Русская фольклорная сказка. Ж-Ж

  Публикуются русские сказки, переработанные для озвучки.
    2450 сказок.
    Сказка фольклорная не писалась, а передавалась из уст в уста. Для лучшего их усвоения на земле, сказочники передавали сюжеты особым образом, с определённой ритмикой, а в некоторых местах и каким-то внутренним мотивом.
    Ритмический строй именно фольклорной сказки лучше чувствуют поэты. Они сразу чуют где литературно правильно выстроенная фраза, а где неправильный фольклор.

++++++++++++++++++++++

Жадная старуха. Сказка!!
     Жил старик со старухою. Пошёл в лес дрова рубить.
     Сыскал старое дерево, поднял топор и стал рубить. Говорит ему дерево:
     — Не руби меня, мужичок! Что тебе надо, все сделаю.
     Просит тогда старик:
     — Ну, сделай, чтобы я богат был.
     — Ладно. Ступай домой, всего у тебя вдоволь будет.
     Воротился старик домой – изба новая, словно чаша полная, денег куры не клюют, хлеба на десятки лет хватит, а что коров, лошадей, овец – в три дня не сосчитать!
     – Ах, старик, откуда все это? – спрашивает старуха.
     — Да вот, жена, я такое дерево нашёл – что ни пожелай, то и сделает.
     Пожили с месяц. Приелось старухе богатое житье, говорит старику:
     — Хоть живём мы богато, да что в этом толку, коли люди нас не почитают! Захочет бурмистр, и тебя и меня на работу погонит. А придерётся, так и палками накажет. Ступай к дереву, проси, чтоб ты бурмистром был.
     Взял старик топор, пошёл к дереву и хочет под самый корень рубить.
     — Что тебе надо? – Спрашивает дерево.
     — Сделай, чтобы я бурмистром был.
     — Хорошо, ступай с богом! – Говорит дерево.
     Воротился домой, а его уж давно солдаты дожидают:
     — Где ты, старый черт, шатаешься? –– Кричат солдаты, –– Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-ну, поворачивайся!
     А сами тесаками его по горбу да по горбу.
     Видит старуха, что и бурмистру не всегда честь, и говорит старику:
     — Что за корысть быть бурмистровой женою! Вот тебя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего: – что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней.
     Взял старик топор, пошёл к дереву, хочет опять рубить. Дерево спрашивает:
     — Что тебе надо, старичок?
     — Сделай меня барином, а старуху барыней. – Прости старик.
     — Хорошо, ступай с богом!
     Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику:
     — Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был полковником, а я полковницей – иное дело, все бы нам завидовали.
     Погнала старика снова к дереву. Взял он топор, пришёл и собирается рубить.
     Спрашивает его дерево:
     — Что тебе надобно?
     — Сделай меня полковником, а старуху полковницей. – Говорит старик.
     — Хорошо, ступай с богом!
     Воротился старик домой, а его полковником пожаловали.
     Прошло несколько времени, говорит ему старуха:
     — Велико ли дело – полковник! Генерал захочет, под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя генералом, а меня генеральшею.
     Пошёл старик к дереву, хочет топором рубить.
     — Что тебе надобно? ; спрашивает дерево.
     — Сделай меня генералом, а старуху генеральшею. – Прости старик.
     — Хорошо, иди с богом!
     Воротился старик домой, а его в генералы произвели.
     Опять прошло несколько времени, наскучило старухе быть генеральшею, говорит она старику:
     — Велико ли дело – генерал! Государь захочет, в Сибирь сошлёт. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя царём, а меня царицею.
     Пришёл старик к дереву, хочет топором рубить.
     — Что тебе надобно? – Спрашивает дерево.
     — Сделай меня царём, а старуху царицею. – Говорит старик.
     — Хорошо, иди с богом!
     Воротился старик домой, а за ним уж послы приехали и говоорят:
     — Государь-де помер, тебя на его место выбрали.
     Не много пришлось старику со старухой нацарствовать. Показалось старухе мало быть царицею, позвала старика и говорит ему:
     — Велико ли дело – царь! Бог захочет, смерть нашлёт, и запрячут тебя в сырую землю. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтобы сделало нас богами.
     Пошёл старик к дереву.
     Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило:
     — Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей.
     В ту ж минуту старик обратился медведем, а старуха медведицей, и побежали в лес
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жадные сыновья. Сказка. Быличка. Архангельск. Сказка!!
     Было три сына, у их была мать; оны поделились, а матки некому и не надо.
     Жили в одной избе, сели обедать, а некоторой матери за стол не садит, мать лежит на печке.
     В ту пору пришёл в избу старичок хлеба просить. Старуха молится:
     — Господи, хоть бы мне смерть послал.
     Старичок и говорит:
     — Что же вы сами кушайте, а мать не кушает?
     — А нам её некому не надо. – Отвечают сыновья.
     Говорит этот старичок:
     — Дак она не лишняя-ле? Продайте мне.
     Сыновья все и бросились:
     — Купи, дядюшка, купи.
     — Выведите её за забор, там и деньги получите. – Старичок говорит.
     Они и повели, двое под руки, третий сзади.
     Вывели, хотели опуститься, а старуха к ним приросла. Старичок пропал, а сыновья никак от мати своей отлепиться не могут. Скоблятся, скоблятся, а не отлепятся.
     Всех их потом забрали в богадельню, сами едят теперь и матку свою кормят.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жадный поп, мужик и архиерей. Сказка!!
     Поп был жадный, богатый, жил как помещик: – десять дойных коров, стадо овец, а кур, уток, гусей и не пересчитать.
     А ему все мало. Каждое воскресенье поучал прихожан:
     — Жертвуйте на украшение храма, не забывайте и пастырей ваших! Всякое пожертвование возместится вдесятеро. Аминь!
     А в том селе жил бедный мужик. Пятеро маленьких детей, и на всю семью одна дойная корова, никакой иной живности не было.
     И вот как-то раз воротился бедный мужик из церкви, отвязал корову и повёл со двора.
     Выскочила жена на крыльцо, спрашивает:
     — Куда повёл корову?
     — Пожертвую батюшке, отцу духовному, и нам возместится вдесятеро! – Говорит мужик.
     Заплакала-закричала жена на всю улицу:
     — Ратуйте, люди добрые! Последнюю корову-кормилицу уводит попу, а у попа своих десять дойных коров, ратуйте!
     Привёл мужик корову на поповский двор и говорит:
     — Отец духовный, жертвую тебе корову!
     — Хвалю тебя, сын мой. Пусть вдесятеро возместится тебе за твою добродетель. – Радуется поп.
     И приказал работнице запереть корову в хлев.
     На другой день вечером пригнал пастух коров с пастбища. Мужикова корова прямым ходом пошла на свой двор, а за ней следом пришли на двор бедного мужика и все поповские коровы.
     — Видишь, глупая ты баба, как говорил батюшка, так и вышло: – отвёл ему одну корову, а теперь у нас стало в десять раз больше. Ступай доить. Худо ли?
     А тем временем попова работница не дождалась коров, искала по всей деревне, спрашивала пастуха, а тот отвечал:
     — Всех коров до одной пригнал с пастбища!
     Дошла весть и до попа, что коровы не вернулись. Он сам пошёл на поиски коров. Потом догадался и зашёл к бедному мужику, увидал на дворе стадо своих коров и кричит хозяину:
     — Ты зачем моих коров в свой двор загнал?
     — Не загонял я, а как ты говорил, так и вышло: – за то, что пожертвовал тебе свою животину, мне воздалось вдесятеро, и теперь эти коровы мои!
     — Не дури! А отвори ворота и гони все стадо на мой двор!
     — И не подумаю, – мужик отвечает. – Теперь эти коровы мои!
     — Нет, – поп говорит, – это мои коровы, а тебе за твою добродетель бог воздаст вдесятеро потом!
     — Зачем стану ждать, когда уже бог воздал мне вдесятеро больше!
     И сколько поп ни урезонивал мужика, тот стоял на своём:
     — Мои эти коровы, и я их никому не отдам!
     — А коли так, я подам на тебя жалобу архиерею, сукин ты сын, – вконец рассердился поп и ушёл несолоно хлебавши.
     И на другой день написал письмо архиерею:
     — Рассуди, владыка, наш спор с мужиком – и рассказал все, как дело было.
     Через неделю пришёл ответ от архиерея. Он требовал попа и мужика явиться к нему на суд. Поп прихватил дорогой подарок и поехал в город.
     А у мужика не нашлось никакого подарка. Поп в городе остановился у знакомого городского священника.
     Пришёл мужик в город, и в назначенный час выслушал их архиерей и рассудил так:
     — Кто из вас завтра раньше ко мне придёт, тому и достанутся коровы!
     Поп домой не поехал, а пошёл к своим знакомым и просил разбудить его утром как можно раньше.
     У мужика знакомых в городе не было, на постоялом дворе за ночлег надо платить, а денег не было.
     Что делать? Домой идти ночевать – утром не поспеть прийти раньше попа к архиерею.
     И спрятался он в архиерейских хоромах, а потом незаметно пробрался в архиерейскую спальню и залез под кровать.
     — Здесь и переночую, и опережу попа, сколь бы рано он ни пришёл.
     Под кроватью было тепло, чисто. Пригрелся мужик и уснул. Сколько времени спал – неизвестно, а как пробудился, заметил, в комнате свет горит.
     Чуть повыглянул из-под кровати и видит, что за столом архиерей с молодой монашкой сидят, вино попивают, угощаются.
     Потом разделись и улеглись на кровать. Слышит мужик архиерейский голос:
     — Это у тебя, радость моя, не грудь, а корневильские колокола.
     Напевно, елейно расхваливает архиерей прелести молодой монашки. Наконец послышался и её голос:
     — Ой, батюшка! Никак уж третьи петухи скоро запоют, а мать-игуменья отпустила меня тетку больную проведать да поскорее воротиться.
     — Одевайся, а я тебя проведу в боковую калитку, минуя привратника, и сегодня же попрошу мать-игуменью, чтобы послала тебя послезавтра прибраться в моей домашней церкви. Придёшь?
     И прибавил:
     — И подарочек для тебя припасу, и наливкой угостимся, и индейку велю зажарить.
     — Ой, не знаю! – Проговорила монашка. ; Грех ведь это, владыка, незамолимый грех!
     — Греха не сотворишь – не покаешься, а не покаешься – не спасёшься, вот и будем вместе с тобой купно замаливать грех. Жду тебя, сладкая, сладкая ты моя!
     — Приду, коли мать-игуменья благословит и пошлёт, – посулилась монашка.
     И с теми словами они вышли из спальни.
     Мужик слышал, как закрылась дверь в сенях. Он выбрался из-под кровати и крадучись вышел на улицу, заметил на дворе открытую дверь в одной из дворовых пристроек.
     Пристройка оказалась каретником. Он забрался в карету.
     — Тут тепло и не дует.
     Угнездился в карете и ведёт время. Чуть только порассвело, скрипнула калитка и послышались голоса. То поп с привратником разговаривали:
     — Преосвященный приказал явиться как можно раньше, – говорил поп. ; Вот я и пришёл!
     Слышит мужик, стучится поп в дверь в архиерейские хоромы.
     Мужик в ту же минуту выбежал из каретника, а попу уж открыли дверь. Мужик следом за ним прибежал, а поп ему:
     — Я первый пришёл, я – первый!
     Через малое время служка позвал попа и мужика к архиерею.
     — Я первый пришёл, ваше преосвященство, – сказал поп.
     — Нет, – сказал мужик. ; Первым пришёл я!
     — Не спорь! – Стоял на своём поп. ; У меня и свидетели есть. Спроси, владыка, у привратника, он мне калитку отворял.
     — Зря ты, батюшка, так говоришь, – говорит мужик.
     Хотелось архиерею коров присудить попу – подарок-то он от попа получил, а мужик с пустыми руками пришёл, он и говорит:
     — Позовём привратника, пусть подтвердит, кто из вас пришёл первым!
     — Первым пришёл я, – говорит мужик. ; И незачем звать привратника.
     — Нет, – Поп настаивает, – зовите привратника, и он подтвердит, что я первым пришёл.
     Архиерей хотел было послать за привратником, но мужик проговорил:
     — Так ведь я был здесь ещё в ту пору, когда ты, владыка, звонил в корневильские колокола, да говорил про какую-то райскую долину и про чудодейственный источник.
     — Ах, да, да! Совсем ведь я запамятовал, – перебил архиерей мужика, – во всем твоя правда, мужичок. Ты был здесь ещё до рассвета, значит, ты пришёл первым, и коровы твои! А я совсем и позабыл, что ты тут уж был!
     Поп глядит то на архиерея, то на мужика и переминается с ноги на ногу. Видно, что ничего не понимает.
     Архиерей говорит попу:
     — Тебе за твоё постоянное усердие по службе и за отменное поведение консистория возместит щедрым денежным пособием за понесённые убытки, а я со своей стороны похлопочу, чтобы наградили тебя золотым наперсным крестом. Большая и редкая честь для нашей епархии.
     На том архиерейский суд и окончился.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жадный поп. Жил в одном селе поп да такой жадный. Анекдот. Воронеж. Сказка!!
     Жил в одном селе поп да такой жадный, что всегда ему мало было, сколько б ему не давали. Вот раз пришла к нему одна старушка. Была она очень бедная, жила одна.
     Долго исповедовал поп старушку. Много грехов, видать, у неё накопилось. А когда кончил, старуха даёт ему одну копейку.
     Поп и разозлился, что мало.
     — Ну, ; думает, ; попадись мне ещё раз!
     А старуха вышла и лишь уже на паперти вспомнила, что ещё у неё один грех остался, и вернулась. Просит попа ещё один грех с неё снять. А поп - ни в какую! Говорит, что некогда. Старуха догадалась, в чём дело, и пообещала ему к празднику индюшечку принести.
     Обрадовался поп, говорит:
     — Скорее выкладывай свой грех!
     Старушка и рассказала, что такой с ней грех случился - переела. Объелась, да и винца немного выпила.
     А поп успокаивает:
     — Ладно, простит тебя бог. Это ещё ничего. Бывает хуже - иногда и в алтаре выпьешь.
     Он думал, что успокоит старуху, и она, может быть, ещё чего-нибудь принесёт. А старушка как услышала про это, и думает: тогда поп же грешней её и, значит, обойдётся без индюшки.
     Вот пришёл праздник, а старуха индюшку не принесла, а поп ждёт. И раз увидел он её в церкви и в конце молитвы, вроде продолжение, поёт ей:
     — Старушка, старушка, где твоя индюшка?
     А старуха, не будь дурна, да я отвечает:
     — А это не тот ли поёт, кто в алтаре вино из причастия пьёт?
     Поп услыхал это и скорее в сторону, в сторону и больше про индюшку не спрашивал
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жадный поп. Жил-был поп, имел большой приход. Матершина. Сказка!!
     Жил-был поп, имел большой приход, а был такой жадной, что великим постом за исповедь меньше гривенника ни с кого не брал. Если кто не принёсет гривенника, того и на исповедь не пустит, а зачнёт страмить:
     — Экая ты рогатая скотина! За целый год не мог набрать гривенника, чтоб духовному отцу за исповедь дать, ведь он за вас, окаянных, богу молится!
     Вот один раз пришёл к этому попу на исповедь солдат и кладёт ему на столик всего медный пятак.
     Поп просто взбесился.
     — Послушай, проклятый, – говорит ему, – откуда ты это выдумал принести духовному отцу медный пятак? Смеёшься, что ли?
     — Помилуй, батюшка, где я больше возьму? Что есть, то и даю!
     — По кабакам носить, небось, есть деньги, а духовному отцу одни грехи тащишь! Ты про эдакий случай хоть украдь что да продай, а священнику принеси, что подобает: – заодно уж перед ним покаешься и в том, что своровал. Так он все тебе грехи отпустит.
     И прогнал от себя поп этого солдата без исповеди:
     — И не приходи ко мне без гривенника!
     Солдат пошёл прочь и думает:
     — Что мне с попом делать?
     Глядит, а около крылоса стоит поповская палка, а на палке висит бобровая шапка.
     — Дай-ка, ; говорит сам себе, – попробую эту шапку утащить!
     Унёс шапку и потихоньку вышел из церкви да прямо в кабак. Тут солдат продал её за двадцать пять рублей, припрятал деньги в карман, а гривенник отложил для попа.
     Воротился в церковь и опять к попу:
     — Ну что, принёс гривенник? – спросил поп.
     — Принёс, батюшка.
     — А где взял, свет?
     — Грешен, батюшка, украл шапку да продал за гривенник.
     Поп взял этот гривенник и говорит:
     — Ну бог тебя простит, и я тебя прощаю и разрешаю!
     Солдат ушёл, а поп, покончивши исповедывать своих прихожан, стал служить вечерню. Отслужил и стал домой собираться.
     Бросился к крылосу взять свою шапку, а шапки-то нету: – так простоволосой в домой пришёл.
     Пришёл и сейчас послал за солдатом.
     Солдат спрашивает:
     — Что угодно, батюшка?
     — Ну, скажи, свет, по правде, ты мою шапку украл?
     — Не знаю, батюшка, вашу ли украл я шапку, а только такие шапки одни попы носят, больше никто не носит.
     — А из которого места ты её стащил?
     — Да в нашей церкви висела она на поповской палке у самого крылоса.
     — Ах ты, сукин сын, такой-сякой! Как смел ты уворовать шапку у своего духовного отца? Ведь это смертный грех!
     — Да вы, батюшка, сами меня от этого греха разрешили и простили.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жадный хозяин. Сказка!!
     Не поладили печники с одними хозяевами из-за расчёта и вмазали в трубу две пустые незаткнутые бутылки по самые горлышки.
     Стали говорить хозяева:
     — Все бы хорошо, да кто-то свистит в трубе – страшно жить. Уж не дух ли нечистый поселился?
     Пригласили колдуна.
     Тот ворожил, ворожил – ничего не мог сделать!
     Позвали других печников:
     — Поправить, – говорят, – можно, только дорого возьмём.
     Взялись сделать, но вместо бутылок положили гусиных перьев, потому что опять не получили должного расчёта.
