Жил в городе такой синильник, звать его Иван. Сказка!!
     Жил в городе такой синильник, звали его Иван.
     Зарабатывал он здорово, хорошо. Он без работы никогда не бывал. И он работал все до часу ночи. Потом приходит к нему вечером старик, а он работает. Старик этот и говорит:
     — Да, Иван, у тебя заработка хорошая. А только моя лучше.
     Синильник и опрашивает:
     — А какая, старик, у вас заработка?
     — Вот есть у вас какой-нибудь металл? – Старик говорит.
     — Как же, говорит, есть. – Синильник отвечает.
     — Ну так вот собирай этот металл.
     Синильник собрал лому, железа шматов, и давай, в чугунок вкладывать. В чугун вклали, он начинает варить. Сварил, выворачивает наружу, что сварил, а там всё золото получилось с этого металла.
     — Да, дедушка, ; говорит синильник, ; твоя лучше заработка. Так ты научи меня, как это делать.
     Взялся его учить старик. Учил он его, учил, потом вызвал духов нечистых и приказывает им:
     — Несите его на корабль, этого синильника.
     На корабль его снесли, и старик этот тоже явился туда.
     — Ты, ; говорит старик, ; сдень крест теперь с себя. Ты мне будешь сын тогда, а я тебе буду отец.
     — Нет, ; говорит синильник, ; я креста не сдену, я православный, креста не могу сдеть. Но я тебя буду отчем звать.
     Так и поехали они на изморье. Переехали изморье, выходят синильник со стариком на берег, и тут являются три льва. Два льва осёдланные, третий лев не осёдланный.
     Синильник и спрашивает:
     — Отец мой, куда поедем?
     — Поедем теперь туда, где всего много. – Отвечает старик-отец.
     Едут они дорогой, и потом этот синильник видит росстани. Он хотел поворотить этого льва в блещущий замок. Однако не тут-то было, льва не поворотить никак.
     Старик-отец и говорит:
     — Что ж ты сынок мой, ты хотел от меня уехать, нет, ты не уедешь.
     Наконец они приехали к огромадной горе. Слез с этого льва тот старик, взял льва этого зарезал, кишки с его вынул, а синильника всадил в этого льва заместо кишков его и говорит:
     — Слетит с этой горы птица. Она схватит этого льва, чтобы унести его на гору и там съесть. Ты туда прилетишь, из живота вылезешь, там увидишь много драгоценства. Ты его оттуда мне его спускай, станем мы с тобой богаты.
     Синильник тогда спрашивает отца своего названного:
     — Отец мой, а как я слезу оттуда?
     А он и говорит:
     — А я тебе цепь подам. По ней и спустишься оттуда.
     Так всё и сделали они, прилетела большая птица, схватила льва, втащила туда, на гору, синильник с брюха льва вылез и стал спущать драгоценства с горы. Спущал он спущал, тогда старик снизу ему и кричит:
     — Теперь достаточно, боле не надо.
     — Ну, а как я слезу отсюдова, отец? – Кричит синильник.
     — А ты теперь сиди там. У меня там тридевять таких всажено, ты тридевять десятый. – Говорит ему старик, и унесли его духи.
     Так синильник остался на горе. Ходил он ходил там, нигде невозможно слезть было. Нашёл он кедровое дерево, взял ободрал его. С коры сделал верёвки, связал одно в одно и с этой горы стал спускаться.
     Спустился с этой горы и пошёл. Дошёл до этих росстаней, где льва старик воротил и повернул в этот в блещущий замок. Приходит туда, а там сидят три девушки.
     Он взошёл в замок, поздоровкался, как следует. Большая говорит средней:
     — А это тот самый человек, что ехал с нечистым духом на львах. Как тебя зовут и куда ж ты теперь идёшь?
     Отвечает Иван:
     — А зовут меня Иван, работал я синильником дорогая девушка, а куда иду я и сам не знаю.
     Она тогда предлагает ему:
     — Живи у нас.
     Он ассигновался у них жить.
     Вот как-то отправляются они куда-то служить по своим делам и ему все ключи доверяют, ключи от двенадцати комнат. Наказывают ему:
     — Ты вот по всем комнатам ходи, что хошь, то и ешь, что хошь, то и пей. Только вот в эту двенадцатую комнату смотри никогда не ходи, ни то будешь несчастлив.
     Он и делал: – в тую комнату не ходил. Но как-то, всё-таки, захотел, антерес у него появился. Дай, думает, в тую комнату зайду. Зашёл в тую комнату, смотрит, а там прекрасный сад, в саду пруд и шатёр раскинут.
     Подождал синильник несколько времени, смотрит, прилетают к этому шатру двенадцать девушек, и в этом пруду начали купаться. А одна гораздо большая красавица среди всех. Потом они убрались в свои одёжи и улетели.
     Вернулся с этой комнаты синильник, сделался печальный. Приходят с работы девицы, начинают с ним разговаривать, а он, смотрят, сделался печальный.
     Малая девица и говорит на большую:
     — Спросите у него: – не был ли он в этом саду?
     Тая и спрашивает:
     — Иван, не был ли ты в этом саду?
     — Был, ; говорит Иван.
     — Ну, а что ты видал?
     Он и говорит:
     — А я видел двенадцать девушек.
     — Вероятно, ; говорит девушка, ; тебе которая по нраву стала.
     — Да, ; говорит Иван, ; есть одна по нраву мне.
     — Ты согласился бы её взамуж взять?
     — Да, ; Иван отвечает, ; с адавольствием бы взял.
     Малая девушка и говорит:
     — Няльзя, нету для вас такого закону! Ты православный, а она неправославная.
     Тогда большая девица говорит:
     — Всё равно, можно, если она оправославится.
     Вот эта большая девица и говорит ему:
     — Завтра пойдёшь в сад, как прилетят они купаться, ты замечай которая где кладёт платье. Той, которая тебе понравилась, той платье и забери. Будет она твоя.
     Вот Иван назавтре отправляется в сад. Сидит в шатре и смотрит, которая где кладёт платье. Потом они стали купаться. Он забрал платье своей девицы, приносит в комлату во дворце и показывает.
     Середняя девица и говорит:
     — Это Аннушкино платье.
     Тогда взяли и поженили его с этой Аннушкой. Только церквей в той стороне не было, так что осталась Аннушка хоть и женой, да невенчанной и не православной.
     Немного Иван пожил с ней, да и стал проситься, чтобы его домой отправили. Соскучился он по дому.
     Эти девушки его отправили домой. Приезжает он домой в свой город. А царевны горничные ходили как-то платье царевны утюжить в город. Стали они рассказывать, что наш Иван-то синильник хозяйку привёз себе, так таких красавиц нигде и нет, весьма красивая.
     Эта царевна стала говорить:
     — Пущай она придёт ко мне.
     Горничные пришли к Ивану и доложили, что царевна просит его жену к ней прийти. Вот и пошла она к царевне. Приходит к царевне, та её и спрашивает:
     — Аннушка, какова вы роду?
     — Я, -- говорит она, -- неправославная.
     — Сильно вы красавица, – царевна на неё говорит, – таких мало я встречала.
     Аннушка и говорит:
     — Ишшо что это за красавица. Когда бы я в своё платье оделася, так ещё б красивее была.
     Царевна и спрашивает:
     — А где твоё платье?
     Она и говорит:
     — Моё платье у Ивана, у мужа моего, да он мне его не даёт.
     Царевна тогда горничную послала, чтобы она принесла это платье. Она взяла, прислуга, платье и принесла. Аннушка как одела эта платье, поднялась и полетела, и сказала:
     — Пущай Иван меня не разыскивает, ему не разыскать меня никогда.
     Иван пришёл домой, смотрит, Аннушки нет, пошёл платье её смотреть, а и платья нет. Понял он, что Аннушка улетела от него. Говорит Иван тогда:
     — А уж что во что не станет, пойду я жену разыскивать.
     Вот он пошёл разыскивать её. Идёт дорогой, встречаются ему два парня. Идут эти парни и ругаются. Говорит один:
     — Пойдём до первого встрешника, он наши дела разберёт.
     Тут как раз Иван приходит мимо. Он их и спрашивает:
     — Что у вас об чём спорите?
     — Да вот разбери наши дела. Нашли мы ковёр-самолёт и шапку-невидимку – и вот нам не поделить никак. Подели ты нам пожалуйста!
     — А что, ; говорит Иван, ; составляет ковёр-самолёт?
     Они и говорят:
     — Вот только эти винты развинтить, и тогда можешь лететь! А шапка-невидимка, дак куда хошь можешь идти, только надень шапку, и никто не увидит.
     — Ну что же, ; говорит Иван, ; дайте, я испытаю, тогда и рассужу кому что достанется.
     Он взял, винтики развинтил, сел на этот ковёр, шапку надел, поднялся и до свидания, так им и поделил!
     Прилетает в тот город, где его находится хозяйка, Аннушка. Дознался в городе, что где такая Аннушка находится. Говорят ему:
     — Она сидит в остроге теперь.
     Он и спрашивает:
     — По какому смыслу её посадили?
     Ему и говорят:
     — По тому она посажена, что она вышла замуж за православного.
     Вот стал он поджидать покудова ей пищу понесут подавать в острог. Понесли пищу стражники ей подавать, он надел шапку-невидимку и сзади за ними пошёл туда.
     Взошёл в острог, что никто его не видел. Пищу ей подали и опять затворили острог, а он остался там с ней.
     Сдел с себя шапку-невидимку. Как увидала его Аннушка, крепко захватила за шею и плачет слезами:
     — Ах, Иван, Иван, как ты попал сюда? Ведь ты пропадёшь тут. Пущай бы я одна пропадала, чем и ты тоже.
     Он и говорить ей:
     — Справляйся быстрее, завтра, будем дома.
     Она и говорит ему:
     — Как же мы будем дома, Иван? Я и не верю.
     Он тогда надел шапку и пропал с виду. Тогда она поверила.
     Назавтра пищу опять принесли ей. Они в тот момент накрылись шапкой, да и вышли вон с острога. Вышли за город, сели на ковёр-самолёт и отправились домой, никто их и не видал.
     Так и прибыл Иван домой с хозяйкой. Как прибыли, так пошли в церковь и повенчались по православному обычаю.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотая гора. Промотался-прогулялся купеческий сын. Сказка!!
     Промотался-прогулялся купеческий сын, до того пришло, что есть нечего. Взял он лопату, вышел на торговую площадь и стал поджидать – не наймёт ли кто в работники.
     Вот едет семисотный купец в раззолоченной карете. Увидали его подёнщики и все, сколько ни было, врозь рассыпались, по углам попрятались.
     Оставался на площади всего-навсего один купеческий сын.
     — Хочешь работы, молодец? Наймись ко мне, – говорит семисотный купец.
     — Изволь. Я за тем на площадь пришёл. – Говорит купеческий сын.
     — А что возьмёшь?
     Отвечает купеческий сын.
     — Положи на день по сотне рублёв, с меня и будет!
     — Что так дорого? – Спрашивает купец.
     — А дорого, так поди и поищи дешёвого. Вишь, сколько народу здесь было, а ты приехал, дак все разбежались.
     — Ну, ладно! Приходи завтра на пристань.
     На другой день поутру пришёл купеческий сын на пристань. Семисотный купец давно его дожидается. Сели они на корабль и поехали в море.
     Ехали-ехали, и посреди моря остров виднеется, на том острове стоят горы высокие, а у самого берега что-то словно огнём горит.
     — Никак пожар виден! – Говорит купеческий сын.
     — Нет, это мой золотой дворец. – Отвечает купец.
     Привалили к острову, вышли на берег. Навстречу семисотному купцу прибежала жена вместе с дочкою, а дочь, такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать.
     Тотчас они поздоровались, пошли во дворец и нового работника с собой взяли. Сели за стол, стали пить-есть, веселиться.
     — Куда день ни шёл! – Говорит хозяин. ; Сегодня попируем, а завтра и за работу примемся.
     А купеческий сын был собою молодец, статный, рослый, кровь с молоком. Полюбился он красной девице.
     Вышла она в другую комнату, вызвала его тайком и дала ему кремень да кресало:
     — Возьми, будешь в нужде, дак пригодится!
     На другой день семисотный купец отправился с своим работником к высокой золотой горе:
     — Лезть на неё, не взлезть, ползти, дак не всползти! Ну-ка, – говорит купецкий сын, – выпьем наперёд.
     И поднёс ему сонного зелья. Работник выпил и заснул. Купец достал нож, убил ледащую клячу, выпотрошил, положил парня в лошадиное брюхо, сунул туда лопату и зашил, а сам в кустах притаился.
     Вдруг прилетают Вороны черные, носы железные, ухватили падаль, унесли на гору и ну клевать. Съели лошадь и стали было добираться до купеческого сына.
     Тут он проснулся, от черных Воронов отмахнулся, глянул туда-сюда и спрашивает:
     — Где я?
     Отвечает семисотный купец:
     — На золотой горе. Бери-ка лопату да копай золото.
     Вот он копал-копал, все на низ бросал. А купец на возы складывал. К вечеру девять возов поспело.
     — Будет! – Говорит семисотный купец. ; Спасибо за работу, прощай!
     — А я-то как? – Спрашивает купецкий сын.
     — А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло. С тобой ровно сто будет! – Сказал купец и уехал.
     — Что тут делать? – Думает купеческий сын. ; Сойти с горы никак нельзя. Приходится помереть голодною смертью!
     Стоит на горе, а над ним так и вьются Вороны черные, носы железные: – видно, добычу почуяли!
     Стал он припоминать, как всё это сделалось, и пришло ему на ум, как вызывала его красная девица, подавала кремень да кресало, а сама приговаривала:
     — Возьми, будешь в нужде пригодится! А ведь это она недаром сказала! Дай попробую.
     Вынул купеческий сын кремень и кресало, ударил раз – и тотчас выскочило два молодца:
     — Что угодно? Чего надобно?
     — Cнесите меня с горы к морскому берегу. – Говорит купецкий сын.
     Только успел вымолвить, они его подхватили и бережно с горы снесли. Идёт купеческий сын по берегу, глядь, а мимо острова корабль плывёт.
     — Эй, добрые люди корабельщики! Возьмите меня с собой.
     — Нет, брат! Некогда останавливаться, мы за эту остановку сто вёрст сделаем.
     Миновали корабельщики остров, стали дуть им ветры встречные, поднялась буря страшная. А это сын купецкий кресало опять использовал. Говорят купцы:
     — Ах! Видно, он не простой человек. Лучше воротимся да возьмём его на корабль.
