I
Меган проснулась от клубка мыслей, и они поплыли по течению воли и свободы, как течет памя вулкана на что-либо, что находиться под ним.
Вообще извержений бывает много, и все они разные. Бывают извержения стромболианского типа, пелейского типа, гидроэксплозивного и другие.
Вулкан явление старнное - только представте - куча чего-то, что выбрасывает вверх свои недостатки... Бог огня Вулкан - в честь которого были и названы эти создания, наверняка сейчас сидит и радуется тому, как дети его портят жизнь на постоянно заведенной рулетке без игрального шарика...
2, 4, 6, 8, 10, 11, 13 ,15, 17, 20, 22, 24, 26, 28, 29, 31, 33, 35...
Черное число не выпало.
Остается красное?
Будет ли это 1?..или может 3?
Этот бесконечный круг, водоворот...
Все четные и нечетные, все прямые и кривые, они забавляют каждого, кто смотрит на них. Они повсюду, и на картонине часов, что лежит под стеклом и смотрит на Меган.
Одна стрелка подбежала к цифре 9, вторая где-то между 5 и 10. Где же она именно?
Как долго она тянет этот маленький отрезок, назло тикая, словна капли пота стекают по грязному телу...
За окном весна.
Сандро Боттичелли дал свое представление о стиле XVI столетия - стройные, идеализированные фигуры, чьи тела кажутся иногда слишком утонченными украшали не только саму картину, но и придавали страсть копии, что висела на стене молодой журналистки Нью-Йорк пост.
Работа для Меган была всем - она знала все, что было необходимо ей как сотруднице и как человеку, чья жизнь имела прямое отношение к жизни других...
-1801 год... Так давно это было! - Часто вздыхала Меган, вспоминая год основания издания, где она работала.
В это утро она потянулась так, словна все ее тело слушалось ее безприкословно. Нежные руки извивались у подушки, плечи и бедра вертелись на тонкой простыни из дорогого материала, свет, что горел где-то над Меган, сперва немного испугал ее, а потом ласково приласкал...
-А зачем мне с утра свет? - Спокойно подумала она.
-Не знаю. - Тут же с улыбкой на лице произнесла она, встала с кровати, легким движением руки накинула халат и пошла к двери.
Квартира, где вот уже три года жила Меган была на третьем этаже, огромная прихожая с массивным шкапом для одежды, много лампочек на стене, полка для различных повседневных вещей...
Кухня была скромная, но это было имменно то, что нужно для Меган.
Четыре стула мило прислуживали хозяйке, стол наклонялся для нее, как это делает городской транспорт в Нью - Йорке, подьежжая к отсаноке.
-Заходите, я вам рад! - приветствует он их, а они улыбаются ему в ответ, наступая на ступеньки длинного автобуса.
-Какое чудное местечко! - Воскрикнула мама Меган, впервые увидев эту квартиру.
Ванна с туалетом были совсем рядом с кухней, две другие комнаты расположились напротив той, где обосновалась Меган.
Одна из них была для гостей, с кожанным диваном, стеклянным столиком и кучей книг, а вторая была закрыта, так как ей пока никто не придумал предназначение в этот период ее существования.
В дверь снова позванили, и это был уже четвертый раз.
-Идуу... - Протянула Меган.
Ее пальцы обняли ручку двери.
Та задрожала, слегка щелкнула и позволила тяжелой двери наклониться на Меган.
-Заходи, я очень рада, что ты пришел... - Произнесла Меган, отпустив ручку и пошагала на кухню, позволив тем самым тому, кто по ее мнению вошел самому проделывать все, что требуется от того, кто только что явился в гости.
II
Он сидел и пил чай, она смотрела новости.
Так было каждое утро.
Ничего нового не происходило. Тот же экран, тоже настроение, всегда улыбка, но как только по телевизору пинимались рассказывать о убийствах, терактах или войнах, Меган менялась в лице и просила его принести ей печенье.
Он часто отказывался, а вернее Меган не помнит, чтоб когда-нибудь он соглашался.
Он страсно любил ее, такой мужественный, милый, она влюбилась в него мгновенно. Он ответил ей тем же, их чувства не остывали ни днем, ни ночью.
Все идеальное сплелось в отношениях между ними...
Спустя час Меган была одета и накрашена.
Ее новый костум ей очень нраивился, она так удачно его купила, что не переставала этому радоватья.
Денег у двадцати пяти летней журналистки хватало, но все равно, как приятно было осозавать, что в жизни ей везет!
И вот пора уходить на работу, пора вновь видеть тех, с кем ты проводишь треть своей жизни.
мир вокруг тебя, просто вокруг, посмотри на него... Он знаком тебе, верно?
Они попращались у двери, он пошел своей дорогой, она своей.
Машины у него не было.
Она не знала, почему. Просто не было... Да это было не столь важно!
Он так ее любит. Все для нее сделает. Меган оставалось только этого пожелать. И желания ее все чаще нравились ему самому.
III
День прошел быстро, работы накопилось много, но Меган все успела, как, в принцепе, и всегда.
В обед - кофе, через час покурить.
У Меган была странная привычка - она не курила, но через час после
принятия кофе ей очень хотелось курить.
Все устраивало милую девушку... все нравилоась ей. Она общалась с людьми, те тоже общались с ней, сказка, что тут скажешь!
И каждое утро вновь складывало ту же мозайку, те же люди, те же улицы...
-Нью - Йорк, мой город! - Радовалась Меган, шагая по широким улицам. Мимо проезжали такси, люди толпами шли навстречу... Город радовался за нее, она радовалась с ним.
Много успела сделать Меган вчера, столько же успеет сделать она и завтра.
Как сладкая добавка, жизнь не переставала заканчиваться для нее, лишь дверь открывалась, и на пороге появлялся он...
IV
... Но все когда - то заканчивается.
Cмерть?
Нет, это слишком просто.
В смерти мы видит паузу, остановку, прекращение нас самих, как будто сами вот так вот сидим и пишем книгу!
А разве она нами пишется?!
Она за пределами нашего познания, она лишает нас дара речи, силы мысли, она открывает те двери, которые раньше никто не открывал нам. И мы им верим, словна за нас сложили карточный домик и мы теперь вынуждены смотреть на него все двадцать четыре часа...
Завершение жизни - это так глупо! Жизнь ждет нас и там... Наверное.
Мы много о ней размышляем, много читаем, боимся посмотреть ей в глаза, а она смеется над нами, издевается, позирует нам.
-Рисуйте с меня! - кричит она нам, и мы хватает кисть и заполняем белый лист пробелами.
Каждый по-своему ее воспринимает, верит в ад и рай, в пустоту, в Иисуса,
Его всемогущие руки, что примут нас с вами, как только мы закроем глаза навсегда...
Но ведь нет гарантий, что глаза наши закрыты сейчас!
Может вы спите в данный момент?
Проснитесь...
Проснись и ты, душа моя...
Запой вместе с ними, это хор маленьких деток, что стоят на сцене в нарядных костюмах и подпевают ей, истинной реальности, той, которая убаюкивает нас с вами.
Сейчас мы проснемся, снова запоют птицы, засветит солнце... Нет, наоборот, засветит солнце, запоют птицы...
А какая собственно разница!?
Вот он, шарик...
Колесо уже крутиться...
Я ставлю на десять черное!
V
Дверь не открылась. Ручка осталась без обьятья в этот раз.
Открылись глаза.
-Меган... Меган - Кто-то ласково приглашал ее в царство дня.
Тишина была такой назойливой, этот голос определенно скрашивал то место, где Меган была сейчас...
Она почувствовала себя хуже, и вот они уже здесь.
Такие заботливые, всегда ее досматривают.
Наверняка он им позванил! - Думала она.
Для нее это была больница. Как она туда попала, не помнит... Да и не важно!
Наверняка просто утсала очень, перетрудилась, так со всеми бывает.
Скоро она поедит домой, и тогда заживет как раньше.
Не останавливается мир, он течет как река, быстро... быстро...
VI
Все та же комната, тот же свет.
Вот мы и дома. - Подумала Меган.
Жизнь вернулась в то русло, в котором и должна быть.
-Мы живем, как и жили!- -Смеялась Меган.
Он молчал, слушая ее очень внимательно.
И все радовало их снова, как и раньше.
Краски, вещи. Одна за другой, они ложились ей в руку, она взвешивала каждую из них, целовала воздух, любовалась небом.
Он был все это время рядом, нежный, заботливый...
Каждая женщина мечтает о счастье, лишь немногие его получают, а те кто не получают, виноваты в этом сами, ибо счастье понятие переменчивое только для слабых.
Сильные знают, чего хотят. Они не верят в сказки. Их реальность совпадает с тем, что мы видим за окном...
Весна всегда радовала Меган, но сегодня она особенно чувственно ложилась ей на колени, и, как пушистый котенок, мурлыкала ей о чем-то таком, что можно говорить лишь шепетом.
VII
За днем пришла ночь.
Темнота. Черный цвет.
Это то, как нам рисуется ночь.
Ночь по-разному сияет для человека, свет порой ничто рядом с ней.
Порой в ночи можно больше увидеть, чем день способен передать при помощи света.
Чувства, что живут в нас, кажутся слаще при мраке, что нависает над нами, как только мы касаемся телами того, кто любит нас.