     Свист прекратился, но кто-то стал охать да вздыхать. Домочадцы света белого невзвидели! Опять знахаря позвали – никакого толку.
     Снова обратился хозяин к печникам, отдал уговорные деньги на руки вперёд, и всё успокоилось.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жалостливая девка. Архангельск. Сказка!!
     Жил-был старик со старухой и внучат двое: внук да внучка. Внучку послали на берёг мочалу полоскать, веники.
     Ходила она долго там, и бабушка стоскнулась по ней, пошла искать. Пришла на сходенку, а там внучка сидит да плачет на сходенке, внучка-от.
     — Што же ты, родная, долго так тут?
     А там за озёрушком деревня была, внучка и говорит:
     — Выйду в эту деревеньку замуж, рожу паренька. Паренёк будет на двенадцатом годку, пойдёт в гости к бабушке с дедушкой, мосток-то захудалый будет уже, пойдёт он по молоденькому ледку, да и потонет.
     А тут и бабушка начала плакать навзрыд. Дедушка как раз пришёл, стоскнулся по ним, долго нету, спрашивает:
     — Что же ты, старушка, долго-то? А?.
     — Ой ты, старичок, внучка у нас что здумала. Выйдет в эту деревеньку замуж, так родит паренька, паренёк будет на двенадцатом годку, пойдёт по молоденькому ледку и потонет.
     Потом дедка стал плакать тут на сходенке. Внук тоже там стоскнулся дома-то, что долго дедка нет. Пришёл к дедку.
     — Что же долго?
     Бабка проговорить не может, хлюпает носом, дедка кое-как проговоривает внуку:
     — Сестрица-то ваша что здумала! Как выйдет она в эту деревеньку замуж и родит сына, и сынок будет на двенадцатом годку, пойдёт по молоденьку ледку, да и потонет.
     Ну он, внук-от, и плюнул:
     — Птьфу, вот какие шальные, я пойду искать, есть ли ещё эдаких шальных, могу ль найти кого поумней, чтобы с ними жить?
     Ну и пошёл. Пришёл в другую деревню, идёт мимо байны, на байне трава выросла, и хозяева корову вздымают на байну, травой кормить, траву корове поесть.
     Внук и говорит:
     — Что это вы тут делаете?
     А ему говорят:
     — Корову кормить, травой выкормить на байне.
     Он взял косу, траву выкосил косой и на зень сбросил, и коровы съели на зёни.
     Ещё пошёл. Пришёл в соседнюю деревню, сморит: дом новый строен, дом избяный, окон-дверей нет, люди мешком-решетом воду с речки в избу носят.
     Спрашивает внук:
     — Что это вы тут делаете-то?
     Люди ему и говорят:
     — Да вот мил человек, темно в избе, дак мы свет в речке нашли, черпаем и носим в избу, чтобы там светло стало.
     — Так а почему же мешками да решетами таскаете? ; Спрашивает мудрый внук.
     — Ну так как же мил человек, так ведь легче носить-то.
     Внук взял топор, окна-двери вырубил, и стала фатера избяная светла.
     Решил внук, что незачем умы искать в других местах, свои-то дурни хоть и дурны, но родные. Прибыл он домой, смотрит, а тут веселье идёт. Все довольные, радостные, счастливые. Спрашивает внук:
     — Что же такое тут случилось, что все вы повеселели так?
     Дак ведь оказывается свататься придут не из-за озера-речки, а с другой сторонки. И сыночек-то маменькин по лёду не пойдёт и в воду не упадёт.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жар-птица и Василиса-царевна. В некотором царстве. Сказка!!
     В некотором царстве, за тридевять земель - в тридесятом государстве жил-был сильный, могучий царь.
     У того царя был стрелец-молодец, а у стрельца-молодца конь богатырский.
     Раз поехал стрелец на своём богатырском коне в лес поохотиться. Едет он дорогою, едет широкою - и наехал на золотое перо жар-птицы: Как огонь перо светится!
     Говорит ему богатырский конь:
     — Не бери золотого пера. Возьмёшь - горе узнаешь!
     И раздумался добрый молодец - поднять перо али нет? Коли поднять да царю поднести, ведь он щедро наградит. А царская милость кому не дорога? Не послушался стрелец своего коня, поднял перо жар-птицы, привёз и подносит царю в дар.
     — Спасибо! – говорит царь. ; Да уж коли ты достал перо жар-птицы, то достань мне и самую птицу. А не достанешь - мой меч, твоя голова с плеч!
     Стрелец залился горькими слезами и пошёл к своему богатырскому коню.
     — О чем плачешь, хозяин?
     — Царь приказал жар-птицу добыть.
     — Я ж тебе говорил: – не бери пера, горе узнаешь! Ну да не бойся, не печалься. Это ещё не беда, беда впереди! Ступай к царю, проси, чтоб к завтрему сто кулей белоярой пшеницы было по всему чистому полю разбросано.
     Царь приказал разбросать по чистому полю сто кулей белоярой пшеницы.
     На другой день на заре поехал стрелец-молодец на то поле, пустил коня по воле гулять, а сам за дерево спрятался.
     Вдруг зашумел лес, поднялись волны на море - летит жар-птица. Прилетела, спустилась наземь и стала клевать пшеницу.
     Богатырский конь подошёл к жар-птице, наступил на её крыло копытом и крепко к земле прижал. Стрелец-молодец выскочил из-за дерева, прибежал, связал жар-птицу верёвками, сел на лошадь и поскакал во дворец.
     Приносит царю жар-птицу. Царь увидал, возрадовался, благодарил стрельца за службу, жаловал его чином и тут же задал ему другую задачу:
     — Коли ты сумел достать жар-птицу, так достань же мне невесту: – за тридевять земель, на самом краю света, где восходит красное солнышко, есть Василиса-царевна - её-то мне и надобно. Достанешь - златом-серебром награжу, а не достанешь-то мой меч, твоя голова с плеч!
     Залился стрелец горькими слезами, пошёл к своему богатырскому коню.
     — О чем плачешь, хозяин? – спрашивает конь.
     — Царь приказал добыть ему Василису-царевну.
     — Не плачь, не тужи. Это ещё не беда, беда впереди! Ступай к царю, попроси палатку с золотою маковкой да разных припасов и напитков на дорогу.
     Царь дал ему и припасов, и напитков, и палатку с золотою маковкой.
     Стрелец-молодец сел на своего богатырского коня и поехал за тридевять земель. Долго ли, коротко ли - приезжает он на край света, где красное солнышко из синя моря восходит.
     Смотрит, а по синю морю плывёт Василиса-царевна в серебряной лодочке, золотым веслом попихается.
     Стрелец-молодец пустил своего коня в зелёных лугах гулять, свежую травку щипать. А сам разбил палатку с золотой маковкою, расставил разные кушанья и напитки, сел в палатке - угощается, Василисы-царевны дожидается.
     А Василиса-царевна усмотрела золотую маковку, приплыла к берегу, выступила из лодочки и любуется на палатку.
     — Здравствуй, Василиса-царевна! – говорит стрелец. ; Милости просим хлеба-соли откушать, заморских вин испробовать.
     Василиса-царевна вошла в палатку. Начали они есть-пить, веселиться.
     Выпила царевна стакан заморского вина, опьянела и крепким сном заснула.
     Стрелец-молодец крикнул своему богатырскому коню, конь прибежал. Тотчас снимает стрелец палатку с золотой маковкою, садится на богатырского коня, берет с собою сонную Василису-царевну и пускается в путь-дорогу, словно стрела из лука.
     Приехал к царю. Тот увидал Василису-царевну, сильно возрадовался, благодарил стрельца за верную службу, наградил его казною великою и пожаловал большим чином.
     Василиса-царевна проснулась, узнала, что она далеко-далеко от синего моря, стала плакать, тосковать, совсем из лица переменилась. Сколько царь ни уговаривал - все понапрасну.
     Вот задумал царь на ней жениться, а она и говорит:
     — Пусть тот, кто меня сюда привёз, поедет к синему морю, посреди того моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано моё подвенечное платье - без того платья замуж не пойду!
     Царь тотчас за стрельцом-молодцом:
     — Поезжай скорей на край света, где красное солнышко восходит. Там на синем море лежит большой камень, а под камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны. Достань это платье и привези сюда. Пришла пора свадьбу играть! Достанешь - больше прежнего награжу, а не достанешь-то мой меч, твоя голова с плеч!
     Залился стрелец горькими слезами, пошёл к своему богатырскому коню.
     — Вот когда, ; думает, ; не миновать смерти!
     — О чем плачешь, хозяин? – спрашивает конь.
     — Царь велел со дна моря достать подвенечное платье Василисы-царевны.
     — А что, говорил я тебе: – не бери золотого пера, горе наживёшь! Ну да не бойся: – это ещё не беда, беда впереди! Садись на меня да поедем к синю морю.
     Долго ли, коротко ли - приехал стрелец-молодец на край света и остановился у самого моря. Богатырский конь увидел, что большущий морской рак по песку ползёт, и наступил ему на шейку своим тяжёлым копытом.
     Возговорил морской рак:
     — Не дай мне смерти, а дай живота! Что тебе нужно, все сделаю.
     Отвечал ему конь:
     — Посреди синя моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны. Достань это платье!
     Рак крикнул громким голосом на все сине море. Тотчас море всколыхалося: – сползлись со всех сторон на берег раки большие и малые - тьма-тьмущая! Старшой рак отдал им приказание, бросились они в воду и через час времени вытащили со дна моря, из-под великого камня, подвенечное платье Василисы-царевны.
     Приезжает стрелец-молодец к царю, привозит царевнино платье. А Василиса-царевна опять заупрямилась.
     Не пойду, ; говорит царю, ; за тебя замуж, пока не велишь ты стрельцу-молодцу в горячей воде искупаться.
     — Царь приказал налить чугунный котёл воды, вскипятить как можно горячей да в тот кипяток стрельца бросить.
     Вот все готово, вода кипит, брызги так и летят. Привели бедного стрельца.
     — Вот беда, так беда! – думает он. ; Ах, зачем я брал золотое перо жар-птицы? Зачем коня не послушался?
     Вспомнил про своего богатырского коня и говорит царю:
     — Царь-государь! Позволь перед смертию пойти с конём попрощаться.
     — Хорошо, ступай попрощайся!
     Пришёл стрелец к своему богатырскому коню и слёзно плачет.
     — О чем плачешь, хозяин?
     — Царь велел в кипятке искупаться.
     — Не бойся, не плачь, жив будешь! – сказал ему конь и наскоро заговорил стрельца, чтобы кипяток не повредил его белому телу.
     Вернулся стрелец из конюшни. Тотчас подхватили его рабочие люди и прямо в котёл. Он раз-другой окунулся, выскочил из котла - и сделался таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером написать.
     Царь увидал, что он таким красавцем сделался, захотел и сам искупаться. Полез сдуру в воду и в ту ж минуту обварился.
     Царя схоронили, а на его место выбрали стрельца-молодца. Он женился на Василисе-царевне и жил с нею долгие лета в любви и согласии.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жар-птица и Царь-девица. Сказка!!
     Жил-был старик со старухою. У них не было детей, а взяли к себе приёмыша.
     Когда приёмыш вырос, то люди сбили его отойти от них.
     Идёт он ни путём, ни дорогой, попадается ему старик и спрашивает:
     — Куда идёшь, добрый молодец?
     — Иду куда глаза глядят, сам не знаючи. Жил я у добрых старичков в детях, да меня люди сбили, заставили их покинуть.
     — Жаль мне тебя! Вот возьми, добрый молодец, уздечку и ступай к такому-то озеру. Там увидишь дерево, взлезь на него и спрячься. Прибегут семьдесят семь кобылиц, напьются, наедятся, наваляются и опять уйдут. Прибежит жеребёночек – обойди вокруг его, надень уздечку и поезжай куда угодно.
     Приёмыш взял уздечку и, как сказано, обошёл вокруг жеребёнка, сел на него и поехал.
     Ехал он много ли, мало ли, далеко ли, коротко ли, и видит – на высокой горе что-то светлеется, словно жар горит. Подъехал туда и усмотрел чудное перо.
     Слез с жеребёнка, хочет перо поднять. Говорит ему жеребёнок:
     — Не бери этого пера, добрый молодец, от него беда тебе будет!
     Добрый молодец не послушался, взял перо и поехал в другое царство. Приехал и нанялся у одного министра в услужение.
     Царь увидал приёмыша, стал хвалить его ловкость и проворство: – где нужно было десятерым, а он один все делает! Министр и сказывает:
     — А знаете ли, ваше царское величество, какое у него есть перо дивное?
     Царь приказал принесть перо – себе показать. Полюбовался пером, и пришёлся ему по душе приёмыш – взял его к себе и сделал министром. А жеребёнка на царскую конюшню поставили.
     Вот прочим вельможам-то не показалося, за что-де царь его жалует? То холопом служил, а то в министры угодил.
     Идёт мимо их ярыга и спрашивает:
     — О чём, братцы, задумались? Хотите, я вас научу: – станьте-ка все вместе да носы повесьте. Царь мимо вас пройдёт и спросит: О чем думаете? Аль невзгоду услыхали? А вы отвечайте: Нет, ваше величество! Дурного мы ничего не слыхали, а только слышали, что ваш молодой министр похваляется достать этого дивного пера птицу.
     Они так и сделали.
     Царь призывает своего молодого министра, сказывает, что про него слышал, и велит достать самую птицу.
     Добрый молодец пришёл к жеребёнку, пал ему в ноги и говорит:
     — Обещал царю этого пера птицу достать.
     — Вот я тебе сказывал: – не бери пера – будет беда! Ну да это ещё не беда, а победка. Поди, скажи царю, чтоб сделали тебе клетку – одни двери отворялись, а другие затворялись, и чтоб в этой клетке было два ящика – крупным и мелким жемчугом насыпаны.
     Добрый молодец доложил царю, и тотчас все было исполнено.
     — Ну, – говорит жеребёнок, – теперь поедем к такому-то дереву.
     Приёмыш приехал на сказанное место, клетку поставил на дерево, а сам в траву спрятался.
     Прилетела птица, увидала жемчуг и впорхнула в клетку – дверцы захлопнулись.
     Приёмыш взял клетку, привёз и отдаёт царю:
     — Вот, ваше величество, этого пера птица!
     Царь ещё больше его возлюбил, а вельможи пуще прежнего возненавидели, собрались и начали думу думать, как бы его извести?
     Идёт ярыга и говорит тем вельможам:
     — Хотите, я вас научу? Сейчас мимо вас пройдёт царь и спросит:
         ; Какую думу думаете? Али что дурного слышали?
     А вы скажите:
         ; Слышали мы, что ваш молодой министр похваляется высватать в три месяца ту прекрасную невесту, что ваше величество тридцать три года сватали, да не высватали.
     Царь, слыша такие речи, крепко возрадовался, тотчас послал за своим молодым министром и приказал ему, чтобы непременно высватал ему ту прекрасную невесту.
     Тот обещался. Пришёл к жеребёнку, пал ему в ноги и стал просить помощи.
     Отвечает жеребёнок:
     — Говорил тебе: – не бери пера – будет беда! Ну да это ещё не беда, а победка.
     Поди, скажи царю, чтоб он велел сделать корабль, обить его красным бархатом и нагрузить златом-серебром и разными драгоценными вещами и чтоб этот корабль и по воде плавал и по суше ходил.
     Приёмыш доложил царю, и в короткое время все было исполнено.
     Сел он на корабль и жеребёнка с собою взял.
     Побежал корабль по суху, поплыл по морю и, наконец, пристал в государство Царь-девицы.
     На ту пору Царь-девица собиралась замуж выходить за какого-то короля. Посылает она нянюшек и мамушек закупать, что ей к свадьбе надо. Нянюшки да мамушки увидали корабль, прибежали к Царь-девице и повестили, что из дальних стран товары привезены.
     Царь-девица поехала на корабль, загляделась на разные заморские редкости, а того и не замечает, что корабль давным-давно назад пошёл.
     Опомнилась, да уж поздно.
     — До сих пор, – промолвила, – ни один человек обмануть меня не мог, не знала я никого мудрее себя. А вот же выискался такой хитрец, что и меня провёл!
     Привезли её к царю. Тот её за себя прочит, а она говорит:
     — Достань сундук с моими уборами, так пойду за тебя.
     Царь отдал приказ своему молодому министру. Молодой министр выслушал, пошёл к жеребёнку и рассказал ему.
     Жеребёнок говорит:
     — Поди теперь один по такой-то дороге. Будешь ты сильно голодать, а что попадётся навстречу – не моги того есть.
     Вот идёт приёмыш дорогою, попадается ему рак.
     Разобрал доброго молодца сильный голод:
     — Эх, съесть бы мне этого рака!
     Отвечает рак:
     — Не ешь меня, добрый молодец! В некоторое время я тебе пригожусь.
     Идёт дальше, попадается ему щука – на песке валяется.
     — Разве щуку съесть?
     — Не ешь меня, добрый молодец! – отвечает щука. – В некоторое время я тебе сама пригожусь.
     Подходит к реке, глядь – рак ключи несёт, щука сундук тащит. Взял он ключи и сундук и отнёс к царю.
     Говорит тогда Царь-девица:
     — Сумели достать моё приданое, сумейте пригнать сюда семьдесят семь кобылиц моих, что в зелёных лугах промеж хрустальных гор пасутся.
     Царь приказал это дело своему молодому министру, а тот упал в ноги жеребёнку и стал его просить.
     — Говорил я тебе: – не бери пера – будет беда! – сказал жеребёнок. – Ну да это ещё не беда, а победка. Поди, скажи царю, чтобы велел конюшню построить – одни двери б отворялись, а другие затворялись.
     Как сказано, так вскоре и сделано.
     Сел верхом добрый молодец, поехал к тому же дереву, где прежде жеребёнка добыл, и спрятался в траву.
     Прибежали кобылицы, напились-наелись и навалялись.
     — Ну, – говорит жеребёнок, – садись скорей на меня да погоняй больше, чтобы я что есть силы скакал. Не то кобылицы съедят нас!
     Выскочил жеребёнок с добрым молодцем и поскакал во весь дух. Долго ли, коротко ли скакал и прямо в конюшню влетел, а кобылицы за ним.