     Повернули к острову, пристали к берегу, взяли купеческого сына и отвезли его в родной город.
     Много ли, мало ли прошло времени, взял купеческий сын лопату, вышел на торговую площадь и ждёт наёмщика.
     Опять едет в раззолоченной карете семисотный купец. Увидали его подёнщики, все врозь рассыпались, по углам попрятались.
     Оставался один купеческий сын.
     — Наймись ко мне, – говорит ему семисотный купец.
     — Изволь! Положи на день по двести рублёв и давай работу.
     — Экой дорогой ты! – Удивляется купец.
     — А дорогой, так поди – поймай дешёвого. Вишь, сколько народу здесь было, а ты показался, сейчас разбежались.
     — Ну, ладно! – Говорит купец. -- Приходи завтра на пристань.
     Наутро сошлись они у пристани, сели на корабль и поехали к острову. Там один день прогуляли, а другой настал – к золотой горе отправились. Приезжают туда, семисотный купец подносит работнику чарку:
     — Ну-ка выпей наперёд!
     — Постой, хозяин! Ты всему голова, тебе первому и пить. Дай я тебя своим попотчую.
     А уж купеческий сын загодя сонным зельем запасся. Налил полный стакан и подаёт семисотному купцу. Тот выпил и заснул крепким сном.
     Купеческий сын зарезал самую дрянную клячу, выпотрошил, положил своего хозяина в лошадиное брюхо, сунул лопату и зашил, а сам в кустах спрятался.
     Вдруг прилетели Вороны черные, носы железные, подхватили падаль, унесли на гору и принялись клевать.
     Пробудился семисотный купец, глянул туда-сюда:
     — Где я? – Спрашивает он.
     Кричит ему капецкий сын:
     — На горе. Бери-ка лопату да копай золото. Коли много накопаешь, научу – как с горы спуститься.
     Семисотный купец взялся за лопату, копал-копал, двенадцать возов накопал.
     — Ну, теперь довольно! – Говорит купеческий сын. ; Спасибо за труд, прощай!
     — А я-то как? – Спрашивает купец.
     — А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло. С тобой ровно сотня будет! – смеётся купецкий сын.
     Забрал купеческий сын все двенадцать возов, приехал в золотой дворец, женился на красной девице, дочке купца семисотного. Овладел всем его богатством и со всей семьёй переехал жить в столицу.
     А семисотный купец так на горе и остался. Заклевали его Вороны черные, носы железные.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотая крыса. Казаки. Легенда. Сказка!!
     Жил-был на свете, где-то под славным казачьим градом Екатеринодаром, один казак.
     Жил он не богато, но весело и счастливо. Была у него семья и любимое дело, которое и душу согревало и семью кормило.
     И вот однажды, унылым осенним утром, вышел казак тот во двор кур покормить.
     Вошёл в сарай, где зерно хранилось, снял ковшик со стены и открыл одну бочку. А в той бочке зерна на самом донышке оставалось.
     Только он хотел нагнуться и зерна зачерпнуть, как смотрит, сидит на том зерне крыса.
     В бочку-то она пролезла, а вот из бочки ; никак. Казак, не долго думая, схватил лопату и замахнулся на крысу, чтобы убить её.
     Тут взмолилась крыса, говорит казаку человеческим голосом:
     — Не убивай меня, хозяин, отпусти лучше, а я тебе за это любое твоё желание исполню, что бы ты ни пожелал.
     Глядит казак, удивляется:
     — Сколько лет живу на вольной Кубани, а такого чуда не видел. Где это видано, чтобы крыса на русском языке разговаривала!?
     Присмотрелся казак повнимательнее, а крыса-то не простая.
     Вся шерсть на ней золотом блестит, хвост серебряными нитями переплетён, глаза ; словно два бриллианта сверкают, а на голове маленькая корона, усыпанная изумрудами, рубинами и сапфирами.
     — Ну ладно, ; говорит казак,- отпущу я тебя.
     И представил он на мгновенье, что закажет себе у золотой крысы дворец шикарный на берегу моря, три сундука сокровищ, а лучше пять сундуков, яхту белоснежную, две дюжины батраков и дюжину самых красивых невольниц со всего света.
     Подумал он об этом и нагнулся, чтобы золотую крысу достать и на волю выпустить.
     Только казак вытащил крысу из бочки, как она извернулась, укусила его за руку и к себе в нору убежала.
     Казак тот постоял-постоял в сарае ещё минут пять, и умер.
     Казаку конец пришёл, и сказке нашей конец.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотая нить. Челябинск. Легенда. Миф. Сказка!!
     Летит вольный ветер, видит: – узором из яшмы солнечной от океана-моря Ледовитого до горячих степей прикаспийских протянулся сказочный Каменный пояс, горы Уральские.
     Летит вольный ветер, видит: – горы зелёной щетиной совсем поросли, леса изумрудом зелёным переливаются, голубыми бирюзинками озёра светятся, золотом хлебные поля горят.
     Летит вольный ветер, видит: – спорит с Урал-батыром лесное чудовище Шурале, лихо одноглазое с длинным носом и руками с тремя пальцами на каждой.
     Не встречайся путник с лешим Шурале: – заведёт в болото гиблое, защекочет до смерти.
     Визжит Шурайе, слюной брызгает:
     — Только и слышу: – Урал-батыр – хозяин гор и лесов! Урал-батыр – хозяин степей и озёр! Все одному? Не-ет, давай поделимся по-хорошему.
     Смеётся Урал-батыр:
     — Чего же делить? Леса и пчелой, и птицей, и зверем богаты. В озёрах рыба плещется. В степях широких табуны коней пролетают. Всем места хватит – живи.
     Упирается Шурале, злобствует. Придумал-таки нечистый и говорит:
     — Давай, верёвку вить. Сроку три дня и три ночи. Кто сколько себе земли захватит, тот и хозяйничает.
     На том и порешили.
     Поскакал Шурале своих подручных скликать. Набежало тридцать три старых чёрта, тридцать три кикиморы, да тридцать три лесных ведьмы, мэскей.
     Стали они с осин лыко драть да верёвку вязать. Шум, гам, визг.
     А Урал-батыр в родные горы пошёл, к роднику заветному.
     Здесь в горной чаше с хрустальной водой жила родительница рек уральских – Мать Родниковых Вод.
     Отсюда серебряные струйки стекали вниз, собирали своих стремительных братьев и уже все вместе прорубали себе дорогу в горах, выбегали на простор и степенно плыли к морям южным и северным.
     Рассказал Урал-батыр о споре с окаянным Шурале, совета просит.
     Рассыпала серебро смеха Мать Родниковых Вод. Сказала:
     — Иди, батыр, к большой горе Зур-тау. Поклонись от меня доброму Иргаилу-карлику. Он поможет.
     Зур-тау на голову шапку облаков надела. Зур-тау перед батыром двери распахнула.
     Вышел из 68 горы старичок с ноготок. Борода белая, длинная-предлинная. Шёлковый халат золотыми звёздами вышит. На ногах сапожки серебряными подковками подбиты. На голове шапка из меха лисы-огнёвки.
     Зовёт Иргаил-карлик богатыра в гору. А там у него кузня настоящая! Наковаленка, инструмент всякий. Фартуки рабочие. Угольки в горне тлеют – только раздувай!
     Иргаил-карлик палочкой взмахнул – прилетели пчёлки с золотыми крылышками, над чашей из орлеца-камня золотую пыльцу с крылышек стряхнули.
     — Пыльцу расплавим, золотую нить выкуем. За дело, батыр! Настоящий хозяин Урала работу знать должен.
     Застучали весело молоточки. Тонкая прочная нить из золота-69 получается.
     Вроде бы и небольшой клубочек сработали, а хватило его, чтобы окружить и горы, и леса, и степи, и тундру, где олешки пасутся, до самого океана-моря Ледовитого!
     Оттого-то, говорят старые люди, Урал, мол, означает круг, окружность. А кто и по-другому толкует сказки, ведь всяк по-своему рассказывает.
     Летит вольный ветер, видит: – незримо, вроде бы.
     Но прошла, пролетела золотая нить через хребты и земли уральские, через дела и души человеческие.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотая рыбка. Воронеж. Сказка!!
     Жил дед с бабкой возле синего моря. Бабка пряла пряжу на продажу, а дед ловил рыбу на продажу. Торговали они.
     Дед говорит:
     — Я пойду сети поставлю, а приду, рыбу пойдём продавать.
     Доставил сеть, пришёл, взял пряжу и пошёл продавать:
     — Я куплю пшена и масла. А приду, кашу сварим и есть будем.
     Принёс и говорит:
     — Вари, бабка, кашу, поужинаем и спать ляжем.
     Утром встали, дед пошёл сеть смотреть, а бабка стала опять кашу варить. Пришёл дед, вытащил сети, а там только одна рыбка - не простая, а золотая.
     — Сроду я никогда не поймал такой рыбы. Пойду, покажу старухе.
     Хотел положить в плетушку, а рыба и говорит:
     — Пусти меня.
     А дед:
     — Бабке покажу. Не видал такой!
     Она говорит:
     — Пусти меня, добро буду делать. Что ты спросишь, я тебе все буду давать.
     — А у меня изба плохая. Избу дашь?
     — Дам.
     — Золотая рыбка, дай мне избу, хлеба, сахара, пряников.
     — Я дам.
     Взял и пустил её. Потом и думает:
     — А как же просить?
     Она отвечает:
     — А ты шумни: Золотая рыбка, выйди ко мне.
     Бросил рыбку. Пошёл домой. Идёт домой, а изба новая, крытая, дым идёт и печь сложили. Бабка прыгает по избе. А та изба скосоротилась. Дед и бабка грохочут.
     — Поймал я рыбку, а она - золотая и говорит человеческим голосом.
     — Проси булок, чаю, сахару, ; говорит старуха.
     Дед пошёл, выпросил всего: конфет шоколадных и душистых духов московских, чтоб пахло, и колбасы копчёной и такой. Рыбка всё дала. Бабка рада.
     — Проси, чтобы я не топила и не готовила, а была бы ухажёрка, чтоб пекла и стряпала, а мы как дворяне жили.
     Пошёл дед, сгорбился, к морю, ещё и промолвить не успел, как она уже ему говорит из воды:
     — Ступай, старик, там всё есть.
     Приходит дед, а там щеголиха, как вертушка, вертится по избе. Опять бабка вознегодовала:
     — Принеси золотую рыбку, чтоб ухаживала за нами.
     Возмущается старик:
     — Да как же! Ведь она нам все давала. Да ты что, белены объелась! Мы б померли, если б изба развалилась.
     Но делать нечего. Пошёл. Призвал золотую рыбку. Рыбка щёлк из воды.
     Старик ей говорит:
     — Бабка хочет взять тебя домой, чтоб ты стряпала, купала нас.
     — Иди, всё будет тебе. – Отвечает рыбка.
     Идёт дед и видит: избы нет, старая изба косоротая, корыто разбитое и бабка возле сидит.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотая рыбка. Сказка!!
     На море на океане, на острове на Буяне стояла небольшая ветхая избушка. В той избушке жили старик да старуха.
     Жили они в великой бедности. Старик сделал сеть и стал ходить на море да ловить рыбу: – тем только и добывал себе дневное пропитание.
     Раз как-то закинул старик свою сеть, начал тянуть, и показалось ему так тяжёло, как доселева никогда не бывало: – еле-еле вытянул.
     Смотрит, а сеть пуста. Всего-навсего одна рыбка попалась, зато рыбка не простая – золотая.
     Возмолилась ему рыбка человечьим голосом:
     — Не бери меня, старичок! Пусти лучше в сине море. Я тебе сама пригожусь: – что пожелаешь, то и сделаю.
     Старик подумал-подумал и говорит:
     — Мне ничего от тебя не надобно: – ступай гуляй в море!
     Бросил золотую рыбку в воду и воротился домой. Спрашивает его старуха:
     — Много ли поймал, старик?
     — Да всего-навсего одну золотую рыбку, и ту бросил в море. Крепко она возмолилась: – отпусти, говорила, в сине море. Я тебе в пригоду стану: – что пожелаешь, все сделаю! Пожалел я рыбку, не взял с неё выкупу, даром на волю пустил.
     — Ах ты, старый черт! Попалось тебе в руки большое счастье, а ты и владать не сумел.
     Озлилась старуха, ругает старика с утра до вечера, не даёт ему спокоя:
     — Хоть бы хлеба у ней выпросил! Ведь скоро сухой корки не будет. Что жрать-то станешь?
     Не выдержал старик, пошёл к золотой рыбке за хлебом. Пришёл на море и крикнул громким голосом:
     — Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
     Рыбка приплыла к берегу:
     — Что тебе, старик, надо?
     — Да вот, старуха осерчала, за хлебом прислала.
     — Ступай домой, старик, будет у вас хлеба уже вдоволь.
     Воротился старик:
     — Ну что, старуха, есть хлеб?
     — Хлеба-то вдоволь. Да вот беда: – корыто раскололось, не в чем белье мыть. Ступай к золотой рыбке, попроси, чтоб новое дала.
     Пошёл старик на море:
     — Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
     Приплыла золотая рыбка:
     — Что тебе надо, старик?
     — Старуха прислала, новое корыто просит.
     — Хорошо, будет у вас и корыто.
     Воротился старик, – только в дверь, а старуха опять на него накинулась:
     — Ступай, – говорит старуха, – к золотой рыбке, попроси, чтоб новую избу построила. В нашей жить нельзя, того и смотри что развалится!
     Пошёл старик на море:
     — Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
     Рыбка приплыла, стала к нему головой, в море хвостом и спрашивает:
     — Что тебе, старик, надо?
     — Построй нам новую избу. Старуха ругается, не даёт мне спокою. Не хочу, говорит, жить в старой избушке: – она того и смотри вся развалится!
     — Не тужи, старик! Ступай домой да молись богу, все будет сделано.
     Воротился старик, а на его дворе стоит изба новая, дубовая, с вырезными узорами.
     Выбегает к нему навстречу старуха, пуще прежнего сердится, пуще прежнего ругается:
     — Ах ты, старый пёс! Не умеешь ты счастьем пользоваться. Выпросил избу и, чай, думаешь, что дело сделал! Нет, ступай-ка опять к золотой рыбке да скажи ей: – не хочу я быть крестьянкою, хочу быть воеводихой, чтоб меня добрые люди слушались, при встречах в пояс кланялись.
     Пошёл старик на море, говорит громким голосом:
     — Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
     Приплыла рыбка, стала в море хвостом, к нему головой:
     — Что тебе, старик, надо?