Он знал, как сделать ей приятно.
Она любила его за все.
Его глаза, волосы... Такие густые, темные.
Его кожа казалось никогда не состарится.
В руках было заковано столько силы, что она предствавлялась одним огромным ядром, что взлетит да уничтожит все, что предстанит перед ней...
И вот любовь их соединяет.
Навсегда. Навечно.
Чувтства так схожи с воспоминаниями!
Чувствуешь-значит это есть.
Помнишь - значит это было.
Но и там и там мы - предмет обсуждения.
VIII
Не хотелось просыпаться - сон, вещь, от которой мы пьянеем больше, чем от чего-либо другого.
Сладкие минуты под покровом тьмы и покоя, тепла и радуги цветов овевали счастьем, переполняли душу и завораживали собой.
Как тихо разговаривало море - оно придавало нажежду во что-то святое, как мир придает нам ощущение важности.
Но Меган проснулась.
Увидев мир - испугалась. Вдохнув воздух - чуть не задохнулась.
А где... где все?
Где он?!
Он... мой единственный! Мой рыцарь, король, господин...
Моя жизнь - моя работа?
Мои друзья... мама...
Что со всем этим стало?
-Меган... Меган... - Опять кричал знакомый голос.
Но в этот раз он был тревожнее.
Как-то странно почувствовала себя Меган.
Что-то знакомое показалось ей в комнате, где она была... И эта комната явно не была в ее квартире...
IX
-Мы ждали вас, мистер Нот.
Пожилой мужчина в белом халате пристально наблюдал за поведением только что прибывшего джентельмена.
Дорогой костюм, хорошо выглаженная рубашка... Чистые туфли, стильный чемодан.
"Интересный..." - подметил доктор Лайсен. Он был руководителем психиатрическй клиники, что находилась высоко в горах Швейцарии.
Это было отдаленное от жизни место, высокое здание с устремляющимися вверх шпилями и пугающими окнами скрывалось за деревьями, тая в себе тайну, о которой страшно было даже спрашивать.
Здание было построено из кирпича, на вид примерно семнадцатый или восемнадцатый век. Внутри протягивались длинные коридоры, освещенные тусклыми лампами.
Комнаты были отделены толстыми дверьми.
Верхние этажи были закрыты для всех, так как там обосновались все те, кто согласился жить и работать здесь.
И хотя место было удивительно прекрасно, жизнь здесь протекало медлено и скучно.
Но так казалось не всем.
Так, молодой доктор Дункес из Германии всегда мечтал работать в похожем заведении, и вот, когда его мечта сбылась, он не мог сдерживат восторга и каждый день звонил матери, чтобы рассказать, как прошел его день.
Другой не менее интересный врачь по имени Скотт Милен работал здесь всего год, но за это время узнал очень многое о жизни душевно больных людей и как раз заканчивал книгу, которую начал писать с первого дня, как приехал сюда.
Добраться до этой больницы было почти что невозможно, никто точно не знал, где она находится.
Иногда даже складывалось впечатление, что те, кто приезжал на праздники к своим родным просто выдумали ее, но душераздирающие истории заставляли поверить в правдивость сущестования этого здания где-то в Швейцарии.
-Охотно верю. - Улыбнулся так называемый мистер Нот.
Его стрижка была изумительна. Короткая, аккуратная.
Часы на руке фирмы B. так и выскальзывали из под рубашки, иногда задевая серебрянные запанки.
Этот врач был особенно важен для данной клиники.
У него был огромный опыт - это радовало всех. Однако главная его черта была не в этом - поразительно, но он умел помочь тем, кто был на грани безумия. Его мысли были схожи с мыслями помешанного, однако при более тщятельном зучении мистера Нота становилось очевидным, что это - мастер своего дела.
-Значит, феноменальный случай? - Поглядев на часы, с легкостью в голосе спросил мистер Нот.
-Абсолютно. - Подтвердил врачь.
-Хорошо, тогда не будем медлить. Я хотел бы попрасить вас отвести меня к пациентке.
-Конечно, как пожелаете.
Доктор Лайсен встал со своего кресла и направился к двери, как прямо перед порогом мистер Нот на секунду вернул его внимание к себе.
-Я изучил дело этой девушки, но вот одну вещь я хотел уточнить... - Задумчиво и серьезно произнес доктор, кладя руку в карман брюк.
-И какую?
-Имя этой пациентки...
-Меган, - Перебил доктор Лайсен - Меган Кринн.
X
Их было две, одна-словна пламя, вторая-будто лед.
Они танцевали вальс любви, очаровывая небеса, заманивая к себе в ложе.
Их крылья прикасались к небу, целовали облака. Они парили так высоко, что ничто человеческое не было в силах поймать их в свои сети.
Два ярких создания, два неугомонных ангела, две бесценные звезды - они парили над миром.
В них все было естественно, живо, первобытно.
Они не вдыхали воздух - они дарили шанс для вдоха. И голос их исполнял гимн во имя счастья, что меркнет на дне океана, затопляя жизнь и живое, что родилось здесь для нас.
Им не было равных, их роль в этом мире не знала своих граней, а значит то пепельное отражение, что виделось в зеркале - не пугало никого...
И так они и летели, навстречу свободе, мысле и силе.
В небе ведь множестов тайн, так пусть одна из них будет ваша.
Скрылось их сердце, ушла их душа... Пролетели минуты, и две маленькие бабочки - одна словна пламя, другая как лед унесли с собой то, чем дышала она...
XI
"Мне совсем иначе представлялась эта девушка. Я думал, она будет... другой...
Этот человек жил полностью в своем мире, никем не забытый, никем не брошеный...
Она так спокойно все воспринимала... Так тихо разговаривала со мной! Ее голос был нежным нежным. Глаза мне мило улыбались. Она вся жила!
Странно, в это сложно поверить! Сложно... неужели она и вправду больна?
Как удивителен этот мир!
Где-то сторожевой пес снова залаял от того, что мимо него прошел незнакомец, вдали показалась очередная машина... Это ее мир, абсолютно нормальный.
В медицине много всего встречается, но лично я сталкиваюсь с таким в первый раз! Это и не бред, так как бред это - представления, возникшие не посредством обработки поступивших сведений и не корректируемое поступающими сведениями.
Человек не просто представляет и видит.. Он живет, чувствует, целует, ласкает, трогает...
Но она не видит меня!
Для нее маленькаяч комната - это целый мир!
Как это поразительно! Нам нужен весь земной шар - а некоторые готовы радоваться всего лишь нескольким квадратным метрам!
Насколько богат человек - у него в кармане все то, чем он может владеть прямо сейчас!
... Но люди... люди не верят своим прикосновениям, они живут догадками!
Этот странный омут, эта дикая сеть! Я так разочарован - мир не может, не готов нас всех принять!
... И может именно поэтому мы все и знаем такой феномен, как смерть..."
Записано в рабочен дневнике
доктора Самуэля Нотта
XII
ПСИХИАТРИЯ
Данная отрасль клинической медицины изучает психические (душевные) расстройства. Термин "психиатрия" ввел Иоганн Кристиан Райл.
Люди, переживающие это растройство чаще всего очень опасны для окружения и для себя.
Вообще психиатрию принято подразделять на общую психиатрию (психопатологию) и астную психиатрию, изучающую болезни, клинические проявления которых включают в себя нарушение психических функций
Психопатология, продуктивная симптоматика,негативная симптоматика,нарушения восприятия,нарушения мышления, эпилепсия... Все это состояния психического расстройства.
Одной из наиболее интересных для нас представляется бред, или delirium.
Бред — проявление заболевания мозга человека, является расстройством мышления. Его лечение в рамках современной медицины возможно только биологическими методами, то есть лекарствами.
Существуют острый бред, интерпретативный (Первичный, Примордиальный, Словесный), галлюцинаторный (Вторичный, Чувственный, Объяснения).
Бредовыми синдромами являются параноидный синдром, паранойяльный синдром, парафренный синдром.
Бред - это система ложных суждений и умозаключений. И...
- Мистер Нот, а вы когда-нибуть встречали человека, которого нельзя было б вылечить от бреда? - Плавный поток мыслей прервался из-за голоса в аудитории.
Леция с названием "Психиатрия. Курс профессора Нота" была прервана.
Сам доктор Нот не любил, когда его перебивают, но сейчас он ответил довольно сдержанно...
-Нет, Макс, не встречал. Любого человека можно вылечить. Никто из нас не заточен в стены невозможного...
-А если этот человек - раб сатаны? - Вновь послышался обрывистый голос того же подростка...
Ответа не последовало.
Тишина скромно присела рядом с професором. Он слегка содрогнулся, так как понятия "Бог" и "Дьявол" для него были ассоциацие из прошлого; сложной цепью мыслей и дверей, которые он открывал одна за другой.
-Если предположить то, что вы сейчас сказали - Заговорил Самуэль, опустив руку с карандашем - то, я полагю, нам нужно прибегнуть к помощи других специалистов.
Студенты молчали. Ответ устроил всех.
-Вернемся к лекции... - Более уверенно продолжил доктор наук. И хотя поток мыслей о психиатрии вновь наполнил его разум, он невольно осознавал, что думает о другом. Его мысли были там, в том времени, когда он только начинал познавать Одного и отвергать другого. И время это было удивительно...