     Только что успел жеребёнок в другие двери выскочить – они и захлопнулись. Кобылицы в конюшне остались.
     Доложили царю, он пошёл сказать Царь-девице, а та отвечала:
     — Тогда за тебя пойду, когда все семьдесят семь кобылиц будут выдоены.
     Царь приказывает своему министру, а он опять идёт к жеребёнку и слёзно молит о помощи.
     — Поди, скажи царю, чтоб велел котёл сделать, в который бы ровно семьдесят семь вёдер входило.
     Сделали котёл. Жеребёнок говорит своему хозяину:
     — Сними с меня уздечку, обойди кругом конюшни, потом смело садись под каждую кобылицу, дой с них по ведру и выливай в котёл.
     Добрый молодец так и сделал.
     Доложили царю, что кобылье молоко надоено. Он к Царь-девице, а та отвечает:
     — Вели это молоко вскипятить, да в нем и выкупайся.
     Царь позвал своего молодого министра и приказал ему то купанье наперёд испробовать.
     Залился добрый молодец горькими слезами, пришёл к жеребёнку, пал ему в ноги.
     — Теперь, – говорит, – мой конец настал!
     А жеребёнок в ответ:
     — Говорил я тебе: – не тронь пера – будет беда! Вот она и пришла! Ну да делать нечего, надо тебя выручать. Садись на меня, поезжай к озеру, нарви той самой травы, которую кобылицы едят, натопи её да тем отваром с головы до ног и облейся.
     Добрый молодец сделал все, что ему жеребёнок наказал, приехал, бросился в кипучее молоко, плавает в котле, купается – ничего ему не делается.
     Царь видит, что министр его совсем здоров, расхрабрился и сам туда ж бросился, да в ту ж минуту и сварился.
     Царь-девица выступила из терема, взяла доброго молодца за руку и сказала:
     — Ведаю я все: – не царь, а ты мои слова исполнял. Я за тебя замуж иду!
     И на другой же день сыграли они знатную свадьбу.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жданка, Первак, Свиреп и Невея. Сказка!!
     Жила-была в одном селении прекрасная девушка по имени Жданка.
     От женихов у неё отбою не было! Но самые близкие подружки знали, что больше всех был ей по сердцу Свиреп, сын богатой вдовы-знахарки.
     Как-то раз встретился на лесной тропе Свиреп с отцом Жданки – а имя его было Первак – и спросил, можно ли к его дочери-красавице присвататься, или отец кого-то другого на примете держит.
     Хотя сыщется ли жених лучше? Он статен, красив, умён, богат.
     — Да лучше я отдам её уродливому нищему калеке, – ответил Первак, – только не сыну твоей матери!
     Плюнул на тропу – и пошёл своей дорогою.
     А Свиреп остался стоять и думать тяжёлую думу.
     Вспомнились ему разные слухи, которые ходили по деревне про его мать, да только раньше он от них отмахивался и мимо ушей пропускал.
     Судачили, будто их корова потому лучше всех и больше всех молока даёт, что Невея от чужих коровушек молоко тайком отдаивает.
     А если кто слово ей поперёк скажет, то в отместку наденет она бедняге – хомут – напустит хворь, а то во ржи, овсе либо ячмене содеет залом.
     Выйдет в полночь во поле, сбросит с себя рубаху и завяжет узлом несколько хлебных колосьев.
     Кто такой залом сожнёт – иссохнет и умрёт, кто съест хлеб из такой муки – тоже умрёт, а пустит эту солому на подстилку скоту – скот околеет! Будто бы не одну семью извела мстительная Невея своими заломами.
     Ещё шептались, будто сзади под рубахой у неё есть маленький хвостик.
     В детстве был он не больше вершка, ну а теперь, когда Невее уже за сорок, достиг пяти вершков.
     А уж это верный признак, что она не простая знахарка, а природная ведьма.
     И по ночам-де стучатся к ней в дверь огромная ступа-самолётика и чародейный посох.
     Садится Невея в ступу, берет посох и летает над полями над лесами, а в руках у неё вместо фонаря – мёртвая голова, чьи глаза светятся ярче луны!
     Прибежал Свиреп домой, и все матери прямо в лицо и выложил:
     — Так, мол, и так, из-за твоих ведьмовских проделок Первак мне дочку не отдаёт.
     Взвизгнула Невея страшным голосом, ударилась оземь, обратилась чёрной кошкой и выбежала из избы.
     Свиреп попытался её за хвост схватить, да замер, словно в землю вколоченный.
     Так и простоял до утра столбом посреди избы.
     А утром воротилась его мать чуть живая, с отрубленной ногой.
     Слегла в постель и сказала, что скоро помрёт.
     Потому что, когда она в образе чёрной кошки подкралась к Перваку, чтобы отомстить ему и перегрызть горло, тот не растерялся, схватил со стены старую свою саблю и рубанул наотмашь.
     Кошка успела отскочить, но задней лапы лишилась.
     Послала мать сына в лес за целебными травами, но пока шёл он через деревню, узнал, что собирается народ идти искать чёрную ведьму, которая напала ночью на Первака.
     Ежели найдут бабу с отрубленной ногой, та ведьма и есть. И тут-то ей конец придёт!
     Понял Свиреп, что теперь Жданка для него навеки потеряна, пошёл на реку, да и утопился с горя. Очень жалели его односельчане. И Невею никто с тех пор не трогал.
     Зачем? И сына единственного она потеряла, да и сама, по слухам, скоро помрет.
     Но время шло, а Невея все никак не могла умереть. И никто не знал, что она поклялась отомстить.
     Жданка по своему милому убивалась страшно! Каждую ночь его во сне видела и просыпалась вся в слезах.
     И вот снится ей однажды Свиреп грустный-прегрустный и говорит дрожащим голосом:
     — Будь милосердна, Жданка, навести мою бедную мать. Она ведь лежит совсем одна, беспомощна, некому ей даже воды подать. А если не исполнишь моей последней воли, значит, ты меня и не любила никогда, и не встретимся мы с тобой в светлом саде Ирии, где после смерти обретают блаженство все любящие сердца.
     Подхватилась Жданка – ночь на дворе. Луна светит во все небо.
     Не стала девушка ждать утра – поскорее оделась и побежала через все село к дому Невеи.
     Вошла – да так и ахнула! Освещенная ярким лунным лучом, лежит на кровати худая, измождённая старушонка. С трудом узнала Жданка красивую, белолицую, черноглазую Невею.
     Пожалела её, зачерпнула воды резным ковшиком. Приняла Невея ковшик иссохшей рукой, выпила до дна и подаёт его обратно Жданке:
     — Возьми, дитятко.
     Ох, нельзя, нельзя ничего брать от умирающей ведьмы! Но Жданка этого не знала.
     Протянула руку – и взяла ковш. С лютым хохотом откинулась на подушки Невея да и померла.
     Но не труп лежал перед Жданкой, а копошилась зловонная груда черных змей, жаб и ящериц.
     И вдруг крыша избы треснула, и в щелях увидела Жданка звёздное небо, по которому вихрем мчались черти и нагие бабы с распущенными волосами, верхом на черных кошках да на помелах.
     Глянула Жданка в пол – и прозрела все толщи земные, до самого подземного царства Озема и Сумерлы.
     Глянула на стены – и сквозь них увидела горящие глаза леших и лесовунок, подошедших вплотную к дому.
     И голоса зверей и птиц услышала Жданка, и поняла, что вместе с ковшом Невея передала ей всю свою чародейную ведьмовскую силу.
     Чудилось, вошло в неё все древнее знание о мире! В это время кто-то стал ломиться в дверь.
     Испуганная девушка распахнула её – и в избу, приплясывая, ввалилась большая ступа, украшенная диковинными узорами, да длинный посох.
     А на дне ступы лежала мёртвая голова с горящими очами.
     И не хотела Жданка, а поделать ничего с собой не могла: – схватила голову за длинные седые волосы, в другую руку взяла посох, вскочила в ступу да и вылетела сквозь развалившуюся крышу в высокое небо, освещённое полной луной.
     Закружились вокруг неё черти и ведьмы, ударил в лицо ветер, в последний раз мелькнули внизу очертания родной деревни.
     И больше Жданку никто никогда не видел.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена доказчица. Жил мужик на чужой стороне. Сказка!!
     Жил мужик на чужой стороне, не заработал ни копейки и пошёл домой.
     Стал подходить к своей деревне и думает:
     — Как без денег домой показаться?
     Попадает тут ему богатый жид навстречу. Мужик хватил его топором, ушиб до смерти, деньги к себе прибрал, а мёртвое тело под куст стащил.
     Приходит домой, увидала жена деньги и ну приставать:
     — Где добыл такую великую казну?
     Мужик и проговорись:
     — Встречного убил, под куст положил. Смотри, жена, никому не сказывай!
     Проговорился, да и сам не рад:
     — Ну как разболтает баба? Ведь у них волос длинен, да ум короток! Беда моя будет!
     Побежал поскорей в поле, ухватил-поволок жида в иное место и зарыл где-то в лесной трущобе, а заместо его под кустом бросил зарезанного козла. Потом закупил целый четверик груш и нацеплял их на вербу. А стояла та верба как раз на дороге к барской усадьбе.
     День прошёл – баба молчит, и другой прошёл – все молчит. А на третий чёрт и попутал.
     Вишь, муж вчастую дома не живал, так баба с добрым молодцем знакомство свела. Доведался мужик, что баба-то гуляет, и давай её бить-колотить – что только силы было!
     — Ах ты, разбойник, – закричала она, – одного ты убил и денежки обобрал, а теперь и меня хочешь забить до смерти! Пойдём, душегуб, к барину. Я на тебя все докажу.
     Пошли судиться к барину.
     — Стой, жена, – говорит мужик дорогою, – погляди-ка, на вербе груши выросли, давай трусить.
     — Давай!
     Натрусили полон мешок, снесли домой и опять собрались к барину.
     Вот и усадьба барская.
     Стала жена на мужа доказывать:
     — Батюшка барин! Заступись, оборони от злодея: – мой муж человека сгубил, деньги обобрал, мёртвое тело под куст положил.
     — Что ты врёшь, полоумная? Не верьте ей, добрый барин: – она у меня издавна завирается. Я козла зарезал, а ей человек почудился.
     Барин поехал сам осматривать. Глянул под куст – зарезанный козел лежит.
     — Что ж ты клепишь, глупая баба?
     — Нет, барин, – отвечает баба, – я не клеплю, а говорю сущую правду. Должно быть он, мошенник, мёртвое тело запрятал куда подальше, а заместо его козла подкинул.
     — Ну, мужик, признавайся! – говорит барин.
     — Да в чём признаваться-то, коли ни душой, ни телом не виноват? Известное дело – баба: – волос долог, ум короток. Сдуру врёт! Она, пожалуй, скажет, что груши на вербе растут, – так ей и верить?
     — Да, таки растут! Сегодня полон мешок с вербы натрусили – баба утверждает.
     — Пошла вон, дура, – закричал барин, – ты совсем с ума спятила.
     Пошла баба, не солоно хлебавши. А дома мужик опять за плётку и порядком поучил её: – с неделю спина и бока болели!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена доказчица. Жил старик со старухою. Сказка!!
     Жил старик со старухою. Сбили они на реке заезочек, да ещё заложили по мордочке.
     Пошли домой. На дороге увидала старуха клад и давай всем рассказывать. Что с ней делать? Вздумал старик пошутить над старухою, пошёл в поле, поймал зайца и отправился на реку морды смотреть. Вынул одну – а в ней щука попалась.
     Он щуку-то взял, заместо её посадил в морду зайца, а рыбу в поле понёс и положил в горох.
     Воротился домой и зовёт старуху горох крючить. Вот собрались и поехали. Дорогою старик начал сказывать:
     — Люди говорят, что ныне рыба в полях живёт, а в водах зверь поселился.
     — Что ты, старик!
     Приехали в поле.
     — Вот правда и есть! – закричал старик. ; Погляди, старуха, щука-то в горох заползла! – Лови её!
     Старик взял щуку, положил в пестерёк.
     — Пойдём-ка теперь на реку, не попалось ли чего в морды?
     Достал морду:
     — Ах, старуха, ведь люди-то правду сказывают! Погляди, заяц попал! – держи его крепче, а то, пожалуй, опять в воду нырнёт!
     Взял старик зайца:
     — Ну, говорит, поедем клад добывать.
     Забрали все деньги и поехали домой.
     Дорогою усмотрела старуха, что в стороне медведь корову рвёт, и говорит:
     — Эй, старик, погляди-ка, медведь корову рвёт.
     — Молчи, жена! Это чёрт с нашего барина шкуру дерёт.
     Приехали ко двору. Старик пошёл деньги прятать, а старуха побежала рассказать соседке. Соседка рассказала дворецкому, а дворецкий барину.
     Барин призвал старика:
     — Ты клад нашёл?
     — Никак нет.
     — Твоя старуха сказала.
     — Да, пожалуй, ей врать не впервой!
     Послал барин за старухою:
     — Что, старуха, нашли вы клад?
     — Нашли, батюшка!
     — Как же ты, старик, говоришь, что нет? – Говорит барин.
     — Что ты врёшь, глупая баба! Ну, где мы клад нашли?
     — Как где? – Удивляется старуха. -- В поле. Ещё в то время щука в горохе плавала, а заяц в морду попал.
     — Врёшь ты, старая кочерга! Где это видано, чтобы рыба в поле жила, а заяц в воде плавал?
     — Ну вот, позабыл! Ещё в то самое время чёрт с нашего барина шкуру драл.
     Барин хлоп её по уху:
     — Что ты бредишь, подлая! Когда чёрт с меня шкуру драл?
     — Да, таки драл, ей-богу, драл!
     Барин рассердился, велел принесть розог и заставил при себе её наказывать.
     Растянули её, сердечную, и начали потчевать. А она знай себе – и под розгами то же сказывает.
     Барин плюнул и прогнал старика со старухою.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена доказчица. Жил-был старик со старухою. Сказка!!
     Жил-был старик со старухою.
     Не умела старуха языка держать на привязи. Бывало, что ни услышит от мужа – сейчас вся деревня узнает.
     Пока не повздорят промеж себя – ещё туда-сюда, а случится старику со старухой подраться да поколотить её – она озлится и побежит по людям да на господский двор, всю подноготную расскажет. Иной раз вдвое больше наврёт, чем правды скажет.
     По тем наговорам и тащат старика. Только успевай спиной расплачиваться.
     Вот однова пошёл старик в лес за дровами. Ступил в одном месте ногою – нога провалилась.
     — Что за притча! Дай-ка я стану рыть, может – на моё счастье, что и найдётся.
     Взялся за лопату. Копнул раз, другой, третий – и вырыл котёл полнёхонек золота.
     — Слава богу! Только как домой взять? От жены не укроешься, она всему свету разблаговестит. Ещё беды наживёшь!
     Подумал-подумал, зарыл котёл в землю и пошёл в город, купил щуку да живого зайца, щуку повесил на дерево – на самую верхушку, а зайца посадил в морду.
     Приходит в избу:
     — Ну, жена, какое мне счастье бог послал, только тебе сказать-то нельзя. Пожалуй, всем разболтаешь!
     — Скажи, старичок, – пристаёт баба, – право слово – никому не заикнусь. Хочешь – побожусь, образ сниму да поцелую.
     — Вот что, старуха: – нашёл я в лесу полон котёл золота.
     — Экой ты! Пойдём поскорее, домой унесём.
     — Смотри же, старая! Никому не сказывай, не то беду наживём.
     — Небось, ты только не сказывай, а я не скажу! Ты когда пьян, всегда хвастаешь!
     Повёл мужик бабу, дошёл до того места, где щука на дереве висит, остановился, поднял вверх голову и смотрит:
     — Ну, что глазеешь? Пойдём скорее!
     — Да разве не видишь? Глянь, щука на дереве выросла!
     — Ой ли! Полезай за нею.
     Старик слазил на дерево и достал щуку.
     Пошли дальше. Шли-шли:
     — Дай, старая, к реке сбегаю, в морды посмотрю.
     Заглянул в морду и давай жену звать:
     — Глянь-ка, заяц в морду попал!
     — А коли попал, бери его поскорей – к празднику на обед пригодится.
     Взял старик зайца и привёл старуху в лес. Отрыли вдвоём котёл с золотом и потащили домой.
     Дело было к вечеру. Совсем потемнело.
     — Старик, а старик! – говорит баба. – Никак овцы ревут?
     — Какие овцы! То нашего барина черти дерут.
     Шли-шли, старуха опять говорит:
     — Старик, а старик! Никак коровы ревут?
     — Какие коровы! То нашего барина черти дерут.
     Шли-шли. Стали к деревне подходить, старуха старику говорит:
     — Никак волки ревут?
     — Какие волки! То нашего барина черти дерут.
     Разбогател старик со старухою.
     Вздурилась старуха пуще прежнего, пошла кажный день гостей зазывать да такие пиры подымать, что муж хоть из дому беги.
     Совсем от рук отбилась и слушаться перестала.
     Старик терпел-терпел, да не вытерпел, схватил её за косу и давай таскать по полу. Досыта потешился! Как только вырвалась баба, сейчас принялась ругаться:
     — Постой, подлец! Узнаешь меня. Ты хочешь все золото себе забрать. Нет, врёшь! Я тебя упеку, в Сибири места не сыщешь! Сейчас пойду к барину!
     Побежала к барину, завыла-заплакала:
     — Так и так, ; говорит, ; нашёл муж полон котёл золота и с той самой поры зачал крепко вином зашибать. Я было его уговаривать, а он меня колотить. Таскал-таскал за косу, еле из рук вырвалась! Прибежала к вашей милости моё горе объявить, на негодного мужа челом бить: – отберите у него, подлеца, все золото, чтоб работал, а не пьянствовал!
     Барин позвал несколько дворовых людей и пошёл к старику.
     Приходит в избу и закричал на него:
     — Ах ты, мошенник этакий! Нашёл на моей земле целый котёл золота – сколько времени прошло, а мне до сих пор не доложил! Начал пьянствовать, разбойничать да жену тиранить! Подавай сейчас золото.