     Отвечает старик:
     — Не даёт мне старуха спокою, совсем вздурилась: – не хочет быть крестьянкою, хочет быть воеводихой.
     — Хорошо, не тужи, старик! Ступай домой да молись богу, все будет сделано.
     Воротился старик, а вместо избы каменный дом стоит, в три этажа выстроен. По двору прислуга бегает, на кухне повара стучат, а старуха в дорогом парчовом платье на высоких креслах сидит да приказы отдаёт.
     — Здравствуй, жена! – Говорит старик.
     — Ах ты, невежа этакой! Как смел обозвать меня, воеводиху, своею женою? Эй, люди! Взять этого мужичонка на конюшню и отодрать плетьми как можно больнее.
     Тотчас прибежала прислуга, схватила старика за шиворот и потащила в конюшню. Начали конюхи угощать его плетьми, да так угостили, что еле на ноги поднялся.
     После того старуха поставила старика дворником. Велела дать ему метлу, чтоб двор убирал, а кормить и поить его на кухне.
     Плохое житье старику: – целый день двор убирай, а чуть где нечисто – сейчас на конюшню!
     — Экая ведьма! – Думает старик, ; далось ей счастье, а она как свинья зарылась, уж и за мужа меня не считает!
     Ни много, ни мало прошло времени, придокучило старухе быть воеводихой, потребовала к себе старика и приказывает:
     — Ступай, старый черт, к золотой рыбке, скажи ей: – не хочу я быть воеводихой, хочу быть царицею.
     Пошёл старик на море:
     — Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
     Приплыла золотая рыбка:
     — Что тебе, старик, надо?
     — Да что, вздурилась моя старуха пуще прежнего: – не хочет быть воеводихой, хочет быть царицею.
     — Не тужи, старик! Ступай домой да молись богу, все будет сделано.
     Воротился старик, а вместо прежнего дома высокий дворец стоит под золотою крышею. Кругом часовые ходят да ружьями выкидывают. Позади большой сад раскинулся, а перед самым дворцом – Зелёный луг. На лугу войска собраны.
     Старуха нарядилась царицею, выступила на балкон с генералами да с боярами и начала делать тем войскам смотр и развод: – барабаны бьют, музыка гремит, солдаты ура кричат!
     Ни много, ни мало прошло времени, придокучило старухе быть царицею, велела разыскать старика и представить пред свои очи светлые.
     Поднялась суматоха, генералы суетятся, бояре бегают:
     — Какой-такой старик?
     Насилу нашли его на заднем дворе, повели к царице.
     — Слушай, старый чёрт! – Говорит ему старуха. ; Ступай к золотой рыбке да скажи ей:
     — Не хочу быть царицею, хочу быть морскою владычицей, чтобы все моря и все рыбы меня слушались.
     Старик было отнекиваться. Куда тебе!
     — Коли не пойдёшь, то голова твоя долой!
     Скрепя сердце пошёл старик на море, пришёл и говорит:
     — Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
     Золотой рыбки нет как нет! Зовёт старик в другой раз, опять нету! Зовёт в третий раз, вдруг море зашумело, взволновалося. То было светлое, чистое, а тут совсем почернело.
     Приплывает рыбка к берегу:
     — Что тебе, старик, надо?
     — Старуха ещё пуще вздурилася. Уж не хочет быть царицею, хочет быть морскою владычицей, над всеми водами властвовать, над всеми рыбами повелевать.
     Ничего не сказала старику золотая рыбка, повернулась и ушла в глубину моря.
     Старик воротился назад, смотрит и глазам не верит: – дворца как не бывало, а на его месте стоит небольшая ветхая избушка, а в избушке сидит старуха в изодранном сарафане.
     Начали они жить по-прежнему, старик опять принялся за рыбную ловлю. Только как часто ни закидывал сетей в море, не удалось больше поймать золотой рыбки.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотая сула. Казаки. Легенда. Сказка!!
     Там, где бурная горная речка Зеленчук вливается в широкую Кубань, в стародавние годы поселился молодой казак Павло – могучий и стройный, как юный дубок.
     А на другом берегу шумливого Зеленчука жил тонкий и гибкий адыг Ахмет.
     Не было вначале у соседей никаких споров-раздоров.
     Жили они дружно и случалось, что помогали друг другу в работе на полях, в охоте на дичь лесную или на рыбалке, когда требовалось тащить тяжёлую сеть.
     Но не понравилась эта соседская дружба хитрому бесленеевскому князю-паши и его друзьям – туркам.
     Прежде всего подослали они к Ахмету седобородого шакала – муллу.
     Пришёл мулла в саклю к Ахмету и давай ему наговаривать на русского – и такой он, и сякой, и в аллаха не верует, и землю адыгейскую хочет захватить, и самого Ахмета убить собирается.
     Хоть и не всему поверил Ахмет, но стал смотреть на соседа с подозрением.
     Как-то, когда пошёл Ахмет на охоту, вдруг прожужжала возле его уха пуля.
     — Это казак в тебя выстрелил, я видел! – Сказал пши, который оказался поблизости.
     — А зачем русскому стрелять в меня, о пши? – спросил Ахмет. ; Я ему никакой обиды не чинил.
     Забегали глаза у пши, пожевал он губами и ответил:
     — Разве ты не знаешь, Ахмет, что русские только и думают о том, как бы адыгов уничтожить. Не может быть у нас с русскими мира.
     Потом посмотрел князь на старое ружьишко Ахмета и добавил:
     — Э, плохое у тебя ружье, Ахмет. Я тебе новое сегодня пришлю в подарок. Хорошее ружье, турецкое. За двести шагов казаку голову пробьёт.
     Вскоре загорелась у Ахмета кукуруза.
     Только прибежал он на поле, вдруг видит, идёт к нему навстречу мулла, трясёт седой бородой и приговаривает:
     — Аи, аи! Это русский поджёг! Я сам видел, как бежал он от твоего поля к реке.
     Распалился адыг, завелась в его сердце чёрная змея ненависти к соседу-казаку. Подкараулил он как-то Павла и выстрелил в него из своего мултука.
     Сбила пуля шапку с головы казака.
     — Что он злобствует? – Подумал Павло про своего бывшего друга. ; Я ему ничего плохого не сделал, а он меня убить пытается!
     И стал казак тоже носить с собой ружье, выслеживать адыга.
     Всё больше и больше, как степной пожар, разгоралась вражда у соседей. И Ахмет, и Павло работу бросили, почернели от ненависти.
     Всё хозяйство у них прахом пошло, поля бурьяном заросли, скот по лесу разбрелся.
     А соседи змеями в камышах ползают, друг друга подстерегают.
     Как-то по весне, когда сула поднимается вверх по рекам икру метать, лежал Ахмет на крутом берегу Зеленчука.
     Селезни перекликались в зеленых молодых камышах, свежая трава пела песни ветру, горячее солнце купалось в прозрачной речной воде.
     Но молодой адыг, нахмурив густые брови, угрюмо смотрел на другой берег да протирал кремни на ружье.
     Вдруг кинул он взгляд в глубокий омут под обрывом и вздрогнул. Между карчами в воде, пронизанной солнцем, играла большая сула.
     Она ныряла под каряги, взмывала, вверх, плескала хвостом, и чешуя на ней играла красным червонным золотом.
     И вспомнил тут Ахмет старую сказку о золотой суле, что раз в сто лет заплывает в Кубань метать икру-червонцы.
     — Верных полпуда золота есть в такой рыбине! Вот бы поймать её да продать. А за деньги даст мне князь свою дружину, нападу я на казака и убью его! – подумал Ахмет и бегом помчался к своей сакле за снастью.
     Схватил он крепкую леску из белого конского волоса со стальным крючком и свинцовым грузилом.
     Потом трясущимися руками откопал в навозе крупного червя, насадил его и побежал обратно к обрыву.
     — Ушло, небось, золотое счастье моё! – Тревожился он.
     Глянул в воду: – нет, играет золотая сула, ловит ртом ясные солнечные лучи и глаза у неё блестят, как каменья самоцветные.
     Забыл Ахмет про врага, обо всем забыл, когда закидывал удочку. Проплыла золотая сула мимо приманки, не взглянув на неё.
     Вздохнул адыг и чуть пошевелил лёгкое ореховое удилище. Червяк выгибаться начал, вытянулся, но сула только хвостом его задела и ушла вглубь.
     Ахнул от досады Ахмет и опять пошевелил удочку. Попал червяк в солнечный луч, загорелся красным огоньком.
     Вынырнула сула, сверкнула чешуей, ударила ярким хвостом, раскрыла рот. И заглотнула приманку.
     Но как кольнул её крючок в жабры, дёрнулась она, рванулась вглубь и ушла под карчи.
     Тянет Ахмет удочку, а леска не идёт, наверное, о сучок или камень зацепилась.
     Сплюнул он, воткнул удилище между корнями – и как был, в бешмете, в ноговицах, прыгнул в омут.
     А на берег из кустов Павло выскочил и смотрит: – непонятно ему, что это с соседом случилось, чего он вдруг в воду прыгнул?
     Глубоко нырнул Ахмет, до самой карчи. Ухватился левой рукой за скользкий дубовый сук, а правую по плечо запустил под корягу.
     И нащупал вдруг, как бьётся скользкое и тяжёлое рыбье тело. Пошарил ещё, нашёл, где леска за сучок зацепилась, стал распутывать – и почувствовал, что не хватает ему больше воздуха, вдохнуть надо.
     Скрипнул он от досады зубами, дёрнул леску и сломал сучок.
     Потом быстро и жадно обхватил пальцами бьющуюся сулу и рванулся вверх. Только чует: – схватил его кто-то за пояс и не пускает.
     Ещё раз из последних сил рванулся юноша, но крепок сыромятный ремень, не оборвёшь!
     Синие круги пошли перед глазами Ахмета, солнце сверкнуло и рассыпалось на куски, глотнул он густую студёную воду и захлебнулся.
     Видел все это с берега Павло. Заметил он, как тонкий пояс адыга зацепился за карчу, и жалко ему стало соседа.
     Одно дело убить врага в честном бою, а другое – по-подлому смотреть на его мучения.
     У храброго человека сердце всегда мягкое и отходчивое.
     И прыгнул казак в омут, нырнул туда, где бился между карчами адыг, хватил кинжалом по поясу и вытащил тонувшего наверх.
     Трудно было вытаскивать Ахмета на берег, но справился с этим делом Павло. И соседа вытащил, и сулу, что билась в его посиневшей руке.
     Очнулся Ахмет под горячим солнцем, на зелёной траве. Глядит, а над ним казак хлопочет, руки ему растирает и спрашивает:
     — Ну как, друг! Очнулся! Может, пойдём ко мне в хату вина выпьем?
     Приветливой лаской светилось широкое лицо казака, открыто и прямо смотрели его синие глаза.
     — Нет, не может так открыто и прямо смотреть плохой человек! – Подумал Ахмет. ; У подлого человека глаза всегда бегают и прячутся.
     Вспомнил он, как блуждают трусливо взгляды у князя-пши и старого муллы.
     И понял, кто в него стрелял, кто кукурузу его поджёг.
     — Спасибо, друг! – сказал Ахмет. ; Узнал я теперь, кто мне настоящий брат. Друзья в беде познаются. Подарю я тебе за твою отвагу-дружбу эту сулу золотую.
     Глянул Ахмет на сулу и видит – никакая она не золотая, а просто обыкновенная крупная сулишка.
     Это весеннее солнце сквозь воду её в золото одевало.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золото Берегинь. Легенда. Миф. Сказка!!
     Пошёл пригожий молодец в лес и видит, что на ветвях большой берёзы качается красавица.
     Волосы у неё зелёные, будто берёзовые листья, а на теле и нитки нет.
     Увидала красавица парня и засмеялась так, что у него мурашки по коже побежали.
     Понял он, что это не простая девушка, а берегиня.
     — Плохо дело, – думает. ; Надо бежать!
     Сказать легко, да сделать трудно.
     Знающие люди до Ивана Купалы в лес ходят, надев крест задом наперёд, а самые умные вообще по два креста носят: – спереди и сзади, чтобы ни с какой стороны сила нечистая не подступилась.
     Но наш парень оказался простоват, пренебрёг оберегом.
     А теперь спохватился, да поздно: – берегиня свесилась с ветки, тянет к нему руки, хохочет-заливается.
     Вот-вот набросится, начнёт душить поцелуями да щекотать до смерти!
     — Ну, хоть крестным знамением зачураюсь! – в отчаянии подумал бедолага.
     Только поднял руку, надеясь, что перекрестится – и сгинет сила нечистая, но дева жалобно запричитала:
     — Не гони меня, добрый молодец, жених ненаглядный. Слюбись со мною, и я тебя озолочу!
     Начала она трясти берёзовые ветки – посыпались на голову парня круглые листочки, которые превращались в золотые и серебряные монетки и падали на землю со звоном.
     Батюшки-светы! Простак отродясь столько богатства не видал.
     Прикинул, что теперь непременно избу новую срубит, корову купит, коня ретивого, а то и целую тройку, сам с ног до головы в новьё обрядится и присватается к дочке самого богатого мужика.
     А может, и ко княжеской. Деньжищ-то ему берегиня натрясла полные карманы!
     Не устоял парень перед искушением – заключил зеленовласую красавицу в объятия и ну с ней целоваться-миловаться.
     Время до вечера пролетело незаметно, а потом берегиня сказала:
     — Приходи завтра, ещё больше золота получишь!
     Пришёл парень и завтра, и послезавтра, и потом приходил не раз.
     Знал, что грешит, зато в одну неделю доверху набил золотыми монетами большой сундук.
     Да и хороша была призрачная возлюбленная необыкновенно: – после неё на крестьянских да купеческих дочек и глядеть не хотелось.
     Но вот однажды зеленовласая красавица пропала, будто и не было её.
     Вспомнил парень – да ведь Иван Купала миновал, а после этого праздника в лесу из нечистой силы только лешего встретишь.
     Ну что ж, былого не воротишь. Погоревал парень, погоревал, да и успокоился.
     Очень утешала его мысль, что стал он самым богатым человеком в округе!
     Поразмыслив, решил он со сватовством погодить, а пустить богатства в оборот и сделаться купцом.
     Открыл сундук. А он доверху набит золотыми листьями берёз.
     С той поры сделался парень не в себе. До самой старости бродил от весны до осени по лесу в надежде встретить коварную берегиню, но больше она не появлялась.
     И все слышался, слышался ему переливчатый смех да звон золотых монет, падающих с берёзовых ветвей.
     С тех пор кое-где на Руси опавшую листву так и зовут, золото берегинь.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотое яичко. Сказка!!