XIV
В комнате, что отвели професору Ноту было тихо.
Ночь застенчиво подсматривала за ним через окно.
Нежный ветерок шептал мотивы знакомой песни, “звуки любви” как сам выражался он об этом времени суток.
Хорошо сшитый пиджак висел на спинке кресла, ноги располагались одна на другой.
В своих пальцах зрелый мужчина крутил тонкую ручку синего цвета с черным стержнем.
Лист бумаги, что лежал на столе, был пуст.
Не пуста была его жизнь, быстротечная, красочная, немного ироничная...
Самуэль не любил говорить о своем детстве.
Он был сдержанный, но не всегда. Любил готовить – но очень редко делал это. Он мало бывал дома, и дом этот почти не знал своего хозяина.
Жены у Самуэля не было, она умерла давно.
Возможно, пять лет не такой уж и огромный срок, но так было легче свыкнуться с мыслью об утрате, обманывая себя вновь и вновь, день ото дня.
Мир вокруг Самуэля вертелся как юла, быстро, быстро... Кто-то дергал за ручку, и снова эта игрушка вертелась, иногда завораживая и его куда-то.
В девять лет она закинула его к отцу, которого он не видел с рождения.
Грубый господин с седыми волосами решил покинуть один дом, чтобы подарить радость другому дому, но и там у него ничего не вышло, поэтому Джон Нотт переехал в другой штат, купил себе домик с огородом и жил, как живут те, кого не принимает к себе наш мир.
Самуэля привезла его мама.
“Поживешь тут недельку”. – Заключила она. А спустя минуту Самуэль уже слышал крики озлобленной мамы на своего папу.
-Зачем мне он здесь?! Ты... ты всегда меняла своих ухожеров! Теперь ты решила свалить с одним из них!
-Послушай, это и твой сын тоже! – Не умолкали голоса.
Самуэль садился на пол, на холодный деревянный пол. Его правая рука...все живые пять конечностей нежно касались материала, что застилал пол...
Он легким движением водил пальцами по полу и что-то сам себе приговаривал.
Порой он пел песенку, но ее слова никто не знал.
-Да он просто выдумал ее, вот и все! – Однажды в гостях сказал ровесник Самуэля.
А мальчик никого не слушал. Он придумывал себе не только песни, но и людей, а потом с ними общался, играл, ходил в кино...
У него не было родителей. Но у него были те, кто с ним всегда был, любил его, обнимал, когда мальчику было плохо.
Родители верят, что их роль в жизни детей велика, решения зависят от них больше, чем что-либо другое. Но дети не принимают такой сценарий, они знают, как обмануть родителей, а потом сами родители не понимают, почему теряют свох сыновей или дочерей.
Неделя тянулась медленно и невыносимо скучно.
Злой дядя – как его называл Самуэль – вставал рано и уходил на целый день куда-то, а вечерами возвращался то с такими же злыми дядями, то с невоспитанными женщинами, которые почему – то очень кричали ночью...
Самуэль всегда плохо спал, но за этот период своей жизни он окончательно забыл, что такое сон и его прелести.
Он не знал, что значит на капельку своего существования умереть с господством черного одеяла, что окутывало все небо.
Сэм не любил ночь, намного больше ему нравился день, а вернее утро.
Солнце встречало Самуэля улыбкой, приговария при этом слова, что Сэм всегда держал в своей голове.
"Мир движим лишь теми, кто смотрит дальше... Я каждый день буду появляться - и это будет символом начала нового восхода каждого человека к радостям вечным..."
Центральная и единственная звезда Солнечной системы была тем спутником, о котором Сэм мечтал всю жизнь. Так и не узнав родителей. он верил, что где-то высоко есть кто-то, или что-то, что непременно любит и ждет его, и вера эта не давала мальчику надежд на смерть.
XV
...
Крики не умолкали до двух, а то и трех часов ночи. Каждый раз они как - будто становились все сильнее и сильнее. Порой Сэм слышал, как его папа ругается на женщину, с которой пришел.
Юный Сэм н понимал, почему на утро эти женщины улыбались, завтракали, целовали его папу!
"Неужели им нравится то, как с ними обращается отец?!" - Не раз задавался вопрос единственный наследник фамилии Нот.
Позже он поймет и узнает, что на свете огромное количество женщин, которые по-разному воспринимают секс. Одни любят чистый, святой; другие предпочитают грязный, наполненный дикими фантазиями и порой сумашедшими приемами, а третьи не видят в этом никакого искуства или акта, а просто делают это потому, что так нужно. Но все они желают одного - чувствовать, что их тело возбуждает, осознавать себя той самой, которая нужна другим. Для женщины любовь - это не просто совокупность чувтсв и поступков, это полное осознание себя как чья - то фантазия, чей-то предмет восхищения. У женщины любовь всегда будет переплетина нитками безумных мыслей, что рождены незабываемыми ласками и чувствами.
Женщине в своей жизни нужно сказать «Я есть», это и будет успехом мужчины в борьбе за ту единственную.
Этот феномен схож с учениями Гео;ргия Гурджиева - философа и мистика, работы котрого былы посвящены саморазвитию человека.
"Почувствуйте, что вы есть". - Так говорил ученый греко-армянского происхождения первой половины XX века.
И именно эту мысль хотели бы вдыхать в себя, подобно воздуху, все женщины планеты нашей.
Вся эта правда откроется Сэму потом, когда он встанет на путь сурового испытания, замкнутого круга, в котором Сэма посадят на тележку и повезут по местам разных цветов и красок.
Сейчас же Сэм Нот не понимал очень многого, он не боролся с тем, что вставало перед ним. Ему казалось правельным просто делать то, что ему велит какой-то голос внутри его сердца.
И он опять вставал, садился на пол и вновь начинал водить рукой по полу.
Малыш представлял себе море, песчянный берег, где много хороших красивых людей, где мамы и папы вместе, где детки слушаются их и играют вместе с ними.
Солнышко бы светило над ними, облака катались бы в одной лодке, красивые тела окунались бы в прохладную воду...
А зимой сильно укутанные, один за другим, они все вместе - родители и их дети – ходили бы вдоль моря. О чем – то разговаривали, а природа подслушивала бы их.
Самуэль долго не знал, что такое люди, хорошие и добрые.
Его мир был скован цепями, стража появлялась редко, мразь и холод часто заходили в гости к этому одинокому узнику.
Бывало, мышь – маленькая и очень шустрая – пробегала мимо мальчика, и он смотрел ей в след. Он нисколько не боялся ее.
Ему казалось, это что-то живое, что он еще не открыл для себя в этой тяжелой главе, не прочитал еще на страницах своей книги.
Приходилось ждать, пока кто-либо не придет, так, просто, чтобы убедится, что он жив. Но это случалось редко. И замок на двери начинал ржаветь.
XVI
Самуэль не вернулся к маме.
Позже он узнал, что какой – то дядя по имени Бог наказал ее за все грехи и увел с собой.
-Еще один мамин кавалер... – подумал про себя мальчик, когда белый Форд тащил его в место, где раньше он не бывал.
Потом, спустя десять лет он откроет, что мама его не знала, не любила, совершила ошибку, а может две... а может столько, что нам с вами и не сосчитать! Хотя, наверное, мы бы это и сделали, ведь чужие ошибки мы любим считать больше, чем свои!
Прошло время, Самуэль жил у тети Хар.
Пожилая женщина, всегда в длинном платье, в очках, она нравилась мальчику. Он рассказывал ей о своих друзья, которые как – будто сидели рядом с ним за столом и пили чай... А она улыбалась ему в ответ, про себя, однако думая, что мальчик нездоров.
В доме, где жил Самуэль проживали еще два человека. Это были дядя Том и тетя Жанетт.
Последняя с первого же дня, с той самой минуты, как маленький Сэм (как его все прозвали в доме) прибыл в дом своей тети, привлекала его. Он не понимал, что с ним происходит, но когда, например, эта взрослая леди приходила в каком-нибудь платье с распущенными волосами, то Сэм ловил себя на мысли, что безумно хочет оказаться рядом с ней.
Дядя Том был аккуратный, красивый мужчина, с сильными волосатыми руками и ловко подстриженными волосами.
Он одевался солидно, дорого.
Позже Сэм именно от него научится так же одеваться, но вот тетя Жанетт научит его кое чему другому...
Свои пятнадцать лет Сэм праздновал дома, как и четырнадцать, и тринадцать...
Каждый год ему дарили все более прекрасные подарки. В этом году он получил отличный, специально для него сшитый костюм от дяди Тома. Тетя Хар поблагодарила его за то, что он такой послушный и положила ему в руки богато украшенную коробку, которая была обвязана красным бантиком.
В ней Самуэль нашел деревянную модель восхитительного кораблика...
“George Stage” прочел он. Ему представилось, как он стоит за штурвалом этого большого корабля, длинный нос которого стремительно разрезает волны и мчится в бездну.
Белые паруса покорно развеваются на ветру, а левый и правый борт корабля играют с ним, как – будто все в этой конструкции сделано и придумано для него.
И он – капитан Сэм – вновь садится на пол и так же бережно водит ладонью по полу, представляя, что волны бушуют в океане, а он – Самуэль Нотт – успокаивает их лишь одним своим прикосновением.