     — Смилуйся, барин, – отвечает старик, – я знать не знаю, ведать не ведаю: – никакого золота не находил.
     — Врёшь ты, бесстыжие твои глаза! – напустилась на него старуха. – Пойдёмте, барин, за мною. Я покажу, где деньги спрятаны.
     Приводит к сундуку, подняла крышку – нет ничего, пустенек.
     — Ах он, плут! Пока я ходила, в иное место перепрятал.
     Тут барин пристал к старику вплотную:
     — Покажь золото!
     — Да где ж мне его взять? Извольте про все доподлинно допросить мою старуху.
     — Ну, голубушка, расскажи мне толком, хорошенько: – где и в какое время найден котёл с золотом?
     — Да вот, барин, – начала старуха, – шли мы лесом – ещё в те поры щуку на дереве поймали.
     — Опомнись, дура, – говорит старик, – ведь ты заговариваешься!
     — Нет, подлец, я не заговариваюсь, а правду сказываю, ещё тут же мы зайца из морды вынули.
     — Ну, пошла! Чай, теперь сам, барин, слышишь! Ну как можно, чтобы звери в реке водились, а рыба в лесу на дереве плодилась?
     — Так по-твоёму того не было? А помнишь, как мы назад шли, – я сказала: – Никак овцы ревут? ; А ты отвечал: – То не овцы ревут, то нашего барина черти дерут!
     — Врёшь, старая! С ума спятила.
     — Я опять сказала: – Никак коровы ревут? ; А ты: – Какие коровы! То нашего барина черти дерут. А как стали подъезжать к деревне, мне почудилось, что волки ревут. А ты сказал: – Какие волки! То нашего барина черти дерут.
     Барин слушал-слушал, осерчал и ну толкать в шею старуху.
     После того старуха недолго жила, а старик взял за себя молодую жену, накупил товаров и стал жить-поживать да в городе торговать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена из могилы. Архангельск. Сказка!!
     Досюль играл молодец с девицей три года, и выдали эту девицу за другого молодца, выдали в одну деревню, а за него не дали.
     Она жила замужем с ним три года. Потом сделалась она нездорова, стала у ней глотка больна. Потом ю похоронили, она померла.
     Она жила в земле шесть недель, потом она в земли поправилась и выстала с земли ночью, и пришла к своему мужу. Ей там муж не пустил.
     Пришла она к отцу да к матери, и отец и мать ей в избу не спустили в ночное время.
     Пришла она к крёстной матери, и крёстная мать не спустила, и она опомнилась.
     — Пойду я к старопрежнему своей парочке, не пустит ли он.
     И пришла она против окошка. Он сидит у окна, пишет, и она у него с окна подавалась в окно.
     Он работника разбудил и пошёл за ней с тупорами.
     Работник, как увидал, и пошёл назад домой. Испужался, что съест.
     А она парочке своей старопрежней и говорит:
     — Мой парочка, возьми меня, я тебя не трону.
     Он к ней пришёл, ей обнял, и она сказала:
     — Ты меня горазно не прижимай, мои косточки належались у земле.
     Он ю взял в фатеру, замкнул её на сени в горницу и держал ю восемь недель там и не показывал никому, одевал и кормил.
     Потом пошли оны в церковь с этим парочкой. Пришли оны в церковь, и все на ню смотрят, отец и мать, и муж, и крёстная.
     Мать говорит:
     — Это будто моя дочка стоит.
     Все они переговариваются меж дудружком, она услыхала. Вышли они из церкви на крыльцо, отсюда матери она говорит:
     — Я ваша есть, помнится, как я в такую-то ночь к вам ходила, вы меня не спустили. Потом я пришла к старопрежнему парочки, он меня и взял, и кормил, и поил восемь недель, и одевал.
     И присудили ей: за старого мужа не дали ей назад, а с парочкой повенчали, который взял её ночью.
     Тут моя сказка, тут моя повесть, дайте хлеба поесть, в городи я была, мёд пила, а рот кривой, а чашка с дырой, а в рот не попало.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена колдунья. Архангельск. Сказка!!
     Жил-был холостой парень, он задумал жениться и взял замуж девушку волшебницу.
     Стал ей в первой раз садить обедать, она с им обедать не села. Он подумал, что стыдится, молода дак.
     На другой день он опять позвал ей обедать.
     Она пришла и села, отвязала от креста уховёртку и начала хлебать рисову кашу по одной рисенке.
     Муж и подумал:
     — Верно стыдится много есть.
     На другой день опять стала есть уховёрткой по одной рисенке.
     Он и подумал:
     — Чем она наедаится?
     На третью ночь он повалился спать и стал преследовать свою жёнку, чем она наедается.
     Когда стало двенадцеть чесов, жонка стала, оделась, потихоньку и пошла, а муж за ней.
     Шла, шла жёнка, дошла до кладбища, дошла до одной могилы. Там был похоронен мертвец. С другой стороны пришёл другой человек, мужчина. Розрыли они эту могилу, вынули мертвеца и стали исть.
     Когда мертвеца съели, гроб, саван и кости зарыли в могилу и разошлись.
     Муж пришёл впереди и притворилса, будто спяшшой.
     Она пришла, повалилась к мужу и заспала.
     На третий день муж опять позвал жонку обедать, она отвязала от креста уховёртку и начала есть по одной рисинки.
     Муж не вытерпел и сказал:
     — Что не ешь? Или мертвечина тебе лучше кажет?
     Жёнка схватила со стола чашку с водой, плеснула ему на рыло и говорит;
     — Ну, когда ты узнал мою тайну, так будь собакой.
     Муж сделался собакой, она взяла палку и погнала его вон.
     Он выбежал и побежал куда глаза глядят.
     Прибежала собака в город и зашла к мяснику в лавку.
     Мясник накормил собаку мясом и оставил ночевать, собака ночевала и в ночь к лавке нечего не сделала.
     На другой день в лавку пришёл булочник за мясом и дал собаки кусок булки.
     Собака кусок булки съела и побежала за булочником в пекарню.
     В пекарне собака жила больше недели.
     Приходит в пекарню женщина покупать булок.
     За булки она заплатила несколько монет, одна монета оказалась не похожа совсем даже (старинна или фальшива). Булочник этой монеты не стал брать.
     Когда они заспорили, булочник и говорит:
     — У меня собака и та узнает, что эта монета не похожа.
     Жёнка говорит:
     — А ну-ко, выведи.
     Булочник раскрал монеты на стол, собака эту монету из серёдки выпехнуда.
     Жёнка посмотрела на собаку и говорит:
     — Ну, если собака дак и оставайся здесь, а если человек, дак поди за мной.
     Собака убежала за жёнкой.
     Эта жёнка привела собаку домой и говорит дочери:
     — Привела я собаку, да не знаю, верно ли нет собака.
     Дочь посмотрела на собаку, взяла воды, сделала состав, плеснула в глаза собаки и сказала:
     — Если собака, останься псом, а если человек, дак превратись в человека.
     Собака сделалась человеком. Тогда его стала спрашивать, как и почему он оказалса собакой.
     Он рассказал. Она сказала:
     — Да, я знаю прекрасно твою жену, она со мной вместе училась у одной старухи колдовать, но она не стала повиноваться властей, и старуха ей сделала наказанье, чтобы она ходила на кладбище и ела мертвечину.
     Если ты хошь поучить свою жёнку, я тебе сделаю состав, ты приди, плесни ей в лицо и узнаешь, что будет.
     Мужик взял состав, пришёл домой, жёны дома не было.
     Он сел на крыльцо и стал ей дожидаться, скоро-ле придёт.
     Она вернулась, он взял ей составом в рожу и плеснул.
     Жена превратилась в кобылу. Он взял сел на ней верхом и начал ездить.
     Потом запряг в сани и поехал в лес, навалил воз дров и начал ей стегать.
     Так он каждой день ездил в лес две недели. Потом ему ей и жалко стало.
     Он пошёл к девке, выпросил у ней состав, чтобы она сделалась жена, как была.
     Составом этим облил кобылу, и стала жёнка, как и была, но забыла колдовство, и стали они жить с мужем хорошо и согласно.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена над мужем. Сказка!!
     Жил был муж с женой, жене не нравилось, что муж варайдат над ей, ворожит, она и говорит:
     — А на леший всё вы, да вы над нами, когда же мы-то станем над вами?
     Старик, а его Самыла звали, и надумался:
     — Жена, от царя указ пришёл: – жёнам над мужовьям власть нести.
     — Ну, дак поди, топи байну!
     Он и пошёл, затопил байну. Байна стопилась, старик зовёт воды нести.
     — А наносишь и сам!
     Он и пошёл носить.
     — Поди, мойся!
     — Да снесёшь и ты меня.
     Пришла в байну.
     — Самыла, я веник забыла!
     — Дак я схожу.
     — А не знаешь ты, снеси меня!
     Он и понёс. Пришли опять в байну.
     — Самыла, я сорочку забыла.
     — Да где у тебя, я схожу.
     — Не знаешь ты, неси меня.
     И снёс. Потом говорит ей:
     — Дак мойся.
     — А вымоешь и ты меня.
     Он и стал её мыть, а сам в сени и пошёл, там и скричал, будто кто ли пришёл:
     — Самыла, что делаешь?
     — Да жену мою.
     — Ой ты шальной, указ-то не расслушал: – указ-то ведь по старому – мужовьям над жёнами.
     Услышала, и говорит:
     — А на леший этого царя! Опять по-старому.
     Муж ей и говорит:
     — Ну, вот, не долго прошло твоё Великое величество.
     Муж затем дубець взял, и давай жену хлыстать, потом знай навперёд.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена слепого. Матершина. Сказка!!
     Жил-был барин с барыней.
     Вот барин ослеп, а барыня загуляла с одним подьячим.
     Стал барин подумывать:
     — Не ****ует ли с кем жена
     В общем, и шагу не даст ей без себя сделать.
     Что делать? Раз пошла она с мужем в сад, и подьячий туда же пришёл. Захотелось ей дать подьячему.
     Вот муж-то слепой у яблони сидит, а жена своё дело справляет, подьячему поддаёт.
     А сосед ихний смотрит из своего дома, из окна в сад, увидал, что там строится: – подьячий на барыне сидит, – и сказывает свой жене:
     — Посмотри-ка, душенька, что у яблони-то делается. Ну, что как теперя откроет Бог слепому глаза, да увидит он – что тогда будет? Ведь он её до смерти убьёт.
     — И, душенька! Ведь и нашей сестре Бог увёртку даёт!
     — А какая тут увёртка?
     — Тогда узнаешь.
     На тот грех и открыл Господь слепому барину глаза: – увидел он, что на его барыне подьячий сидит, и закричал:
     — Ах ты, курва! Что ты делаешь, проклятая ****ь!
     А барыня:
     — Ах как я рада, милый мой! Ведь сегодня ночью приснилось мне: – сделай-де грех с таким-то подьячим, и Господь за то откроет твоему мужу глаза. Вот оно и есть правда: – за мои труды Бог дал тебе очи.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена спорщица. Была у одного мужа жена. Сказка!!
     Была у одного мужа жена, да только такая задорная, что все ему наперекор говорила.
     Бывало, он скажет:
     — Бритое.
     А уж она непременно кричит:
     — Стриженое!
     Всякий день бранились! Надоела жена мужу. Вот он и стал думать, как бы от неё отделаться.
     Идут они раз к реке, а вместо моста на плотине лежит перекладинка:
     — Постой, ; думает он, ; вот теперь-то я её изведу.
     Как стала она переходить по перекладинке, он и говорит:
     — Смотри же, жена, не трясись, не то как раз утонешь!
     — Так вот же нарочно буду!
     Тряслась, тряслась, да и бултых в воду.
     Жалко ему стало жены. Вот он влез в воду, стал её искать и идёт по воде в гору.
     — Что ты тут ищешь? ; говорят ему прохожие мужики.
     — А вот жена утонула, вон с энтой перекладинки упала!
     — Дурак, дурак! Ты бы шёл вниз по реке, а не в гору. Её теперь, чай, снёсло.
     — Эх, братцы, молчите! Она все делала наперекор, так уж и теперь, верно, пошла против воды.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена спорщица. Мужик обрил бороду и говорит. Сказка!!
     Мужик обрил бороду и говорит:
     — Смотри, жена, как я чисто выбрился.
     — Да разве это брито? Это так только – стрижено!
     — Врёшь, каналья! Говори: – брито!
     — Нет, стрижено!
     — Я тебя изобью. Говори: – брито.
     — Нет, стрижено.
     Муж побил жену и нудит:
     — Говори: – брито, не то утоплю!
     — Что хочешь делай, а стрижено!
     Повёл её топить:
     — Говори: – брито!
     — Нет, стрижено!
     Ввёл её в глубину по самую шею и толкает в голову. Скажи да скажи:
     — Брито!
     Жена и говорить не может, подняла руку из воды и двумя пальцами показывает, что стрижено.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена спорщица. У одного мужика была жена. Сказка!!
     У одного мужика была жена сварлива и упряма. Уж что, бывало, захочет, дак муж дай ей, и уж непременно муж соглашайся с ней.
     Да больно она льстива была на чужую скотину. Как, бывало, зайдёт на двор чужая скотина, дак уж муж и говори, что это её.
     Страшно надоела жена мужу.
     Вот однажды и зашли к ней на двор барские гуси. Жена спрашивает:
     — Муж, чьи это гуси?
     — Барские.
     — Как барские!
     Вспылила со злости, пала на пол.
     — Я умру, – говорит, – сказывай: – чьи гуси?
     — Барские.
     Жена охает, стонет. Муж наклонился к ней:
     — Что ты стонешь?
     — Да чьи гуси?
     — Барские.
     — Ну, умираю, беги скорей за попом.
     Вот муж послал за попом. Уж и поп едет.
     — Ну, – говорит муж, – вот и священник едет.
     Жена спрашивает:
     — Чьи гуси?
     — Барские.
     — Ну, пущай священник идёт, умираю!
     Вот исповедали её, приобщили, поп ушёл. Муж опять:
     — Что с тобой, жена?
     — Чьи гуси?
     — Барские.
     — Ну, совсем умираю, готовь домовище!
     Изготовили домовище. Муж подошёл:
     — Ну, жена, уж и домовище готово.
     — А чьи гуси?
     — Барские.
     — Ну, совсем умерла, клади в домовище.
     Положили в домовище и послали за попом. Муж наклонился к жене, шепчет:
     — Уж домовище подымают, нести хотят отпевать в церковь.
     А она шепчет:
     — Чьи гуси?
     — Барские.
     — Ну, несите!
     Вот вынесли домовище, поставили в церкви, отпели панихиду. Муж подходит прощаться:
     — Уж и панихиду, – говорит, – отпели. Выносить хотят на кладбище.
     Жена шепчет:
     — Чьи гуси?
     — Барские.
     — Несите на кладбище!
     Вот и вынесли. Подняли домовище опущать в могилу, муж нагинается к ней:
     — Ну, жена, уж тебя в могилу опущают и землёй тотчас засыплют.
     А она шепчет:
     — Чьи гуси?
     — Барские.
     — Ну, опущайте и засыпайте!
     Домовище опустили и засыпали землёю.
     Так уходили бабу барские гуси!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жена Химка. Сказка!!
     Жил муж Филя, у него жена была Хима – беспечная, сонливая, нерадивая.
     Раз в летний день пошла она рожь жать. Жать не жала, легла в поле и заснула.
     Приходит Филя, взял ей остриг голову, обмазал тестом, обсыпал пухом и ушёл домой.
     Вот Хима проснулась, схватилась за голову и говорит:
     — Что б это значило? По уму-то я Хима, а по голове, кажется, нет. Постой, пойду в деревню. Узнаю ли свой двор?
     Идёт она по деревне, считает дворы, подходит к своему двору и говорит:
     — Вот наш двор!
     Спрашивает хозяина:
     — Филя, а Филя! Дома ли твоя Хима?
     — Дома.
     Вот она и пошла прочь от окна.
     — Постой, – думает, – суну-ка я в подворотню голову. Если узнает меня собака, так я Хима, а не узнает – значит не Хима.
     Сунула голову в подворотню. Собака залаяла.
     Тут бедная баба совсем поверила, что она не Хима, и пошла к вечеру на большую дорогу.
     Попадаются ей навстречу воры.
     Она и просит:
     — Возьмите меня с собой. Я знаю богатого мужика, обворуем его.
     — Пойдём.
     Пошли воровать. Проломали в клети крышу и опустили туда Химу:
     — Подавай, а мы брать станем.
     Она набрала себе орехов, а им подала мешок с золою. Воры осерчали:
     — Чёрт с ней, – говорят, – бросим её, пусть сидит там!
     Хима услыхала это, навязалась сама на верёвку и кричит им:
     — Тащите, вот добро, так добро.
     Воры её и вытащили.
     Пошли искать иного места. Идут мимо кладбища.
     — Ну, Химушка, ты посиди пока тут, а мы пойдём к дьякону баранов красть.
     Воры ушли, а Хима села на могиле, сидит да орехи щелкает.
     Вышел дьякон помочиться и видит на могиле эдакое чудище.
     Побежал к попу:
     — Вставай, батюшка, покойник из могилы вылез, зубами щелкает!
     Поп был нездоров, позвал ещё дьячка и велел нести себя на носилках:
     — Пойду, – говорит, – мертвеца отчитывать.
     Вот дьякон с дьячком несут попа, а Хима думает, что то воры и закричала:
     — Что, несёте?
     Дьякон говорит:
     — Несём!
     — Жирного?
     — Жирного!
     — Ну, скорей давайте, я есть хочу.
     Дьякон думает:
     — Что ж, я-то жирнее попа, пожалуй, за меня хватится!
     Испугался, бросил попа на земь, да бежать. Дьячок за ним, а поп так головой о могильный камень пришёлся, что еле-еле к рассвету опомнился.
     Поутру шёл народ на работу, увидел Химу и отвёл к мужу.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Женитьба дурня. Матершина. Сказка!!
     Жил-был себе казак, у него была жинка и ещё был сын Грицько.
     Грицько ходил в степь и охотился за волками.
     От дед с бабою и говорят:
     — Стара! Треба нам Грицька оженить.
     — Як женить, так женить! – Говорит старая.