     В Некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик богатейший.
     У него было три сына: – два умных, а третий Иванушка-дурачок. Старик захворал и своим сыновьям наказывает:
     — В случае я умру, Ваню не обидьте у меня.
     Старик помер. Поминки отошли, помянули. Остались сыновья одни себе жить.
     Ну, братья живут себе ничего-мирно, а невестки стали себе побраниваться. У этих братей, у большаков, нет ребят, а у Ванюшки-дурачка их семеро.
     Невестки и говорят:
     — Чего нам кормить чужих детей! Давайте Ваню отделим. Пускай один с семьёй своей живёт!
     Братья взяли Ваню отделили и из постройки дали ему одну байну только. Хлеба три меры ржи дали.
     Вот доля ему, хорошо что хоть Ваню не обидели! Вот три меры он смолол ржи. Съел и ему на три недели не хватило. Боле есть нечего и купить не на что.
     — Пойду, – говорит Ваня, – к брату-большаку! Не даст ли мерочки ржи?
     Пришёл к брату-большаку и говорит:
     — Что, брат, исть-то мне нечего. Не дашь ли мерочки ржи?
     Брат взял ключи, сошёл в амбар, насыпал мерку ржи. Дурак съездил на мельницу, смолол. Баба испекла и съели эту мерку опять.
     Опять стало исть нечего. Ваня пошёл опять к брату своему, не даст ли ещё мерочки.
     Пришёл к брату.
     — Что, брат, я съел твою мерочку! Не дашь ли другой?
     Брат сказал:
     — Что, Ваня, али все будешь за мерочкой ко мне ходить? Тебе мера дана, самому зарабатывать!
     Ну, однако, взял ещё насыпал мерку ржи.
     — На, больше не ходи ко мне! – Говорит старшой.
     Брат сошёл на мельницу, снёс эту мерку, смолол. Баба испекла, съели опять. Мерку не долго было съесть: – девять душ семья, ведь.
     И опять стало нечего исть.
     — Пойду, – говорит меньшой, – к брату! Не даст ли ещё мерочки?
     Приходит к брату.
     — Что, брат, нечего есть! Не дашь ли ещё мерочки?
     Вдруг бросились невестки, закричали:
     — Что мы тебя будем с семейством кормить? Всё будешь к нам ходить за мерочками!
     Ну, брат все-таки сжалел, дал мерочку ещё. Смолол мерочку, съел опять. Больше есть нечего и взять не на что.
     К брату итти не смеет боле, не велено. Дело было воскресенье. Справился и пошёл.
     — Пойду, – говорит он, – куда глаза понесут!
     Вышел на перелесок. Перелесок вёрст сорок. Слышит, в стороне кто-то рубит дрова.
     Он остановился и думает:
     — Что же, нонче воскресенье, а кто-то рубит дрова, не празднует! Дай я, говорит, схожу, узнаю, кто это рубит.
     Повернул в сторону и пошёл в то место, где рубит. Подходит, смотрит, а рубит баба дрова.
     — Что ты, баба, делаешь? Севодни праздник, а ты работаешь!
     Баба зрынула:
     — Как ты слоняешься, слон, так и люди будут слоняться! Я твоего брата участь. Твой брат, знаешь, старается на работе, а я, его участь, ему и помогаю. А ты не то что в праздник, ты и в будень не работаешь, а потому ничего и нету у тебя. А участь-то твоя с дружником занимаеться!
     — А где мне участь мою, где бы найти? – Спрашивает меньшой.
     — Садись на меня, я свезу тебя, дак найдёшь свою участь!
     Иван-дурачок сел бабе на плечи. Баба понесла из лесу вон и вынесла на чистое поле и поставила на дорогу. Говорит ему:
     — Вот, ступай по этой дорожке! Дойдёшь до кузленицы, зайди в кузленицу и попроси три прута железных сковать. Скуёшь это прутьё, по той дорожке иди дальше. Дойдёшь до дому. Стоит дом трёхэтажный, и в эфтом доме сидит твоя участь в комнате и занимается с полюбовником. Зайдёшь в этот дом, богу помолись, перекрестись и сядь на лавку. Когда твоя участь скочит, подойдёт к тебе и спросит, будет тебя потчивать, ты две рюмки выпей, а третью не пей! Она тебя будет неволить, а ты скатай её этим прутьём и катай, пока она тебе не покорится.
     Так он и отправился. Дошёл до этой кузленицы, сковал три прута железные. Приходит к этому дому.
     Дом стоит трёхэтажной. Пошёл в этот дом. Сидят мущина с женщиной за столом.
     Зашёл, богу помолился, им поклонился. Сел на лавочку.
     Вдруг женщина сошла с графином, бежит к ему. Стала его потчивать. Налила ему рюмку, он выпил. Она другую налила, он другую выпил. Она третью налила, он третьей не берёт.
     Она стала его неволить. Он схватил её и давай трепать.
     — Что ты меня неволишь?!
     Как он начал её трепать, друженик её соскочил и в окно вон. Трепал, трепал. Прут железный изорвал один, взял другой. Другой изорвал, взял третий. Потом эта женщина взмолилась ему:
     — Брось трепать, я дам тебе помогу!
     Потом он бросил её трепать. Она дала ему курочку с золотым гребешком.
     — На, снеси домой эту курочку, снеси её в гнёздышко. Она тебе будет золотые яички класть.
     Этот Иван взял эту курочку и отправился обратно. Приходит на это место, где от бабы отстал.
     Посадила она его на плечи и принесла туда, где дрова рубила. Эта баба осталась дрова рубить, а он пошёл на дорогу.
     Пришёл на дорогу, потом отправился домой по дороге. Пришёл домой, ребятишки плачут:
     — Есть хотим! Давай, тятька, хлеба!
     А жена и говорит:
     — Тятька хлеба не принёс, чего хошь, то и ешь.
     Взял меньшой курочку в гнёздышко посадил. Курочка положила золотое яичко. На другой день другое положила. На третий день третье положила.
     Вот Иванушка-дурачок пошёл к своим братьям. Братья собирались ехать во иные земли на кораблях.
     — Братцы, возьмите три яичка мои! Поедете во иные земли, может быть, вам там дадут по кулю хлеба за них!
     — Вот дурак, у нас мякинные кузова стоят яиц. Если бы по кулю давали за одно, мы бы все свезли туда бы.
     Брат заплакал.
     — Всё-таки, что дадут, а всё-таки свезите!
     А сам не объясняет, какие яички.
     — Ну, брат, ладно, делать нечего, снеси в корабль, положи в уголок, где-нибудь!
     Иванушка-дурачок сошёл домой, в самые грязные тряпицы обвертел и снёс в корабль и положил их, где не раздавить.
     Эти братья отправились на кораблях в иные земли. Приплыли в иные земли, остановились на пристани.
     Потом берут самые лучшие подарки и несут королю. Принесли подарки, подали королю. Король расхвалил подарки и дозволил им торговать в своём городе.
     Вот эти братья товары все распродали очень скоро, барышу получили очень много. Накупили товару, нагрузили свои корабли. Снова и хотят отправляться во свой город.
     Только стали на корабли, собрались ехать и вспомнили:
     — Что же, братья, этого-то мы яичка не продали? Где они были положены тут?
     Сейчас разыскали яички. Развертели онучи, вывалились три яичка золотые.
     — Ах, брат-дурак, где же он такие яичка взял?! Что же это он нам не объяснил?
     Взяли эти три яичка, сошли в город и положили на золотой поднос и снесли к королю и сказали, что это от нашего брата вам подарок.
     Король весьма рад такому подарку был, отродясь не видал такого. Благодарил за этот подарок и нагрузил три корабля Ивану-дурачку за эти яичка. Говорит царь:
     — Вот, приставьте Ивану-дурачку от меня подарок за его подарок!
     У них сделалось теперь шесть кораблей и отправились в путь дорожку. Жаль им однако же стало отдавать эти корабли брату. Они и советуются меж собой:
     — Брат просил по кулю за яичко, дак дадим мы ему по два, а корабли себе оставим.
     Уталакали так. Вдруг корабли остановились, с места не пошли. Стоят день, другой, третий, стоят с месяц, и с места не идут.
     Братья спугались этому делу и говорят:
     — За то у нас корабли стали, что решили корабли брату не давать. Господи, вынеси наши корабли, отдадим их брату!
     Вдруг корабли пошли. Близ дому подъезжают, увидали, значит, свою родину – опять совет меж собою сделали, не отдавать брату кораблей. Корабли опять остановились. День за день и с неделю стоят корабли и с места не идут. Братья сгоревались:
     — Вынеси на домой вода-море, и свои все корабли отдадим, не то что евонные!
     Так вдруг корабли пошли. Пришли к пристани. Братья голову повесили, пошли домой пригорюнились: – жалко, что имущество теперь не ихнее стало.
     Вдруг Иван-дурачок бежит им навстречу:
     — Что, братцы, продали ли мои яичка?
     — Продали, продали! Беги, Ванюшка, на пристань, всё, что есть там, все тебе за яички!
     Ваня бежит к пристани. Народ, который был приставлен, говорит:
     — Вот это наш хозяин бежит!
     Эти корабельщики взяли своего хозяина на руки, взвели его на корабли.
     — Вот объясняем тебе, Ваня, это всё твоё имущество! Все шесть кораблей! Определяй нам место и давай мы будем торговать!
     С Вани с дурака сдёрнули это платьишко, надели на его хорошее и говорят:
     — Будь ты, Ваня, хозяином, не рванью такой!
     Ваня здоровался, побежал ко своей жене, не нужно именья ничего. Прибежал к своей жене:
     — Жена моя, барыня, смотри, как меня здобили за яичко!
     Жена сгребла дубину, давай своего мужа шлеить и кричать:
     — Тебе нужно, псу, здобу, а не хлеб ребятам!
     Говорит ей муж:
     — Да ступай ты, подлая, на пристань, дак и тебя здобят, коль тебе обидно!
     Жена бросила дубинку, побежала с радостью на пристань. Бежит Ванина жена на пристань.
     Приказчики Ивановы закричали, что это бежит хозяйка наша, рваная такая! Сейчас подхватили её за руки, сдёрнули платьишко и здобили её барыней. И эта убежала домой.
     Потом эти приказчики увидели, что от хозяев дела ничего нету, дак давай лавки сами строить.
     Настроили лавок, выгрузили товару и давай торговать. Потом у этого Ивана сыновья занялись торговать. Потом и сам Иван стал похаживать в лавку.
     Занялись торговлей. Зажили хорошо, нажили имущества много.
     Потом Ванина жена нажила себе полюбовника. Вот этот полюбовник и похаживает всё. Как пойдут в лавку торговать, а он к ей. Ходил да похаживал и попал на эту курочку с золотым гребешком.
     У этой курочке на гребешке была надпись:
     — Кто этот гребешок съест, тот будет царём, а кто из курочки съест пупок, тот будет золотым плевать!
     Так этот дружок рассмотрел все эти рядны. Захотелось ему эту курочку съесть. Он и говорит:
     — Душечка, заколи эту курочку и съедим мы вместе!
     Она сказала:
     — Нет, курочки этой я не согласна заколоть.
     Удивился дружок её:
     — А почему же ты не согласна заколоть?
     — А потому не согласна, что мы с курочки и жить начали.
     Стал дружок ругаться:
     — Ну, не согласна курочку заколоть, не согласен и я тебя любить! Не приду к тебе во веки!
     Отвечает ему жена меньшого брата:
     — Хоть люби, хоть нет, а уж курочки я не заколю!
     Вдруг полюбовник ейнын скочил и из дому побежал и говорит:
     — Больше во веки я к тебе не приду, подлая!
     Однако через несколько дней ей сжалелось, скучно стало:
     — Воротись – говорит она – душечка. Заколю я для тебя курочку!
     Вот он воротился. Она взяла курочку заколола, опотрошила и жарить сейчас. Поставила жарить. Он и говорит:
     — Ну, душечка, надо нам истопить байна! Вымыться и потом курочку скушать.
     Сейчас она стопила байну и отправились они в байну. Вдруг тот раз прибежали к ней его два сынишка: Мишка да Гришка.
     Захотели они есть.
     — Ах – говорят они – мамки-то нет, а есть как хочется!
     Мишка и говорит:
     — Давай, Гришка, ищи, что в печке есть, ничего что мамки нет!
     Гришка отворил печку, видит, что жаркое латко стоит.
     — Ох – говорит Гришка, – Мишка, тут жаркое латко стоит! – Давай, тащи на стол, все равно съедим!
     Гришка вытащил латку, поставил на стол и обделали ею. Взяли косточки, поклали в латку и поставили в печь.
     Убежали сыновья из дому вон. Тут как раз мать ейная идёт из байны в дом с полюбовником и сговорились:
     — Ну, давай-ко, послушаем, будет нас матка бранить, что мы курочку съели?
     Пришла ихняя мать с полюбовником. Хотят курочку есть. Вынимает и видит одни косточки.
     — Ох, душечка, у кого-то съедена курочка, окладены в латку одни косточки. Видно Мишка да Гришка съели. Пущай же они домой придут, я с них живых кожу сниму!
     Эти Гришка с Мишкой слышат разговоры.
     — Ах вот как нас мамка бранит, так мы лучше из дому вон!
     Вышли за город, свернули по папироске и давай закуривать. Закурили. Плюнул Мишка, а у него изо рта золотая. Они удивились. Плюнул ещё раз, опять золотая, и так дальше все золото выплёвывает.
     Так он наплевал, наклали целые карманы, так что девать некуда и плевать-то перестал.
     — Ох, Мишка, нам теперь хорошо жить-то! Полные карманы, – Гришка говорит, – а во рту ещё больше!
     Так пошли продолжать дальше и дальше. Шли, шли путём-дорогой. Приходят в один город, и сами не знают, что за город.
     Разыскали, одну старушку на задворенках.
     — Бабушка, пусти нас, пожалуйста, ночевать!
     — Просим милости, ночуйте! Только покормить мне вас нечем, ничего не приготовлено.
     Вдруг этот Мишка вынимает золотые горстья, подаёт этой бабке и говорит:
     — На вот, бабушка! Вот тебе горсть золотых, купи нам на ужин!
     Бабка сбежала в город, накупила всячины, возом навезла.
     Сейчас печечку затопила, напоила и накормила детушек. Так они живут у этой бабки с месяц. И им и бабке хорошо.
     Потом разговор имеют с бабкой:
     — Что, бабушка, в вашем городе деется хорошего?