Что подарила тетя Жанетт, Сэм не помнил. Это была какая-то книга, с каким-то непонятным ему названием...
Тетя Жанетт была единственная, кто верила в какого-то Бога...
-Как странно, Берри (это был один из выдуманных друзей Самуэля), это же тот самый господин, с которым навсегда уехала мама... – И они продолжали пить чай, хотя кружки, которые стояли у них на столе уже давно были пусты.
XVII
-Тебе полную кружку, милый? - Заботливым голосом поинтересовалась Меган, держа чайник в руке.
-Да, - С соседней комнаты отозвался его голос.
Залив чай, девушка принялась нарезать салат. Обед был почти готов.
Сегодня их ждал суп из овощей, жаренный картофель и салат из огурцов.
За оrном светило солнце, по телевизору показывали ток - шоу.
Меган не могла дождаться, когда закончит все приготовления и наконец-то окажеться возле него, они смогут спокойно насладиться обедом, посмотреть что-нибудь интересное, а потом, ближе к вечеру занятся любовью. Придаться чувствам так нравилось что ей, что ему!
-Так здорово, что у меня есть все! Как прекрасная жизнь! Не правда, когда утверждают, что нужно на все смотреть позитивно, на все нужно смотреть так, как ты считаешь верным...
Салат был законxен. Осталось нарезать хлеб.
Большие, острые ножи торчали в деревянной подставке. Как гиганские клыки, они являлись полноправыми хозяевами кужни. Их тонкие лезвия пугали многих, однако для Меган нож - был всего лишь нож, предмет для нарезания.
Меган взяла один из них за черную ручку и потянула на себя.
Почему-то ручка показалась ей красной, да, такой, как кровь.
-Странно... Что происходит? - Мысль где-то проскочила, но не успела скрытся. На левой руке Меган появился порез, кровь полилась по столу, ножь облизывал только что появившуюся жидкость...
-Милый...
Только и успела произнести Меган. Ей стало очень дурно. Порез был несерьезный. Но кровь... и красная ручка!
"Как много крови может породить маленький порез на руке!" -Возможно удевился бы кто - либо,к то был бы сейчас рядом с Меган.
Но рядом никого не было.
В соседней комнате звенел телевизор.
На кухне закованное в халат тело рухнуло на пол...
По ту сторону экрана молодому телеведущему в стильном коричневом костюме показалось, что он старается впустую, ибо зритель его куда-то пропал.
XVIII
Порез на руке было первое, на что обратил внимание Сэм.
"Крови тогда ушло много." - Именно так было записано в протоколе.
"Скорая" прибыла где - то спустя двадцать минут, рука была сильно ранена.
Когда Самуэль спросил, кто именно вызвал скорую, никто не мог ответить.
Пугающее чувство вновь и вновь закрадывалось у него, он не мог еще в полной мере осознать, что именно он должен был отделит от того, что мы называем реальным миром.
И хотя нить была тоной, она казалась почти незаметной, и поэтому все, что
Сэм видел с одной стороны, он непременно пытался повернуть другой стороной к себе, и тогда снова пытался понять что-то, что не уловил в первый раз.
-Меган... Меган, ты меня слышешь? - Спросил он, пристально наблюдая за кажым ее движением.
Но Меган его не слышала. Возможжно, она понимала, что что-то у нее спрашивают, однако словно паралельное течение, оно уносило ее вдаль, прочь из этой тихой комнатки.
Только потом, пробыв в комнате минут двадцать, Сэм осознал, что ничего не осмотрел внутри.
Смотреть особо было не на что, голые стены, серые такие...
Девушка в белом халате, кровать с белой простыней и подушкой. Одеяло почему - то лежало сложенным на краю кровати.
-Ей не холодно? - Моментально спросил Сэм, увидев это.
-Нет, она всегда его складывает. - Ответила медсестричка.
Средних лет, с короткими светлыми волосами, она хорошо смотрелась в рабочем халате. У нее в руках была папка с делом Меган, но поно ока не требовалось професору Ноту.
И тут, неожиданно, как-то искренне, девушка сама, без чьей либо помощи поднялась с кровати и медленно присела на чуть теплый пол.
Сэм захотел остановить ее, но медсестра перебила его.
-Не надо... это тоже нормально.
И после этого поврнулась к двери.
Сэм же не отрывал от больной глаз... А та начала водить рукой по полу, очень нежно, чуть касаясь поверхности...И тихо что-то нашептывала...
Сэм не мог понять, что именно, но этот жест... это движение... оно всколыхнуло все живое, что было в нем.
Пламя страсти вскипело, он словно впитывал ее мысли.... Ему захотелось сесть рядом, но какой-то звон оторвал его от этих мыслей, он не успел сплестись с реальностью, как на пороге стоял другой, еще пока что не известный ему человек.
XIX
Полет был прекрасен. Небо открывало свои обьятья для Меган и умоляло остаться.
"Нужно идти". – Думала она, но не переставала лететь.
В небе все было так ясно – как день – открыт для поступков, ночь – для желания.
Меган видела свою жизнь и то, что было в ней. Все те лица, те происшествия...
Как-то рядом все это было, но не в полете было дело.
Что-то другое сближало ее с тем, на кого она была похоже.
Эти маленькие крылья, цветная окраска, живой образ...
Да, именно в ней, в бабочке, холодной, для тех, кто ее не любит, и горячей для тех - кто обажает - она чувствовала схожие с ней самой черты...
Как-будто душа... Душа, моя душа.
А что это такое?
Начало?
Но чего - жизни!?
Или же какой-то мир?Отдаленный от этого шара, на котором катаются смертные создания?
Может быть это противоположность тому, что мы видим, чем трогаем, ласкаем, чувствуем, движим?..
Меган увидела себя в серой комнате, тихой, уютной. Зечем - то стояла кровать у стены, напротив был столик с лампой и листом бумаги. Высокий потолок, тусклый свет. В своей жихни она увидела
незнакомых ей людей, они хотели прикоснуться к ее хрупким крылышкам, рассматривают ее, пытаются что-то ей сказать. Но Меган не понимала, что ей говорят. Для нее эти создания казались ей грозными титанами, олицетворявшими стихии и природные катастрофы.
Когда-то давно, когда маленькой Меган было девять лет,ее мама рассказывала о одном мифе, в котором Кронос - бог земледелия,по наущению матери оскопил серпом отца и занял его место верховного бога.
"Ни одно слово, что звучит из уст истории для человека, не рождено просто
так, милая моя..." - Повторяла пятидесятилетняя женщина.
Мать Меган была вдумчивой, начитаной, любила комфорт и занала о жизни так много, что всегда могла поведать дочери что-нибудь новое.
"И в наше время люди тоже так могут себя вести?" - Наивным голс спрашивала удевленная Меган.
-И в наше время люди тоже так могут себя вести... - Теми же словами отвечала мисс Кринн.
-Как ужасно... И какие ужасные эти создания - титаны... - Грусно шептала Меган.
Сейчас люди напоминали ей титанов, а титаны - людей.
Однажды в библиотеке Меган прочла, что титаны не ведают разумности, упорядоченности и меры, а их единственное орудие — грубая сила.
И эта мысль осталась с ней навсегда.
Сейчас ее гости - пришельцы из забытого мира - напоминали Меган тех диких титанов, которые хотят поймать ее и заточить в клетку.
Меган боялась их, и поэтому еще сильнее устремляла свой взгляд к свету, что светит высоко высоко.
Ей нравилось быть быбочкой, красочной и свободной. Ее не пугал ветер, с которым она не могла бороться, однако упорство и жажад к цели были главными качествами Меган.
И уже нельзя было понять, какой именно Меган - той, что было когда-то девушкой, или той, что жила как Психея с крыльями маленького ночного сождания...
И вот она летела и рисовала линии, по которым позже пустит своих героев для очередного акта драмы под названием "жизнь"...
Пусть на глобусе параллели и рисуется в виде окружности, параллельные линии живого, чем дышет создание в небе, идут прямо, ровно, как прямое шоссе, без конца и начала...
Как укус, обьятье слегка ранило Меган, но она знала, это поройдет...
И бабочка - символ души, бессмертия, возрождения и воскресения - стала частью Меган, а Меган - частью того, что никак не могло удержать мир на привязи, но хотя бы давало надежду, что когда-нибудь он взлетит...
XX
Бабочка
Символ души, бессмертия, возрождения и воскресения, так как это крылатое небесное существо появляется на свет, преображаясь из мирской гусеницы. В связи с тем, что бабочка напоминает по форме обоюдоострый топор, она считается символом Великой Богини. У кельтов олицетворяет душу и огонь; у китайцев - бессмертие, досуг в изобилии и радость. Бабочка с хризантемой символизирует красоту в старости; с пером - долголетие. В христианстве стадии ее развития олицетворяют жизнь, смерть и воскресение, поэтому бабочка иногда изображается в руке младенца Христа. Древние греки считали бабочку символом бессмертия души. У японцев - это тщеславная женщина, гейша, или временная любовница. Пара бабочек означает супружеское счастье, а белая бабочка - дух умершего. У маори - душа.