     Послали они наймита за Грицьком. Приходит наймит в степь, да и говорит:
     — Здоров был, панове! Батька велел тебе идти до дому.
     Пришёл Грицко до дому, встречают его батька и мати:
     — Здоров был, сынку! Як себе маешь, что делаешь?
     — Слава Богу, тато и мамо! Помаленьку. А чего-же вы мене до дому звали?
     А батька говорит:
     — Я уже-ж старый и мати твоя стара стала, так треба тебе оженить.
     — Не хочу! – Говорит Грицко. ; Пойду себе в степь охотиться.
     — Погоди ещё немного, погуляй лишнего трохи, мы поговорим, посоветуемся, с добрыми людьми, як они скажут.
     — Ну, добре! – Соглашается Грицко.
     Вот добрые люди присоветовали, чтобы дать ему муки-борошно, зерно, хлеб, мешков шесть и послать на базар, да чтобы он не продавал ни евреям, ни купцам, ни старым бабам, а продавал девчатам и молодицам и просил бы с них за муку-борошно трохи перебёлки.
     Вот старый и говорит сыну:
     — Сынку! Бери пару волов, запрягай в воз и иди на базар, да свези шесть мешков муки-борошня. Только не продавай евреям, купцам и старым бабам, а продавай девчатам да молодицам.
     Взял Грицко пару волов, запряг, наклал на воз борошня и повёз. Подъехал к базару, встречает его еврей:
     — Здоров был, панове! Що таке у вас есть продажное?
     — Ничего нема, бисов еврей! Тебе нету ничего.
     Подходит к нему купец:
     — Что таке, панове, продаёте?
     — Ничего нема!
     О це подходит к нему молодица и пытает:
     — Що таке продажное имеете?
     А он ей говорит:
     — Борошно, мука пшеничная.
     — А сколько есть?
     — Шесть мешков. Для вас. Отвечает Грицко.
     — А що просите за это?
     — Та дай перебёлки!
     Он подивилась на парубка и говорит:
     — А что не можно ли меньше взять, другим чем-то?
     — Не, не возьму, не велели родители. Как дашь перебёлку, так и отдам муколку.
     — Ну так что ж, вези за мною.
     Ну Грицко зараз гикнул на волов:
     — Гей! Гей!
     Приехал до ней на двор и пытает:
     — Куда же мене сносить борошно?
     Она показала ему, а сама пошла, приготовила мёду и паляницу, и говорит:
     — Иди сюда, панове!
     Приходит он в хату. Она ему говорит:
     — Здоров был, панове! Садись та ешь свою перебёлку.
     Вот Грицко сел и начал наяривать еству, наелся и говорит:
     — Спасибо за перебёлку, хорошая была!
     Она и отвечает:
     — Богу святому благодарствуй.
     Приехал Грицко до дому, батько и мати его пытают:
     — А що, сынку, продал муку-борошно?
     — Продал.
     — А за шо продал?
     — За перебёлку.
     — А що, сынку, гарна ли перебёлка?
     — Так такая сладкая, що и сказать не можно.
     — Ну, сынку, тогда женись, у твоей жинки такого много будет!
     — Коли так, ; говорит Грицко, ; то й жените меня!
     — Ну, старая, ; говорит батько, – слава Богу! Наш Грицько жениться захотел.
     Послали они сваху к богатому мужику. Пришла туда сваха и говорит:
     — Помогай Бог, хозяевам!
     — Здорова была, бабуся! А що ты нам скажешь хорошее?
     — Так у вас есть товар, а у меня есть купец.
     От и сосватала сваха за Грицька дивчину Гапку.
     Туточки выбрали дружку и бояр, созвали поезд, поехали до церкви и повенчали. Начали гулять, веселиться, пировать. И вот уже треба молодых вести спать до коморы в ихнюю постель.
     Дружок и говорит:
     — Ну, гляди-ж, Грицько! Знаешь-ли, где перебёлка?
     А он и говорит:
     — Как не знать, знаю уже!
     — Так и где она?
     Грицько отвечает:
     — Так она столе бывает.
     Дружка и говорит ему:
     — Ты вот что, слушай: где волосья, там и есть перебёлка.
     — Добре. – Отвечает Грицко.
     Положили дружки их спать, а сами пошли гулять. Долго лежал Грицко с Гапкою, и захотелось ему перебёлки.
     Начал он шукать по кошелям, да по полкам, а нигде нема её. А в той же каморе стояла соха, а сверху на сохе были подоткнуты кущем волосья.
     Вот он увидел те полосы с волосьями и полез на соху, просунул руку и щупает, нет ли там перебёлки! Потом залез на соху, а слезть с сохи боится, высоко.
     Пришли дружки, поднимать уже надо молодых, стучат в комору:
     — Добрый день, молодой Грицько!
     А он сидит верхом на сохе и говорит им:
     — Здоровы были!
     — А что, Грицько, нашёл волосья?
     — Так нашёл, конечно, вот они, на сохе.
     — И что, влез ты хорошо? – Дружки спрашивают.
     — Влез, только никак не слезу теперь. – Грицко говорит.
     — А ты вылезь сбоку.
     А то всё они из-за двери ему говорят, они не знают, что он на сохе сидит.
     Грицько завалился наконец набок, ударился об землю и разбил себе голову до крови.
     Дружки его пытают снова из-за двери:
     — Ну что, свалился, Грицко?
     — Да вот, свалился.
     — А что, до крови разбился?
     — Да вот, до крови разбился! Отчиняйте же двери мне, я пойду в степь.
     Отчинили дружки двери ему, Грицько зараз выскочил и побёг в степь.
     Вот он бежит как раз мимо попова двора, и вдруг наскочили на него собаки. От начал отбиваться от них, пятился, пятился, да и влез в самую церковь, а это было воскресенье.
     Смотрит он, а там много народу. Он подивился, да и говорит:
     — Ишь ты, бисовы собаки, сколько нагнали сюда людей!
     И стало дивно ему, что людей здесь богато, только все молчат или помаленьку шепчут что-то и кланяются. Он и думает про себя:
     — Может быть они кого просят, чтобы их до дому довели?
     Потом увидел он ещё и попа в золотой свыти, который ходит меж людей, да всё кланяется. И вот он как раз подходит ко Грицьку. Грицько и думает:
     — Шо це таке?
     Несёт поп торбочку с кадилой и на людей огонь кидает. Подошёл поп ближе, а Грицько ему и говорит:
     — Поосторожнее, батько, очи не выпечи мне!
     А поп всё махает, да махает. Грицько тогда как свиснет его по голове, что поп упал. Схватили люди дурня, а их было человек пятьдесят, а как здоровый дюже был Грицко, то всех их вытащил с церкви, да пошёл в степь, приговаривая:
     — Ну, бисовы люди, скажите мне спасибо, а то бы вы туточки все и заночевали бы слепыми!
     А в то время Гапка сидит, скучает без жениха и плачет. Тогда люди добрые научили её, чтобы она пошла до Грицька в степь. Когда будет стоять близ воды, то чтобы она спытала у него:
      ; А что, чи можно ли тут скупаться? А если он скажет:
      ; Почему же нельзя? Можно. Тогда она должна сказать:
      ; Да может здесь глубоко? Полезай Грицко сам первый в воду.
     Вот так дело, да и сладится!
     Выучила Гапка урок и пошла в степь, приходит, а он как раз и стоит около пруда:
     — Здорово, паноче! – Говорит Гапка.
     — Здоровая была! – Отвечает Грицко.
     — А что, можно ли здесь скупаться?
     — Почему же ж не можно, можно?
     Полезла Гапка, да испугалась, смотрит на Грицко:
     — Тут может быть глубоко, покажи мне, где зайти.
     Вот Грицко зараз скинул сорочку и штаны, влез у воду и говорит:
     — Видишь, тут совсем по колено.
     Она тогда влезла в воду, увидела у него кукуй, да и пытает его:
     — Що це таке есть?
     Грицко говорит:
     — Так это ж табака.
     — А на что она нужна? Что ты делаешь с нею?
     — Писькаю.
     — А чем же ты её кормишь, да холишь?
     — Да вот ничем не кормлю.
     Удивилась Гапка и говорит:
     — От-то почему она так худа, жалко посмотреть на неё!
     Тут Грицько пригляделся, да увидел у Гапки пупыську её, да и сам начал её пытает:
     — А у тебя що це таке. На что это надо?
     — Пупыська это.
     — А на что она тебе нужна?
     — Как это на что. А табака твоего холить и кормить. А пусть твоя табака покушает немного моей пупыськи.
     — Э, я боюся, она меня укусит!
     Гапка же к нему всё ближе подходит и говорит:
     — Нет, нет, она тебя не укусит.
     Грицько взял свою гирлыгу, овчарскую палку, и начал пробовать: укусит или не укусит? Смотрит, ничего страшного, не кусается пупыська, тогда он и согласился похолить немножко свою табаку.
     Гапка взяла его кукуй, потёрла и направила его в свою пупыську, и там его придерживает. Так они и сошлись. Потом Гапка ушла. Да только любо это стало Грицьку, бросил он свою степь, прибежал до дому, и кричит:
     — Тату, мамо? Где моя жинка?
     — А на что она тебе, ты ж сбежал от неё?
     — Попробовать хочу её перебёлку.
     Родители ему отвечают:
     — Зараз придёт. Вон она во дворе.
     А жинка тому и рада, а сама говорит:
     — Подожди Грицько до обеда, мати галушки варит, тогда и поедим.
     А он ей отвечает:
     — Ничего не хочу, пошли холить мою табаку.
     Начать он её шерстить, а она начала пёрдить, трудно ей стало, вскочила она и говорит:
     — Я, Грицько больше не могу, уж больно ты шустёр шерстить, не вздюжаю я тебя, приболела уже.
     Грицько её спрашивает:
     — Так что же делать?
     Она отвечает:
     — Мне добры люди сказали, чтобы нашего сусида вол полизал мини сраку, тогда может быть я и поправлюся. Пойди к нему попроси его вола!
     Пошёл Грицько до сусида и спрашивает его:
     — Нехай ваш вол у моей жены сраку полижет?
     А что соседу не жалко:
     — Нехай полижет!
     Воротился Грицько до жинки своей, и говорит ей:
     — Иди! Вон, я уже пригнал вола.
     Гапка тут же задрала хвост свой, да и вставила сраку у в окно. Умора смотреть: - Грицько её придерживает. А сусидский Ивашка, начал Гапку через сраку чесать, аж её тут лихорадка забрала. А про то Гапка с Ивашкой ещё раньше обговорилась.
     — Ну що? ; спрашивает Грицько.
     — Та мало полегчило! – Еле дышит Гапка.
     Как-то и сам Грицько приболел. Вот и просит Гапку:
     — Жинка, пойди, попроси сусидова вола, чтобы мини тоже сраку полизал.
     Вот пошла Гапка к суседу Ивашке, стала его просить ей для лечения вола дать и выпросила. Приходит домой и говорит мужу своему дурню:
     — Ну, вставай, Грицько, иди до окна, я привела вола!
     Грицько спустил штаны и выпятил в окно сраку, а вол как вдарит его по той сраке, так Грицько через голову перевернулся!
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жених разбойник. Была очень красивая девушка. Сказка!!
     В одном богатом селе жила девушка. Была она уже на выданье и за собой приданое хорошее имела, родители на ярманке торговлю имели хорошую.
     Вот как-то к ней приехали сваты от богатого жениха. А родителей дома-то не было, на ярманке были. Девушка сватов в дом не пустила, и с ними не согласилась ехать, нехорошими показались. Сваты недовольными стались, однако сказались на другой раз приехать за ней и забрать.
     Как сваты со двора съехали, девушка потихоньку решила узнать, как этот жених живёт. Взяла она с собой мешок с соломкой, да и пошла за сватами. Когда шла бросала соломку, чтобы найти дорогу обратно.
     Шла она за сватами да шла и пришла в одно место в лесу, там богатый дом стоит жениха. Подошла, стала ждать. Через время из дома все уехали куда-то. Там никого не стало быть.
     Девушка взошла на двор, потом по крылечку в дом вошла, в одну комнату, видит там убранство богатейшее, серебро, золото. В другую комнату пошла, а там дорогая одёжа, обувь. Пошла по двору, там козы, лошади, коровы, сада пребольшой, скамейки повсюду.
     В углу сада смотрит двёрка спрятана. Заглянула туда, там подвал глубокий. Спустилася, смотрит, а там человеческие головы, руки, ноги отрубленные. Она захватила руку обрубленную, в сумку её и бегом оттуда.
     Побежала испуганная девушка домой, по соломке нашла след. Приехали как раз родители, так она им всё пообсказала, что тут было. Родители не поверили, сначала ругать её стали, что сватов не удержала, хлебом чаем не покормила. А руку ту сама где-то в овраге нашла. Собрались даже её везти в лес к жениху этому.
     А она ни в какую и в слёзы. Решили всё-таки дождаться этого жениха со сватами, да суседей урядили, чтобы наготовке были, мало что. Девка-то у них хоть и красива была, да не дурой вышла.
     Через какое-то время жених этот приехал свататься во вторый раз. Пришли сваты в дом, сидят, чай им тут, бараки, всё что надо. Родители видят, что жених-то богатый, сюртук расшитый на нём, сапожки сафьянчатые.
     Девушка стала жениху с сватами рассказывать, что ей приснилось про жениха во сне. Родителям её тоже интересно было, что жених-от скажет на её фантазии.
     Когда она рассказала, что видела в первой комнате, жених сказал:
     — Это хороший сон, всё так и вправду есть.
     О второй комнате девушка сон рассказала, он сказал то же самой.
     Когда она сказала, что видела в подполье, жених сказал:
     — Это всё неправда.
     Повыхватывали сваты ножики и хотели всех извести, да тут как раз суседи на подмогу прибежали, всех их скрутили.
     Оказывается, разбойники эти по деревням ездили сватались к богатым людям, у кого девушка была на выданье с приданым хорошим, привозили девушку к себе в лес, там её убивали, труп в подвал бросали. А на следующий день в другое место свататься ездили.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жених разбойник. Приехали двенадцать разбойников. Сказка!!
     Приехали двенадцать разбойников в деревню и полезли в избу. А там была девушка одна. Отца с матерью не было дома.
     Она от них заложила все окна и двери. Они начали лезть в окна. Один распахнул окно, хотел влезть в избу, а девушка не испугалась топором отрубила одному палец, мизинец.
     Они ни с чем назад поехали, да ей погрозили:
     — Ладно, говорят, мы воротимся ещё.
     Сами уехали. Приезжает отец с матерью. Спрашивают:
     — Спокойно ли у тебя всё было?
     Она говорит:
     — Всё спокойно.
     Потом через неделю приезжают эти самые разбойники свататься к ней. Отец с матерью их не знают, а она все-таки узнала их, что это разбойники. Отец с матерью согласны её отдать взамуж, что гораздо очень хорошо, подъехали, богато, солидно.
     А она отпирается, не хочет:
     — Я, говорит, не пойду.
     Ну, ей не отпереться никак против отца с матерью. Тогда строго было. Она тогда взяла кисейное платье, одела его, да как на смерть справилась.
     Они тогда, сваты эти разбоницкие, ей и говорят:
     — А, ты, подлая, да видно ты с другим гуляешь, за то ты не хочешь идти взамуж. Девки все дурные.
     Она говорит им тогда:
     — Так вы вкажите, который же мой жених.
     Ей указали, что вот он-де. Она села тогда за стол.
     — Ну, – говорит она жениху, – садитесь же и вы со мной. Ну, родители мои, вы меня благословите, и наделите, чем можете. Может, я с вами расстаюсь на вечную жисть.
     Разбойники говорят:
     — Что ты, голубушка, неужели ж мы затем приехали, чтобы ты отправилась на вечную жисть? Ты с нами будешь жить хорошо.
     Ну так что же? Сели и поехали. Она села с своим женихом. А тыи, другие, на свои повозки. Потом они дорогой и говорят.
     — Везём мы тебя на казнь. Там огонь разожгён про тебя.
     Потом встали все на дороге, стали отдыхать. Она и говорит:
     — Дорогой мой, если ты мне закон теперь, то избавь меня от этой муки.
     Тогда жених её и говорит:
     — Вот, погоди ж, я соскочу с лошади.
     Он соскочил с лошади, посмотрел, а разбойники все спят.
     — Вот, ; говорит жених её, ; ты теперь беги, мне больше ничем нельзя тебе не помочь. Скажу, что сбежала, пока все спали.
     И сам жених вроде как приспал для виду. Она и побежала. Потом они приехали к себе, прохватились, ей нету, начали ругать жениха. Он говорит, что три ночи не спали, и я не спал, вот и проспали:
     — Не знаю, куда она делася.
     Они обратили лошадей, поехали в погон за ней. Она слышит ихний стук невдали. И не знает, куда деться? Она взяла тогда да на ель влезла и сидит на елине этой.
     Они подъехали и смотрят.
     — Вот след её: она здесь на ели этой.
     Жених тогда говорит:
     — Может ли быть, что полезет девушка на ель!
     Он её скрывает! А они начали на ель топорами закидывать, да и отрубили ей палец в ноге. Вот эти разбойники и говорят:
     — Во! Кровь побегла, значит, что она там, на елине.
     А ночью не видно было, есть там кто наверху или нет. А она палец завернула платком, с головы снявши, чтобы палец вниз не упал. Тогда жених и говорит:
     — Какая это кровь, когда вишь, против месяца, это смола блестит, а не кровь.
     Они все и поехали вперёд, дальше. Как они поехали, только отъехали, едет следом старичок с соломкою на телеге. Она слезла с ели и просит старичка:
     — Дедушка, закопай ты меня в соломку, спаси ты меня от этой казни разбойничьей.
     Он закопал её в сено. И поехали дальше. Немного проехали, едут разбойники обратно, встретили их и говорят:
     — Слушай дед, нет ли у тебя чего в возу твоём?
     Он говорит:
     — Глупые, я по миру соломку собирал, буду кого туда закапывать!