     Отвечает им бабушка:
     — У нас, детушки, сегодня царя будут выбирать: – у нас нет царя в государстве.
     — А как же, бабушка, его будут выбирать? – Спрашивают дети.
     — А вот в назначенный день весь народ соберётся и всем дадут по свечке, и у кого свечка загорится, тот и будет царём.
     Говорят дети:
     — Так мы, бабушка, поживём до того времени, дождёмся!
     — Поживите, детушки, поживите. Я рада, что вы живёте!
     Вот они ещё целый месяц прожили у этой бабки. Потом подошёл день назначенный, и эти Мишка и Гришка отправились на собор. Собралось народу и сметы нету сколько, и всем дали свечки в руки.
     У этого Гришки свечка затеплилась в руках. Весь народ осмотрелся. У одного мальчишки свечка загорелась, быть ему, значит, царём. Весь народ загалдел:
     — Не колдун ли он? Нужно прекратить до другого разу это дело!
     Прекратили до другого разу. Другой раз собрался опять народ, опять всем по свечке дали.
     Опять у Гришки в руках свечка затеплилась. Народ опять загалдел:
     — Что такое у такого мальчишка другой раз свечка затеплилась!?
     Ну, народ как не галдел, а суд сказал:
     — На что узаконовано, так и быть! У Гришки свечка загорелась, так ему и быть царём!
     Так Гришку посадили на царство. Сказка скоро сказывается, а дело не скоро делается.
     Ему уже стало двадцать лет. Вот посадился на царство. Вот царь и женился и поживает со своей женой, и Мишка с ним живёт.
     — Что, брат Гришка, ты с женой спишь, а я один! Мне надо жениться!
     Говорит Гришка:
     — Да ведь что, брат, желаешь жениться,– какую желаешь такую и возьмём!
     Отвечает Мишка:
     — Нет, брат, я здесь не желаю жениться. Нет здесь невесты по люби. Я ведь пойду теперь, где найду по люби невесту, тут и женюсь!
     — Нет, – говорит брат, Гришка, – я не советовал бы тебе идти: – пойдёшь без меня пропадёшь!
     Отнекивается Мишка:
     — Нет, брат, не считаю, что пропаду! Хоть и из карману унесут, дак во мне самом много! Дак как же я могу пропасть?
     — Ну да ладно, – говорит Гришка, – с богом! Ступай, странствуй, коли не хочешь меня слушать!
     Так и отправился брат Мишка и говорит напоследок:
     — Прощай, – брат Гришка!
     Распростились и отправился в путь-дорожку. Вот шёл путём-дорожкой много ли, мало ли места, да и заблудился.
     Вот он ходил, ходил, поесть захотелось, а взять негде. И деньги есть, да негде купить.
     Вот и спомнил брата.
     — Правда брат сказал, что пропаду без его.
     Потом он вышел на ручеёк. Бежит ручеёк и стоит кусточек травки на бережку. Сел он к этому кустышку и давай травку щипать и есть. Поел этой травы, тут сразу осклиз и оскорбся весь, сделался нездоровый. Думает он:
     — О, господи боже! Что надо мной случилось? Весь я теперь пропал! Ну, делать нечего! Пойду по этому ручейку. Неужели меня он не приведёт ни к какому жилью?
     Пошёл по этому ручейку, и попался опять ему кустышек травки.
     — Дай, – говорит Мишка, ; я сяду и поем: однова помирать!
     Сел к этому кустышку и давай есть эту травку. Поел этой травки, и вся скорба свалилась, очистился весь, сделался здоровой и красивой, ещё лучше, чем был раньше.
     — Слава тебе господи! Бог не без милости: – дал мне здоровья!
     Взял, этой травки нарвал, в карман наклал. Воротился и за той, и той нарвал. Потом отправился по этому ручейку и вышел на большую дорогу. Пошёл по большой дороге и приходит в такой-то город.
     В этом городе разыскал старушку на задворенке.
     — Бабушка, пусти меня ночевать! – Говорит Мишка.
     — Милости просим. Ночуй, дитятко. Только покормить тебя нечем!
     Мишка сунул руку в карман и подаёт бабке горсть золота и говорит:
     — На, купи мне на ужин!
     Бабка зрадовалась, взяла золотые и побежала в город. Накупила разных разностей, возом привезла.
     Сейчас печку истопила, напекла и наварила, и ночлежника накормила.
     Потом Миша спрашивает этой бабки:
     — Что у вас, бабушка, в городе есть хорошего?
     Отвечает бабушка:
     — А чего хорошего? Вот у нашего короля дочь тридцать лет нездорова и никто не может вылечить. Из иных земель привозили дохторов – никто не может вылечить.
     — Доложи-ка, бабушка, про меня! Я-то не могу ли вылечить?
     Говорит бабушка:
     — Ох ты, дитятко! Где же тебе вылечить? Разные дохтора лечили, не могли вылечить. Ведь ты будешь лечить, не вылечишь, дак голова долой! Вот все тычинки завешены головами, осталась тычинка одна, видно, для твоей головы.
     — А нет, однако, бабушка, доложи: – может быть, я вылечу!
     Старуха побежала к королю. Подбежала ко дворцу, слуги стречают:
     — Что, бабушка, надо?
     — А вот, так и так, у меня ночует ночлежник и берётся вашу дочь вылечить.
     Слуги доложили сейчас же королю. Король велел тотчас же прийти бабкину ночлежнику. Он сейчас же явился к королю.
     Король спрашивает:
     — Ну, что, братец, берёшься ли ты мою дочь лечить?
     — Так точно! – Говорит Мишка, – вылечу вашу дочь.
     — Ну, если вылечишь дочь, всем имуществом награжу, а нет – голова долой! Вот одна тычина приготовлена! Как же ты будешь лечить?
     — Нужно стопить две байны и будет она здорова. – Говорит Мишка.
     Король приказал истопить байну. Стопили байну и свели королеву в байну с дохтором этим.
     Мишка сейчас вынул травку, с которой сам сделался нездоров, положил её в тёплую воду, взял её этой травой всю и вымыл. Потом она сделалась ещё хуже нездорова. Повели ею из байны.
     Король посмотрел.
     — Ещё хуже сделал дохтор, залечил до смерти мою дочь! Сейчас с него лучше голова, чем другую байну топить, а не то заморит дочь совсем. Али истопить ещо приказать? Что будет ещё?
     Король приказал другую байну истопить. И свели королеву в другую байну с дохтором.
     Мишка взял эту травку, с которой сделался здоровой, размочил её в воде и велел ей попить этой водицы.
     Взял её и вымыл этой водицей. Вдруг сводилась вся с неё скорблость, сделалась здоровая, красивая, на её все бы и смотрел.
     У брата Мишкиного жена красавица, а эта ещё красивее была!
     Вдруг эта королевна берёт этого Мишу за руки и целует его в уста и говорит:
     — Будь ты мой суженный-ряженный!
     Взялись они за белы руки и идут из байны прямо во дворец.
     Король сглянул из окна, видит, дохтор идёт, а на дочь и не может подумать, не верит своим глазам.
     — Неужели этот дохтор вылечил мою дочь и с ей и идёт?
     Вдруг подходит его дочь.
     — Здравствуйте, маменька и папенька! Меня вылечил этот дохтор. Я желаю быть женой его!
     Король немного думал, сейчас свадьбу сыграл. Повенчал. Живут они да поживают себе. Потом она стала добираться у его:
     — Почему ты, говорит, золотом плюёшь?
     — Я, -- Мишка говорит, -- плюю золотом по природе: – у нас вся природа золотом плюёт!
     Ну, сколько ни добивалась, не может добиться. Вот она сделала пир, наварила пива, набрала всяких вин разных, назвала гостей и стала упрашивать, не можете ли втравить как-нибудь моего мужа, чтобы выпил рюмку вина, а он хмельного не потреблял.
     Вот эти гости на пиру пили, а его стравить никак не могли, чтобы хоть каплю вина выпил. Так и гости все разошлись, ничего не могли сделать с им.
     А ей всё-таки охота достукаться. Взяла стопила байну. Утром он пошёл в байну. Она согрела самовар, заварила чай и валила ему стакан чаю и в этот стакан самых дорогих напиток налила.
     Вдруг Мишка приходит из байны, садится пить чай. Сел он за чай, выпил стакан, его и охмелило, он и пал.
     Жана и говорит:
     — Слуги, снесите его в спальню: – он угорел видно.
     Слуги положили его на кровать, на перину. Он там полежал несколько время, его смутило, он и сблевал, да и выблевал этот самый пупок, с которого он золотом плюёт.
     Тотчас его жена увидала, взяла обмыла пупок, съела и плюнула, и выскочила золотая.
     — Ах, вот отчего он, значит, золото плевал! Слуги, – говорит королевна, – возьмите его, снесите пьяницу в нужник: – ишь, всю комнату сблевал!
     Слуги взяли его и выбросили в нужник. Он там очувствовался и говорит:
     — Господи боже, как я сюда попал? Сидел за чаем и очутился в нужнике. Что-нибудь наверно не ланно случилось. Куда же я теперь пойду, нагой и весь в гомне. Ведь мне стыдно и на люди выйти!
     Взял в рогозку обернулся и вышел из города вон. Вышел к канавке, взял умылся, и стал дальше продолжать.
     Шёл и шёл, всё лесом и всё лесом. Дошёл до того, что идти устал.
     Стоит одна яблонь и такие яблоки красивые, на их бы всё и смотрел. Сейчас он нарвал этих яблок и наелся. Вдруг оброс рогам весь.
     — Господи боже, что надо мной сделалось?! Я теперь пропал! Правда брат говорил. Теперь денег нет и рогами оброс! Куда я пойду теперь?!
     Так от яблони начал карабкаться прочь, да рога мешают: – цепляют все за деревья.
     Добрался до другой яблоне, сорвал яблок, съел и рог свалился. Так наелся этих яблоков, что все рога свалились.
     Тотчас взял этих яблок насшибал. Потом и к той яблоне, и тех нащипал.
     И воротился опять обратно в город. Пришёл в город, разыскал свою старушку опять на задворенках.
     — Бабушка, пусти меня ночевать! – Мишка говорит.
     — Милости просим, дитятко! Ночуй! – Говорит. Бабушка.
     Вот он остановился ночевать. Бабка накормила его ужином н спать повалила.
     — Бабушка, нет ли у тебя новенькой корзиночки? Снеси вот эти яблочки к королеве и продай.
     Бабушка принесла корзиночку. Он намял её цельную яблоков. Она понесла к королеве. Служанки выходят и спрашивают:
     — Бабушка, что несёшь?
     Говорит бабушка:
     — А вот яблоков королеве продавать!
     Королева обрадовалась, яблочки купила. Купила и сейчас в свою комнату и давай поедать.
     Что яблочко съест, так рог вырастет, так рог вырастет. Так вся рогам и обросла. Слуги за дохтором побежали. Дохтора пришли с пилами, рога пилить начали.
     Что рог отпилят, – то ещё больше с отростьем выростет. Побились, побились, – ничего не могут сделать.
     Доложили королю. Король сгоревался, не знает, как эти рога снять. Сейчас подаёт афишки во все края, во все разные губернии, кто может ехать к королю.
     Наехало дохторов со всех мест и давай рога отпиливать. Что рог отпилят, то насупротив ещё больше выростет и с отростем.
     Побились, побились, ничего не могли сделать с рогам, так и разъехались. Вдруг этот бабкин ночлежник посылает свою бабку:
     — Пойди к королю и скажи, что у меня есть ночлежник, берётся рога снять.
     Король сейчас же приказал ночлежнику прийти к ему во дворец. Ночлежник вошёл во дворец.
     Король и спрашивает:
     — Что, ночлежник, можешь рога моей дочери снять?
     — Могу, -- Мишка говорит.
     — А как же ты их будешь снимать? – Спрашивает царь.
     — А нужно стопить байна и в байне распарить рога, потом я буду снимать их. И свесть её в байну и запереть на замок и до тех пор не отпирать байны, пока я не скажу. А если раньше отопрёте, то дело у меня сорвёте, и не снять мне будет рогов.
     Так с королём и условились. Король приказал истопить байну. Истопили байну.
     А как поведёшь? Не вывести её из комнаты. Сейчас приказали всем пильщикам, чтобы в раз спилили рога и продёрнули её в двери.
     Сейчас все пильщики собрались, не успели продёрнуть – она опять вся обросла рогам.
     Так и в каждых дверях рога отпилят и продёрнут. Так и в байну ввели.
     Сейчас двери на замок, кругом байны караул поставлен.
     Вот он завалил ею на полок и давай жару поддавать, распаривать рога. До того надавал жару, что самому не сдохнуть село в байне.
     Потом у него были приготовлены три прутья железные, давай ею ими ходить. Ходил, ходил, до того доходил, что ею из памяти выкинуло. Кричала, кричала и кричать бросила.
     Этот караул, который был у байны, доложил королю, что твоя дочь кричала, кричала в байне и перестала.
     Король с нетерпенья хотел байну отпереть, потом раздумал, что условие сделано, нельзя байну отпирать, пока не дозволит дохтор.
     Потом эта королева блевала и сблевала этот пупок. Он взял этот пупок, вымыл в тёплой воде и проглотил пупок этот. Плюнул и золотая выскочила.
     Потом дал этих яблоков, с которых сам выздоровел. Она стала эти яблоки есть, стали у ей рога сваливаться.
     Наелась яблочка, все рога свалились, сделалась она здоровая. Взглянула на этого фершёла, видит, что это ейный муж.
     Сейчас пала на колени:
     — Ох, душечка, прости меня за мою вину! Сплутовала я над тобой, посмеялась!
     — Ну ладно, – Мишка говорит, – бог тебя простит! И ты меня прости за яблоки с рогами!
     Друг друга простили и стали жить по-старому. Потом вдруг закричали:
     — Отпирайте байну!
     Отперли. Идут ручка за ручку прямо во дворец. Король обрадовался такому делу, что евонная дочь сделалась здорова и идёт с мужем.
     Вдруг сделал пир на весь крестьянской мир. Пили, гуляли, цельные сутки веселились.
     Потом этому Мишке захотелось спроведать своего брата Гришу. И жена стала проситься:
     — Я от тебя не отстану, и меня возьми с собой!
     Говорит Мишка:
     — Ну, поедем, дак что же!
     Справились и поехали. Приехали в то государство, где брат живёт. Брат весьма рад был.
     Погостили сутки двои-трои, потом вспомнили своего отца.
     — Надо нам съездить спроведать своего отца, как он поживает?
     Вот справились и поехали оба брата, оба именитые: один король, а другой царь.