Запись, сделанная на одном из
множетсва листов бумаги, что лежали
в столе Меган Кринн
XXI
-Вы, наверное, Самуэль Нот?
Сэм не сразу отреагировал.
-Простите...
-Да, это буду я. - Резко вздрогнул мужчина.
Тишина была прервана.Часто Сэм слушал именно ее, такую сладкую и ненавязывающую ничего лишнего.
-Пройдемте со мной.
Это была среднего роста женщина. Ей было тридцать пять, как потом узнает Сэм из личных файлов об докторе Эллис Брейтен.
Темноволосая, с оттенком каштана, с слегка пышными щеками, тонкими губками, эта жещина не очень смотрелась в таком месте, как это.
У нее были маленькие, но довольно привлекательные плечи.На ногах, как и у всех, были тапочки, а правую руку украшал золотой браслет.
Сэм последовал за дамой.
-Эллис Брейтен, личный доктор Меган Кринн. - Представилась женщина.
-Сэм... Но вы скорее всего все уже обо мне знаете. - Усмехнулся Самуэль.
-Можно и так сказать. - С улыбкой ответила Эллис.
Они вошли в просторный кабинет дотктора Брейтен.
Скромно обставленный, светлый, уютный, он напоминал обычную комнатку в хорошей квартире где - нибудь недалеко от центра города в хорошем, пусть и не новом здании.
-Садитесь. - Эллис указала на стул у деревянного стола.
-Благодарю.
Когда оба сели, женщина в белом халате слегка помедлила, придавая обстановке какую - то таинствнную атмосферу.
-Вы изучили дело нашей пациентки? - Положив руки перед собой, спросила Эллис. Ее волосы легли ей на плечи, она закинула ногу на ногу, но Сэм этого не видел из под стола, однако если бы увидел, его бы точно привлекло то, какие красивые и стройные ноги у этой женщины.
-Да. - Тут же ответил напротив сидящий - Надо сказать, случай интересный... Я бы сказал, это довольно острый вид бреда. Хоть наш случай и не касается инкапсулированного бреда, больная не способна адекватно анализировать окружающую действительность...
-Понимаете, в нашем случае бред не возникает на фоне аффекта тревоги, страха, депрессии, галлюцинаций, психических автоматизмов, кататонических расстройств. Это скорее психические автоматизмы...
-Возможно, но что-то полностью отрезает Меган не только от нас с вами, но и от нее самой. У нее нет страха, нет фобий,депрессии... - добавл Самуэль.
После короткой, быстротечной паузы он продолжил - У нее ведь это не является проявлением заболевания?
-Мы пока этого не знаем...
-То есть как?.. - В недоумении насторожился Сэм.
-Понимаете, система контроля за людьми несовершенна, как и все на нашей планете, в нашем с вами мире. Часто пациенты не решаются придти к врачу тогда, когда это нужно. Потом становится поздно.
-Странно. Все это очень странно. - Заключил профессор.
Эллис кивнула.
Цепь замкнулась. Тишина снова обвела всех вокруг пальца.
-Вы хотели что-то мне сказать... - Вдруг вспомнил Самуэль, уже собираясь уходить.
Взгляд Эллис замер, как окаменевают при сильном испуге.
-Нет... всмысле, это и есть то, что мне нужно было с вами обсудить. - Вымолвила она, вставая со стула.
-Тогда я пойду. - Произнес вдумчивым голосом Сэм, повернулся и переступил порог кабинета, закрыв за собой дверь.
Доктор Брейтен осталась у себя, несколько секунд, а может и минут она искала что-то в себе. Что это было, она не знала, но новый огонек разгорался очень быстро, как будто это было...
-Нет, это все бред. - Остановила себя она, и тут же испугалась, так как с точки зрения психиатрии такими словами было просто недопустимо разбрасываться.
XXII
...В психиатрической практике нередко встречается индуцированный бред, при котором бредовые переживания, как бы заимствуются у больного при тесном контакте с ним и отсутствии критического отношения к заболеванию.
Термин индуцированный бред происходит от латинского inducere, что означает «наводить»... - Свою вторую лекция Професор Нот вел спокойно, делая паузы везде, где это было нужно. Слова произносил отчетливо, при каких-то удобных случиях приводил примеры. - Происходит как бы «заражение» бредом: индуцируемый начинает высказывать те же бредовые идеи и в такой же форме, что и психически больной-индуктор. Обычно индуцируются бредом те лица из окружения больного, которые особенно близко с ним общаются, связаны семейно-родственными отношениями.
Тут он остановился.
В аудитории была тишина. Все студенты - все до единого его слушали. Их интерес был велик, а значит Сэм делает огромные успехи в карьере.
"Когда-нибудь я буду достойным врачем". - Говорил он друзьям.
Те верили ему, не сомневались ни в одном его слове, только иногда подшучивали по поводу того, что окружение у него ненормальное.
-Нельзя говорить такие слова. - поправлял ту же Самуэль - Человек не может быть нормальным или ненормальным. Мы - воспитанные люди, и мы не должны забывать, что есть просто те, кто более похож на нас, и есть те, кто менее... Вот и все, разницу нельзя делать орудием оскорблений и обид. Жизнь не для того нам дана, что бы мы изобретали какие-то новые весы...
После взгляда в толпу, Сэм продолжил..
Психотическое заболевание у доминантного лица чаще всего шизофреническое, но не всегда. Первоначальный бред у доминантного лица и индуцированный бред обычно носят хронический характер и являются по фабуле бредом преследования, величия или религиозным бредом. Как правило, вовлеченная группа имеет тесные контакты и изолирована от других языком, культурой или географией. Человек, которому индуцируется бред, чаще всего зависит или подчиняется партнеру с истинным психозом.
-Доктор Нот, простите... - Неуверенно подняла руку Кэлли Ронсон, студентка второго курса - а при каких условия может быть поставлен диагноз индуцированного бредового расстройства?
-Хороший вопрос, Кэлли - Довольно подметил Сэм, зная, что отично владеет темой.
Диагноз индуцированного бредового расстройства может быть поставлен при условии:
- во-первых, один или два человека разделяют один и тот же бред или бредовую систему и поддерживают друг друга в этом убеждении;
- во-вторых, у них имеется необычно тесное взаимоотношение;
- и наконец, имеется сведение, что бред был индуцирован пассивному члену пары или группы путем контакта с активным партнером. - Закончил професор, и по взгляду девушки он догадася, что он удовлетворил ее любопытство.
Хотя Сэм и был очень уважаемым человеком в университете, он мило общался со студетками и не скрывал, что ему очень приятно нходится в окружении молодых и красивых девиц.
Сэма всегда привлекала разница в возрасте, ему почему-то совершенно не нравилось, когда его собеседница была либо его ровестница, либо на пару лет старше или младше его.
Что касается самого замечательного открытия в этой области, то это был живой, ни на что непохожий секс, в котором один, уже зрелый мужчина открывает для себя молодые, только что созревшие женские тела.
Набухающие соски на пышных грудях, ямки посередине животов, аккуратные бедра и длинные ноги - вот что возбуждало Сэма. Ему нравилось доставлять девушке удовольстие, но только при этом он обожал видеть, как она просит его не останавливаться и сводить уже обезумевшую девушку с ума.
В актах любви Сэм был совершеено другой, он не узнавал себя, казался себе чужим, но быстро забывал об этом, так как ничто так не могло его отвлечь от жизни, как нежные прикосновения сочных губ или тонких пальцев.
В каждом из нас живет не один человек - это всем известный факт. Лишь неожиданное открытие, а затем испуг могут заставить нас посмотреть на того, второго...
Для кого-то это целое открытие, а кто-то просто снимает одну маску, чтобы одеть другую.
Самуэль, пожалуй, относился ко второй категории людей, но мысль о том, что как-то неправельно, неверно он относится к женщинам и их образу никогда не покидала его.
XXIII
-Вы верите в Бога, мистер Нот?
Вопрос был созвучен со звуками, что часто доносились до Сэма, когда он осознавал, что его душа была чем - то недовольна.
-Верить.. не верить...
Он не смотрел на собеседника, ему виделось что-то большое, властное, единсьтвенное...
-Да... или нет...-Не понятно почему, вслух ответил Самуэль.
"Моя власть над миром заключается в том, что я равнодушен к нему. Но сколько бы раз я не встречал того, кто дарил мне покой, я не верил его словам... Неужели меня все обманывали? Стольких людей постоянно водят вокруг пальца такое количество лбюдей! Сколько... сотни.. тысячи!? А если не только люди обманывают? Скажем, врет религия. Эта форма осознания мира подстилает нам ковер, по которму предлагает пройтись до определенного периода, пока мы не усомнимся в чем-то, и тогда она сама задает нам кучу вопросов...
Основы религиозных представлений большинства мировых религий записаны людьми в священных текстах, но и тексты могут врать! И я... я тоже могу врать! Сам себе? Другим? Тебе...
Но кто ты? Что... и почему я тебя чувствую...
У тебя есть кто-то, я это знаю. Ты определенно не одна. И ты жевешь с ним, да, сейчас, в данный момент... Он тебя обнимает, целуют... А может быть в данную минуту вы занимаетесь любовью!
Это так необычно, мне кажется я переступаю ступеньки времен, шагаю по ним, как пилигриим шагает по миру!