     Они ему не поверили, да и начали штыкам колоть в воз. Покололи и бросили. Дедушка дальше поехал. И прямо на ейную родину, в её деревню. Едет мимо избы её отца и матери на пустоши, заезжает туда. Они и спрашивают деда:
     — Не видал ли ты дед, не слыхал ли или кого не встретил ли? Мы отдали дочку и очень беспокоимся.
     А он говорит:
     — Вот, говорит, у меня закопана в возу девица. Да не знаю уж жива ваша дочка или нет, потому что они штыкам кололи.
     Отец с матерью вышли, разрыли воз, она умерши была, прокололи её в грудь. Мать, как увидала, что она умерла, так сразу и сама умерла. Отец один остался жить.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жених-еретик. Архангельск. Сказка!!
     Был мужик, да жёнка, и у их была ещё дочь.
     Эту дочерь один жоних стал сватать. Отец с мати не согласны были, не отдавают. А она всё думает об том, как бы замуж идти.
     Думала, думала она об том, а тут как тут, будто и приехал. В окошко стучит, она смотрит, вроде бы как жених, то ли показалося. Он оттуда и шепчет:
     — Отворяй давай окошко, сряжайся, я твой и есть жених.
     Она окошко отворила, он ей говорит:
     — Давай невеста моя, клади всю кладь, приданое, едешь со мной дак.
     Она стала метать окошком всё своё. А он стал класть в сани. Всё чисто сметала с приданое, села и поехала с им.
     А домашние не слышат ничего, отец да мати, что она делает там. Поехали они. Едут. Вот он и повёз, а ей и страшно стало глядеть- то на него: зубы у его жалезные, глаза хрустальные, что за жених такой.
     Он и говорит ей:
     — На улице лунно, кому куда думно, парень едет, девку везёт, боисься-ле меня?
     Она ему, чуть не плача:
     — Нет не боюсь.
     А сама-то едва жива.
     Ехали, ехали, довёз он её до могилы до своей, спустился в могилу.
     — Давай, ; говорит, ; подавай всё с телеги.
     Она и стала подавать, а тут как раз свет стал, заря засветила, он и пал тут в могилу навзничь, тут и кончился. А она-то столбом стоит, вроде бы как за ним собралась в могилу.
     Да тут как раз родители у ей хватились, что её нету, погнались за телегой по следам. Пригонили, а она у могилы стоит.
     Они его тутока вынули из могилы всё вещи, всё выбрали. А в жениха осиновый кол заткнули в него, повалили, в испод брюхом вниз.
     Тут и сказке конец.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жену выпытал. Архангельск. Сказка!!
     Жена имела любовника, а мужу вера была узнать, кто это.
     Вот он раз пришёл невесёлый, жена и спрашивает:
     — Что ты, Иван, невесёлый такой?
     — А вот был на сходке, да сделали такой приговор, чтобы у каждой жены было два мужа. А нет так надобно процент в казну плотить. Я у тебя один, кого мы другого-то поставим?
     Она и говорит:
     — Вот об чём печалится! Подгорный-то Федот у меня уж три года, вот его и пиши.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Женщина монах. Архангельск. Сказка!!
     Жил досюль мужик да баба, двое детей у них было. Потом они ложились спать, а утром он и помер. Она с мужем и простилась.
     Потом она три ночи всё ходила в церковь Богу молиться на могилу. Потом на инную ночь она из дому ушла, совсем ушла.
     Прошла она несколько деревень, потом волосы подравняла у себя, мужcкие платья на себя накрутила, чтоб её нихто не признал.
     Ну, и потом она пришла в монастырь в мужcкой, просится на несколько лет, хоть бы хлебом кормили, что заставят делать, то и будет работать.
     Ну, потом она три года прожила, и стали ю монахи признавать за женщину.
     Прожила она тридцать лет в монастыре этом, потом стала нездорова. Болела. Её на год времени клали в особый покой при монастыре.
     Год времени там она пробыла, а на другой год уже пищи не принимала. Монахи ходили, всё за ней ухаживали, смотрели.
     На третий год померла она.
     Старшого управителя монастыря призвали её смотреть, вынесли, стали мыть, раздели, раскрутили, и женщина оказалась это монах.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Женщина-паук. Воронеж. Сказка!!
     Как-то раз один бродячий торговец сбился с дороги и оказался вод вечер в самой глубине гор.
     — Попал я в беду! ; подумал он. ; Где тут пристанище на ночь?
     Долго он бродил, но, наконец, наткнулся, к своей радости, на старый храм. Входит в него путник и видит: заплела очаг паутина, и кругом ни живой души.
     Принёс он топлива и затопил очаг. Вдруг торговец услышал шаги, словно кто-то спускается вниз по лестнице. Вдруг в комнату вошла с музыкальным инструментом такая красавица, что у торговца дух захватило от изумления.
     — Гость, я сыграю тебе!
     С этими словами села она перед ним и начала перебирать струны. И вдруг – о, диво! – обвилась вокруг шеи путника тонкая нить и стянула её так, что не вздохнёшь. Выхватил торговец нож и обрезал нить.
     А красавица ему говорит:
     — Слушай же, гость! ; И снова тронула струны.
     Видит он, снова тянется нить к его шее. И снова он её обрезал ножом. Долго-долго красавица играла, а путник обрезал нить. Наконец, он ударил женщину ножом.
     — Что же ты делаешь, гость! ; Вскричала она и бросилась бежать по лестнице.
     — Что сталось с той красавицей? ; Подумал он. ; Жива ли она? Дай посмотрю!
     Поднялся по лестнице он в комнату наверху. Никого нет! Стал он искать повсюду и видит: стонет в углу какое-то странное существо. Вгляделся, а это огромный старый паук. Ударил путник его ножом и убил.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жертвоприношение. Легенда. Сказка!!
     Быстро бежит ладья русичей по вольным волнам днепровским.
     — Эхма, сколь уж далеко отплыли от Великого Новгорода родимого, – вздыхает отрок Янь, сидящий на корме. ; И от разбойников многажды отбивались, и на порогах страху натерпелись. Особенно зловещ Ненасытецкий – того и гляди о скалу расшибёт. Недаром на нем кости белеют людские – много, ох, много людишек расшиблись насмерть. Вот он каков, путь из варяг в греки.
     — Варяжский путь – о покое забудь, не зря сказано предками: – молвил как бы про себя чернобородый удалец Синеус, управляясь с парусом.
     — Ну, теперь все страхи позади, – оживился Янь. ; Глядишь, и в Царьграде вскоре окажемся. А правда ли, будто там стены крепостные – вышиною до небес, и одолеть Царьград никому не под силу?
     Кормщик Малюта взглянул на отрока с хитрецою:
     — Волков бояться – в лес не ходить. Эх, молодо-зелено! Кому-то и не под силу, а вот князь Олег Вещий многажды Царьград боем брал, и щит свой прибил на вратах оного града.
     — Когда боем, а когда и хитростью, – подсказал удалец Синеус. ; Однажды приплыл Олег к Царьграду с двумя тысячами ладей – а греки цепями пролив перекрыли. Тогда повелел князь поставить ладьи на колёса, да поднять паруса – и посуху подступила к стенам сила наша несметная. Греки тут же сдались на милость победителей.
     — Ура! Скоро будем в Царьграде! Завалим все наши базары тамошним добром! – Торжествовал отрок Янь
     Но Синеус его осадил:
     — Не хвались перьями, жар-птицу не изловивши. Слыхал присловицу: – Кто в море не бывал, тот горя не видал. Как-то нас встретит царь морской, хозяин Понта Эвксинского, а по-нашему – Чёрного моря? Надо ему жертву принести. Да и Днепру, коего греки Борисфеном нарекли, – тоже петушка пожертвуем. Исполать ему, Славутичу сребробородому, не загубил на порогах.
     Малюта переложил руль влево.
     — Видишь, Янь, остров Хортица показался? Там у священного дуба и вознесём хвалу нашим богам. Говорят, на ветвях сего древа обитает вещая птицедева. Но видеть её и слышать дано небесами лишь тому, кому суждена долгая жизнь.
     Вокруг священного дуба Малюта, Янь и Синеус воткнули в землю стрелы – для ограждения от нечистой силы.
     Кормщик поднял к солнцу чёрного петуха и провозвестил:
     — Тебя восславляем, верховный владыка Понта Эвксинского, а по-нашему – Чёрного моря!
     — Тебя восславляем, Днепр Славутич, батюшко! – Подхватил удалец Синеус.
     И сияли вокруг вольные волны днепровские.
     И сидела на ветвях священного дуба вещая птицедева, пела божественную песнь.
     Но видел и слышал её только отрок Янь.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жестокий отчим. Клад. Сказка!!
     Один бедняк выведал место, где был некогда зарыт клад, и начал его откапывать.
     Такую ямину вырыл, что целый дом там можно спрятать, а клада нет как нет.
     И вдруг слышится ему голос из-под земли:
     — Что ты, мужичок, трудишься понапрасну? Получишь клад, только если отдашь мне чью-нибудь голову.
     — А ты кто? – В ужасе спросил мужик.
     — Кладовик. Ты меня слушай – и разбогатеешь.
     Вернулся мужик домой и стал думать, чью голову кладовику отдать.
     А он недавно женился на вдове с ребёнком, и решил пожертвовать приёмным сыном.
     Уж очень разбогатеть хотелось!
     Сказал он жене, что возьмёт пасынка на рыбалку, а сам подумал:
     — Скажу, дескать, полез без спросу купаться и потонул.
     Рыбалка не больно-то удалась: – попалась на удочку одна мелочь, домой такую не понесёшь, бабы стыдно, и решил мужик ещё ушицу сварить, прежде чем убивать пасынка.
     Наварили, сидят, хлебают из котелка по очереди, рыбёшек достают, тулова обгладывают, а головы отрывают и выбрасывают.
     Вдруг слышит голос подземный:
     — Довольно мне голов, я у тебя только одну и просил. Забирай свой клад.
     Обрадовался мужик, со всех ног кинулся в яму – да на беду свою оступился – да шею и сломал.
     Начал паренёк мёртвого отчима поднимать, сам не свой от страха, а перед ним – полная яма золота и серебра.
     С тех пор разбогатели вдова с сыном, а поскольку не знали они, что мужик умышлял злодейство, молебны служили за него, как за доброго человека.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Живая вода. Казаки. Легенда. Сказка!!
     Среди звёзд – всех ярче Утренняя звезда, среди кавказских долин – всех лучше долина Псекупса, – так говорят на Кубани.
     Горы здесь мохнатые от вековых лесов. Точно большие медведи, спят они на берегах голубой реки.
     Огромные дубы, чинары, белолистки смотрятся в чистые речные струи.
     Земли здесь плодородны, воды богаты рыбой, а в лесах сколько хочешь душистых диких груш, сочных яблок, сладкого кизила, вкусных орехов. Не найти земли привольнее.
     Но было время, когда люди бежали из этой долины.
     Поселился тогда на берегах Псекупса хищный пришелец Каранарт. Ростом он был мал, видом безобразен, а нравом злобен и жесток. Тонконогий и длиннорукий, с мешковатым туловищем, напоминал он большого паука.
     Но особенно отвратительным было свирепое лицо Каранарта: – горбатый нос нависал над беспощадным жабьим ртом, черные глаза светились недобрым огнём, а когда говорил он, из-под тонких усов высовывались кривые хищные клыки.
     Конечно, сам по себе Каранарт не страшен был молодым и сильным джигитам. Но владел пришелец великой волшебной силой – умел заставить служить себе мёртвые камни.
     В мрачном подземном дворце своём из камней и вод потаённых составлял он чудесное снадобье.
     Каждую ночь наполнял Каранарт этим снадобьем огромный каменный котёл и опускал в него заповедный осколок пылающей звезды, который доставал из заветного ларца.
     Через минуту закипал огромный котёл и получалась в нем чудесная живая вода.
     Брызнет Каранарт этой водой на мёртвые обломки скал – и превращаются камни в хмурых, несокрушимых, безжалостных воинов.
     Плеснет Каранарт живой водой на большую скалу – и становится она неутомимым конём-великаном.
     Прятал тогда Каранарт осколок звезды в заветный ларец, оставлял у входа в свой дворец крепкую охрану, садился на огромного коня и вместе с каменными воинами отправлялся в поход.
     Окружат воины Каранарта аул и начинают расправу.
     Ни малого, ни старого не щадят – рубят, режут руки и ноги.
     Нельзя было ждать от этих воинов сострадания и жалости, потому что всегда холодными и безразличными были их каменные сердца.
     А живое сердце Каранарта тоже не знало тёплых человеческих чувств и кипело всегда дикой ненавистью.
     Сидит он на коне-великане, смотрит, как кровь человеческая тычет, и смеётся свирепым, хриплым смехом. Чем больше страдания людские, тем громче смех проклятого Каранарта.
     А если замечал он, что кому-нибудь, женщине или ребёнку, удавалось ускользнуть от расправы, погонял злодей своего каменного коня и заставлял его давить жертву тяжёлым копытом.
     Не раз пытались храбрые джигиты разбить грозное войско свирепого Каранарта. Не раз бросались они в яростные атаки. Но мечи и кинжалы ломались о каменные груди хмурых воинов, стрелы отскакивали от них.
     Ха-ха-ха! – хрипло смеялся Каранарт, и глаза его краснели от злорадной радости.
     — Ничего вы, людишки, не сделаете с моим войском! Оно – непобедимо! Я – самый могучий, самый грозный, самый великий.
     Так бы и обезлюдел весь край от походов Каранарта, если бы не приходилось разбойнику каждый вечер возвращаться в свой подземный дворец, потому что, когда заходило солнце, кончалась чудесная сила живой воды и вновь превращались его воины в мёртвые глыбы серого камня.
     Отправился как-то Каранарт со своим войском в поход на далёкий абадзехский аул.
     В ту пору щедро пригревало землю весеннее солнце. Лесные яблоньки, как невесты, стояли наряженные в белую фату, лесные фиалки фиолетовыми глазками улыбались из молодой зелёной травы. В чаще леса раскрывали свои колокольчики красавцы ландыши, и голова кружилась от их нежного запаха.
     Но Каранарт и его воины были безразличны к этой красоте. Предводитель равнодушно смотрел, как топчет конь хрупкие фиалки, и лишь иногда по его безобразному лицу пробегала усмешка.
     Он представлял, как ворвутся его каменные воины в мирный аул, как чёрный дым пожара устремится в голубое небо, как потекут по зелёной траве кровавые ручьи.
     И эти мысли так распалили его чёрное сердце, что Каранарт пришпорил своего коня-великана и обогнал своих воинов.
     Долго мчался он по каменистой тропе над голубым Псекупсом, пока не перерезало ему путь узкое ущелье.
     Толстый ствол чинары, точно мост, был переброшен через ущелье, но Каранарт не решился верхом въехать на него.
     — Подожду, когда мои воины сделают настоящий мост. Конь мой слишком тяжёл для этой переправы, – подумал он. А я пока пойду пешком, чтобы разведать дорогу.
     Спешившись, Каранарт перешёл по стволу чинары и медленно направился по узкой тропинке.
     Ущелье змеёй извивалось между каменными стенами. Говорливый ручей, бурля и пенясь, бежал по его каменистому дну, а сбоку пролегала извилистая тропинка.
     И вдруг ветерок, гуляющий в ущелье, донёс шорох чьих-то лёгких шагов. Каранарт насторожился, спрятался в кустах орешника и стал всматриваться в глубину ущелья.
     Из-за поворота вышел стройный мальчик в серой домотканой черкеске, с большим кинжалом у пояса.
     Яркий румянец играл на его смуглых щеках, большие тёмные глаза были глубоки, как озера, и сияли, словно весенние звезды.
     Мальчик нагнулся над ручьём, зачерпнул пригоршней воду и стал пить.
     Папаха упала с его головы – и вдруг две черные толстые косы окунулись в ручей.
     — Девчонка! – прошептал удивлённый Каранарт.
     Девушка засмеялась, и весёлый смех её, точно колокольчик, зазвенел по ущелью. Она вскочила на ноги, подобрала косы и уложила их, под папаху. Потом взглянула в глубь ущелья, и густые брови сурово сдвинулись.
     Прямо на неё, неслышно ступая по камням, шла волчья семья.
     Впереди лёгкой крадущейся походкой шёл огромный белый волк. Он тащил большого горного тура. За ним, припадая к камням, скользила волчица. Она несла молодого орла. А последним бежал маленький серый волчонок. Его челюсти сжимали полузадушенного крота.
     — Ого! Волки сейчас растерзают девчонку! Интересно будет на это посмотреть! – прошептал Каранарт и вдруг с удивлением почувствовал, что ему жалко незнакомую девушку.
     Белый волк бросил свою добычу на камни, придавил её лапой и проговорил:
     — О дочь человека! Моя семья сегодня сыта, и мы не тронем тебя. Уходи скорее с нашей тропинки.
     — Если вы сыты, то зачем вам эти жертвы? – сказала девушка. ; Отпустите тура ведь он ещё совсем молод! Пусть орёл свободно взовьётся в голубое небо, а крот уползёт в свою нору! Они хотят жить, а жизнь прекрасна!
     — Ты глупая человеческая улитка, – прохрипел старый волк. ; Я никогда не отпускаю своей добычи.
     — Но ведь ты сыт!
     — Все равно! Я люблю смотреть, как течёт кровь из открытых ран моих жертв.
     — Лучше послушай меня, а то увидишь, как течёт кровь из твоих ран, – блеснув глазами, прикрикнула девушка.
     — Так ты мне ещё грозишь? Сейчас тебе будет конец, завыл старый волк.
     Он швырнул еле живого тура волчице и пополз к девушке. Глаза его загорелись злобой.
     Девушка левой рукой сорвала с головы косматую папаху, а правой выхватила кинжал.
     — Она сумасшедшая, эта девчонка! – прошептал Каранарт, высовываясь из кустов. ; Какое ей дело до козла, орла и крота? Пускай бы их растерзали волки. Но в груди этого человеческого детёныша бьётся смелое сердце.
     Волк подползал все ближе и ближе к девушке. Тугие клубки мускулов перекатывались под его белой шкурой. Теперь он делал маленькие, еле заметные шажки.
     — Лучше послушай меня, белый! – проговорила девушка.