     Подъезжают к тому городу, смотрят, пасёт пастушок свиней стадо.
     Увидали они этого пастушка и кричат:
     — Подойди сюда, старичок, к нам!
     Старичок испугался, затрясся, не знает, чего и делать. Они видят, что старичок испугался, кричат ему:
     — Иди, иди, старичок, не бойся!
     Старик подошёл. Они спрашивают:
     — Что старичок, в этом городе был Иванушка-дурачок, дак жив он или нет?
     — Жив, жив, батюшки! Я самый и есть! – Отвечает пастух.
     — Дак неужели ты самый Иванушка-дурачок и есть?
     — Я, батюшки, я!
     Спрашивают Гришка и Мишка:
     — Как же ты попал в пастухи? Ведь жил-то богато?
     — Сейчас всё есть именье, да жена с дружником своим живут, а меня заставили свиней пасти.
     Говорят Гришка да Мишка:
     — Ну, садись, старик, к нам в повозку, коли так. Если ты верно Иванушка-дурачок!
     Старик испугался, не смеет садиться, не знает, что и делать.
     — Садись, садись, -- говорят братья, -- чего ж ты боишься?
     — Да у меня, – говорит пастуз, – свиньи уйдут!
     Кричат они ему:
     — Ну, чёрт их обери, свиней, будет свиней! Садись говорят.
     Старик сел в повозку их. Приехали к своему дому. Вошли в дом.
     Ихняя мать сидит со своим полюбовником за столом, любезничают.
     Взяли свою мать, наступили на ногу, за другую взяли и раздёрнули. А этого полюбовника привязали ко дверям и расстреляли его.
     Это имущество своим братьям оставили, а старика с собой взяли и потом разъехались по своим королевствам.
     Стали жить-поживать и добра наживать. И теперь живут.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотой башмачок. Сказка!!
     Жил-был старик со старухой.
     У старика, у старухи было две дочери.
     Старик однажды поехал на посад и купил там одной сестре рыбку и другой тоже рыбку.
     Старшая скушала свою рыбку, а младшая пошла на колодец и говорит:
     — Матушка рыбка! Скушать ли тебя или нет?
     — Не кушай меня, ; говорит рыбка, ; а пусти в воду. Я тебе пригожусь.
     Она спустила рыбку в колодец и пошла домой.
     Старуха очень не любила своей младшей дочери.
     Она нарядила сестру её в самолучшее лопотьё и пошла с ней в церковь к обедне, а младшей оставила две меры ржи и велела ей вышестать до прихода из церкви.
     Девушка пошла за водой, сидит у колодца и плачет. Рыбка выплыла наверх и спрашивает её:
     — Об чем ты, красная девица, плачешь?
     — Как же не плакать мне? ; Отвечает ей красная девица. ; Мати нарядила сестру мою в самолучшее лопотье, ушла с ней к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить две меры ржи до прихода своего из церкви!
     Рыбка говорит:
     — Не плачь, ступай наряжайся да поезжай в церковь. Будет рожь вычищена!
     Она нарядилась, приехала к обедне. Мати не могла её опознать.
     Обедня зачала отходить, девушка уезжает домой. Мати тоже приходит домой и спрашивает:
     — Что ты, дура, вычистила ли рожь?
     — Вычистила, ; отвечает она.
     — Что у обедни была за красавица! ;Говорит мати. ; Поп не поёт, не читает - все на ей глядит. А ты, дура, взгляни-ка на себя, в чем в эком ходишь!
     — Хоть не была, да знаю! ; говорит девица.
     — Где тебе знать? ;Ссказала ей мати.
     На другой раз мати нарядила старшую дочь свою в самолучшее лопотьё, пошла с ей к обедне, а младшей оставила три меры жита и говорит:
     — Покамест я молюсь богу, ты вышестай жито.
     Вот она и пошла к обедне, а дочь пошла по воду на колодец. Сидит у колодца и плачет.
     Рыбка выплыла наверх и спрашивает:
     — О чем, красна девица, плачешь?
     — Как же не плакать, ; отвечает ей красна девица, ; мати нарядила сестру мою в самолучшее лопотьё, пошла с ей к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить три меры жита до прихода своего из церкви.
     Рыбка говорит:
     — Не плачь, ступай наряжайся да поезжай за ей в церковь. Жито вычистится!
     Она нарядилась, приехала в церковь, стала богу молиться. Поп не поёт, не читает, всё на ей глядит! Обедня зачала отходить.
     Был в то время у обедни той стороны царевич. Красна девица наша больно ему поглянулась. Он захотел узнать:
     — Чья этакая?
     Взял, да и бросил ей под башмак смолы. Башмак остался, а она уехала домой.
     — Чей башмак, ; говорит царевич, ; ту замуж возьму!
     Башмак-от был весь вышит золотом. Вот и старуха пришла домой.
     — Что там была за красавица! ; Говорит она. ; Поп не поёт, не читает, да всё на ей смотрит. А ты, дура, посмотри-ка на себя: – что эка за оборванка!
     А в те поры царевич по всем волостям искал девицы, что потеряла башмак. Никак он не мог найти, чтоб башмачок был впору.
     Он пришёл царевич к старухе и говорит:
     — Покажи-ка ты свою девку, ладен ли будет башмак ей?
     — Дочь моя замарает башмак, ; отвечает старуха.
     Пришла красна девица. Царевич примерил ей башмак, а башмак ей сделался ладен. Он взял и её замуж. Стали они жить да поживать да добра наживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Башмачки. Присказка. Сказка!!
     Я там был, пиво пил, по губам текло, в рот не попало. Дали мне синь кафтан, Ворона летит да кричит:
     — Синь кафтан! Синь кафтан!
     Я думаю:
     — Скинь кафтан! ; Взял да и скинул.
     Дали мне колпак, стали в шею толкать.
     Дали мне красные башмачки, Ворона летит да кричит:
     — Красные башмачки! Красные башмачки!
     Я думаю:
     — Украл башмачки! ;взял да и бросил.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотой Конь. Сказка!!
     В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со старухой.
     Старик охотою промышлял, старуха дома хозяйничала.
     Жаден старик, а старуха ещё пуще. Что старик ухлопает, то старуха слопает. Вот встаёт рано утром старик и говорит:
     — Поднимайся, старуха! Разогревай сковородку, пошёл я на охоту.
     Ходил, ходил старик по лесу, ни зверя, ни птицы не нашёл. А старуха сковородку грела, пока не покраснела.
     Идёт старик домой с пустой сумой. Видит он, а- сидит на гнёздышке птичка, под ней двадцать одно яичко. Хлоп! Убил её. Приходит домой.
     — Ну, старуха, принёс я закуску!
     — А что же ты, старик, принёс?
     — Да вот убил на гнёздышке птичку, взял под ней двадцать одно яичко.
     — Ах ты, дурак старый! Не надо было птицу бить. Яйца-то ведь они, насиженные, никуда не годные. Садись-ка теперь сам, доводи их до дела.
     И птицу жарить не захотела. Не стал старик перечить, сел в лукошко вместо наседки. Сидел он двадцать одну неделю. Высидел не двадцать птенцов, а двадцать молодцов. Одно яйцо только осталось.
     Старуха не унимается, ругается:
     — Сиди, старик, чтоб было кому работать, коров пасти, хозяйство блюсти.
     Просидел он ещё двадцать одну неделю. Старуха с голоду к тому времени померла, а старик вывел на свет красавца молодца и назвал его Иваном.
     Живёт старик, поживает, добра наживает. Названные дети с утра до вечера работают. А старик похаживает, брюхо поглаживает, на работников покрикивает.
     Разбогател. Землю пшеницей засеял. Пришло время убирать. Наставили братья скирдов видимо - невидимо. Стал старик примечать, что скирды пропадают.
     Зовёт своих молодцов:
     — Надо, дети, караулить!
     Назначил всем черёд, по ночи каждому сторожить. Братья караул проспали, ничего не видали. Настала Иванова очередь.
     Пошёл он в кузницу, отковал молот в двадцать пять пудов, в полтора пуда железные удила.
     Из пуда конопли узду свил. Сел под скирдом, караулит. До полуночи просидел.
     Слышит конский топот: – кобылица бежит, под ней земля дрожит, за ней двадцать один жеребёнок.
     Топнула она ногой, развалился скирд, жеребята его вмиг разметали. Ударил Иван кобылицу молотком между ушей. Села она на коленки. Обротал её Иван и повёл вместе с жеребятами к себе во двор. Ворота на засов, а сам спать лёг.
     Встаёт утром старик.
     — Ты что спишь, Иван, бездельник?
     — Нет, батюшка, я не бездельник, ; отвечает Иван. ; Приказ я твой выполнил.
     Посмотрел старик,- полный двор лошадей. Похвалил Ивана перед братьями:
     — Вот у меня Иван какой! А вы что? Дураки нерачительные.
     Стали они лошадей делить. Старик взял кобылицу. Старшие братья на выбор лошадей облюбовали, а Ивану достался самый захудалый жеребёночек.
     Вот собираются братья на охоту. Садятся на резвых коней. Иван своего жеребёночка попробовал - положил руку ему на спину. Гнётся жеребёночек, на все четыре ноги садится. Тяжела для него хозяина рука. Пустил его Иван на сутки в луга.
     На другой день положил руку, не гнётся жеребёночек. Положил ногу, гнётся. Пустил ещё на сутки в луга. На третий день приводит Иван коня. Кладёт ногу, не гнётся. Сам садится,- гнётся конь. Пустил опять на сутки в луга. На четвёртый день садится Иван на своего коня, а и не гнётся под ним конь.
     А братья давно уже уехали на охоту. Едет Иван по чистому полю, догоняет братьев.
     День проходит, второй проходит, только не видно в чистом поле никого. Вот третий день кончается, ночь наступает.
     Смотрит Иван. похоже, виднеется огонёк.
     — Знать, братья мои кашу варят.
     Ближе подъезжает, всё видней да жарче огонь. Подскакал Иван, а это золотое перо лежит. Жалко Ивану расстаться с золотым пером.
     А конь ему человеческим голосом говорит:
     — Не подымай, Иван, золотого пера, большая беда будет!
     Не послушал Иван коня, поднял перо и за пазуху спрятал. Съезжаются братья домой. Даёт им старик приказ вычистить коней:
     — Буду нынче смотр делать.
     Дал он старшим братьям щётки да мыло. Ивану ничего не дал. Приуныл Иван. А конь его говорит:
     — Не печалься, хозяин. Возьми золотое перо, махни туда-сюда, всё будет как надо.
     Вот братья повымыли, повычистили своих коней, а Иван только пером махнул и стал конь золотой, волос к волосу лежит, в гриву алые ленты вплетены, на лбу звезда сияет.
     Выводят старшие братья на смотр старику своих коней. Все кони чисты, все хороши. А Иван вывел, у него ещё лучше. Конь пляшет золотой.
     — Эх вы! ; Говорит старик. ; Какой плохонький конёк ему достался, а сейчас лучше ваших всех.
     Взяла братьев ревность:
     — Давайте, ребята, придумаем, что бы такое на Ивана наговорить.
     Приходят к старику:
     — Ты, батюшка, не знаешь, какой наш Иван хитрый. Он нам не тем ещё хвалился.
     — А чем же он хвалился, ребята?
     — Я, говорит, не то, что вы. Захочу, достану кота-игруна, гусака-плясуна и лисицу-цимбалку.
     Поверил старик. Призывает Ивана.
     — Тут ребята про тебя говорят, что ты можешь достать кота-игруна, гусака-плясуна и лисицу-цимбалку.
     — Нет, батюшка! Ничего я об этом не знаю.
     — Как так не знаешь? Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Хоть и не нужны они мне, а чтобы достал их непременно!
     Загоревал Иван, пошёл к своему коню на совет:
     — Ох, верный мой конь, беда мне.
     А конь говорит:
     — Эта беда не беда, впереди будет беда. Садись на меня, поедем добывать заказанное.
     Отправляется Иван в чужие города. Остановился конь у высоких хором и говорит:
     — Живёт здесь богатый купец. Ступай к нему, проси продать кота-игруна, гусака-плясуна и лисицу-цимбалку. Будет просить он в обмен твоего коня. Ты соглашайся. Только смотри, когда будешь меня отдавать, сними с меня узду.
     Сделал Иван, как велел конь. Отдал ему купец кота-игруна, гусака-плясуна, лисицу-цимбалку, а Иван-взамен своего золотого коня.
     Уздечку снял. Говорит:
     — Уздечка у меня дарёная, непродажная.
     Вышел в чисто поле, слышит, ажно земля дрожит. Подбегает к нему верный конь.
     — Ну, поедем домой, хозяин. Ушёл я от купца.
     Привёз Иван старику подарки. Сбежались братья смотреть на диво.
     Лисица в цимбалы бьёт, кот песни играет, гусак пляшет.
     — Эх вы! ; Говорит старик братьям. ; Никуда вы не годны. Вот Иван у меня голова - все исполнил мои дела!
     А те в ответ:
     — Ох, батюшка, Иван не то ещё знает. Сам хвастался.
     — А что? Что он знает, ребята?
     — Он нам, батюшка, говорил, что, мол, знает, где гусли-самоигры достать.
     Призывает старик Ивана:
     — Иван, привези мне гусли-самоигры!
     — Ох, батюшка, я их видать не видал, слыхать про них не слыхал.
     Рассердился старик, ругается:
     — Надоели мне твои отпоры! Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Чтобы достал гусли-самоигры!
     Пошёл Иван к коню на совет:
     — Ой, конь мой верный! Вот пришла моя беда!
     Конь ему отвечает:
     — Эта беда не беда, впереди будет беда. Иди спать. Утро вечера мудренее.
     Встаёт Иван рано, седлает золотого коня, отправляется в густые леса. Ехали они ехали. Видят, что стоит избушка на курьих лапках, на собачьих пятках.
     Говорит Иван:
     — Избушка, избушка, стань ко мне передом, на запад задом.
     Повернулась избушка. Выходит из неё баба-яга, костяная нога, на ступе ездит, метлой подметает, пестом погоняет.
     — Ах ты, добрый молодец! – Говорит она. ; Зачем сюда заехал? Или тебе головы не жалко?
     Иван ей отвечает:
     — Эх, бабушка ты, старушка! Не спросила ты, какое у меня горе-беда! Накормлен ли я, напоен ли я или с голоду помираю? У нас на Руси дорожного человека злым словом не встречают, добром привечают. Сперва накормят, напоят, а потом и разговор ведут.
     Умилилась старушка его словам, говорит ему:
     — Иди, парень, сюда. Моим гостем будешь.