Возможно именно из-за него ты стала такой, ты, чудесное создание..."
Каждый день он открывал что-то новое о Меган, каждое мгновение с ней казалось ему неземныем, будто эта девушка действительно не с этой планеты.
Элли пристальнонаблюдала за тем, как Сэм много уделял внимания своей новой пациентке.
И эта скверная женщина понимала, что начинает чувствовать нериязнь к Меган, в то время как Сэм все больше и больше интересовал ее. И хотя они общались не очень много, каждый раз, когда Сэм И Элли пили кофе или засиживались за разговорм об опытах, научных открытиях или протсто делились какими-то мыслями, Эллис все сильнее и сильнее привязывалась к этому “загадочному доктору”.
Так шло время, тянулись дни, их уже нельзя было остановить, однако в памяти они оставляли отпечаток разделения, и Эллис как-то поймала себя на мысли, что не не желает делить то, что так подходит ей!
В один из дней Сэм целых шестдесят быстротечных минут провел в палате
Меган. Палата эта, под номером 81 стала для него местом, куда он заходил на непродолжительное время, с целью окунутся в другое пространство времени.
Это было похоже на то, как если бы он включал телевизор, но только вместо передач видел не тот мир, что нам показывают и навязывают, а тот, что есть на само деле, но о котором мы не имели ни малейшего прдставления.
Сэм просто наблюдал, вслушивался, впитывал окружающую среду.
Изначально он боялся подходить близко к больной, но уже на второй раз смело взял ее зу руку, провел по волосам и глубоко всамтривался в ее глаза.
Будто колодец, они имели источник жизни, но не позволяли взять его просто так.
Красота этих глаз была в полном равнодушии, в отчужденности и молчании.
Они просто молчали. Он и она. И так протекали часы.
Как то рука Самуэля прикоснулась к пальцам Меган, и в этот самый момент он услышал вопрос из прошлого. Он постучался к нему в дверь, будто гость, которого уже выпроводили из дома.
Сперва лишь тень, потом совокупность упругих волн донеслись до уст Сэма. Он не успел понять, на самом ли деле она говорит с ним, или ему это уже кажется от постоянного пребывания в этой комнате.
-Милый... милый... ты веришь в Бога?
"Почему ты?.." - С горечью на душе подумал Сэм о том, почему именно Меган была жертвой столь ужасной болезни. Только вот не мог он понять, что стало причиной столь ярких его волнений по поводу этой благородной девушки?
Он услышал в этом вопросе свой собственный голос, то время, когда жадно искал ответ на вопрос: "А есть ли Бог?".
-Меган... - Его губы чуть разжались, слова бережно подплывали к устам девушки - Меган, ты слышешь меня?
Но больше Меган ничего не говорила. Лишь отверженный взляд глядел в пустоту, но Сэм был определенено уверен, что именно сейчас Меган видит что-то, что безумно важно для понятия того закрытого мира, что мелькает перед глазами професора Нота, но которого он не видит.
XXIV
Существует несколько точек зрения на происхождение слова «религия».
На латинском religio — совестливость, благочестие, благоговение, религия, святость, богослужение...
Знаменитый римский оратор, писатель и политический деятель I в. до н. э. Цицерон считал, что оно является производным от латинского глагола лат. relegere (вновь собирать, снова обсуждать, опять обдумывать, откладывать на особое употребление), что в переносном смысле означает «благоговеть» или «относиться к чему-либо с особым вниманием, почтением». Отсюда и самое существо религии Цицерон видел в благоговении перед высшими силами, Божеством.
А вот известный западный христианский писатель и оратор Лактанций считал, что термин «религия» происходит от латинского глагола лат. religare, означающего связывать, соединять. Поэтому и религию он определял как союз благочестия человека с Богом.
Подобным же образом понимал существо религии и блаженный Августин, хотя он считал, что слово «религия» произошло от глагола лат. reeligere, т.е. воссоединять, и сама религия означает воссоединение, возобновление когда-то утерянного союза между человеком и Богом.
XXV
Доктор Эллис Брейтен не могла перестать думать о Самуэле Ноте.
Она не узнавала течения своих мыслей, они как ураган неслись вперед, опережая свое время.
Желание - как мотивация удовлетворения сексуальных потребностей уже безостановочно кипела во всех частях тела этой женщины.
Она понимала, что это может и не правельно, но с другой стороны, почему все должно быть чисто, невинно?
Эллис не боялась свох желаний. У нее не было комплексов.
Существует огромное множество этих проказников, которых мы называем термином комплекс - и Комплекс Алисы в стране чудес, и Титании,Мессалины, Золушки ,Дон Кихота, Тристана и Изолъды и многие многие другие... Огромную лекцию как-то читала Эллис пару лет назад, подрабатывая в Университете в Штате Миссури. Именно за тот период времени, узанв все о том, чего она боялась раньше, она перестала все это воспринимать как "это есть плохо".
И вот она сидела у себя в кабинете, на столе, у самого края стояла папка с бумагами, и Эллис принялась представлть, как эти листья, один за другим падают на пол, в то время как она с Сэмом занимаются этим на столе...
Сэмуэль всегда был тот мужчина, которого хотели женщины. Пусть порой он казался далеким от мира сего, но чем-то вульгарным и неизвестным он всегда манил представителей слабого пола к себе.
"Я должна заинтересовать его... Чем-то, что ему важно... интересно... и дорого..." - рисовалось у нее в голове то смутное представление, каким она желала его получить.
"Это должно быть так, как я пожелаю... Пусть он покориться мне, и я извергну огромное пламя любви в его обьятьях". - Слышала она голос страсти в себе, прикусывая нижнюю губу.
XXVI
Ремарк в своей "Триумфальной арке" сказал, что когда человек умирает, он становится "каким-то необычайно значительным", а пока он жив, никому до него нет дела.
Сэм очень любил этот роман, особенной печалью овевал он, угадывал нотки страсти и грусти, рисовал людей живыми и гуманными...
Самуэль вообще очень любил читать, часто его мысли были в обнимку с мыслями, что он вычитал в какой-либо из книг.
Различные энциклопедии, книги по психолонгии, медицине...
Все это бросало его в океан знаний, размышлений, а после прочтения оставляло незабываемый отпечаток, который потом, как запасной ключ, появлялось для того, чтобы разрешить ту или иную загадку.
Загадок в жизни Сэма было много, все разные, требующие так называемого "микроскопа", как сам выражался Самуэль Нотт.
-... Вы знаете, что в микроскопе шарнир для наклона является одной из главных деталей в этом оптическом приборе... Именно на шарнире прикреплен тубусодержатель, несущий все остальные части микроскопа. Разве не кажеся вам, что сам по себе микроскоп - это не то, что позволяет нам увидеть предмет увеличенным, это отражение человеческой жизни, а мы ее шарнир... Мы держим всю жизнь, позволяем менять положение для просмотра нашего внутреннего изображения. Мы кладем перед собой свою душу - и позволяем кому-то разглядывать ее, увеличивать, изучать...
Все те, кто занимался изучением микроскопа и совершенствовал его - Эрнст Аббе,Кристиан Гюйгенс,Ван Левенгук... да сами Ханс Янссен и его сын Захария Янссен не подозревали о том, что работают в первую очередь не над чем-то новым, они просто дают другой образ нашему существованию, показывая как пример нас, нашу душу и наше существование.
Ведь что такое микроскоп - это способ что-то увидеть так, как мы сами хотим... а значит это удовлетворение нашего любопытства!
Но не каждое любопытстсво может быть удовлетворено, и не каждый предмет может позволить нам увидеть что-то...
И вот Сэм нуждался, как никогда в таком микроскопе, который позволил бы ему увеличить, приблизить его взгляд к внутреннему состоянию Меган.
Сенсорные органы Сэма не давали ему нужное изображенрие. Но и душевно он не мог понять эту больную девушку.
Ввысь тянулся ее взляд, она была рядом с ним, неотделима от него, он понимал то, что она хотела сказать, но не говорила того, что хотела бы увидеть.
И тут Сэм почувствовал что-то, это было похоже на видение, на мысль, которая появляется, как образ, возникающий в сознании. Это были не отдельные звуки, как при галлюцинациях с незавершённой предметностью... это вообще была не галлюцинация!
Он точно видел то же, что и она...
Они вдваем стояли перед окном, в квартире, комнаты которой были отделены друг от друга.
Но причем тут это? Разве это важно?
И сколько этих комнат?
Сэм не знал всего этого, он чувствовал, как Меган прикосается к нему, трогает его волосы, чуть мило улыбается ему, дышет... она дышет так ровно...
"Наверняка все те семь литров воздуха, что пропускают через себя легкие средненормального человека." - Поймал себя на мысли Сэм, и вновь вздрогнул, так как не понимал, зачем он думает так, а не иначе!
Ему казалось, что кто-то просто взял, и говорил сознаию Сэма, о чем думать.
Сэм вздрагивал чаще, тут он понял, что дрожит, ему стало не по себе, ноги пошатнулись, он схватился за голову...
-Тише тише, мой дорогой, тише... Я так люблю тебя! Так люблю...
-Я... я не знаю тебя... - Про себя ответил Сэм. Его губы не шелохнулись, но точно знал, что сказал это, и Меган его услышала.