     Волк на мгновение замер. Потом чудовищным прыжком он бросился вперёд. Девушка не отступила. Ловким движением она сунула свою папаху в раскрытую пасть волка, а другой рукой вонзила кинжал в грудь зверю.
     — На первый раз я пожалела тебя. Мой кинжал прошёл рядом с твоим сердцем. Но если ты во второй раз не послушаешь меня, кинжал пронзит твоё сердце, – крикнула девушка корчащемуся на камнях волку.
     — Ты победила, о дочь человека, – прохрипел волк. ; Ты победила и пусть будет по-твоему!
     Волоча задние ноги, он пополз в глубь ущелья, а за ним, бросив свои жертвы, щелкая зубами, поплелись волчица и волчонок.
     Девушка папахой набрала из ручья холодной воды и плеснула её на животных. Тур вскочил на ноги, орёл расправил смятые крылья, крот раскрыл крошечные черные глазки.
     — Идите и будьте счастливы! – пожелала им девушка.
     — Скажи нам имя своё, спасительница наша! – попросил орёл.
     — Зовут меня Свет Зари!
     — Спасибо тебе, о Свет Зари! Мы запомним твою отвагу и доброту! – воскликнул орёл и взлетел в голубую вышину, где скользили лёгкие белые облачка.
     — Спасибо тебе! – проговорил горный тур и одним прыжком выбрался из ущелья.
     — Спасибо тебе! – пропищал крот, исчезая в темной расщелине.
     Девушка рассмеялась, посмотрела на ручей и вдруг заметила прячущегося в кустах орешника Каранарта.
     — Кто ты, незнакомец? – Спросила она.
     — Я повелитель этих гор, – ответил Каранарт и горделиво подбоченился.
     — У гор нет повелителя, они свободны, как люди, живущие в них, – ответила девушка.
     — Я грозный Каранарт.
     Девушка сдвинула брови.
     — Так вот ты какой, убийца женщин и детей! Проклята мать, родившая такого зверя.
     Она надела папаху и отвернулась, собираясь уходить. И Каранарту вдруг показалось, что солнце потускнело и в ущелье стало темно.
     — Подожди! – крикнул он, спрыгивая вниз. ; Не уходи! Послушай меня! Ты мне нравишься, и я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я могуч, богат, отважен.
     Девушка гневно посмотрела на него.
     — Могучие всегда добры и человечны, ; сказала она. ; Богатство твоё ничего не значит, потому что душа твоя бедна. А отвага. Велика ли отвага у того, кто расправляется с беззащитными стариками, женщинами и детьми.
     — У меня много золота. Это золото будет твоим! Ты будешь жить в роскошном дворце.
     — Не нужно мне твоего золота, Каранарт! Ты зол и безобразен. Я никогда не полюблю тебя. А с милым даже убогий шалаш покажется мне лучше твоего дворца.
     В это время затрещали кусты под ногами угрюмых каменных воинов.
     — Возьмите её! – в бешенстве закричал Каранарт. ; Бросьте в темницу! Пусть болезнь скрючит её тело! ; Пусть она станет безобразнее меня!
     Двое воинов бросились к девушке.
     Она ударила одного кинжалом, но булатная сталь сломалась о каменную грудь. Воины скрутили девушке руки и повели с собой.
     Из голубого поднебесья это заметил орёл и, с тревожным клёкотом бросившись вниз, стал кружить над войском Каранарта.
     Видел он, как на закате дошли воины до входа в подземный дворец, как втащили туда девушку, как огромный конь Каранарта телом своим закрыл этот вход и окаменел.
     Только поздней ночью вернулся орёл в своё гнездовье и до самого утра не сомкнул глаз, раздумывая о том, как помочь девушке.
     Рано утром, когда первые лучи солнца золотили верны гор, увидел орёл на далеком каменном пике неподвижную фигуру тура.
     Упёршись ногами в камень, точно слившись с ним, тур наблюдал, как таяли утренние туманы в ущелье, как лучи солнца блестели в капельках росы, как голубели далёкие горные реки.
     — Знаешь ли ты, что девушку, спасшую нас, захватил Каранарт? – крикнул орёл, подлетая к туру. ; Что будем делать?
     — Надо спасти её! – Не задумываясь, ответил тур. ; За добро надо платить добром – таков закон наших гор.
     — А как спасти её? Что мы можем сделать с Каранартом и его каменным войском?
     Тур долго смотрел вдаль и наконец ответил:
     — Надо разыскать крота и посоветоваться с ним.
     — Что может придумать этот маленький зверёк? – Возразил орёл.
     — Он поможет нам пробраться в подземный дворец Каранарта. Он умеет делать ходы под землёй.
     Солнце уже стояло высоко, когда орёл и тур добрались до кротовой норы. Старый крот внимательно выслушал их рассказ и задумался. Синие вечерние тени протянулись от гор, а он все думал.
     Нетерпеливый орёл уже собрался один лететь спасать девушку, когда крот заговорил:
     — Нам нужно действовать наверняка, иначе мы и девушку не спасём, и сами погибнем. Надо не только выручать Свет Зари, но и сделать так, чтобы Каранарт не смог вновь захватить её. Я придумал, как этого добиться. Ты, орёл, завтра рано утром отнесёшь меня к замку Каранарта. А ты, тур, ночью соберёшь в горных долинах как можно больше душистой сон-травы и к утру отнесёшь её ко входу в замок Каранарта. А потом.
     И мудрый крот рассказал орлу и туру, как надо действовать.
     А Свет Зари в это время томилась в холодной сырой темнице.
     Ни один луч света не проникал в каменную яму.
     Всю ночь девушка провела там, дрожа от холода.
     К утру подземная сырость потушила свежий румянец её лица и скрючила молодое тело.
     Когда слуги Каранарта потащили девушку к своему повелителю, она не могла стоять на ногах.
     Каранарт лежал на мягких коврах в подземном покое, обтянутом алым персидским шёлком.
     За легкими шёлковыми стенами горели огромные светильни, и весь покой был залит ярким светом.
     — Ха-ха-ха! – Захохотал Каранарт, увидев Свет Зари – А ведь ты сейчас безобразнее меня! Вот, смотри сюда!
     Он указал на большое зеркало. Девушка взглянула туда – и не узнала себя. Лицо её стало жёлтым и худым, губы посинели, руки и ноги распухли и не разгибались.
     — Ну как, красавица, теперь ты согласна стать моей женой? – спросил Каранарт. ; Если согласишься, я чудесной живой водой верну тебе прежнюю красоту. Я дам тебе одежду из шёлка, расшитую бесценным жемчугом. Я надену на тебя браслеты, украшенные алыми рубинами. Ты согласна?
     Но девушка бросила гордый взгляд на Каранарта и гневно ответила:
     — Нет! В наших горах, если любят, то человека, а не камни. Я тебя ненавижу, о сын злобной жабы.
     Каранарт затрясся от ярости. Два клыка выставились из его рта, мрачный огонь загорелся в его глазах.
     — Ты не хочешь стать моей женой, о несчастная?! Ты противишься моему могуществу! – закричал он, и его скрипучий голос загрохотал в подземелье. ; А ты знаешь, что с тобой станет? Тебя опять бросят в ту же темницу. За ночь камни подземелья потушат твои дерзкие глаза. А ещё через ночь и день выпадут твои волосы и зубы. И никто, никто, кроме меня, не может спасти тебя. Слепая, безобразная, беспомощная, ты будешь ползать у моих ног, умоляя о милости.
     — Нет! – воскликнула девушка. ; Ты можешь лишить меня молодости, красоты, здоровья, но ты не сумеешь погасить в сердце моем ненависть к тебе, жалкому подземному пауку, убийце женщин и детей.
     — Взять её! – в бешенстве закричал Каранарт и вскочил на ноги. ; Бросить её опять в темницу. Пусть камни выпьют её молодость и красоту!
     Слуги схватили гордую девушку и снова бросили в подземный каменный мешок.
     А Каранарт, дрожа от ярости, взобрался на своего каменного коня и, оставив одну у входа в свой дворец, вместе с воинами выступил новый злодейский поход.
     Когда огромный конь сделал несколько шагов, Каранарт у входа в свой дворец заметил целые охапки вянущей травы.
     — Что это такое? Кто осмелился слоняться ночью возле жилища непобедимого Каранарта? Кто набросал здесь этой травы? – закричал он своим несокрушимым воинам.
     Но воины равнодушно шагали по траве и не знали, что ответить своему повелителю.
     Огромный конь все дальше уносил Каранарта от его дворца.
     Наконец удалились, умолкли и тяжёлые шаги его воинов.
     Часовые – два мрачных каменных великана – недвижно стояли у входа в подземелье, крепко сжимая тяжёлые каменные мечи, и холодными глазами смотрели за реку.
     Золотые солнечные искры играли в голубых водах Псекупса, тёплый ветерок шевелил ветви цветущих яблонь и с них сыпались розовые лепестки.
     Цветы раскрывали свои чашечки, подставляя их ласке солнечных лучей. Всё радовалось весне, ясному дню, тихому ветерку. Только каменные воины были суровы и неподвижны. Глядя прямо перед собой, они не замечали, что из-за деревьев за ними следят три пары глаз.
     Все выше поднималось солнце, все жарче пригревали землю его лучи. От разбросанной около дворца сон-травы поднимался душный, усыпляющий аромат.
     Каменные воины начали зевать и сомкнули отяжелевшие веки.
     — Пора! – прошептал нетерпеливый орёл.
     — Нет! – ответил крот. ; Они не спят, а только дремлют.
     Воины опустили мечи, и их головы упали на каменные груди.
     — Идём!
     Прошептал тур.
     — Нет! – остановил его крот. ; Их сон ещё не крепок.
     Аромат сон-травы становился все сильнее.
     Грузные фигуры воинов закачались и тяжело рухнули на песок.
     Гулкий храп разнёсся над голубой рекой.
     — Теперь пора! – воскликнул крот. ; Неси меня, орёл! Тур, следуй за нами!
     Они бесшумно проскользнули мимо уснувших часовых л скрылись в тёмном коридоре.
     — Брось меня, орёл, прямо в каменный котёл, – сказал крот. ; Вы с туром спасайте Свет Зари, а я займусь своим делом. Ждите меня по ту сторону горы.
     Орёл бережно опустил крота на дно пустого каменного котла, а сом вместе с туром отправился искать подземную темницу.
     А Свет Зари в это время лежала на холодных камнях в темноте глубокой ямы.
     Ледяная сырость все сильнее сковывала её тело и подбиралась к самому сердцу.
     — Неужели я не увижу больше ни голубого Псекупса, ни ясного неба, ни солнца?– Думала девушка. – Неужели я погибну в этой подземной яме?
     Ужас сжал её сердце. Но она тряхнула головой, точно отгоняя дурные мысли, и запела.
     И перед её взором предстали блистающие снежные вершины, откуда берут начало бурные горные реки, и нежные ландыши, расцветающие в густой траве, и родной аул, где ждёт её седоволосая мать.
     Вдруг конец жёсткой волосяной верёвки упал к ней на грудь и сверху послышался знакомый голос:
     — Свет Зари! Это мы, твои друзья, орёл, тур и крот! Мы пришли спасти тебя! Хватайся скорее за верёвку и вылезай из ямы.
     Радость согрела коченеющее сердце девушки. Она схватилась за верёвку и, выбиваясь из последних сил, попыталась выбраться из ямы.
     Но скорченные сыростью руки и ноги не повиновались ей. Она упала опять на скользкие мокрые камни.
     — Не могу. – простонала Свет Зари. – Тело моё ослабло, о друзья мои!
     — Я сейчас помогу тебе! – ответил орёл.
     Он слетел в глубь темницы, велел девушке держаться за него, взмахнул могучими крыльями, напряг все свои силы и вынес Свет Зари из глубокой ямы.
     Девушка постаралась подняться на ноги, но со стоном пустилась на шершавый пол подземного коридора.
     — Я не могу идти, мои ноги окаменели, – пожаловалась она.
     — Ничего, садись ко мне на спину, держись за мои рога, я вынесу тебя отсюда, – сказал тур.
     Свет Зари вскарабкалась на широкую спину тура, и тот понёс её по темным подземным коридорам.
     А орёл шёл впереди и указывал им путь. Втроём они выбрались из мрачного подземелья, туда, где ярко светило золотое солнце, где плескался Псекупс и сыпали свои лепестки цветущие яблоньки.
     Каменные сторожа спали так крепко, что не видели и не слышали их.
     Тур, орёл и девушка укрылись в кустах по другую сторону горы, в недрах которой скрывался дворец Каранарта.
     Там они стали ждать крота. Уже солнце стало спускаться за горы, а крота все не было.
     Холодный ветер донёс с гор запахи тающего снега. От входа во дворец Каранарта послышался хриплый кашель проснувшихся каменных воинов.
     — Друзья! Я не могу двигаться, но вы полны сил. Оставьте меня, идите спасайте нашего друга крота, – попросила девушка.
     — Нет, – покачал головою тур. – Стража проснулась, и нам не пробраться теперь в подземелье.
     — Крот нам велел ожидать его здесь, – сказал орёл. – Но я поднимусь и узнаю, что делается вокруг.
     Расправив крылья, он взлетел в поднебесье и сверху окинул долину зорким взглядом.
     От гор тянулись длинные фиолетовые тени. Псекупс из голубого стал темно-синим.
     По берегу реки торопливо двигался со своим войском Каранарт. Только край солнца ещё виднелся над горами, когда Каранарт и воины вошли в подземелье.
     Огромный конь попятился, телом своим закрыл вход во дворец и низко опустил голову. Солнце скрылось, и сейчас же чудовищный конь превратился в огромную скалу.
     Орёл сложил крылья и камнем упал к своим друзьям.
     — Каранарт вернулся в своё каменное гнездо, а крота нигде не видно, – сказал орёл и вздохнул.
     Синий мрак спустился над долиной. Над Псекупсом поползли белёсые туманы. Яркие звезды загорелись на небе. А крота все не было.
     — Пропал наш друг! – горевала девушка. – Меня спас, а сам пропал.
     — Садись на мою спину, – предложил тур, – я унесу тебя отсюда. А утром мы с орлом попытаемся пробраться в подземелье и выручить крота.
     — Нет! Я никуда не уйду отсюда, – ответила девушка. ; Сердце мне не позволяет спасаться самой, если друг в беде.
     Когда звезды стали меркнуть и на востоке рождался новый день, орёл услышал совсем рядом какой-то шорох. И вдруг откатился камень и из-под него вылез крот.
     Он тяжело дышал, бархатная шкурка его была мокрой от пота, крепкие лапы окровавлены.
     — Фу! Еле выбрался, – проговорил он, поблёскивая своими маленькими глазками.– дно котла почти из сплошного камня, с трудом удалось в нем дыры продолбить.
     — Ну, теперь все хорошо, – воскликнул обрадованный тур. Давайте уходить отсюда. Скоро уже выйдет из горы Каранарт со своим войском.
     — Нет, теперь он никогда не выйдет из своего подземелья, – засмеялся крот. – Я проделал в котле целый десяток незаметных дыр. Злодею не удастся получить живую воду. Как только он начнёт нагревать своё снадобье, вся вода вытечет из котла.
     Все ярче разгоралась утренняя заря. Проснулись и затрепетали ветвями яблоньки. Птицы запели в кустах, встречая новый день. И вот выплыло из-за гор большое, яркое солнце.
     В ту же минуту из отверстия, откуда ночью вылез крот, ударила струя горячей синеватой воды. Поток становился все сильнее и сильнее и вот уже целый ручеёк устремился к Псекупсу.
     Над этим ручейком клубился пахучий пар.
     — Погрузись в живую воду, о Свет Зари, – посоветовал мудрый крот.
     Девушка послушалась его.
     И как только живая вода омыла её скрюченное, больное, обессиленное тело, вдруг распрямились и снова стали гибкими руки и ноги девушки, сила пробудилась в дряблых мускулах, прежний румянец зажегся на её щеках.
     — Ну вот, ты опять настоящая Свет Зари, – проговорил крот. – Прощай!
     Он исчез где-то в кустах
     — Прощай, наша спасительница! Желаю тебе счастья, – сказал тур и лёгкими, стремительными прыжками понёсся вверх, в горы, навстречу солнцу.
     — Прощай, Свет Зари! Помни о своих друзьях, – крикнул орёл, взлетая в поднебесье, к лёгким облакам.
     — Прощайте, мои друзья дорогие, – ответила девушка.
     Упругим шагом она пошла к Псекупсу. Проходя мимо входа в подземный дворец Каранарта, девушка посмотрела на огромного застывшего коня, который выгнул каменную шею и опустил голову в воды голубой реки.
     Каменный конь так плотно закрывал вход в подземелье, что не оставалось ни щели, ни трещины.
     Девушка направилась к родному аулу, чтобы сообщить всем радостную весть:
     — Злой Каранарт навеки погребён в своём подземелье.
     И до сих пор стоит, выгнув крутую шею, каменный конь Каранарта.
     И зовут его люди скалой Петушок. До наших дней течёт из горы чудотворная целебная вода, дающая людям силу, молодость, радость.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Живинка в деле. Челябинск. Легенда. Сказка!!
     Вот война-то была. Это такая гора, что и поглядеть страшно, а одолели. Сами не знали, что в народе столько силы найдётся, а гора показала. Как новый широкий путь открыла.
     Коли такое сделали, то и дальше никакая гора на дороге не остановит наш народ. Это ещё мои старики сказывали. Годков-то, значит, порядочно прошло. Ну, всё-таки после крепости было.
     Жил в те годы в нашем заводе Тимоха Малоручко. Прозванье такое ему на старости лет дали. На деле руки у него в полной исправности были. Как говорится, дай бог всякому. При таких руках на медведя с ножом ходить можно.
     И в остальном изъяну не замечалось: – плечо широкое, грудь крутая, ноги дюжие, шею оглоблей не сразу согнёшь.
     Таких людей по старине, как праздничным делом стенка на стенку ходили, звали стукачами: – где стукнет, там и пролом.
     Самолучшие бойцы от этого Тимохи сторонились – как бы он в азарт не вошёл. Хорошо, что он на все штуки незарный был. Недаром, видно, слово молвлено: – который силён, тот драчлив не живёт.