     Слезает Иван с золотого с коня. Входит в избушку на курьих лапках, на собачьих пятках.
     Сажает его старушка за стол.
     Накормила, напоила, про горе-беду расспросила.
     — Ах, бабушка! Горе моё большое, ; говорит Иван. ; Как мне быть? Где мне гусли-самоигры добыть?
     — Я, родимый, знаю, где эта диковинка.
     — Ой, бабушка, расскажи, моему горю помоги!
     — Парень ты красота, жалко мне тебя. Трудное это дело. Есть у меня сестра, а у неё сын Змей Горыныч. Так эти гусли у него. Не любит он духу человечьего. Боюсь, как бы он тебя не съел. Ну уж я постараюсь для тебя - сестру упрошу, тебе помогу. Вот мой двор, а посреди двора - дубовый кол. Привяжи к нему коня за шёлковые повода. А я дам тебе клубочек, держи его за кончик. Будет он катиться, а ты следом иди.
     Вот идёт Иван, а клубочек впереди катится. Приходит ко двору Змея Горыныча. Заперты ворота на двенадцати цепях, на двенадцати замках. Постучался Иван.
     Вышла старушка, мать Змея Горыныча.
     — Ох, парень молодой, зачем сюда зашёл? Мой сын прилетит голодный, он тебя съест!
     Отвечает ей Иван:
     — Бабушка ты, старушка! Не спросила ты у меня, какая моя беда. Голодный ли я, холодный ли? У нас на Руси дорожного человека злым словом не встречают, добром привечают. Сперва накормят, напоят, а потом и разговор ведут.
     Умилилась старушка его словам, повела его в избу.
     Накормила, напоила, про беду-горе расспросила.
     — Не печалься, парень-красота, ; говорит она, ; я твоему горю помогу.
     Уже полночь подходит, скоро Змей Горыныч прилетит. Надо Ивана прятать. Старушка говорит:
     — Ложись под лавку. Я буду сына встречать, тебя, парня, защищать.
     Вот в полночь прилетел Змей Горыныч. Летит - земля дрожит, деревья качаются, листья осыпаются.
     Влетел в избу, повёл носом и говорит:
     — Русь-костью пахнет.
     А старушка ему отвечает:
     — И-и, сыночек! По Руси летал, Руси набрался, вот тебе Русью и пахнет.
     — Собирай, мать, поесть, ; говорит Змей Горыныч.
     Выдвигает старушка из печи целого быка, подаёт на стол ведро вина. Выпил Змей Горыныч вина, поел сладко быка.
     Повеселел Змей.
     — Эх, мать, с кем бы мне в карты сыграть? – Говорит он.
     Старушка отвечает:
     — Я бы нашла, дитёнок, с кем тебе в карты сыграть, да боюсь, что вред ему от тебя будет.
     — Уважу я тебя, мать, ; говорит Змей Горыныч. ; Никакого вреда ему не сделаю. Больно мне охота в карты поиграть.
     Позвала старушка Ивана. Вылазит он из-под лавки, садится за стол.
     — А на что будем играть? ; Спрашивает Змей Горыныч.
     Сделали они между собой уговор: – кто кого обыграет, тот того и ест. Начали играть. День играли, два играли, на третий день обыграл Иван Змея Горыныча.
     Испугался Змей Горыныч, на коленки становится, просит:
     — Не ешь меня!
     — Ну что ж, ; говорит Иван, ; хочешь жив остаться, отдай мне гусли-самоигры.
     Обрадовался Змей Горыныч.
     — Бери! – Говорит Змей. ; Будут у меня гусли ещё втрое лучше!
     Змей Горыныч Ивана наградил, далеко проводил. Приезжает домой Иван. Повесил в избе гусли-самоигры. Запели, заиграли гусли.
     Лисица в цимбалы ударила. Кот песню завёл. Гусак плясать пошёл. Веселье началось. Хвалит старик Ивана, а братьев бранит, со двора гонит.
     Задумались братья:
     — Как бы Ивана очернить?
     Старший брат говорит:
     — Знаете что, ребята? Слыхал я, есть в заморском царстве Марья-королевна. Уж её-то Ивану не достать.
     Пошли они к старику:
     — Ты, батюшка, ещё всего не знаешь про хитрость Ивана. Хвалился он нам, что Марью-королевну достать может.
     Призывает старик Ивана.
     — Тут братья сказывают, что ты Марью-королевну достать можешь.
     — Ой, батюшка! Знать не знаю ничего о Марье - королевне!
     Старик слушать не хочет:
     — Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Ступай немедля. Чтоб представил мне Марью - королевну!
     Запечалился тут Иван, пошёл к коню:
     — Ой, конь мой верный. Вот беда мне какая!
     А конь говорит:
     — Это - беда не беда, впереди будет беда. Собирайся, хозяин, в дорогу.
     Что Ивану делать? Забирает он с собой своего коня, гусли-самоигры, лисицу-цимбалку, кота-игруна, гусака-плясуна.
     Садится на корабль. Плыли они плыли и приплывают к тому государству, где Марья-королевна живёт.
     Отец - царь пуще ока дочку бережёт. Марья-королевна даже по двору гулять никогда одна не выходила.
     Распустил Иван паруса, остановил свой корабль против царского дворца.
     Заиграли гусли-самоигры. Ударила в цимбалы лисица-цимбалка. Запел кот-игрун. Пошёл в пляс гусак-плясун.
     Заметалась по двору Марья-королевна:
     — Ой, батюшка! Я такой музыки отроду не слыхала! Пусти меня на пристань, на корабль посмотреть, музыку послушать.
     Ну что стоит царю со своими слугами да сенными девушками её просьбу исполнить? Упросила она отца. Пустил он её к морю корабль посмотреть, музыку послушать. А сенным девушкам приказал не спускать глаз с Марьи - королевны, чтобы беды какой не случилось.
     Корабль у самой пристани стоит. На нем все окна отворены, людей не видно. Оперлась царская дочь на подоконник, заслушалась чудесной музыкой. Заслушались и сенные девушки.
     Не заметил никто, как подхватил Иван Марью-королевну на свой корабль. И понесли их быстро паруса. Увёз Иван Марью-королевну. Прибыли они домой.
     Обрадовался старик, в пляс пустился. Плясал, покуда шапку не потерял.
     — Теперь буду жениться, ; говорит старик.
     Марья-королевна отвечает:
     — Нет, погоди! Сумел меня увезти, сумей и шкатулку мою с уборами унести.
     — А где же твоя шкатулка? – Спрашивает старик.
     — Стоит моя шкатулка под тем столом, на котором батюшка-царь обедает.
     Призывает старик Ивана и приказывает ему:
     — Вот тебе задача Иван: – привези мне шкатулку Марьи королевны.
     — Ой, батюшка, не смогу я! ; Отвечает Иван.
     — Ты, Иван, мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Привезти шкатулку ты должен. И разговора больше нет.
     Пошёл Иван к коню на совет:
     — Ой, конь мой верный! Вот когда мне беда!
     — Эта беда не беда, впереди будет беда. Ложись спать, утро вечера мудрёнее.
     Встаёт утром Иван, седлает коня, отправляется в то царство, откуда Марью - королевну привёз.
     Навстречу старик-побирушка. Купил у него Иван одежду с сумой за сто рублей. Переоделся нищим. Подъезжает к царскому дворцу.
     Вынул золотое перо, махнул им туда-сюда, стал конь золотой. Пустил его Иван в царский двор.
     Выбежали царские слуги и сам царь с царицей. Стали золотого коня ловить, забыли в доме двери затворить.
     А Иван проворен был. Вбежал во дворец, схватил из-под царского стола шкатулку и в суму положил.
     Выскакивает на двор, кричит:
     — Не смогу ли я пособить?
     Вскочил на коня, угодил ногами в стремена. Ускакал и шкатулку увёз. Старик пуще прежнего рад.
     — Привёз Иван шкатулку, ; говорит он. ; На завтра свадьбу назначить.
     Марья-королевна отвечает:
     — Погоди-ка со свадьбой. Не все ещё ты для меня сделал. Есть в море двенадцать кобылиц, пригони их мне сюда.
     Призывает старик Ивана.
     — Чтоб были мне двенадцать морских кобылиц!
     Запечалился опять Иван и пошёл к коню на совет:
     — Ой, конь мой верный! Вот мне беда!
     Выслушал его конь и говорит:
     — Теперь беда. Ну, что будет, то будет. Готовь двенадцать кож, двенадцать пудов бечевы, двенадцать пудов смолы и три пуда железных прутьев. Поедем к морю за кобылицами.
     Приготовил Иван все это. Подъезжают они к морю. Развёл Иван огонь, поставил на него котёл со смолой. Кожами коня уматывает, бечевой увязывает, смолой заливает.
     Когда он двенадцать кож намотал, двенадцатью пудами смолы залил, конь говорит:
     — Смотри на то место, где я в море прыгну. Пойдут по воде белые пузыри, ты не тревожься: это я кобылиц из стойла выгоняю. А вот если кровавые пузыри увидишь, бери железные прутья и прыгай ко мне на помощь. Знай, что одолели меня морские кобылицы.
     Прыгнул конь в море, а Иван сидит на берегу, на то место смотрит, где конь скрылся.
     Через два часа пошли по воде белые пузыри. Трёх часов не прошло, выскочили на берег морские кобылицы, а за ними Иванов конь.
     Глядит Иван, осталась на коне только одна кожа не порванной. Одиннадцать кож морские кобылицы погрызли, копытами побили.
     Пригнал Иван морских кобылиц домой. Марья-королевна ему говорит:
     — Ну, Иван, сумей теперь от них надоить котёл молока.
     — Ой, Марья-королевна, ; отвечает Иван, ; не умею я их доить.
     А старик стоит и приказывает:
     — Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Дои кобылиц без отказа!
     Пошёл Иван к коню на совет.
     — Не горюй, хозяин, ; говорит ему конь. ; Это дело нехитрое.
     Принялся Иван за работу. Надоил от морских кобылиц котёл молока. Говорит ему Марья-королевна:
     — Надо теперь молоко вскипятить. Как закипит ключом, скажешь мне.
     Пошёл Иван к коню на совет.
     — Ой, конь мой верный! Какой мне приказ дают! Велят молоко кипятить.
     — Не бойся, хозяин, ; говорит ему конь. ; делай так, как я скажу. Закипит молоко, велят тебе прыгнуть в котёл купаться. А ты стой и слушай: – как заржу я в конюшне три раза, тогда прыгай.
     Вскипятил Иван молоко. Из края в край закипело, ключом бьёт. Доложили Марье-королевне. Идёт она со стариком к котлу Тот её и на шаг от себя не отпускает.
     Говорит она старику:
     — Надо тебе в кипучем молоке искупаться, тогда я за тебя замуж пойду.
     Испугался старик:
     — Нет, пускай сначала Иван испробует.
     Говорит Марья-королевна:
     — Ну, Иванушка, все ты для меня сделал. Исполни и это: – искупайся в кипучем молоке.
     Котёл ключом кипит, молоко через верх выплескивается. Снял Иван рубаху.
     Стоит возле котла, от верного друга известия ждёт. Заржал конь на конюшне три раза. Тут Иван в котёл прыгнул. Три раза от края до края проплыл. Вышел на свет живой, невредимый. И так хорош был, а теперь совсем красавцем стал: – кровь с молоком.
     Говорит Марья-королевна старику:
     — Ну, прыгай теперь ты!
     Прыгнул старик в котёл, и разварились его кости.
     Иванушка с Марьей-королевной повенчались.
     Я у них была, чай пила. Они за мной ухаживали, меня оглаживали, а я им сказки сказывала.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотой петушок. Сказка!!
     Жили бабка с дедом.
     И были у них петух с курицей.
     Однажды бабка с дедом поссорились. И бабка говорит деду:
     — Бери, дед, себе петуха, а мне курицу дай.
     Вот живут дед с петухом, и стало им нечего есть. А бабке с курочкой хорошо, курочка яички несёт. Говорит дед петуху:
     — Петушок, петушок! Хоть не хочу я с тобой расставаться, а все же придётся. Иди, петушок, я тебя отпускаю. Кормить мне тебя нечем, а сам ты авось как-нибудь прокормишься.
     Пошёл петух куда глаза глядят. Шёл по лесу, а навстречу ему лиса:
     — Куда ты идёшь?
     — Иду царя посмотреть и себя показать.
     — Можно я с тобой пойду? – Лиса просится.
     — Ладно, иди.
     Шли они, шли, устала лиса. Посадил её петух под одно крылышко, и пошли они дальше.
     Навстречу им волк:
     — Куда путь держите?
     — Идём царя посмотреть и себя показать. – Говорит петух.
     — Ну и я с вами.
     Долго шли они, устал и волк. Посадил петух и его под другое крылышко. Опять идут, а навстречу им медведь.
     Медведь спрашивает:
     — Куда идёте?
     — Идём царя смотреть, себя показать, ; отвечают петух, лиса и волк. ; Пойдём с нами!
     Пошли дальше вчетвером. Шли, шли, устал медведь. Посадил его петух под хвостик. И дальше пошли, а навстречу им пчёлы:
     — Вы куда идёте?
     — Царя смотреть и себя показать. Пойдёмте с нами!
     Полетели пчелы за ними, но скоро устали. Посадил их петух под пёрышки. И так дошли до царя.
     А он в это время спал. Петушок взлетел на забор и закукарекал. Царь проснулся и закричал:
     — Кто меня будит?
     Слуги поймали петуха и привели к царю. Царь увидел его и закричал:
     — Бросьте его к моим курам и петухам!
     Бросили его в курятник, а все петухи и куры бросились клевать его. Тогда он выпустил лису. Она всех их подушила и сложила головки в одну сторону, тушки в другую.
     Тогда слуги бросили петушка к баранам, чтобы те его затоптали. Но петух выпустил волка, а тот подушил баранов и сложил головы в одну сторону, а туши в другую.
     Тогда бросили его к лошадям. Петух выпустил из-под хвостика медведя, и он сделал с ними то же, что лиса с курами, а волк с баранами.
     Привели неугомонного петуха к царю, петух встряхнулся и выпустил всех пчёл. Они стали кусать царя.
     Не выдержал царь, закричал:
     — Бери, что хочешь, только убери этих пчёл!
     Петушок убрал пчёл и потребовал, чтобы царь дал столько золота, сколько у него, петушка, пёрышек.
     Дал царь ему золота. Пошёл петух к деду. Пришёл и говорит:
     — Постели, дед, одеяло.