-Ну как же, ты был в коротком отьезде, а теперь ты опять дома... Хочешь я приготовлю твой любимый пирог?
Она пошагала на кухную, ее легкие покачивания бедрами заводили его.
Он хотел прикоснутся к ним. Хотел задрать юбку, что была на Меган... распустить ее волосы...
Его страсть не желала отпускать его. Все, о чем он думал, было знакомо ему, он всего лишь хотел, что бы это повторилось снова! Что бы они опять занялись любовью, как вчера, позавчера...
Сэм схватил ее за руку, хотел прижать к себе, но крики из бездны и сильные руки обрушились на него, как лавина.
Потом его отнесли в закрытое помещение,и среди тех, кто шел рядом была и Эллис.
Меган Кринн все это время сидела с полузакрытыми глазами и ни разу не пошевелилась.
XXVII
Невозможно точно определить, кто изобрёл микроскоп. Считается, что голландский мастер очков Ханс Янссен и его сын Захария Янссен изобрели первый микроскоп в 1590, но это было заявление самого Захария Янссена в середине XVII века.
Другим претендентом на звание изобретателя микроскопа был Галилео Галилей. Он разработал «occhiolino» («оккиолино»), или составной микроскоп с выпуклой и вогнутой линзами в 1609 г. Галилей представил свой микроскоп публике в Академии деи Линчеи, основанной Федерико Чези в 1603 г. Изображение трёх пчел Франческо Стеллути было частью печати Папы Урбана VIII и считается первым опубликованным микроскопическим символом. Другой голландец, Кристиан Гюйгенс изобрел простую двулинзовую систему окуляров в конце 1600-х, которая ахроматически регулировалась и, следовательно, стала огромным шагом вперед в истории развития микроскопов. Окуляры Гюйгенса производятся и по сей день, но им не хватает широты поля обзора, а расположение окуляров неудобно для глаз по сравнению с современными широкообзорными окулярами. Антон Ван Левенгук (1632—1723) считается первым, кто сумел привлечь к микроскопу внимание биологов, несмотря на то, что простые увеличительные линзы уже производились с 1500-х годов, а увеличительные свойства наполненных водой стеклянных сосудов упоминались ещё древними римлянами.
Можно долго спорить о том, кто именно придумал мир, создавть иллюзии начсет религий, мировозрений... Писать огромное количество романов, придаваться увлекательным беседам о нациях, войнах, Боге... А если поставить на стол прямо перед вами бьющееся сердце в стеклянном сосуде и сказать: "Придумайте кокон, в который можно положить этот орган", вы одназначно не сразу поймете, что именно нужно для данного фиброзно-мышечного органа.
Но пока вы будете создавать, мир обманет вас - и кто-то другой будет творить вместе с вами.
И так будет придумано облако, что поплывет по небу, человек, что пойдет по тропе, линза, которая изменит "предмет" до неузнаваемости.
XXVIII
"Словно в последний раз в жизни, ты дышешь. Ты оставляешь мне надежды, ты уносишь от меня мои желания, их воплощения, всю мою жизнь. она так неинтересна стала! Я думала, мы сможем быть вместе, я видела тебя рядом с собой, ты обнимал меня, ласкал своими губами, я прижималась к тебе.
Мне таким легким показалось добиться тебя, я сразу поняла, что смогу сделать тебя счастливаым.
В тебе я увидела все самое долгожданное, все самое естественное.
Твои глаза так сильно держали мое внимание! Я вся хотела отдаться тебе...
А она забирает тебя от меня, растягивает это расстояние, которым я дышу, прожигает то небо, сквозь которое мне хочеться улететь с тобой во вселенную!
Мне необходимо устранить ее, сделать это... сделать так, что бы она перестала быть предметом твоего интереса... "
Сквозь обезумевшие глаза одна за другой проходили отражения мира... Того мира, в котором Эллис не видела никого, кроме себя.
Когда Сэма уложили на кровать и подключили к оборудыванию, Эллис поняла, что что-то серьезное стряслось с ним.
Врачь по имени Майкл Бортлей быстрым взглядом осмотрел больного, после чего отдал приказ закрыть дверь в палату.
Стройные ноги Эллис сами понесли ее к себе в кабинет.
Один маленький секрет был у этой загадочной женщины, которая была одержима. Любой со стороны мог это заметить, но, либо потому, что не хотел, либо потому что не считал нужным, этого не видел.
Спокойными и ровными шагами Эллис добралась до своего кабинета. Ее влажная от пота ладонь всеми пальцами сжала дверную ручку, и дверь окунула Эллис в знакомое ей место.
Здесь все она наизусть, и где найти нужную книгу из большого числа тех, что стояли на полке, и куда в последний раз она спрятала номер своего мужа, с которым не виделась вот уже около двух лет, так как этот мерзавец изменил ей с ее сестрой.
Об одной вещи Эллис помнила всегда.
Она хранилась в нижней полке стола. Это была единственная выдвижная полка, на которй стоял замок.
Ключ был на своем месте.
Достав его из кармана халата, она воткнула кусочек метала в отверстие и потянула деревяную коробку на себя.
Другого сотрудника персонала повергло бы в шок то, что лежало в полке Эллис. Но никого больше в комнате не было, и поэтому она спокойно извлекла предмет из ящика и незамедлительно направилась в палату под номером 81...
XXIX
От наплыва человеческих взглядов солнце таяло, и следы этого огненного шара оставляли после себя безразличное небо.
Небо, которое ложилось Сэму на плечи. Небо, которое падало на него, и ни снег, ни дождь не могли сравниться с осколками, которые приземлялись на землю.
Куда, а главное, с кем уехала мама, Самуэль теперь знал. Теперь он был взрослый. Ему уже стукнуло восемнадцать.Этот день рожденья он ждал как ни что другое.
Все три долгих года он усиленно терпел, ждал и утопал в мыслях о "тете Жанетт". Теперь это была просто Жанетт. Для него она все это время жила и цвела, он нежно касался ее руки, всегда был к ней особенно внимательным, никто даже и подумать не мог о том, что он в мыслях своих, в самых зверски извращенных мыслях мечтает занятся с ней любовью. Его "любовь" было не просто что-то, парящее над ним, это касалось его как пальцы касаются скрипки и плавно двигают струны, заводят слушателя, возбуждают его интерес...
Этот немыслемый ранее источник несчастья - женщина... Да еще ТАКАЯ женщина - всегда хорошо одетая, сексуальная, с пышными волосами... Сэм хотел быть для нее самым важным существом на свете, она ему всегда отвечала на его ухаживания, улыбаясь так легко и жизнерадостно.
Они радовали друг друга, она жила, но не знала, что для него. Он - существовал ради нее, но уже тогда этот молодой человек понял, что есть огромная разница между словами "жить" и "существовать"...
Преграда, что стояла перед ним, становилась ему все более и более понятной, но Сэм не желалотступать, и поэтому однажды ночью начал серьезно думать о том, как стать хозяином своей судьбы и взять все то, чего он так страсно желает...
XXIX
Календарь подвис под цифрой двенадцать, день начинался очень тихо. Было лето, теплое и волнующее.
Море - то дурманящее шампанское, от которого так дает в голову!
"Вот оно...А вот она..." - Сэм лежал на теплом песке и рассматривал ее.
Жанетт стояла на берегу, ее пальцы омывала легкая пьянящая волна соленого моря. Жанетт смотрела вдаль, мимо проплывали корабли, они были далеко, но в тоже время их силуэты были так различимы с берега, что каждый, кто их видел, обязательно задерживал на них свой взгляд.
Разные мысли вертелись в голове Сэма. Ему хотелось просто подойти в начать целовать эту загорелую женщину,касаться ее плеч, чувствовать ее дыхание, задыхаться от волнения и сгорать в огне страсти. Сэм видел, как она улыбается природе, так непринужденно, словно все на земле ей близко и знакомо!
Молодой Самуель сам не заметил, как поднялся на ноги. Они медленно понесли его в направлении его мечты, она стояла перед ним, он должен был ею овладеть.
И вот она уже ближе, его рука касается ее плеча...
-О, Сэм, давай купатся, вода просто изумительная! - Тут же повернулась она к нему и распахнула свои обьятья для Сэма.
...Они за руку вошли в воду, их стопы ложились на ровное и гладкое дно.
Вода разговоривала с ними, шептала им о том, как хорошо им вместе. Сэм это слышал, он хотел, чтобы море думало именно так.
И вот она поплыла. Просто, уверено, поплыла по течению, ее тело так красиво легло на воду.
Сэм поплыл за ней, он не отставал ни на секунду.
Он понимал, что больше ждать было нельзя, его пальцы слегка прикоснулись к ноге Жанетт.
-Ой, Сэм, как ты близко! Ты хорошо плаваешь! - радостно воскликнула она, и в этот момент он ее поцеловал.
Так хорошо ему не было никогда, ее губы не отпускали его, как только он вкусил их. Жанетт не смогла отреагировать мгновенно, ее тело покорилось молодым, но сильным рукам Сэма.
Он впился в нее, желал сорвать с нее бикини, прижать как можно ближе к себе, но Жанетт наконец смогла его отстранить.
-Сэм! Что ты делаешь? - У нее было напуганное лицо.