     По работе Тимоха вовсе ёмкий был, много поднимал и смекалку имел большую. Только покажи, живо переймёт и не хуже тебя сделает.
     По нашим местам ремесло, известно, разное. Кто руду добывает, кто её до дела доводит. Золото моют, платинёшку выковыривают, бутовой да горновой камень ломают, цветной выволакивают.
     Кто опять галечки выискивает да в огранку пускает. Лесу валить да плавить приходится немалое число. Уголь тоже для заводского дела жгут, зверем помышляют, рыбой занимаются.
     Случалось и так, что в одной избе у печки ножик да вилки в узор разделывают, у окошка камень точат да шлифуют, а под полатями рогожи ткут.
     От хлебушка да скотинки тоже не отворачивались. Где гора дозволяла, там непременно либо покос, либо пашня.
     Одним словом, пёстренькое дело и ко всякому сноровка требуется, да ещё и своя живинка полагается. Про эту живинку и посейчас не все толком разумеют, а с Тимохой занятный случай в житье вышел. На примету людям.
     Он, этот Тимоха, то ли от молодого ума, то ли червоточина какая в мозгах завелась, придумал всякое здешнее мастерство своей рукой опробовать, да ещё похваляется:
     — В каждом до точки дойду.
     Семейные и свои дружки-ровня стали отговаривать:
     — Ни к чему это. Лучше одно знать до тонкости. Да и житья не хватит, чтобы всякое мастерство своей рукой изведать.
     Тимоха на своём стоит, спорит да по-своему считает:
     — На лесоповале – две зимы, на сплаве – две весны, на старателя – два лета, на рудобоя – год, на фабричное дело – годов десяток. А там пойдут углежоги да пахари, охотники да рыбаки. Это вроде забавы одолеть. К пожилым годам камешками заняться можно али модельщиком каким поступить, либо в шорники на пожарной пристроиться. Сиди в тепле да крути колёско, фуганочком по-фуркивай либо шильцем колупайся.
     Старики, понятно, смеются:
     — Не хватай, голенастый! Сперва тело изведи.
     Тимохе неймётся.
     — На всякое, – кричит, – дерево влезу и за вершинку подержусь.
     Старики ещё хотели его урезонить:
     — Вершинка, дескать, мера ненадёжная – была вершинкой, а станет серединкой, да и разные они бывают – одна ниже, другая выше.
     Только видят – не понимает парень. Отступились. Твоё дело. Чур, на нас не пенять, что вовремя не отговорили.
     Вот и стал Тимоха ремёсла здешние своей рукой пробовать. Парень ядрёный, к работе усердный – кто такому откажет. Хоть лес валить, хоть руду дробить – милости просим.
     И к тонкому делу допуск без отказу, потому – парень со смекалкой, и пальцы у него не деревянные, а с большим понятием.
     Много Тимоха перепробовал заводского мастерства и нигде, понимаешь, не оплошал. Не хуже людей у него выходило.
     Женатый уж был, ребятишек полон угол с женой накопили, а своему обычаю не попускался. Дойдёт до мастерства по одному делу и сейчас же поступит в выученики по другому. Убыточно это, а терпел, будто так и надо.
     По заводу к этому привыкли, при встрече подшучивали:
     — Ну, как, Тимофей Иванович, всё ещё в слесарях при механической ходишь али в шорники на пожарную подался?
     Тимоха к этому без обиды. Отшучивался:
     — Придёт срок – ни одно ремесло наших рук не минует.
     В эти годы Тимоха и объявил жене:
     — Хочу в углежоги податься.
     Жена чуть не в голос взвыла:
     — Что ты, мужик! Неужто ничего хуже придумать не мог? Всю избу прокоптишь! Рубах не достираешься. Да ли какое это дело! Чему тут учиться?
     Это она, конечно, без понятия говорила.
     По нонешним временам, при печах-то, с этим проще стало, а раньше, как уголь в кучах томили, вовсе мудрёное это дело было. Иной всю жизнь колотится, а до настоящего сорта уголь довести не может.
     Домашние поварчивают:
     — Наш тятенька всех на работе замордовал, передышки не даёт, а всё у него трухляк да мертвяк выходит. У соседей вон песенки попевают, а уголь звон звоном. Ни недогару, ни перегару у них нет и квёлого самая малость.
     Сколько ни причитала Тимохина жена, уговорить не могла. В одном обнадёжил:
     — Недолго, поди-ко, замазанным ходить буду.
     Тимоха, конечно, цену себе знал, и как случится ремесло менять, первым делом о том заботился, чтоб было у кого поучиться.
     Выбирал, значит, мастера.
     По угольному делу тогда на большой славе считался дедушка Нефёд. Лучше всех уголь доводил. Так и назывался: – нефёдовский уголь. В сараях этот уголёк отдельно ссыпали. На самую тонкую работу выдача была.
     К этому дедушке Нефёду Тимоха и заявился. Тот, конечно, про Тимохино чудачество слыхал и говорит:
     — Принять в выученики могу, без утайки всё показывать стану, только с уговором: – от меня тогда уйдёшь, как лучше моего уголь доводить навыкнешь.
     Тимоха понадеялся на свою удачливость и говорит:
     — Даю в том крепкое слово.
     На этом, значит, порешили и вскорости в курень поехали.
     Дедушка Нефёд – он, видишь, из таких был – обо всяком деле думал, как его лучше сделать.
     На что просто чурак на плахи расколоть, а у него и тут разговор:
     — Гляди-ко! Сила у меня стариковская, совсем на исходе, а колю не хуже твоего. Почему, думаешь, так-то?
     Тимоха отвечает:
     — Топор направлен и рука привычная.
     — Не в одном, – отвечает, ; топоре да привычке тут дело, а я ловкие точечки выискиваю.
     Тимоха тоже стал эти ловкие точечки искать.
     Дедушка Нефёд всё объясняет по совести, да и то видит Тимоха – правда в Нефёдовых словах есть, да и самому забавно.
     Иной чурак так разлетится, что любо станет, а думка всё же останется: – может, ещё лучше бы по другой точечке стукнуть.
     Так Тимоха сперва на эти ловкие точечки и поймался. Как стали плахи в кучи устанавливать, дело вовсе хитрое пошло.
     Мало того, что всякое дерево по-своему ставить доводится, а и с одним деревом случаев не сосчитаешь. С мокрого места сосна – один наклон, с сухого – другой.
     Раньше рублена – так, позже – иначе. Потолще плахи – продухи такие, пожиже – другие, жердовому расколу особо. Вот и разбирайся. И в засыпке землёй тоже. Дедушка Нефёд всё это объясняет по совести, да и то вспоминает, у кого чему научился.
     — Охотник один научил к дымку принюхиваться. Они, охотники-то, на это дошлые. А польза сказалась. Как учую кислым потянуло, сейчас тягу посильнее пущу. Оно и ладно. Набеглая женщина надоумила.
     Остановилась как-то около кучи погреться да и говорит:
         ; С этого боку жарче горит.
         ; Как, ; спрашиваю, – узнала?
         ; А вот обойди, ; говорит, ; кругом – сам почуешь.
     Обошёл я, чую – верно сказала. Ну, подсыпку сделал, поправил дело.
     С той поры этого бабьего совету никогда не забываю. Она по-бабьему положению весь век у печки толкошится, привычку имеет жар разбирать.
     Рассказывает так-то, а сам нет-нет, про живинку напомнит:
     — По этим вот ходочкам в полных потёмочках наша живинка-полёнушка и поскакивает, а ты. Угадывай, чтобы она огнёвкой не перекинулась либо пусто дымкой не обернулась. Чуть не доглядел – либо перегар, либо недогар будет. А коли все дорожки ловко улажены, уголь выйдет звон звоном.
     Тимохе все это любопытно. Видит – дело непростое, попотеть придётся, а про живинку все-таки не думает.
     Уголь у них с дедушкой Нефёдом, конечно, первосортный выходил, а всё же как станут разбирать угольные кучи, одна в одну никогда не придётся.
     — А почему так? – спрашивает дедушка Нефёд, а Тимоха и сам это же думает: – в каком месте оплошку сделал?
     Научился Тимоха и один всю работу доводить.
     Не раз случалось, что уголь у него и лучше Нефёдова бывал, а всё-таки это ремесло не бросил.
     Старик посмеивается:
     — Теперь, брат, никуда не уйдёшь: – поймала тебя живинка, до смерти не отпустит.
     Тимоха и сам дивился – почему раньше такого с ним никогда не случалось?
     — А потому, – объясняет дедушка Нефёд, – что ты книзу глядел – на то, что сделано, а как кверху поглядел – как лучше сделать надо, тут живинка тебя и подцепила. Она, понимаешь, во всяком деле есть, впереди мастерства бежит и человека за собой тянет. Так-то, друг!
     По этому слову и вышло. Остался Тимоха углежогом, да ещё и прозвище себе придумал. Он, видишь, любил молодых наставлять и всё про себя рассказывал, как он хотел смолоду все ремёсла одолеть да в углежогах застрял.
     — Никак, ; говорит, – не могу в своём деле живинку поймать. Шустрая она у нас. Руки, понимаешь, малы.
     А сам ручинами-то своими разводит. Людям, понятно, смех. Вот Тимоху и прозвали Малоручком. В шутку, конечно, а так мужик вовсе на доброй славе по заводу был.
     Как дедушка Нефёд умер, так Малоручков уголь в первых стал. Даже его отдельно в сараях ссыпали.
     Прямо сказать, мастер в своём деле был. Его-то внуки-правнуки посейчас в наших местах живут.
     Тоже, которые живинку – всяк на своём деле – ищут, только на руки не жалуются.
     Понимают, поди-ка, что наукой можно человечьи руки нарастить выше облака.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Живой камень. Жигули. Самара. Легенда. Сказка!!
     Зимою среди белоснежной пустыни, а в летнее время среди зелени весёлых полевых цветов возвышается над тихой речкой утёс ; Живой Камень.
     Не всегда, однако, бывало так пустынно вокруг него.
     В давно минувшие времена здесь были большие селения черемисского народа, и жил среди них могучий и славный богатырь по имени Чумбулат.
     Человек он был простой, трудолюбивый и тихий в обычное время, но, как только неприятель угрожал нападением на родную страну, богатырь поднимался на её защиту.
     Верхом на буром коне с косматой белой гривой, вооружённый с головы до ног, Чумбулат выступал впереди своего народа, непобедимый и грозный, и всякий раз быстро сокрушал врагов и обращал их в бегство.
     Долго жил богатырь на свете, оберегая свою родину и народ, но пришла и ему пора умирать.
     Собрались вокруг него черемисы, плакали и скорбили о нём, а он утешал их:
     — Не бойтесь. Я никогда не дам вас в обиду. Когда плохо придётся, когда самим вам не справиться с неприятелем, подойдите тогда к моей могиле и скажите громким голосом: «Вставай, Чумбулат! Враги у ворот!». Я встану тогда и обороню вас.
     С этим и умер Чумбулат.
     Торжественно похоронили черемисы своего богатыря в каменной крути в полном вооружении, какое надевал он на битву. Похоронили вместе с бурым конём его, белохвостым, с косматой гривой.
     В каком виде выступал он, бывало, против врагов, в таком и похоронили его.
     Справили по нем богатые поминки и долго оплакивали тяжёлую потерю:
     — Не стало среди нас великого Чумбулата! Нет с нами нашего богатыря!
     Шло время.
     Все было благополучно, и мало-помалу Чумбулата начали забывать.
     И забыли бы о нем, может быть, совсем, как вдруг появился сильный враг и начал окружать черемисов непролазным кольцом.
     Вспомнили они тогда о своём богатыре, побежали к скале, к могиле его, и стали громко звать на помощь:
     — Вставай, Чумбулат! Вставай: враги у ворот!
     И дрогнула каменная круть, раскололась надвое, и появился из темной расщелины Чумбулат на коне своём, в кольчуге и шлеме, со щитом на руке, с копьём у стремени, с мечом над головой.
     Бросился он на чужих, колол, рубил и топтал обезумевших от страха врагов и быстро обратил в бегство неприятельское войско.
     А когда опасность миновала, Чумбулат, ни на кого не взглянув, молча вернулся к своей скале, снова замкнулась она за ним и поглотила его вместе с конём.
     Много времени прошло.
     Когда наступала беда, всякий раз Чумбулат выручал свой народ, и никакой враг не был страшен черемисам.
     Подсмотрели однажды ребятишки, как старшие вызывали на помощь себе Чумбулата.
     Начали они играть в войну, подбежали к скале и давай звать богатыря:
     — Вставай, Чумбулат! Враги у ворот!
     Дрогнула скала. Выехал Чумбулат на коне, в полном вооружении. А неприятеля нет. Ни направо, ни налево ; нет никого.
     Повернулся тогда богатырь и молча поехал обратно к горе и исчез в ней. Ребятишкам это понравилось.
     Сколько было и страху, и хохоту и сколько потом всяких рассказов! Стали опять играть в войну и опять вызвали Чумбулата.
     Выехал снова на их зов богатырь. Не видя опять врага, он нахмурился и сердито повернул коня обратно. Мало и этого показалось мальчишкам.
     Они в третий раз вызвали богатыря:
     — Вставай, Чумбулат! Враги у ворот!
     Затряслась земля. Со страшным грохотом разверзлась гора, и выехал оттуда разгневанный Чумбулат с мечом над головой.
     И конь с пеной у рта взвился на дыбы ; только бы ринуться в битву.
     А неприятеля и в помине нет. Только окрестные черемисы в ужасе сбегались на грохот.
     Увидел их Чумбулат и крикнул им:
     — Не цените вы моих трудов, черемисы! Я вас спасал от всякого врага, а вы надо мной потешаться начали, понапрасну меня тревожить! Помните: ухожу теперь от вас навсегда!
     Опустил Чумбулат свой победный меч, повернул коня и скрылся в скале.
     Не стало с тех пор у народа защитника. Начались войны, и некому было заступиться за черемисов.
     Молчалив стал и тих серый утёс над рекой. Оброс он снизу мохом и травой, где шелестят иногда ящерицы, а на вершине его садится отдыхать дикий ворон.
     Но не пропала надежда у черемисов. Камень таит в себе живую силу.
     Настанет время ; забудет Чумбулат обиду и защитит народ свой от всякого врага.
     Потому и зовётся этот камень Живым, что жива за ним великая сила и в народе не умирает вера в счастливое будущее.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жидовка. Матершина. Сказка!!
     Пошёл парень на работу, увидел на дороге кабак и заехал ночевать.
     А тот кабак держал жид. И была у него жена.
     Вот как-то стемнело и полегли они спать на полу. Показалось жидовке жарко, она спросонок раскидалась и посбросила с себя всё: – лежит с открытой ****ой.
     Взяла мужика охота. Он не думал долго, влез на неё и давай валять. Жидовка думает себе, что это муж её качает, говорит:
     — Волько, волько!
     А парень отвечает:
     — Какого ты черта волькаешь? Жид проснётся!
     Жидовка схватила его за голову, пощупала – а пейсиков нет!
     — Ай вей, волько?
     — И так потихонько! – сказал парень, отработал и слез долой.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жил жилец, на кучке дворец. Воронеж. Сказка!!
     Жил жилец, на кучке дворец. Воронеж. Сказка!!
    
     Жил жилец, на кучке дворец.
     У него было пять овец,
     Шестой жеребец,
     А седьмая телушка,
     А восьмая старушка,
     А девятый старичок,
     А десятый бирючок.
     Пришёл к нему волк и начал просить овечку. Повадился и ходит каждый день. Перевёл всех овец.
     Опять приходит и просит жеребца. Деду нечего делать, отдал он и жеребца.
     Волк опять на другой день просит отдать телушку. Пришлось деду и телушку отдать.
     А потом ничего не осталось у деда. Завтра волк придёт и доберётся до деда с бабкой.
     Волк пришёл снова и просит:
     — Давай теперь старушку.
     Старику жалко старушку. Он стал просить отсрочку на размышление. Волк согласился и ушёл.
     Старик со старухой стали думать, что делать. Старуха и говорит:
     — Старик, у нас с тобой два валька. Я возьму валёк и спрячусь за дверь, а ты полезешь в печь. Волк придя, ты отзовёшься.
     Старик влез в печь. Волк пришёл и завыл не своим голосом:
     — У-у-у-у.
     Старик отозвался из печи:
     — Кто пришёл?
     — Я - волк. Надумал что? Где вы?
     — В печи.
     — Ну, я вас и тут найду.
     И полез в неё в дверцу. А старуха его - за хвост, а старик - по лбу. И стали бить-колотить, пока не убили.
     Сами стали жить-поживать и добра наживать.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жил-был старик. Докучные сказки.
    
     Жил-был старик,
     У старика был колодец,
     В колодце-то был елец,
     Тут и сказке нашей конец.
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Жили-были два братца. Докучные сказки.
    
     Жили-были два братца,
     Два братца – кулик да журавль.
     Накосили они стожок сенца,
     Поставили среди польца.
     Не сказать ли сказку опять с конца?
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Журавль да Синичка. Анекдот. Пермь.
    
     Жили-были журавль да синичка;
     Поставили они стожок сенца.
     Да не сказать ли вам сказку опять с конца?
    
++++++++++++++++++++++++++++++++
    
Журавль и цапля. Слушайте, послушайте. Прибаутка.
     Слушайте, послушайте!
     Расскажу вам сказочку - хорошую-прехорошую, длинную-длинную, интересную-преинтересную!
     Жил-был журавль.
     Задумал он жениться на прекрасной на девице, на цапле.
     Пошёл свататься.
     Вот идёт он по болоту - ноги вязнут.
    
     Станет ноги из болота вытаскивать -хвост увязнет;
     Хвост вытащит - ноги увязнут;
     Ноги вытащит - хвост увязнет;
     Хвост вытащит - ноги увязнут;
     Ноги вытащит - хвост увязнет;
     Хвост вытащит - ноги увязнут;
     Ноги вытащит - хвост увязнет;
     Хвост вытащит - ноги увязнут;
     Ноги вытащит - хвост увязнет.
     Так и шёл, пока есть не захотел
     Повернул домой.
     Хороша ли моя сказочка?
    
++++++++++++++++++++++++++++++++