     Дед расстелил одеяло, а петух встряхнулся и вытряхнул золото. Дед так и присел!
     Пошёл дед к бабке взять мерку. А бабка хитрая была. Вымазала дно мерки мёдом. Ко дну прилипла монетка, увидала её бабка и послала свою курицу доставать золото.
     Курица пошла, повалялась в дорожной пыли, нацепляла разных черепков, склянок и пришла домой:
     — Бабка, стели одеяло мне!
     Бабка расстелила одеяло. Курица встряхнулась, а на одеяле остались только черепки, склянки и пыль.
     Пошла тогда бабка к деду и говорит ему:
     — Давай, дед, жить вместе.
     И стали они жить и добра наживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Золотой сад. Казаки. Сказка!!
     Жил себе царь.
     Вельми богат, и нема куда ему царство девать. Вот и стал он себе золотой сад ковать. А на тот сад повадилась золотая птичка летать. Прилетит да не столько съест, сколько поломает.
     А у этого царя было три сына. Вот один раз приходит царь из сада домой и говорит:
     — На этот золотой сад стала птичка летать, да стала птичка золотые яблочки да цветы клевать. Цветы клевать и в моем царстве девочек пугать.
     Старший сын и говорит отцу:
     — Я, батюшка, поеду караулить сад и птичку гонять.
     Пошёл старший сын в золотой сад птичку караулить. Пришёл да сел. Сидел-сидел, и, близко птичке прилететь, старший сын стал засыпать. Ну, сколько там прошло время, а он взял, да и заснул.
     Прилетела птичка да не столько поклевала, сколько поломала.
     А наутро приходит старший сын домой и говорит отцу:
     — Эх, батюшка, да разве её укараулишь?! Прилетела она и не столько поклевала, сколько поломала.
     Царь говорить стал:
     — Нет у меня хороших сыновей. Кто же мне будет сад мой караулить?
     Плачет царь-государь, а потом и говорит:
     — На этот сад стала птичка летать, да стала птичка летать, золотые яблочки клевать. Кто из вас укараулит, тому полцарства отдам.
     Тогда средний сын говорит:
     — Пойду я, отец, в сад, буду птичку гонять. Может, и укараулю.
     — Иди, моё сердце, иди, моё чадо, караулить, ; говорит царь.
     Пошёл средний сын в золотой сад птичку караулить да сел. Сидел-сидел, и, близко птичке прилететь, стал и средний сын засыпать. Ну, сколько там прошло время, а он взял, да и уснул.
     Прилетела птичка да не столько поклевала, сколько поломала.
     Наутро приходит средний сын домой, да и говорит:
     — Эх, батюшка, да такую птичку и не укараулить! Прилетела она и не столько поклевала, сколько поломала.
     Сидит младший сын, а на нем чекмень синий-синий, да и говорит:
     — Пойду я золотой сад сторожить.
     Пришёл младший сын в золотой сад птичку гонять да яблоки караулить. Пришёл он и сел под садовиной. Притаился и лежит. Лежал он тапк лежал, а тут и птичка прилетела.
     Прилетела она и села на садовину, начала клевать. Вот клюёт она яблочки и ломает садовину, а Иван-дурачок, младший сын царя, полез помаленьку. Лез-лез и подлез, да и достал ту птичку.
     Она у него просит:
     — Иван-царевич, пусти меня. Я тебе аленький цветочек дам.
     А он не слухает, да у ней пёрышко и вырвал. Она опять просит:
     — Иван-царевич, пусти меня. Я тебе аленький цветочек дам.
     А он у неё другое пёрышко вырвал. Она опять просит:
     — Иван-царевич, пусти меня. Я тебе аленький цветочек дам.
     А он у неё третье пёрышко вырвал.
     Птичка как рванула, да и прянула на садовину, а с садовины улетела.
     Только с той поры не стала птичка в золотой сад летать, да и золотых яблочек клевать и девочек пугать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Зорька, Вечорка и Полуночка. Легенда. Миф. Сказка!!
     В некоем государстве жил-был король. У него было три дочери красоты неописанной.
     Король берёг их пуще глаза своего, устроил подземные палаты и посадил их туда, словно птичек в клетку, чтобы ни буйные ветры на них не повеяли, ни красно солнышко лучом не опалило.
     Раз как-то вычитали королевны в одной книге, что есть чудный белый свет, и когда пришёл король навестить их, они тотчас начали его со слезами упрашивать:
     — Государь ты наш батюшка! Выпусти нас на белый свет посмотреть, в зелёном саду погулять.
     Король принялся было их отговаривать, – куда! – и слышать не хотят. Чем больше отказывает, тем они пуще к нему пристают. Нечего делать, согласился король на их неотступную просьбу.
     Вот прекрасные королевны вышли в сад погулять, увидали красное солнышко, и деревья, и цветы, и несказанно возрадовались, что им волен белый свет. Бегают по саду, да и забавляются, всякою травкою любуются, как вдруг подхватило их буйным вихрем и унесло высоко-далеко, неведомо куда.
     Мамки и няньки всполошилися, побежали к королю докладывать. Король тотчас разослал во все стороны своих верных слуг:
     — Кто на след нападёт, тому посулил большую награду пожаловать.
     Слуги ездили-ездили, ничего не проведали, с чем поехали, с тем и назад воротились.
     Король созвал свой большой совет, стал у думных бояр спрашивать, не возьмётся ли кто разыскать его дочерей?
     Кто это дело сделает, за того любую королевну замуж отдаст и богатым приданым на всю жизнь наделит.
     Раз спросил – бояре молчат, в другой – не отзываются, в третий – никто ни полслова! Залился король горючими слезами:
     — Видно, нет у меня ни друзей, ни заступников! – И велел по всему государству клич кликать: – не выищется ли кто на такое дело из простых людей?
     А в то самое время жила-была в одной деревне бедная вдова, и было у неё трое сынов, сильномогучих богатырей. Все они родились в одну ночь: – старший с вечера, середний в полночь, а меньшой на ранней утренней зоре, и назвали их по тому:
     — Вечорка, Полуночка и Зорька.
     Как дошёл до них королевский клич, они тотчас взяли у матери благословение, собрались в путь и поехали в столичный град.
     Приехали к королю, поклонились ему низко и молвили:
     — Многодетно здравствуй, государь! Мы пришли к тебе не пир пировать, службу служить. Позволь нам поехать, Твоих королевен разыскать.
     — Исполать вам, добрые молодцы! Как вас по имени зовут?
     — Мы есть три брата родные: – Зорька, Вечорка и Полуночка.
     — Чем же вас на дорогу пожаловать? – Король спрашивает.
     — Нам, государь, ничего не надобно. Не оставь только нашей матушки, призри её в бедности да в старости.
     Король взял старуху, поместил во дворец и велел кормить её и поить со своего стола, одевать-обувать из своих кладовых.
     Отправились добрые молодцы в путь-дорогу. Едут месяц, и другой, и третий, и заехали в широкую пустынную степь.
     За той степью дремучий лес, а у самого лесу стоит избушка. Постучались в окошко, нет отзыва, вошли в двери, а в избушке нет никого.
     — Ну, братцы, останемся здесь на время, отдохнём с дороги.
     Разделись, помолились Богу и легли спать. Наутро меньшой брат Зорька говорит старшему брату Вечорке:
     — Мы двое на охоту пойдём, а ты оставайся дома да приготовь нам обедать.
     Старший брат согласился. Возле той избушки был хлевец полон овец. Вот он, долго не думая, взял что ни есть лучшего барана, зарезал, вычистил и зажарил к обеду. Приготовил всё как надобно и лёг на лавочку отдохнуть.
     Вдруг застучало, загремело что-то, отворилась дверь и вошёл старичок сам с ноготок, борода с локоток, глянул сердито и закричал на Вечорку:
     — Как смел в моём доме хозяйничать, как смел моего барана зарезать?
     Отвечает Вечорка:
     — Прежде вырасти, а то тебя от земли не видать! Вот возьму щей ложку да хлеба крошку, все глаза заплесну!
     Старичок с ноготок ещё пуще озлобился:
     — Я мал, да удал!
     Схватил горбушку хлеба и давай его в голову бить, до полусмерти прибил, чуть-чуть живого оставил и бросил под лавку. Потом съел зажаренного барана и ушёл в лес.
     Вечорка обвязал голову тряпицею, лежит да охает. Воротились братья, спрашивают:
     — Что с тобой подеялось?
     — Эх, братцы, затопил я печку, да от великого жару разболелась у меня головушка, весь день как шальной провалялся, не мог ни варить, ни жарить!
     На другой день Зорька с Вечоркою на охоту пошли, а Полуночку дома оставили: – пусть-де обед приготовит.
     Полуночка развёл огонь, выбрал самого жирного барана, зарезал его, поставил в печь. Управился и лёг на лавку.
     Вдруг застучало, загремело, тут как раз вошёл старичок сам с ноготок, борода с локоток и давай его бить-колотить. Чуть-чуть совсем не ухлопал! Съел жареного барана и ушёл в лес.
     Полуночка завязал платком голову, лежит под лавкою и охает.
     Воротились братья:
     — Что с тобой? – Спрашивает Зорька.
     — Угорел, братцы! Всю головушку разломило, и обеда вам не готовил.
     На третий день старшие братья на охоту пошли, а Зорька дома остался. Выбрал что ни есть лучшего барана, зарезал, вычистил и зажарил.
     Управился и лёг на лавочку. Вдруг застучало, загремело, а идёт во двор старичок сам с ноготок, борода с локоток, на голове целый стог сена тащит, а в руках большой чан воды несёт. Поставил чан с водою, раскидал сено по двору и принялся овец считать.
     Видит он, опять не хватает одного барана, рассердился, побежал в избушку, бросился на Зорьку и крепко ударил его в голову.
     Зорька вскочил, ухватил старичка за длинную бороду и ну таскать вповолочку во все стороны. Таскает да приговаривает:
     — Не узнав броду, не суйся в воду!
     Взмолился старичок сам с ноготок, борода с локоток:
     — Смилуйся, сильномогучий богатырь! Не предавай меня смерти, отпусти душу на покаяние.
     Зорька вытащил его на двор, подвёл к дубовому столбу и в тот столб забил ему бороду большим железным клином. После воротился в избу, сидит да братьев дожидается.
     Пришли братья с охоты и дивуются, что он цел-невредим. Зорька усмехается и говорит:
     — Пойдёмте-ка, братцы, ведь я ваш угар поймал, к столбу привязал.
     Выходят на двор, смотрят – старичок с ноготок давно убежал, только половина бороды на столбе мотается. А где он бежал, тут кровь лилась.
     По тому следу добрались братья до глубокого провала.
     Зорька пошёл в лес, надрал лыков, свил верёвку и велел спустить себя под землю. Вечорка и Полуночка спустили его под землю. Очутился он на том свете, отвязался от цепи и пошёл куда глаза глядят.
     Шёл он шёл, пришёл в такое место, где стоит медный дворец. Он во дворец, встречает его младшая королевна – краше цвета алого. Белей снегу белого, и ласково спрашивает:
     — Как зашёл сюда, добрый молодец, по воле аль по неволе?
     Отвечает Зорька:
     — Твой родитель послал вас, королевен, разыскивать.
     Она тотчас посадила его за стол, накормила-напоила и даёт ему пузырёк с сильной водою:
     — Испей-ка этой водицы, у тебя силы прибавится.
     Зорька выпил тот пузырёк и почуял в себе мощь великую.
     — Теперь, – думает он, – хоть кого осилю!
     Тут поднялся буйный ветер, королевна испугалась, кричит:
     — Сейчас мой змей прилетит!
     Взяла его за руку и схоронила в другой комнате. Прилетел трёхглавый змей, ударился о сырую землю, обернулся молодцем и закричал:
     — А! Русским духом пахнет. Кто у тебя в гостях?
     — Кому у меня быть? Ты по Руси летал, там русского духу набрался, оттого и здесь тебе чудится.
     Змей запросил есть и пить. Королевна принесла ему разных кушаньев и напитков, а в те напитки подсыпала сонного зелья.
     Змей наелся-напился, стало его в сон бросать. Он заставил королевну искать у себя в головах, лёг к ней на колени и заснул крепким сном.
     Королевна вызвала Зорьку. Тот вышел, размахнул мечом и отрубил змею все три головы. Потом разложил костёр, сжёг змея поганого и пустил пепел по чистому полю.
     — Теперь прощай, королевна! Пойду искать твоих сестёр, а как найду – за тобой ворочусь.
     Сказал Зорька и пошёл в дорогу. Шёл-шёл и видит серебряный дворец, в том дворце жила середняя королевна.
     Зорька убил тут шестиглавого змея и пошёл дальше.
     Долго ли, коротко ли, а добрался он до золотого дворца, в том дворце жила старшая королевна. Он убил двенадцатиглавого змея и освободил её от заключения.
     Королевна возрадовалась, стала домой собираться, вышла на широкий двор, махнула красным платочком – золотое царство в яичко скаталось. Взяла то яичко, положила в карман и пошла с Зорькою-богатырём за своими сестрицами.
     Те то же самое сделали: – скатали свои царства в яички, забрали с собой и отправились к провалу.
     Вечорка и Полуночка вытащили своего брата и трёх королевен на белый свет.
     Приезжают они все вместе в своё государство. Королевны покатили в чистом поле своими яичками – и тотчас явились три царства: – медное, серебряное и золотое.
     Король так обрадовался, что и рассказать нельзя. Тотчас же обвенчал Зорьку, Вечорку и Полуночку на своих дочерях, а по смерти сделал Зорьку своим наследником.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Зыряне смеются над устьцылёмами. Архангельск. Сказка!!
     Встречаются два устьцылёма начинается разговор:
     — Парфенте-е-й, а Парфенте-е-й!
     — Чего-о?
     — Куда поеха-ал?
     — В Пинегу-у.
     — Пошто-ле-е?
     — На база-ар.
     — Купи мне икону-у.
     — Какую-ю?
     — А Миколу-у.
     — Большу-ле-е?
     — С баенну две-ерь.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Зырянская вера. Архангельск. Сказка!!
     В зырянской деревушке Пушкиной был дом, и стоял он на берегу Печоры.
     Весной лёд на Печоре тронулся, вода прибыла, берег Печоры весь затопило водой, дом оказался кругом в воде, до того, что на дом нанесло и стало напирать льдину.
     — Когда льдина, ; рассказывал мне Пётр Родионович, ; стала упирать в избу, зырянин взмолился Миколе:
     — Светитель Микола! Милуй дак милуй, а то я тебя колю!
     Льдина-то у него стену и выударила.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++