-Нет, прошу, не уходи... - Взмолил он, вытянув руки вперед, но Жанетт пошла к берегу, а Сэм остался стоять, не понимая, почему она ушла.
-Я просто хотел... Я думал, я могу... - Потом оправдывался он перед ней, позже, дня через два, когда они сидели вдваем на диване и разговаривали.
Жанетт была в красном платье и сандалях.
-Боже, я и понятия не имела!.. - Недоумевала Жанетт.
-Я люблю вас, поймите это! - Искренне признавался Сэм - Все это время я жил только ради вас, я ждал, когда смогу к вам подойти и поцеловать вас... Помню, как на мои пятнадцать лет вы подарили мне какую-то книгу и сказали, что когда мне будет восемнадцать и я буду совсем взрослым, я смогу начинать все понимать и стану на тропу познания. Вот я и ждал, сгибался, как ветка под ветром, я все это время дышал, двигался только ради вас!
Жанетт слегка отстранилась от него, после чего резко заговорила: "Сэм, перестань! Все это бред! Ты не можешь больше так все время тут орать! Хватит, Самуэль. Ты бредишь... Я понимаю, ты возбужден, но ты придумал себе что-то, и этим жил и живешь. Тебе нужно вренутся к реальности, откинь свои мысли! Все это бред..."
И тогда Сэм вдруг спросил сам себя: " А что это, бред?"
Но ответа не последовало.
XXX
В это время никого не было в палате Меган.
Она одна сидела, как обычно на диване и перебирала в руке края пижами, что была на ней.
Материал, из которого она была сшита был самый обыкновенный, но для Меган он казался еще одним открытием в чужом для нее мире.
Все тише и тише дышала комната, где находилась Меган.
Ее тело касалось стены, что отделяла ее палату от соседней, в которой по чистой случайности никого в данный момент не было.
"А значит шансы, что сюда кто-то зайдет, еще меньше..." - Довольно подметила Эллис, обратив внимание на пустевшую палату Nr. 82.
Никогда раньше в своей жизни она не делала того, о чем сейчас только и думала.
Лишь однажды, после года тяжелых и мичительный отношений с мужем она вдруш осознала, что больше всего на свете хочет убить его... Убить, но иметь возможность воскресить.
Эллис призналась в этом своей подруге, и та восприняла это как шутку, спросив: "Это потому, что ты не хочешь садиться в тюрьму?"
-Да. - С лживой улыбкой на лице ответила Эллис, хотя на самом деле причина была в другом.
Элли не знала еще, каково это - убить?
И поэтому она перебирала способы, как остановить жизнь этого гнусного человека, который "испортил ей всю жизнь" (как выражалас сама Эллис).
В голове было многовариантов - заколоть ножом, сбить автомобилем, утопить, однако больше всего ей нравился вариант с пистолетом.
Сам этот момент - нажатие на курок - возбуждал Эллис, кровь так и кипела в ней, она хотела проникнуть в дуло этого орудия, что бы самой оказаться на месте пули и почувствовать, как сильно пуля стремиться к своей цели, оставляя за собой лишь обиженный затвор.
Эллис всегда мечтала сделать то, что запрещает мир, теперь же она может преподнести миру подарок и насладится тем, как ненужный миру человек лишиться жизни.
Лишь на секунду она остановилась у двери, но не потому, что сомневалась, а просто, чтобы удостоверится, что поблизости никого нет.
И вот уже та же влажная рука касается толстой дверной ручки...
Небольшая лампочка приветливо встречат каменное лицо Эллис Брейтен.
-Привет, Меган... - Поздоровалась Эллис, закрывая за собой дверь.
И Меган услышала ее. Она подняла веки и равнодушно посмотрела в лицо своей гостьи.
Спустя мгновение бабочка встретила на своем пути еще один новый предмет, напоминавший мрачный тунель с танственным составом, в который входит снаряд, гильза и капсюль.
-Прощай, Меган. - Произнесла Эллис, кладя палец на курок...
XXXI
...А потом Сэм узнал, что всю жизнь она любит, обажает его, дядю Тома.
-Том! Какое ужасное имя!Какой ужасный, отвратительный человек... какой ненужный человек... - Все мысли Сэма были лишь о нем, том самом, единственном, кто стоял на пути между Самуэлем и Жанетт.
Так считал Сэм. Он много не знал, он считал себя королем вселенной. Той вселенной, которая находится там, очень далеко от людей, вселенной, что давно подвисла на тоненькой веревке и готова сорваться, лишь бы ее хозяин пришел бы и взял в свои руки. И Сэм это сделал, отпустил все то, что держал в себе так долго, разорвал цепи страха... и...
-А если кто-нибудь узнает? - Оступился на секунду Сэм, но тут же вернулся к своей страсти, что шла наровне с одержимостью.
Том - всегда улыбчивый, взрослый, загорелый мужчина, с хорошим образованием и целями в жизни - играл в гольф со своим другом Марком на гольфплощадке недалеко от дома.
Воздух был свежий, пропитаный ароматом цветов, что ютились в большом ухоженном дворе.
-Знаешь, эти подонки со второго канала вчера обвинили нас в расизме. Как они смеют! Одна из последних сводок новостей, что я слышал, это то, что,
например, латиноамериканцы и афро-американцы, наименее вероятно, получают лечение от депрессии, а особенно медицинскую помощь, в то время как большинство обычных американцев, страдающих глубокой депрессией, не получают соответствующего лечения!
У Тома было возмущенное, но как всегда уравновешенное выражение лица.
-Да, и не говори... - Подхватывал он.
Такого рода слова были слышны с гольфплощадки, где играли в гольф Том и Шон.
Сэм не подходил под категорию тех людей, которые все очень тревожно и долго взвешивают и рисуют себе все, что желают совершить в дальнейшем, поэтому его быстрые шаги не удевляли его самого.
Он спешил к себе, в комнату, так у него было орудие, которым он собирался навсегда уничтожить своего заклятого врага и соперника.
XXXI
Яд, токсикант— вещество, приводящее в определенных дозах (или концентрациях к расстройству или нарушению тех или иных процессов жизнедеятельности организма, к возникновению интоксикации или каких-либо заболеваний, патологических состояний.
-Вот оно... - Подумал Сэм, держа в руке только что извлеченную коробку, в которй находился маленьких стеклянный сосуд. В нем качалась из стороны в сторону прозрачная жидкость.
Сэм не знал (он просто как то украл это из аптеки, в которой работал отец Тома; Сэм часто ходил туда с Жанетт что бы получще узнать своих родственников и их род занятий), но у него в сосуде был тетродотоксин — токсин, специфически действующий на нервные клетки.
Сэм так же не знал, что от тетродотоксина наиболее частый эффект — паралич, наступающий очень быстро.
Этот сильный небелковый яд, открытый японским учёным Тахара в 1906 году, был очень опасен. Его механизм действия был ужасен: через 10—45 минут появляются зуд губ, языка и других частей тела, отмечаются обильное слюнотечение, тошнота, рвота, понос, боли в животе. Возникают подергивания мышц, потеря чувствительности кожи, затрудняется глотание, развивается афония.
Пожалуй, самое важное, что не знал юный безумец, было то, что от данного яда умирает более 60% отравившихся, ибо знав эту информацию, он выбрал бы другой яд, но при условии, что знал бы, каков будет исход его затеи...
XXXII
-Вот ваша вода, дядя Том.
Улыбка не сползала с лица Сэма. И ни Том, ни его друг Шон не могли заметить того, что кроется под этой милой дружелюбной улыбкой.
-Благодарю, Сэм.
Оба мужчин кивнули парню и протянули руки к стаканам.
-Вот он, момент истины, вот она, моя мечта! - Сердце Сэма билось, как двигатель паровоза, оно не прекращало колотить внутренности этого молодого человека.
"Она будет моей... моей.." - И вот... он услышал ее голос. Такой нежный, громкий и манящий.
Она стояла на ступеньках, возле двери дома и махала рукой.
-Она машет мне! - Подмал Сэм, но остановился, хотя его рука уже была в воздухе. Чтобы не выдать себя, Самуэль сделал вид, что ему свело ногу и потянулся к правой ноге.
-Что-то случилось, Сэм? - Заметил это Том.
-Нет, все хорошо. - Не очень удачно соврал Сэм, но тогда он уже не думал о том, что врет. Для него все стало мрачным, расплывчатым, он потерял контроль над окружающим миром.
И вот уже она приближается к ним, подходит к Сэму и кладет свою руку ему на плечо.
-Какая интересная игра! Можно мне тоже? - сказала Жанетт, но Сэм этого не слышал. Он еле различал этот голос, его сознание откинулось на спинку
стула и дало событиям следовать кадр за кадром, не ухватывая ни одно из них.
-Могу ли я попить? - Было следуещее, что едва разобрал Сэм.
И тут огромное черное облако расплылось по небу, и до Сэма стали доходить кадры, что снимала сама жизнь.
Вода...
Спустя секунду физическая оболочка, окоченелая совокупность кожи и костей упала на землю, растворилась в невидимом пространстве, и только имя ее ушло в саму вечность.
-Жанетт... Жанетт...
И оно скрылось за горизонтом, а тишина накрыла собой мир, в котором юный Самуэль Нот остался один.
Навсегда.
Конец первой
части
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...